Домой с работы он заявился сразу после обеденного перерыва. Скинул телогрейку, валенки, и быстро облачился "а ля франсе": норковое кепи, говяжье пальто на овечьем подкладе, и фирмовые сапожищи с иноземными надписями.
-- Ты куда? -- насторожилась неистребимая женушка Рая.
-- Калым получать, -- небрежно доложил Жора, -- там по паре кусков нам отслюнивают... Надо успеть пораньше в кассу.
-- Не мог по пути зайти? -- еще более насторожилась Раиса, читавшая жорины ужимки, как индеец узелковое письмо.
Жора свысока полицезрел свое отражение в трюмо, погладил элегантный кожан заскорузлой ладонью и несколько "в нос" пропрононсил:
-- Я что же, прямо со стройки в пимах через весь город так и похиляю?
Аргумент прозвучал полуубедительно, жена насторожилась еще больше.
-- Во сколько придешь? -- строго спросила она.
-- Во сколько, во сколько... -- не глядя на нее опять иноземно-кинематографически прогундосил Жора, -- получу и приду... Ну, к Захарычу, может, попутно занырну, дрель заберу. Когда назад с "Отделстроя" уже пойду.
Дрель Раису добила. Чтоб Жора, выфраерившийся по "фирме", хозяйственно маршировал по городу с монтажной дрелью, громадной, как шахтерский отбойник, в это она не поверила бы даже под нажимом экстрассенса. Поэтому, как только за муженьком захлопнулась дверь, Раиса наспех оделась и кинулась следом...
Жора торжественно прошелестел кожаном до остановки, дождался трамвая и совершил восхождение в первый вагон. Маскируемая газетным киоском, Раиса в последний момент сиганула в прицепной.
Жора снизошел у "Почты" и важно двинулся к конторе "Отделстроя". Раиса выскочила из своего вагона, едва увернувшись от закрывающейся двери. Спряталась за газетным стендом и замерла, вроде как, зачиталась до умопомрачения печатными буквами. Сама в щель между "Известиями" и "Комсомолкой" наблюдала за мужем.
Жора скрылся в недрах "Отделстроя".
Раиса выскочила из-за печатных строк, перебежала на ту сторону трамвайных путей и сховалась в телефонной будке, "остекленной" фанерой. Легкий морозец борзо припекал сквозь высококаблучные сапоги, второпях надвинутые на голимый капрон колготок, но это сейчас не донимало: мысли реяли бесконечно далеко от пяток.
Жора вышел из конторы минут через пятнадцать еще более важный и степенный - к остановке нес кожпальто, как переходящее красное знамя. Вознесся в головной вагон подошедшего трамвая и покатил в обратный путь.
На подножке второго вагона тряслась и моталась из стороны в сторону Раиса. Положение ее было ужасно: сквозь обмороженные окна вагона видеть она не могла ничего, приходилось на каждой остановке высовываться из двери и зорко бдить: не сошел ли Жора?
Возле родного дома Жора не сошел. Не сошел он также и возле дома своего дружка Евгения Захарыча. "Просмотрела, что ль?" -- заметались раины мысли. -- Куда ж он, змей, подевался? Почему не сошел?.."
Ехала и выглядывала...
Жора сошел у вокзала. Раиса -- следом. Спряталась в толпе и напряженно выжидала: что дальше?
Жора вальяжно продефилировал к ресторану "Прибой", небрежно, с видом завсегдатая, дернул ручку входной двери и вошел. Разделся, не глядя на гардеробщика, сдал пальто и начал причесываться перед громадным зеркалом. Сквозь сигаретный дым на него с плохо скрываемым любопытством посматривали две покуривающие в пустом вестибюле юные старушки.
-- Ну что, девочки, поужинаем? -- игриво спросил их Жора только для того, чтобы хоть как-то обозначить свое присутствие здесь.
Девочки неожиданно "влет" согласились:
-- Пора!
Компания соорганизовалась со скоростью распада Союза.
Под плеск "бургундского" местного разлива нечайный той катился сгорыгоршковым возом. Через пару часов пожилые девочки лобызались с Жорой и клялись в вечной дружбе.
