Агекян Марина Смбатовна : другие произведения.

Неожиданная встреча (Хадсоны 1)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.99*11  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Представляю вашему суду историю семьи Хадсон, которой пришлось пережить немало горестей. Это сплотило их, местами ссорило, причиняло боль, разочаровывало и вместе с тем делало их сильными. Каждый в этой семье стремился именно к тому, что было предназначено только ему. Каждый взрослел, преодолевая трудности, учился чему-то новому и брал что-то от тех людей, которые появлялись в их жизни. Эта история о старшей сестре Кэтрин Хадсон, которая уже не надеялась на будущее. Однако судьба имела на неё совершенно другие планы.

Марина Агекян

"Неожиданная встреча"

(Хадсоны - 1)

Посвящается моим сестрам Армине и Риме.

Безгранично люблю вас, мои дорогие.

Вы - мое вдохновение и поддержка.

Храни вас Господь.

Глава 1

   1815 год
   Англия, Кент
  
   Кейт нервничала. Ей следовало поторопиться, чтобы к приезду гостей всё было готово. Вот только с самого утра день задался совсем не так, как ожидалось.
   Помощник дворецкого, который должен был проследить за доставкой морепродуктов, заболел, и так как из-за царившего в доме хаоса не осталось ни одного свободного слуги, кто мог бы подменить больного, Кейт сама вызвалась отправиться в деревню и уладить все дела. Ей почти удалось решить все проблемы, но возничий, который на своей доисторической телеге собирался привезти необходимое, наотрез отказался брать с собой пассажирку. Это не расстроило Кейт, потому что, по крайней мере, продукты были на пути к их поместью Клифтон-холл, так что она могла вздохнуть с облегчением.
   После того, как возничий уехал, Кейт двинулась в сторону небольшой модной лавки, где ей предстояло купить ленты к платью средней сестры Виктории, которая в данную минуту принимала успокаивающую ванну, чтобы быть готовой к приезду важных гостей и выглядеть ещё более прекрасной, чем всегда.
   В воду для ванны были добавлены травы и растения, собранные заботливой рукой их младшей сестры Александры. С детства она была увлечена садоводством, и почти всегда пропадала в саду или в оранжерее, полностью поглощенная своими зелеными питомцами. Это был ее мир, мир чудес и тайн, который она ревностно охраняла. И никто, даже хорошо зная ее, никогда не мог до конца постичь ту любовь, которую она питала ко всем своим заботливо выращенным ею цветам.
   Тяжело вздохнув, Кейт сильнее сжала связку лент. Ей предстояло пешком добраться до дома, и если вначале небольшая прогулка показалась ей весьма бодрящей, то теперь она старалась поспешить, потому что погода, как назло, портилась на глазах.
   Небо заволокло тяжелыми, серыми тучами, укрыв солнце, и подул резкий, слегка прохладный ветер с моря, грозивший сорвать её любимую соломенную шляпку с голубой лентой. Кейт свободной рукой придержала шляпку, нагнув голову, чтобы устоять перед силой ветра, и устремилась вперед, расписываю в уме все дела, которые предстояло ещё сделать.
   Необходимо велеть Уолбегу достать из погреба самые лучшие вина, проследить, чтобы на кухне ничего не прогорело, и хотя на миссис Уолбег можно было положиться, именно сегодня всё должно было пройти идеально.
   Достали лучшее серебро и фарфор семейства Хадсон. Кейт просила Алекс проследить за тем, чтобы всё было тщательнейшим образом вычищено, пока её не будет, но только сомневалась, что Алекс оставит пересадку очередного любимого куста ради какой-то посуды.
   Да, ей нужно поспешить, пока в доме всё не испортили к её приходу. Кейт ускорила шаг, стараясь не бежать, но и в тоже время не мешкать. Она хотела, чтобы всё прошло идеально, потому что собирались прибыть самые близкие друзья их семьи.
   Левее Клифтона находилось имение их соседа, влиятельного графа  Ромней,  который должен был приехать вместе со своей супругой, старшим сыном, виконтом Харлоу, его милой женой виконтессой Харлоу и младшей дочерью Амелией, подругой Алекс. Девушки были ровесницы, и им обеим исполнился двадцать один год.
   Так же в Клифтон-холл были приглашены местный викарий достопочтенный Гордон Хауэл, его жена, хорошая подруга тети Кейт, и их сын Майкл Хауэл.
   Но больше всего Кейт волновал приезд других соседей.
   Недалеко от Клифтона располагалось поместье Чейн-Кросс, где проживал лорд Джереми Кэвизел, младший и единственный брат могущественного графа Бьюмонта. Граф приходился близким другом самому герцогу Веллингтону, и половину Наполеоновских войн прошёл вместе с этим легендарным человеком. Мало того, что Клифтон-холл собирались посетить лорд Кэвизел с добродушной, веселой леди Нэнси Кэвизел и их сыном Райаном, так сам граф Бьюмонт вместе со своим семейством собирался почтить их своим присутствием.
   Кейт робела от одного его имени. Поговаривали, что граф суровый человек консервативных взглядов. И это лето он собирался провести в Чейн-Кроссе.
   Юго-Восточная Англия в это время года являла собой потрясающее зрелище с густыми лесами и вересковыми пустошами. И если учесть, что деревушка Нью-Ромней располагалась у побережья и служила курортной зоной, ведь её песчаными пляжами любили наслаждаться многие приезжие, местность всё же была достаточно уединенной и спокойной. И это нравилось Кейт, ибо ни одно другое место на земле не могло бы сравниться с этим первозданным раем. Потому граф Бьюмонт, видимо, и решил приехать сюда, чтобы насладиться тишиной и красотами этих мест, вместе с женой и младшим сыном Майклом Редфордом.
   И, несомненно, прибудет его старший сын и наследник виконт Стоунхоп.
   Кейт никогда не видела никого из семьи графа, лишь слышала о них от леди Нэнси. И знала, что виконт Стоунхоп вовсе не был старшим сыном. Был ещё один, Уильям Редфорд. Он и должен был унаследовать состояние отца, но внезапно погиб три года назад и наследником стал Джон Патрик Редфорд. Злые языки поговаривали, что средний Редфорд от зависти убил старшего брата, но леди Нэнси, естественно, опровергала эти ужасные домыслы. С её слов Уильям умер от какой-то неизвестной болезни, которым заразилась почти вся семья.
   Несмотря ни на что, Кейт не собиралась судить о людях, основываясь на слухах. Смерть всегда трагедия. Кейт слишком хорошо понимала это, так как сама семь лет назад потеряла своих родителей. На них напали бандиты с большой дороги, когда они возвращались из Лондона. Произошло это тёплым летним вечером. Ничего не предвещало несчастье. Кейт и Тори за пару дней до этого вернулись в Клифтон после сезона, а родителей задержали какие-то дела. Но их любящей семье таки и не было суждено воссоединиться.
   На карету напали, родителей ограбили и перерезали им горла. Двадцатилетняя Кейт в ту пору переживала не самый лучший период в своей жизни, а убийство родителей просто добило её. И теперь, по прошествии стольких лет она удивлялась, как сумела пережить такое и не рассыпаться в прах от горя.
   Юные сёстры Хадсон были просто раздавлены. Хуже всех пришлось Габриелю, младшему брату Кейт, которому в ту пору было всего десять лет. Он не мог спать и звал по очереди то маму, то папу, но потом внезапно заснул и проспал полтора дня, словно впал в забытье. Они вызвали семейного доктора, но тот велел не трогать мальчика, сказав, что таким необычным способом он пытается пережить смерть родителей.
   Виктория была совершенно раздавлена смертью родителей, а Алекс исчезла. Кейт не знала, как со всем этим справиться: утешить Габби, успокоить рыдающую Тори, искать пропавшую Алекс или унять собственную боль. Кейт буквально разрывалась на части и тут ей на помощь пришли дядя и тётя - Бернард и Джулия Уинстеды, единственные родственники, которые у них остались.
   Дядя Бернард был старшим братом их матери, и так как по отцовской линии у них никого не было, он стал их опекуном. Благослови Господь этих добрых, замечательных людей, которые буквально вытащили Кейт из бездны отчаяния. Тётя занялась Габби и Тори, дядя нашёл пропавшую Алекс, и Кейт, наконец, осталась одна.
   Теперь она была наедине со своим горем и вдруг поняла, что на самом деле приключилось с ней, с сёстрами и с братом, который в столь юном возрасте стал виконтом Клифтоном. Они стали сиротами, и впереди их не ждало ничего светлого. Ушли в прошлое радость и счастье, материнская любовь и отцовская забота. Нелепый рок забрал у неё всё.
   Ей было двадцать лет, и Кейт уже успела многое пережить в своей жизни, но до сих пор не знала, что такое настоящая жизнь. И настоящая боль. В отличие от Алекс у неё был Лондонский сезон, в отличие от Тори, у неё был второй Лондонский сезон, но оба этих сезона принесли ей лишь разочарование и боль. Нет, она не была дурнушкой, унаследовала изящные черты родителей. У неё было достойное приданое и хорошая родословная. И это привлекало немало негодяев, двое из которых очаровали юную, наивную дебютантку и под конец каждого сезона разбивали ей сердце, после чего она уезжала в Клифтон-холл залечивать свои раны.
   Больше всего страданий и унижений причинил ей второй сезон, когда ее сердец было раздавлено окончательно. Тот год был отмечен появлением в свете ещё одной сестры Хадсон. Пленительно прекрасной Виктории, златовласой богини, которую осаждали буквально на каждом шагу толпы поклонников и которая, казалось, наслаждалась всем этим безумством. Тори намеревалась выходить в свет так часто, насколько это было возможно, пока ей это не надоест. И она развлекалась, не проявляя особого интереса ни к одному из поклонников, что удивляло Кейт и порой изумляло, ведь Тори оставалась недосягаемой, холодной и прекрасной.
   Но трагедия оборвала буквально всё. Бедной Алекс так и не удалось выступить в роли дебютантки, а через пару лет Кейт и тётя стали уговаривать её хоть бы один сезон поехать в Лондон, она наотрез отказалась и к всеобщему удивлению снова пропала на два дня.
   Теперь она была взрослой девушкой и просто спряталась в своей оранжерее, отгородившись от всего мира. Растения были её друзьями, и Кейт не винила её за это, а наоборот, даже немного завидовала, ведь Алекс удалось найти утешение. А вот Кейт совсем позабыла о своих переживаниях, сосредоточившись на сёстрах и брате. Это помогало заполнить боль и пустоту в груди. Поэтому она посвятила семье всю себя, наравне с дядей занимаясь делами поместья, пока Габби был маленьким и пытался начать жить заново в мире, где не было родителей. Сейчас он заканчивал обучение в Итоне.
   Так, незаметно и пролетело семь лет, и она стала старой девой. И этот факт нисколько не огорчал её. О, нет, напротив. Кейт надёжно отгородила себя от горестей и боли, зная, что еще одного предательства просто не вынесет. Любовь для нее была мучительным и горьким переживанием, и оставила неприятные воспоминания, и Кейт не спешила повторить прежний опыт. Она просто не стремилась к любви. Жизнь без любви была намного спокойней.
   Любовь делала человека уязвимым и почти слепым, лишая возможности видеть истинную натуру людей. И это давало им поистине легчайшую возможность унизить и растоптать чувства и надежды других. Унижение и боль, которые причинил ей Генри, Кейт вспоминала с содроганием, вновь ощущая себя наивной дурочкой. Это стало последней каплей. Это было в последний раз, когда она позволила хоть кому-то так близко подойти к ее сердцу.
   Удивительно, что именно сегодня она вспомнила о Генри, и его предательстве.
   Подобные мысли следовало выбросить из головы и сосредоточиться на более важных вещах.
   Дорога резко сворачивала направо, в сторону длинной аллеи, ведущей к Клифтон-холлу. Высокие кусты и густые кроны деревьев закрывали путь, да и поглощенная своими мыслями Кейт не сразу поняла, что произошло.
   Она резко свернула с дороги, идя быстрым шагом, и внезапно перед ней выросла совершенно неожиданно стена, коей здесь не должно было быть. И всё де, на эту "стену", к своему ужасу и налетела Кейт. Сила удара откинула её назад, но она удержалась на ногах. Хорошо, что её лицо было наклонено вперёд, иначе она могла бы сломать себе нос, потому что столкновение было весьма болезненным.
   Послышался грохот, а потом раздался отвратительный хруст - признак того, что что-то разбилось. Это полетело на землю, и когда Кейт, приподняв голову, обнаружила, что ей довелось разбить, она не знала, смеяться ей или плакать. На земле лежала опрокинутая корзина, из неё вывалились с дюжину уничтоженных яиц, а перед ней стоял совершенно незнакомый ей мужчина захватывающей красоты, одетый как настоящий джентльмен.
   И он куда-то нёс корзину с яйцами!
   Кейт всё ещё держала одной рукой шляпку, а другой ленты для Тори, когда инстинктивно сделала шаг назад, чтобы наиболее полно рассмотреть незнакомца. В этот момент совершенно неожиданно выглянуло солнце, тучи расступились и яркие лучи осветили стоявшего перед ней мужчину.
   Он был высоким и широкоплечим, с худощавыми ногами, обтянутыми бежевыми бриджами. Тёмно-голубой сюртук ладно сидел на его могучей фигуре атлета, а белизна рубашки контрастировала с его смуглой кожей лица и блеском необычных серо-карих глаз, подобных которым Кейт никогда прежде не видела. Заглянув в эти глаза, она вдруг почувствовала, что ей трудно дышать. Сердце почему-то забилось тревожно и взволнованно.
   И пока она пыталась отвести от него свой потрясённый взгляд, медленно начала осознавать, что столкнулась с незнакомым джентльменом, который нёс... яйца! И она так нелепо разбила его яйца! Невероятно!
   Девушка опустила взгляд на корзину и её губы стали подрагивать от понимания комичности всего происходящего.
   - Почему мне кажется, - раздался глубокий, тягучий голос незнакомца, от которого легкая дрожь прокатилась по её телу, - что вы хотите рассмеяться над моим несчастьем?
   И Кейт, не выдержав, рассмеялась во весь голос. Ну, уж очень смешной были эта ситуации и добродушное выражение его лица.
   Кейт с облегчением поняла, что он не станет сердиться или наказывать её за содеянное. Но сердце вдруг замерло, когда она увидела на его красиво очерченных губах легкую, почти ленивую улыбку, от которой буквально перехватило дыхание. Она не могла пошевелиться, ошеломленно глядя на него.
   Господи, откуда взялся этот человек?
  

* * *

   Он не мог поверить, что согласился на такое, но только его милая, добрая, любящая и такая настойчивая тетя Нэнси могла уговорить его пойти к соседям вместо приболевшего дворецкого и принести ей необычные яйца, что несли только курицы этих соседей, и которые ценились тётей на вес золота. Ответственность по доставке яиц всегда лежала на дворецкого, но тот сегодня как назло слёг с температурой. Однако тетя с лёгкостью нашла ему замену, и им оказался её любимый племянник Джек.
   Видите ли, по утрам на завтрак дядя и тетя должны были отведать омлет из этих божественных яиц. Видите ли, экономка соседей кормила своих кур особым кормом и, благодаря именно ему, желтки яиц становились ещё более желтыми и такими вкусными, что можно было отдать богу душу от удовольствия, поглощая это чудо. И вот что в итоге произошло! Вся дюжина яиц разбилась, когда на него налетела непонятно откуда взявшаяся девица.
   Солнце омывало своими теплыми лучами стоящую перед ним девушку, и Джек понял, что перед ним стоит не простая деревенская девицы, как он подумал сначала. Ошеломлённая произошедшим, она была экзотически красива с огромными, волнующими голубыми глазами, выбивающимися из-под соломенной шляпки темно-каштановыми волосами, белоснежной кожей и нежными чертами лица.
   То, что она не простушка, говорило ещё и её бледно-голубое платье модного фасона из дорогого муслина. Нежная ткань обрисовала мягкие изгибы стройного тела, крепко охватив затянутую корсетом грудь, соблазнительно выступающая из квадратного выреза. И еще у неё были такие длинные ресницы, что они отбрасывали тени на слегка румяные щеки. Она выглядела такой юной! Ей, скорее всего, не больше двадцати! - подумал Джек, неотрывно глядя на нее.
   Меньше всего на свете он ожидал увидеть такое чудо в этой глухой деревушке. Что ж, пребывание здесь обещало быть весьма интересным.
   А пока что он приходил в себя от созерцания пленительной красавицы, которая разбила его... яйца! Какая нелепость! От комичности произошедшего Джек готов был рассмеяться, но она опередила его. Её красиво очерченные, притягательные губы стали дергаться, и хотя она прикладывала некие усилия, чтобы не оскорбить его мужское самолюбие, ничего не помогло.
   И едва он озвучил свои подозрения, как она рассмеялась так сладко и мелодично, что он на секунду замер от нового потрясения.
   Боже, что это были за звуки!
   Он готов был вечно слушать этот обволакивающий, ласкающий слух и все его чувства смех. На миг ему показалось, что он попал на небеса, и слышит голос ангела. Как долго он не ощущал это давно забытое чувство блаженства и одновременно умиротворения, состояния, близкого к счастью.
   Он все смотрел на девушку, которой удалось лишь одним своим смехом потревожить самые глубокие его чувства. Как она это сделала? Как ей удалось одним своим смехом почти коснуться его души? И Джек вдруг с потрясающей ясностью понял, что не отпустит ее, пока не... пока не... Он пока не знал, что хотел от нее, но то, что он так просто не отпустит ее, было совершенно очевидно.
   - О, простите, - успокоившись, проговорила девушка, все еще придерживая одной рукой шляпку, а в другой сжимала ленты самых разных оттенков серебристо-серого.
   Вот еще одно доказательство того, что она не простушка: атласные ленты были по карману только состоятельным особам. Однако настораживало и то, что она одна бродила по безлюдной дороге без служанки или лакея, которые должны были сопровождать её.
   Она заинтриговала Джека так, что он напрочь забыл и о яйцах, и о тете, и вообще, об остальном мире. Было трудно понять и совладать с так внезапно нахлынувшими на него чувствами, но он не стал с этим бороться.
   Впервые в жизни он позволил эмоциям руководить собой. И это стало ему нравиться.
   - Простите, - еще раз повторила она. - Я искренне сожалею о то, что натворила. Я очень спешила и не заметила вас...
   - Всё в порядке, - заверил Джек, но казалось, она не услышала его.
   - Просто сегодня такой тяжелый день... - Она вдруг нахмурилась и выглядела при этом искренне расстроенной. Опустив руку от своей шляпки, девушка потёрла изящными длинными пальцами свой лоб, который прорезали две морщинки. Джеку показались эти морщинки просто очаровательными. - Вы не ушиблись? Я сожалею о том, что разбила...
   - Я в порядке, - поспешно прервал он, пока она своим искренним раскаянием не смутила их обоих, произнося нелепое слово. - Пустяки, всё в порядке.
   - Ваши...
   - Я же сказал, что все в порядке!
   - Но ваши... - удивлённо настаивала она, пока Джек вновь не прервал ее.
   - Послушайте, вы специально пытаетесь смутить меня и произнести слово "яйца"?
   - А вам разве не говорили, что нельзя класть все яйца в одну корзину?
   - Боюсь предположить, как бы выглядел, носи я каждое яйцо в отдельной корзине.
   Едва представив себе подобную картину, которая выглядела бы до невозможности комично, как оба одновременно разразились громким смехом. Когда его голос, глубокий и мужественный, слился с её женственным, мелодичным, Джеку показалось, что сливаются не только голоса, но и их души.
   Это потрясало и изумляло одновременно, потому что смех с другим человеком никогда не доставлял ему такого удовольствия и спокойствия. И никогда смех другого человека не был таким особенным. Таким значительным.
   Что-то нежное и блаженно-прекрасное стало разливаться по всему его телу, зажав в мягких тисках его окаменевшее сердце. Он не мог в это поверить, но впервые с тех самых трагических пор ощутил точное местонахождение своего сердца. Прямо в груди. С левой стороны.
   Удивительная находка!
   - Вы... вы на самом деле не сердитесь? - недоверчиво спросила девушка, став вновь серьезной, хотя её губы по-прежнему дрожали.
   - Конечно, нет, - ответил он, уверенный, что его дядя с тетей с ним ни за что не согласятся. Только Джек думал сейчас вовсе не о них. - Вы же не человека убили.
   - Я могла бы возместить вам ваш ущерб, - тут же предложила она, чем несказанно удивила его.
   Джек и не думал об этом, но ее предложение открывало ему заманчивые перспективы, заставляя совершенно иначе трактовать эти слова.
   - Ну что вы такое говорите? - притворно возмутился Джек, покачав головой. - Вы оскорбляете моё достоинство джентльмена. Ни о чем подобном я и не подумывал просить.
   Разумеется думал, и уже основательно. Джек заметил подозрительный блеск в ее изумительных глазах. Он вдруг понял, что она сейчас скажет, и не ошибся, когда услышал:
   - Вы джентльмен?
   Его нисколько не задел тот факт, что она с сомнением приняла его слова. А наоборот, даже понравился. Она определенно нравилась ему!
   - А разве это не видно?
   Его левая бровь медленно поползла вверх, от чего она замешкалась с ответом. Удивительно, но она не могла говорить, глядя на него. Неужели его лицо производило на нее такое же впечатление, как и ее лицо на него? Невероятно, подумал Джек, и стал бессовестно наслаждаться ее замешательством и своим новым открытием.
   - Да видно... - наконец заговорила она, прочистив горло. - То есть, я хотела сказать, что конечно поняла, что вы джентльмен, просто... просто...
   Она не могла произнести это вслух, зато мог он, и с великим удовольствием закончил за нее:
   - Просто не верится, что джентльмен сам вызвался нести яйца к завтраку?
   Она так мило покраснела, что ему вдруг отчаянно захотелось коснуться ее румяных, гладких щёк и ощутить их нежность. Опустив голову, она тихо молвила:
   - Да.
   - Ну, теперь вы будете знать, что джентльмены способны на многое.
   Она несмело улыбнулась, но даже тогда некий внутренний свет коснулся ее голубых глаз, делая ее волнующе притягательной. Особенной. И Джек впервые обрадовался своей способности вызывать чью-то улыбку. Особенно её.
   Он никогда не видел, чтобы чья-то улыбка касалась еще и глаз.
   - Вы, кажется, куда-то спешили?
   У него была еще одна способность: всегда выяснять то, что его интересовало, причем проделать это так, что его собеседник и не догадывался об этом.
   - Да, - кивнула девушка и подняла к нему своё милое лицо, которое стало притягивать его еще больше.
   И больше ничего не сказала.
   Боже, неужели он ошибся и недооценил ее? Потому как видимо и она умела отвечать уклончиво, так, чтобы не выдать нужной информации. Ну как можно было не воспринять это как вызов?
   И Джек немедленно принял его.
   - Тогда не буду вас задерживать, - медленно проговорил он, употребив одну из действенных тактик: отпустить жертву, когда она меньше всего этого ждёт, а потом воспользоваться её растерянностью и накинуться на нее.
   Джек вдруг испугался той силе, с которой ему вдруг захотелось наброситься на неё. Боже, что с ним такое? Что за отчаянно-неконтролируемый порыв?
   - Но... - И она к его большой радости растерялась. - А как же ваши?..
   - Мой продукт?
   - Да. Я на самом деле могу возместить вашу потерю.
   Боже, она сама не понимала, что предлагает! И Джек бессовестно воспользовался предложенной самой судьбой возможностью.
   - Ну, тогда, - медленно проговорил он, смакуя этот момент. - Поцелуйте меня и будем считать этот инцидент исчерпанным.
   Почему его сердце так забухало в груди? Почему он вдруг замер, словно ждал самого важного события в своей жизни? Замерла и она, ошеломлённо глядя на него.
   - Вы просите... просите меня поцеловать вас?
   Она не могла поверить в услышанное, почти шокированная его предложением.
   - Да. Что в этом плохого?
   И она поразила его, сказав:
   - Вы же говорили, что вы джентльмен.
   Господи, она ему определённо нравилась!
   - А разве джентльмены не целуются? - спокойно спросил он и вдруг понял, что может своей настойчивостью напугать её. Меньше всего на свете он хотел испугать девушку. Он не хотел, чтобы она боялась его. Было в ней что-то особенное, чего он не встречал до сих пор, и что притягивало его как мотылька на пламя. И это что-то заставляло сжиматься его сердце.
   - Истинный джентльмен будет вести себя благородно и не станет компрометировать даму, - с необычной прохладой заявила она. - Кроме того поцелуй не самая достойная компенсация.
   - Я так не думаю.
   - Но это бессмысленно, - не соглашалась с ним красавица. - Скажите, где вы живёте, и я пришлю вам вдвое больше того, что я разбила. У наших кур отменные яйца...
   - Не стоит, - совершенно серьезно заявил он. - Просто поцелуйте меня в щёку, и мы разойдемся с миром.
   Он верил в то, что говорил? Ему хватит одного поцелуя? Да еще в щеку?
   Нахмурившись, она настороженно и недоверчиво посмотрела на него. Возможно, она планировала убежать, но не сделала этого. Это было смело. И это вызвало его уважение.
   - Почему вы просите именно это?
   Джек вдруг понял, что ей присуща восхитительная способность избегать тех слов, которые ей было неловко произносить.
   - Поцелуй, вы имеете в виду?
   - Да, - недовольно кивнула она, начиная злиться.
   - Потому что я пострадавшая сторона и могу в качестве компенсации требовать всё что угодно.
   Вот теперь она по-настоящему разозлилась. Он поступал нечестно. Только ему не было стыдно. Ни капельки.
   - Сначала вы сказали, что вы джентльмен, потом не хотели компенсации, а теперь заявляете обратно? Да вы просто самодовольный наглец!
   Она была просто великолепна в своем гневе с прищуренными сверкающими глазами и поджатыми губами.
   - Вы несправедливы, - возразил он.
   - А я больше не верю в благородных джентльменов. К тому же две дюжины яиц куда лучше поцелуя.
   - Сомневаюсь, чтобы яйца были вкуснее ваших губ.
   Она застыла, окончательно признавая себе, что не сможет избавиться от него.
   - Вы ведь говорите о поцелуе в щеку, верно? - тихо спросила девушка с задумчивым выражением лица.
   - Совершенно верно. - Джек ликовал. Она согласна! Вот это везенье! - Ну? - мягко подтолкнул он её. - Всего лишь в щёку.
   Джек видел по её лицу, как она пыталась перебороть себя, но, в конце концов, решилась и подошла к нему ближе. У него замерло сердце, которое странным образом ожило в тот момент, когда он повстречал её. Заглянув ей в глаза, Джек вдруг осознал, что сейчас произойдет чудо. Он весь напрягся в сладком ожидании, когда она потянулась к нему, встав на цыпочки, чтобы дотянуться до него своими губами.
   Она доходила ему до подбородка. И это странным образом нравилось ему. Потому что он мог бы завернуть ее в себя.
   Ощутив её так близко, он вдруг захотел обнять её, прижать к себе и почувствовать всем телом её тело. Было в ней нечто такое, что-то хрупкое, невинное прекрасное и бесценное, что и толкнуло его на этот безумный поступок. Будь на её месте какая-нибудь другая девушка, он бы раскланялся и ушёл, не оглянувшись. Возможно, он бы даже принял компенсацию в виде яиц.
   Но только не с ней. Стоявшая перед ним девушка манила его с такой силой, что он даже на миг испугался этого. Никто никогда не вызывал в нем ничего подобного. Он совсем не знал её, но с невероятным отчаянием рвался к ней. Такого с ним никогда не происходило.
   И когда её тёплое дыхание коснулось его щеки, Джек понял, что пропал.
   Господи, он даже не думал, что в первый же день пребывания в этой глуши с ним произойдёт нечто подобное! Прямо в руки ему свалилось неожиданное, невероятное счастье. Затаив дыхание, он ждал чуда, ждал прикосновения её губ к своей щеке, только она не спешила, будто специально разжигая в нем любопытство и желание. У него обострились все чувства. Джек еле сдерживал себя, чтобы не накинуться на неё. Ему было очень трудно это сделать, потому что она являла собой немыслимое искушение.
   И наконец, чудо свершилось!
   Она коснулась его своими мягкими, тёплыми губами, всколыхнув в нем давно умершие чувства. На миг его парализовало, словно его коснулась божественная рука, сокровенный лучик солнца. Он судорожно втянул воздух и вместе с ним его ноздри наполнились её ароматом и проникли до самых костей. У неё был пряный, сладкий и обволакивающий запах - смесь сирени, жимолости и жасмина. От неё пахло всем и в то же время чем-то одним. И в этой смеси выделялась убийственная нотка её уникальности. Это кружило голову и заставляло сжиматься сердце.
   Однако не успел он насладиться этим моментом, как она поспешно отстранилась и посмотрела на него.
   - Теперь вы довольны? - буркнула она почти несчастно возможно потому, что её так же поразило произошедшее, как его.
   Джек, словно пьяный, смотрел на неё, забыв обо всём на свете.
   Неожиданно он потянулся к ней, взял её лицо в свои ладони и тут же приник к её губам. Он ровным счётом ничего не мог поделать с собой. Господи, у неё были самые сладкие, самые мягкие, самые совершенные губы на свете! Это потрясло его до глубины души. И это испугало её, да так, что она замерла у него в руках. Она смотрела на него с расширившимися голубыми глазами, словно не верила в то, что он только что осмелился проделать.
   Джек в ответ смотрела на неё, умоляя своим потемневшим взглядом подарить ему этот поцелуй. Не страстный, не глубокий. Джек лишь прижимался к её губам, не прося ничего взамен, горя желанием только ощутить эти совершенные контуры и мягкость девичьих уст. И это было так восхитительно, что он не сдержался и, тяжело дыша, слегка втянул к себе в рот её губы. Божественно! Почему раньше губы женщин, которых он целовал, не были такими?
   "Боже!" - простонал он про себя. Это было на самом деле чудом. И если он не хотел всё испортить, то должен был немедленно отпустить её. Но от этой мысли ему стало не по себе. Он не хотел, не мог отпустить её. Еще немного, кричали нервы, еще чуть-чуть, просило сердце.
   Всё вокруг словно остановилось и это еще больше усиливало впечатление момента. Но Джек не должен был так сильно рисковать. Поэтому медленно приподнял голову, отпуская манящие губы, и убирал с её лица свои одеревеневшие пальцы. Оба какое-то время ошеломлённо смотрели друг на друга, не веря в то, что целовались, будучи, не зная друг друга. Девушка дышала тяжело и прерывисто. Её высокая грудь поднималась и медленно опускалась. На точёной шейке взволнованно бился пульс, выдавая её истинные чувства.
   Неожиданно рядом пролетел голубь, и чары развеялись. Она пришла в себя. На лице отразился весь ужас того, что она натворила, а затем, развернувшись и перешагнув корзину с битыми яйцами, прошла мимо него и зашагала прочь так быстро, словно за ней гнался сам дьявол. Джек тоже пришёл в себя и действительно готов был кинуться за ней. Она словно околдовала его, заставила поступить так, как он не поступил бы ни с одной другой женщиной. Он вдруг резко обернулся.
   - Как вас зовут? - крикнул он ей в след, но она не оглянулась. И даже не думала остановиться или отвечать на его вопрос.
   Только Джек мог поклясться, что услышал её шёпот до того, как она скрылась за поворотом.
   - Идите к чёрту!
   Значит, она еще и умеет ругаться! Сладкие губы и острый язычок? Чудесно. Джек вздрогнул, вспомнив только что пережитый поцелуй, и стал перебирать всевозможные варианты того, как может еще раз встретиться с ней. И что при этом произойдёт. Снова.
  

