Небо было затянуто густыми серыми тучами. Ливень не прекращался уже вторые сутки. Казалось, по поводу ухода Мэйно Вэрсиона скорбел весь мир.
- Милорд, - обратился к Гирланду один из слуг, - Вы бы хотя бы капюшон накинули.
Но Гирланд даже не шелохнулся. Он стоял, будто вросший ногами в землю и ничего не понимал. Все происходящее было как в тумане. До последнего момента он не хотел во все это верить. Все было как будто бы не наяву. Дурацкий ночной кошмар, не более того. Но каждый раз, когда Гирланд косил взгляд к лежащему телу отца на погребальном огне, он понимал, что все происходящее - реальность.
"Реальность, от которой не убежать, - сказал сегодняшним утром Герберто Лортан, - ты можешь только принять ее и идти дальше. Ничего другого не остаётся. Таков порядок вещей."
Да кому вообще нужен такой порядок вещей?
На Гирланде был чёрный бархатный дублет, стянутый красными шелковыми повязками и чёрные шоссы. Поверх всего одеяния накинут красный атласный плащ, доходящий до земли. На груди вышит золотистый феникс на фоне разгорающегося пламени.
"Вэрсионы всегда возрождаются из пепла".
Ночное небо разрывали ослепительные разряды молнии. Отдаленные раскаты грома и не собирались затихать. После смерти отца какая-то часть Гирланда ушла безвозвратно. Цветные краски будто бы покинули этот мир, и теперь он видел все только сквозь серую туманную пелену.
Всю свою жизнь Гирланд только и мечтал, что впечатлить отца. Больше всего на свете Гирланд желал выглядеть достойным представителем своей семьи в глазах достославного воина и мудрого правителя Мэйно Вэрсиона. Черт возьми, да ведь он пытался обойти Кэдвина на каждой охоте, каждом турнире. Гирланд хотел быть лучшим всегда и везде. Хотел быть более начитанным и грамотным. Да ведь он даже прочитал наискучнейший девятьсот страничный трактат Нарла Гуццара "О природе вещей духовных" только для того, чтобы блеснуть познаниями перед отцом на одном из семейных ужинов.
И, пожалуй, только сейчас Гирланд начинал понимать, насколько всё глупо это было. Каким же эгоистом он был...
Для чего было это безотчётное слепое стремление восхитить отца? Чтобы самоутвердиться? Потешить своё эго? Если задуматься, давал ли отец хоть раз усомниться в своей любви к кому-то из детей? Да, Мэйно Вэрсиона было сложно назвать чрезмерно заботливым и сентиментальным отцом... Хотя, в его защиту стоит сказать, что в любую свободную минуту он всегда приходил почитать сказку перед сном, рассказать одну из баек времён "Сегшенских войн".
У Гирланда никак не выходила из головы их последняя с отцом партия в сэркесу. Поддался ли ему отец или Гирланд наконец-то смог его обыграть, было совершенно неважно. Когда Мэйно Вэрсион в последний раз посмотрел сыну в глаза, Гирланд понял, насколько сильно отец его любил.
Если Мэйно Вэрсион и позволял себе в разговоре с детьми иногда срываться на крик, или, наоборот, был невероятно холоден и безэмоционален, то только потому, что любил их. Даже невзирая на их бесконечные глупости. Чего стоит только скандал отца с Кэдвином, когда тот просился отправиться вместе с ним зачищать логово бандитов. Разве Мэйно Вэрсион накричал на Кэдвина и запретил ему ехать вместе с ним из-за того, что он был злым тираном? Конечно, нет. Мэйно Вэрсион боялся даже представить, чтобы с его детьми хоть что-нибудь случилось. Все, чего он хотел, только лишь мира и безопасности для своей семьи и всего Катерсиса.
Как жаль, что Гирланд понял это только сейчас. Но сможет ли он простить самого себя?..
- Прошу прощения, милорд, - Гирланд обернулся к подошедшему Пэнтио Шэвису, - не хотел Вас отрывать от размышлений...
- Все в порядке, - кивнул Гирланд.
