...это подлинно диво дивное!

Диво, русская народная сказка

...в 20XX Рея, тогда поэтично названная Персефоной — женой Плутона, стала главным объектом внимания всего тогда еще несовершенного индивидуалистического человечества. Все земные и околоземные телескопы нацелились в созвездие Тельца — в сторону долгожданной девятой планеты, а люди с жаждой вчитывались в желтые заголовки СМИ, которые только подогревали неразбериху, происходившую тогда в научной среде.

Первые месяцы после открытия все научные центры Земли ломали голову над аномальными свойствами, ломающими все предсказания, сделанные предшествующими теоретическими исследованиями, и известные представления об эволюции и строении Солнечной системы. Будучи в разы массивнее, чем предполагалось, она, тем не менее, была сверхземным миром, по спектральному анализу почти не отличавшемся от Земли. Ее орбита с огромным эксцентриситетом противоречила расчетам; гравитационные аномалии, вызываемые ею, не подтверждались известными теориями гравитации.

(...)

Спустя пятнадцать лет после открытия человечество получило первые фотографии Персефоны, сделанные с ее орбиты. Участились случаи суицидов в научной среде. Всевозможные секты и религиозные ереси вспыхивали во всех уголках земного шара. Обострились межнациональные конфликты, внутри государств обострялись демографические и экономические проблемы. Персефона оказалось копией Земли, с той лишь оговоркой, что очертания континентов были слегка искажены, словно кто-то пытался зарисовать Землю по памяти. Кто-то несравнимо огромный, ибо радиусы планет отличались в три раза.

Наземные миссии Персефона-I и Гая-I с крахом провалились — атмосферные возмущения неизвестной природы ломали аппаратуру еще на начальных этапах посадки.

На десятки лет исследования забросили. Необратимые социально-политические изменение, вызванные открытием Персефоны, погрузили общество в хаос. Тогда, между делом, какой-то астроном любитель предложил в качестве шутки назвать планету в честь Реи — дочери Урана и богини Земли, матери богов. То, что казалось шуткой, со временем прижилось. Девятая планета, аномально сочетающая характеристики газового гиганта и наличность Земли, вероятно, содержащая ответы на вопросы мироздания и происхождения человека, одним своим появлением посеявшая разруху и катастрофы на все человечество — Рея, мать богов.

(...)

...«Событие Семи» 21XX года положило конец несовершенному, разрозненному, дифференцированному человечеству. Миллиарды людей Содружества сплотились ради единой цели — величия человека и его господства над материей. Возобновились исследования транснептуновых объектов. Рея, до этого считавшаяся девятой планетой Солнечной системы, стала первой планетой дальней Солнечной системы, наряду с Фрейей, Хеймдаллем, Гуллвейгой, коричневым карликом Уту и еще десятком карликовых планет, спутников и неклассифицированных астрономических образований, которые были открыты в первые годы существования Содружества.

Стали очевидны проблемы первых наземных миссий — Рея, по-видимому, своеобразным образом взаимодействует с сознанием людей. Физические аномалии, судя по всему, были вызваны сверхсильными возмущениями еще малоизученных ноополей¹. При попадании же человеческого существа в сферу влияния Реи ноополя планеты синхронизируются с человеческими — планета словно живое мыслящее существо пытается взаимодействовать с гостем, принимая на свою поверхность.

Первые опыты с D-испытуемыми показали, что Рея представляет собой огромный аккумулятор психической энергии. Изначально предполагалось, что планета лишь в сотни раз усиливает психические поля испытуемого и чудодейственным образом воплощает их в виде физических структур. Например, испытуемый D-XXXX после посадки на поверхность Реи обнаружил себя в окружении своей семьи, при этом ландшафт планеты искусно воспроизводил места его детства и ранней юности. Интересно заметить, что все родные и близкие D-XXXX были мертвы на момент проведения эксперимента.

Другой занятный случай: испытуемый D-XXXX, воспитанный в специальных подготовительных центрах и не имеющий сильных психологических связей с другими людьми, на поверхности Реи был подвергнут нападению агрессивной биологической особи, по-видимому, олицетворявшему Бабу-Ягу, персонажа из русского фольклора, вероятно, читаемым D-XXXX в раннем детстве. Спасение испытуемого было принято нецелесообразным. Таким образом результаты эксперимента показали, что материализации могут быть подвергнуты не только реальные воспоминания, но и впечатления и общие образы, воспринятые человеком когда-либо в течение жизни.