Жора держал себя маркизом де Вуалье, говорил строго в нос. Демонстрируя безукоризненные манеры, он с аристократически небрежным изяществом поддернул рукав рубашки, перед тем как вынуть пальцами из фужера патлатой Мари случайно оброненную туда спичку.
Через стеклянные двери на всю эту аморалку взирала Рая. Сатанела: "Блядей на наши деньги поит!.."
Когда Мари (которую вторая юная старушка -- Людмила -- называла иногда просто Манькой) предложила продолжить пикник в ее "вигваме", возражений не последовало. Прихватили еще вина и "отдали швартовы". Жору начало слегка покачивать, но Мари заверила, что живет рядом. Это же подтвердила и Людмила, которая тут же вспомнила какое-то неотложное дело и посоветовала Жоре с подругой:
-- Поразвлекайтесь пока без меня, я скоро!
И исчезла из жориной жизни, как "не бымши".
"Мариинский вигвам" оказался в самом конце бесконечного коридора сорокакомнатной коммуналки. Ну, может, и поменее, Жора не считал, ему, бывшему моряку, казалось, что он движется вдоль борта линкора, и иллюминаторы мелькают мимо. Пер в кильватер задастой Мари и оценивающе прикусывал ее взглядом. "Гулять так гулять!" -- пела восторженная душа (или что там петь умеет?..). И еще в мозжечке ухала неотступным припевом шукшинская присказка: "публика ждет разврата!".
Разврат начался после второго брудершафта: Мари-Маруся игриво пихнула Жору на диван и, плотоядно улыбаясь, принялась раздеваться.
Жора разулся, стянул с себя вельветовые штаны. И тут вспомнил, что сегодня он гуляет, как французский маркиз. А французский маркиз без хороших манер -- не маркиз, а бич магаданский.
-- Я с немытыми ногами в постель не ложусь! -- гордо заявил Жора.
-- О-о-о-ох!.. Уморил!.. -- по-нечеловечьи засмеялась Мари-Маня, но прониклась: "мухой" приволокла из коридора пластиковый таз с водой и поставила перед сидящим на диване гостем. Жора степенно вставил лохматые ноги в теплую воду, блаженно зашевелил растоптанными пальцами.
И тут в комнату вошла Раиса.
-- Ну что, козел? -- спросила Раиса.
Жора и Мари-Маруся молча, сосредоточенно смотрели на Раису. Та разглядывала полурастелешенную парочку, как некормленный вегетарианец морковку. Потом подошла к хозяйке дома, вцепилась ей в патлы и молча повела в коридор.
Жора оделся-обулся за тринадцать секунд: вдвое быстрее, чем одевался по сигналу "тревога!" в свои краснофлотские годы. Прыгать со второго этажа сквозь закупоренное окно он не стал, прыгнул к отворенной двери, понаблюдал из-за косяка, как стоящая к нему спиной Раиса долбит Мари-Марусиной головой коммунальную стену возле входной двери... Ящерицей юркнул в приоткрытую дверь напротив "вигвама". И оказался в сортире. Зашпилился и приник ухом к двери.
Глухое тюканье в коммунальном коридоре раздавалось еще с минуту. Потом послышались стремительно приближавшиеся звуки раисиных каблуков, цокающих по половицам с ожесточением кадрового строевика... Каблуки поравнялись с сортиром, удалились в глубину "вигвама"...
-- Ты куда спрятался, козел!? -- донесся родной голос. -- Вылазь, паскудник, по-хорошему!.. Кому говорю!..
В "вигваме" что-то загремело, зазвенело...
-- Ну, подлец, ладно... ладно... -- слышался задыхающийся голос Раисы, -- от меня ты не уйдешь!..
Каблуки прогрохотали по коммуналке к выходу, потом взрывпакетом ахнула дверь, и все стихло.
За несколько минут пребывания в артельном сортире Жора протрезвел до звона в ушах. В голове щикотно змеились, трепетали от немыслимого перенапряжения вытягивающиеся в струны извилины: куда!?.. Куда!?.. Что делать!?.. Что!?..
