... Тонкие пальцы скользят по лицу, замирают на губах, обводя контур, и резко опускаются, тело выгибается, волосы касаются паркета. Она дышит тяжело, неровно. Грудь вздымается и опадает в такт музыке, пальцы оглаживают ее, соскальзывают на талию...
Боль, острее, чем красота
Наглее чем моя нагота
Она такая же, как и я.
...Она покачивается в такт музыке. Выгибается, шало улыбается, облизывает пересохшие губы, зовет. Она танцует. Она сходит с ума.
Она сводит с ума. Это что-то невероятное, сюрреальное. Плавные, пластичные движения завораживают и манят. Капелька пота стекает с виска, ползет медленно: по лицу, по шее к ключицам, по полукружию груди, исчезая в вырезе платья...
Мы никого не прощаем, никого.
Мы никого не прощаем.
... Она зовет. Момент, когда платье соскальзывает на пол, а она переступает через него и продолжает танцевать, безнадежно упущен. Ее пальцы плетут узоры и гладят смуглую кожу. Ее тело блестит от пота и зовет, манит, просит прикоснуться. В ее глазах страсть и ненависть. Такие жаркие, такие безумные. В этом вся она. И она хочет, ждет, зовет...
Я готова уйти и забыть,
И в небе чужом растворить
Замёрзшие имена
К сердцу ближе.
... Пальцы переплетаются с пальцами, разгоряченное тело жмется, обжигает даже сквозь одежду. Движения становятся чуть резче, а глаза закрываются окончательно.
Шнуровка корсета поддается с тихим вздохом, и такой же вздох срывается с губ при виде ее полуобнаженного тела.
Тонкая черная змейка татуировка извивается на груди, сжимая розовый твердый от желания сосок между клыками...
Нам друг друга уже не вернуть,
В зрачках твоих плещется путь,
И по каплям текут
Наши жизни.
... Она стонет. Двигается, закидывает одну ногу на талию и прогибается, доставая кончиками пальцев до пола, а потом резко впивается поцелуем в губы, стягивая остатки одежды.
Перехватывает руку и, разворачиваясь спиной, кладет ее себе на живот, почти принуждая ласкать ее. В такт музыке. Никак иначе...
Боль запуталась в прядях волос,
Легла на резину колёс,
И мягкие шипы давят кожу.
... Ее тело извивается, уходя от прикосновений, губы горят от поцелуев, она танцует.
Как на грани, по краю лезвия. Пальцы скользят по промежности, надавливая и гладя, а потом настойчиво прижимаются к входу и, на сей раз, она поддается, раскрываясь с тихим полу стоном полу вскриком.
Пыль вдохнула я через фольгу,
Огни на другом берегу,
Оставили навсегда нас моложе.
... Пальцы двигаются, и с ними двигается она. Целуется жадно, умело, так, как будто хочет выпить душу. Она танцует. Она затягивает в свой танец, сводит с ума.
Она хочет, чтобы имели ее, но при этом имел сама. Поглощает, сводит с ума и выкидывает.
Она умеет давать, но не умеет отдаваться.
Гибкое смуглое тело замирает на полмига и снова продолжает свой танец, дрожа от наслаждения. Только уже вырывается из ставших обузой объятий.
Сегодня один - завтра другой. Все правильно.
Это жизнь, это секс, это танец... а мы...
Мы никого не прощаем, никого.
Мы никого не прощаем, никого.
Мы никого не прощаем...