Последующие опыты...

Справочник дальней Солнечной системы для S-касты. Глава I. Об истории изучения объектов дальней Солнечной системы.

Рея — девятая планета солнечной системы. Она очень похожа на Землю. На Рее происходят чудеса: все, что ты пожелаешь, сбывается! Все дети мечтают стать космонавтами и полететь на Рею, когда вырастут.

Букварь для домашнего чтения для D-касты

— D-6722 — мужчина, 21 год. Воспитан на орбитальной станции Рея-IV. Привязанностей не имеет. Жил и рос без доступа к знаниям об общечеловеческой культуре. Грамотен, прошел семилетний курс подготовки. До сего дня содержался в изолированной камере, без доступа к книгам и иным средствам информации. Выполнял рутинную физическую работу, общение ограничивалось лишь квалифицированным персоналом. Дважды бывал на Земле (суммарный срок пребывания — не более двух недель). Не вспыльчив, послушен, — вслух прочитал Дау Сагдеев характеристику испытуемого.

— Недурно — сказал Тад Эгдеворф, ассистент Дау, — и что эксперимент показать должен?

— Ну, никто особо не знает, — ответил Дау, — либо Рея ответит на сиюминутные мысли D-6722 и выступит своеобразным исполнительницей желаний, либо мы получим банальную картину жизни на станции — воспитатели, другие дэшники², рутина. Либо вообще ничего — первичную поверхность Реи, что-то типа Земли без людей.

— А если ничего из перечисленного? — спросил Тад.

— Ну, в таком случае все, что мы до сих пор знаем или предполагаем о Рее — неверно, — сказал Дау, с мгновение подумал и отошел к пульту управления спускаемым модулем испытуемого.

На пульте управления показатель высоты стремительно убывал. Затем чуть замедлился — раскрылся первый купол парашюта. На тысяче метрах начал медленно ползти вниз.

Посадка производилась в предполагаемую «точку нейтралитета», как называли ее астрономы. Расчеты показывали, что возмущения электромагнитных, гравитационных и ноополей планеты неоднородны — «точка нейтралитета», где поля наиболее стабильны, находилась чуть восточнее центра геологической формации, напоминающей земную Африку.

Ученый коллектив предполагал, что своеобразная психологическая «стерильность» испытуемого поможет привести к невиданным до настоящего времени результатам, ибо до сих пор Планета физически воплощала воспоминания из ранних периодов жизни. Тут же Рея должна была изловчиться, чтобы достать из сознания подкинутого ей человека достаточно яркую сцену и материализовать ее, используя небольшие мощности «точки нейтралитета». Задача для Реи усложнялась тем, что испытуемый был «стерильным» — няньки постоянно сменялись, а вся его жизнь представляла из себя непрерывную однообразную рутину. Таким образом предполагалось получить первичную, нетронутую возмущениями, девственную поверхность таинственной и малоизученной планеты-матери.

— D-6722, доложить обстановку, — сказал Сагдеев в микрофон, предварительно нажав кнопку связи с испытуемым.

— Ну, спускаюсь, — сквозь помехи донеслось из динамиков.

— Проверить приборы.

— Все в норме, вроде как.

— Проверить иллюминаторы.

— Темно. Ночь типа.

Дау выключил связь.

— Доводилось с ними работать? — спросил он у ассистента.

— С кем? — спросил Тад.

— Ну, с этими. С дэшниками, — последнее слово Дау произнес с ноткой пренебрежения

— А, ну так, бывало. А что? Люди как люди. Смерть только их ничего не стоит, умирать им легко. Да и воспитывают их так — сами смерти не боятся, — сказал Тад и задумался. — Я, временами, про это думаю. А вот почему нам такая доля? Почему мы смерти боимся? Для них смерть — естественный ход вещей, для нас — страх неизвестного, прерывание начатого, ужас и отчаяние, всю жизнь живем и трясемся, вцепившись. Почему бы всем кастам такое не навязать? Всему человечеству, если угодно. В конце концов, все мы смертны. Даже Семеро³.

Дау нахмурился и ничего не ответил. На пульте управления загорелась лампочка приземления. Сагдеев снова включил кнопку связи.

— D-6722, доложить обстановку, — приказывающим тоном сказал он.

— Приземлился. Неприятно конечно, но потерплю.

— Начать процедуру выхода из капсулы.

— Есть.