Глава 2

   Глядя на себя в зеркало, Кейт критично оглядывала свой наряд и причёску. Ей не нравилось ни то, ни другое.
   Ей не понравилось вино, которое достал из погреба Уолбег. Ей не понравился соус, который так старательно приготовила миссис Уолбег. Ей не понравилось, как вычистили столовое серебро. Ей не понравились цветы, которыми Алекс украсила гостиную. Ей не понравилось замечание тети по поводу ее скверного настроения, и не понравилось, как дядя с улыбкой защитил ее, пожурив жену. Ей не понравилось, что доставку морепродуктов задержали на десять минут, хотя сама она при этом не присутствовала.
   Алекс ничего не ответила на замечание сестры и молча заменила цветы. Виктория, пожав плечами, скрылась за дверью своей комнаты, прихватив с собой новые ленты. Кейт не нравилось время, которое так стремительно убегало, и это означало только одно: скоро прибудут гости, а она до сих пор не взяла себя в руки.
   Но больше всего ей не нравилась она сама. Вернее то, что натворила сегодня утром. Как она могла? О чем только думала?!
   "Наивная дурочка!" - ругала себя Кейт, скрипя зубами. Согласиться на такое! Она совсем лишилась разума? Никогда прежде она не поступала так неразумно, легкомысленно или необдуманно. Никогда не совершала такого дикого поступка. А ведь это иначе как диким не назовешь.
   Возмутительное, вопиющее поведение ничем нельзя было оправдать! Кейт гневалась весь день, проклиная на свете всё, что привело ее к нему. Усугубляло чувство вины еще и то, что она даже не знала, как его зовут. Не знать имени мужчины и решиться поцеловать его! Просто уму непостижимо! Так поступают только женщины легкого поведения, а не скромные старые девы двадцати семи лет из уважаемой семьи!
   Кейт вся сжалась, опустив голову, с горечью признавая тот факт, что на тот момент ситуация показалась ей весьма необычной. Да и мужчина был таким волнующе красивым, дружелюбно настроенным, что она невольно поддалась его обаянию. Он просил о невинном поцелуе в щеку. Так, по крайней мере, ей показалось вначале. Всего лишь попросил поцеловать взамен разбитых яиц. И когда посмотрел на нее своими захватывающими, сверкающими глазами, у нее что-то ёкнуло в груди. В тот момент она не видела ничего предосудительного или неправильного в том, чтобы поцеловать его в щеку, поэтому и не заметила опасности.
   Пока он сам не поцеловал ее!
   Как она могла поверить, что он удовлетвориться одним поцелуем в щеку! Негодяй!
   Она совершенно не была готова к этому. Никогда бы не подумала, что такое может произойти с ней, с непримечательной старой девой двадцати семи лет. Но он сам добровольно, словно мечтая только об этом, потянулся к ней, и его красиво очерченные, мягкие губы приникли к ней.
   Сейчас Кейт понимала, что могла бы избежать всего этого, просто оттолкнув его и вдобавок влепив ему звонкую пощечину за дерзость. Он просто застал ее врасплох!
   Но могло ли это быть оправданием?
   Когда он коснулся ее, Кейт ощутила такие сильные чувства, что просто оцепенела... От удовольствия, от дрожи во всем теле, от тепла, которое исходило от его губ и перетекало в нее, согревая душу. Чувство, давно забытое и похороненное, отчаянно запульсировало в ней. И это стало тревожным знаком.
   Никогда прежде поцелуй не казался ей переживанием, похожим на чудо. Будто ее коснулся давно потерянный свет. Её целовали всего несколько раз, целовали мужчины, которые затем жестоко предавали её. Но даже тогда, зная человека, она не испытывала и толику того, что накатило на нее сегодня утром. Прошлый опыт должен был отбить у нее всякое желание целоваться с кем-либо. Прошлый опыт должен был научить ее не доверять больше ни одному мужчине. Особенно такому, у которого опасно поблескивали глаза.
   Больше всего ее злило то, что как закоренелая старая дева, она не должна была почувствовать ничего подобного. Но, Боже, от его поцелуя так внезапно закружилась голова! А ведь у нее никогда не кружилась голова. Если только ей не приходилось переесть на ночь.
   Она не имела права чувствовать ни головокружения, ни смятения, ни тем более его тепла! У нее до сих пор подгибались колени от воспоминания прикосновений его губ, рук и теплого дыхания.
   Но еще тяжелее было выбросить из головы его внезапно потемневшие серо-карие глаза, в которых так неожиданно два оттенка серого и жидкого шоколада слились воедино, поразив Кейт своим поразительным сочетанием.
   "Господи, у нас важные гости, а я ни на чём не могу сосредоточиться! Хватит! Приди в себя!" - ругала она себя, поправляя мягкие локоны, свисающие вдоль висков и касаясь обнаженных плеч.
   На ней было ее любимое темно-синее из тонкого муслина с короткими рукавами платье, подчеркивающее нежные изгибы девичьего тела. Подол был украшен воздушным кружевным узором. Вырез в меру оголял грудь, а широкая голубая лента проходила под грудью, обозначая модное расположение талии, концы которой спадали вниз по спине. В другой раз Кейт бы обрадовалась, что платье так хорошо сидит на ней, но только не сегодня.
   Не зря с самого утра день не задался. Эта неожиданная встреча нарушила ее душевное равновесие, и теперь она не знала, куда деться, где спрятаться от серо-карих глаз, которые преследовали ее повсюду.
   Наконец, взяв себя в руку, Кейт расправила плечи и обернулась к своей горничной:
   - Спасибо, Роза. Я спущусь вниз, чтобы встретить наших гостей. Виктория и Александра уже готовы?
   Молодая светловолосая девушка быстро кивнула, понимая, что хозяйка чем-то недовольна. Только в гневе она называла сестер полными именами.
   - Да, мисс Кейт. Они уже в гостиной вместе с мистером и миссис Уинстед и ждут вас.
   Кейт недовольно сжала руку в кулак.
   - Чудесно! - холодно проговорила она, понимая, что впервые в жизни опаздывает она, а не Тори, чей прерогативой это и было.
   Выйдя из своей комнаты, девушка зашагала по длинному коридору. Большое, величественное поместье Клифтон-холл располагалось в живописной местности графства Кент, которое испокон веков считалось садом Англии. Угодья поместья насчитывались в десять тысяч акров плодородной и лесопарковой земли.
   Эти владения в наихудшем состоянии достались ее отцу, седьмому виконту Клифтону, который был на грани разорения. Молодой и женатый виконт разрывался между беременной женой и делами, дабы спасти свое наследство. Десять долгих лет ушло на то, чтобы отвоевать у кредиторов свой дом, полностью его отремонтировать и наладить отношения с арендаторами, которые намеревались покинуть владения Клифтона.
   И только после этого он, наконец, привез сюда свою семью. Кейт с первого взгляда влюбилась в это внушительное серокаменное строение, увитое плющом с левой стороны, окружённое лесом с северной стороны, а позади дома был разбит роскошный Клифтонский сад со знаменитым лабиринтом. Недалеко журчало озеро, а за лесополосой начинался широкий длинный золотисто-песчаный пляж.
   Будучи еще десятилетней девочкой, Кейт уже тогда поняла, что лучшего места на земле просто не найти. Дом был изумительным, большим, в семьдесят пять комнат, бальной залой и великолепной оранжерей, где виконт выращивал самые редкие и экзотические растения и цветы. Будучи садоводом-любителем, отец Кейт приложил все усилия, чтобы его сад считали среди местных самым лучшим. И он не только преуспел в этом, но и втянул в любимое дело свою младшую дочь, тогда еще трехлетнюю Александру, которая обожала отца и всюду бегала за ним. А когда достаточно подросла, стала помогать ему в саду и даже строгая гувернантка не могла отказать ей в просьбе сбегать в оранжерею, чтобы полить любимый цветок.
   Кейт печально вздохнула, проходя мимо картинной галереи, где висели портреты предков. И родителей. Светловолосой красавицы виконтессы и темноволосого виконта. Только Кейт и немного Алекс пошли в отца, унаследовав переливающиеся шоколадного цвета волосы и голубые глаза. А вот Тори и Габби полностью пошли в маму. У них были изумительные золотистые волосы и серые глаза. Какой же они было дружной и счастливой семьей, пока злой рок не оборвал все.
   Оторвав взгляд от портретов родителей, Кейт направилась к широкой лестнице, спустилась вниз и двинулась к двустворчатым дубовым дверям. Лакей открыл ей дверь, и она вошла в большую гостиную, оформленную в нежно-зеленых и желтых тонах.
   Перед неярко горевшим камином на мягком диване, обитом зеленой парчой, сидели дядя с тетей - высокий мужчина пятидесяти лет со слегка седыми каштановыми волосами и невысокая, чуть полноватая женщина с русыми волосами и добрыми карими глазами сорока пяти лет. Они о чем-то тихо разговаривали, полностью поглощенные друг другом.
   Вдоль стен стояли столы, на которых разместились красивые цветы Алекс в фарфоровых горшках. Только в особых случаях Алекс выносила из оранжереи свои любимые цветы, запрещая вносить в дом любой срезанный букет. Она бы не вынесла вид умирающих цветов, и все об этом знали.
   Сама Алекс в это время поправляла хрупкие бутоны бледно-розовых азалий. Она была в нежно-голубом платье с квадратным вырезом, подол которого был обшит волнистыми синими лентами. Она выглядела немного ранимой и робкой, но такой очаровательной, что даже круглые очки в тоненькой золотой оправе не портили ее природную красоту.
   Тори стояла возле окна, чуть приподняв бархатную портьеру, чтобы не пропустить приезд гостей. Среди трех сестер Хадсон, Виктория считалась настоящей красавицей. Вот и сейчас она выглядела так прелестно, что трудно было отвести от нее восхищенный взгляд. Ее золотистые волосы, уложенные на макушке, мягкими прядями спадали вниз, обрамляя идеально выточенное лицо с тонкими чертами. Глубоко посаженные серебристые глаза светились живым умом и проницательностью. Серебристое платье с завышенной талией идеально подчеркивало ее тонкую фигурку.
   Любой мужчина в здравом уме просто не мог бы не влюбиться в нее с первого взгляда. Однако был в ней некий холодный, высокомерный стержень, который держал этих самых мужчин на определенном расстоянии, всех без исключения. Она умела флиртовать и дразнить, но никогда не позволяла себе ничего лишнего. Только недавно Кейт достаточно ясно поняла, что оказывается, Тори нарочно отпугивала от себя всех кавалеров, не желая ни с кем связывать свою судьбу.
   Кейт догадывалась об истинных причинах поведения сестры и очень хотела помочь ей, но каждый раз становилось не по себе, когда она заглядывала в потемневшие от боли глаза сестры. Она хотела, чтобы Тори была счастлива, ведь ей было уже двадцать пять лет и ей давно следовало обзавестись собственной семьей. Но проблема Тори была слишком тонкой и глубокой, чтобы так легко подойти к ней.
   Услышав шум, Тори обернулась к вошедшей Кейт.
   - Ты опоздала, - заметила она, чем несказанно смутила Кейт.
   - Я узнавала у Уолбега, как обстоят дела на кухне, - совсем неправдоподобно постаралась оправдаться Кейт, пытаясь скрыть свои чувства, но от пронзительных глаз Тори невозможно было что-либо скрывать.
   - Он ушел отсюда пять минут назад, - не сдержалась Тори, удивленная напряженным состоянием сестры, которая после похода в деревню превратилась в недовольную всем раздражительную особу, какой Тори никогда ее не видела. Кейт весь день изводила себя только для того, чтобы вечер удался, а она, Тори, стоит здесь перед ней и пытается досадить ее своими замечаниями. Тори вдруг испытала острое чувство раскаяния и тихо пробормотала: - Прости.
   От еле уловимой боли, прозвучавшей в ее голосе, Кейт стало не по себе. Тори никогда ни перед кем не показывала свои чувства. Это было так не похоже на нее, что Кейт встревожилась не на шутку.
   - За что? - мягко спросила Кейт, сделав шаг в ее сторону.
   - У тебя выдался такой трудный день, а я мало того что не помогла тебе, так еще и не поблагодарила за ленты, - виновато ответила Тори, опустив голову.
   Эти самые ленты были вплетены ей в прическу, делая ее волосы почти воздушными. Но Кейт не обратила на это внимание. Ее заботила сестра, которая сегодня выглядела особенно подавленной. Ее что-то мучило, что-то давнее и неутихающее. Кейт взяла сестру за руки и мягко улыбнулась ей.
   - Милая, все хорошо. Тебе не стоит извиняться. Ты и так многое сделала для этого вечера.
   Тори недоверчиво и озадаченно посмотрела на нее.
   - О чем ты говоришь? Что я такого сделала?
   - Ты весь день готовилась к ужину и навела такую красоту, что непременно очаруешь наших гостей, и никто не заметит моих недочетов.
   Наконец Тори улыбнулась, от чего у Кейт потеплело на сердце.
   - Ты иногда такое скажешь, - весело покачала она головой.
   - Я что, зря ходила за лентами?
   Тори вновь улыбнулась, но неожиданно порывисто обняла сестру и прошептала ей на ушко:
   - Я люблю тебя, Кейт.
   - Милая, - молвила в ответ тронутая до глубины души Кейт, - я тоже тебя люблю.
   С Тори определенно что-то творилось, и это начинало пугать Кейт. Она решила непременно поговорить с сестрой после окончания вечера.
   Они привлекли внимание дяди Бернарда и тети Джулии, которые, встав, подошли к ним. Добродушным, тяжелым баритоном дядя заметил:
   - Я вижу, у нашей Кейт улучшилось настроение. - Он оглядел девушек восхищенным, довольным взглядом. - Вы выглядите такими красивыми. Алекс, милая, подойди сюда, дай посмотреть на вас троих, чтобы я снова убедился, какие у меня очаровательные девочки.
   Бернард Уинстед души не чаял в своих племянницах и находящемся сейчас в Итоне племяннике. Как и его жена. И Хадсоны преданно любили их в ответ.
   - Сейчас иду, дядя, - недовольным голосом отмахнулась от них Алекс, не желая расставаться со своими цветами ни на минуту.
   - Дитя мое, оставь ты эти цветы, они никуда не денутся. Ты нужна нам здесь, в окружении семьи.
   С неохотой Алекс заставила себя отпустить бутоны нежного цветка и подошла к ним, и они вышли в большой круглый холл, выложенный черно-белым мрамором, чтобы встретить гостей.
   И как раз в этот момент дворецкий объявил о прибытии первых гостей. Девушки встали рядом с дядей. Парадная дверь отворилась и первыми в Клифтон вошли гости из Чейн-Кросс, лорд Джереми Кэвизел со своей супругой леди Нэнси Кэвизел и сыном Райаном. У Кейт гулко забилось сердце от сознания того, что скоро в их дом войдет знаменитый граф Бьюмонт, но пока гости и хозяева обменивались приветствиями, леди Нэнси извинилась и сообщила, что семья графа не смогла приехать в Кент, потому что заболела матушка графини, и они отбыли к больной. Уинстеды и молодые сестры только хотели разочарованно вздохнуть, как Нэнси весело добавила:
   - Но приехал наш любимый племянник, старший сын графа. Он задержался у кареты. Кажется, он там что-то потерял и не мог найти.
   Кейт облегченно вздохнула, понимая, что вечер все же не испорчен из-за отсутствия почетных гостей.
   В этот момент дверь снова отворилась. Сестры с любопытством повернулись к ней, ожидая появления виконта Стоунхопа, но когда в дом вошел высокий, широкоплечий и темноволосый мужчина суровой, волнующей красоты, у Кейт от страха и паники душа ушла в пятки.
   Ожили все самые худшие кошмары, потому что это был тот самый мужчина, который нынче утром поцеловал ее!
   Она не могла поверить своим глазам, но это был именно он! Оцепенев от потрясения, девушка смотрела, как он галантно и учтиво приветствует ее родных. От страха похолодело в груди и ей захотелось убежать отсюда, вдруг поняв, чем всё это может обернуться. Но не смогла сделать и шагу, потому что именно в этот момент он посмотрел на нее.
   И тоже застыл.
   Сердце взволнованно задрожало в груди от острого взгляда его серо-карих глаз. Он был не меньше ее потрясен встречей, но удивление на его лице быстро сменилось неподдельной радостью.
   И это вывело ее из себя! Кейт внезапно захлестнул гнев. Какой наглец! Еще смеет веселиться над ее несчастьем! Почему именно он оказался сыном графа Бьюмонта и племянником их соседей?!
   Перезнакомившись со всеми, он, наконец, подошел к ней. Лорд Джереми представили их друг другу, и Стоунхоп поклонился, стоя прямо перед ней.
   - Мисс Кэтрин, - заговорил он своим уже знакомым глубоким голосом, от которого мурашки побежали по спине. - Счастлив познакомиться с вами.
   Кейт не могла не отметить, с каким скрытым чувством он выделил слово "счастлив". Еще бы, хитрый дьявол! Недаром он хотел знать ее имя. И если еще совсем недавно Кейт наивно полагала, что сумеет забыть утренний инцидент, то теперь с горечью признала, что это будет почти невыполнимой задачей. Он уже полностью ворвался в ее тихую, безмятежную, упорядоченную жизнь.
   - Лорд Стоунхоп, - пробормотала она и вдруг с ужасом поняла, что он собирается приложиться к ее руке. По-настоящему!
   С провокационным блеском в глазах он взял ее руку без перчатки. Кейт приказала своему сердцу биться ровнее, но оно больше не подчинялось ей. Вместо того чтобы прост поцеловать воздух над её рукой, как диктовал этикет, он решительно коснулся своими теплыми губами ее разгоряченной кожи. И тут же дрожь пронзила все тело, вновь всколыхнув все ее чувства.
   Кейт обомлела от его очередной дерзкой выходки и своей сокрушительной реакции. Снова она испытала то сладкое чувство, которое не должно было возникнуть никогда. Снова все повторялось, и она ничего не могла с этим поделать! Господи, что с ней происходит? Что с ней твориться? Может она заболела? - жалобно подумала Кейт.
   Он просто невыносим! Да просто социально опасен!
   Когда он, наконец, выпрямился и отпустил ее руку, Кейт поняла по его взгляду, что он нисколько не сожалеет о содеянном. А наоборот, даже весьма доволен собой. Он загадочно улыбнулся ей, и это так сильно захватило ее, что она даже не заметила прибытие семьи викария и графа Ромней.
   Стоявший перед ней человек становился причиной всех ее бед! Кейт приложила все силы, чтобы вернуть себе былую сдержанность, и уничтожающе посмотрела на него. Вместо того чтобы сгореть от пламени ее взгляда, он спокойно встретил удар ее глаз и снова мягко улыбнулся ей.
   Он был просто невыносим!
   Кейт захотелось проткнуть его чем-нибудь очень острым. Развернувшись, она отошла от него, дабы встретить новоприбывших. Ей понадобились все ее силы, чтобы взять себя в руки, позабыть тепло его губ и блеск пронизывающих серо-карих глаз.
   Они перешли в гостиную, где ждали начала ужина. Слуги разносили напитки, но Кейт отказалась от хереса, отойдя в сторону и задумчиво разглядывая каждого гостя.
   Все собравшиеся здесь хорошо знали друг друга, кроме виконта Стоунхопа, но он не выглядел скованным. Просто уму непостижимо, но он был в их доме самым почётным гостем, почётнее самого графа Ромней. Он невероятно быстро стал частью замкнутого круга соседей, очаровав всех дам своим дьявольским обаянием и завоевав уважение мужчин, был весел, раскован и так мил, что Кейт захотелось стукнуть его чем-нибудь по голове.
   Она-то знала его истинную, порочную натуру. Она знала, какой он наглый, самонадеянный, бессовестный... неджентльмен! Как бы она хотела вышвырнуть его из дома! Выгнать прочь! Этот наглец даже попытался пару раз заговорить с ней, но встречал равнодушный, холодный отпор.
   Кейт сделала глубокий вдох и перевела взгляд на Алекс. Весть о том, что Амелия, младшая дочь графини, уехала к тете и не сможет присутствовать на ужине, ужасно огорчила Алекс. Она ждала встречи с подругой, с которой могла бы поделиться хорошей новостью: ее цикламен наконец-то зацвел розовыми лепестками. Но так как подобные вечера никогда ей не нравились, Алекс забилась в углу дивана и кивала только тогда, когда кто-нибудь обращался к ней, оставаясь такой же замкнутой и нелюдимой, какой стала после смерти родителей. Сердце Кейт болезненно сжалось, потому что она знала: не существовало никакого способа вырвать сестру из этой твердой скорлупы, в которой она укрывалась от всего мира.
   Недалеко от нее сидела Виктория и тихо разговаривала с Сесилией, невесткой графини Ромней, с которой они были так же лучшими подругами. Они были примерно одного возраста, имели общие интересы и дружили почти с тех пор, как Сесилия вышла замуж за старшего сына графа Ромней. Вот только даже беседуя с ней, Тори не могла скрыть своего напряжения и еле заметной грусти, которая вновь встревожила Кейт. С Тори определенно что-то происходило. Но если в случае с Алекс Кейт понимала, что ничего не сможет поделать, она должна была найти способ, чтобы помочь хоть бы Тори.
   Наконец, вошел дворецкий и сообщил, что ужин подан. Они двинулись в большую просторную столовую, отделанную в темно-золотистых теплых тонах. Кейт хотела было вздохнуть с облегчением, усаживаясь за одним из концов длинного стола, как старшая в семье, но к ее изумлению их "милого" гостя посадили слева от нее из-за изменения рассадки по причине отсутствия других приглашённых.
   У нее упало сердце. За время долгого ужина ей придется выносить присутствие этого ужасного человека, который постоянно бросал на нее то задумчиво-мечтательный, то непристойно-насмешливый взгляды, от которых ее пробирала жаркая дрожь. Она догадывалась, что он вспоминает их "содержательную" встречу и пытается сделать все возможное, чтобы и она не забыла об этом. Будь он проклят!
   Справа от нее сидела застенчивая и немногословная жена викария, с которой Кейт не могла завести даже самый безобидный разговор. Не было никакой возможности проигнорировать его присутствие, его глубокий голос, когда он с кем-то разговаривал.
   - Мне нравится ваше поместье, - с улыбкой заметил Стоунхоп, обращаясь к ее дяде.
   - Это поместье принадлежит нашему Габби, который заканчивает сейчас обучение в Итоне, - ответил дядя. - Он виконт Клифтон и наследник всех этих земель.
   - Однако насколько я успел заметить, поместье процветает.
   - В этом нет мой заслуги, милорд, - совершенно искренне ответил дядя Кейт. - Покойный виконт умел вести дела. Он положил хороший фундамент, и теперь все идет по проторенной дороге.
   - Здесь очень красиво. Природа этих мест просто очаровывает.
   - Вы приехали в самый благоприятный период, - вступила в разговор тетя Джулия. - Летом здесь все расцветает и оживает.
   - Вы никогда не бывали здесь? - удивился граф Ромней.
   - Я часто приглашала его погостить у нас, - ответила за него леди Кэвизел, с любовью глядя на племянника, - но он всегда говорил, что занят.
   - Так занят, что не мог навестить дядю и тетю?
   Вопрос задала Кейт, и никто кроме Стоунхопа не расслышал в ее голосе осуждающих ноток. Он понял, насколько святы для нее родственные узы. Виконт медленно повернулся к ней. Его глаза задумчиво сузились, от чего Кейт тут же вся напряглась.
   - У меня много обязательств, мисс Кэтрин, - ответил он мягко, с особой интонацией произнося ее имя. - И едва ли мои желания могут совпадать с моими возможностями.
   - Как похвально, что вы сумели найти время в своем занятом графике и присутствовать на нашем ужине. Как говориться, лучше поздно, чем никогда.
   И снова никто не расслышал в ее голосе едких нот. Кроме него. Его глаза вспыхнули вызовом.
   - А я слышал, - в тон с ней заговорил Стоунхоп, - что случай определяет жизнь.
   - А я слышала, что случай до добра не доводит! - парировала Кейт и вдруг с ужасом замолчала, понимая, что теряет голову. Что она делает! На глазах у всех.
   Но слава Богу никто не заметил напряжения, сквозившее между ними.
   - Как обстоит дела на фронте? - спросил дядя у графа Ромней. - Есть новости от герцога Веллингтона?
   Граф помрачнел. Улыбка сбежала с его строгого чеканного лица.
   - Скоро он встретиться с Наполеоном. Думаю, дни императора сочтены. Движимый своими амбициями, он сбежал с Эльбы в надежде вернуть утраченное, но у него ничего не выйдет. Наши союзники во главе с фельдмаршалом Блюхером урезонят корсиканского выскочку. Они с Веллингтоном уже готовят план наступления.
   - Обо всем этом писал ваш сын Себастьян?
   За столом повисла такая тишина, что тиканье часов показалось колокольным звоном. Взгляд Кейт остановился на Виктории, и она изумилась, увидев, как побледнела сестра. Она сидела так прямо, будто проглотила палку. Дрожащие пальцы нервно сжимали бокал с вином. Не было больше сомнений в том, что Тори страдает. Снова. Кейт думала, что Тори удалось справиться со своими давними переживаниями, но ужасно заблуждалась! И встреча с Ромней еще больше усугубило ее страдания.
   Второй и младший сын графа Себастьян и Тори подружились с первого дня, как семья Хадсонов переехала жить в Клифтон-холл. Себастьян всегда ходил за маленькой тогда Тори по пятам так же, как и она, прилипнув к нему как тень. Он всегда защищал ее от насмешек соседских мальчишек и всегда приносил ей самые красивые ракушки с пляжа. Однако когда они подросли, их теплой дружбе пришёл конец. Тори стала избегать его, нарочно не замечала его присутствия, даже бросала грубые шутки в его адрес, называя скучным за то, что тот хотел стать викарием и обзавестись собственным приходом.
   Кейт ничем не могла объяснить поведение сестры. Какая муха ее укусила? Почему она стала относиться к бедному Себастьяну с такой нескрываемой враждебностью? Он все это мужественно терпел и продолжал навещать Тори, но вскоре уехал в Кембридж, а Тори отправилась в Лондон на свой первый сезон.
   Всем стало казаться, что установился негласный мир, но какого же было их удивление, когда спустя два года после этого Себастьян купил офицерский патент и ушел в армию. Все были потрясены его поступком, ведь он собирался стать духовным служителем, викарием, а теперь он станет убивать на войне? Все боялись за его судьбу, но никто не смог остановить его, даже Тори, которая умоляла его остаться. И теперь пять лет он воевал на континенте, оборвав все связи.
   Кейт не могла не понять, что эти двое любят друг друга, но они всегда делали то, что вызывало сомнение на этот счет. Они постоянно спорили, а иногда и причиняли друг другу невероятные страдания. Их взаимоотношения были не только странными, но и мучительными. Кейт так и не смогла узнать, что произошло между ними пять лет назад, однако то, что это до сих пор причиняло боль сестре, не вызывало сомнений. Поэтому намерение поговорить с ней усилилось во много раз.
   - Себастьян не пишет нам вот уже два года, - тяжело дыша, проговорил граф.
   После слов графа Тори медленно спрятала дрожащие руки под столом, но только Кейт заметила это, и у нее больно сжалось сердце.
   - Но с ним все в порядке? - осторожно спросил дядя Бернард.
   Граф горько усмехнулся.
   - До тех пор, пока нам не принесли письмо из военного министерства с пометкой "срочно", будем считать, что он еще жив. Кажется, он совсем забыл о нас.
   Все были подавлены этим известием, однако граф сменил тему, вот только даже в этом случае Тори оставалась напряженной и очень бледной. Кейт захотелось подойти к ней и обнять, успокоить ее. Но Тори никого никогда не подпускала к себе настолько близко. Словно боялась, что кто-то увидит ее боль. Ее разбитое сердце.
   Грустно вздохнув, Кейт потянулась за бокалом с вином.
   - Кажется, этот Себастьян волнует всех присутствующих здесь людей, - раздался совсем рядом тихий голос виконта Стоунхопа.
   Кейт вздрогнула и подняла глаза. Надо же, она и не заметила, как он наклонился в ее сторону, вперил в нее свой задумчивый взгляд и пристально смотрел на нее. Ей не понравилось, как при этом странно поблескивали его глаза. Словно он понимал нечто большее в этой ситуации. Он не пытался усмехнуться над ней. Или злорадствовать.
   И была в его взгляде какая-то мягкость, которая начинала пугать ее. Он был словно на себя не похож...
   - Он наш сосед и хороший друг, - почему-то тихим голосом проговорила она, ощущая странное волнение в груди. - Естественно, что мы волнуемся за него.
   Он улыбнулся, и снова смешинки запрыгали в его глазах, развеяв чары.
   - Но, кажется, ваша сестра волнуется больше всех.
   Он не имел права говорить то, что сказал! Это было очень личное! Ну как она могла поверить, что он не злорадствует над ней! Как она могла так легко поддаться его обаянию и решить, что он серьезен!
   А он, видимо, хотел повеселиться за счет боли сестры! Бесчувственный негодяй! Кейт сжала зубы, вдруг ощутив острую ненависть к нему. И все радужные мысли тут же вылетели у нее из головы. Если к концу вечера она не убьет его, это будет настоящим чудом!
  

