Нельзя сказать, что сегодняшнее утро наступило неожиданно, но будильник на телефоне прозвенел как-то сразу, стоило мне заснуть. Конечно, я молодец, что положила его не рядом с кроватью, а на подоконник. Вчера я специально выбрала эту мелодию, поскольку под неё можно только подскочить, а никак не продолжить сон. Вздохнув на свою предусмотрительность, встала и пробежав по холодным паркетинам до окна, наконец прекратила эту музыку. А потом взглянула в окно и замерла. Там вставало солнце! Действо было почти театральным: раздвигая ночные портьеры облаков и выпустив свою глашатаю - зарю, оно поднималось не спеша. Так девушка заходит в комнату, полную гостей, скромно потупив глаза, но, когда поднимет ресницы, яркость и лучистость взгляда прикуёт внимание всех, без исключения. Светило поднималось неторопливо, раскрашивая наступающий день переливами неба, которые будут только сегодня, и только сейчас и пропустить такое невозможно.
Я распахнула дверь на лоджию и окунулась в утреннюю прохладу и щебет птиц, приветствующих его. Ну, вот и всё, то, что было вчера, ушло вместе с ночью. Новым днём надо суметь воспользоваться, не теряя времени, которое уже пошло. Странные мысли подчас мне приходят в голову, словно не совсем мои.
Я не застала своих бабушку и дедушку по маме, но судя по именам их дочерей, они были большими оригиналами. Дочери - погодки, вот только тетку звали Изольда, а маму - Даша. В детстве, помню, как всех насмешила своими рассуждениями, что мамина сестра - жена снеговика, ведь она "изо льда". Удивительно, но тётя полностью оправдала своё имя, всегда знала, что хотела и шла к цели, как ледокол, атомный. И, как говорят, в детстве мамы она была главным человеком. Я знала её плохо, поскольку она уже давно жила за границей, куда при первой возможности вышла замуж. Однако, когда не стало отца, она немедленно приехала, оглядела орлиным взором "графские развалины", как стала именовать нашу квартиру и не дав нам с мамой и пикнуть авторитетно заявила, что надо немедленно всё менять.
Наш дом располагался в центре города, но был построен в весьма далёких годах. Так что тетка популярно объяснив сестре, что её незачем висеть у дочери камнем на шее, начала бурную деятельность по обмену. Я не очень понимала, что происходит, да и маму такой, какой она стала при Изольде, никогда не видела. Моя мама была мягкой, уступчивой и всегда немного грустной. Отец же, наоборот, громким и шумным. Когда его не стало, в квартире повисла осязаемая тишина, похожая на серую вату. С приездом тетки я думала, мама сникнет совсем. Но оказалось, что шум и командирский голос могут не подавлять, а действовать на пользу. Изольда отвела маму к фотографу, а потом сразу в парикмахерскую. Так что мамина фотография с косой, навсегда останется у меня. А немного незнакомая женщина со стильной стрижкой, и в модных брюках, (мама носила только юбки!) неожиданно для меня, решила поехать к сестре. Предварительно, по теткиной наводке, не обменяв квартиру на более тихий и зелёный район, а разменяв её.
Так я стала единоличной владелицей пусть и "однушки", но в высотном доме. Огромным плюсом квартиры была лоджия, выходы на которую были и из кухни, и из комнаты. Свою же, новоприобретенную квартиру, мама решила сдавать. Чтобы быть у сестры не бедной родственницей, а полноправной гостьей. Вчера я, растерянная скоростью происходящего и враз изменившейся мамой, их и проводила.
Я вздохнула, с трудом выбираясь из воспоминаний, и с беспокойством посмотрела на часы, но время впереди было достаточно. Окинула взглядом пусть и "совсем моё", но ещё не привычное жильё и осталась довольна. Да, комната была одна. Но располагалась так, что для кровати была как бы ниша, там поместился и туалетный столик, похожий на трюмо (мечта всего отрочества), и мягкий стульчик-пуфик, без спинки, что бы можно было книгу положить, если вставать не захочется. В ногах кровати стояла длинная скамеечка, мягкая, как и пуфик. С такой же золотистой обивкой. Халатик бросить, или чулки надеть, не прыгая по комнате. А вот покрывало я купила необыкновенного цвета. Синее, как только начинающийся вечер. Нужен ещё прикроватный коврик, но это чуть погодя. Дальше в комнате стояла наша стенка. И не потому, что была, дорога как память, а потому что ни в одну современную мебель столько книг бы не вместилось. Ведь в квартире, что условно считалась маминой, книг практически. не осталось. А у нас были и редкие издания, и масса словарей, просто необходимых мне для работы. Разумеется, сейчас, когда в электронные книги можно скачать почти всю мудрость тысячелетий, бумажные книги, это гурманство, как домашний пирог. Но я и печь люблю, иногда.