Семнадцатилетний эктиец был облачен в черный плащ-мантию. Хмурый отрешенный взгляд стюарда был устремлен прямо на Мэйно Вэрсиона,
- Я не умелец выбирать слова, но не могу не сказать, на сколько я обязан Вашему отцу. Если бы не лорд Мэйно и его доброта ко мне, то ходить побираться мне по городам Антрексии до конца жизни. Я обязан ему своей жизнью и всем, что у меня есть. Возможностью, что могу служить Вам. Защищать Вас и Вашу семью.
Пэнтио Шэвис набрал в грудь побольше воздуха. Гирланд никогда прежде не видел его настолько растерянным.
- Вы должны знать, что я отдам жизнь за Вас и весь дом Вэрсионов.
- Я знаю, - грустно улыбнулся Гирланд и хлопнул Шэвиса по плечу, - я благодарен тебе за эти слова. И я думаю, тебе пора перестать говорить "служить".
Шэвис непонимающе склонил голову набок.
- Ты никогда не был мне слугой, - сказал Гирланд, - ты стал моим верным другом и товарищем.
Гирланд помедлил, выставив лицо ледяным каплям дождя.
- Я счастлив назвать тебя братом, - дрогнувшим голосом прошептал Гирланд.
Пэнтио Шэвис прокашлялся, и в эту самую секунду Гирланд был готов поклясться, что у эктийца потекли по щекам слезы.
- Благодарю, милорд, - после небольшой заминки ответил Пэнтио, и пожал Гирланду руку.
Некоторое время они простояли в тишине. Место церемонии было выбрано самим Гирландом - Траэцитовый лес в десятке километров от столицы. Повсюду в небо возвышались исполинские траэцитовые дубы. При одном только взгляде на этих гигантов создавалось ощущение, что, забравшись на их верхушку, можно достичь звёзд.
Вокруг помоста, на котором лежало тело Мэйно Вэрсиона, дежурила дюжина стражников. Постепенно к погребальному костру лорда Мэйно Вэрсиона подходило все больше людей: облачённые в длинные черные сутаны, с вышитыми на груди знаками горящего пламени монахи и жрецы Великого Храма Кролиона, представительные граждане Аргхолма, облачённые в траурные бархатные плащи. Каждый из них, подходя к костру, складывал в плетённые корзинки различные предметы: пару монет, самодельные куклы, ломти хлеба, а один лорд откуда-то с юга положил наконечник стрелы.
Мэйно Вэрсион был одет в белую льняную рубашку, украшенную золотой вышивкой на вороте. В лучших обстоятельствах, отца нарядили бы в его пластинчатые доспехи с выгравированным фениксом на груди. Доспехи, в которых он провел не одну битву. По словам Мэйно Вэрсиона, эти доспехи не единожды спасали ему жизнь. Отец настаивал, что секрет успеха - в помощи Энцио Сизариса. Якобы маг неким образом "закалил" доспехи, сделав их практически неуязвимыми. Конечно, Гирланд читал о способностях чародеев накладывать защитные чары не только на людей, но и на неоживленные предметы. А, быть может, все дело было в обычной удаче.
- Милорд Гирланд? - позади стоял худенький, с сжатыми губами и прищуренными глазами, седовласый мужчина.
Он стоял, опираясь на изящную ротанговую трость. Незнакомец был облачен в длинный черный плащ, подбитый волчьим мехом. Глаза старика с интересом перебегали с Гирланда на Пэнтио. При первом же взгляде на незнакомца, Гирланд понял, что он из приближенных королевы.
- Все верно, это я, - Гирланд с заминкой протянул старику руку, - а Вы?..
- Ройлд Шенриз, - они обменялись рукопожатиями, - Первый Советник Ее Величества.
Гирланд ответил сдержанным кивком.
- Не буду притворствовать, - прохрипел Шенриз, - я знал вашего отца довольно плохо. Мы встречались несколько раз, когда он приезжал на коронацию короля Освина и на ежегодном рыцарском турнире в Форсессе. Меня всегда поражало его неиссякаемое мужество и чувство долга. Я никогда не забуду тот день, когда Ваш отец, будучи сорокалетним прихрамывающим лордом одного из крупнейших вассальных королевств Антрексии, забрался верхом на коня, и помчался на врага с копьем наперевес. В тот день он свалил наземь шестерых-семерых лучших рыцарей со всей Антрексии.