Глава 3

  
   Ее глаза опасно сузились. Сам не подозревая об этом, но он разозлил ее. Джек и не думал сердить ее, просто это был единственный способ заговорить с ней. И он, черт побери, был заворожен ее внезапно потемневшими голубыми глазами, которые делали ее захватывающе притягательной.
   Джек даже не думал, что может встретить ее там, куда меньше всего на свете хотел пойти. Боже, какую бы ошибку он тогда совершил, если бы вместо ужина отправился бы в деревню на ее поиски!
   Она была знатного происхождения, как он и предполагал. И держалась с редким достоинством, готовая защитить от него своих близких. На которых, по ее мнению, он мог бы посягнуться.
   Джек не мог забыть ее. Как ни старался. И встретил ее тогда, когда меньше всего ожидал этого. Такое везение выпадало, пожалуй, раз в жизни, и он не собирался упустить свою возможность. Он был более чем решителен в намерении продолжить их неожиданное знакомство.
   Боже, как же она была хороша в своем воздушном, соблазнительном платье, которое скрывало от него так много, но и так много являло взору! Она была такой изящной, такой грациозной и так мило поджимала губы, когда сердилась на него, что ему стоило всех сил не заключить ее в свои объятия и не прижаться к ее полураскрытым губам на этот раз жарким поцелуем. Он поцеловал ее руку. Пока этого было достаточно.
   И кульминация вечера: его посадили рядом с ней! Это был знак свыше. И он не мог упустить возможность узнать о ней все, что только мог. Вот только она продолжала оставаться холодной и неприступной, прожигая его гневными взглядами.
   - Это не ваше дело! - отрезала она и сделала глоток красного вина.
   Джек вдруг понял, что перегибает палку и почти настраивает ее против себя. Он не хотел расстраивать или злить ее, потому что дело было очень щекотливым, поэтому поспешно сменил тему.
   - У вас красивый дом.
   - Вы уже говорили это.
   - Я говорил о вашем поместье с угодьями, о том, что было снаружи, а не внутри, - мягко поправил ее Джек, чем снова вызвал ее недовольство.
   Ей не нравилось ничего из того, что он говорил или делал. Он вообще не нравился ей. И Джек догадывался, почему. Она сердилась на него из-за утреннего поцелуя! До сих пор.
   - Это одно и то же, - парировала она.
   - Я так не думаю.
   - Вы не видели наш дом изнутри, чтобы судить о нем.
   - Я видел достаточно. Кроме того, - Джек улыбнулся ей так вызывающе, что у нее вновь от гнева потемнели глаза, и он догадался, как ей хочется чем-нибудь стукнуть его по голове. - Кроме того, разве все остальное может быть не таким великолепным?
   - Наш дом великолепен! - возмущенно воскликнула она, вперив в него обжигающий взгляд своих голубых глаз.
   У Джека на миг перехватило дыхание от того, какой необыкновенно притягательной она вдруг стала. И, видимо, понятия не имела о том, какой желанной выглядит сейчас. Словно с нее спала чопорная маска высокомерной красавицы, являя ее истинную, страстную натуру. Боже, она была совсем не такой, какой пыталась казаться!
   - Как странно, - медленно проговорил он, - наконец, наше мнение в чем-то совпало.
   И снова его фраза разозлила ее. Он мог поклясться, что слышал скрежет ее жемчужных зубов. Разговор все больше интриговал и затягивал. Он наклонился к ней еще чуточку ближе, и тихим голосом осведомился так, чтобы никто кроме нее не услышал его:
   - Вы даже не спросите, кому я утром нёс яйца?
   - Это не мое дело, - проговорила она с нескрываемым раздражением.
   - И вас даже не мучает любопытство?
   - У меня есть дела поважнее.
   - Вы такая молодая и такая занятая?
   И снова ее взгляд мог ранить сильнее острейшего кинжала. И снова он выдержал это.
   - Я не трачу попусту время.
   Что ж, она стремилась задеть его, но сама не поняла, как угодила в самое болезненное место.
   Собственно только по этой причине он и приехал в Кент. Но Джек не сердился на нее. Почему-то он был уверен, что она не способна на злорадство или подлый укол, если только сам ее не провоцировал. Она просто злилась на него за поцелуй. Что ж, он ничем не мог успокоить ее и намеревался поцеловать ее во второй раз. И в третий раз. И столько раз, сколько потребуется, пока она не сменит гнев на милость.
   Сейчас же Джек решил на время отступить, чтобы дать ей время поостыть.
   - Я, конечно, так и подумал, - проговорил он и повернулся к ее младшей сестре Алекс, которая стала рассказывать о правилах посадки рододендронов и способа избавить их от вредителей.
   Однако ни один разговор не мог отвлечь его от сознания того, что она рядом с ним. Он чувствовал ее присутствие, еле удерживал на месте правую руку, чтобы не потянуться к ней. Она превратилась для него в такое сильное искушение, что начинала кружиться голова.
   Никогда прежде Джек не испытывал такого сильного влечения и не мог понять, как эта девушка могла с такой легкостью распоряжаться его чувствами. Как вообще ей удалось вызвать в нем столь сильные переживания? Ведь с недавних пор он не ощущал ничего кроме боли и пустоты в груди.
   Тяжело вздохнув, Джек попытался сосредоточиться на ее семье, изучить эту необычную группу людей. Тетя Нэнси немного рассказала ему о Хадсонах, о том, что виконт с женой погибли около семи лет назад при ужасных обстоятельствах от рук грабителей. Джек мог представить себе, что испытывали внезапно осиротевшие молодые девушки и их юный брат. Он слишком хорошо знал, что такое утрата близкого человека, что такое давящая и разрушающая боль.
   Младшая сестра Александра была очень милой, робкой девушкой с неким внутренним очарованием, которое притягивало внимание только тех, кто замечал ее особенность. И она обожала заниматься садоводством.
   Средняя, Виктория, была ослепительно хороша, так красива, что дух захватывало от одного взгляда на нее. Она осознавала свою красоту, однако не пыталась использовать это против мужчин, которые легко могли стать ее жертвами.
   Рядом с ней сидели сын викария и кузен Джека, Райан, которые всячески старались завоевать ее вниманием, но после упоминания имени соседского сына Себастьяна, она сникла и ничего не замечала вокруг. Джек не стал вникать в ее проблему, понимая, что все более чем очевидно.
   Как ни странно, но красота второй Хадсон оставила его совершенно равнодушным. Его с невероятной силой притягивала старшая сестра.
   "Кэтрин", - смаковал он про себя ее имя. Как же ей подходит это имя! Сдержанное, таинственное, но очень сильное и глубокое, почти как ее глаза. В эту минуту она разговаривала с женой викария, и Джек позволил себе незаметно еще раз полюбоваться ее нежными чертами лица. Ее профиль мог вдохновить скульпторов, глаза могли пленить поэтов, но вот губы... Джек готов был отдать все на свете, чтобы вновь коснуться ее губ.
   Неожиданно она повернулась к нему, словно почувствовав его взгляд, и у Джека перехватило дыхание. Он вдруг решил, что она околдовала его, иначе как можно было бы объяснить его состояние? У Джека было много женщин, но ни одна не вызывала в нем столь сильные, неконтролируемые чувства. Никогда его сердце не колотилось так отчаянно при одном взгляде на них. И никогда у него не тряслись руки только от желания коснуться, поцеловать женщину.
   Ужин подходил к концу. Тетя Кэтрин, миссис Уинстед встала и пригласила дам последовать в гостиную, дабы оставить мужчин с сигарами и портвейном. Джек испытал болезненное чувство потери, когда удалилась Кэтрин с еле заметным вздохом облегчения, демонстрируя свою радость от того, что, наконец, избавилась от него.
   Итак, ей неприятно его общества, она всеми силами пытается избегать его, но у нее ничего не выйдет.
   Когда женщины удалились, слуги подали портвейн. В другой раз Джек напился бы до бесчувствия, а если бы потом мог ходить, то по завершению трапезы поднялся бы к себе с какой-нибудь разговорчивой служанкой и провел бы с ней отчаянную ночь. Так, по крайней мере, он пытался заглушить неутихающую боль.
   Это помогало найти спасительное забвение от своей жестокой совести.
   Но сегодня почему-то старые раны не ныли, страшные воспоминания не грозились свести с ума, едва опускались сумерки. Сегодня все его мысли заполнила та, которая подарила ему, пусть того и не желая, самый волшебный поцелуй в его жизни. И он не захотел пить, а лишь задумчиво вертел в руках бокал с темно-бордовой переливающейся жидкостью.
   Почему-то он не хотел смывать вином вкус ее губ.
   Он солгал ей, сказав, что у него много обязанностей, которые мешают ему навестить дядю и тетю. На самом деле в последнее время он не хотел никого видеть, не хотел, чтобы кто-то лез к нему в душу. И хотел, чтобы его оставил в покое.
   Ему с таким трудом удалось взять себя в руки и очнуться от трехлетнего ада.
   Естественно, у него были дела. Вот уже год он выполнял свои обязанности виконта, занимался предприятиями, которыми до своей смерти занимался Уильям. Джек считал своим долгом продолжить дело брата. А после изнурительной работы он...
   Что уж таить, он навещал самые злачные места Лондона, где искал сомнительное утешение в объятиях очередной куртизанки, но никакого облегчения это не приносило. Он всегда уходил оттуда пустым. Словно каждый раз что-то терял, оставлял там.
   Он посещал боксерский клуб Джексона и позволял колошматить себя до потери сознания, но и это не приносило облегчения. А еще он пил, пил как человек, умирающий от жажды. Вот только не жажда мучила его, а чувство вины, которую на крохотное время притуплял алкоголем.
   Трагедия, обрушившаяся на его голову три года назад, навсегда выбила почву у него из-под ног. Он почти потерял смысл в жизни. Потерял все. Он так и не смог смириться со смертью старшего брата, которого бесконечно любил, уважал и боготворил. Он подражал Уильяму, пытался обратить на себя его внимание, которое было отдано многочисленным гувернерам.
   Их отец, не терпящий малейшего проявления чувств или слабости, воспитывал своих сыновей в суровости, а Уильяма как наследника вообще изолировал, чтобы никто не посмел плохо на него повлиять. Как будто Уилл был способен на дурной поступок.
   Более честного, ответственного, справедливого и великодушного человека, чем Уильям Редфорд, Джек не знал. Они с младшим братом Майклом не раз пытались развеселить бедняжку Уилла и, обманом избавляясь от учителей, вызволяли его из классной комнаты, за что потом отец жестоко наказывал непослушных поркой. Уилл вырос настоящим мужчиной, получил хорошее образование и собирался жениться на любимой девушке.
   Пока Джек не убил его...
   - Вы плохо себя чувствуете, лорд Стоунхоп? - прервал его мысли Бернард Уинстед, поглядывая на его задумчивое лицо и многозначительно кивнув на его полный бокал. - Вам не понравилось вино?
   - О нет, все в порядке, - поспешно заверил он, отложив бокал. - Просто... просто я не пью портвейн.
   Он сам вдруг поразился над своими словами, ведь раньше вливал в себя все подряд, не задумываясь о качестве напитка. Главным критерием было, как скоро это поможет ему опьянеть.
   - Может тогда предложить вам что-нибудь другое? - вежливо предложил Уинстед.
   - Пожалуй, я подышу немного свежим воздухом, если вы не возражаете, - медленно проговорил Джек, ощутив вдруг необходимость выйти из этой комнаты. - Воздух в этих краях кажется таким чистым, что слегка кружится голова. После Лондона здесь чувствуешь себя как в раю.
   - Это верно, - улыбнулся Уинстед и виновато пожал плечами. - Простите, но я не смогу составить вам компанию.
   - Разумеется, я все понимаю. Вы только объясните, как добраться до вашего сада. Тетя Нэнси так много рассказывала о вашем знаменитом саде.
   - Да, мой дорогой покойный зять превратил это место в настоящий цветник, а Алекс продолжает его дело. Но истинная красота сада раскрывается только днем.
   - Непременно взгляну на ваш сад днем, но говорят, что в ночи сад открывается человеку с совершенно другой стороны.
   Получив точные указания, как выйти к дверям сада, Джек с облегчение откланялся и медленно побрел по длинным коридорам, любуясь многочисленными картинами, которыми были украшены стены, затянутые темно-бордовым шелком. Клифтон-холл действительно был красивым домом. В нем царил уют и комфорт.
   А еще здесь ощущалось некое неуловимое, но обволакивающее тепло, которое изумляло Джека. Поразительно, но даже сам дом очаровывал.
   Какое странное место, словно оно было заколдованное. И люди жили здесь совсем не такие, каких он встречал раньше.
   Покачав головой, Джек добрался до указанного поворота и вошел в небольшую слабо освещенную гостиную, но замер, увидев одиноко стоявшую возле приоткрытых французских дверей девушку в серебристом платье. В тусклом свете свечей он все же заметил ее бледное, несчастное лицо. Это была средняя Хадсон, та, которая так остро отреагировала на новости о соседском сыне Себастьяне. Она стояла в нерешительной позе, словно не знала: выйти ей на террасу или остаться внутри. Видимо чувства настолько сильно захватили ее, что она растерялась.
   Все обитатели этого дома вызывали в нем симпатию. Они были бесхитростными, радушными и искренними, что встречалось крайне редко в высшем свете. Они понравились ему с первого взгляда, и Джек вдруг испытал желание помочь бедной девушке. Медленно шагнув к ней, он тихо заговорил так, чтобы не напугать ее, потому что она даже не заметила, что уже не одна.
   - Мисс Виктория, как хорошо, что я вас встретил. Я хотел подышать свежим воздухом, и ваш дядя любезно объяснил, как мне выйти в сад, но у вас такой большой дом, что я, кажется, заблудился.
   Девушка вздрогнула и резко повернулась к нему.
   - Виконт Стоунхоп, - немного хрипло проговорила она, наклонив голову, и Джек с изумлением отметил, что она пытается незаметно вытереть слезы. Бедная девочка! Тем временем, немного овладев собой, она все тем же тихим голосом заметила: - Я не слышала, как вы подошли.
   - Ну, так говорят все мои знакомые, - специально бодрым голосом сказал он, чтобы немного отвлечь ее. Девушка натянуто улыбнулась, и Джек решил, что она постепенно приходит в себя, чему был искренне рад. - С вами все в порядке? - осторожно спросил он, стараясь не задеть ее чувства.
   Она поспешно кивнула.
   - Да, все хорошо. Просто мне стало душно, и я захотела подышать свежим воздухом.
   Правила приличия не допускали того, чтобы он, холостой мужчина, пригласил на вечернюю прогулку молодую незамужнюю девушку. Он не хотел навредить ей, поэтому предложил:
   - Может мне прислать кого-нибудь к вам для компании? Может кого-то из сестер?
   - О нет, - тут же отказалась Виктория, явно стремясь остаться одной еще на какое-то время. - Алекс явно сейчас не до меня, а Кейт слишком занята, пытаясь уследить за тем, чтобы вечер прошел идеально. Все должно быть идеально, - это ее жизненное кредо, знаете ли.
   "Кейт... Так вот как зовут ее близкие! Чудесно, прелестно!"
   - Неужели это она так постаралась? - удивленно спросил он, ощутив неожиданно гордость и восхищение. - А разве не ваша тетя?..
   Его прервал приятный низкий женский смех.
   - Тетя? - переспросила она так скептически, словно он все еще верил, будто солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот. - Да целый полк не способен справится с Кейт. Она обожает командовать и управлять всеми. Вместо того чтобы заняться собой, она сама отправилась в деревню, чтобы лично проследить за доставкой продуктов к ужину. Все ведь должно быть идеально. Такая уж наша Кейт.
   Так вот откуда она шла, подумал Джек, взглянув на элегантную прическу Виктории, в волосах которой были вплетении серебристые ленты. И только тут понял, что это те самые ленты, которые сжимала в руках Кейт нынче утром. Значит, она занималась домашними делами, прослеживала за доставкой продуктов, да еще по дороге купила сестре ленты. Какая практичная и деловитая!
   Занималась несколькими делами одновременно, чтобы "не тратить попусту время". Джек не удивился бы, если бы обнаружил у нее в кармане еще и семена каких-нибудь цветов для младшей сестры. Она любит опекать, командовать и лично заниматься всеми делами. Восхитительно! Что еще он узнает о ней? Ему вдруг с нетерпением захотелось узнать о ней все.
   - Вам нравится у нас? - привлек его внимание тихий голос.
   - Да, благодарю, - ответил он, нисколько не кривя душой. - Никогда еще так увлекательно и приятно не проводил время.
   - Скоро в гостиной начнутся танцы. Наша Алекс изумительно играет на фортепиано. У нас на вечер запланированы еще и танцы.
   - Их организатором тоже выступает ваша сестра?
   Девушка покачала головой.
   - Тут вы ошибаетесь. Наша мама была законодательницей истинных деревенских развлечений.
   Она вдруг вновь погрустнела, и Джек понял почему.
   - Простите, я не хотел воскрешать прошлые воспоминания. Я слышал о ваших родителей и искренне сожалею о вашей утрате, хотя ни одно слово не сможет в полной мере залечить ваши раны.
   Девушка как-то странно посмотрела на него, и Джеку показалось, что ее пронзительные глаза пробираются ему в самую душу, нащупывая его раны.
   - Вам не за что просить прощение, - наконец произнесла она, сжав руки и подняв к нему свое невероятно красивое лицо. И Джек вновь изумился тому, что при виде этой божественной красоты у него не колотиться сердце так, как при виде ее старшей сестры. - Хоть наши родители и умерли давно, мы все еще пытаемся привыкнуть к этой мысли. Спасибо вам за ваши слова.
   Джек на самом деле понимал горечь её утраты. И ее боль. Он вдруг посерьезнел и выпрямился.
   - Что ж, не буду мешать вам наслаждаться вечерним воздухом. Мне пора вернуться. Удачной прогулки.
   - И вам того же, милорд.
   Она хотела уже выйти в сад, но ее остановил голос Джека.
   - Только пообещайте, что подарите мне танец, когда вернетесь.
   Она обернулась и, несмело улыбнувшись, кивнула:
   - Обещаю.
   А затем скрылась за прозрачными дверями. Джек какое-то время стоял в пустой комнате, пытаясь переварить информацию, которую только что получил, и хотел понять, как следует ее использовать, чтобы добиться своего.
   Итак, Кейт любит командовать и искренне заботиться о своих близких, ради которых сама ходила по магазинам. Самоотверженная и немного даже безрассудная, учитывая то, что она делает все, не заботясь о своей безопасности. Ей следовало бы взять с собой лакея, посещая деревню, а она вела себя так, будто ничего не боялась.
   "Хоть наши родители и умерли давно, мы все еще пытаемся привыкнуть к этой мысли".
   И с ранимой душой. Смерть родителей объясняло причину того, что она до сих пор не замужем, хотя прошло достаточно времени. Видимо, раны на душе все еще не зажили, поэтому она так и не раскрыла никому свое сердечко.
   Или дело было в другом?
   В любом случае ей не понравятся грубые ухаживания, потому что она тонка натура. Значит, нужно придумать, как снова незаметно украсть у нее поцелуй. И на этот раз так, чтобы это понравилось и ей.
   Джек повернулся, чтобы пойти в гостиную, но вдруг замер, увидев, как сама Кейт стремительно и в то же время грациозной походкой направляется к нему. И еще не успела подойти к нему, как с ходу гневно произнесла:
   - Я слышала голоса. С кем вы разговаривали?
   - Я...
   Но она даже не дала ему договорить.
   - Виктория чувствовала себя неважно и вышла, чтобы прийти в себя. Ведь это с ней вы разговаривали? Где она? Вы ее обидели? Что вы с ней сделали?
   Ее глаза горели таким неподдельным презрением, гневом и ужасом, что Джек вдруг с изумлением понял: она его ненавидит! Но за что? За то, что он поцеловал ее? Она что, считает, будто он монстр, способный набрасываться на любого?
   Она не доверяла ему и не поверит ни одному его слову.
   - О, мисс Кэтрин, подождите, - попытался прервать ее Джек, приподняв руки, чтобы остановить поток несправедливых обвинений. - Вы что же, полагаете, что я мог обидеть вашу прелестную сестру?
   Его вопрос еще больше разозлил ее, потому что у нее опасно сузились глаза.
   - Могли? - с усмешкой переспросила она. - Да вы только на такое и способны!
   - Погодите, вы ведь не серьезно это говорите...
   - Я вполне серьезна! - Она стояла прямо напротив него, тяжело дыша. Оглядев пустую комнату, она вновь вперила в него свой разгневанный взгляд. - Мы одни и можем говорить откровенно, так? Вы хам, самовлюбленный, невоспитанный наглец и совсем не джентльмен. От вас можно ожидать чего угодно. Уж я-то это знаю, и уверена, что вы вполне способны обидеть мою сестру.
   - Так, - задумчиво протянул он, нависнув над ней. - Вы все это поняли по нашему утреннему поцелую?
   Ему доставило огромное удовольствие смотреть, как густо она при этом краснеет, так что, казалось, от ее щек сейчас пойдет пар. Она сделала шаг назад и тихим голосом предупредила:
   - Не смейте говорить об этом!
   - Почему же? - почти ласково осведомился он, любуясь ее потемневшими глазами, и слегла дрожащими губами, к которым снова отчаянно хотелось припасть. Вместо этого, вынужденный сдерживаться, он дерзко добавил: - Вам не понравился наш поцелуй? Я был от него в полном восторге и хотел бы...
   - Я вас предупреждаю! - вновь грозно прервала его девушка, еле сдерживая ярость. - Вы находитесь в моем доме и пытаетесь оскорбить меня.
   - Разве это оскорбление? Я думал, что девушка должна быть польщена, если ее целуют за ее красоту и магнетизм.
   Она на секунду опешила от его дерзкого замечания.
   - Вы считаете, что я должна прыгать от счастья только потому, что вы меня поцеловали?
   - Нечто в этом роде, - бесстрашно признался он, даже не боясь грома, который может обрушиться на его голову за провокацию. - Хотя, я бы не советовал так бурно выражать свои чувства.
   - Знаете что? - неожиданно спокойно проговорила она, хотя руки ее были по-прежнему сжаты в кулаки. Она явно пыталась сдержать себя из последних сил, чтобы не дать ему пощечину, хотя если бы она подошла к нему, он мог бы потерять голову. Окончательно. - Ради вашего дяди и тети я притворюсь, что ничего этого не слышала, а также забуду утреннюю неприятную сцену. Но если в следующий раз вы позволите себе зайти также далеко, я вынуждена буду ответить на оскорбления.
   Джек на миг восхитился ее смелостью и умению давать отпор, причем в такой холодно-высокомерной манере, что могла бы позавидовать любая царская особа. Она умела держать любой натиск, но эта маска холодности не шла ей. Он хотел снова увидеть в ее глазах огонь. Наклонив вперед голову, он медленно заговорил:
   - Учтите, мисс Кэтрин, что вы тоже весьма вольно распоряжаетесь словами, и некоторые мне очень не нравятся. Вы посчитали нашу утреннюю встречу "неприятной", но я так не считаю. Я всегда буду помнить об этом. - Он вдруг шагнул к ней и низким голосом добавил: - Кроме того, позволю обратить ваше внимание вот на что. Не стоит говорить мужчине о том, что его поцелуй вам не понравился. Это настоящий вызов, а мужчина всегда с величайшим удовольствием принимает подобный вызов и стремится доказать леди, что она не права. Как она не права.
   Сладко улыбнувшись ей, он развернулся и зашагал прочь, испытывая безграничное чувство довольства, что было не к лицу джентльмену. "Вы не джентльмен", - заявляла она не раз. Да, когда дело касалось ее, он забывал обо всех правилах хорошего тона. Она сама виновата в том, что он ведет себя не как джентльмен. Но заставить ее потерять дар речи многого стоило.
   "Командирша Кейт, - про себя улыбнулся Джек. - Посмотрим, как ты ответишь мне в следующий раз. Когда я все же поцелую тебя".
  