У окна, напротив кровати, разместился массивный письменный стол, он впритык к подоконнику - так ещё больше места. И компьютер помещается, и клавиатура и по бокам ещё куча места остаётся. А кресло у стола тяжелое, глубокое, оббитое кожей винного цвета, папино. У него была редчайшая, даже не профессия, специализация - мифолог. Когда-то, ещё в юности он заинтересовался общими моментами в мифах и сказаниях мировой культуры, сейчас этим многие интересуются, а вот специалистом с энциклопедическими знаниями, он был единственным.
Есть у меня давняя мечта завести собаку. Поэтому у соседней стены я расположила большой диван. Когда ставила, представляла. Нагуляемся мы с ней, она будет отдыхать на этом диване, а не на полу. Пол мне самой нужен. Когда составляешь текст из вырезок и пишешь поверх, пол просто незаменим. Не знаю ещё, какой она будет породы, но хочу большую, теперь же есть место для прогулок, вон лес какой, стоит только дорогу перейти.
Перехожу в кухню и счастливо вздыхаю, "кухня моей мечты". Она перламутровая, основной цвет зависит от света, падающего из окон. А деревянные детали из медовой сосны. Например, стол, на котором стоит расписной кувшин, для будущего букета. Одно время, в магазинах были такие наборы. И посуда, и часы, всё в одном стиле. Стоило, правда, немерено. Но теперь можно попасть на распродажу отдельных предметов. Мне повезло. Кувшин, часы и солонка, расписаны колосьями и яблоками, вот почти месяц смотрю и улыбаюсь, так они мне нравятся. И снова выход на лоджию, она застеклена, уже готовы и разно размерные горшки под будущие цветы. Есть и уголок со столиком и стулом, на который сошью красивый чехол. А вот со стороны комнаты на лоджии стоит тренажёр, это память и об аварии, и о папе, и о том, что жизнь слишком быстротечна, чтобы упускать время.
Так, а теперь, действительно, пора собираться. Хотя это в доме моего детства я сейчас бы гладила блузку и подбирала туфли и сумку. В нынешнем моём доме меня никто, пока, не знает, и некому осудить джинсы и кроссовки на "дочери профессора". С мамой мы договорились после полугода траур снять, и я с лёгким сердцем надеваю синие джинсы и синюю кожаную куртку, поверх кофточки цвета осенних листьев. Из украшений - янтарь в серебре. Волосы, которые под нажимом тети, подстригла до лопаток, в роспуск носить всё равно не могу. Пусть и модно, но уж больно просто смотрится, "как из бани", сказала бы моя бабушка по отцу, баба Аня. А завивать и укладывать, "локоны, разметавшиеся от ветра, на берегу океана", в метро и автобусе превратятся в "паклю, лезущую в нос соседа". Так что делаю низкий хвост и связываю специальной тесьмой, концы которой, с незаметными серебряными оберегами, прячу в него же, благо объем позволяет. Таких тесёмок и кожаных шнурков у меня много. Отец всегда привозил, как и многие другие "сказочные элементы", что сейчас лежат в ящичках моего туалетного столика. Беру любимую черную сумку. Если найду что-либо похожее, другого цвета, поменяю обязательно, но пока она не заменима. И выхожу из квартиры.
Новый маршрут до работы пока не полностью изучен, но хорошо, что до метро можно и на автобусе и пешком. И зимой не замёрзну и летом прогулка. Уже в метро, поднимаясь по ступенькам перехода, замечаю золотой браслет. Ух, ты, припекло кого-то знатно. Баба Аня, папина мама, у которой я часто жила летом, когда родители уезжали в отпуск или в папины командировки, научила меня этой премудрости давным-давно. Глядя на призывно сверкающую безделушку, я словно услышала её неторопливую речь, напевный голос: "Хочешь от чего ни будь освободиться, от болезни или знакомства ненужного наговори на заколку или браслетик, и потеряй на перекрёстке. А самое главное, никогда ничего сама там не поднимай. Даже если вещичка приглянулась, и словно тебя и ждёт. Что упало, то пропало. Не ты обронила, не тебе и поднимать. А если поднимешь, считай, чужое взяла, как украла, а в приплату и то, от чего истинный хозяин открестился."
Тогда я, маленькая и ещё полностью городская девчонка просто не понимала. Как так, а монетки? Если на мороженое? Она терпеливо объясняла: "монетки тем более, это с чего человек шёл-шёл и вдруг встал на перекрёстке монетки терять? Не бывает такого, договор он оплачивает. Сумма тут не важна. Договор дороже денег! Они так, одно из условий. По любому, не твоё это дело и не вмешивайся. Третий в любом договоре, всегда лишний". Бабушки Ани тоже давно нет, а её наказы крепко сидят в голове, может потому, что идут из детства.
