Аннотация: Участвовал в первоапрельском блицконкурсе КЛФ "Убить Семецкого!" Занял 7 место.
МОЧИТЕЛИ
"Трахнулся! - удивился Юрий Михайлович. - Надо же!"
Изумляться было чему - последние два года Семецкому удавалось избегать подобных казусов. Хотя с каждым годом это давалось все труднее. Возраст, знаете ли... здоровье уже не то... Все чаще Семецкого выручал не ослабевший организм, а опыт. Обширные знания матерого редактора - старой, советской закалки, взращенного на идеологически, технически, и научно безупречных текстах.
***
- Юр, может не пойдешь?
Глаза жены - просящие, готовые разразиться слезами. Когда она смотрела так, Семецкий не мог ей отказать. Ни в чем. Даже в поездке к маме (той, что ее). Но только не первого апреля...
Юрий Михайлович ткнул пальцем в календарь, спросил:
- Какое?
- А то ты не видишь!
- Вижу, - подтвердил Семецкий. - И ты видишь. Первое. Апрель.
Семецкий прошел в прихожую, стал натягивать пальто.
- Что ты... что ты каркаешь! Вечно мелешь невесть что. Ревешь, как над покойником... Сказал - пойду. И в этот раз набью - слышишь! - обязательно набью ему рожу. Не погляжу что редактор. В конце концов, я сам редактор, хоть и на пенсии.
Юрий Михайлович замечтался, с удовольствием представляя помятую физиономию Воробьева. Из сладких грез его вырвал голос жены:
- Они ведь с каждым годом все злее. Совсем озверели. Раньше не такие были, человечнее... А сейчас глотку зубами порвут. За строчку.
- У нас гонорары не те, - Юрий Михайлович улыбнулся и решительно шагнул за порог.
***
Выйдя из подъезда, Семецкий резко прыгнул вперед, сделал три приставных шага влево и рысью метнулся под клен у песочницы. Обычный первоапрельский маневр Юрия Михайловича. Соседи, если видели Семецкого за этим занятием, ничему не удивлялись. Даже наоборот, вспомнив, какой сегодня день, дежурно улыбались и врали: "А у Вас спина белая!"
Первоапрельский выход с прискоком - это традиция. После Саши Громова. Точнее, после его "мочилова". Меткий был паренек: с пятиэтажки попасть презервативом с водой... Прирожденный боец - жесткий, прямой, рубленые фразы. "Текодонт" - с любовью вспоминал его Семецкий...
"Снаряд" тяжело врезался в асфальт, сделав внушительную вмятину. "Что за резина такая? Не лопается", - подумал Юрий Михайлович, вытягивая шею - поглядеть, чем кинули. Обычно в ход шла дешевка - молодые писатели народ не богатый - резинотехника из ближайшего ларька. Перед упражнениями в баллистике сочинители заправляли ее холодной водой (жаль, что не теплой, но спасибо, что не кипятком). На этот раз ребята не экономили - на асфальте распластался не трехрублевый китайский condom, а Российское изделие - красное, полуторное, шесть с полтиной за штуку. Кирпич. Весомая заявка на публикацию.
Юрий Михайлович затравлено огляделся. Стрелки затаились.
- Совсем охренели? - крикнул Семецкий и не узнал своего голоса. - Что молчите? Испугались? Мерзавцы!
Вспомнилась супруга: "...глотку порвут. За строчку".
"Может, правда - дома отсидеться?" - мелькнула вдруг мысль.
Предложение было вполне здравым, но - второй этаж.
"Такие подонки и бутылку с горючкой в окно швырнуть могут, - представив реакцию жены, Юрий Михайлович понял, что домой он не пойдет. - Сам разберусь".
На крыше мелькнула чья-то голова. Семецкий насторожился. И не зря: мерзавцы - в количестве одного идиота - никого не испугались, просто искали второй кирпич. На битумной крыше панельного дома занятие это не из легких, но вовсе не безуспешное. Что и подтвердил свист очередного снаряда.
Решив не искушать судьбу, Юрий Михайлович бодрой трусцой гребанул прочь - к остановке.
"Мочи Семецкого!" - старая шутка. Кто знал, что через несколько лет она будет звучать совсем иначе?
Юрий Михайлович - в бытность свою редактором - очень любил молодежь. Но, как у редакторов водится, странною любовью. Мечтал продвигать талантливую поросль и сам же резал ее на корню, придираясь ко всяким мелочам. Почему меч двухметровый, почему в космосе грохот взрыва, почему, черт возьми, пришельцы с Нептуна высокие и тонконогие?! В общем, опубликоваться у него с хорошей фантастикой было нереально. Но есть герои! Настоящие человеки. Александр Воробьев - тогда еще юнкор - был из таких. Именно он придумал и протащил на редколлегии первоапрельский конкурс - "Замочить Семецкого". Суть проста - замочи редактора, и твой рассказ - любой, на выбор, будет напечатан. Правда, один раз и, скорее всего, последний. Но кому-то и это за счастье.