Из микрофона начали доносится копошения. Затем негромкий хлопок — откинулась дверца. Снова кряхтения.

— Вышел. Кругом темно. Под ногами трава обычная, как на Земле. Фонарик слабый, не особо помогает. Но кругом лес какой-то, сосны там, ели. Папоротники, — без команды доложил D-6722. — А в чем суть эксперимента-то? Я желать должен, а она мне все исполнит?

— Вроде того. Попробуй день пожелать, — сказал Дау.

— Ну, желаю. Как приземлился желаю. Не особо помогает.

— Визуализируй в воображении. День, солнце светит. Представь, как все, что ты видишь вокруг под светом фонаря, вдруг озарилось солнцем.

— Ничего, — донеслось из динамиков.

— Включи камеры, — негромко сказал Дау Таду, прикрыв микрофон рукой, и добавил: — И найди расширенную характеристику. Прочитай, где он на Земле бывал.

Тад нажал пару кнопок на пульте управления. На экран вывелось тусклое изображение со скафандра D-6722, сплошь перебиваемое помехами, сквозь которые можно было разглядеть серые силуэты вполне земных растений. Затем взял толстую папку — расширенную характеристику испытуемого.

— Каир (5 дней) — обзорная прогулка по городу, двухдневная поездка по окрестным поселениям W-касты, — начал читать отчет Эгдеворф, — Озерный город⁴ (7 дней) — посещение природного заповедника Великих Озер, зоопарков, обзорная экскурсия на дирижабле.

— Ничего не выходит, — чуть громче обычного заявил D-6722.

— Обследуй местность. Попробуй найти место для ночлега. Утро настанет, светло будет, — приказал Дау.

— А в капсуле заночевать?

— Нет.

Дау выключил связь.

— Найди мне фотографии заповедника Великих Озер, — сказал ученый ассистенту, — и восточной Африки

Через пару минут на большой экран вывелись многочисленные изображения природы. Дау принялся сравнивать красочные фотографии приозерных лесов, раскинувшихся на многие километры, Эфиопского нагорья под палящим солнцем и тусклый видеоряд с камер скафандра.

— Ну, очевидно, мы наблюдаем далеко не первичную поверхность планеты. Но, как видно, видоизменилась она не так, как можно было предполагать — казалось, она подстроится под наиболее удобные образы испытуемого: дельта Нила, Великие Озера, — рассуждал вслух Дау, — но она создала нечто уникальное. Мог ли он, чисто теоретически, видеть хоть когда-либо в жизни подобный пейзаж? Или вообразить самостоятельно? Скорее последнее. Но Рея, выходит, берет не самые яркие образы сознания, а как ей заблагорассудится?

Тад хотел было что-то возразить, но вдруг экран, передававший серое изображение с камер, подернутое помехами, ярко осветило — на Рее включился день. Помехи будто бы тоже кто-то отключил — с непривычки оба ученых уставились в экран. Все тот же сосново-еловый лес, папоротниковая поросль, густой подлесок. На небе — ясное земное солнце.

Только спустя пару секунд Тад догадался включить связь с испытуемым. Из динамиков ничего не доносилось.

— Двадцать второй? — кратко окликнул его Дау. — Включи вывод данных мозговой активности, — сказал он ассистенту.

Через некоторое время на мониторе поползли всевозможные графики, передающие информацию с сенсоров скафандра D-6722.

— Глубокий сон, — быстро заметил опытным глазом Сагдеев, — пошли пару коротких импульсов.

Тад послушно нажал кнопки на пульте, управляющие всевозможными шокерами, ядами и иглами, встроенными в скафандр. Спустя несколько нарастающих ударов током, из динамиков донеслись покряхтывания. Камеру начало потряхивать.

— Ну вот и зачем так сразу, — недовольно сказал D-6722. Связь на этот раз была удивительно чистой, будто испытуемый находился в соседней с учеными комнате.

— Доложить обстановку, — приказал Дау.

— Ну, светло. День. Немного жарко даже. В отдалении постройка какая-то, — проговорил сонным голосом D-6722, — спать хорошо было, я даже и не помню, как уснул. Да и желаний никаких не было, просто сразу как-то накатило моментом. Иду, иду, а кругом темень такая, и пейзаж однообразный, лес все. Дай, думаю, прилягу на траву, все равно, как говорили мне, Рея навредить не может. Ну и вот.

— Опишите строение, — сказал Дау.