Сейчас по телевизору кто только не выступает, и колдуны, и ведьмы, и прочие элементы фольклора. Папа любил смотреть подобное. А на моё возмущение только посмеивался, объясняя: "в их разговорах, нет-нет да и мелькнёт зёрнышко знания, идущего из глубокой древности, и до сих пор не затерявшегося, потому что есть правда, а есть истина, временем проверенная, та, что по-другому мудростью зовётся. Имеющий уши, да услышит". Однажды и я попала на передачу, где в преломлении к дню сегодняшнему пытались привязать то, что я слышала от бабушки, но в связи с отсутствием в городе просёлочных дорог, а еще больше с ленью слушателей, метро было объявлено чуть ли не аномальной зоной, а значит, если что сбросить на переходах, то будет почти то же. Не знаю, так или нет, но всякого на лестницах, особенно в понедельник, стало значительно больше.
Я только хмыкнула на "заманушку" и шагнула дальше, тут же почувствовав странный рывок назад. Сумку я хоть и несла на плече, но держала крепко, так что оглянулась мгновенно, однако прямо за мной никого не было. Вокруг, разумеется, люди шли, но что бы так, дернуть за сумку, нет, никого. Ладно, бывает.
На работе всё шло своим чередом. Коллектив у нас не большой, дружный в том смысле, что все уважают рабочую дистанцию. Так бывает, роскошь человеческого общения есть, а в душу никто не лезет. Между делом поговорили про отпуска. Даже смешно, скоро лето, а на первый месяц охотников нет. Кто с садом, кто с детьми, всем надо попозже. Так ничего и не решили.
Вечером, войдя в квартиру, я по привычке крикнула: "Я дома". И растерялась от полной тишины. Мама у меня почти и не работала. Была при отце, и в командировках и дома. Потом тетка приехала, так что последние полгода тихо было только на работе, иногда. Новая квартира ещё не стала моим домом. И окружившая меня тишина не была объятиями после суматошного дня, а напротив, нервировала. Я пожалела, что не купила цветов, или хотя бы яблок, на пирог. Сейчас бы прошла на кухню. Занялась бы делом. А так, руки помою и что дальше? Но ведь всё можно исправить, палатка с фруктами недалеко, да и нужны мне только яблоки. Не раздеваясь, я полезла в сумку за кошельком. Однако, он словно не давался в руку. Потеряв терпение, я, как была в обуви, шагнула на кухню. Пол потом помою, вот и ещё дело нашла. Сдвинув кувшин, вытряхнула содержимое сумки на стол.
Странно, кошелёк лежал совсем близко, вот только поверх него змеилась цепочка. Я даже руку отдёрнула. Нет у меня привычки ювелирку в сумке носить, да ещё так. Мысленно пробежалась по сегодняшнему дню. С сумкой только на работу и с работы. В обед, выбегала за тортиком, отметили с девочками новоселье, но не широко, всё же папы недавно не стало, нет, в магазин я ходила только с кошельком. И пропуском. Обратно ехала, сесть в метро удалось почти сразу, а потом я прогулялась. Выходит, это когда я шла на работу, тот рывок за сумку. Я думала, её сорвать хотели, а в неё это положили.
Я потянулась к ящику с приборами за ножом и подцепив лезвием цепочку, потянула её вверх. И вот, на моём кухонном ноже, на явно золотой цепочке покачивается золотой медальон, который я никогда раньше не видела. Он был приблизительно с четверть моей ладони, украшен по всему овалу той же цепочкой, на которой и висел, только она была припаяна. Иначе говоря. Это было одно украшение и перевесить медальон на что-то другое было нельзя. Он был довольно потёрт, но на крышечке проступала неясная надпись, и ещё он должен был открываться, поскольку именно в таких на груди и носили самое важное и дорогое.
Решение, как поступить с неожиданным подкладом, словно всплыло из памяти. Я быстро достала пластиковую коробочку. В таких худеющие коллеги носили обеды из огурца и надежд, насыпала в неё соль, ножом положила его сверху и запечатав, торопливо вышла из дома. Хорошо, что в мае темнеет поздно, я успела и в переход, где, воровато озираясь раскрыла коробочку и вытряхнув медальон вместе с солью, опрометью бросилась бежать. Потом купила и яблок, и букет, и войдя в квартиру гордо объявила: "Я дома". Правда, пришлось включить свет, и я собираясь положить покупки на стол в кухне, так и замерла с приподнятыми руками. Стол был занят, на нём, поблёскивая цепочкой, лежал медальон. Как кошка, не сдвигаясь с места, я вытянула шею и мрачно рассмотрев украшение кивнула самой себе. Это был тот же самый медальон. Что ж, видимо теперь торопиться было некуда.
