В ПОИСКАХ

беспредметного

стихотворения

Издание второе

Санкт-Петербург

Издательство "АссПИн"

2004

УДК

ББК 84. Р7

А. 44

Ал. Акулов. В поисках беспредметного. Стихотворения. Изд. второе. СПб. "АссПИн", 2004.

љ Ал. Акулов. Стихотворения. 2002.

Акулов Александр Сергеевич. В поисках беспредметного. Стихотворения.

ISBN 5-94158-035-5

Оппонент автора по концепции стиха: Виктор Кречетов.

Редакторы: Евгений Антипов, Виктор Кречетов.

Техн. редактор М. Николаев.

Корректор Х. Буглаев

Издательство "АссПИн". СПб, Думская ул., 5/22, пом. 143. ИД Љ 2293 от 11.07.2000.

Подписано в печать 27.12.2002 . Второй завод. Формат 60 х 84/16. Печать ризографическая.

Усл. печ. л. 21. Тираж 300 экз. Зак. 160.

Отпечатано с готового оригинал-макета в типографии "Дизайн". 191028, СПб, Моховая ул., 26.

Лицензия ПЛД Љ 69-159 от 11.03.1996

Книга первая

Видезия

- 1976

22

***

ищу границу между сном

и жизнью

брожу в осенней темноте

Селена жуткая стремится

к потусторонней красоте

внезапно схваченные пятна

трясущиеся существа

и в переулках и проулках

Бегут и Шепчутся плеща

****

иду, где кругом толпа творится

у стен затаился холод

все еще снится

сизая птица

в омутах неба томится

по улицам синим ладан струится

тени по стенам мелькают

всё еще снится

вечность дымится

в полутонах умирает

* * *

Вчера, как только

свечерело

Свирели вечера загудели

черно-белое небо

зашелестело

манило-звало

в тридесятое царство

стеклянно звенели звёзды

теряли ядовитые слёзы

и было холодно в долине

мелькание крылий

то ли ветра порывы

уносили-уносили

в бессилие

****

Жил-был

в какой-то точке мира

человек с полосатой душой,

прокушенной собакой.

С повешенной шеей

отдельно от головы.

Потом

повешен он был на заборе.

И кожу ободрали.

И красные ребра выпирали...

В сарае

лежало еще много тел

ободранных, бесстыдных и холодных...

Убийца рядом жил.

Кровавая дубина - в крольчачьем пуху.



Увязаюсь в незримые волны,

Черный город в огнях и безмолвен.

В темноте - немогласые стоны,

О стихия, с тобой я помолвлен.

Изможденное небо беззвездно.

Равнодушно, хоть млеет с зарей.

Точно знаю, что верю во что-то,

Гаснет эхо ничто за горой.

****

Стог в куске темноты. Дует ветер в дали.

Над домами вздыхает сиянье.

Что-то очень темно и небес полотно

продолжает в чернилах купанье.

Мир, шатаясь, стоит. Мир лениво творит.

Облетавшие воздух мотивы

Были так холодны, были так дремотн'ы.

Так тянулись бездонно разливы...

Будет день или нет? Гр'ядет чахлый ли свет?

То не знаю и думать не смею

Несмолкающий бред, бессловесный совет

слышу я в облаках. И немею.

****

Осенний человек то тяжело дышит,

то паутинно-призрачно.

Ночью спит в гробу он сосновом,

а утром бродит, как тень

Заклинания его бессмысленны,

но вспоминаются

иногда в просторах других сухими словами,

сухими, как сухи листья.

Иногда из забвенья уйдешь,

очнувшись от крика его

в некоем странном не-здесь

и сам закричишь, не поняв

кто кричал.

И забудешь про крик этот страшный.

'''

В полусвет лёд скрывает цветные атласы

Кто-то прильнет и увидит под ним лабиринты.

Кромка стекла вдруг запахнет смолой

и полынью.

Вспыхнет озеро быстрых снов над ушедшей вселенной.

****

Фиолетовое!

Белое самоубийство!

Черномазость!

Туманности вскрик!

Замерзшая жажда

проносилась...

- Улыбался озерный лик.

****

Как только я рукой махну

Мгновенно гаснет горизонт,

Мгновенно травы отцветут,

Туман придет с болот.

И в черно-синей светлоте

Я слышу красный смех

В тлетворно-тихой теплоте

Несется бога бег...

