Гоша Вторушин рехнулся на почве рыбной ловли: всё свободное время посвящал ей. И допосвящался...
В пятницу вечером жена измахратила об него вяленого язя и объявила:
-Или рыбалка, или я - выбирай!
...А наутро едва не убиенный Гоша уже сидел на берегу Сенной Курьи и оскорблённо дёргал из мутной воды всякую непристойную рыбовшивоту: ершей и прочих ельцовых пескарей...
Выбор был сделан.
Самый зелёный оглоед-недорыбок не бросил бы Гоше упрёк "нас на бабу променял!" Без колебаний променял Гошка свою необъятную Зинаиду на рыбу частиковых пород - другой в Сенной Курье не водилось.
Ехать на настоящую, но дальнюю рыбалку, было не с чем и не на чем. Взбешенная Зинаида в то же утро приступила к справедливому разделу имущества: изьяла в свою пользу квартиру со всей начинкой, дачу, гараж с "горбатым запорожцем", лодку и снасти. Георгию достались три закидушки без грузил и пара резиновых сапог. Всё. Документы экс-жена пообещала выслать ему почтой, как только он подыщет себе какое-нибудь пристанище и обретёт адрес.
От дверей квартиры Гошу отгоняла Зинаида, с дачи шуганула тёща, на гараже объявился новый амбарный замок, лодка со снастями уплыла в неизвестном направлении...
Жизнь поперхнулась.
В иное время Гошка запил бы горькую, был бы морально бит, и на том бы всё уладилось - вина осознана и преступник раскаивается... Но запить не получилось! Пережив несколько лет назад шок от введения Полусушёного Закона, Гоша на ногах перенёс психзаболевание, и последующее вино-водочное изобилие было для него всё равно, что для кастрата публичный дом.
А если учесть, что не только пить, но и есть по-человечески он разучился после отторжения от дома, то дальнейшее его жизнепрохождение отяготилось тотально.
Георгий ожесточился.
На работу в понедельник он не вышел. Равно как и во вторник, среду, четверг, пятницу... Коллектив учинил следствие, и установил: иссяк ударник комтруда Вторушин и следов не оставил. Зинаида на вопросы не отвечала, выпроводила делегатов и хлопнула дверью.
Зинаида психовала. Наступившие вновь суббота и воскресенье её добили. Поздним вечером она оббежала гошкиных корешей, расчитывая изъять у них изгнанника и вернуть в лоно. Но того на явках не было. Кореша смотрели на неё сурово и быстро выпроваживали.
К ночи Зинаида не удержалась на психическом краю и обрушилась на свою мамашу:
-Это всё ты!.. Ты!.. Ты!..Ты!..
Мамаша её была дамой, не робеющей и перед десятком таких, как она сама.
-На кого хвост подымаешь!? - осадила она доченьку. - Мотри, я те не Гошка, вмиг перья повыдяргиваю!
Зинаида припала к столу и растеклась слезой по клеёнке.
Обнаружили пропажу там, где ей и полагалось быть - на Сенной Курье. Заскорузлый, замшелый Гоша сидел на берегу водоёма и поедом ел снимаемую с крючка добычу. Хруста не было: рыбёшка попадалась мелкая, глоталась без прожёва.
Остолбеневшая делегация трудового коллектива пришла в себя и тут же снова вышла из себя. Потребовала прекратить извращенчество и проследовать на производственные площадя для решения вопроса и дальнейшего рассмотрения...
Живоглот отверг законные требования и отнецензурил всех скопом. Все оскорбились и отбыли протоколировать событие.
Зинаида исходила тайными слезами, но на берег не шла, блюла характер. А когда Георгия затеялись увольнять, растерянная бабёнка вскричала: "Погодите!.."
И добилась того, чтобы оформили прогульщику отпуск задним числом.
Отпуск шёл. Гошка с берега не шёл. Отпуск кончился. Гошкина рыбалка не кончилась.
Зинаида выплакала для него ещё две недели "без содержания".
Гошка на работу не шёл. Он вообще никуда не шёл. Сидел на берегу и ел рыбу. Рыба, хоть и мелкая, пока ещё шла.
И тут несгибаемая Зинка сломалась и пошла к Гошке на берег Сенной Курьи.
Гоша при её появлении не повёл ни ухом, ни рылом, сидел на кочке и ел ершей. Вид у него был совершенно дикий, голимая ершатина переродила его сущность до неузнаваемости. Смотрелся едок колюче, хищно.
-Гошенька!.. - пала перед ним Зинаида на круглые колени. - Прости, родимый!.. Хватит!.. Пошли домой!..
Гоша доел ерша, уцепил за "зебры" другого и ... кинул его в себе в глотку хвостом вперёд.
Зинаида от ужаса окаменела. Заслонилась от страшной картины трепещущими руками, потом быстро засеменила на четвереньках прочь, задом наперёд. Стукнулась безглазым местом об корягу, вскочила на ноги и понеслась прочь, оглядываясь и наддавая после каждой оглядки...
Вторую и третью делегации профсоюзников Гоша оскорбил действием: кинул в них горсть ершинных хребтов и по-нечеловечески хрюкнул...
После чего Зинаиде предложили зайти в "кадры" и забрать трудовую книгу мужа с увольнительно-прогульной записью. Расчёт не выдали - денег "нету".
Гошка не возвращался.
Вскоре Зине сообщили, что её фамилию вычеркнули из списков на получение квартиры в связи с фактическим изменением семейного положения и вообще...
Зинаида возопила. Ей не препятствовали. Присовокупили лишь, что и в круиз вокруг Европы ей собираться не надо: в связи с вновь открывшимися обстоятельствами профком отложил рассмотрение её заявления... Кроме того, профком считает, что следует пересмотреть её...
Окончания Зинаида не слышала. Она вышла из профкома и пошла куда глаза глядят. Глаза глядели плохо, слёзы ухудшали видимость почти до нуля, но какой-то инстинкт вёл её, как автопилот, и вывел... на берег Сенной Курьи.
Гоша на её появление не реагировал, ел ершей.
Зинаида посидела рядом, жадными, безумными глазами поразглядывала до неузнаваемости изменившегося Гошу, потом протянула руку и ... тоже взяла ерша за "зебры"...