Я разделась, поставила цветы в воду и унесла их в комнату. Помыла яблоки, оставив их в раковине, налила себе воды из бутылки, глотнула и решительно подойдя к столу, схватила незваного гостя и нажав на выпуклость, открыла. Но знаю, что ожидала там увидеть, чей-то локон или фотографию, а может портрет, написанный красками. Но только не кусочек шерсти. Однажды я прочла, что у королевы Англии, когда она была ребёнком, в медальоне был кусочек шерсти её любимой собачки. Но я - не она. Да и собак у меня никогда не было.
Я осторожно подсунула под украшение одну из маленьких разделочных досок и вынеся на балкон, положила на столик. Вернулась и принялась печь пирог. Во-первых, с паникой лучше справляться заняв руки привычным делом. Во-вторых, домовой питается запахами, а в квартире давно никто не жил, так что домашний дух, наверняка, голодный. Попутно и сама перекушу, да и плиту опробую. Так, с чего начнём? Я пооткрывала дверцы шкафчиков и невесело оглядела содержимое.
Когда мы с мамой отбирали вещи для меня, тетка твёрдо сказала, что кофеварку, миксер и всё подобное надо оставить будущим квартирантам, так квартиру сдадут дороже. Наверное, это было глупо, но я согласилась. Сама мысль, что у меня будет отдельная и совсем другая квартира, меня окрыляла. Не любила я место, где выросла и себя, живущую скромно и правильно, не любила. Этакий подростковый бунт, затерявшийся во времени. Я всегда очень любила маму, но эта любовь была плотно замешана на жалости и ещё страхе потерять единственного родного человека. Отец в моём детском восприятии был фигурой надменно-величественной, недоступной. В реальной же жизни он был одним из крупнейших учёных в своей области. Когда я окончила школу, и уже поступила в институт, он стал обращать на меня внимание и разговаривать, ребёнок ему был не интересен. Оказалось, он был интересным человеком, с прекрасным чувством юмора, но, как говориться, момент был упущен, и я, с подачи мамы, привыкла его уважать, но не более. Приезд тетки изменил всё кардинально, но самое главное, он изменил маму. Она словно сбросила с себя кучу обязанностей, которые её тяготили, и я оказалась в их числе. Как говориться, невероятно, но факт. Иными словами, яйца с сахаром взбивать буду по старинке, венчиком, который неожиданно нашёлся в ящике с ножами и вилками. Там ещё много чего было, будет время, рассмотрю повнимательней.
Неожиданно я увлеклась этим процессом. Было забавно делать так, как делала баба Аня, я словно увидела её руки и просто повторяла. Поставив пирог в духовку, и снова открыв холодильник, досадливо вздохнула, продуктов было много, а покушать нечего. В обмен на отказ от благ цивилизации в виде миксера, мама дала мне пачечку денег, чему я была очень рада. Купила, что хотела и загрузила морозильник, но теперь там было пусто. В холодильнике же было мясо, на суп, и овощи, на салат. Только я собралась его закрыть, и в ожидании пирога заварить чай, как взгляд трусливо метнулся к окну. Сейчас, когда вечер вовсю вступил в свои права, столик на лоджии не был заметен. Но я точно знала, медальон на нем лежит. Поэтому я потянула из холодильника мясо. Стараясь быть хозяйкой собственного дома, а не думать, как же мне страшно. Я знала только одно, чему быть, того не миновать, но это знание сейчас не утешало. Наоборот, с каждым проходящим часом напряжение только возрастало.
Вот и с готовкой покончено и даже пол помыла. Что же дальше? И когда? Наконец, на небе появилась Луна и я шагнула на лоджию, полностью уверенная, что сейчас что-то произойдёт. Всматривалась в ночное небо, оглядывалась вокруг, через окна смотрела на комнату и кухню. Всё уже становилось более или менее привычным. Букет на столе, разноцветные альстрёмерии, смотрятся свежо и нарядно. Бра над кроватью даёт неяркий свет. Почему-то пришло в голову, что цветы в кувшине лучше перенести на кухню, опять мой, старательно взращиваемый мамой, перфекционизм заговорил.
- Хочешь вазу? Я тебе старинную принесу, будет на столе стоять.
Так вот как люди умирают от ужаса, пронеслось у меня в голове. Я не закричала только потому, что горло перехватило, скосив глаза я увидела что-то большое и только собралась упасть в обморок, как меня отвлёк новый вопрос:
- Не согласна, понимаю, а если я в вазу золото насыплю?
- Ты вор? - наконец выдавила я из себя, - вор-домушник, с навыками альпиниста?