****

Удаляющееся дрожание.

Отзвуки голосов.

Весеннее хохотание.

Мусикийский зов.

Стонет в?денье.

Звуковая капель,

Изломанные

линии.

Волна и повитель.

****

Светят, светят над болотами,

огни ходят незабвенные

нарисованы извилины,

бродят чувства черно-белые,

и прозрачные видения,

где на травы переплетые

идет жёлтое черчение.

Так отплыть из мира хочется

и проникнуть в глубь безвестного.

То, что тлеется, то просится,

из простора рвется тесного.

****

Облетели листья, облетели листья,

и опять нависли мраморные выси.

Из большого неба убежали звери,

у лесов приникли

горизонтной вере.

Слышится гуденье. Звук повис

безмолвный.

С чем-то он созвонный,

гулкий полусонный...

* * *

Всюду

грезятся

чьи-то поползновения.

Просыпаются сомнения.

Кто воду колеблет.

Бубнит в нее.

Небо еле-еле

морщится. Видится

далекое курение.

Плотоядные звёзды

клыки

наточили.

Жертвы будут.

Будет кровь овечья.

*****

Когда наступает ленивая полночь

И приходит с теплого темного неба,

Сильнее - пространства скованность,

Страх земли от небесного зева

Будто на горизонте скрипнут зубы,

Леса и поля опьянеют...

Заиграют невидимые трубы.

И долго аккорды реют.

  

Под речными кувшинками

будто колышется царство

Будто кто-то ходит,

дергает за кувшинки.

Хочется окунуть голову

в сплетение

водяных растений,

порвать благоухающие тычинки.

****

Волны стеклянные синие!

Видимые на другой планете,

где волшебство без мыслей,

безгласое, неверное.

Волны стеклянные синие!

Невидимый беззвучный ветер.

Нет мира! Только волны синие

на тающей планете.

Нет мира! Только волны синие

Невидимый кипящий ветер...

Уходили они, уходили они

в воздух тихий, в тени летние.

****

Болото закрыто ветвями ив.

Ветер шальной смиряет порыв.

Здесь притаился огонь живой,

Закат водянистый радостно-злой.

Здесь спрятаться можно

от дел не-своих,

Сплести шалаш из смеющихся ив,

Смотреть, как небо злое поёт,

Как запад в рощу заводит рот.

*******

Весна пропитана смертью ликующей

когда выжимает крики из птиц

соколиные глаза лазури -

блуд слитый изо всех зениц

Красота - это цветок на смерти

сдавленный безветрием покой

в каждой почке, на каждой ветке

распят смертевлюбленный зной

****

Тихий шелест летит из окна

хлопает ленивыми глазами

вья с ветром

вья

только уличные окончания

Белый мир -

белый сон,

слипнут с незелёными листами,

огибает озеро дня

в дымах над прозябаньем

****

Карандаши превращались в слонов,

стадо мамонтов билось о стены

пока на кровле не стукнула крышка пюпитра,

в то время когда профессор погружал очки в аквариум,

где личинка жука-плавунца пожирала эскадренный миноносец.

Этот корабль выстрелил из пушки

Петропавловской крепости, -

о тучу ударилась форточка

и упала зеркальным дождем.

Было 12 ч Кайнозойской эры.

С моста спускался 10 троллейбус,

отращивая на токоприемниках прозрачные крылья;

с искрой поднялся в воздух

и превратился в маленькое пёстрое песчаное насекомое,

летающее

с жалобным гудом

над останками прибрежной норки,

что 2 минуты

или 1 млн. лет назад

была размыта мутной волной,

оттого что безумное стадо мамонтов

ровно в полдень

свалило скалу

на том берегу

реки плейстоцена.

Карандаши уходили в Атлантический океан,

подводными лодками возносились на небо,

задевая вёслами за башни,

шпили,

горный хрусталь

и слоновую кость.

Дрожали здания,

эхо видело сон,

стадо мамонтов билось о стены.

} } *****

я шла по китайским дорожкам

по ступенькам, цепляясь за кусты,

я несла сумасшедшего бога

в желтой тыкве зелёной мечты.

Мое тело пронзала жажда,

неуемно косила и жгла,

на ступеньках ругалась стража,

и горела на башнях молва.