***

   Кейт не представляла, что может когда-нибудь испытывать подобный гнев, но ее всю трясло от возмущения, злости и желания убить. Ножом проткнуть толстую шкуру! Или лучше шпагой и насквозь. Какой наглец! Развратник! Негодяй!
   "Господи, - вознесла она короткую молитву про себя, - чем я провинилась перед тобой? За что ты послал мне его? В воскресенье я не пошла в церковь? Но мне было так худо, что я даже с постели не могла подняться".
   Ко всему прочему он посмел угрожать ей! Да она убьет его прежде, чем он коснется ее!
   Тяжело дыша, Кейт попыталась успокоиться и взять себя в руки. И вспомнить, зачем пришла сюда. Она ведь искала Тори, с которой сегодня творилось нечто нехорошее. А тут еще этот самодовольный тип!
   Боже, - заскрежетала зубами Кейт, только его ей сейчас не хватало. И не хватало ещё, чтобы он начал приставать и к Тори. Если он хоть пальцем попытается тронуть ее сестер, она на самом деле выберет вариант со шпагой. Он опасен, поняла девушка, и, решив не терять его из виду, побрела за ним в большую гостиную.
   Он как раз стоял рядом с дядей Бернардом и графом Ромней и о чем-то с ними разговаривал. Чудесно, в ближайшие десять-двадцать минут он не будет представлять собой угрозу для ее душевного равновесия. Вздохнув с облегчением, девушка подошла к тете. Джулия улыбнулась племяннице, и Кейт снова ощутила ту признательную, преданную любовь к тете, которая после смерти родителей стала ей настоящей поддержкой и опорой. Как жаль, что у дяди с тетей не было своих собственных детей.
   - Дорогая, вот ты где. Думаю, пора устроить танцы. Где Алекс? Пусть она сыграет на фортепиано. Я так люблю ее исполнение.
   Вскоре Алекс уселась за фортепиано, и пока выбирала себе ноты, желающие потанцевать разбились на пары. Дядя Бернард пригласил на танец графиню Ромней, элегантную женщину, ровесницу тети Джулии. Райан Кэвизел протянул руку виконтессе Харлоу, его отец лорд Кэвизел подошел к жене викария миссис Хауэлл, а граф пригласил леди Кэвизел.
   Неожиданно взгляд Кейт остановился на Стоунхопе, который ленивой походкой, в которой, однако скрывалась властность, сила и уверенность, направился прямо к ней. У нее замерло сердец!
   Он ведь не может в серьез решить, что после всего произошедшего она согласиться танцевать с ним!
   Но к своему ужасу она не могла оторвать взгляд от его пронзительных серо-карих глаз. Он был таким красивым с чеканными чертами лица, слегка смуглой кожей и темно-каштановыми волосами. Она не могла пошевелиться, захваченная им, ощущая, как что-то сжимается в груди и приносит ей непонятный восторг.
   Каким-то непостижимым образом он вызывал в ней острые, почти болезненные чувства. Это на самом деле пугало, потому что Кейт не могла подавить их в себе. Слишком велик был страх снова поддаться обаянию мужчины и быть растоптанной его жестокосердечностью и безразличием. Горькое прошлое научило ее сомневаться в искренности любого мужчины. Ошибки она больше не совершит. Никому не позволит причинить себе боль, от которой хотелось умереть.
   Кейт почти затаила дыхание, когда он стал приближаться, но с ужасом увидела, как он прошел мима нее и двинулся дальше.
   Он шёл не к ней!
   Господи, какой кошмар! Как она посмела подумать, что он идет к ней только, чтобы пригласить на танец! Кейт была готова провалиться сквозь землю за то, что хоть и мимолетно, но все же ждала его, и возможно приняла бы его приглашение, потому что когда он так странно смотрел на нее, она с трудом могла думать. За что, что позволила ему возыметь над собой такую власть. За то, что она подумала, что в глубине души он не хотел измываться над ней.
   Медленно повернув голову, Кейт увидела в дверях вошедшую и полностью пришедшую в себя Тори, к которой собственно и направлялся виконт. Что это было? Преднамеренная месть или предварительная договоренность еще в уединении северной гостиной? Неужели между ними состоялся некий разговор, который и пропустила Кейт, когда нашла его там?
   Тори улыбнулась виконту и с готовностью протянула ему руку, словно этого и ждала. У Кейт замерло сердце. Неужели он все же успел соблазнить и Тори? Он и ее поцеловал? А ведь Тори всегда вела себя с мужчинами более свободно, чем Кейт. И Тори мог понравиться его поцелуй!
   О Боже, о чем она только думает! - ужаснулась про себя Кейт, ощущая боль в груди и в голове. Она сумасшедшая, если позволяет себе делать такие невероятные заключения. Тори достаточно взрослая, чтобы знать, как поступить, а вот этот мерзавец, кажется, решил соблазнить всех женщин, находящихся в этом доме.
   В этот момент к ней подошел сын викария, Майкл Хауэлл, высокий, темноволосый мужчина чуть моложе самой Кейт, и робко протянул ей руку. Кейт не оставалось ничего другого, как согласиться. Другая пара уже кружилась по паркету, искренне наслаждаясь танцем, чего нельзя было сказать о Кейт. Тори и ее партнер тихо разговаривали и даже пару раз смеялись. Кейт изо всех сил пыталась не обращать на них внимания, но это было почти невозможно сделать.
   Танец, слава богу, закончился, и Кейт решила поговорить с сестрой, как только этот невыносимый человек отойдет от Тори, проводив ту к дивану. Дядя Бернард позвал виконта, тот отошёл, и Кейт немедленно двинулась к сестре.
   - Ты хорошо себя чувствуешь? - осторожно начала она, оглядывая раскрасневшуюся после танца сестру.
   - Да, - с улыбкой ответила Тори. - А почему ты спрашиваешь?
   - Просто когда ты уходила отсюда, выглядела немного подавленной.
   Тори всегда удавалось скрыть свои чувства, вот и сейчас кроме милой улыбки ничего невозможно было увидеть на ее лице.
   - Мне хотелось подышать свежим воздухом, - очень спокойно произнесла она. Подозрительно спокойно.
   И Кейт решила не ходить вокруг да около.
   - Я видела, как ты разговаривала с виконтом, стоя перед дверями в сад.
   - Ты шла за мной? - удивилась Тори, нахмурившись.
   - Не хмурься, у тебя появятся морщины, - произнесла Кейт одну из своих любимых фраз.
   - А ты не уходи от ответа.
   - Я не ухожу. И я действительно шла за тобой, но только для того, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Вот только, кажется, меня кое-кто опередил, - добавила она, пытаясь скрыть свое недовольство.
   Тори как-то странно посмотрела на нее. Как будто понимала ее состояние.
   - Он всего лишь искал выход к нашему саду и наткнулся на меня.
   - Всего лишь? - Кейт поджала губы, застыв от сильных чувств, которые охватили ее. - Я не думаю, что в его случае можно употребить это случайное слово "всего лишь".
   Тори стала совершенно серьезной.
   - Кейт, что с тобой? Ты говоришь о виконте так, словно он твой враг. Ты знакома с ним всего-то пару часов, а он тебе уже не нравится?
   - Нравится? - Глаза Кейт опасно засверкали, однако она сохранила полное спокойствие. Чем удивила даже себя. - Это не то слово...
   - Подожди! - уверенно остановила ее Тори, нахмурившись еще больше. - Ты весь день какая-то странная, а теперь набросилась на этого беднягу. Какая муха тебя укусила?
   Муха? Ее не укусили, ее ужалили! Прямо в губы!
   - Бедняга? - Кейт буквально подавилась от этого слова! - Он бедняга? Да это...
   - Если ты снова скажешь, что это не то слово, которое применимо по отношению к лорду Стоунхопу, я выведу тебя из гостиной и окачу холодной водой. - Иногда Тори, будучи на два года моложе своей старшей сестры, удавалось найти управу на нее, хотя Кейт ни разу на людях не позволяла себя выходить из себя. - Виконт очень милый, добрый, чуткий, веселый... - По мере того, как она перечисляла его достоинства, глаза Кейт все больше сужались. - Так, - медленно протянула Тори. - Ты со мной не согласна и у тебя явно должны быть на это веские причины. Ну, я слушаю их.
   Кейт к своему ужасу поняла, что выдала себя. И ведет себя совершенно недопустимо. Из всех сестер Тори отличалась особой наблюдательностью и проницательностью. Впервые Кейт пожалела, что умение сестры будет использовано против нее самой, потому что она сгорит со стыда, если кто-нибудь узнает об утреннем инциденте. Узнает, как она добровольно поцеловала совершенно незнакомого человека. И хуже всего то, что ей...
   Господи, она больше не могла притворяться или обманывать себя! Ей это понравилось! Безумно понравился его мимолетный поцелуй!
   Сжав руки, Кейт попыталась прийти в себя и холодно проговорила:
   - Я просто чувствую, что он нехороший человек.
   - Никогда не думала, что ты можешь судить о человеке так предвзято.
   Кейт хотела еще что-то сказать, но их прервал веселый голос дяди Бернарда.
   - О чем это вы тут разговариваете, мои милые?
   Обернувшись, Кейт обнаружила, что рядом стоит не только дядю. С почти взбудораживающей ухмылкой Стоунхоп смотрел на нее. Кейт стало не по себе. Его взгляд творил с ней просто недопустимые вещи. Неожиданно Алекс сыграла медленную, проникновенную мелодию, и Кейт обрадовалась, что возможно дядя подошел, чтобы пригласить ее. Наконец она избавится от этого нахала! Взглянув на дядю, она поспешно ответила на его вопрос приторно-сладким голосом:
   - Я рассказывала Тори, как Алекс удалось вырасти один пахучий, невероятно ядовитый цветок. Вот только жаль не могу припомнить его названия. - Кейт старалась не заметить потрясенный взгляд Тори и ехидно-понимающего виконта, которому собственно и были адресованы ее слова. Пристально глядя на дядю, она добавила: - Ты не видел этот цветок? Алекс говорит, что его следует выбросить...
   - Нет, моя милая, - вздохнул Бернард. - Ты ведь знаешь, что моя любовь к цветам сводится к простому созерцанию. Мы собственно подошли к вам потому, что виконт хотел пригласить на танец тебя.
   Застыв, Кейт перевела презрительный взгляд на этого невозмутимого, невозможного человека, которому она хотела отказать, но он опередил ее, поняв ее намерения, протянул ей руку и произнес своим необычно-низким чарующим голосом:
   - Окажите мне честь, мисс Кэтрин, подарите мне этот танец?
   Он фактически не оставлял ей выбора. Кейт могла бы отказать ему. И ей следовало так поступить. Потому что снова поддаться его обаянию, значит лишить себя последнего шанса спастись от него. Неужели ситуация повторялась, и она снова уступила ему?
   Но ее рука сама поднялась к его руке, словно обретя собственный разум. Девушка почувствовала тепло его широкой ладони и вдруг ощутила, как снова что-то болезненно сжимается в груди. Сердце стало стучать неровными толчками.
   Не замечая никого, особенно загадочного взгляда Тори, Кейт вышла с ним на середину комнаты. Он встал напротив неё, взяв одну ее руку в свою, а вторую положил ей на талию, и Кейт с изумлением поняла, что они будут танцевать вальс. Боже, она не танцевала вальс долгие семь лет! И вот теперь вынуждена была танцевать этот волнующий танец с ним!
   Она вглядывалась в его смуглое, вдруг ставшее необычайно серьезным и задумчивым лицо, такое красивое, такое мужественное, и чувствовала гулкие удары своего сердца. Этот мужчина снова всколыхнул в ней все чувства одним своим прикосновением и тяжелым, пристальным взглядом.
   Почему? Ну почему прошлое ничему ее не научило? Она не хотела снова переживать горечь и боль разочарования, плевка в душу и очередного унижения. И почему за всю свою двадцатисемилетнюю жизнь она ни разу не ощущала подобных чувств? Почему только на него реагировала так остро? Почему именно он?
   Ей двадцать семь лет, - в сотый раз напомнила она себе. Она старая дева и не должна придавать значение его взгляду, его прикосновению, от которого волнующее, почти опьяняющее тепло разливалось по телу, и ей почему-то казалось, что кружится голова. Она слишком стара для этого. И слишком сильно не хотела ничего подобного.
   Он закружил ее с мастерством и грацией, и весь мир закружился вместе с ними. Он всё также неотрывно смотрел на нее, и это еще больше усугубляло положение.
   - Вы все еще сердитесь на меня? - вдруг тихим, мягким голосом спросил он, твердо сжимая ее руку.
   Кейт понадобилось время, чтобы прийти в себя от воздействия его колдовского взгляда и ответить на его вопрос. Боже, они находились слишком близко друг к другу!
   - Все еще? Я и не переставала этого делать, и не знаю, за что больше сержусь на вас.
   Он улыбнулся ей так тепло, что сердце Кейт ухнуло в груди.
   "Господи, пусть он перестанет улыбаться, иначе у меня подогнуться колени!"
   - Неужели у меня так много грехов?
   - Даже не знаю, с чего начать, милорд.
   Его улыбка стала шире. Будь он неладен!
   - В таком случае, - медленно протянул он, - может это поможет? Я хочу извиниться за все.
   Кейт с удивлением посмотрела на него, даже не предполагая, что он знает слово "извини". Ей казалось, что ему просто жизненно необходимо поиздеваться над ней.
   - Неужели? - недоверчиво спросила она.
   - Вы сомневаетесь в моей искренности?
   - Конечно, - тут же ответила она. - Вы не тот человек, который может на самом деле просить прощение.
   Улыбка сбежала с его лица, и Кейт вдруг подумала, что задела его, но он снова лениво растянул свои губы.
   - Вы несправедливы. Откуда вам знать, что я чувствую? - Он все смотрел на нее, ожидая ответа, но она не рискнула ответить. Тогда он чуть ближе наклонил к ней свою голову и прошептал ей на ушко: - Признаться, я не сожалею о том, что было утром, разве только... Я сожалею только о первом танце, который я обещал недавно вашей сестре.
   Кейт вздрогнула от прикосновения его дыхания к своей шее. Оно заставляло трепетать и сладко сжиматься сердце. Как может одно лишь дыхания творить такое?
   Но еще больше ее поразили его слова, да так, что она чуть было не сбилась с ритма, но он сумел поддержать ее, сжав сильнее за талию. И чуть ближе притянул ее к себе. Кейт с трудом заставила себя сосредоточиться на разговоре. Она не ослышалась? Он хотел пригласить на первый танец ее? Даже после небольшой стычки в Северной гостиной?
   Он усмехнулся, глядя на ее застывшее лицо.
   - Не стоит смотреть на меня так, словно у меня выросла вторая голова.
   Слегка раздраженная его шутками и замечаниями, Кейт серьезно произнесла:
   - А она вам может понадобиться.
   И к ее очередному изумлению ее слова вызвали его тихий, гортанный смех, который отозвался у нее в груди теплой волной. И это еще больше разозлило ее. Немного успокоившись, он покачал головой.
   - Боже мой, мисс Кэтрин, вы не перестаете меня удивлять. За словом вы явно в карман не лезете.
   - А вы ловко уклоняетесь от темы. - Кейт нахмурилась, кое-что вспомнив, то, что не давало ей покоя. - Вы так и не ответили мне, о чем вы говорили с моей сестрой в Северной гостиной?
   Он сокрушенно вздохнул.
   - Полагаю, если я не отвечу, вы меня четвертуете?
   - И такое тоже приходило мне в голову.
   Виконт снова улыбнулся. В его глазах было нечто необычное, волнующее, когда он посмотрел на нее. У Кейт в ожидании его ответа замерло сердце.
   - А разве совсем недавно вы не добивались такого же ответа у вашей сестры? Вы ведь пытались расписать ей, какой я монстр.
   Кейт опешила, раскрыв рот. И к своему стыду густо покраснела.
   - Вы... вы подслушивали?
   Его глаза заблестели с хитрецой.
   - Значит, вы не отрицаете, что чернили меня за моей же спиной?
   Сделав очередной поворот, он сильнее сжал ей талию, и Кейт оказалась опасно близка к нему, почти касаясь грудью его груди. Немыслимо!
   - Ваша манера уклоняться от ответа лишний раз доказывает, что вы...
   - Хорошо, хорошо. Я понял, что снова заслужил ваш упрек. - Он сделал глубокий вздох и посерьезнел. Глаза сузились. Серьезным он казался еще более красивым, еще более притягательным и довольно опасным для ее бедного, старенького сердца. Он снова наклонился к ней совсем близко. - Я хотел подышать свежим воздухом и искал путь к вашему саду, когда встретил вашу сестру. - В его глаза вдруг запрыгали смешинки. - Я не пытался укусить ее, расчленить или убить, как вы подумали.
   "Но могли поцеловать", - неожиданно пришло ей в голову, только Кейт тут же прогнала от себя эту ужасную мысль.
   - Вы могли скомпрометировать ее, - недовольно заметила она.
   - Но так же было невежливо с моей стороны тут же уйти оттуда. Я ведь джентльмен, в конце-то концов.
   Он специально употребил это слово, ожидая ее реакции, которая тут же последовала.
   - Это утверждение все еще остается под сомнением.
   Почему-то произнося это, Кейт захотела улыбнуться ему, но с усилием воли она удержала губы на прежнем месте.
   - И что же реабилитирует меня в ваших глазах? - мягким голосом спросил он, не отрывая своего задумчивого взгляда от нее. - Что я должен сделать, чтобы заслужить ваше одобрение?
   - Вам всего лишь нужно вести себя как джентльмен.
   Кейт и забыла, что не намеревалась употреблять слово "всего лишь" в его случае, но сама же нарушила это правило. Она не хотела танцевать с ним, но уступила ему. Она не хотела поддаваться его завораживающей улыбке, но тоже не могла с собой ничего поделать. Она, наверное, сходит с ума или стареет. Ей ведь двадцать семь лет! В этом возрасте давно пора вести себя не только разумно, но и осмотрительно.
   Тут мелодия стихла, и Кейт поняла, что танец закончился. Взглянув в его необычные серо-карие глаза, которые светились мягкостью и теплотой, Кейт вдруг ощутила ком в горле. А когда он остановился и убрал от нее руки, она почувствовала, будто потеряла что-то. Особенное тепло, которое грело душу.
   Она действительно сходит с ума! Да поможет ей Господь!
   Он галантно поклонился ей и взял ее за руку с намерением проводить ее к тете. Кейт подчинилась и нахмурилась, пытаясь понять причину грусти, которая вдруг охватила ее. Но ей не удалось сделать этого, потому что за пару шагов от тети он наклонился к ее уху и прошептал, так чтобы слышала только она:
   - Я не целовал вашу сестру и не собираюсь этого делать в дальнейшем. У меня на примете уже есть предмет мечтаний.
   И выпрямившись, быстро удалился от нее.
  

