Костя сидел на берегу реки и швырял в воду камешки. Без особого азарта надо сказать. У него была тема для размышлений.
Стояла середина мая. Воздух сохранял свою свежесть, несмотря на огромное количество пыли. Солнце приятно грело, радуя тело, прогревая всё живое, изгоняя холод из самых отдалённых участков существа. Яркие лучи слепили глаза, придавая миру излишнюю (порой) яркость. Но это ничуть не раздражало.
Костя учился в школе, в последнем классе. Он был аборигеном Большого Города. Выросший в семье "технической интеллигенции", наш главный герой не многим отличался от своих сверстников. Обычное, сытое детство, не изобилующая рисками юность, ничего не давало поводов для гениальной неполноценности или одебилевшей разностороннести.
Родители хотели, чтобы он поступал в институт и продолжал учиться на инженера. Не сказать, чтобы у Кости были особые причины отвергать эту идею, но согласиться на это что-то ему не позволяло. Последующее тихое предсказуемое существование, которое рисовало воображение, никак не устраивало его. Костя не был баламутом, скорее наоборот - "тихим" ребёнком. Не был он ни идеалистом, мечтающим о благе для всего народа, ни чиновником, прикрывающимся идеей о "благе для всего народа". Конечно, какие-то идеи о мирном сосуществовании людей его устраивали, но казалось, что "люди", "общество" - что-то далёкое, как Китай. Сейчас были вопросы о выборе дальнейшего пути. Взрослые придают этому такое большое значение, утверждают, что это на всю жизнь.
- Нет. Я, конечно, хочу учиться, но чему - не пойму. Как будто кому-то интересна термодинамика холодной плазмы или состав фекалий жука-короеда. Не могу представить себя, всерьёз спорящим о том, как правильно пишется: "бечева" или "бичева". Ведь никому не интересна эта чушь. Уж лучше потихоньку копать могилки на кладбище - романтика, да и работа наводит на глубокие размышления.
-Но ведь тебе нужно будет зарабатывать, кормить своих будущих детей, - был самый сильный аргумент старших.
- А будут ли они - дети? - для Кости это был вопрос. - Нельзя же заводить их просто так, "потому что надо". Вот это и есть, наверное, вступление во взрослую жизнь - принятие решений.
Солнце ласкало уставшие от яркого света глаза багряными красками заката. "А ведь от солнца есть своя, солнечная дорожка!" - это было странное, в то же время огромное открытие. Лунную дорожку изображают на картинах, описывают в стихах, а про солнечную - не слуху ни духу! "А ведь я мог также ещё прожить семнадцать лет и не заметить её",- поразился Костя. - "Да... Это стоит запомнить!" Сейчас он так завидовал солнцу: "Хорошо Ему сейчас там - свети себе, больше от тебя ничего не потребуют. Вот бы мне так!"
Ночь не спеша, накрыла город. Впереди у Кости был остывший ужин, незаконченная учёба в институте, революция, партийная, никому не нужная, работа, чиновничья карьера, заведённая, "потому что пора", нелюбимая семья и дети.
На берегу реки сидел начинающий алкоголик, лет, на вид, пятидесяти и плакал. На трезвую голову он никогда не очутился бы здесь.
Константин Андреевич, смотрел на закатное солнце и не мог не плакать, да и не хотел себя сдерживать. А солнце было всё таким же, как тридцать лет назад - открытое, всё так же сияющее, всем - всем, каждой твари на этой земле. Оно осталось со времён его юности, и не собиралось лицемерить. "Ведь было время! Почему же так сложилась эта проклятая жизнь! Дома жена опять устроит скандал, все они стервы. И чего ей не хватает. Дочь опять вернётся под утро, всё ей нет покоя. К черту! К чёрту ИХ ВСЕХ! Пойду, искупнусь. Ах... как много лет назад".
Подогретое алкоголем тело не заметило холода майской воды, а сердце не выдержало. Не выдержало то ли шока от низкой температуры, то ли того, что копилось многие годы.
Похороны состоялись по всем правилам: скорбящая семья, соболезнующие коллеги, венки, гроб, поминки.
А потом, через несколько дней, несколько миллиардов дней, Солнце стало красным гигантом, и вся Земля сделалась частью этой огромной, умирающей звезды.