я рабыня сквозь камни цветные

в перспективу китайскую шла

сквозь миры, где драконы

светились,

и вздыхала лазурная мгла.

я держала туманного бога,

в вещих снах, засыпая, плыла,

и о сны спотыкалась дорога,

в стенках мигов дорога сквозь "я".

*****

Вселенная во мне...

Фофанов

во мне залаяли собаки

Так приглушенно далеко,

Во мне раскрашенное солнце

стиль возлюбило рококо;

Во мне проехали колёса,

Вдавили краски в забытьё,

Во мне, блажа разноголосо,

бежит пространство не моё.

***

в лесу есть желтые дорожки

Они сродни чужим мечтам

Они ведут к иным звездам

Они - изваянное лето

По ним крадётся белый день

С востока к западу сжимаясь

Сливаясь с предвечерней далью

туманнопряных перемен

***

Сном плыву, а вокруг - облака,

Белый мрак серебристого дня,

Белоозерный остров в цвету,

Отцвету в обомлённом свету.

Обелённый пожаром своим,

Обезмолвлен шептаньем светил,

Я один белладонн Аладдин, -

Умирая, парит белый мир.

***

Бегу за долину долин,

где низкие ивы и дождь.

Струится разорванный дым

сновидно парящих листов.

Дождусь, когда выстроит синь

словно айсберг

свербящий чертог, -

и открою я голос долин,

и закрою я дверь за собой.

****

на заре я убью человечество

И почувствую ласку свободы

И открою священные речи

Просветленной спокойной природы

Буду слушать как дождь

с крыши капает

Буду длить каждый отзвук поющий

И ходить буду в розовом платье

И тогда только

Буду живущим

****

Я помню, мы были бизонами

Когда не гремели мосты,

Мы к гулкому миру бежали

По тропам земной красоты;

Бросалось на нас это небо,

Зенит над каньонами гас,

Мы чуяли звёздные недра,

Где таял бессмертия глас...

****

я сомкну с небесами цветы

зачерпну зачумленной воды

с зыбьвселяющим запахом снов

высь прозрею, где утро поёт

где гремят голоса грозовых

гремогромных

гроблёных гробих

= = =

Бех! Бых! Бох!

Дох! Дых! Дух!

Тых!

Тых!

Тог!

Рех!

Рек!

Рух!

****

За темной марой - кошачий крик.

В окна смотрит зубатый лик.

Ведьма ходит под потолком,

зарезали лешего за углом.

Кто-то царапнул дверь и замолк,

кто-то ударил - выбил замок.

Кто-то кровавый взошел на порог,

умер в небе туманный бог

Светлая ночь

эта улица каменных мамонтов!

обе стороны темны до крыш

уменьшенный звук птичелистный

со вздохом тумана бледно слит

запах дали высокой тонет

в запахе моря, играющего в озеро

роса ощущается кожей,

языком, тротуаром, стогнами

****

Мелки зелёные листья

Серые арки в росе

Видел с высокой башни

Сон, тот, что вижу сейчас

Счастье ореховых веток

Колесницы сбивали наземь,

Небо было родное

В щелях ограды - лучи

****

дурихвостка глядит из небес

Дрогнул ум и затрясся в тоске

То видение хуже, чем смерть

Оборвались следы на песке

Её клюв окровавленно ал

Её крылья, как Книга судьбы

Черный крик на пространства упал

Вновь сомкнулись окружности тьмы

****

желтые квадраты ночи

похожи на осину

и на тоскливый флюгер

Сиянье на углах листов

- дар боЖий,

уменьшенный заплаканный меркурий

я чешуей летической сливаюсь

с роями саламандр в алмазном звуке

Все видимое светит по-фаюмски,

над чащами являя хаос

****

Мелькнуло оранжевое,

по свету - черное,

расплатилось громовой трубой

то жгло не сомнение,

а взгляд из отдушины,

который был не собой.

Разные звенья

всяческих изменений

не ворошили праха

и пыли земной,

но склонились к тому,

что присно придано

оловянной силой глухой.

****

Фиолетовая плоскость.

Кустики деревьев.

Над далёкими асфальтами - разговор лучей.

Бегу по крыше троллейбуса,

хватаясь за обе проволоки

Радость моя иная -

блеющая лазурь.