Глава 4

  
   Было достаточно поздно, когда они возвращались домой. Джек откинулся на спинку сиденья, и даже храп Райана, который сидел рядом, не мешал ему мечтать. О ней! Он не мог поверить, что пережил такой бурный, богатый событиями день.
   Утром поцеловал ее, а вечером ужинал с ней! Невероятно!
   Еще днем она показалась ему необычным созданием, словно выплыла к нему не из этого мира. А при близком с ней знакомстве выяснилось, что она невероятно интересная собеседница с острым умом, четким представлением о морали и нравственности, преданная своей семье и готовая защитить своих близких от малейшей опасности.
   И такая обворожительная в гневе! Никогда еще он не встречал такую, как она. Все женщины, с которыми ему до сих пор доводилось иметь дело, были поверхностными, легкодоступными и беспринципными. А Кейт умела давать отпор, причем подбирала такие острые слова, которые могли резать как бритва.
   Он вспоминал каждую секунду, проведенную с ней, каждое колкое слово, малейшее выражение лица, которое выдавало все ее чувства. Кейт! Боже, когда ж он снова увидит ее? Он умирал от желания снова встретиться с ней.
   - Мальчик мой, - раздался удивленный голос лорда Кэвизела, сидящего напротив Джека вместе с леди Кэвизел. - Чему ты так улыбаешься?
   Джек блаженно вздохнул и взглянул на дядю.
   - Я очень приятно провел время.
   Тетя с недоверием посмотрела на него, и в свете наружных фонарей ее брови медленно поползли вверх.
   - А ведь ты не хотел идти с нами, - заметила она. - Говорил, что есть дела поважнее.
   "Да, - подумал он, - я хотел найти ее, найти Кейт".
   - Это здесь-то дела? - удивился дядя и расхохотался. - Ты не был здесь целую вечность, а теперь говоришь, что у тебя тут дела важнее званого ужина?
   - Я уже все уладил, - заверил Джек, испытывая настоящее удовлетворение - чувство, чуждое ему до сих пор. - Все проблемы улажены.
   - А были какие-то проблемы? - взволнованно спросила тетя.
   Джек поспешил успокоить ее.
   - Я должен был послать письмо своему поверенному.
   Лицо тети посерьезнело. Повисло неловкое молчание, которое могло всколыхнуть старые раны и испортить радость этого дня.
   - У тебя есть поверенный?
   Вопрос тети неприятно кольнул Джека, потому что после смерти брата он ударился во все тяжкие не только потому, что пережил тяжелую потерю, но и потому, что его отец...
   Джеку было трудно вспоминать об этом, но в последний год он стал серьезно задумываться над тем, что творит, и решил последовать словам Майкла, младшего брата, в особенности потому, что тот однажды сделал болезненное замечание: "Уиллу было бы больно видеть тебя таким, ради его же памяти остановись". И никто кроме Майкла не знал, что он остановился. Так же замерло, почти окаменело его сердце. Почти, потому что он сегодня вдруг почувствовал его биение. Впервые за три года.
   Лицо Джека посуровело, глаза потемнели.
   - Я ведь виконт и у меня есть обязанности.
   Его голос прозвучал холодно и отстраненно. Тетя виновато коснулась его руки, поняв свою ошибку. Все знали, что это болезненная, почти запретная тема для него, особенно тетя с дядей - единственные люди, которые поддержали его тогда и продолжали поддерживать до сих пор. Единственные люди, которые помогали ему выбираться из того ада, в который он загнал себя.
   - Милый, - тихо проговорила Нэнси, ощущая боль в груди от вида его потемневших глаз, - прости меня за мои слова. Мне не следовало говорить об этом. Я просто так рада, что ты, наконец, приехал к нам. - Она очень любила Джека, поэтому, щадя его чувства, сменила тему. - Тебе понравились обитатели Клифтон-холла?
   Перед глазами тут же возник образ одной из обитательниц Клифтона, и Джек медленно смягчился. Явную перемену сразу же отметили дядя с тетей, которые быстро переглянулись.
   - Очень приятные, радушные и добропорядочные люди, - медленно проговорил он, откинувшись на спинку сиденья.
   - А девочки Хадсон? - тоном заядлой свахи поинтересовалась тетя, пристально следя за племянником. - Как тебе наши девочки? Понравились?
   В любое другое время Джек испытал бы недовольство, раздражение и тут же отмахнулся бы от ответа, предпочитая, чтобы никто не лез в его личные дела. Однако сегодня ситуация была другой. День был другой. И люди, особенно люди, были другими. И Джек не испытал ни раздражения, ни, тем более, недовольства.
   - Я сидел между двумя из них, - медленно заговорил он, с трепетом вспомнив те волнующие мгновения.
   - Да, - кивнула тете, с нетерпением ожидая продолжения. - Между младшей и старшей.
   - Мисс Алекс очень милая девушка, хоть немного робкая. И изумительно играет на фортепиано. К тому же до неприличия хорошо разбирается в садоводстве, так что когда она рассказывала мене, как посадить азалию, которая относиться к семейству рододендронов, я и сам захотел это сделать.
   Дядя с тетей пристально смотрели на него, и Джек прекрасно понимал, что они ожидают продолжения, поэтому специально промолчал, чтобы немного помучить их. Они ж сами затеяли этот разговор. С определенной целью.
   - Ну? - не выдержала первой тетя Нэнси. - А остальные девушки?
   - Мисс Виктория весьма необычное создание, - сжалился над ними Джек. - Ее красота неоспорима, манеры безупречны. Она идеально танцует и легко поддерживает любой разговор. Она давно не была в Лондоне и хотела узнать, что там переменилось за последнее время.
   Тактика Джека снова идеально сработала. Он не хотел выказывать явный интерес к девушкам, но и хотел узнать о них как можно больше. Особенно об одной. И его недоговоренность, а может и тайный намек принесли нужные плоды.
   Тетя почему-то грустно вздохнула, что насторожило Джека.
   - Да, бедняжкам не очень повезло. Жестоко лишиться родителей в столь нежном возрасте. Произошло всё семь лет назад. В тот год Кейт как раз вернулась домой со второго сезона, а для Тори то был ее первый сезон, когда на них обрушилось это несчастье.
   - А младшая не появлялась в свете? - скрывая нарастающую заинтересованность, спросил Джек.
   - Да, Алекс так и не получила своего сезона, она так и не была представлена ко двору. Ей не повезло больше всех, хотя Кейт с Джулией и пытались уговорить ее поехать в Лондон после траура. Она наотрез отказалась от этого, и я думаю по большей части из-за тех неудач, которые постигли старших сестер.
   - Как? - Джек выпрямился на месте, не веря своим ушам. - Старшие Хадсон не пользовались успехом в Лондоне?
   В это было невозможно поверить.
   - Наоборот, - тут же ответила тетя, не видя, как загорелись глаза племянника. - Кейт была объявлена розой в свой первый сезон. За ней гнались толпы поклонников. А один лорд так понравился ей, что она в серьез стала рассматривать его предложение.
   Почему-то слова тети очень не понравились Джеку, который нахмурился, едва представил, как вокруг Кейт ошиваются толпы поклонников. И неожиданно испытал острейшее желание разогнать невидимых и несуществующих соперников. Он просто не мог позволить хоть кому-то приблизиться к ней даже на расстоянии пушечного выстрела. Пока не мог.
   Значит, ей кто-то так сильно понравился, что она подумывала выйти за него замуж? Интересно.
   - А откуда ты все это знаешь, тетя? - с подозрением спросил Джек, снова откинувшись на спинку сиденья
   - Я была в Лондоне в то время. Мы с покойной виконтессой Клифтон были очень близки. Она была замечательной, доброй и очень красивой женщиной.
   Тетя печально вздохнула, вспомнив покойную подругу, и Джек попытался уйти от грустной темы в основном потому, что умирал от желания узнать правду о сезонах Кейт.
   - Почему же она не вышла замуж?
   - Ох, как ей, бедняжке, было несладко. - Тетя покачала головой, глядя на племянника. - Он обманул ее. Обманул нас всех. Оказалось, что он уже женат и у него есть жена, от которой он хотел избавиться. Всю жизнь его жена жила в глуши, в деревне, и о ее существовании все позабыли, но однажды она приехала в Лондон, чтобы забрать домой своего беспутного муженька. Как же вовремя она успела, ведь виконт Клифтон чуть было не объявил о помолвке. Боже, какой бы разразился тогда скандал. Этому негодяю удался его обман! И это так сильно ранило Кейт.
   Джек сник, едва представив, что должна была испытать бедная девушка, ожидая небольшого чуда в свой первый сезон. Он сжал руку в кулак, желая расквасить лицо ее обидчика.
   - А что было потом? - резко спросил он.
   - Кейт уехала из столицы. Она вернулась домой в Клифтон-холл, чтобы хоть как-то оправиться от потрясения. Мы все старались помочь ей прийти в себя и поверить, что не все мужчины такие лживые и коварные. Маленький Габби, их брат, даже пообещал ей вызвать мерзавца на дуэль, когда подрастет.
   Джек вдруг испытал признательность и симпатию к мальчику, которого никогда не видел за то, что тот всячески пытался помочь сестре. Как хорошо, что рядом с ней были преданные и любящие люди.
   - И слава Богу, Кейт оставила в прошлом тот случай и пришла в себя, - тем временем продолжила тетя. - И на следующий год поехала в Лондоне, на этот раз с Тори. О, что это был за сезон! - Тетя мечтательно улыбнулась. - Сестры покорили столицу, особенно Тори. Она разбила сердца всех мужчин. Каждый готов был умереть ради ее взгляда. Говорили, что по числу дуэлей, которые назначали ради нее и из-за нее, она побила все рекорды.
   - А как же Кейт? - тихо спросил Джек, впервые произнося ее имя, особое имя, и испытал сладкий трепет, словно его коснулось что-то теплое, нежное.
   Тетя была так увлечена разговором, что даже не обратила внимания на то, что он назвал старшую Хадсон по имени.
   - Сестры так сильно отличались друг от друга. Кейт была сдержанной, рациональной и невероятно критичной. А вот Тори просто веселилась, получая удовольствие от балов и прочих мероприятий. Она как-то снисходительно относилась к своим поклонникам и умела флиртовать, но и только. У каждой сестры были свои воздыхатели. И вот однажды Кейт снова влюбилась.
   Джек никогда не думал, что это слово способно вызвать такое сильное раздражение, а то и гнев. Он сжал губы и холодно поинтересовался:
   - И что же произошло на этот раз? - Когда тетя удивленно посмотрела на него из-за особых ноток, прозвучавших в его голосе, он уже более спокойно добавил: - Она ведь так и не вышла замуж.
   - Да, ты прав. Она так и не вышла замуж. Никто не знает, что произошло во второй раз. Мы все думали, что помолвка не за горами, и что он вот-вот попросит ее руки, но однажды утром она спустилась в гостиную и убитым голосом сообщила, что никакой помолвки не будет, и что она желает немедленно вернуться домой. Мы все были ошеломлены и так переживали за нее. Но Кейт так ничего и не рассказала. Сначала первый сезон, потом этот ужасный второй, и в довершение убийство родителей. Она была в таком горе, что я всерьез боялась за нее. Они нуждались в очень сильной поддержке. И благослови Бог Уинстедов, они появились вовремя. Я навещала их каждый день и пыталась подбодрить, как могла, но похороны полностью опустошили их. Кейт старалась перенести все с пугающим мужеством, являя пример сестрам и брату, но делала хуже только себе. Вся забота о семье легла на ее плечи. После похорон Алекс пропала, Тори была просто раздавлена горем, а Габриел заснул почти на два дня и не мог проснуться, чем перепугал нас до смерти. Мы вызвали врача, но тот заверил, что с ним все хорошо, что таким образом мальчик переносил потерю родителей.
   "Господи!" - вздрогнул Джек, представив, какое горе свалилось на бедняжку Кейт. Он вдруг испытал желание оказаться с ней рядом и обнять ее так крепко, чтобы согреть ее сердце и потрепанную душу. Его боль вдруг показалась ему такой незначительной по сравнению со страданиями и лишениями Кейт. Что-то неожиданно застряло в горле и помешало ему попросить тетю продолжить, но она сделала это и без его слов.
   - Да, это были трудные времена для Хадсонов. Трагедия выбила почву у них из-под ног на очень долгий срок, но Уинстеды помогли им, храни их Бог. Они души в своих племянницах и племяннике не чают. Джулия самая добрая и бескорыстная женщина на свете, а ее муж самый чуткий и великодушный человек, которого я знаю. - Тут она взглянула на мужа и мягко добавила: - Конечно, после моего дорогого Джереми.
   Дядя тепло улыбнулся ей, и в его глазах показалась та бесконечная любовь к жене, которая отразилась и в ее глазах.
   - Я и не сомневался в тебе, дорогая.
   Джек не переставал удивляться теплым отношениям между тетей и дядей, и особенно их очевидной и такой крепкой любви, которую они пронесли сквозь года. Он не мог до конца понять суть их чувств, но всё же, в глубине души мечтал когда-нибудь проникнуть за запретный рубеж и увидеть, что же такое любовь.
   Любовь, которой не было места в его собственной семье. Чувство, которое убивал их отец еще тогда, когда она не успевала зародиться. Удивительно, что под его началом Уилл все же смог влюбиться.
   Выросший в семье холодного, деспотичного сурового аристократа, Джек не привык копаться глубоко в себе и анализировать свои чувства. Их отец, граф Бьюмонт, воспитывал детей в строгости и сдержанности, и даже воюя на континенте, он не преставал контролировать сыновей резкими, осуждающими письмами, демонстрируя свою несгибаемую волю и доказывая всем, что он несокрушим. Его власть подавляла, а резкость отпугивала, но Джек не боялся его. Он привык, что отец вечно недоволен им, недоволен всем. Когда же Джек уехал на учебу, он жалел, что и Уилл не получил такой же свободы. Но наследникам аристократов пристало получать образование лучших профессоров Оксфорда и Кембриджа, только сидя дома.
   Экипаж въехал в ворота поместья, и Джек решил задать последний вопрос.
   - И у девочек Хадсон так и не было больше поклонников? Никто не просил их руки?
   Тетя снова посмотрела на него.
   - Нет, поклонники были, пару раз вполне приличные джентльмены просили руки Кейт, а однажды и Тори, но обе отказали. Кейт объявила, что стала старой девой и предпочитает заботиться о сестрах, брате и их поместье. Она больше не желала иметь супруга. А Викторию вообще не волновало это, ведь она...
   Потрясенный Джек не обратил внимания на остальные слова тети.
   "Старая дева?"
   Она считает себя старой девой?
   Джек даже не знал, смеяться ему или плакать. Впрочем, плакать ему точно не хотелось. Старой... Да при ее внешности она могла считаться кем угодно, но только не старой девой! Боже, ведь старым девам положено носить чепец. Какое счастье, что он не видел ее в чепце, и дай бог никогда и не увидит этого.
   Джек не мог поверить, что она добровольно отказалась от всех радостей и удовольствий жизни. В ней было столько огня, столько очарования. Он вдруг посчитал своим долгом растормошить ее, заставить понять, чего она на самом деле лишает себя, на что обрекает: на серое и унылое существование. Почти такое же, как было у него. Подумать только, но до сегодняшнего дня он даже на свою жизнь обращал мало внимания, не говоря уже о беспокойстве за судьбу другого человека. Поразительно, что это его трогало, но судьба Кейт действительно его тронула.
   Потому что, когда он думал о ней, он чувствовал себя живым. Он просто мог чувствовать. Чувствовать тепло, ее тепло. Чувствовать ее присутствие. Ее взгляд. Ее дыхание, когда она стояла совсем близко.
   И потому, что она не заслуживала такой участи. Она тоже должна была почувствовать тепло жизни. И если раньше она только притягивала его, то теперь Джек был абсолютно уверен - ни о ком другом он больше не сможет думать.
   Если раньше он жаждал поцеловать ее, то теперь понял, что этого будет мало, этого не хватит. Он основательно возьмется за нее и разбудит ее от глубокого сна. Может тогда он сам немного проснется? Ведь не просто так он повстречал ее на своем пути. Она была послана ему самой судьбой.
   Боже, ему уже не терпелось начать!
   Когда экипаж остановился, Джек выпрямился и, глядя на тетю, радостно проговорил:
   - Тетя, ты настоящее чудо. Я люблю тебя!
   Он чмокнул ее в щеку и выпрыгнул из экипажа, а в голове уже зрел план по "спасения мисс Кэтрин Хадсон от самой же себя".
   Дядя и тетя обменялись удивленными взглядами и в недоумении пожали плечами.
  

***

  
  
   Взяв плетеную корзину со скромным завтраком, Кейт вышла во двор через задние двери и двинулась в сторону леса по узкой тропинке. Ей нужно было побыть одной и как следует всё обдумать, а уединенное место, куда она направлялась, могло предоставить именно такую возможность.
   Было раннее утро. Яркое солнышко успело встать из-за горизонта и касалось своими несмелыми лучами просыпающейся земли. На небе не было ни облачка. Птицы звонко щебетали вокруг. Свежий запах травы и цветов щекотал ноздри. Трава все еще была усыпана мелкими бриллиантами утренней росы. Кейт любила это время суток, и часто вставала рано, чтобы только насладиться пробуждением природы.
   Взглянув на их дивный Клифтонский сад, за которым возвышался знаменитый Клифтонский лабиринт из ровно подстриженных тисовых деревьев, девушка двинулась на запад, не переставая удивляться, как Алекс удается с такой любовью заботиться о красоте сада и ухаживать за таким немыслимым множеством цветов. Ей, конечно же, помогала дюжина садовников, но основную работу всегда выполняла она сама.
   И потребуется целый день, чтобы обойти этот великолепный оазис цветов и растений, множество троп, клумб, аккуратно подстриженных в виде лесных зверей кустов и десятки цветущих деревьев. Причем все это состояло в такой гармонии, искусно дополняя друг друга, что невозможно было отвести от них своего зачарованного взгляда. Больше всего Кейт нравился небольшой искусственно созданный пруд в центре сада, аккуратно обложенный белыми круглыми камнями.
   Вот только в данный момент она хотела оказаться совсем в другом месте.
   Тропинка закончилась и Кейт свернула на юг, все больше углубляясь в лес. Она любила гулять по лесу и чувствовать непередаваемое единение с природой. Отец часто водил их гулять по лесу, любил показывать и рассказывать о землях поместья, и научил удить рыбу в небольшом озере расположенного немного севернее их дома.
   Именно он построил небольшую мраморную беседку в отдаленном уголке леса, куда любил приходить, чтобы подумать и отрешиться от всего. Кейт, наконец, добралась до заветного строения, хрустя ветками под ногами. Дорогие сердцу воспоминания отозвались глухой болью в груди. Господи, как давно это было! И как сильно она хотела бы вернуть те мгновения. Прошла почти целая вечность с тех пор, как она приходила сюда с отцом.
   Круглая беседка из белого мрамора с двумя скамейками и столом по центру смотрелась как драгоценная жемчужина в суровом диком лесу. Кейт медленно поднялась по трем ступеням, погладив дрожащими пальцами прохладный камень колонны. Боже, как она любила это место! И сколько всего было связано с этим местом! Поборов горькую тоску, она сделала глубокий вздох и поставила свою корзину на круглую столешницу.
   Кейт пришла сюда, чтобы разобраться, наконец, в своих запутанных чувствах и мыслях. Присев, девушка развязала ленты шляпки, сняла ее и положила рядом с корзиной. Затем, откинувшись на спинку скамьи, закрыла глаза и сделала глубокий вдох, погружаясь в очарование этого места.
   Монотонные звуки утреннего леса успокаивали и расслабляли. Недалеко чирикали птицы, где-то журчала вода, легкий ветер шелестел листьями. Удивительная музыка природы очаровывала, но только не сегодня. Сегодня Кейт наслаждалась этим не в полную силу.
   Она легла очень поздно, но встала на удивление рано. И чувствовала себя весьма бодро. Но дух ее пришел в упадок. Из-за событий вчерашнего дня. Тяжелое чувство недовольства вновь охватило ее.
   Что происходит? - хотела бы она узнать. Ее жизнь текла размеренно и спокойно, до вчерашнего дня, пока все внезапно и бесповоротно не переменилось. И ничего невозможно было исправить. Из-за всего этого она даже не смогла поговорить с Тори, когда гости ушли! От обиды у Кейт на глазах навернулись слезы. Во всех ее несчастиях был виноват только он! Этот напыщенный, вульгарный, самовлюбленный хам!
   Если до ужина Кейт думала, что он всего лишь неприятное воспоминание, то теперь понимала, что частые встречи с ним просто неизбежны. Ведь он племянник их дорогих соседей. Что ей теперь делать? Как защититься от него? Ну почему он не оказался просто прохожим? Так было бы легче жить, спрятав глубоко в себе раскаяние за тот немыслимо-глупый, смелый и ничем не обоснованный поцелуй. А теперь стоило только взглянуть на него, как чувство вины и стыда грозили задушить ее.
   Однако перед тем, как ругать его, нужно было сначала понять саму себя и решить, что ей делать дальше. Ей ведь с таким трудом удалось найти душевный покой после всех бед, свалившихся на нее. Она больше не хотела привязанностей и напрасных волнений. Ей было хорошо в том мире, который она построила для себя за последние несколько лет. И она ничего не хотела менять. Постоянство служило залогом защищенности от душевных потрясений.
   Почему тогда Господь послал ей этого невоспитанного серо-кареглазого дьявола? Чтобы он в одночасье перевернул её с таким трудом обретённый мир? Нет, Кейт не могла позволить этому случиться! Равно как и не позволит ему нарушить спокойствие ее сестер! Надо же, какой наглец! Признался, что не целовал Тори! А потом посмел заявить, что не сделал этого только потому, что у него уже есть... Как он выразился? "Предмет мечтаний"? Кейт не была настолько глупа, чтобы не понять, кого он имеет в виду. До этого он заявил, что ее отношение к утреннему происшествию - настоящий вызов, и что он намерен принять этот вызов. Только он просчитался, Кейт не собиралась подыгрывать ему. И она намеревалась избегать его, как только это возможно.
   На это толкало ее не только острое желание поставить его на место. Кейт не на шутку боялась тех чувств, которые он вызывал в ней всякий раз, когда оказывался рядом. За всю жизнь ни один мужчина не смог вызвать в ней такие сильные переживания. Когда она немного оправилась от смерти родителей, к ним стали заезжать старые друзья отца с сыновьями. Некоторые хотели ухаживать за ней, даже пытались сделать ей предложение, но девушка пресекала всякие попытки еще в корне, не видя в этом никакого смысла.
   Тогда ее безумно пугали любые перемены в жизни. Она не могла поступить как эгоистка, заботясь о собственном счастье, и покинуть сестер и брата. Она была им нужна, но что уж кривить душой, Кейт нуждалась в них сама больше, чем когда-либо.
   Кроме того, после жестоких предательств ее хрупкое сердце не хотело новой боли, просто не смогло бы вынести новой трещины. Мужчины ведь так легко предавали женщин. Еще одно испытание, и у нее ничего не останется. Да и к своим ухажерам она не испытывала ровным счетом ничего. Ни симпатии, ни, тем более, тяги к ним. И что самое интересное, когда эти ухажеры подходили к ней, касались ее, Кейт не ощущала такого взрыва чувств, такого ошеломляющего восторга, как в случае с виконтом Стоунхопом.
   Вот это и пугало Кейт, ведь она не могла объяснить их появление, не могла контролировать или обуздать. С ней явно что-то происходило. Видимо она переутомилась, долго нервничала, готовясь ко вчерашнему вечеру, поэтому неверно истолковала свои чувства. Возможно, она просто выдумала те ощущения, которые вызывал в ней виконт. И, должно быть, вовсе глаза у него не такие красивые, а голос не такой густой и обволакивающий, как ей показался.
   Господи! Кейт встрепенулась и открыла глаза. Какое облегчение! Ну, конечно же! Вот и ответы на все ее вопросы! Не зря она пришла сюда. Тишина и покой помогли ей справиться с неразберихой, царившей в голове. Она просто придала всему случившемуся чересчур большое значение, а когда увидела его вечером в Клифтоне, просто не была к этому готова, еще не успела понять своей ошибки, поэтому и вела себя так недопустимо.
   Кейт вновь с удовольствием ощутила былую уверенность в себе. Она снова твёрдо стояла на той почве, которая никогда не уплывет у нее из-под ног. И поняла, что на смену огорчению и чувства вины приходят настоящая радость и хороший аппетит. Впервые с тех пор, как Кейт повстречала этого невозможного человека, она вновь почувствовала себя уверенной в сегодняшнем дне, и в завтрашнем, и в последующих днях.
   Боже, от испытанного облечения хотелось взлететь! Глубоко втянув в себя свежий запах сочной травы и хвойных деревьев, девушка потянулась к корзине и достала из нее завернутые в полотно кусочек сыра, ветчины, свежеиспеченного хлеба и небольшой графин с лимонадом. Она любила устраивать для себя такие тихие, уединенные пикники на лоне природы.
   Но только Кейт поднесла ко рту нежный ломтик ветчины, как услышала топот копыт.
   Это было так неожиданно, что она сначала замерла. Никто не имел права ездить верхом в этих местах. Ее отец еще при жизни запретил это, и все об этом знали, к тому же везде висели таблички "Лесной покой никто не вправе нарушать". Слова отца даже были выгравированы на одной из колонн беседки в напоминании о том, что человек не должен ни при каких обстоятельствах тревожить матушку природу.
   Удивлению Кейт не было предела, когда она обнаружила, что прямо к ней движется тёмная фигура всадника на могучем вороном коне. Обомлев, она смотрела, как лошадь приближается и, как только наездник оказался у беседки, Кейт изумленно уставилась в серо-карие, такие же изумленные, как у нее, глаза виконта Стоунхопа.
   Боже, как? Откуда он взялся именно здесь?
   Он сидел на коне прямо и уверенно, подчиняя животное своей воле и управляя им, как вздумается. Он успел остановиться у самой беседки, вовремя натянув поводья, а потом замер и с нескрываемым удивлением уставился на Кейт. На нем была черная куртка из оленей кожи, черные бриджи, высокие сапоги и белоснежная льняная рубашка без подобающего шейного платка. В простой одежде, с растрепанными темно-каштановыми волосами и без шляпы он выглядел как обычный конюх.
   И несмотря ни на что, он выглядел просто потрясающе, так красиво, что Кейт не могла оторвать от него свой застывший взгляд.
   Но как так? Ведь только что она пришла к выводу, что и его образ, и те чувства, что он вызывал в ней, были обманом, игрой ее воображение. Что она перепутала чувство усталости с чувством притяжения. Однако, когда его прищуренные серо-карие глаза встретились с ее изумленными голубыми глазами, Кейт показалось, что сердце сначала замерло, а потом забилось именно в том волнующем ритме, в каком стало биться со вчерашнего утра. Когда она впервые встретила его.
   Его глаза поблескивали необычным светом. Все ее старания и усилия пошли насмарку. Кейт с ужасом поняла, что ее реакция на него не выдумана. Она на самом деле испытывала пугающее волнение, смешанное со сладким трепетом, едва он оказывался рядом.
   Господи, теперь эта правда будет преследовать ее всю жизнь. И что ей сделать на этот раз, чтобы восстановить свое душевное равновесие?
   Мало того, что она обнаружила, что глаза у него почти до неприличия красивы. Так после того, как они оба немного пришли в себя от столь неожиданной и очередной встречи, она тут же успела убедиться в том, что голос у него действительно необычный и приятный. И такой густой!
   - Неужели счастливый случай снова свёл нас?
   О Боже!
   Кейт вдруг подумала, что будь у нее под рукой корзина с дюжиной яиц, она бы с удовольствием разбила их об его несносную голову!
  