На мониторе картина повернулась. Вместо привычного леса перед глазами ученых раскинулось поле, перемежаемое лесопосадками, проселочными дорогами и небольшой хаткой-мазанкой, стоящей в полукилометре по правую руку от испытуемого, у самой границы леса. Из хатки валил тонкий столб серого дыма.

— Ну, как описать. Дом типа. Белый весь такой, сверху солома. Дым идет, — доложил двадцать второй, — вокруг поля желтые, зеленые, бурые, я таких не видел никогда. У дома изгородь, из веток сплетенная вроде. Где-то птицы поют. Красиво, я такого еще никогда не видел.

Дау нахмурился. Тад принялся искать географические места человеческой Земли с похожим ландшафтом. Через несколько секунд ассистент окликнул Сагдеева:

— Кажется, нашел. Юго-запад среднерусской равнины. Причем, пейзаж двухсотлетней давности. В наше время линия Дон-Западная Двина выжжена войной и непригодна для жизни⁵.

Дау нахмурился еще больше и принялся отмерять шагами комнату управления.

— Ну, что делать? — донеслось из динамиков, — повторюсь, я такого не видел ни в жизнь. До дома сходить?

— Сходите, — сказал Дау и, прикрыв микрофон, добавил: — Найдите информацию о биологических родителях D-6722.

Тад принялся листать расширенную характеристику. Спустя некоторое время начал читать:

— Биологическая мать: W-99XX, уроженка Озерного города, 21XX г. р. Послушна, трудолюбива. Интеллектом не отличается. Биологический отец: D-0002, общий отец почти для всех D-каст. Силен, трудолюбив, послушен. Уроженец Североиталийской агломерации MVV⁶, 20XX г. р.

— Более дальние предки не указаны? — спросил Дау.

— Кажется, нет.

Дау продолжил молча ходить по комнате. Через некоторое время остановился и проговорил:

— Мы имеем дело с чем-то, что перевернет представления о поведении Реи и, возможно, о ноотеории, происхождении человека и человеческом сознании. Рапорт пишется?

— Пишется, — ответил Тад, взглянув на самопишущий компьютер.

— Возможно... — начал Дау, но помолчав, добавил: — Впрочем, дождемся логического завершения эксперимента.

На мониторе хатка-мазанка все приближалась. Стало возможно разглядеть деловитых гусей, расхаживающих у изгороди. Где-то вдалеке, за полем, поднимая облако коричневой пыли, мерно неслась повозка с сеном. Со стороны леса стрекотали кузнечики. Из мазанки вышел мужик в вышиванке.

— О, человек, — сказал двадцать второй, — да и одежда такая, нетипичная что ли. Я и не думал что люди в таком ходить могут.

В это время D-6722 стоял в двадцати шагах от хаты. Мужик, казалось, совсем не замечал гостя в раскрашенном скафандре, а, потянувшись, принялся кормить гусей из глиняной плошки.

— Подойти ближе, — скомандовал Дау.

— Как скажете, — сказал D-6722 и зашагал по направлению ко входу.

Мужик все так же кормил гусей. Испытуемый подошел почти вплотную. Окрикнул его. Подергал за рукав. Мужик кормил гусей.

— Зайдите внутрь, — сказал Дау.

В доме было привычное убранство украинской хаты, какое можно видеть в учебниках по истории или в некоторых оставшихся поселениях W-касты. За грубо сколоченным столом сидела баба в кошуле, все так же не замечавшая пришельца.

— Это все, как это сказать, — пытался подобрать слово двадцать второй, — как во сне что ли.

— По-кафкиански — вставил Тад.

Дау смерил его строгим взглядом и спросил у испытуемого:

— Что тебе обычно снится?

— Да ничего особенного. Станция, Земля иногда. Каир, Озерный город. Просто города какие-то абстрактные. Люди, с которыми работаю. Да чего мне снится-то может? Взаперти всю жизнь просидел, — ответил двадцать второй. — О, тут под столом растет что-то. Толстое такое, зеленое. Не знаю, как растение называется.

Тад, взглянув на монитор, сказал:

— Phaseolus vulgaris, фасоль обыкновенная.

— Осмотреть строение, — сказал Сагдеев испытуемому.

— Да что тут смотреть-то? Вот, комната одна. Печка стоит, в углу картинки какие-то красивые. Женщина сидит. Стол, фасоль. Посуда, полотенца какие-то.