****

там, где никто не ожидал

внутри посеревших точек

открылись цветные квадраты

заколдованный мир в них сверкающий жил

в них пропела вселенная

песнь свою скрытно

от взгляда мирского

к ним восходила вся сила земная

и из них разрастался космос

В этих смешениях

Запаха, Боли

и Цвета

абракадавр дышал...

****

В дне ином я,

и желтые аисты вьются

сходят со стен и целуются

в розовом сумраке,

сквозь меня прорастают деревья

и тянутся к небу

Прочертились дорожки

светодышащей воли

неверной...

Далеко,

но так близко

всё, что видел я в воздухе тленном.

Помутнела слюда,

проявившая образов мир.

*****

я дверь открыл

и во мне потухло

черный зверь с закрытыми глазами

завопил...

стало ясно:

это он одеколон украл

из парикмахерской

и грабли ему в спину вонзил

И хотя я шел из голубого простора,

этот зверь всю мою память перегрыз

*****

в черном поле кончается ветер

нет светил и небо невнятно

Здесь очнуться судьбой суждено

Ты забудь всё, что было до этого

и считай, что дорога чужая,

не думай, как ты попал сюда,

думай: родился здесь

Тогда голос услышишь странный

Он не позовет, но вздрогнешь

Он проникнет в тебя

пропитает насквозь,

и ты помыслишь, что это было когда-то,

поймешь, отчего поют раковины,

провода и планеты,

зазвучишь сам неслышно,

потеряешь размер и пределы,

вернешься к тому, что в начале,

увидишь

зачем ты живешь,

и что в тебе есть не ты,

а "кто-то",

станет ясно тебе,

тот,

кто неслышно толкает к пропасти мира,

но сейчас ставший явным и слабым

в перворожденном виде своеМ.

*****

облака кусаются, кричат

мутные кусты шевелят листья

пепелища тянут тонкий смрад -

всё погибло, лишь свеча курится

лишь дымок струится за окно

на подсвечнике дрожит Помпея

и отправиться в ничто не суждено

постоянству измененья

языки за горизонтом точат свод

плывут чудовища семиголовые по морю

перстья растопорил похотливый Gott

кличет странников

позавтракать судьбою

****

я уходила к черте горизонта

скрывалась в зелёных волнах

зеркальных изломов

кричала полуденной тоске

небесного ветрила

Но шепот ужаса был рукою оловянной

Чугунный мамонт на меня наступает

ежечасно

О... серая ступня мелькнула под облаками

*****

снова бяка в лугу поселилась

Её струны щипали черту

До утра ее Светлая милость

Крик кошачий держала во рту

В очаге шушмара пузырилась

Я волшебней огня не ищу

До утра её Светлая милость

Челюстями щипала черту

Я зову оголоду из мрака

Огласить незасвеченный страх

Но пришла усыпальница-бяка

Вздёрнуть зубы на тонких ветвях

****

Огни простираются глазами зверей

Только в поле мохнатая лапа туманится

Там. Вон там, на равнине,

вдруг вспыхнуло мела белей

Luciferus ли, бог ли отверженный кр?дется?

Бесконечны заборы, а за ними не видно ни что.

Пашни. Пашни. А в оврагах снуют беспам'ятницы.

Обрати на сосну в онемевшую сутемь лицо:

сон... сосна... не во сне ль эти совы слетаются?

****

если разделить небытие

на две части

то получатся

два неполноценных мира,

начиненных

изгнанием из рая

и пораженных

первородным грехом.

А так и есть,

что небытия внутри

много,

много миров,

в себе существующих

и вместе небытных.

****

великий госпоДь

опустился на Землю

и хил стал

и слаб

его записали в рабы

вместо вола

впрягли

тянуть тягло

И тысячи тысяч боговъ

тянут арбы

с пеплом миров

под музыку разума,

рвущего волю

на части.

*******

Звери-звёзды воют каждой ночью над берлогой схимника,

бросают пламени цвет

на серо-песочные камни.

Хватка неба всегда запредельно уныла,

сведение ропота к ней отчетливым

кажется.

Тучи востока, как Божие брови, сердиты,

глаголют тьмами они и лаем ушедших

народов.

Чем темнее - тем ярче в глазах бездна мира,

Челюсти Бога тоска по бессилию сводит.