Глава 5

   Джек не мог поверить своим глазам. Если бы он не был уверен, что она на самом деле стоит перед ним, он бы подумал, что это ему мерещится.
   Как обычно по утрам он совершал свою ежедневную прогулку на коне. И о чудо, его конь привел его прямо к ней, не к кому-нибудь, а именно к той. С кем он хотел быть больше всего на свете. На секунду у него замерло сердце: от радости, от предвкушения чего-то нового, но он поспешил взять себя в руки. Похлопав коня по шее, он перекинул ногу и ловко соскочил на землю, не спуская глаз с девушки.
   - Я невероятно счастлив снова видеть вас, мисс Кэтрин.
   Обомлев от его неожиданного появления, от искренней радости, прозвучавшей в его голосе, Кейт медленно встала, едва дыша.
   - Вы как здесь оказались? - ледяным тоном спросила она. - Вы нарушил границы чужой территории. Немедленно покиньте мои владения!
   Голос ее был наполнен таким гневом и презрения, что Джек слегка поежился от столь "теплого" приветствия. Сперва она была удивлена его появлением, а теперь зла. И это было так очевидно. Только ничто сейчас не могло бы испортить его радости.
   Джек даже не знал, что способен так сильно чему-то радоваться, особенно после смерти Уилла.
   - Это ваши владения? - медленно спросил он и провел рукой по растрепанным волосам, вдруг впервые задумавшись над тем, как выглядит перед дамой. Перед ней! - Я катался в лесу и видимо не заметил, как пересек наши границы.
   Голубые глаза девушки потемнели от еще большего гнева. Она не поверила ни единому его слову.
   - Слабое оправдание. - Кейт была непреклонна и хотела, чтобы он сию же секунду исчез из этого важного для нее места. Своим грубым вторжением он будто проник в святая святых ее души. - Я требую, чтобы вы немедленно покинули это место!
   Она вздернула подбородок и стала ждать исполнения своего приказа. Но в голове вертелся только один пугающий вопрос: как суметь остановить сумасшедший бег своего сердца, когда он так пристально смотрит на нее?
   - Я ведь объяснил, что ненамеренно оказался здесь, - заверил Джек и мягко улыбнулся ей, чтобы смягчить ситуацию, но девушка не поддавалась. И это изумило его. Надо же, его улыбка еще никогда не подводила его. Однако перед ним стояла Кейт, совершенно особый случай, поэтому он решил сменить тактику. - Я прошу прощение, если нарушил...
   - Да, вы нарушили! - уже враждебно прервала его Кейт, почувствовав необычную дрожь в коленях, когда озорная, виновато-мальчишеская улыбка коснулась его губ, озаряя его такое красивое лицо. Кейт вздрогнула и сжала руки в кулаки, ругая себя и стараясь подавить все свои чувства. - Будьте любезны, покиньте...
   Джек посерьезнел и выпрямился, понимая, что дружелюбием ничего не добьется, потому что она... напугана!
   - Мисс Кэтрин, вы уже повторяетесь, - остановил он ее, подняв руку. - И я не бестолковый мальчишка, которому нужно несколько раз объяснять, чтобы дошло сказанное. Я уйду, не волнуйтесь. Только не понимаю, к чему такая спешка. Я понял, что нарушил ваше уединение, и искренне прошу за это прощения. Просто издалека показалась эта удивительно-белая, такая необычная беседка, и я решил посмотреть на нее. Я не думал, что в итоге встречу здесь вас.
   Она не верила ему. Ни на йоту. Не тот он человек, чтобы говорить правду. Особенно ей.
   Неожиданно он сделал шаг в ее сторону, и так как на нем не было шейного платка, ворот рубашки распахнулся, являя взору сильную шеи и верхнюю часть груди со смуглой, загорелой кожей, усыпанную мелкими черными волосками. Эта картина так сильно захватила Кейт, что она неосознанно затаила дыхание.
   И снова она не могла объяснить себе, что в нем такого особенного. Такой откровенно неприличный вид должен был смутить ее, а не волновать. И не ее дело, как хорошо на нем сидит куртка, плотно обтянув широкие плечи и обрисовав выпуклые мышцы сильных рук.
   Пусть он казался дружелюбным, безобидным и невозмутимым, в нем таилась пугающая сила и скрытая властность. Сделав над собой усилие, девушка отвела от него свой недопустимо-любопытный взгляд. Как она могла? Так откровенно уставиться на совершенно незнакомого человека! Ну, пусть знакомого чуть-чуть...
   - А кого вы ожидали увидеть на землях виконта Клифтона? - строго спросила она, глядя на особенно красивое, высокое дерево слева.
   Джек незаметно улыбнулся, видя, как она притворно тщательно рассматривает дерево после того, как изучила его грудь.
   Что ж, он мог гордиться собой, потому что постепенно начинал изгонять из нее сидевшую в ней старую деву. Едва вспомнив слова тети, как он укрепился в желании расколдовать ее, растопить лед отчужденности.
   Как она может так жестоко подавлять свои естественные чувства? Они были одни в глухом лесу, в дали ото всех. Он мог бы с легкостью подойти к ней, обнять и крепко поцеловать её, но Джек не сделал этого. Он не хотел пугать ее. Особенно потому, что понял, что может сломить ее сопротивление. Он не хотел подавлять ее или, и тем более обидеть ее, а лишь разбудить.
   И она умна, так почему бы не завязать с ней беседу, чтобы усыпить ее бдительность и остаться?
   - Какая красивая беседка, - начал он с искренней заинтересованностью, изучая постройку. - Кто ее построил?
   Кейт заскрипела зубами, понимая, что он не намерен уходить.
   - Какая вам разница? - процедила она. - Вы не понимаете, что вы здесь нежеланный гость?
   Джек снова дружелюбно улыбнулся ей. Будет невероятно интересно наблюдать, как она начнет таять у него на глазах, когда придет время. Одна эта мысль воодушевила его так, что он чуть было не потерял голову.
   - Мисс Кэтрин, - спокойно заговорил он, тщательно подбирая слова, - я понимаю, что наша вчерашняя встреча как-то испортила ваше мнение обо мне, но поверьте, у меня не было гадких мыслей. Я не хочу, чтобы мы враждовали из-за непонимания. Я не собираюсь причинять вам вред или как-то обидеть. Вы просто недостаточно хорошо знаете меня. Позвольте мне остаться, и вы поймете, что я вовсе не монстр.
   Он не должен так улыбаться, подумала Кейт, снова сжав руку в кулак. И она не должна верить ему. Простонав про себя от безысходности ситуации, Кейт вдруг почувствовала себя совершенно беспомощной. Вот только у нее был еще один, последний шанс, последний аргумент прогнать его. Чем она тут же и воспользовалась.
   - Что же, пусть будет по-вашему. Я верю, что вы добрый, отзывчивый и просто замечательный человек. - Почему-то эти слова, произнесенные ею, покоробили Кейт, но она храбро продолжила, стараясь не обращать внимания на его еще больше растянувшуюся улыбку. - И нет нужды мне что-то доказывать. Вы можете спокойно уйти, зная, что я поменяла о вас мнение в самую лучшую сторону. Ну, теперь вы уйдете?
   Джек боролся с желанием подойти к ней и коснуться ее манящих губ, чтобы успокоить ее. Она была так хороша в светло-желтом с короткими рукавами льняном платье простого покроя, который скрывал слишком многое от его жадного взора. Ткань мягко падала на стройные бедра и обрисовала нежные изгибы ее тела, стянув высокую грудь, которая скромно проглядывала через неглубокий квадратный вырез. Темная лента из серого атласа проходила под грудью, отмечая модную линию талии.
   Шелковистые каштановые волосы были уложены в строгую, аккуратную прическу, которую Джек жаждал разрушить. Провести пальцами по этим дивным прядям и вдохнуть их неповторимый аромат. Господи, она была сейчас так прекрасна, что он забыл, как следовало дышать! И снова он удивился тому, с какой легкостью ей удается вызывать в нем такие противоречивые и сильные чувства.
   - Так вы уйдете? - повторила она, с надеждой глядя на него.
   Даже если бы она стала молить его, он бы не ушел. Сейчас Джек был просто неспособен развернуться и уйти. Поэтому он медленно кивнул на еду, разложенную на столе, и сказал:
   - Я вижу, вы хотели позавтракать. Позвольте присоединиться к вам. У меня есть яблоко. - Торжественно заявив об этом, он полез в седельную сумку, достал оттуда румяное, красное яблоко и повернулся к ней. - Хватит нам двоим, - добавил он, отпустив коня, и в два шага оказался с растерянной девушкой под одной беседкой.
   Кейт умирала от гнева и волнения. Нахал! Какой наглец! Сам себя пригласил к ее завтраку! Он стоял напротив нее и так странно смотрел ей в глаза, что Кейт стало не по себе. Она вдруг ощутила настоящий страх и, словно загнанная в угол, не смогла не задать волнующий вопрос:
   - Вы преследуете меня?
   Джек замер, растеряв всю свою веселость. Меньше всего на свете он хотел, чтобы она боялась его по-настоящему. Но глядя ей в глаза, он отчетливо понял, что Кейт действительно боится его. Положив на столь яблоко, он наклонился вперед и тихим искренним голосом проговорил:
   - Я клянусь памятью своего покойного брата Уильяма, что ни за что на свете не причиню вам вреда. Я на самом деле не знал, что пересек вашу границу и тем более не знал, что встречу здесь вас. - Джек помолчал, и затем совсем тихо добавил: - Но я очень рад видеть вас. Я хочу немного побыть с вами. Вы мне позволите?
   Он не должен так смотреть на нее! Не должен говорить таким почти нежным голосом, от которого задрожали колени. Кейт не могла дышать, заворожено глядя в его вдруг потеплевшие серо-карие глаза. Но что-то, может внутренняя интуиция, подсказала ей, что он на самом деле не обидит ее. Он был искренен, и на этот раз она не могла проигнорировать это.
   И не могла не отметить, как внезапно потемнели его глаза, когда он произнес имя своего покойного брата, который по одной версии был убит самим виконтом, а по другой - умер от болезни. И впервые Кейт всерьез задумалась над тем, что за личность виконт Стоунхоп? Кто он на самом деле?
   Взгляд Кейт ненадолго задержался на его губах, губах, которые вчера в это самое время целовали ее. Она снова с ужасом поняла, что уставилась на него. Когда он становился серьезным и таким нежным, она почти теряла голову. Что за наваждение?
   - Сядем? - слегка хрипло предложил Джек и чересчур поспешно опустился на скамейку, потому что у него вдруг задрожали руки. Он боялся не сдержаться и коснуться ее, потому что она посмотрела на его губы так, как смотрела вчера за долю секунды до того, как поцеловал его. Боже, она помнила о поцелуе! - Беседка просто прелестна! - быстро заговорил он, чтобы отвлечь себя от опасных мыслей. - В диком лесу постройка из белого мрамора смотрится как настоящая драгоценность. Кто ее построил?
   "Хватит! Надо успокоиться!" - повторяла про себя Кейт, пытаясь уговорить себя успокоиться и сосредоточиться на чем-то, вот только что могло отвлечь ее от него же самого? Он спокойно смотрел на нее, ожидая ответа на свой вопрос, и Кейт тихо проговорила:
   - Беседку построил мой отец.
   Она медленно опустила голову, скрыв от него выражение своих погрустневших глаз, но Джек почувствовал, как она напряглась. Он видел, как тяжело дались ей эти слова. И он прекрасно понял, как это место дорого ей. Дорого из-за памяти об отце, и видимо только по этой причине она не хотела, чтобы он нарушил ее уединение.
   - Очень красивое место, - тихо заметил он, глядя на нее. - Мне очень жаль, что вы потеряли своих родителей.
   Вскинув голову, Кейт пристально посмотрела на него. Родителей не было в живых уже больше семи лет, и, казалось, что она смирилась с этой потерей. Многие сочувствовали ей, помогали и утешали, но сейчас от его теплого, нежного взгляда у нее неожиданно дрогнуло сердце. Слезы навернулись на глаза, и Кейт с ужасом поняла, что готова расплакаться.
   Она не плакала ни перед кем с тех пор, как узнала об убийстве родителей. Она не заплакала даже на похоронах, пытаясь быть сильной для сестер и брата. Но почему-то сейчас Кейт почувствовала себя невероятно беззащитной и уязвимой. Мало того, что он до неприличия волновал ее, так теперь неосознанно коснулся самых болезненных ран ее души. Кейт хотела произнести какую-то резкость, хоть чем-то прогнать тишину, которая окутала их, но он вдруг подался вперед и накрыл ее дрожащую руку, лежащую на столе, своей теплой ладонью и мягко сжал ее.
   - Я понимаю, что мои слова не смогут восполнить вашу потерю, - проговорил он своим глубоким тихим голосом, от которого у Кейт задрожала нижняя губа. - Мне знакомо это чувство, чувство огромной, зияющей пустоты в груди, которую ничем не заполнить, как бы мы этого ни желали. Это больно, это горько, но не стоит с этим бороться. Возможно, надо просто заполнить пустоту чем-то другим, важным и дорогим. Может тогда наступит облегчение.
   Меньше всего на свете она ожидала услышать от него именно эти слова. Многие пытались утешить ее, но ничьи слова не проникали ей в самую душу, как его. Кейт казалось, что он легкомысленный, беззаботный человек, ищущий приключений, но неожиданно он позволил ей обнаружить в себе мудрость, о существовании которой она и предположить не могла.
   Его глаза излучали такое необычное тепло, что заледеневшая душа начала таять. Она чувствовала пожатие его руки, и это не казалось опасным, вульгарным или непозволительным. Кейт вдруг признала себе, что не хочет, чтобы он убрал свою руку. Впервые, вспоминая родителей, она не чувствовала режущей боли в сердце.
   Потому что его рука касалась ее руки.
   Кейт не представляла, почему он вдруг решил утешить ее, но испытала непреодолимое желание отблагодарить его за такие нужные слова.
   - Спасибо, - тихо прошептала она и медленно улыбнулась ему.
   Джек затаил дыхание, потому что впервые видел подобную улыбку: несмелую, хрупкую, похожую на драгоценный лучик солнца. У него дрогнуло сердце от этого зрелища. Он вдруг понял, что она впервые по-настоящему улыбалась ему. Боже, неужели она улыбалась только ему? Это так сильно взволновало его, что внутри что-то сладко заныло. Джек вздрогнул и хотел отнять руку, но вдруг услышал ее слова и замер.
   - Я тоже сожалею о смерти вашего брата. Надеюсь, вам также удастся заполнить вашу пустоту чем-то значительным, что поможет смягчить и вашу боль.
   И увидев, как темнеют его глаза, как суровеет его лицо, словно он хотел спрятать от нее свои истинные чувства, Кейт поняла, что он вовсе не тот человек, каким выдает себя и каким хочет казаться. Она была поражена. Как будто ей позволили заглянуть за дверь, которая была заперта для всего остального человечества. Его веселость была наигранной. Это была маска, за которой скрывался совсем другой человек: глубокий и ранимый. Который знал, что такое настоящая боль.
   Он тут же убрал свою руку, отвернул от нее свое лицо и уже спокойным голосом заметил, так, словно не было этого серьезного, пусть и короткого разговора:
   - Здесь очень красиво. И очень просторно. Хорошо, что я взял с собой Малыша. Здесь ему как раз хватит места, чтобы размяться.
   - Малыш? - изумленно повторила Кейт и взглянула на его огромного грозного вороного коня, мирно пасущегося недалеко от беседки. Затем снова перевела взгляд на виконта. - Вы называете эту громилу Малышом?
   Джек откинулся назад, положил локти на спинку скамьи и внимательно посмотрел на девушку. Что-то изменилось в ней, то, что сделало ее такой очаровательной и трогательно-милой, при виде которой у него снова сжалось сердце. Господи, этот орган он не чувствовал вот уже больше трех лет, а теперь не знал, как унять его.
   "Да, я понял, что ты с левой стороны!" - ругался он с ним.
   - Да, - кивнул он, сосредоточившись на Кейт. - Я называю его именно так. Что в этом плохого?
   - Шутите? - Кейт коротко рассмеялась, не заметив, как при этом напрягся ее собеседник. Ей почему-то стало совсем легко и приятно в его обществе. Так приятно, что она даже не подумала проанализировать это явление. - Это не ранит гордость грозного скакуна?
   - Когда он родился, - ответил Джек, наслаждаясь ее смехом, который творил с ним немыслимые вещи, - он был таким маленьким, что невольно заработал именно это имя. Он был и останется для меня тем самым Малышом.
   - Но он ведь вырос, и совсем не похож на маленького пони. Думаю, он чувствует себя глубоко оскорбленным, когда находится рядом со своими низкорослыми родственниками и слышит свое имя.
   - Признаться, - начал вдруг Джек тихим голосом, снова став серьезным, - когда мы одни, я зову его несколько иначе. - Он оттолкнулся от спинки скамьи, положил руки на стол и, опираясь о локти, добавил: - Вот только это секрет, и надеюсь, вы не выдадите нашу с Малышом тайну.
   Кейт ни за что бы не подумала, что может когда-нибудь сидеть вот так с этим человеком, шутить с ним и смеяться. Но выражение его серо-карих поблескивающих глаз не могло оставить ее равнодушной. Она уже поддалась его веселому настроению. Наклонившись над столешницей, она лукаво спросила:
   - Как я могу выдать тайну, которую я собственно и не знаю? Скажите, как его зовут?
   Он чуть помолчал, прежде чем ответить:
   - Его зовут Малыш.
   У него было такое заговорщицкое выражение лица, что Кейт снова засмеялась, а потом покачала головой.
   - Вы смеётесь надо мной, - с упреком заметила она.
   - Вовсе нет, - твердо заявил он, глядя в ее изумительные светящиеся голубые глаза. Когда она улыбалась, он не мог отвести от нее своего завороженного взгляда. - Малыш его имя, и это знают все.
   - И все же это не настоящее имя коня.
   Кейт почему-то думала, что это пустой разговор, что он просто шутит и дурачится. И ей было не меньше приятно подыгрывать ему, но он вдруг посерьезнел и тихо произнес:
   - Его зовут Уилл.
   Кейт замерла, поняв истинную значимость этого имени. Он назвал своего коня в честь умершего брата, которого якобы убил! Его лицо потемнело от боли, которую он на этот раз не смог скрыть от нее. Кейт не могла не признать, что слухи о виконте Стоунхопе полная чушь. Смерть брата настолько сильно задела его, что он назвал коня его именем, чтобы хоть как-то быть с ним ближе! Она пристально посмотрела на виконта, пытаясь увидеть его самого, а не то, что позволял видеть он, но тот к ее сожалению быстро взял себя в руки и стал как прежде веселым и беззаботным.
   - Только это действительно секрет, и не смейте его выдавать, а иначе...
   - Иначе что? - с вызовом и манящей улыбкой спросила она, наклонив голову к плечу.
   Джек был пленен ее новым образом сирены, но все же сумел произнести:
   - А иначе я съем ваш завтрак!
   - У вас ничего не получится.
   - Не получится съесть ваш завтрак? - Его левая бровь скептически приподнялась. - Это почему же?
   - Да нет, насчет того, что вы физически уничтожите мой завтрак, я не сомневаюсь.
   - А в чем же вы сомневаетесь тогда?
   И снова ей казалось, что это все происходит не с ней, ведь весь вчерашний день она жутко сердилась на него, а теперь.... А теперь ничто в мире не могло бы остановить ее от того, что она хотела сделать. Продолжая улыбаться, Кейт мягко сказала:
   - Я лишь сомневаюсь, что это будет наказанием, потому что я приглашаю вас к моему завтраку.
   Улыбка Джека сбежала с лица. На этот раз он сам стал всерьез опасаться того, что спит и видит сон, в котором все происходит именно так, как он и хочет. Принято считать, что когда враждующая сторона предлагает отведать вместе с ним свое кушанье, это прямой знак к примирению. Она объявляла ему мир?
   - Вы шутите?
   Кейт неприятно кольнул его вопрос, но она не обиделась. Она вполне заслужила его упрек, ведь раньше вела себя с ним... Что уж таить, весьма грубо и порой даже вызывающе, как бы он ни был косвенно в этом виноват. Но теперь.... Он поделился с ней своим необычным секретом. Она была уверена, что никто не знает, как на самом деле зовут Малыша. Она хотела отблагодарить его за искренность и доверие.
   - Почему же? - все с той же улыбкой проговорила она, отломила кусочек хрустящего хлеба, положила на него тонкий ломтик сыра, потом ветчины, накрыла вторым кусочком хлеба и протянула ему. - Прошу.
   Это точно сон, и кто-нибудь немедленно должен ущипнуть его, вот только Джек не хотел просыпаться. Он медленно взял у нее из рук приготовленный специально для него сэндвич, коснувшись пальцами ее изящных пальчиков, и ощущая сладкую дрожь во всем теле. И он заметил, что и она ощутила нечто подобное, потому что незаметно вздрогнула.
   Боже, какое счастье, что он набрел на эту таинственную, заколдованную беседку!
   И какое счастье убеждаться, что она вовсе не холодная, высокомерная королева, какой пыталась казаться!
   В тишине леса они вместе позавтракали, сидя напротив друг друга и не в силах объяснить, как они пришли к такому молчаливому согласию. Только теперь никто из них не хотел ничего менять в этом. Когда с едой был покончено, Джек решил кое-что сделать.
   - Позвольте и мне угостить вас, - раздался его мягкий глубокий голос, который снова начинал взбудораживать ее.
   Подняв голову, Кейт заметила, что он протягивает ей свое румяное яблоко.
   - О, я не...
   Она не могла, Господи, она не должна ничего брать у него, но он тут же прервал ее, считая совсем иначе:
   - Если вы откажетесь, то нанесете мне смертельную обиду. Я же принял ваше приглашение позавтракать с вами. Не отказывайте и вы мне в такой малости.
   - Но яблоко одно, а нас двое.
   Ее слова "нас" и "двое" вскружили ему голову и невероятно воодушевили. "Это победа", - ликовал он, ощущая настоящую радость. Чувство, которое он не ощущал с пятилетнего возраста.
   - Я дарю вам это яблоко, - сказал Джек с протянутой рукой, ожидая, пока она не заберет яблоко. - И очень хочу, чтобы вы приняли мой дар.
   Кейт не смогла отказать ему. Протянув руку, она осторожно взяла подарок, который нес в себе более глубокий смысл. Этим она принимала от него нечто большее.
   - Спасибо, - второй раз за утро поблагодарила его Кейт, ощущая какую-то неловкость момента.
   - Не за что, - кивнул он довольно. - Я очень люблю яблоки, и думаю на пикнике, который устраивает сегодня моя тетя, яблок будет бесчисленное количество, потому что тетя знает о моей любви к этому фрукту...
   Кейт вдруг нахмурилась.
   - Леди Кэвизел устраивает сегодня пикник?
   - Конечно. - Джек с любопытством смотрел на нее. - Вы забыли об этом?
   - Забыла? - переспросила совершенно ошеломленная Кейт. - Какой пикник? О чем вы говорите?
   - Как же? Вчера вечером тетя пригласила всех присутствующих у вас в доме на пикник как раз в тот момент, когда мы с вами закончили танцевать, и я подвел вас к вашей тете, рядом с которой стояла и моя.
   В тот самый момент, когда он сделал ей свое ошеломляющее признание по поводу Тори и "предмета своих мечтаний".
   Неужели Кейт была настолько потрясена его словами, что совершенно не обратила внимания на столь важное заявление леди Кэвизел? В тот момент тетя Джулия сказала: "Чудесно, дорогая, не так ли?" Думая о своем, Кейт кивнула, решив, что тетя говорит о ее танце с виконтом. Но все оказалось намного хуже! Она была так поглощена им, что не замечала ничего вокруг. Вчера он раздражал ее, бесил и злил, а сегодня она чуть ли не сдружилась с ним?!
   Прежние страхи вернулись к ней с утроенной силой. Ее поведение сегодня утром ничем нельзя было объяснить. Она была старой девой двадцати семи лет! Как она могла забыть об этом?! Как могла забыть, что ее мир слишком хрупок и дорог ей, чтобы позволить хоть кому-то снова уничтожить его? Что она делает?
   Резко встав, Кейт стала собирать свои вещи, запихивая все в корзину.
   - Простите, но мне пора вернуться домой.
   Джек тоже поднялся, изумившись тому, как быстро выражение открытости и добродушия сменилось на ее лице замкнутостью и холодной отчужденностью.
   - Позвольте проводить вас...
   - Нет, не стоит! - оборвала его Кейт, водрузив на голову шляпу и пытаясь завязать ленты. Она так сильно злилась на себя, что у нее дрожали руки. - Мне нужно навестить подругу, которая живет в деревне.
   Прежняя Кэтрин вернулась, понял Джек, ощутив болезненное разочарование. Но какая муха ее укусила? Он вдруг вспомнил, что слова о пикнике как раз и служили поворотным моментом. Она спросила его об этом так, словно и знать не знала о пикнике. Джек сам узнал об этом только вчера вечером, когда они прибыли домой, и он собирался подняться к себе.
   Тетя Нэнси тогда сказала: "Выспись, как следует, дорогой, ведь завтра у нас будут гости, и я хочу, чтобы ты был готов развлекать их". Он пропустил первоначальное оглашение о пикнике еще в Клифтоне только потому, что шептал на ушко Кейт нечто очень важное.... О Боже, видимо, по той же самой причине она не услышала о пикнике! И сейчас, глядя на почти расстроенную девушку, он понял, что оглушил ее "напоминанием" об этом.
   Он даже не смел думать, что его шепот, его слова что-то будут означать для нее, но они значили! И снова он понял, что она вовсе не такая, какой пытается казаться. Она была доброй, веселой и сострадательной девушкой. Несмотря ни на что, она пригласила его на завтрак и шутила с ним, как будто они были давними друзьями.
   Она поняла его боль и попыталась смягчить ее.
   Она пообещала хранить в тайне настоящее имя Малыша. Теперь их связывал еще и общий секрет.
   Но упоминание о пикнике все испортило.
   Как будто она вспомнила о том, что враждовала с ним, что он ей совсем не нравился, хотя совсем недавно.... Почему она так упорно пытается отгородиться от него? Она боялась его? Джек замер, осознав, наконец, что на самом деле скрывается за ее страхом!
   Она боялась, и не хотела его видеть. Потому, что он вызывал в ней почти такие же чувства, какие она вызывала в нем! Поразительно!
   Значит, он все же сумел достучаться до сердечка "старой девы". Джек ликовал. Но тут же спохватился, видя, как она поспешно выходит из беседки. Он повернулся к ней. Его сердце, которому пристало быть левее в груди, теперь почему-то решило биться прямо у него в горле. Неужели поэтому ему так трудно дышать?
   - Вы придете на пикник? - спросил Джек, не придумав ничего вразумительного, чтобы еще хоть немного задержать ее.
   Остановившись, она резко повернулась к нему.
   - Конечно, приду, ведь леди Кэвизел пригласила нас всех.
   И снова Джек испытал сильнейшее желание подойти к ней и коснуться ее. Он умирал от желания вновь ее поцеловать. Но сейчас об этом не могло быть и речи. Кажется, он начинал понимать ее. Он должен быть терпелив и осторожен, а когда она не сможет устоять перед ним, вот тогда он поцелует ее. Так что она запомнит это на веки вечные. И захочет поцеловать его в ответ!
   - Прощайте, - бросила она, намереваясь уйти, но он снова остановил ее.
   - Вы не правы, Кэтрин.
   За все время пребывания с ней Джек ни разу так и не вспомнил о плане спасения, который хотел привести в исполнение при очередной встрече с ней. Происходящее не было игрой. Это было больше, чем игра.
   Кейт напряглась, услышав от него свое имя без уважительного "мисс".
   - Что?
   - Вы сказали "прощайте", но мы с вами вновь увидимся, и совсем скоро.
   Ничего не ответив, Кейт развернулась и, проклиная все на свете, стремительно покинула свое самое любимое место.
   Если она хотела избежать его общества, к чему стремилась с самого утра, то теперь перечеркнула даже возможность отказаться от приглашения на пикник. Что ей теперь делать?
   И снова она вела с ним просто недопустимо. Если Кейт хотела и дальше воевать с ним, не стоило приглашать на завтрак и тем более шутить с ним. Теперь он подумает, что она пала жертвой его обаяния, и возгордиться еще больше.
   "Боже! - заскрипела она зубами. - Пронзи меня молнией, прошу тебя. Прямо сейчас. Или стукни меня чем-нибудь по голове, чтобы я пришла в себя!"
   Но не появилось ни молнии, ни увесистого молотка. Бог предоставил ей самой справляться с этим совершенно невозможным человеком. Ну почему стоило ему улыбнуться, как ее сердце пускалось вскачь, а голова переставала соображать? Почему, глядя в его потемневшие глаза, когда он заговорил о своем покойном брате, у нее сжалось сердец? Она не хотела узнавать его. Ей незачем знать, как сильно он переживает смерть брата.
   И она точно не хотела быть единственной хранительницей его секрета!
   Кейт не должна забывать об истинной натуре этого человека, пусть на время ей показалось, что он вовсе не такой. Она должна помнить, как бессовестно он украл у нее поцелуй. Она должна помнить, что он мог так же наброситься на Тори!
   - Господи! - простонала она, чувствуя, как начинает болеть голова.
   Как ей теперь объяснить свое поведение? Как выстроить защиту вокруг себя и своего сердца против него?
   Она сходит с ума. Другого объяснения просто быть не может.
   И на этот раз уединение не поможет, с горечью поняла Кейт, свернув на тропинку, которая вела к лужайке и к главному входу в Клифтон. Ругая себя, как только можно, она хмуро вошла в дом, бросила на небольшой круглый столик возле двери свою корзину и только тут обнаружила, что весь обратный путь сжимала в руке подаренное им яблоко.
   Она так пристально смотрела на фрукт, словно никогда прежде не видела ничего подобного. Кейт вдруг ощутила незримое присутствие Стоунхопа, словно рядом была частичка его самого. Испугавшись этого, Кейт поняла, что делает, и тут же бросила таивший в себя столько воспоминаний безобидный фрукт на стол. Яблоко покатилось по столешнице, ударилось о стенку и замерло на краю стола. Некая сила удержала его от падения.
   Его любимый фрукт! Кейт больше не могла смотреть на яблоко!
   Резко отвернувшись, она увидела, как по широкой лестнице вниз спускаются дядя с тетей. Заметив племянницу, они широко улыбнулись ей.
   - Доброе утро, дорогая, - поприветствовала ее тетя, оказавшись с ней рядом. - Я смотрю ты, как всегда, рано встала, хотя легла довольно поздно. Выспалась?
   - Да, тетя, благодарю, - немного резковато ответила Кейт, поджав губы.
   От Джулии не укрылось плохое настроение Кейт. Она знала своих племянниц намного лучше, чем те могли себе представить.
   - Что тебя беспокоит? - осторожно спросила она.
   Кейт тут же напряглась и строго посмотрела на тетю.
   - Ничего. Почему ты так решила? - Кейт медленно отошла от стола, на котором лежало злосчастное яблоко. - Ничего меня не беспокоит. Я просто... Просто, думала о приглашении леди Кэвизел на пикник...
   - Ах, это! - Тетя еще более выразительно посмотрела на нее. - Нэнси очень вовремя организовала этот пикник. Он позволит нам еще немного пообщаться с ее очаровательным племянником. - Она с заговорщицким видом повернулась к мужу. - Не правда, дорогой, виконт Стоунхоп показался? очень приятным и милым молодым человеком? Я думала, что он будет замкнутым, холодным и высокомерным, как свой отец, о котором так много говорят, но на самом деле он оказался общительным, веселым и дружелюбным мужчиной.
   - Милая, не могу не согласиться с тобой, - улыбнулся дядя Бернард. - Ты повторяешь мои вчерашние слова. Я только могу добавить, что он к тому же не злоупотребляет алкоголем. Он не притронулся к портвейну, что было просто удивительно. Это большой плюс для нынешней молодежи, которая предпочитает вести себя беззаботно и безответственно.
   - Верно. - Джулия снова взглянула на племянницу и с той же слегка хитрой улыбкой спросила: - А тебе, дорогая, понравился виконт? Что ты думаешь о нем?
   "Сомневаюсь, тетя, что тебе понравятся мои мысли", - зло подумала Кейт, а вслух же сказала:
   - Первое впечатление обманчиво. Я знаю этого человека всего несколько часов, чтобы судить о нем так основательно. Я предпочитаю изучить человека прежде, чем составить о нем полную картину.
   Дядя разочарованно покачал головой.
   - Твое настороженное отношение к людям меня порой пугает, Кейт. Не всегда первое впечатление бывает обманчивым...
   Его прервал скрип входной двери, а через секунду в дом вошли смеющиеся Тори и Алекс.
   - А вот и вы все, - улыбнулась Тори, отпустив руку младшей сестры. - Всем доброго утра. Я так проголодалась, пока уговаривала Алекс оставить ее обожаемые цветочки и растения и пойти позавтракать, что готова проглотить и слона. - Она заметила румяное яблоко на столе. Вскинув брови, Тори тут же схватила его и звонко откусила большой кусок. Жуя сочную мякоть, она весело заявила: - Вот это поможет мне дойти до террасы, где меня ждет мой любимый омлет с ветчиной.
   Всё произошло так быстро, что Кейт не успела отреагировать и остановить сестру. Она лишь тихо выдохнула:
   - Тори...
   Сестра с удивлением повернулась к ней.
   - Какое вкусное яблоко! Где ты его взяла? Стащила у миссис Уолбег? Прости, если я опередила тебя, но я уж очень сильно хочу есть.
   И она снова откусила большой кусок. Кейт вдруг показалось, что откусили что-то от нее самой. Как странно. Почему она испытала такое острое желание отнять у Тори яблоко? Ведь она отказалась от него, едва бросила на стол. Вот только Кейт не могла избавиться от ощущения того, что потеряла что-то. Что-то, предназначенное ей. То, что подарил ей человек, который назвал своего коня именем умершего брата.
   Рядом возник дворецкий и сообщил, что завтрак накрыт. Дружная компания двинулась по широкому коридору, залитому утренними солнечными лучами.
   - Не сбивай свой аппетит яблоком, - поучительно начала Алекс, качая головой и глядя на среднюю сестру. - Тори, фрукты надо есть натощак, но не с самого утра. Завтрак - самая важная часть рациона.
   - Снова заговорила наша псевдодоктор, - весело улыбнулась Тори, доев яблоко. Они как раз повернули в сторону открытых дверей, ведущих на широкую террасу. - Милая Алекс, не волнуйся. Если у меня заболит живот, я непременно попрошу тебе сварить одну из твоих знаменитых настоек и тут же поправлюсь. Так ведь?
   - Из твоих слов следует, что я вовсе не псевдодоктор, ведь будь я таковой, ты бы ни за что не стала надеяться на мои настойки. - Алекс уверенно поправила очки на переносице и пристально посмотрела на Тори. - Так ведь?
   - Сестренка, - звонко рассмеялась Тори и обняла сестру, как раз когда они уже вышли на террасу. - Пусть ты и не училась на доктора, и женщина-медик в наши дни такая же редкость, как летающие коровы, ты всегда была, есть и будешь моим любимым псевдодоктором на свете.
   - Аминь! - воскликнул дядя, когда они сели за стол, избежав очередной ссоры.
   Все принялись за завтрак и стали обсуждать ожидавший их пикники, решая, что надеть по этому случаю. Разговор о нарядах немного отвлёк Кейт, только до конца трапезы у нее так и не пропало ощущение того, что она все же потеряла нечто очень значительное.
  

