За особняком, тем самым в котором он играл в детстве, была часовенка. Он как-то не задумывался о том к чему привык с детства, а следовало бы: часовенка была не христианская. Снаружи всё по канону, а внутрь можно было попасть только через пролом в крыше, добраться до окна в звоннице, прошмыгнуть по стропилам до площадки у колокола, вылезти на узенький парапетик и перепрыгнув на соседнюю крышу, опустить себя на руках в пролом, нащупать ногами единственный упор - недопиленный кусок бревна в стене, и цепляясь за него, спуститься в часовню по вбитым от притолоки до стены скобам. Взрослый туда и не поместиться и не полезет, а мальчишка - легко. Часовенка стоит на отшибе, звонница уже без колокола, в дверь запертую изнутри на огромный цельнокованый засов так вдруг не вломишься, вот и не лезли туда искатели лёгкой наживы. Так и достояли они неразграбленными до нынешних времён и никто о них и не вспоминал, молодых в селе не осталось, а старикам... Какое им дело до детских воспоминаний и игр, пенсию бы вовремя получить, да в приезжем магазине первым отовариться, вот и все заботы. Правда в церковь, ходили теперь все. Грех так думать, но не Бога искали, просто некуда больше, сельский клуб ещё в девяностые сожгли, колодцы у всех свои, а "сельпо" закрыли, где ещё собраться и поговорить? В церкви. Вот и приходили в воскресенье, душа на них глядючи радовалась, службу отстоишь и к людям, не чужие чай, кто родня, кто знакомые, а что многие некрещёные... Так от чистого же сердца в церковь идут, а кто уже и креститься хочет. Хорошо. А вот месяц назад к деду Пете родня наведалась. Трое, племянница с мужем и шурин. Ну, языки о них почесали, да и успокоились. Племянница всё больше с мужем в "летнем" от детей отдыхали, а шурин, тот рыбак оказался заядлый. Дни напролёт на реке пропадал. Зной ли, ветер, он с рыбой. Дед Петя даже кой-чего повялить на зиму успел, в ближайшее воскресенье рассказывал, как в мороз под грамулечку будет ушицу из заморзи хлебать. Кто уже собрался к нему насоседиться заранее, только тут Васятка-тракторист влез. Даром, что с самого утра, только сидеть мог не падая.

- И када ж это, - говорит, - шурин твой рыбу успевает ловить, ежели я его кажный день в усадьбе вижу?!.

Ну, односельчане его тут же послали, морду синюю, а я прислушался. Он конечно, синячит-синячит, но вот зря не болтает. Не та порода. Догнал его на крыльце, и осторожненько так спрашиваю, с чего это он взял что шурин-рыболов каждый день в лесу бывает? Ему-то откуда знать?.. Вясятка тут за перила ухватился, чтоб говорить сподручнее стоя было, перегаром отдыхнулся и выдал:

- А с каких, - говорит, - извиняюсь, болтиков, я уже год печень себе окамениваю?!. Я, - говорит, - уже год лес в Прилужневской пуще валю и на своём "Ковровце" в райцентр таскаю. А шурин ваш, -говорит, - рыбак хреновый, каждый день в усадьбе барской рыскал, а сейчас ищет что-то в часовне, я его как поймаю, я ему!..

Недосказал и через перила - кувырк! - и внизу сразу захрапел. А я тем же вечером к деду Пете наведался, и с племянницей его Катериной разговорился. Они и раньше к нам с мужем приезжали, от города отдохнуть и просто вдвоём побыть, венчал я их, вот и зашёл, чаю выпить и про жизнь спросить. Ну, сидим у самовара, про город разговариваем, я и спрашиваю, между прочим: а что это шурина вашего не видно? Сергей как-то потупился, пойду, говорит молочка с ледника принесу, а Катерина мужу в спину посмотрела и мне и говорит:

- Да не брат он Серёже. Отродясь у него братьев не было. Друг это, с работы.

- Как же это, - говорю, - а что же вы его шурином нам представили?..

- Да он сам нас так попросил. Странный, - говорит, - человек. Серёжа его чуть не накануне отъезда привёл, сказал - он с нами поедет. Ну, поедет и ладно. Представил его Алексеем, сослуживцем, а только я знаю, нет у него таких на работе. Фирма-то маленькая, все на перечёт.