Если это так, то пусть и плохо, но хотя бы объяснимо.
- Воры воруют, а не золото предлагают, - немного растерянно отозвался некто, - или, у вас по-другому?
- Тебе медальон нужен, так забери, и иди, хорошо? Мне ничего не надо! - стараясь подавить истерические нотки в голосе, проговорила я.
- Совсем плохо, - как-то грустно отозвался он, - но, как скажешь, давай отслужу. Кем быть надо?
- Никем! Уйди просто! - я стала сердится.
- Да я, если бы мог, вообще бы не приходил! - не менее запальчиво сообщили мне.
Я только собралась сказать, что-то особенно вредное, как мой желудок громко напомнил, что я весь вечер только готовила, но поесть так и не поела, а пирог остыл, наконец, резать можно.
- Я кушать собиралась, - поторопилась объяснить, чтобы уж совсем со стыда не сгореть. - может, поужинаешь со мной? - предложила я, гоня непрошенное воспоминание о гостеприимстве Бабы-Яги.
- С радостью, - оживился непрошенный гость, - только скажи, в каком виде предстать?
- Гуманоида, - брякнула я, и понимая, что гость немного опешил, постаралась пояснить, - это когда две ноги, две руки, а голова одна.
- Как скажешь, - отозвался он, явно сдерживая смех.
Я вернулась в кухню, и стала накрывать на стол, через минуту на пороге лоджии появился, молодой парень в темном комбинезоне и высоких, шнурованных сапогах. Стянул с головы капюшон и по плечам рассыпались волосы удивительного цвета. Такое можно встретить только в лиственном лесу, притом в начале осени. Волосы были не просто разных цветов - стилистом пришельца была не иначе, как сама Осень, выкрасив пряди в свои любимые оттенки, от ярко лимонного, до бордового, и что бы зависть окружающих была неизбывной, закрутила это богатство в упругие кудри. Лицо у гостя было смуглым, немного узким, но когда он улыбнулся, то мне показалось, что зубов было многовато, белоснежных, крепких с чуть выдающимися клыками. А вот глаза пленяли сладостью гречишного мёда и искрились солнечными чертятами. Он потянул носом и даже прижмурился от удовольствия. Я повела рукой, приглашая, а потом только успевала подкладывать. Вот честно, как едят голодные, видела. Но парень ел очень аккуратно, хоть и явно был сильно голоден. Несмотря на заказанную, "гуманоидную" внешность, я чувствовала его непохожесть на людей. Одно то, как он съел косточку с мясом, из супа. Сгрызя её с легкостью, словно она была из картона, говорило само за себя.
Я была неплохой хозяйкой, мама меня хорошо обучила, но при ней, а потом и Изольде, нужды в использовании собственных умений просто не было. Сейчас же мне было очень приятно осознавать всё происходящее: и свой новый дом, и гостя, которому так нравится все, мной приготовленное. И даже то, что на мне домашнее платье, которое я присмотрела очень давно, а купила только сейчас. Мама предпочитала носить дома леггинсы и туники. Видимо, там откуда был родом гость, за столом говорить было не принято. Поскольку пока я дожёвывала кусочек пирога, он хранил молчание, а затем сразу проговорил:
- Благодарствую, Хозяйка. Давно так вкусно не ел! Хоть Искателям и стараются угодить, но не от сердца.
- А Искатели, это кто? - подтолкнула я вопросом и подперев щёку кулаком приготовилась слушать.
- Искатели, не Ищейки! - как-то значимо сказал он и строго глянул на меня.
Я согласно покивала головой, тоже делая серьёзное лицо.
- Наверное, вы проходили у себя в школах, что Миры не только над нами, вы их именуете звёздами, а и рядом. Это как твой дом, соседи со всех сторон, понимаешь? Через Миры есть Переходы, их охраняют Стражи. За теми, кто проник по злому умыслу или по дурости, отправляют Охотников. Но сначала их надо найти, и для этого есть мы. Искатели, и элита Поисковиков, и вечные изгои. Надолго в Мир может пройти только тот, кто несет в себе его частичку, понимаешь? В крови Искателя намешано много всякого, но у него не бывает близких, нас тоже ищут и зачастую, похищают у матерей. Не знающих, с кем им не повезло провести ночь. И растят нас в Цитадели Поисковиков, уча служить Цели, и не привязываться к встретившимся.
- Это так, прелюдия, - каким-то, неожиданно злым голосом, пояснил он, - В Мирах существует основа, стержень. На который Миры нанизаны, как детская пирамидка, если объяснять совсем уж примитивно. На самом деле этот стержень и есть основа всех переходов. На самом верху стоит Замок Хранительницы, а глубоко внизу есть сокровищница. Вас же тоже учили, что нет ничего постоянного? Миры меняются. Как и то, что происходит в них. Но когда времена сменяют друг друга остаются артефакты. Иногда они вновь приходят на земли, откуда были изгнаны. Но чаще так и остаются подземным сокровищем. Твой медальон из этой сокровищницы.