Глава 6

   И снова Джек не мог дождаться той минуты, когда увидит ее.
   Испытать такое дважды за один день много стоило.
   Он готовился к этому с дотошной придирчивостью, почти доведя своего камердинера до белого каления. Наконец, тщательно одевшись, он спустился вниз и пошёл искать тетю, которая должна была быть сейчас во дворе.
   Тетя Нэнси решила устроить пикник возле их небольшого паркового озера, где с недавних пор плавали лебеди. Пару лет назад она увидела их в Ридженс-парке и белые пернатые так сильно пленили ее, что ей захотелось иметь таких же красавцев. Дело за малым не стояло, и любимый муж тут же исполнил желание жены.
   Джек не был в Ридженс-парке, но картина, которую он наблюдал у озера Чейн-Кросс несколько дней назад, заставила его ощутить необычный трепет и необычное стеснение в груди. Глядя на белых, хрупких лебедей он ощущал их одиночество. И свое тоже.
   Он вышел из дома, пропуская снующих туда-сюда слуг, и направился к тете, которая была поглощена разговором с дворецким, стоя на небольшой лужайке позади дома. Заметив племянника, Нэнси помахала ему рукой и отпустила дворецкого.
   - Дорогой, ты уже приоделся, - заметила она, окинув его изучающим, довольным взглядом. - Ты у нас настоящий красавец. Глаз от тебя не оторвать.
   Джек достаточно хорошо знал свою тетю, чтобы тут же понять скрытый смысл ее слов. Приподняв левую бровь, он настороженно спросил:
   - Что ты хочешь, тетя, чтобы я сделал?
   Тетя весело рассмеялась, не в состоянии сердиться на него за то, что он раскусил ее.
   - Ах, негодный мальчишка! Ты видишь меня насквозь, верно?
   - Ну, - задумчиво протянул Джек притворно строгим голосом, осмотрев тетю с ног до головы. - Ты одета не в столь прозрачное платье, чтобы я видел тебя насквозь, тетя, к тому же вряд ли я способен видеть сквозь человеческую плоть.
   Тетя снова весело рассмеялась, а потом покачала головой.
   - Я очень надеюсь, что твое хорошее настроение не исчезнет сегодня, потому что я хочу, чтобы ты уделял максимум внимания нашим гостям. - Она как-то лукаво посмотрела на него и тихо добавила: - Особенно девочкам Хадсон.
   Джек поцокал языком.
   - Тетя, из тебя сваха просто никудышная.
   - Да неужели? - улыбнулась тетя.
   - Ну да, свахи должны выражать свои пожелания очень тонко, завуалировано, а не так прямо.
   - А если я исправлюсь, это поможет? Или ты снова станешь винить меня в том, что я лезу в твою жизнь?
   Джек давно не видел у тети такого веселого настроения. Он сам чувствовал себя немного необычно. Какое-то необъяснимое волнение поигрывало его сердцем, заставляя биться сильнее.
   - Пожалуй, - с хитрой улыбкой начал он, - есть одна вещь, которую я хотел бы обсудить с девочками Хадсон. Вот только не знаю, как они на это отреагируют. Как думаешь, тетя, они помогут мне разобраться в умении приструнить свах в тот момент, когда ты обнаруживаешь, что над тобой повис Дамоклов меч?
   И вновь рассмеявшись, Нэнси махнула рукой.
   - Мой мальчик, - проговорила она, немного успокоившись, а потом вдруг неожиданно обняла его и поцеловала в щеку, чем несказанно смутила его. - Я люблю тебя, дорогой. - Отступив на шаг, она уже спокойно попросила: - Не отходи далеко, скоро начнут прибывать гости. Я пойду, поищу Джереми. Ты будешь нужен мне через полчаса.
   Продолжая улыбаться, тетя вошла в дом, оставив застывшего и хмурого Джека одного. Он не мог припомнить, когда его в последний раз обнимал близкий человек. Особенно после смерти Уилла. И он не знал, что это так сильно подействует на него. Что он так сильно захочет объятий. Он думал, что объятия - явная демонстрация привязанности, - не для него, что он глух к подобным вещам.
   Но оказывается, он так сильно заблуждался. У него сжалось сердце, когда тетя сказала ему эти необычные три слова. Что в них было такого? Почему от этого вдруг задрожала душа?
   Глубоко вздохнув, Джек взглянул вдаль на озеро, возле которого слуги накрывали на длинный стол. Сияло яркое солнце, поэтому стол поставили под большим кедровым деревом, чтобы они сидели в тенечке. Лебеди мирно плыли по бирюзовой глади озера. Джек на секунду закрыл глаза и прислушался к звукам природы. Прислушался к самому себе и признал, что в словах тети была некая сила, способная на очень многое. Это были не просто слова. Они могли спасти его...
   Он быстро открыл глаза. У него не осталось ничего, что стоило бы спасать.
   Встряхнув наваждение, Джек зашагал по мощенной плитами дорожке, которая привела его к небольшому фонтану напротив главного входа Чейн-Кросс. Отсюда он мог наблюдать за приездом гостей.
   За ее приездом.
   От одной мысли о ней у него снова взволнованно забилось сердце. Как она поведет себя с ним на этот раз? После того, что произошло в лесу.
   А что собственно там произошло? Джек нахмурился. Произошло очень многое, но самое главное: ему удалось увидеть ту, другую Кейт, которой она могла бы стать, если бы не подавляла себя. У той Кейт были обворожительные голубые глаза, которые сияли внутренним светом. Та Кейт могла шутить, смеяться без опасения. А еще та Кейт могла сочувствовать незнакомому человеку в горе и посмотреть на него так, что сдавливало горло. Та Кейт была очень опасной для него, но он умирал от желания снова увидеть её.
   И на этот раз он намеревался поцеловать именно настоящую Кейт.
   Первым прибыл экипаж с семьей викария. Как раз в этот момент из дома вышли тетя с дядей и слегка фатовато одетый веселый Райан. Он горячо поприветствовал своего друга, сына викария Майкла. Джек не обратил на них внимания, пристально следя за главной дорогой. Ожидая...
   - Надо бы этому городскому жителю показать наши окрестности, - послышался совсем рядом голос Райана. Он стоял вместе с Майклом и внимательно смотрел на Джека. - Как считаешь, Майкл?
   - Неплохая идея, - кивнул тот. - Мой мерин что-то застоялся в своем стойле.
   - Значит, устроим скачки. Что ты об этом думаешь, кузен?
   Джек оторвал взгляд от дороги и посмотрел на двух затейников.
   - Вам не удастся обогнать моего коня, - совершенно спокойно сказал он и снова отвернулся. - Вы обречены на проигрыш.
   - Ты слышишь, Майкл? Он бросил нам вызов, да еще какой! Мы принимаем?
   - Конечно, принимаем! - с энтузиазмом поддержал друга Майкл.
   - Тогда решено. Завтра устроим скачки и решим, чья лошадь все же быстрее. Нужно бы позвать Эдварда. Он любит скачки.
   - Но он уже давно превратился в заядлого семьянина и не станет рисковать, - напомнил Майкл, засунув руки в карманы. - К тому же он будущий граф и у него много обязанностей. Вряд ли у него найдется свободное время.
   - Чем можно заниматься чудесным летним днем? - изумился Райан, искренне не видя причин, почему Эдвард может отклонить их приглашение. - Он непременно пойдет с нами. Он обожает скачки, к тому же он душа компании. Не то, что его брат.
   Услышав это, Джек медленно повернулся к кузену.
   - Ты говоришь о Себастьяне, которого упоминали вчера за ужином?
   Неужели ужин был вчера?
   - Да.
   - Почему ты так странно говоришь о нем?
   - Потому что Себастьян был странным и всегда вел себя чрезмерно спокойно. Был жутко правильным, уравновешенным и не склонным к приключениям парнем. Он готовил себя для духовного сана и собирался стать приходским священником. Может поэтому был таким замкнутым и нелюдимым.
   Джек нахмурился.
   - А почему "был"?
   - Да потому, что он как-то резко переменился, стал раздражительным, ни с кем не хотел знаться, а потом взял и купил офицерский патент. Мы все были потрясены его поступком, потому что никто даже предположить не мог, что он решит совершить нечто подобное. Это было не похоже на него.
   - И в чем же была причина? Почему он ушел в армию?
   Джеку почему-то показалось, что в ответе скрыта тайна, объясняющая грусть Виктории Хадсон. Еще несколько дней назад ему было бы все равно, что чувствуют другие, но не теперь. Не после того, как он встретил удивительную Кэтрин Хадсон.
   - Никто так до сих пор и не понял, зачем он это сделал. Его отец был разгневан, но все же отпустил его. Видимо у Себастьяна были веские причины так поступать. - Райан замолчал и взглянул на подъезжающий к ним открытый экипаж. - А вот и Ромней и Эдвард с женой. Я сам расскажу ему о завтрашних скачках, идет?
   Они двинулись к новоприбывшим, но Джек никак не мог избавиться от ощущения того, что его все больше затягивает это общество и эти необычные люди, у каждого их которых были свои секреты.
  

***

  
   Кейт так сильно нервничала, что до неприличия скомкала юбку платья.
   - Что с тобой, дорогая? - обеспокоенно спросила тетя, встревожено глядя на племянницу.
   - Я... я...
   Господи, она даже не могла связать двух слов! Она так же не смогла придумать себе приличного оправдания, чтобы остаться дома и не ехать на пикник. Чтобы не увидеть его. Снова! Поразительно, но ей предстоит лицезреть его за этот день уже во второй раз!
   С самого утра Кейт решила избегать его, но что-то постоянно толкало ее к нему. Это было ужасно. Это сводило с ума. И как она теперь посмотрит ему в глаза? Он ведь понял, что она даже не знала о пикнике, потому что... потому что была поглощена его шокирующим шепотом!
   Она не сможет видеть его смеющиеся, мерцающие серо-карие глаза, и не провалиться сквозь землю, или не совершить что-нибудь глупое. Ей следовало остаться дома!
   - У тебя болит голова? - неожиданно ей на помощь пришла Алекс, поправив на переносице свои тонкие круглые очки. - Еще утром я заметила, что ты какая-то странная, необычно тихая и постоянно хмурая. А ты ведь никогда не хмуришься.
   - От этого появляются морщинки, - услужливо подсказала Тори.
   - Да, - подтвердила Алекс. - Если бы ты сказала, что у тебя болит голова, я бы сделала настойку из ивовой коры или из ромашек.
   - И это бы обязательно помогло, - добавила Тори.
   Джулия подалась вперед и сжала руку Кейт.
   - Тебе нехорошо, дорогая? - уже серьезно спросила она. - Если так, ты могла бы остаться дома.
   Почему она сама не подумала об этом? Почему раньше не пришла к такому же заключению? Она могла бы остаться дома и избежать... Кейт вдруг нахмурилась, потому что неприятная догадка больно ужалила ее. Если бы она осталась дома, он бы подумал, что она побоялась прийти.
   Утром в беседке, когда он на долю секунды сбросил свою маску беспечного весельчака, она увидела человека, который мог сострадать, сопереживать и страдать. Человека, которому оказалась небезразлична ее боль. Человек, у которого была собственная боль. Боже, она увидела человека, который мог бы ей понравится!
   Это были ужасные, опасные и неправильные мысли. Ни о чем подобном не могло быть и речи! Она не могла позволить ему так легко играть ее чувствами. Ее сердцем. С нее было достаточно игры еще в прошлом. И Кейт решила, что как бы ей ни было тяжело с ним справляться, лучше выдержать новый раунд, чем показаться трусихой в его глазах.
   К тому же она ведь почти убежала из беседки, - кисло подумала Кейт. И это не делало ей чести. Нельзя допустить подобного впредь. Он не должен знать, как сильно действует на нее, когда находится рядом с ней. Кейт умела держать себя в руках. Долгие годы одиночества и усилий над собой не могли быть впустую. Она покажется перед ним и докажет ему, что ей нет никакого дела до него.
   Придя к некоему согласию со своей совестью, девушка подняла голову и решительно посмотрела на тетю.
   - Я в полном порядке, тетя, - заверила она. - Моя головная боль не настолько сильна, чтобы я не смогла присутствовать на пикнике.
   - Вот и отлично, - с облегчением вздохнула Джулия, улыбнувшись племяннице, и отпустила ее руку. - Но если тебе станет хуже, только скажи, и мы вернемся домой, хорошо?
   - Не думаю, что дело дойдет до этого.
   Экипаж, наконец, остановился. Лакей открыл дверь и спустил подножку.
   Итак, они приехали. Кейт напряглась, призывая на помощь все свои силы, чтобы выстоять перед очередным испытанием. Потому что новая встреча с ним действительно была испытанием.
   Первой вышла тетя, которой помог спуститься лорд Кэвизел. Кейт подождала, пока выйдут сестры и дядя, потому что сидела в дальнем углу. Оставшись одна, Кейт сделала глубокий вздох, уговаривая себе быть сильной, сжала свой маленький ридикюль и, привстав, вложила ладонь в руку, которая показалась перед ней. И ощутила странную дрожь во всем теле. Вновь нахмурившись, вероятно в сотый раз за день, Кейт вскинула голову, чтобы посмотреть на того, чью руку сжимает. И застыла на месте, упершись взглядом в серо-карие, такие уже знакомые глаза.
   Ей помогал спуститься сам Стоунхоп!
   Он не смеялся, не веселился от того, что имел возможность вновь поизмываться над ней. А лишь серьезно и пристально смотрел ей прямо в глаза так, что у Кейт замерло сердце. Почти как в беседке, горько подумала Кейт.
   Она не была готова так скоро увидеть его. Она не успела подготовиться, выстроить защиту...
   В ответ он мягко сжал ей руку. Глаза его светились поразительной нежностью, от которой что-то сжалось в груди. Ей было невероятно трудно сделать вдох. Она продолжала смотреть на этого непостижимого человека, который начинал бередить ей душу одним своим серьезным, пристальным взглядом.
   Неожиданно он вдруг моргнул. Рассудок, который был потерян по дороге между Клифтон-холлом и Чейн-кросс, вернулся к ней. Кейт тоже моргнула и с ужасом поняла, что стоит полусогнувшись в экипаже. Встряхнув с себя оцепенение, она попыталась взять себя в руки и сделала резкое движение ногой, но споткнулась о подол платья, и готова была рухнуть на землю. И, будь проклят этот невозможный человек, но он крепко держал ее. В отличие от нее он прекрасно владел ситуацией и сумел вовремя среагировать.
   Он подхватил ее и, обняв за талию, уверенно прижал к своей груди.
   Кейт перестала дышать, краешком сознания радуясь, что выбралась, наконец, из экипажа. Выбралась так, что свалилась прямо в его объятия!
   Где ее осмотрительность? Почему снова нелепое обстоятельство толкает ее к нему?
   Однако Кейт перестала не только дышать, оторванная от земли. Она видела только его слегка потемневшие серо-карие, обрамленные длинными ресницами глаза, в которых начинал преобладать шоколадный оттенок. Она перестала замечать все вокруг, чувствуя его близость, его твердое тело, к которому была так внезапно прижата. Чувствовала исходившее от него тепло, которое неумолимо проникало в нее. И вдруг ощутила такой необычный сладкий трепет, что вздрогнула всем телом.
   Она уловила запах его одеколона, мускусный запах его кожи. И ощутила его дыхание, в котором смешался запах яблок. Удивительно, но его дыхание пахло яблоками.
   Почему у нее стала кружиться голова? Кейт не помнила, как оказалась в его объятиях, не понимала, что с ней твориться, но с изумлением признала себе, что не хочет, чтобы он отпускал ее.
   Какое невероятное ощущение: чувствовать в своих руках ее мягкое, стройное тело, чувствовать на своей груди вжатую в тебя округлую девичью грудь. Джек позабыл, где он находится, что собирался сделать, если ли люди вокруг. Единственное, что он осознавал, так это растущее, непереносимое, опьяняюще острое желание, от которого перехватило дыхание. Которого он не ожидал испытать к ней. Которого не должно было быть.
   Это ведь была игра. Ничего более. План по спасению Кэтрин Хадсон. Но он вдруг напрягся, сердце безумно стучало о ребра, от нехватки воздуха стало резать в легких, а дурманящий запах ее духов с фиалковой ноткой кружил ему голову. Она смотрела на него с таким потрясением, что невольно раскрыла свои губы. Губы, к которым он хотел прижаться. До безумия. До боли.
   Ее глаза чуть расширились от неожиданности, но она не предприняла никакой попытки освободиться. У Джека что-то ёкнуло в груди. Неосознанно, но она прижалась к нему со всей своей доверчивостью, положив руки ему на плечи, и он вдруг понял, что не сможет отпустить ее.
   Они бы вечно стояли вот так неподвижно и смотрели бы друг на друга, если бы не громкий смех Райана.
   Очарование мгновенно развеялось. Кейт пришла в себя и с нарастающей паникой поняла, что делает.
   - Поставьте меня на землю! - едва дыша, процедила она, мечтая в этот момент оказаться за тысячу миль отсюда. Или провалиться сквозь землю.
   Поразительно, но она еще не успела ступить на землю Чейн-Кросс, как уже ситуация вышла из-под контроля.
   Джек вдруг испытал сильнейшее желание оттащить ее в кусты и сделать с ней что-нибудь дикое, необузданное, что сорвет с ее лица маску холодности, которую она так быстро надела. Однако к его великому сожалению он пока не мог позволить себе ничего подобного. Скрипя сердцем, Джек медленно отпустил ее на землю и разжал объятия.
   - Добрый день, Кэтрин, - хрипло молвил он, продолжая следить за раскрасневшейся девушкой.
   Оказавшись на свободе, она отошла от него на безопасное расстояние, достала из ридикюля дрожащими пальцами веер из слоновой кости и раскрыла его. Но застыла, пристально глядя на веер, потом быстро закрыла и почти запихнула его обратно. Джек вдруг улыбнулся, ощутив, как грудь заполняет необычная нежность от этой картины.
   - Кейт, дорогая, - подошла к ней леди Кэвизел с улыбкой. - Рада тебя видеть. День сегодня обещает быть очень жарким, но надеюсь, это не испортит наш настроение и пикник. Идемте.
   Они двинулись к озеру, обогнув левое крыло дома.
   Джек шел позади всех, рядом с Райаном, Майклом и виконтом Харлоу, которые оживленно обсуждали завтрашние скачки. Но он не слышал ничего, видел перед собой только грациозные покачивания бедер и гордо выпрямленную спину.
   Она была волнующе-прекрасной в муслиновом платье персикового цвета с короткими рукавами-колокольчиками и круглым, немного смелым вырезом, который оголял ее высокую, манящую грудь. Кисти рук были затянуты в кружевные митенки. Одной рукой она поддерживала небольшую соломенную шляпку с лентами в тон платья, а второй изо всех сил сжимала ридикюль, будто это был ее спасательный круг.
   Она была, грациозной и такой желанной, что он не мог оторвать от нее взгляд. Джек вдруг нахмурился. Он не думал, что испытает такое дикое желание к ней. Едва она коснулась его, как он потерял голову. Это было опасно. Очень опасно. Опасными были все те чувства, которые она вызывала в нем. Но он ничего не мог поделать с собой. Было выше его сил игнорировать Кэтрин Хадсон.
   И Джек посмотрел на нее и нахмурился еще больше.
   День действительно обещал быть очень жарким.
  