******

в тех лиловых поясах земли невидимой

я снился призраком иль принцем, иль бродягой

Вода и Трава были ярки,

а стволы огненны,

но их хранило мохнатое чудовище

оно родственником моим грозило стать

и я скрывался от него в шалашах и уплывал на лодках

когда спало оно, я на свирели играл

и разговаривал с рощей ее голосом.

*****

отобразилась синева на пятнах

и припал я

к морю ускользающему в хаос

трубы похоронные чернели

уходили тенями по ветру

два последних медных звука

прочертили

ожерелие для ситцевой психеи

Я увидел гроб смолёный,

что ложился

с двойником моим у лукоморья.

*****

Серый туман идет

Серо-красный туман фантастический

Песнь моя, в небо вцепившись, огнеет

Ойкумена ее зацветает сном

И в светильных клубах созерцаю я

Альвеолы эфирного хаоса

******

звуки забытых оркестров выходят из ниши воображения.

Ходит тромбон по ночному потолку фантазии,

прожекторным лучом звука зачеркивает Бетельгейзе,

но она продолжает гореть и горит еще ярче,

и непонятно,

почему небо поёт,

и звезда говорит звезде

голосом невыключенного "колокольчика",

нечленораздельно.

Лучше считать, что выключен "колокольчик"

над черным пространством,

что не шумят деревья,

не ревут на земле истребители,

и что остается лишь тютчевский гул

и синяя песнь гололёда,

шорох бледных лучей

и дыхание

мартовских клёнов

*****

Туда где светло

куда лики земли не доходят

где игра полуснов

чуть колеблет сознания сок

нити памяти

словно змеи на стёклах бессильно

поднимаются

падают

и, скользя, поднимаются вновь.

Этой песней пропитана жизнь всего,

что дышать еще смеет.

К тому озеру Первому

озарение неми растет

*****

Я родил мать всевышнюю

и в безбрежности

не найду её

Горизонты каменеют пустынные

и клокочет

бестелесный поток

в древнем я забыл

гласа ключей язык

гласа смертного

горькозвучного

****

Красные росы в матовых обликах луга

Утро - запотевшее зеркало мира

В сочности трав - затаенная вялая смута

Прелюбодеяния цветков беспечны

*****

Клянусь тебе шелестом клинолиста,

ихтиозавра сердцем,

что нас давно нет.

Мы, как звёзды, потухли в развёрзнутых безднах,

и остался от нас обманчивый свет.

Мы - багряные отблески

далёких вулканов.

Мы исчезнувших радуг капли в ручье.

******

Солнце.

Осенняя терпкость. Хруст гальки.

Узкие тени маячат.

Осенняя воля-в-сейчас.

Дрожь земли,

тень, гул, скрежет - ударило в воздух.

Всё перемял и смолол танец железных колёс.

******

далёко чудится заря прозрачная

без сводов мир недвижимо царящий

просторы затонувшие

в скважинах провидений

статуями туманными

восходят на черту

Мгновенья неистлевшие

размытых тысячелетий

свиваются в великое

кольцо надмирных грёз

*****

спешишь на край и в провалы летишь

бесконечное время туманнее сна

дыры темных колодцев в многошумную

тишь

открываются скрытно, затаив челюстя

Ослепление медное

ртутный вкус на губах

рвёт сознание невод медлительных дней

Над землей поют трубы сильней и сильней

мир сжимает в объятьях немая рука

****

Подвизались тучи в ведовстве и белой магии

дурачили горизонт белесый закатный

волновали глубинность тонкозвучной арфой

рисовали над собой миражи и дороги

уводящие так далёко, что стекленело дыхание

Прикидывались богом языческим

манящим и грозным

сплетали мир вечноблаженный, бестрепетный

j ****

Луна. Сверхчеловеку подобная.

Высокая. Полная.

Царит над равниной.

Свет ее желтый превыше Бога.

Облака и деревья приземисты.

****

Белое безумие дышит из-за гор

В бледном сне воюет с тенями озёр

Без огня сгораешь у глухой черты

Опадают, кружатся смертные листы

Черный крик проносится по сверхбытию

Западает тенью в голову твою

Там уже скрестились тысячи теней

У невнятных, пристальных,

неживых дверей

****

воля нестройная белых созвездий

мир закрутила в невидимом сне

внутри за вещами жар песнопений

чувствуешь, близко созвучен тебе

токов неясных ловишь дерзания

не видя их, знаешь их, чувствуешь, ждёшь

ветер доносит вершинное знание

и глаза закрывая, видишь не ложь

****

Мир стоит, но колышутся ветки

неподвижность небес велика

Бледный крик удаленно-неметный

на окружность взглянул свысока

Утонули отпавшие крылья

в высочайше туманной заре

Водянистые очи открыли

смысл лазури, звенящей во мгле

****

Мир струит покой и покоренность,

Дрожь души всё тише, но сильней,

Похороненность в очах,

как горизонтность,

- яркий облик истины моей.