- Но проиграл самому королю Освину, - на губах Гирланда заиграла печальная улыбка.
- Верно, - расплылся в улыбку Ройлд Шенриз, - но в оправдание Вашего отца стоит сказать, что до того момента, пока он дождался как Освин Свансбург выйдет на ристалище, лорд Мэйно свалил уже полдюжины врагов. Теперь можно только гадать, кто выиграл бы, окажись они в равных условиях.
Первый Советник удрученно закачал головой и потупил взгляд в землю.
- Лучшие из нас всегда уходят первыми.
Гирланд собирался уже было что-то ответить, как позади раздался заунывный рев горна. Со стороны дороги с холма спускалась многочисленная траурная процессия. Сначала шел двойной ряд монахов, за ними - еще несколько аристократов со всей Антрексии. Кажется, нескольких из них Гирланд даже видел на приемах отца в Катерсисе.
Надо же, явился даже свиноподобный лорд Урсы, Итран Хайонс. Еще пять лет назад, когда Гирланд впервые с ним познакомился, само поведение Хайонса вызывало у юноши отвращение. Лорд Урсы постоянно лебезил перед Мэйно Вэрсионом, восхищался роскошным убранством Катерсиса, расплывался в комплиментах леди Карелле, а уж сколько он за тот вечер съел - было уму непостижимо. Слуги не успевали менять блюда, как тарелка Итрана Хайонса уже блестела от чистоты. Гирланд через силу держался до последнего момента, но когда этот жирный толстосум с поросячьими глазками полез лапать Ламию, юноша не сдержался.
Гирланд в тот же миг вскочил с места, и, схватив Итрана Хайонса за шиворот, повалил наземь и потащил к выходу. Смехи и людской гомон тут же стихли. Каждый взгляд в обеденном зале был устремлен на Гирланда, волокущего по каменной плитке пьяного визжащего лорда Урсы. Стражники замерли, ожидая приказа от лорда Мэйно. Но тот лишь едва заметно улыбался. Гирланд со скрипом распахнул центральные двери зала, и выбросил Хайонса наружу.
Юноша вернулся за стол с совершенно невозмутимым лицом и продолжил трапезу. Меньше, чем через час, мать устроила Гирланду такой скандал, что ему еще пару дней было запрещено выходить из своих покоев. Но тот самый миг, когда Гирланд заступился за свою сестру и отец едва ли не впервые в жизни посмотрел на него с восхищением, определенно того стоил.
Вслед за аристократами к погребальному костру шёл тройной ряд антрексийских гвардейцев во главе с Начальником Стражи, Вегдоном Мортисом. Гвардейцы были облачены в кольчужно-бригантинные доспехи, расшитые бархатом. За спиной развевались красные атласные плащи, на которых красовались золотистые гиппогрифы.
Следом двигались маги-музыканты Ордена Танагры. Девушки и юноши в длинных темно-зеленых блио, подпоясанными желтыми шелковыми ремешками.
Желтый цвет? Насколько Гирланд помнил из курса "Об орденах магов" Янары Тилон, красные и синие цвета воспевали любовь, праздность, благополучие и мир, желтые или оранжевые - перерождение души и ее вечное пребывание в духовном мире. В Катерсис маги-музыканты из Ордена Танагры приезжали только по особым случаям, как празднование Дня Рогалана или чей-то день рождения. На постоянной основе их услуги могли себе позволить только лишь короли, да самые зажиточные люди со всего Астариса.
"Даже в такое тяжелое время, когда на счету каждый деин, королева Силия не поскупилась на проводы отца. Нужно будет выразить ей благодарность."
В следующий миг из рук магов взметнулись вверх снопы яркого желтого света, и, задержавшись в воздухе, рассыпались в виде сотни искр. Все действо сопровождалось умиротворяющими звуками арфы и органа.
За стражниками и музыкантами шла королева Силия, которая вела Кареллу Вэрсион под руку.