Он стремительно вынесся из убежища, ворвался в "вигвам", схватил со стола две еще непочатых бутылки вина и сунул их в карманы кожпальто. Резко развернулся на каблуках, и вылетел вон, не сказав последнего "прощай!" плачущей Мари.
Перед подъездным выходом Жора резко осадил, позырил в щель на окружающую среду. В свете вечерних фонарей по дороге металась Раиса, взмахами обеих рук сразу пытающаяся остановить такси. Какой-то "жигуленок" тормознул перед ней, и женщина кинулась было на посадку, но из оконца высунулся "водила" и на всю улицу заблажил:
-- Курица!.. Куда прешь!.. Жить надоело!.. Машина не ..., а давит!..
Раиса в ответ саданула матерком, как из пулемета: "жигуль" смело...
Жора под шумок боком-боком протрусил вдоль дома, свернул за угол и выбежал на параллельную улицу. И сразу набежал на стоявшее у обочины "зеленоглазое" такси.
-- Гони, земляк! Горю!.. -- выдохнул он, заскочив в машину. -- К базару!..
Наездник попался толковый, с места взял прыжком...
Когда Раиса ворвалась в собственную квартиру, Жора, переодетый в пижаму, томно полулежал на диване перед музицирующим телевизором и потягивал из праздничного фужера мутный портвейн.
Раиса замерла на пороге комнаты. Жуткая пауза зависла среди надышанных стен семейного очага.
-- Ты где блондаешь? -- обиженно прогундосил Жора. -- Ждал, ждал, думал, отметим с тобой калым, а приходится одному вот кваситься...
Он пощелкал ногтем по бутылке. Посконный звук стеклотары истаял в зловещей тишине, в комнате стало страшно, как в морге.
-- Что? Что случилось? -- несколько встревожился Жора.
-- Ты... ты... ты... -- заколодило жену, -- ты...
-- Что? Что -- ты? -- удивился Жора.
Он поднялся с дивана и подошел к жене, протянул руки, чтобы нежно тронуть ее дрожащее лицо, и получил такую плюху, что чуть не свалился на пол. Отпрянул и недоуменно уставился на любимую.
-- Ты что?.. -- прошептал, держась за щеку.
-- Ты где был!? -- вдруг страшно крикнула Рая.
-- Где? -- спросил Жора.
-- Это я спрашиваю: где ты был!!!
-- Что? -- не понял Жора.
-- Ты где сейчас был, шкура!?
-- Я? -- изумился Жора. -- На диване.
-- Да!? А ноги в тазу кто мыл!?
-- Ноги!?
-- Да, ноги!
-- Чьи!?
-- Не понимаешь, мразь!?
-- Я?
-- Ты!
-- Когда!?
-- Сейчас!
-- Где!?
-- У бабы!
-- Какой бабы!?
Вытаращенные глаза Раисы готовы были разлететься осколками ненависти и убить все живое вокруг в радиусе действия артиллерийского снаряда. Неизвестно, чем бы кончились дебаты, если бы в квартиру не вошла вернувшаяся из школы Леночка.
-- Ма, вы чё как эти, прям я не знаю! -- сказала примерная ученица. -- Расхлебенили дверь!.. Не месяц май!..
-- Дверь?.. -- недоуменно посмотрела на нее мать. -- Где?..
-- Ну, папаня, опять пьешь!? -- продолжала строжиться десятилетняя примерница.
-- Вот! Еще одна командирша! -- заобижался Жора. -- Отец мантулит, мантулит, калым получил, -- он широким жестом указал на лежащую на столе пачку денег, -- а с устатку отметить это дело не моги! Поработили...
Раиса все так же людоедски смотрела на мужа.
-- Да ты что на меня уставилась, как Лигачев на Ельцина? -- начал тихо возмущаться Жора. -- Что я тебе сделал такого хорошего?
-- Ты когда пришел? -- чугунно спросила Раиса.