- Но я ничего не брала! - протестующе вскрикнула я.
- Мы знаем, поэтому я и остался, а не вызвал Охотников, - кивнул он, - Тебе грозит большая опасность.
- Но почему? Забери его и дело с концом, - попросила я.
- В твоём медальоне прядка шерсти единорога, а он может находиться только в руках девственницы. Но как только ты перестанешь ею быть, медальон смогут забрать. Повторюсь, тебе грозит большая опасность.
Я встала из-за стола и вышла в комнату, села в кресло, поджав ноги. Мне стало холодно. Да, я еще никогда не была с мужчиной. И это было совсем не потому, что за мной не ухаживали. Просто всю жизнь, я смотрела на маму и отца, и не хотела подобных отношений. И своему ребенку такого детства не хотела. А просто развлечься, или как у нас на работе говорили "для здоровья" не хотела тем более. Гость пришёл за мной быстро, присел на корточки перед креслом. Виновато заглянул в глаза:
- Я тебя испугал? Прости, если так, не хотел.
- Тебя как зовут? - невпопад спросила я.
Он немного смутился, потом поднял глаза, в свете настольной лампы они странно блеснули винным янтарём.
- Зови меня Лис, так проще будет, а то имя Искателя тебе не повторить.
- А я, - начала я, но он меня остановил:
- Я буду звать тебя Хозяйкой, ты же мне кров дала. А истинные имена называть надо редко и не ночью.
- Хорошо, только Лис, я совсем мало понимаю, что вообще происходит? Я не брала медальон, он у меня случайно очутился. А забрать ты не можешь. Так что теперь надо сделать, что бы все стали довольны и мне не грозила опасность?
- Да я сам в непонятках, - досадливо отозвался он, - подняли по тревоге. Забраться в сокровищницу, это вообще нереально, а уж вынести из неё что-то, полная запредельщина. Ладно, потенциальный самоубийца решил поиграть в Главного. Но зачем тогда прятать в сумку незнакомой девы. Ведь он не мог не понять, что ты девушка. А значит обратно к нему медальон не вернётся. И что? Смысл кражи тогда в чём?
- Но, если меня найти и забрать его, силой или хитростью. Такое возможно?
- Это надо было делать сразу, а раз медальон вернулся, значит признал Хозяйкой тебя. У древних артефактов много оговорок перед использованием, поэтому они и опасны даже для нового хозяина.
- Лис, а если на минуту представить, что тот, кто это сделал, не дурак. И всё сделанное несет в себе смысл, что тогда?
Лис вскочил на ноги и метнулся по комнате:
- Если так, то это совсем плохо. Тогда ты приманка, я создаю дымовую завесу. А за всем этим стоит третья сила и выжидает, только чего?
- Лис, из спальных мест у меня есть только диван, и то, в этой же комнате. А завтра мне на работу, - немного жалобно сказала я, стараясь подавить зевок.
- Да, заболтались мы. Ты ложись спать. Я тебя завтра встречу, - Лис кивнул и вышел в кухню.
Я немного подождала, прошла за ним и растерянно огляделась. Всё стояло на своих местах. И чистая посуда, и вымытая кастрюля. Остатки пирога прикрыты белым полотенечком, так я обычно и делаю. И никого. Я вышла на лоджию, на столике сиротливо лежал медальон. Если бы не пустая кастрюля, в которой я варила суп, то и зацепиться не за что. Никто не приходил, всё привиделось. Может я вообще, в кресле заснула. Стало не по себе, я почувствовала страшное одиночество и тоску. Протянув руку, взяла медальон и прижала к себе, так дети прижимают куклу или мишку. Ведь когда беспокоишься не за себя, уже не так страшно. Медальон согрелся в ладони, словно живое существо, стало немного легче. На ночь я устроила его под подушкой.
Утром всё, кроме медальона, казалось сумбурным сном. Позавтракав остатком пирога, я поспешила на улицу, но никого с внешностью ночного гостя там не было. Рабочий день начался с шоковой новости, наша милейшая начальница заболела, а новый зам назначил дирекцию. В подобной ситуации от нашего отдела приходилось выступать мне. Паникуя от неожиданности, я, действуя словно под гипнозом, достала из сумки медальон и повесила его на шею. Глянув в зеркало, удивилась, он совсем не казался громоздким, наоборот, удачно подчеркнул блузку, сделав из строго классического стиля, классически-изысканный. Да и юбку я сегодня надела вместо джинсов, не иначе, как на автомате. Привычки бывают сильнее нас. Во время доклада я изредка касалась украшения. Эффект был неожиданным. Я, обычно всегда волновалась, когда представляла работу, а тут, спокойна, как удав. А вот новый зам., о котором уже пошли слухи, что он "зверь", заметно волнуется сам, слова подбирает и неожиданно для всех соглашается, что отдел действительно работает прекрасно и мы молодцы. Когда выходила из кабинета то ловила на себе удивленные взгляды, а Евгения Сергеевна, ведущая протокол, вообще сказала, мол ещё не ясно кто кому докладывал. И смешно, и приятно.
