Алалыкин Денис Сергеевич
Фьорды, окопы, пьянка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Лапландия. В то, что этот полуночный край тоже есть часть России, и притом древняя часть, верилось с трудом. Но тогда, в августе 2000 это было окружающей реальностью; можно было запросто посмотреть на хмурое небо, на сопки, чьи розово-серые скалистые тела были лишь чуть-чуть прикрыты зелёным покровом мха, наконец, на необозримый простор Ледяного океана. Ныне о том, что так оно всё и было, напоминают лишь фотографии, да некоторые артефакты...
  Дорога
   Путь был долог. Поезд плавно отплыл от Ижевского вокзала, чтобы через несколько часов прибыть в напоенную августовским солнцем Казань. Здесь остановка. Надо подождать татарских коллег. Но они подойдут минут через двадцать, а пока - первые трудовые будни - необходимо быстренько, пока состав стоит, выгрузить тяжеленные рюкзаки на перрон, чтобы потом перенести их на другой конец вокзала, где будет следующая погрузка. Продолжаем знакомиться. Нас 18, мы - это представители республиканского поискового отряда. Впрочем, если бы в его списках не было меня, члена глазовского "Нового Феникса", то он с успехом мог бы именоваться менее грозно - Ижевским отрядом. Шутка, конечно.
  
   Басовитый голос из телефонной трубки обретает хозяина - это глава отряда - Ибрагимов Фаиль Фаизович, человек вполне подстать своему голосу, в летах, но весьма крепкий. Достаточно услышать несколько фраз и разум сразу прикрепляет ярлык - "Командир". Оживает ещё один телефонный голос - это Маша - наш завхоз. К своим двадцати семи человек учёный, бывалый. Вдобавок убеждённая феминистка. Разум думал-думал и порешил - пусть будет "Машей".
  
   Подходят "татары". Их человек двадцать-тридцать. Потом, уже в поезде узнаю, что они едут двумя отрядами - отряд КГТУ и республиканский отряд. Да, забыл сказать, в студенческих отрядах и контингент по большей части студенческий, а вот в республиканский отряд люди отбираются по иным критериям (профпригодность - нужны врачи, а также люди, имеющие определённые военные навыки, например сапёры; да и просто наличие опыта поисковых экспедиций, который приходит в основном с годами), поэтому народ в них постарше, в среднем около 30.
  
   Сравниваю увиденных "татар" (многие самые настоящие русские) с тем, что знал до этого. На древних ордынцев не похожи вовсе. А вот темперамент, характер, всё же несколько более активный, нежели наш, вятский.
  
   Катимся дальше. Москва. Казанский вокзал. Опять пересадка с сопутствующим перетаскиванием рюкзаков. Теперь нас ждёт Ленинградский вокзал. Здесь к нам должны присоединится столичные. Ожидаю крутых спецов. Приходят два тинэйджера женского пола, Саша и Зоя. Тащат рюкзаки и сумки. Смотрится нестандартно.
  
   В поезде кондуктор сообщает о взрыве в метро и погибших гражданах Удмуртии, произошедшем как раз тогда, когда мы разбрелись по городу, пользуясь долгой остановкой. Ощущение после этого довольно неуютное.
  
   И всё же мы едем, навстречу полярному дню, навстречу низким берёзкам Севера.
  
   Поражает Онежское озеро, наш ижевский пруд смотрелся бы здесь мутной лужой. Проезжаем станцию Лоухи, что в средней Карелии, менее чем за день до нас отсюда уехали домой ребята из глазовского отряда. Ни за что не подумаешь, что Лоухи были едва ли не главнейшей целью Финского, а значит и Германского командования на Карельском фронте. Вспоминаю историю - "Лоухи-Кистеньговское направление". Здесь, стало быть. Где-то под вечер "Командир" указывает в окно: "Хибины". Ещё один пузырь лопается, превращая Солдырь в невзрачный холмик.
  
   После Хибин вечер уже не торопится стать ночью. Это можно назвать скорее средней силы сумерками. "Командир" опять поясняет: "Полярный день уже на исходе, поэтому всё же ночью темновато". В Мурманск прибываем утром (где к нам присоединяются отряды из Архангельска и Ниандомы), поэтому руководители отрядов отправляют народ спать - иначе к "вечеру" свалимся.
  
