Ночная бабочка безнадежно стучится в стекло керосиновой лампы. Под горячим, пахнущим мятой, чабрецом и пушистыми звездами ветерком поскрипывают негромко плетеные стулья на веранде. Колодезный журавль наклонил голову к водной глади, словно задремал... а может просто шепчется о чем-то с жидким зеркалом, в которое смотрится небо. На дворе самая глубокая точка лета...
Я смотрю в призрачный голубой свет часов. До конца вахты осталось всего-ничего - четыре часа. А до мига, которого я ждала целый год - и того меньше.
Компьютер жужжит негромко, показывая, что все в порядке, ничего сверх и экстра в ночном небе и его окрестностях нет. Плэйлист уже минут десять как скончался. "Земля в иллюминаторе..." - символично, черт побери! Корректирую орбиту Луны - чуть-чуть, из дешевого эстетизма - просто, чтоб висела красиво в обрамлении ивовых ветвей, отхлебываю остывший кофе с синюшной магазинной сливкой. Опускаю веки, и воспоминания входят в меня - тупым ржавым ножом, расплавленной лавой; благом, позволяющим скоротать время до заветного мгновения...
--
Ты знаешь, мне работу предложили, - ты улыбнулся своей неправильной улыбкой. Я улыбнулась в ответ. - Говорят, платить хорошо будут... Только переехать придется.
Я снова улыбнулась, помахала перед твоим носом веленевым бумажным крылом:
--
А я уже согласилась. Даже контракт подписала, вот. Так что будем ездить друг к другу в гости на выходные.
--
У меня, как я понял, выходных не будет... Я откажусь от этого, - в твоих глазах решимость боролась с любопытством.
--
А я - нет... - я сделала твой выбор легче....
--
Куда?!... ты,.. куда?.. - в твоем вопросе было столько тоски и сожаления, что мне стало сильно не по себе.
--
Нет, сначала ты...
--
Давай вместе...
Наши голоса слились, наши губы вытолкнули в мир одно и то же слово...
А потом мы стояли, обнявшись, на балкончике нашей крохотной съемной квартирки и смотрели, как встречаются зори двух дней в самой глубокой точке лета. Над яблонями, над городскими огнями, над твоей растрепанной головой висела огромная желтая Луна. Я люблю возвращаться в этот день......
Я помню банкет в маленькой булочной, закаченный на наши распоследние деньги, помню колотье шипучкиных пузырьков глубоко-глубоко в груди, помню блеск огней города за бортом грузовика и ветер, ерошащий твои и без того встрепанные волосы... А вот ужас, тоску, недоумение и бессилие последних двух лет; выяснившуюся пожизненность наших контрактов, шок от медленных, но неотвратимых изменений ("профмодификации" - меня тошнит от этого слова!) я не помню... Не хочу помнить...
Часовые... Связанные собственной глупостью, жадностью вечно голодных щенков и нерасторжимым договором... Нам не осталось ничего, кроме любви, работы и ожидания... Тебе повезло больше - как часовой полдня, ты можешь выходить в город, видеть людей. Для меня они постепенно превратились в строчки на дисплее, в голоса, записанные на радужную поверхность дисков, в фотоизображения...
... Иногда мне хочется плакать от сознания того, что, даже если я сумею обмануть свое искореженное "профмодификациями" естество, сумею очнуться раньше, чем край багряного солнца исчезнет за кромкой горизонта, то я не смогу заглянуть в твои глаза... В них больше нет ничего, кроме солнца; твой взгляд стал кромешным светом, в котором нет места для меня. А в моих глазницах теперь всегда непроглядный мрак...
Но милостивое мироздание дало нам шанс... а, быть может, это просто разновидность пытки - я не знаю... Самая глубокая точка лета; время, в котором встречаются два дня - не умерший и не рожденный... Время, в котором есть место для нас обоих...
...Дверь твоей комнаты скрипнула негромко, босые ноги шепчутся с досками пола, тень жадно протянулась к сиянию лампочки - мне странно видеть мир сквозь призму соленой воды, мне горячо и страшно, - а вдруг не получится, вдруг это стало сильнее нас?..
Поднимаю голову от клавиатуры, смотрю в проем двери...
--
Доброго утра...
--
Доброй ночи...
--
Здравствуй,.. - два голоса сливаются в унисон. Две пары губ шепчут одинаковые слова...
И где-то на краю небес две зари становятся одной. В самой глубокой точке лета...