Я снова погладила медальон, мысленно благодаря и он, словно в ответ, ощутимо нагрелся в руке. Несколько дней всё так и было, страх и тоска отступили, я чувствовала свою защищённость, была спокойна и снова стала радоваться и вновь обретенному дому, и своему одиночеству. Пока, возвращаясь в один из вечеров не наткнулась на Лиса, сидящего на лавочке, у подъезда. Сейчас он больше всего походил на самого обыкновенного парня, в камуфляжных штанах и кожаной куртке, только волосы всё так же лежали на плечах тугими кольцами, а невозможные глаза искрились радостью встречи. Что-то перемкнуло у меня в груди, в один момент захотелось и летать, и смеяться и повиснуть на шее у моей пропажи, чтобы никогда не отпускать. Лис подхватил меня на руки и крепко прижал к себе.
- Ты же обещал встретить, - прошептала я, утыкаясь лицом ему в плечо.
- Так я и встречаю, и провожаю тебя, все дни, просто на глаза не показываюсь, - тихо и серьёзно проговорил он, внося меня в подъезд, а потом и в квартиру.
- Почему? - растерялась я.
- Потому что ты меня не помнишь, - как-то отчаянно сказал он, - однажды на уроке наш Мастер иллюзий задал вопрос. Что самое страшное может случиться с Искателем. Ответов была масса. А правильным оказался совсем неожиданный, он сказал, что самое страшное это встретить свою любовь из предыдущей жизни, которая тебя не вспомнит, понимаешь?
- Нет, - растерянно пролепетала я, - ты же говорил совсем другое.
- Я врал, - грубовато отозвался он, и прерывая мой вопрос, приподнял руку, - не смотри так, не тебе, себе. Пытался выкрутится, удержать лицо, назови как хочешь, а на самом деле, отряд молодых идиотов, во главе со мной, решила это проверить, чтобы доказать всем, Искатели - сверхлюди, им любовь и не нужна. А прошлой жизни не бывает.
Лис метнулся по комнате, ставшей неожиданно маленькой для нас троих, меня, его и его разрастающегося отчаяния, с которым он смотрел на меня. Мне не было страшно, но то, что разгоралось в груди, приятным было не назвать. Больше всего мне хотелось, чтобы он умолк и ушёл, я не хотела знать то, что он собирался мне сказать. Парень посмотрел на меня со странным прищуром, словно прочёл мысли, но не ушёл, а продолжил:
- Сколько бы Миров не существовало, сколько бы их население богов не придумывало, истинные боги это Время и Любовь, и Судьба. Которая часто выступает и карателем. Так сказать, по совместительству. Мы с парнями сделали невозможное, нашли и выкрали ключ от сокровищницы, пробрались туда и взяли этот медальон, - он снова умолк на несколько минут, словно вспоминая, а я почему-то очень явственно поняла, что то, о чём он сказал в нескольких словах, было связано с большим риском, сложностями и болью.
- В нём шерстинки Единорога, - продолжил он уже другим тоном, - медальон исполняет желания, если оно покажется ему забавным. Там я гордо и заносчиво попросил его найти мою любовь, ту, что была у меня прежде, и перебросить меня к ней. Он исполнил, не иначе, как давясь от смеха! Знаешь, как говорят, "желайте тише, желания услышат и исполнятся". Я встретил тебя и понял, то, что мы не помним предыдущие жизни, это не шутка богов, а их милость. Увидев тебя, я вспомнил всё, понимаешь? То, что отметал, считал смешными сказками старых преподавателей. Я вспомнил и нашу встречу и то, как добивался хотя бы взгляда. И свадьбу и то, как ты умерла у меня на руках, когда я опоздал на считанное мгновение. Опоздал, и не я закрыл тебя собой, а ты - меня, - Лис схватил меня за руку, и продолжил почти с отчаянием, - Теперь я схожу с ума, как сходил по тебе раньше, сгораю от любви, я могу пробудить в тебе если не воспоминания, то новое чувство. Его будет подпитывать так называемое "узнавание души". Ты станешь мне доверять и потом полюбишь. Но ты полюбишь меня, такая, какая ты в этом Мире, а я знаю тебя другой и буду ждать того, что было тогда, а этого никогда не будет, понимаешь? - Лис явно сдерживал себя всеми силами, но боль и разочарование его захлёстывали. - К тому же я, в этой, новой жизни - Искатель из другого Мира. Мы никак не должны были пересечься. Даже если я разобьюсь в лепёшку, всего себя переиначу, и ты полюбишь меня, ты здешняя, принадлежащая этому Миру, то проведя со мной ночь, ты забеременеешь, а потом Охотники отберут у тебя нашего ребёнка, и увезут в Цитадель, как отобрали и увезли меня. Если ты будешь сопротивляться, тебя убьют, отдашь добровольно, тоска и отчаяние сведут тебя в могилу. Что же мне делать? Как искупить собственную глупость? Как снова усыпить память? - он почти уже кричал, и, неожиданно оборвав себя, замолк, тяжело дыша.