Всё провидишь сквозь миры - я знаю,

Сокровенное без слов - твой парадиз,

Мыслью я тебя не различаю:

из напевности беззвучной ты глядишь.

*****

свет яркий вздрогнет

и увидишь ширь свистящую

и сотни раз квадраты снов пройдут

качает небо

тишину необъятную

где вспышки времени взрываются во льду

всё повторится эхом

всё в глазах смешается

а как в себя придешь

- не вспомнишь ничего:

Тонкопрозрачная душа с горы спускается

и тень её ложится на крыльцо

*****

снова мир проснулся и угас

снова дух сплотился и взлетел

едва миг очнулся - он исчез

и невидим стал ни для кого

в ослепленье всходит око на миры

и влачится в обессмысленной пыли

только вздрогнет огневая полоса

и закроет недовспомненность глаза

*****

я не могу назвать словами эти лики

пусть знаю что они, зачем и для чего

они сплелись со мной, как повилики

Они - как жизнь, они - как ничего

возводят будто арки неземные

семиугольным кругом давят мысль

Хоть фиолетовы они, но огневые

бросают отблески потерянных отчизн

*****

Замер звук. Спят отраженья.

В глубину блестящую взгляни

белое облако твоего прозрения

с духом света сплетет визави

Россыпь розовых тайн

преничтожна

потревожит одно бытие

снеговое окно растревожено

и туманноблизко острие

****

Сахарно-горькая жаркая изморозь

черно-пурпуровый воздух

лепет в воде и брызги

в потусторонней воде

Это колдует всё он

смутный ожог глубокий

смутный ожог на том

что незаметно для чувств

Есть ли он, нет ли

но реют глубинные рыбы

в потусторонней воде

фонарями глаза расцветив

*****

Оно было полдень

скрипели колеса

и в даль уходили миры и миры

Молчащие мифы

на водах бездонных

разлились лучами звенящей зари

Все духи родные

бездумно глядели

в расширенный бред колоннад бытия

заполненный богомЪ

сосуд беспредельный

волна бестревожная прочь унесла

****

отгоняю дубиной комаров от болота

и растерянно в дали гляжу безымянные

Вот и свет мне дан

и нет ничего за берёзами

и за небом крутым

взверченным, падающим

Голос солнца в волнах отразившись кругами

уже дни сосчитал из

несчетных мгновений

О господи!

*****

Листьев шероховатых, облаков незаконченный ряд

скорбно-чистый напиток принимаю как прежде любя

только лень подниматься и бродить

средь владений своих

запылилась душа, зашумел глухой зеленью сад

****

Белы кости миров

где листвяные арки

тропы ветра хранят

где поют только ласточки

в тонком звуке теряюсь

хоть в вереска соке

бледный дух осязает мой

бога погосты

****

я не сплю, но всё ближе к живому

подхожу огню сновидений

голубые знамена победы

привидением мощным проходят

бьют часы на стеклянной башне

и бросаюсь на землю со шпиля

крылья мельниц покорно застыли

умер в облаке друг мой коршун

*****

Желтая ночь бдит на шельфах

ушедшего моря.

Озеро конь обегает, свободный от пут,

в самом низу под обрывом,

где высохло море,

в шелесте ветел и плеске на озере лун.

Желтой дороги песок ведет

через впадины поля,

через деревни соломенных крыш,

никуда,

в прошлое ночи,

где дышат чудовища моря,

и перевернуто смотрят созвездья в себя.

*****

Когда безлунностью

проглочена окрестность

И всё растоплено во временах без дна -

Густые миги сокрушают крепость

Предметов и людей, плывущих в никуда.

******

Лениво приползло то, что прибыло.

Лукавый ветер пальцы веток свел.

Так впитывались в воздух эти ивы,

Как в воду тени их с беспамятных времен.