Вот и "мочили". Не все презервативами, не все с пятого этажа... Но без криминала!
Громов запомнился потому, что был первым. Другие как-то примелькались, затерялись в однообразном потоке. Фантазия штука такая - нет в писательстве, нет и в хохмах.
Двое только еще врезались в память: Сергей и Володя. Хитрюги...
...Юрий Михайлович безнадежно опаздывал. Неудобно - не то слово. Позор. Ребята ждут - обещал приехать на школьную линейку, и на тебе. Автобусы ходили метко, но редко.
Бежевая шестерка затормозила сама. Правда, обдав грязью из лужи... Ну да ладно. "Главное - успею", - думал Семецкий, умалчивая о действительно главном. О том, что из денег в кармане только проездной.
Хорошо, что промолчал. Деньги не понадобились. Довезя до места, шофер извинился:
- Простите, я Вас, кажется, замочил.
- Ничего, - растерялся Семецкий. И, собравшись с духом, собрался признаться в безденежье.
- Как это ничего? - опередил его шофер и протянул папку. - А публикация?!
Вот так он познакомился с Васильевым.
...Сергей подловил Юрия Михайловича в столовой. Крутился рядом, подошел к столику (хотя рядом были пустые), спросил:
- Можно?
- Пожалуйста.
Семецкий даже не заподозрил, что этот полноватый паренек не так уж и неуклюж. Мало ли... Может, столики и впрямь мелковаты, а может совсем наоборот - подносы велики. Отряхнул рукав от компота, махнул рукой на извинения - чего там, забыл уже. Ну я же сказал - забыл!
Так и познакомились. Неплохой парень, Серега. Поговорили за жизнь. Уходя, оставил три листка:
- Юрий Михайлович, может, будет время, поглядите?
И взглядом по мокрому рукаву... Психолог.
Так и не уверен - намекал он на "замоченность" или нет?
Напечатали...
Эх, ребята. Эх времена.
Где вы, Ау-у...
***
До редакции Семецкий добрался на удивление спокойно. Это его и сгубило. Потерял бдительность. Кивнув какой-то девчушке, входящей перед ним и решившей придержать дверь - пропустить мэтра, Юрий Михайлович шагнул за спасительный порог.
Войти он не успел.
Дверь - ровесница Семецкого - лязгнула стальной пружиной и боднула его в лоб.
Бодаться с совковой дверью - дело безнадежное и Юрий Михайлович покорно вернулся на тротуар.
Сознание вернулось на удивление скоро - сказалась старая закалка.
"Трахнулся! - удивился Юрий Михайлович. - Надо же!"
Изумляться было чему - последние два года Семецкому удавалось избегать подобных казусов. Казалось, он изучил все приемы и повадки молодых-талантливых. От кого только не уходил... даже от киберпанкеров. А тут, надо же - лисичка-сестричка, фэнтазюшница...
- Вам плохо? - В лицо запоздало брызнули водой.
Семецкий поднялся.
Злости, как ни странно, не было. Впрочем, чего тут странного? На кого злиться?! На эту молоденькую девочку, напуганную своей выходкой?
Вот малая толика смущения, это да. Это присутствовало, заставляя неловко покашливать и судорожно искать платок в кармане пальто. Привычно миновав через прореху пустоту основного мешочка, Семецкий шарил в сокровищницах заподкладочных дебрей, усугубляя идиотизм ситуации нелепыми подергиваниями.
Наконец, в районе позвоночника, платок нашелся и Юрий Михайлович вытер с подбородка слюни, что имели неосторожность выскочить во время "контакта".
Помолчали.
"Соискательница" явно не собиралась начинать разговор первой. Стояла, потупив взгляд, комкая в руках несколько листочков.
- Как Вас зовут, уважаемая? - прервал молчание Семецкий.
- Нюша.
Юрий Михайлович протянул руку.
- Давайте, - и, неожиданно даже для себя самого, улыбнулся (жив! Жив, черт возьми!) - Давайте Нюша.
- Неужели, правда, напечатают? - Нюша сама испугалась своей наглости, но - гори оно все пропадом! - досказала. - Я ведь не фантастику пишу, не детективы. У меня проза... психологическая... А этот Ваш Воробьев отказывается. Говорит - не формат. Я только поэтому...
Нюша скуксилась, задрожала губками.
- Он ведь даже не читал ничего.
- Так уж и ничего, - засомневался Семецкий. - Как бы он тогда писать научился? Я видел - в ведомости на зарплату сам расписывается, куда там Пушкину с его пером.
Нюша оценила неуклюжую шутку, улыбнулась.
- Я про свои рассказы. Не возьмет он их.
- Сашка не возьмет? У меня?! - Семецкий недобро усмехнулся, погладил вспухший лоб. - Прозу? Психологическую? Возьмет, Нюша. Возьмет!!!