- Это не глупость, Лис, - попыталась я прийти ему на помощь хотя бы словами, - мы повидались, и напомнили друг другу, что любовь существует, а значит есть для чего жить, - дрогнувшим голосом сказала я, - Даже в этом Мире, довольно далёком от магии, существуют те, кто верит в прошлые жизни и в то, что любящие души обязательно встретятся, в других жизнях. Нам надо просто подождать. Наверняка я тебя вспомню, потом, в другом воплощении. И у нас всё будет хорошо!
Лис невереяще глянул на меня, так смотрят те, кто уходит навсегда, на тех, кто остаётся. Подошёл, опустился на колени перед креслом, куда я забралась с ногами, и уткнулся лбом мне в колени. А я положила руку на его невозможно притягательные кудри и медленно погладила, утешая. Потом мы сидели, обнявшись и смотря на часы, а неумолимое время крутило стрелки циферблата. Лис ушёл под утро, когда звёзды погасли, а небо только начинало светлеть, забрав медальон и заставив меня выпить какую-то жидкость, из маленького, плоского флакончика, который он снял с цепочки на шее.
Утром у меня болела голова и всё произошедшее казалось сном. Я старалась вспомнить, ведь такое просто жалко забыть, но сон словно испарялся из памяти. Огорченная, я шла на работу, почти не смотря по сторонам, потому и столкнулась с новым замом у входа. Я отступила, так поспешно, что чуть не упала. Мужчина неожиданно ловко подхватил меня под локоть и вложил в ладонь какой-то свёрток, бормоча: то ли "вы потеряли", то ли "вы обронили". Я машинально взяла, даже поблагодарила и тут он поднял глаза и в упор глянул на меня. У меня неожиданно закружилась голова и я поспешила в отдел, досадливо потирая висок. Хорошо, что из наших ещё никто не пришёл, видимо я приехала раньше обычного. Даже не раздеваясь, прошла к столу и поставив на него сумку, развернула "потерянное", растерянно уставившись на медальон. Недоумевая, взяла в руку и тут блеклое, потёртое украшение на глазах стало меняться, словно я достала его из глубины колодца, где раньше оно только поблёскивало.
На моей ладони теперь лежал медальон насыщенного цвета тёмного золота со странным фиолетовым отливом. В цепочке, что вязью шла по его краю, оказались меленькие, но ярко искрящиеся, фиолетовые камешки, а полустёртая, витиеватая надпись теперь читалась очень легко: "Не забывай". И это была не фраза, а девиз Рода, это я знала точно. Медальон, который я легко открыла, был пуст и словно ждал, чем я его заполню. Неожиданно пришло воспоминание, что такой цвет глаз, какой был у передавшего его мне мужчины, встречался только у тех, кто считал себя потомками Единорогов в их человеческом воплощении, и был крайне редок. Я подошла к зеркалу, пытаясь заглянуть в свои глаза, как в окна собственной души. И невереяще смотря, как из самых её глубин поднимается разбуженная память. Так после глубокого сна человек смотрит на своё отражение в зеркале и только посмеивается над своей встрёпанностью и неуклюжестью. Он знает, скоро там отразится совсем другой, просто надо умыться, смыть водой настоящего морок прошедшей ночи.
Лис был прав, моя прошлая жизнь была столь насыщена, что в этой мне дали возможность отдохнуть. Просто жить, плывя по течению времени этого Мира. Но пусть меня разбудили и случайно, снова усыплять память, как хотел он, я не стану. Конечно, здесь и сейчас у меня всё другое, и время, и Мир. Только моя душа осталась неизменной, тем более что мне вновь повезло родиться женщиной. И я, вслед за радостью осознания себя, явственно ощутила то, что в моей жизни всегда было и есть место волшебству, ведь моими Богами по-прежнему оставались - Время, Любовь и Судьба.