Тут баба поднялась из-за стола и вышла к мужику. Через время они оба пришли в хату и встали почти вплотную к D-6722. Мужик встал с одного края стола, баба с другого. Передвинули стол так, чтобы фасоли было, где расти. Видно было, как растение пробило половицы своим толстым стеблем. Внезапно фасоль начала стремительно набухать, давать новые побеги и расти на глазах. От главного стебля тянулись усики, новые побеги с жирными листьями, хватающиеся за все, что попадется. Достигнув крыши, рост остановился.

— Эво как, — проронил испытуемый.

— Следить за развитием событий, — рассеянно сказал Дау и снова принялся ходить по комнате.

— Может, используя какие-то особо отдаленные уголки подсознания, Рея пытается выжать из них хоть что-то, собирая в единую картину? — спустя некоторое время сказал Сагдеев, — из мельчайших кусков выстраивает что-то вроде сновидения.

— А если... — подал голос Эгдеворф, — если Рея берет коллективную память человечества? Что если радиус ее возможного взаимодействия куда больше, чем непосредственно поверхность планеты? Что если она способна дотянуться до орбитальной станции, до нас с вами, до всего научного коллектива? Что если своими невидимыми ноощупальцами она окутала всю Землю, аккуратно ощупывая каждый кусочек, каждое человеческое сознание, всю ноосферу, если угодно. Этим можно объяснить геологические формации на ее поверхности, напоминающие земные. Она, словно маленький ребенок, пытается неказисто, заглядывая из-за пояса Койпера, срисовать человечество, внимательно подслушивая и рассматривая миллиарды людей, копошащихся на единственной обитаемой планете. А люди, которых мы небрежно скидываем ей на съедение, выступают своеобразным триггером — планета выжимает из себя все силы, стараясь продемонстрировать все свое мастерство копирования. Вы читали «Солярис» Лема? Возможно...

— Хватит, — прервал ассистента Дау, — теории потом, на ученом совете выскажите.

В это время испытуемый вышел из хаты и стоял чуть поодаль. Кипела работа — мужики, лазая по крыше, старательно снимали солому и аккуратно разбирали накат. Баба стояла рядом с D-6722 и, прикрыв глаза ладонью, следила за работой.

— Крышу снимают, как видите, — прокомментировал двадцать второй.

Едва мужики скинули первые доски из центра хаты, где росла огромная фасоль, как из отверстия показались многочисленные листья и еще более разбухший ствол. Неестественно пульсируя, огромное растение разорвало оставшуюся крышу, раскидав спешно разбегающихся мужиков вокруг. Листья и усики, тянувшиеся во все стороны, хватались за все, что могли нащупать. Один из усиков, небрежно схватив испытуемого, понес его вверх.

Скорость роста все нарастала. Счетчик высоты на мониторе показывал сотни метров, потом километры. Забрало скафандра D-6722 автоматически закрылось на отметке в пять километров. Рост продолжался, сквозь микрофон доносились лишь скованные крики двадцать второго и свист ветра.

Приближаясь к отметке в десять километров, рост начал медленно замедляться, пока не остановился вовсе. Усик, словно живой, аккуратно положил испытуемого на неизвестную физическую структуру, похожую на сверхплотный водяной пар.

— Покажи картину со спутника — сказал Таду Дау.

На монитор вывелась картина с околорейского геостационарного спутника, висевшего точно над «точкой нейтралитета». Ее, как и всегда во время активности планеты в центрах сброса испытуемых, сплошь заволокло многокилометровыми тучами, под которыми происходили неизвестные науке ноофизические процессы, в очередной ломающие все современные теории о Рее и ее активности.

— Принеси сборники сказок народов мира, — приказал Дау ассистенту, — да, бумажные.

Спустя время Эгдеворф прикатил на тележке двенадцать томов последнего издания Академии наук. Дау, немного подумав, выбрал том сказок индоевропейских народов. Принялся листать.

— О, опять строение, — отдышавшись, сказал D-6722, — странное какое-то.

Дом походил на привычную мазанку, но состоял из невнятного биологического материала. Странная хата одиноко стояла в поле «твердых туч». Сверху, на темно-синем небе, светило земное солнце.

По мере приближения двадцать второго к хате стало ясно, что невнятный биологический материал — блины, мягко спрессованные в стены. У блинных стен стояла лавка из хлебобулочных изделий, по-видимому, калачей.

— О, еда, — сказал испытуемый.

Дау, не ставши перечить двадцать второму, нахмурившись, внимательно читал, открыв раздел русских сказок.