   Итак, Мурманск. Ни мы, ни город ещё не подозреваем о будущей трагедии "Курска". Немного уставший от железнодорожного однообразия разум опять впитывает новые впечатления. Если Ижевск иногда называют "городом на холмах", то Мурманск следует по праву именовать "городом на сопках". Немного уступающий Ижевску по населению, город ощутимо превышает его по площади. Это понятно - не каждую сопку сроешь, и не на каждой сумеешь построить дома. Небоскрёбов также не видно. Архитектура большинства зданий довольно типична, напоминая чем-то северные районы Ижевска (только трамваев нет, да и троллейбусы попадаются не столь часто), но в то же время от потемневших стен прямо таки веет Холодом (реальный ветер тоже есть, заставляя с некоторой настороженностью отнестись к здешней природе). Город оказывается вдобавок двойным - бывший Романов-на-Мурмане (собственно Мурманск) и Кола - построенная ещё новгородскими ушкйниками.
  
   Со многих точек Мурманска виден "Саша". Это огромный памятник Солдату той войны. Почему "Саша" так ни у кого и не узнал. Он установлен на мемориальной территории - в ту пору здесь располагалась одна из зенитных батарей, прикрывавших город. Мемориал располагается на высокой сопке, с неё открывается восхитительный вид на рейд. На этот мемориал нас завозят в автобусе "икарусного" типа. Подходит местный народ, пара людей с камерами и несколько богато одетых персон. Не сразу понимаю суть происходящего, всё становится ясно, когда вперёд выходит ветеран, оказавшийся партизанским командиром. Происходит открытие Вахты Памяти. Произносятся напутствия и возлагаются цветы. А ветер треплёт русский триколор, что держит в руках кто-то из "татар"...
  
   Снова в путь. В том же автобусе нам предстоит проехать ещё около 100 км в северо-западном направлении (а рюкзаки и сумки тем временем увезла в фургоне (отчего-то их называют кунгами) передовая команда, которой должна была доставить их до места назначения, а потом вернуться за людьми). Первые 10-20 км ещё слушаю местное радио, весьма кстати неплохое, глазею по сторонам, но вскоре засыпаю.
  
   После часового уютного покачивания остановка неприятна. Блокпост. В результате недолгих переговоров пропускают без досмотра. Но ехать осталось недолго. Как объясняют руководители (наш Ибрагимов и "татарин", имя запамятовал, даже неудобно) дальнейшая дорога - что-то около 30 километров на север - для автобуса непроходима. Дальше нам придётся двигаться своим ходом. До тех пор, пока не встретим посланный с вещами вперёд кунг. Идти, однако, пришлось долго, так что, дойдя до небольшого водопада (источника чистой воды), пришлось остановиться для неопределённого по времени отдыха и проведения крайне приятной процедуры - поглощения пищи.
  
   Около двух часов провели в бесплодном ожидании. Кто-то спал, кто-то (оказывается, в этой экспедиции было довольно много волонтёров) бродил и карабкался по окрестностям, поедая попутно полярную ягоду - морошку, иные же экстремальничали на водопаде - нет ничего слаще после долгого пути стоять босыми ногами в живой, бурной воде.
  
   Время шло к "вечеру", поэтому пришлось снова тронутся в путь. Только в этот момент я почему-то ощутил, что наш "ненастоящий город" остался где-то далеко там, в необозримой дали. Здесь же всё было настоящим. И военный МИГ, стремительно появившийся из ниоткуда и исчезший в никуда, не оставив даже следа, и почти оглушительный вблизи шум сравнительно маленького водопада, и огромные (действительно огромные - совсем не похожие на висящие в небе ласковые синие горы курортных зон Кавказа) массивы древней лавы (в среднем 100 - 300 м), вплотную приближающиеся к дороге. Настоящими были и немецкий мост, почти полностью ушедший в воду, и оставленный склад глубинных бомб, от которых остались лишь ржавые бочки, и длинные петляющие заборы из почерневшей от времени колючей проволокой, до сих пор несущие свою непонятную службу.
  
   К довольно утомительной дороге добавился тем временем противный моросящий дождь. Те кто шёл впереди поспешили укрыться в старом блокпосте, более всего походившим на средних размеров переносной гараж, из сваренных металлических листов. Постепенно туда набились все 50 с лишним человек Всероссийской Вахты Памяти. Вновь объявили привал, разожгли костёр (дождь едва ли не хлестал), раздали еду. Надо было что-то предпринимать. Проводник (об этих людях будет отдельно рассказано ниже) убеждал, ввиду отсутствия машины, отправиться, пока не поздно, в ближайший населённый пункт (около 18 км) и там попытать счастья в поисках транспорта.
  
   Многие начали было соглашаться, но тут явилось избавление в лице нашего фургона (оказалось, что они застряли вовсе не из-за чрезмерного употребления алкоголя, который в этих краях, надо сказать, порой единственное спасение от холода, а из-за прокола колеса). Это означало, что осталось доехать до места назначения, поставить палатки и спать...
  