От вида этой картины Гирланд едва сдержался от слез. Он не знал, по доброте ли душевной все это делает королева Силия, или она просто на просто рассчитывает на его поддержку в грядущей битве за Октерфон. Ведь если Солнечная Лига захватит Октерфон и Медвежий Остров, их орды окажутся на территории Антрексии. И видит Бог, чем закончится это кровопролитие. Антрексия не была готова к этой войне.
Все шествие замыкал ещё один ряд гвардейцев.
На королеве была длинная серая туника, подпоясанная кожаным ремешком; черный атласный плащ застегнут золотой пряжкой на плече. Это была золотистая пряжка в виде гиппогрифа. Темно-каштановые волосы Силии Свансбург свободно падали ей на плечи.
Но лицо его матери... Бог ты мой...
При взгляде на бледное измождённое лицо матери Гирланд весь похолодел. После смерти отца он видел ее всего однажды. Карелла Вэрсион закрылась на целых два дня в своих покоях. Она не впускала никого из слуг, ничего не ела, и, судя по громадным синякам на лице, совсем не смыкала глаз.
Процессия потихоньку расходилась по своим местам. Гвардейцы взяли поляну в круг, повернувшись лицами в противоположную сторону.
"Странный обычай, - пронеслось в голове у Гирланда, - быть может, все дело в безопасности королевы. Нападения шаек бандитов за последний год участились в разы."
Нейман смерил пренебрежительным взглядом Ройлда Шенриза. Лорд Ледяного клыка схватил Гирланда под руку и увел в сторону.
- Надеюсь, ты знаешь, что я пойду за тобой до конца, - прошептал Конрод Нейман на ухо, - две сотни моих латников уже несколько недель сидят в Октерфоне. Поверь, они будут оборонять замок до последней пары крови. Олуики и вся шваль из Солнечной Лиги подохнет у берегов Октерфона.
- Благодарю, - рассеянно кивнул Гирланд.
Казалось, в эту секунду он не мог думать ни о чем, кроме смерти отца и состояния матери. Да и было ли ему вообще дело до приближающейся орды Солнечной Лиги? Гирланд всю жизнь следовал за отцом, во всем ему подрожал. Еще совсем маленьким ребенком Гирланд думал, что отец буквально непобедим. Его не могли одолеть ни ужасающие веренаксы, ни жестокие орды Олуиков. Но после смерти отца все представления Гирланда об окружающем мире рухнули раз и навсегда.
Когда Гирланд вернулся обратно к Пэнтио и Ройлду Шенризу, возле них уже стояла королева Силия. Девушка с сочувствием посмотрела на Гирланда и направилась в его сторону.
- Я как раз Вас искала, - грустно улыбнулась королева.
- Спасибо Вам, - ответил Гирланд.
- Что Вы...
- За все это, - Гирланд обвел рукой вокруг, - я в неоплатном долгу перед Вами. Обещаю, что после военных действий с Солнечной Лиги, возмещу все расходы.
- Не беспокойтесь об этом, - ответила Силия, - казна государства не уменьшилась ни на монету. У меня были кое-какие сбережения.
- Но ведь...
- Послушайте, Гирланд, - королева положила руку на его плечо. Позолоченный перстень в виде гиппогрифа отсвечивал свет от магии музыкантов, - я слишком хорошо понимаю, каково это, терять близких людей. Эта ужасающая боль, прожигающая все тело... Горечь утраты...
Голубые глаза королевы буквально источали из себя искренность. Гирланд понимал, насколько этой совсем еще юной девушке было тяжело. Но она не позволяла себе опускать руки. Королева знала, что в ней нуждается вся Антрексия. Она не могла бросить свой народ и просто сбежать, когда на пороге вот-вот окажется многотысячная армия врага. И, отвечая на свой собственный вопрос, Гирланд точно знал, что ему есть, ради кого жить. Он должен позаботиться о матери, братьях и сестрах, защитить жителей Катерсиса. Ведь если Кэдвин все-таки погиб...В таком случае, Гирланд становился наследником Катерсиса.