Я удивлялся, конечно, но виду не подавал. Посидел ещё и пошёл домой. С женой посоветоваться. А время позднее уже, сумерки такие неверные, ну и поблазнилось мне, что если я в усадьбу загляну, то оно и ничего. Понесла меня нелёгкая через парк, вдоль болота, что раньше прудом было, мимо пустыря, где раньше цветы росли, мимо остатков оранжереи... Вот тут я и услышал, как кто-то разговаривает. Негромко так, что-то рассказывает. В беседке, вроде. Я и не удивился, а просто пошёл на голос, подхожу ближе, чувствую - мурашки по телу, что думаю, такое? А голос всё тише и тише говорит, чуть не шепчет, я по тропинке - и откуда она тут взялась только? - всё ближе...

- ...Кончат нас всех. И зачистку по "единице" проведут. А может и по "нолю". Ты хоть понимаешь, во что мы влезли? Да ни черта ты не понимаешь, щенок. Нас же не просто зачистят, нас наизнанку вывернут, ты ж нормального допроса и не видел никогда, не то что...

Голос закашлялся, а я понял, что он же там не один! Кто-то рядом...

- Ты не молчи, не молчи, не отключайся, Серёжа, - слова-то у второго правильные, вроде, а вот тон... Так себе говорят, когда руку тянут мертвецу глаза прикрыть.

- Дурак ты . Всё ещё надеешься, что и уцелеешь и поднимешься? Не будет этого. Медленный ты. И тупой. И я тоже такой же...

- За себя говори!.. - голос второго чуть дрогнул от злости.

- А мне-то что?.. Я своё уже отговорил. Как ты ещё мне промедол вколол, не пожалел... Сука.

- Как мне пройти? - второй судя по стону, крепко встряхнул первого, вот ведь нехристь бессердечная!..

- Никак. Не для нас там дверь поставлена... Беги, сколько успеешь, сдохнешь на бегу, хоть чт.. Х-ррр... - голос превал звук плеска, как из потира кагор выплеснулся. Меня ужас взял. Вот не видел, что и как, а знаю - убил он его. И меня... Куда ж мне тут?..

В беседке словно кто-то притопнул и вдруг словно мешок с картошкой по полу прокатился.

- Кто такой? - ох, Боже ты мой, там в беседке ещё кто-то есть! Но откуда?!.

- Кто такой? - и частая дробь перестука и болью оттуда донесло. Пытают!.. Что ж мне делать-то!..

- Кто такой? - и стук с почавком, как топором по туше свиной... БОЖЕ!!!

- ЫЫЫЫ!!! Мы-ы.. С-с!..

- Вы нашли вход в схрон. Дошли до фильтра. Напарника твоего ранило, - говорящий не спрашивал, он объяснял, - Кто дал наводку на схрон и кто вас сюда послал. Имя, где живёт.

- Филинов, Эдуард Сергеевич. Профсоюзная 13. Только вам всё равно не... - и снова этот удар с хлюпом. Добили. Сел бы прямо на землю, да боюсь услышат. Боже ты мой, Отец мой Небесный, да что ж это твориться!..

- Как действуем мы?

- Деревню зачищаем. Вариант "отравленный колодец". Троих в дозор, остальные - на зачистку. Поить всех, скотину не забывайте. Дом где этот жил проверить и сжечь. Об исполнении доложишь, - шорох, скрип половиц и всё стихло. Ушли.

Я не жив не мёртв, как в кошмаре, пошёл в беседку. Кто это такие, откуда взялись, что они... Боже. Боже мой. Это же шурин. Значит это они дед Петин дом сожгут, а деревня это... Боже...Спаси и сохрани...

...Отец Родион обещал что всех отпоют. Молебен самому митрополиту закажут. Г-ос-споди!.. Укрепи дух мой, дай мне сил выдержать, дождаться и прости за то... Что?..

- А с телефоном это ты хорошо придумал, - невысокая и даже в мешковатом комбинезоне тощеватая фигура возникла словно из ниоткуда, пальцы держали курок, не давая старенькому "вальтеру" выстрелить, - Только телефонист подвёл. Я оперативным агентом ФСБ представился, он всё и выложил.

- Да проклят... Гой... Во небеси... Нехристь!.. - курок не нажимался. А он стоял и смотрел на мои тщётные попытки проклясть мою бессмертную душу навечно.