  
  
  Норвежская водичка
   Итак, мы на месте. Помимо морального облегчения от окончания Пути это и ещё физический отдых - ехать полуротой в не самом просторном фургоне было не сахар, пытаясь хоть за что-то держаться, люди оборвали всю проводку с потолка. Впрочем, это было даже весело.
  
   Цель экспедиции рядом, или скорее - вверху. Хребет Муста-Тунтури. Неподалёку глухо шипит океанский прибой - Баренцево море, залив Варангер-фьорд, губа не то Волоковая, не то Кутовая. А всё в целом - Печенгский район Мурманской области, или проще и романтичнее - Лапландия.
  
   Процесс развёртывания лагеря довольно стандартен. Хотя здесь есть свои особенности. Например, прежде чем ставить палатку или сооружать походную кухню, проверяют миноискателем почву - это занимает время, но крайне необходимо, иначе сопки долго будут греметь эхом войны. С дровами тоже свои приколы. Наиболее, казалось бы, доступное топливо известно одно - дерево, вся проблема в том, что дерева как такового здесь не произрастает. Единственное, на что можно рассчитывать, - это на выносимые морем толстенные брёвна (настолько правда сырые, что малейший дым при попадании в глаза вызывает обильные слёзы, а колоть их приходится очень мелко и тонко - чтобы разгорались быстрее, нежели потухали) для бивачного очага, кои приходится или тащить на себе или везти фургоном, когда с ближайших побережных окрестностей обобрана малейшая стоящая огня деревяшка, и на деревянные иссохшие столбы от немецких "колючек", если дело идёт о полевых работах на сопках.
  
   Удмуртский отряд был уже в этих местах в 1999 году, поэтому без труда нашли старый бивак. Представьте себе сруб добротного деревенского дома, но только из одного нижнего ряда брёвен, изрядно иссушённых. Это была заготовка с того года. Теперь оставалось укрепить по углам четыре вертикальных столба (четыре миниэкспедиции для поиска подходящих брёвен или досок), чтобы, соединив их сверху каким-либо способом, укрепить тент, служивший защитой от вымокания очагу, да и неплохо спасавший спины от дождя.
  
   Помимо бревён море выкидывало на берег мусор, прибиваемый течением с Норвегии: поросшие ракушками всевозможные пластмассовые ёмкости, канистры, бутылки из-под соусов, ядовито яркие обрывки сетей (зелёные, оранжевые, синие, красные) и прочий мусор Западной цивилизации, нагло и цинично захламляющий российские берега.
  
   Для любого нормального человека понятия лето и море закономерно приведут к третьему слову - купание. Но здесь никакой Гольфстрим не поможет человеку претворить в жизнь результат своего ассоциативного мышления. Вода настолько холодна, что создает иллюзию ожога. В море можно заходить спокойно, напрягая закалённое тело, можно буквально забежать в пьяной удали, в любом случае - не пройдёт и минуты как человек стремглав понесётся к берегу. Стоит отметить, что после такого купания даже постоянные для августа 12-16 градусов "тепла" покажутся действительно теплом, а холодные прибрежные скалы станут ласково греть мокрые ступни.
  
   Все, наверное, слышали фразу - "против ветра не плюй". Особенно остро её смысл постигаешь во время шторма (одно из тех, что трепали и "Регалию"). Не знаю, сколько баллов дали бы метеорологи этому природному явлению. На берегу, сложенном из отшлифованных морем плоских камней, невозможно было долго стоять - ветер грозил сорвать шапку, разъяренные брызги бушующего прибоя вот-вот должны были окатить с головы до ног. От восторга кожа покрывалась мурашками. Исполинской мощью дышали накатывающиеся на берег волны.
  
   Особо стоит упомянуть банную тему. Благодаря заведённому ранее знакомству с обретающимися неподалёку (5 км) геологами, удалось договориться об аренде бани. Оная представляла собой некое вагонообразное помещение, большая часть которого была отведена под гараж (не для роскошных иномарок, на коих катается даже средний мурмачанин, а для "Буранов" - поистине железных оленей в этом суровом краю), а меньшая часть, с утеплённой перегородкой отводилась под баню (причём не финского типа, а самого что ни на есть славянского - с топкой, котлом и каменкой). Условия аренды были просты - отряд доставляет воду (из ближайшего озера) и дрова, взамен получая доступ к бане. Чтобы выполнить договор пришлось почти тупыми двуручными пилами разделать, а потом и расколоть самое толстенное бревно из тех, что доводилось мне видеть. Это был настоящий монстр - метров 8-10 в длину и свыше метра в диаметре. Пилили два дня...
  