- Я могла бы сказать, что со временем станет легче, - голос Силии Свансбург дрогнул, - но это неправда. Я хочу быть максимально искренней с вами. Легче уже не будет. Единственное, что Вы можете делать, это продолжать жить, и делать то, что считаете нужным.
Гирланд смотрел в глаза королевы, и не мог вымолвить ни слова. В небо взметнулась россыпь желтых искр, и послышался заунывный перебор струн по лютне.
- Спасибо за честность, Ваше Величество, - пролепетал Гирланд. Он чувствовал, как вспотели ладони, - надеюсь, я смогу оправдать Ваши ожидания в командовании обороной Октерфона.
Силия улыбнулась одними уголками губ.
- Я должна отправиться вместе с Вами, - ответила Силия, - я обязана быть там. Мои люди будут гибнуть вместе с Вашими, и я не могу в это время спокойно сидеть в Аргхолме.
Глаза королевы были полны решимости. Казалось, она была готова отправиться на битву с Олуиками хоть сейчас.
- Должен сказать, что это чрезвычайно опасно, - развёл руками в сторону Гирланд, - но вижу, что переубеждать Вас бесполезно.
- Гиблая затея, - улыбнулся Ройлд Шенриз, - если Ее Величество на что-то решились, то отговорить ее уже невозможно.
Силия ответила лишь тёплой улыбкой, и посмотрела на Гирланда:
- Церемония скоро начнётся, хотите сказать пару слов?
Гирланд с сочувствием посмотрел на мать; внутри буквально все сжималось от боли. Но он знал, что сейчас помочь ей ничем не сможет. Ей нужно время. Им всем нужно время, чтобы смириться с мыслью об утрате Мэйно Вэрсиона. Человека, источавшего любым своим действием, взглядом или словом непоколебимую уверенность. Правителя, который в любую секунду был готов прийти на помощь. Отца и супруга, готового отдать жизнь за свою семью.
Что он и сделал.
Он был предан своим идеалам и ценностям до последнего вздоха, и ушел достойным человеком.
- Не думаю, что теперь мои слова что-то изменят, - сказал Гирланд, - мы редко разговаривали с отцом по душам. Я постоянно стеснялся показывать свои эмоции, да и он, видимо тоже. Но наш последний разговор перед его смертью... Столь откровенно мы никогда прежде не говорили. Даже не знаю... Как бы ужасна не была смерть, но... Думаю, в каком-то смысле она помогает лучше понять самих себя и своих близких...
- Узнать свое место в мире, - прошептала Силия, - да, милорд Гирланд, я понимаю, о чем Вы говорите.
Тем временем монахи разошлись вокруг помоста с телом Мэйно Вэрсиона в круг и начали заунывную песню. Ливень сменился на небольшой дождик. На небе воцарилась луна. Высыпали звезды, а в нескольких местах сияли яркие кометы с раздвоенными хвостами. Монотонный хор голосов заставил смолкнуть всех вокруг. Один из монахов поджег факел, и приблизился к постаменту.
- Мы собрались здесь, чтобы проводить в последний путь достопочтенного Мэйно Вэрсиона, лорда Катерсиса, преданного вассала Антрексии, заботливого отца и любящего мужа, - монах поднял факел вверх, - закончился лишь его земной путь. И сегодня Мэйно взойдет на первую ступень долгой дороги к вечно цветущему Элиону. Да примет его в своей обители Мудрейший Кролион. Да будет так!
- Да будет так! - Повторил хор голосов монахов.
Каждый из монахов сел на колени, и, возвел руки к небу. Монах, произносивший речь, подошел к костру, и бросил факел в костер. Монахи все продолжали свою песнь, когда в небо взметнулись первые снопы пламени. С каждой секундой огонь разгорался все сильнее. Гирланд обернулся в сторону матери, но Карелла Вэрсион уже уходила к карете в сопровождении двух стражников.
Гирланд почувствовал, как у него пересохло в горле. По щекам юноши потекли слезы, и он был не в состоянии их скрывать. Гирланд почувствовал прикосновение руки Силии. Королева взяла его ладонь в свою и обольстительно улыбнулась.
"Вэрсионы всегда возрождаются из пепла." - Подумал Гирланд и расплакался.