-- Давно... Светло еще было. Заехал к Евгению Захарычу, забрал дрель, -- он кивнул на громадную монтажную дрель, стоявшую в углу, -- пару фуфырей у Будулая взял и все!.. Ждал, ждал тебя...
Раиса тупо посмотрела на дрель, потом так же стеклянно вперилась в Жору.
-- Врешь, подлец... -- как бы сама себе сказала Раиса.
-- Порядочный кореш зря врать не станет! -- на всякий случай вякнул Жора.
Раиса снова вперила стеклянный взор в электродрель и оцепенела.
-- Но ведь я ж тебя видела... -- негромко сказала она.
-- Я тоже тебя где-то видел, -- осмелел Жора, -- не могу только припомнить -- где. И вообще, где ты была?
-- Я? -- не поняла Раиса.
-- Ты! Именно ты, дорогуша! -- жорин голос приобретал командирские нотки. -- Я тебя спрашиваю или вот эту стенку? -- он постучал по простенку.
Зловещая тишина снова зависла в комнате.
-- Ты можешь ответить? -- напомнил Жора.
Раиса бросила на него взгляд раненой волчицы, смолчала.
-- Где ты шляешься!? -- уже начал погромыхивать Жора. -- Мне давно интересно знать: где ты пропадаешь без меня? Как только я приду домой раньше обычного, так тебя нет дома!
-- Когда? Что? -- не поняла Раиса.
-- Почему, стоит мне уйти, и ты куда-то исчезаешь?
-- Я-я-а-а-а?!.. -- округлила глаза Раиса.
-- Ты! Ты! Именно ты! -- гвоздил Жора.
-- Да ты что буробишь, мерзавец!!! -- закричала Раиса.
-- Что ты буробишь, мерзавка!!! -- закричал Жора.
-- Да вы чё как эти, прям я не знаю!!! -- навзрыд закричала огорченная родительской склокой Леночка.
Все стихли, как умерли.
Жора подошел к придиванному столику, где стояло вино, нервически набулькал полный стакан пойла, приподнял до уровня груди и из-за плеча презрительно посмотрел на жену.
-- В общем, так, -- чеканно провозгласил он, -- ходи куда хочешь, когда хочешь и с кем хочешь. Меня это не касается. Ухожу.
Он залпом выдушил пойло, ахнул стакан об пол и строевым шагом вышагал в коридор. Принялся одеваться резкими, точно выверенными движениями, как одеваются в боевиках французские маркизы перед тем, как их выкинут в окно не вовремя вернувшиеся домой родные мужья чужих жен.
-- Ты куда? -- насторожилась Раиса.
Жора не удостоил ее ни звуком.
-- Куда это ты на ночь глядя? -- растерянно и неожиданно жалобно спросила недавно еще дорогая и любимая, ныне покидаемая навеки.
Жора нахлобучил кепи и шагнул в дверь.
-- Не пущу!!! -- страшно вскричала Раиса. -- Не пущу-у-у-у-у-у!!!...
-- Не пущу!!! -- еще страшнее вскричала бросившаяся к Жоре на шею Леночка.
В дверь позвонили. Жора отворил: у двери стоял Евгений Захарыч с огромной монтажной дрелью на плече...
-- Здрасьте! -- сказал Евгений Захарыч.
Жора обомлел, прикрыл дверь, оставив небольшую щель, и, загораживая натюрморт от Раисы, свирепо рявкнул в дверной зазор заботливому дружку:
-- Захарыч!.. Подожди меня на улице!
-- Да я вот только занести... -- вякнул непонятливый дружок.
-- Иди, Захарыч, иди, -- тихо сатанел Жора, -- потом зайдешь!.. Нет, я сам к тебе зайду попозже!.. Иди, Захарыч, иди!..
И захлопнул дверь.
-- Что ему надо? -- немедленно насторожилась Раиса. -- Что он там принес?
-- Должок! -- сразу нашелся Жора. -- Нашел время...
Не мог же он признаться жене, что по пути домой залетел на такси в свое СМУ и прихватил, для доказательства алиби, казенную дрель: что она понимает в них, баба бестолковая, для нее все дрели на одно лицо...