D-6722 стал отрывать блины от стен и есть, закусывая калачами.

Отперев привычную деревянную дверь, двадцать второй увидел обычное убранство хаты — но вместо привычной печи стояла печь творожная. Жадно откусив пару кусков, испытуемый моментально уснул.

Дау, что-то бормоча, много раз перечитывал один и тот же фрагмент. Тад, заглядывая из-за спины, тоже читал.

— Ну да, вроде оно, — сказал Эгдеворф.

— Невозможно, — словно не замечая ассистента, пробормотал Сагдеев.

— Смотрите, сейчас двенадцать коз придет, — продолжил Тад, — последняя, вероятнее всего, его убьет. Русская народная сказка номер двадцать по классификации Афанасьева, «Старик на небе». Коллективное бессознательное, самое настоящее. Двадцать второй, стерильно выращенный, уж точно в сознании таких картин не хранил. На станции даже творога нет. Рея, немного помедлив, взяла то, что лежит глубоко в человечестве с самого начала времен — сказки. Сказки, имеющие много общего от народа к народу, одни из самых стабильных психических структур, — словно не замечая раздраженного Сагдеева, продолжал Эгдеворф, расхаживая по комнате, — Рея, вероятно, ощупывая человечество с самых первых зачатков сознания, хранит в себе всю историю ноосферы Земли. Она, копируя людей во всем, тщательно сохраняла и оберегала истории, разговоры, мысли, сказания, легенды, богов народов Земли.

— Или наоборот, — внезапно сказал Дау.

— Что?

— Мы вторичны. Рея — первична. Человечество выступило в роли малого дитя. Мы, сами того не подозревая, лишь копия, производная всей той мощи психических и еще черт знает каких полей этого гиганта. Мать богов, мать человечества. Невозмутимо прячась за поясом Койпера, тысячи лет она вылепляла человечество по своему образу и подобию. Сейчас, когда мы вышли из пеленок, увидели матерь, мы, из-за своего незнания и инфантилизма, небрежно кидаемся в нее людьми — как младенец тянет за волосы мать, пытаясь узнать ее реакцию. Она, невозмутимая и любящая, мерно их пожирает, — произнес обычно крайне скептичный и пунктуальный Дау, отрешенно глядя в книгу.

Тад Эгдеворф в ступоре остановился.

Через некоторое время в блинную хату зашло двенадцать прямоходящих антропоморфных коз. У каждой — от одного до двенадцати глаз. Смотря точно в камеру своими человеческими глазами, они медленно приближались к испытуемому.

Тад выключил камеру. Из микрофона доносилось мерное чавканье, хруст костей и разрывы тканей. Негромко то-ли кричал, то-ли плакал двадцать второй. Тад выключил микрофон.

— Или все же нелюбящая, — произнес медленно Дау, — нежеланные дети, слишком рано выбравшиеся из пеленок и научившиеся делать первые шаги вокруг люльки. Матери не понравилось.

— Может, ей безразлично частное? Как нам, гордым представителям коллективного человечества, безразличны жизни дэшников, ей безразличны люди как биологические формации. Она всегда воспринимала человечество как единый организм, ибо иначе и не могла — ее непознаваемое сверхсложное сознание породило нас, уже тысячи лет копошащихся на поверхности Земли, индивидуалистичных, несмотря на достижения Содружества, не готовых воспринять все в целостности — боимся смерти, словно конца мира.

В это время орбитальная станция, где находился весь штат ученых, изучающих Рею с ее орбиты, медленно смещала свою орбиту. Завизжала автоматическая сирена. Двигатели отчаянно пытались выровнять траекторию. Огромное электромагнитное поле, внезапно возникшее вокруг корабля, тянуло его вниз, на поверхность.

— Что-ж, коллега, видимо наша любящая мать любезно предоставила нам возможность прочувствовать весь страх смерти, — сказал Дау, — было приятно с вами работать.

Тад уселся за стул и заплакал.

За иллюминатором проносились верхние слои атмосферы, жестоко царапая нежную обшивку корабля.

1: от древнегреческого νοῦς «разум».

2: сокращенное наименование представителей D-касты среди высших каст.

3: высший совет Содружества, образованный после «События Семи».

4: мегалополис на востоке Северной Америки, образовавшийся в результате слияния Чикаго, Детройта, Торонто и Миннеаполиса.

5: см. Восьмидесятилетняя война.

6: агломерация Милан-Верона-Венеция.