Айзенштейн Валерий. Вера и Любовь

Вера и Любовь

                                                                                    Какое счастье - жить в такой стране,
                                                     В такой большой, родной каменоломне.
                                                         Будь весела. Не думай обо мне.
                                                           И, если можно, адреса не помни.
                                                                                        Д. Быков
                                                                             (из посвящения Спецслужбе
                                                                       ЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-КГБ-ФСБ)

   Сретенка... Теплое, уютное словечко.
И Сретенские переулки - каждый со своей душой и очарованием внутренних дворов, которые арками соединены с улицей. И, конечно, Сретенский бульвар, и дальше - Чистопрудный.
А если пойти направо по Мясницкой, то уже через полквартала налетает волна одуряеще-прекрасного запаха свежемолотого кофе. Значит, уже совсем рядом - китайская пагода знаменитого магазина "Чай-кофе".

Там меня как-то посетило фантасмагоричное видение - в магазин вошла девушка в зеленом плаще, высоких зеленых сапогах и кожаных зеленых перчатках. В руках она держала зеленый зонт, а на ее плече, не выбиваясь из общей гаммы, болталась зеленая сумочка. Девушка подошла к прилавку чайного отдела и спокойно сказала:
       - Зеленый, пожалуйста.

В начале 80-х я снимал комнату в Печатниковом переулке. Несколько домов в округе были известны как "дома НКВД".
В них доживали свой век вышедшие в тираж чекисты-пенсионеры.
Сестры Вера Матвеевна и Любовь Матвеевна жили вдвоем в большой 5-комнатной квартире.
Обе уже давно были на пенсии, обе всю жизнь прослужили в центральном аппарате на Лубянке.
Старшая - Верочка, со смазаной после инсульта речью, слегка подволакивала ногу и была полной противоположностью активной энергичной Любаше.

На работу Верочку в 39-ом принимал лично Лаврентий Палыч.
Сказано было с причудливой смесью интонаций человека, гармонично колебавшегося вместе с линией Партии.
Однажды Верочка была замужем. Это событие не оставило ни детей, ни сколько-нибудь глубокого следа в ее душе и памяти.
       - Он был враг, - коротко прошамкала она, облизывая ложечку душистого земляничного варенья, и я подумал, что, наверняка, бдительная девушка сама разоблачила своего любимого.

У Любаши опыта замужества не было, но судя по горящему глазу, не вся ее жизнь без остатка была отдана беззаветному служению госбезопасности.
       - Мальчики нас не забывают, - приговаривала она, - забегают иногда, с праздниками поздравляют.
Одного такого мальчика с мелко трясущейся головой в белом облачке волос и тяжелым слезящимся взглядом я видел как-то мельком.

Бывшими чекисты не бывают, и Любаша в пределах квартиры установила за мной наружное наблюдение.
Видимо, с годами навыки скрытого сыска были утрачены - она громко прикладывалась ухом к замочной скважине или просто в любое время врывалась в комнату (без стука, разумеется) с каким-то, не терпящим отлагательства вопросом - что-нибудь вроде "как пройти в библиотеку?".
Нужно было принимать меры.
Природное человеколюбие взяло верх - идея установки капкана на пороге комнаты была мною решительно отвергнута.
Навесил крючок. Любаша билась о дверь всем телом и грозилась взыскать за порчу имущества.

Привод кого-либо в гости превращался в общевойсковую спецоперацию со всеми сопутствующими элементами - разведкой боем, определением путей отхода и отвлекающими маневрами.
Верочка из своей комнаты выходила редко и опасности почти не представляла, а вот Любаша находилась одновременно всюду и потому подлежала нейтрализации.

   Одна из блестяще проведенных операций...
Звонок телефона. Любашин топот по коридору...
       - Алё? Слушают вас.
       - Что там у вас происходит?! - голос в трубке принадлежал члену группы поддержки, звонившему из ближайшей будки, - вы заливаете нижнюю квартиру.
       - А? Каво? Хто говорит?! - заполошно прокричала ответственная квартиросъемщица.
       - Заливаете, говорю! Это сантехник, я у ваших соседей снизу.
       - А у нас сухо! - снова выкрикнула Любаша.
       - Скрытая течь, - догадался "сантехник". - Значит, слушайте внимательно. Вы сейчас должны войти в ванную и перекрыть вентиль. Я тут проверю и постучу по трубам, тогда можете открыть. Ждите в ванной, очень важно открыть вентиль сразу после стука.
Любаша, для которой, как и для большинства советских людей, сантехник был безусловным начальством, приказы которого не обсуждаются, беспрекословно выполнила распоряжение. И пока она профессионально дожидалась стука, путь от входной двери до моей комнаты был открыт.

Поначалу сестренки были восприняты мною, как подарок небес. Вот, думалось, сейчас я все узнаю.
В те времена меня безумно интересовало все, связанное с историей деятельности органов. Собирал информацию по крупицам, рыл землю в поисках свидетельств, читал Авторханова, Солженицина, пытался проследить судьбы жителей Дома на набережной...

   Это сейчас безотказный ГУГЛ без лампы в морду и иголок под ногти мгновенно и радостно ответствует на любой вопрос, а тогда... Тогда без особого допуска невозможно было получить в библиотеках никаких старых газет, и я, напропалую используя личные связи, днями просиживал в читалке с подшивками газет за 37-й, 40-й, 53-й...

Надежда на моих чекисток оказалась совершенно пустой - железная выучка, ноль информации.
Однажды я попробовал их напоить. Старушки лихо хлопнули по полстакана водки и размякли...
       - Куда делся Поскребышев? - приступил я к допросу.
(Не то, чтобы меня как-то особенно волновала его судьба... Но он был единственным, кто был рядом со Сталиным все 30 лет, был его тенью. Заведовал Особым сектором, Секретным отделом и бесследно исчез без каких-либо упоминаний в прессе стазу после смерти Хозяина).
       - Он на шём-то па-га-рел, - выдала Верочка и перестала реагировать на внешние раздражители, а Любаша прикинулась девочкой-дебилом и заговорила о грибах. Кремень...

Замечательное было время. Послеолимпийская Москва стала чуть раскованней и легкомысленней, блестящими спектаклями и актерами искрились театры, а мне было 26.
И голос кукушки на бульваре вызывал где-то на уровне живота тревожное и радостное чувство...

Оставить комментарий © Copyright Айзенштейн Валерий (valerik@netvision.net.il) Размещен: 01/04/2012, изменен: 01/04/2012. 10k. Статистика. Рассказ: Проза		Ваша оценка:

Айзенштейн Валерий : другие произведения.

Вера и Любовь