  
  
  Поиск
   Итак, лагерь сооружён, распределены обязанности между дежурными. Впереди около 20 дней поисковых буден. Подъём в восемь. Завтрак. Идём вверх (если смотреть с позиции остающегося внизу лагеря, то люди, медленно взбирающиеся по склонам сопки, очень похожи на муравьёв, впрочем - такое же мнение может появиться и у тех, кто достиг вершины - располагающиеся далеко внизу палатки, люди, возящиеся возле них - все это напоминает какие-то блеклые декорации на фоне невероятных просторов океана). Фаиль Фаизович распределяет народ по местам работы. Мне достается небольшая площадка влажной земли прямо на склоне. Здесь был найден мелкий костный обломок, - это могло означать, что можно найти ещё, а можно и без успеха перерыть четверть сотки. Да, рытьё на сопках совсем не напоминает выкапывание картошки. Для начала необходимо прорубить окно в очень плотном слое дёрна. Для этого используют остро заточенную сапёрную лопатку (которой иногда и дрова колют) либо прочный нож. После того, как получен доступ к самой земле (в лучшем случае - 30-40 см пласт) начинается внимательное просеивание земли. В даже самом мелком комке земли может скрываться личная вещь убитого, костный останок, медальон с данными, да что угодно, хотя бы ставшие банальностью патроны, гильзы, осколки мин и гранат. По мере выработки земли окно расширяют. К обеду на сопки наползает туман, как правило, приносящий с собой и дождь (про постоянный ветер я уже не упоминаю). После обеда вновь на раскоп. Если в раскопе найдено что-нибудь стоящее, то копаешь дальше, если же нет - иногда можно позволить себе с часок подремать или просто смотреть...
  
   Часам к восьми вечера большая часть экспедиции уже в лагере, в ожидании ужина. Ужин иной раз может незаметно перейти в посиделки с гитарой, продолжающиеся до 2-3 часов - светло. А потом вновь наверх...
  
  
  
  Эхо войны
   У меня в руках пять патронов. Пять советских винтовочных патронов 1937 года выпуска. Казалось бы - скучные музейные экспонаты, безликие носители смерти. На самом же деле - они являются, быть может, последними свидетелями человеческой судьбы. Они извлечены из превратившегося в ржавую труху диска из под пулемёта системы Дегтярёва. У них был ещё один собрат - шестой - намертво засевший в диске, блокировав тем самым подачу патронов в ствол (извлечь его было довольно трудно и спустя полвека). Кто знает, - может эта досадная неприятность стала роковой, а хозяин пулемёта (кто он - офицер, рядовой?), не успев и чертыхнуться, канул в Лету. Кто знает...
  
   Главная цель поисковой деятельности, таким образом, предельно проста - ПОИСК, отыскание единственно верного ответа на вопрос - "Кто знает?".
  
   Бывает, так, что никто ничего и не узнает, бывает, что из найденных останков 100 бойцов только 2-3 человека могут быть опознаны, остальные же навечно остаются "мужиками". Так, со смешанным чувством грусти и гордости, именуют некоторые поисковики тех, кто послужил молчаливым основанием Великой Победы.
  
   Для некоторых, однако же, останки бойцов не более, чем досадное препятствие. Таких много. Обычно их называют "чёрные" или "мародёры". Как правило, их интересуют лишь артефакты войны: оружие, боеприпасы, хорошо сохранившиеся детали амуниции, посуда - всё то, что может быть потом продано или же применено в быту (оглушить рыбу гранатой, или ходить на охоту с винтовкой, собранной из наиболее целых частей трёх других, выкопанных винтовок). Останки при таком подходе лишь помеха, "жмуры", как известно, не кусаются. Иные "чёрные" при случае не прочь шикнуть альтруизмом на публике (в основном поисковой) - дескать, я там автомат нашёл, значит и кости ваши рядом. Иногда такое "костяное оповещение" приобретают силу договора. Но не всегда, далеко не всегда.
  
   Читатель может упрекнуть, что и поисковик домой без "железа" редко возвращается. В принципе это так, но... для поисковика "железо" дело попутное - если нашлась хорошо сохранившаяся каска, или горсть тускло блестящих патронов - отчего бы и не взять, ведь это История. Откалывают же неугомонные туристы кусочки от разнообразных Парфенонов, полностью игнорируя запретов. Я не хочу прикрыться туристами, просто так легче понять, что без этой трофейной романтики История была бы лишь мёртвыми буквами истёртых книг. А ещё - как приятно, глядя на пробитую немецкую каску в руках сказать: “Sic transit gloria mundi”...
   Был - август 2000. Написал - ферваль 2001.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"