Когда-то в нашей деревне жил мужчина по имени Серафим. Серафим был молчаливым человеком, очевидно таящим какую-то пространную идею. Если же кто спрашивал его, Серафим в ответ чаще всего молчал. Молчание Серафима было обусловлено его неестественным презрением к людскому роду. А идея его заключалась в безупречной красоте животного мира, с которым он хотел быть близок. В тайне от всех, Серафим по ночам старался заговорить со своей собакой, однако та упорна не хотела его понимать. Продолжалось же это каждый вечер в течение года, и в конце-концов Серафим заметил, что собака начала откликаться на его слова. Поняв, что он наконец-то начал продвигаться, Серафим решил совсем не говорить с людьми, дабы лучше понимать собаку. Так прошло полгода, и теперь собака могла уже вести диалог с Серафимом , однако диалог достаточно поверхностный, но такой результат за полтора года усердной работы был для Серафима истым счастьем. Теперь Серафим решил покинуть свой дом и жить на улице, чтобы явственнее понять чувства своего питомца. Но на улице таилось чрезвычайное множество опасностей, так что Серафиму было здесь неуютно. Свой старый дом он сжёг, видимо не желая искушать свою волю, о чём впоследствии жалел. Теперь собака уже обсуждала с Серафимом более возвышенные темы, которые он, к собственному сожалению, понять был не в силах. Разговоры со своим полноправным другом теперь уже не доставляли Серафиму удовольствия, а только лишь заставляли усомниться в правильности его выбора. Речи его друга становились всё мудрёнее и мудрёнее, так что Серафим привык молчать и кивать в ответ на любой вопрос. Наступили холода, но тело Серафима приспособилось к неблагоприятным условиям и теперь по всему телу выросла чудесная серовато-грязная шерсть. А его друг, наоборот, решил избавиться от обильного волосяного покрова в угоду легкой одежде, принадлежавшей ранее самому Серафиму. Из-за плохого питания, ноги Серафима ослабли и ему пришлось использовать при ходьбе ещё и руки, а его верный друг, привыкший за это время питаться гораздо лучше, смог избавиться от этой дурной привычки и казался в глазах Серафима гигантом. Теперь бывшие друзья уже не общались, так как Серафим окончательно перестал понимать собаку. Теперь уже не было ни Серафима, ни собаки. Никого больше не было.