***

  
   Кейт старалась, честно, изо всех сил старалась не смотреть на него с тех пор, как он освободил себя от своих объятий. Но это было почти так же невыполнимо, как например, вознамериться задержать воздух в легких на целый месяц.
   Украдкой она все же бросала на него быстрые взгляды, когда была уверена, что он не смотрит на нее. И не могла не отметить, как он хорош собой в бордовом сюртуке, бежевых бриджах, высоких начищенных до блеска сапогах и белоснежной рубашке, которая оттеняла его смуглое красивое лицо.
   Всякий раз, когда Кейт смотрела на него, у нее трепетало сердце. И ни на чем не могла сосредоточиться. Едва память услужливо напоминала ей, как крепко он обнимал ее, как этого было достаточно, чтобы пропустить очередной разговор, в который ее пытались вовлечь.
   Это было просто безнадежно! Он дьявол, с горечью думала она. Он хочет свести ее с ума! Что в нем было такого особенного? Ведь он почти такой же обычный мужчина, как, например... как викарий, или как его сын, как Райан. Да как любой другой мужчина. Но стоило ей взглянуть на Райана, потом на Майкла, а затем на него, как становилось понятно, что ее обезумевшее сердце считает совсем по-другому.
   На столах стояло самое изысканное угощение. Леди Кэвизел решила, что на свежем воздухе пища будет усваиваться быстро, поэтому дала своему повару особое задание. И тот постарался на славу.
   Были и устрицы и омары в горчичном соусе, лососина и форель в вине, холодная куропатка, жареная камбала в сливочном соусе, рулеты из телятины с грибами, картофель в голландском соусе. Затем подали десерт. О, что это было за чудо! Воздушные бисквиты с кофейным кремом, фруктовое суфле, тонкие сахарные вафли, блинчики с клубникой и оладьи с яблоками и грушами.
   Повар не забыл и про восхитительные пончики с шоколадной начинкой, посыпанные сахарной пудрой - любимое лакомство Алекс. Леди Кэвизел была очень довольна пикником.
   Кейт усилием воли удалось немного отвлечься от виконта, который сидел в дальнем углу и тихо беседовал с Тори, рядом с которой и посадили его, и кажется, ни один из них не имел ничего против этого.
   Кейт как раз разговаривала с Майклом, который сидел рядом с ней, когда слуги положили на стол вазу с фруктами. Обернувшись, она увидела красные яблоки и невольно залилась румянцем, вспомнив сегодняшнее утро. Изо всех сил она старалась не смотреть в дальний угол стола. Но беда пришла совсем с другой стороны.
   - О, какие красные яблоки! - вдруг воскликнула Тори и потянулась к фрукту. - Сегодня утром Кейт откуда-то принесла с собой точно такое же. Не знаю, где она достала его, но такого сочного, сладкого яблока я в жизни не пробовала. У нас растут только зеленые и кислые. А ваши сладкие, леди Кэвизел?
   - Да, дорогая, - улыбнулась Нэнси. - Это особый сорт, и их привозят к нам специально из Лондона, потому что наш Джек обожает их. Тебе нравится, дорогая?
   Попробовав яблоко, Тори как-то странно посмотрела на напряженную Кейт.
   - Да, - кивнула она, слегка нахмурившись. - На вкус почти такое же, как твое яблоко, Кейт. Где ты его взяла?
   Кейт почувствовала на себя взгляды всех присутствующих. Она бы отдала все на свете, чтобы исчезнуть прямо сейчас. Как она сможет ответить на этот вопрос? Как она расскажет об утреннем завтраке в беседке? Даже старой деве было не положено находиться наедине с неженатым мужчиной. Будет жуткий скандал, если хоть кто-нибудь узнает об этом. И будь проклят этот дьявол, который сидел и спокойно смотрел на нее, даже не пытаясь помочь ей.
   - Я... я... - Господи, и снова она не может связать двух слов. И снова на восстановление равновесия ушли все ее силы. Вскинув голову, Кейт уверенно посмотрела на Тори. - Я купила его в деревенской лавке, когда навещала больную Аду.
   - Ты была в деревне? - удивилась Тори. - Ты вроде бы говорила, что идешь к нашей беседке.
   Парой дотошность Тори просто бесила Кейт.
   - Я ходила и в деревню, и к Аде. Мне следовало предупредить тебя об этом?
   Видя, что Кейт не на шутку разгневана и может сорваться на ни в чем не повинной Тори, Джек решил сам сгладить конфликт.
   - Господи, тетя! - намеренно громко воскликнул он, привлекая к себе всеобщее внимание, что ему неплохо удалось сделать. - Ты просто чудо! Я обожаю твои сырные сконсы и яблочные оладьи. Ты меня просто балуешь. - В подтверждении своих слов, он взял одной рукой румяный сконс, а другой подцепил вилкой оладушку, поднес ко рту и откусил большой кусок. - Просто объедение.
   - Вот и славно, - улыбнулась Нэнси, от которой не укрылось то, что произошло за столом, и какую роль в этом сыграл ее мудрый не по годам племянник. Повернувшись к гостьям, она быстро предложила: - Пока приносят чай, желающие могут немого прогуляться.
   Многие с готовностью кивнули и встали. Уж очень хотелось размяться после столь обильного угощения. Гости разбились на пары и двинулись к берегу озера, где стали любоваться мерным плаванием лебедей.
   Джек никуда не спешил, исподлобья следя за Кейт, которая о чем-то увлеченно разговаривала с сыном викария. Майкл непозволительно нежно и недопустимо собственнически смотрел на нее. За все время, что они сидели за столом, от него не укрылось теплое отношения сына викария к Кейт. Но теперь это начинало не на шутку злить Джека, да так сильно, что в какой-то момент он испытал приступ острейшей ревности.
   Его удивило чувству, которое до сих пор было ему чуждо. Подумать только, еще вчера он не знал ее имени, а сегодня уже безумно ревнует!
   Но, если подумать хорошенько, Кейт и Майкл знали друг друга очень давно, живя по соседству, и их дружба никого не удивляла. Но рука Джека непроизвольно сжалась в кулак, когда он увидел, как Майкл вдруг совсем близко наклонился к ней, якобы для того, чтобы расслышать ее слова, хотя она говорила так четко, что даже Джек слышал. Поэтому он посчитал своим долгом вмешаться в их "милый" разговор. И сделал это довольно бесцеремонно.
   - Мисс Кэтрин, вы попробовали яблоко?
   Его сухой насмешливый голос заставил Кейт вздрогнуть. Она быстро посмотрела на него и коротко бросила, стараясь побороть румянец:
   - Да.
   После чего тут же перевела взгляд на глупо улыбающегося Майкла, однако Джек не собирался сдаваться.
   - А вам понравилось?
   Снова короткий и невыразительный ответ:
   - Да.
   Она давала ему понять, что не желает разговаривать с ним. Почему-то это неприятно кольнуло Джека. В этот момент, сидящая недалеко тетя Нэнси, которая беседовала с тетей Кейт, взглянула на хмурого племянника.
   - А ты почему не ел яблоки? Ты же их обожаешь.
   - Я ел... еще утром, - буркнул он, взяв в руки бокал с вином, но не поднес к губам, а стал особо пристально рассматривать рубиновую жидкость, пытаясь хоть как-то подавить раздражение.
   - Сколько яблок ты взял с собой, когда катался на Малыше? - снова спросила она.
   - Одно!
   - Не думала, что одно яблоко способно утолить твой голод.
   - А мне вполне хватило. Я ел не только яблоко.
   Он пристально взглянул на Кейт, которая резко выпрямилась на своем стуле. "Прекрасно!" - почему-то зло подумал Джек, не зная, как еще вывести ее из себя.
   - Малыш? - на этот раз раздался удивленный голос Майкла, который повернулся к Джеку. - Так зовут вашего коня?
   - Да, а что? - с вызовом спросил Джек, положил бокал на стол и медленно взглянул на человека, которому было бы разумнее промолчать, если бы он знал настроение, в котором пребывал Джек. - Вы имеете что-то против моего коня?
   Майкл к своей глупости не увидел ничего опасного в вопросе человека, которому был нужен малейший предлог, чтобы устроить разминку для кулаков. Какое счастье, что тренировки у Джексона не были забыты, подумал Джек, решая, куда стоит прицеливаться для удара. Было бы забавно выбить при этом пару зубов у наглеца, чтобы тот больше не смел улыбаться Кейт.
   - Какое странное прозвище для коня, - покачал головой Майкл. - Надеюсь, он Малыш только по имени, иначе завтра ему...
   - Не сомневайтесь! - грубо прервал его Джек, не в силах подавить желание заехать ему в челюсть.
   Поразительно, Джек едва знал этого парня, но он ему уже не нравился. Ему не нравились очень многие, но до сих пор он не испытывал желания покалечить эту особую группу людей.
   Отмечая, какими резкими стали черты его лица и как опасно сузились его глаза, Кейт с изумлением отметила, что он кажется обозленным. На Майкла? За то, что тот так неловко высказался о его коне? Теперь зная, насколько привязан он к своему скакуну, Кейт не смогла винить его за злость, но было в его глазах еще что-то, не связанное с Малышом. Что настораживало и пугало.
   Поразительно, но она начинала улавливать момент, когда беззаботный весельчак уступал место настоящему виконту, способному на сильные чувства!
   В этот момент к ним подошёл Райан и на пару слов позвал Майкла. Кейт почему-то вздохнула с облегчением, когда тот удалился, потому что не могла сосредоточиться на том, что он рассказывал ей.
   - Дорогая, - обратилась к ней леди Кэвизел как раз тогда, когда Кейт решила, что немного предоставлена самой себе. - Пока никого нет, хочу сказать, что книгу, которую ты хотела прочитать, как раз вернули. Она в библиотеке Джереми. Хочешь, я попрошу, чтобы ее принесли?
   Кейт снова воспрянула духом, понимая, что ей предоставили удивительную возможность на какое-то время сбежать отсюда. Покинуть это место. Покинуть его!
   - О нет, благодарю! Я лучше сама за ней схожу и как раз прогуляюсь, - быстро сказала она, поднимаясь.
   Но ее радость длилась недолго. Леди Кэвизел повернулась к племяннику.
   - Джек, дорогой, будь добр, проводи Кейт в нашу библиотеку.
   Растянув губы в отвратительно довольную улыбку, он медленно встал.
   - С удовольствием, тетя.
   Направляясь к дому, Кейт не могла в это поверить, но судьба снова насмехалась над ней. Ну почему, Господи?! - вопрошала она с такой досадой, что готова была заплакать.
   Она что, не сможет найти дорогу к библиотеке? Она не сможет поднять маленькую книгу? Почему, ну почему он снова шагает рядом с ней с такой кривой ухмылкой, что хочется ударить его!
   Невозмутимый и весьма довольный собой, он старался не отставать от нее.
   - Я надеюсь, - произнес он своим густым насмешливым голосом, который Кейт ненавидела в эту минуту, - "больная Ада" - это не мое новое прозвище?
   Кейт скрипнула зубами.
   - Лично для вас я бы придумала нечто более... выразительное, - процедила она. - Вам не обязательно было идти со мной.
   - Я не мог поступить иначе...
   - Да, - прервала его Кейт, упорно глядя куда угодно, но только не на него, - предложение исходило от вашей тети, но теперь я освобождаю вас от этой ответственности.
   - Вы не можете, - спокойно сказал он.
   - Вот как? - Кейт все же посмотрела на него и замерла, когда увидела, как он улыбается. Ну почему это глупое сердце так слабо реагирует на его улыбку, посылая дрожь в колени?! - Почему же не можете?
   - Потому что я сам хотел составить вам компанию еще до того, как заговорила тетя.
   Кейт пристально смотрела на него, пытаясь унять дрожь и еще какое-то чувство.
   - Но... но почему? - вдруг тихо прошептала она. - Что вы от меня хотите?
   И он потряс ее своим невозмутимым встречным вопросом:
   - А почему вы считаете, что мне от вас что-то нужно?
   Сжав руки, Кейт развернулась и большими шагами двинулась к дому, словно хотела убежать от него. Боже, он на самом деле невыносим!
   Он снова провоцирует ее. Хочет казаться равнодушным и свалить всю сложность ситуации на нее. Ведь если бы она стала выражать сомнения по поводу его утверждения, он поймал бы ее на том, будто ей хочется верить, что ему что-то нужно от нее!
   А ведь действительно, с чего она вдруг решила, что он заинтересоваться такой старой девой, как она? Почему-то этот вопрос больнее всех кольнул ее. Кейт убыстрила шаги, но он, будь проклят, уверенно и твердо шел за ней.
   - У вас такое лицо, - снова заговорил он спокойно, чем мог в любую секунду вывести ее из себя, - будто Веллингтон дал вам команду атаковать, и вы жаждете крови каждого француза.
   - Французы мне не враги. Мне было бы достаточно крови одного англичанина, - едко бросила она.
   - О, как интересно! А что за англичанин, позвольте спросить? Я его знаю?
   - Идите к черту!
   Они как раз вошли в дом через задние двери. Кейт уверенно двинулась вперед, словно хорошо знала Чейн-Кросс, и Джек вдруг с изумлением понял, что как соседка тети, она не раз посещала Чейн-Кросс и, должно быть, неплохо знает это место. Почему-то это еще больше взволновало его.
   Когда они добрались до библиотеки, лакей открыл дверь, и Кейт быстро вошла туда. Джек подошел к нему и тихим, властным голосом велел:
   - Твоя помощь нужна на кухне.
   Лакей застыл, но тут же быстро кивнул.
   - Да, милорд, - сказал он и быстро ретировался.
   Оглядевшись по сторонам и улыбнувшись, Джек медленно вошел в библиотеку и закрыл дверь.
   На ключ.
  

Глава 7

   Казалось бы, что может быть проще - забрать книгу и уйти. Но только не тогда, когда за тобой идет опасный и парой раздражающий тебя человек.
   Кейт почему-то дрожала от легкого волнения. Все, что ей хотелось сейчас, так это найти книгу и убежать отсюда. Так далеко, чтобы не видеть его, не слышать его. К своему ужасу она особо остро чувствовала его присутствие. Она знала точно, когда он вошёл и где стоял. Всё это усугублялось еще и сознанием того, что они были одни. И он мог сделать все, что его злодейской душе угодно. Поэтому нужно было спешить!
   Но только тут Кейт поняла, что совершенно не знает, где искать книгу. Почему она не спросила об этом у леди Кэвизел? Глупая! Теперь придется исследовать всю огромную библиотеку с высокими полками до потолка, заставленными книгами.
   "Думай, Кейт! - лихорадочно торопила она себя. - Чем скорее ты справишься, тем быстрее спасешься!"
   К счастью ее мучения длились недолго. Платона она нашла на большом столе. Видимо, книгу положили специально на видное место, чтобы потом передать ей. Вот только найдя ее, Кейт почему-то не испытала должного облегчения. Взяв "Пира" в черном кожаном переплете, Кейт выдохнула:
   - Слава Богу!
   - И что это так упорно вы искали? - раздался над ухом тягучий густой голос ее насмешника.
   Вздрогнув от неожиданности, Кейт резко повернулась и столкнулась лицом к лицу со Стоунхопом. Он стоял совсем близко. Так близко, что она снова уловила запах его одеколона. И его самого. Такая необычная смесь. Но ведь не от этого у нее вдруг закружилась голова? И сердце стало биться как-то странно. Уж точно не от пристального взгляда серо-карих глаз, которые пронизывали ее насквозь. Это от того, что здесь так душно... Да, здесь действительно было душно.
   Отдаленной частью сознания Кейт понимала, что ведет себя как настоящая дурочка, а ведь ей двадцать семь лет! Она должна отойти от него. Немедленно! Должна развернуться и уйти! Но Кейт не могла пошевелить даже пальцем.
   Он медленно опустил глаза на книгу и удивленно поднял левую темную бровь.
   - Вы читаете Платона? - тихо спросил он, подняв голову. - Вы у него черпаете свою мудрость?
   Сердец Кейт ухнуло прямо в пропасть от его взгляда, который завораживал, лишал покоя. Она не могла сосредоточиться, чтобы ответить на этот, казалось бы, простой вопрос, но все же сумела выдавить из себя:
   - Д-да...
   Когда он не пытался шутить, не пытался быть беспечным повесой, он начинал вызывать в ней такие странные ощущения, от которых дрожало все внутри. Когда он вот так серьезно почти с необъяснимой нежностью смотрел на нее, она еле могла дышать. И совершенно не могла соображать. Он смотрел на нее так, будто видел перед собой нечто неуловимо-прекрасное. Это поразило ее до глубины души.
   Но больше всего она была поражена тем, как начали темнеть его глаза. Серебристый цвет растворился в шоколадном, снова являя ей это немыслимое сочетание. Это было так знакомо. И Кейт вдруг вспомнила, где точно видела такую же картину. Его глаза потемнели за долю секунды до того, как он поцеловал ее вчера! Вчера? Это было вчера?
   - Вы... - От жуткого волнения, которое медленно перерастало в панику, она даже не могла говорить, но каким-то чудом всё же сказала: - Вы не посмеете... Вы этого не сделаете!
   Его глаза опасно сверкнули.
   - Мы оба знаем, что сделаю, - необычно мягким голосом произнес он, тяжело дыша, не удивляясь больше грохоту сердца в груди, которое стало биться в одном известном ему ритме.
   Он умирал от желания дотронуться до нее. Он умирал от желания поцеловать ее. Ни за что на свете он не отпустил бы ее сейчас, какой бы напуганной или разгневанной она ни была. Он собирался разбудить в ней притягательную, жизнерадостную девушку, которая отломила для него свой хлеб.
   Хотел сорвать с нее кокон отчужденности и холодности. Он хотел показать ей, что в мире есть вещи, которые делают жизнь полнее, красочнее и ярче. Поразительно, но после смерти Уилла он впервые подумал о том, что жизнь действительно может быть такой.
   Но только сейчас Джек осознал, как сложно будет исполнить задуманное. Прежде всего для него.
   Он боролся с дрожью во всем теле, когда поднял руку и осторожно дотронулся до ее румяной щеки. К его огромной радости она не отстранилась, а лишь продолжала смотреть на него своими завораживающими голубыми глазами.
   Боже, кожа ее была такой нежной, такой мягкой, что он хотел бы вечность касаться ее! Но больше всего на свете он хотел еще раз увидеть Кейт, которая сидела с ним в беседке и шутила. И наклонившись вперед, Джек устремился к ее губам. Вот только к его немалому изумлению она вдруг медленно стала подаваться назад, отдаляясь от него. Джек понял, что ее защитная реакция настолько сильна, что даже в такой момент она способна сопротивляться.
   Он последовал за ней. Она продолжала откланяться назад, выгибая спину, но это не остановило его. Джек следовал за ней до тех пор, пока его грудь не коснулась ее груди. И тогда он обнял ее за талию свободной рукой, а пальцами другой сжал ей подбородок.
   - И как далеко ты собираешься убежать от моих губ? - спросил он с улыбкой, пристально глядя на нее.
   Его теплое дыхание обожгло ей щеку. Поглаживания пальцев вызывали в ней сладкий трепет, от которого задрожали колени. Объятия сковали движения так, что она не могла пошевелиться. Кейт едва могла дышать, желая исчезнуть, испариться. Она хотела, чтобы сейчас произошло хоть что-то, что спасло бы ее от него. Потому что, кажется, сама была не в состоянии что-либо сделать.
   Особенно когда его губы растянулись в дразнящей улыбке. И кое-как совладав с собой, Кейт попыталась сказать:
   - Д-достаточно далеко, чтобы вы не...
   Но не успела закончить. Склонившись над Кейт и почти лежа на ней сверху, он решительно накрыл ее губы своими, не оставив ей выбора.
   Господи, наконец-то она была в его руках! Джек крепко прижал ее к себе и, проглотив удивленно-испуганный вздох, приподнялся так резко, что она почти упала ему на грудь. Книга выпала из рук и была бессовестно забыта.
   Она уперлась руками ему в плечи, но не стала вырываться. Джек был ошеломлен тем, как быстро она покорилась ему, не думая даже сопротивляться. Он ожидал от нее чего угодно, но не смирения. И это почему-то смирило его сердце.
   Он сжал ей талию, притягивая ее еще ближе, быстро развязал ленты соломенной шляпки и отправил головной убор лежать по соседству с книгой. Она была в легком оцепенении, поэтому Джек старался действовать быстро, чтобы она не успела прийти в себя. И, запустив пальцы в шелковистые, уложенные в простую прическу волосы, он, наконец, позволил себе потерять голову, втянув в себя ее губы.
   Господи, он прижимался к губам настоящей Кейт! Снова. Это так сильно ошеломило его, что перехватило дыхание. У нее были бесподобные губы. Нежнее и слаще того, что он помнил. Джек сделал глубокий вдох и стал медленно целовать ее сомкнутые уста, ощущая себя пьяным. Почти одурманенным.
   Сама Кейт была так сильно потрясена его поступком, что какое-то время просто стояла и позволяла ему целовать себя до тех пор, пока не поняла, что задыхается. От невероятного волнения, от сладкой дрожи, которая охватила ее с ног до головы.
   В голове царил туман, поэтому рассудок Кейт отказывался давать ей рациональный совет, как действовать дальше. Она не могла думать ни о чем, кроме болезненного бега собственного сердца и сильного, такого надежного тела, прижатого к ней, которое не позволило ей упасть, когда ослабели колени. И воля.
   На этот раз все было по-другому: и напор его губ, и давление его твердой груди, и сила объятий. Он целовал ее медленно, соблазняя и покоряя каждым движением губ. Дыхание опаляло. Руки нежно гладили ей спину. Её как будто одурманили и околдовали, потому что разум больше не подчинялся ей.
   Он не переставал ласкать ее губы, когда послышался его хриплый шепот:
   - Обними меня.
   В его голосе не было твердости или властности. В нем была мягкая просьба. Почти мольба. Кейт не могла объяснить, что заставило ее подчиниться, но она обняла его за плечи и всей грудью прижалась к нему. И что-то защемило внутри, когда она услышала его тихий стон. Как будто ему это было очень приятно. И нужно. Однако к ее удивлению намного приятнее и уютнее стало ей самой. Никогда прежде Кейт не испытывала такого удовольствия от объятий мужчины. Это изумляло! Но больше всего Кейт изумило то, как сильно ей хотелось обнять его, пока не представился случай сделать это.
   И снова у самых губ раздался его еще более низкий, еле различимый голос:
   - Милая, открой рот.
   Кейт была так сильно захвачена его прикосновениями, его шепотом, что не задумывалась над своими действиями. Она хотела, чтобы это не кончалось. Хотела лишь... Чего-то, что мог дать только он. Тепло. И что-то еще.
   И с ужасом поняла, что пропала, когда подчинилась ему во второй раз. Он прижался к ней с такой силой, что Кейт на самом деле стала задыхаться, ощущая головокружение. А потом... Она вздрогнула, словно ее ужалили, потому что этот бессовестный человек просунул к ней в рот свой язык и стал ласкать ее с греховной откровенностью! Немыслимо! Кейт потрясенно замерла в его руках, чувствуя, как упоительное ощущение заполняют каждую клеточку.
   Он коснулся ее языка и стал ритмично поглаживать его, обжигал ее своими губами. Кейт теснее прижалась к нему, едва дыша и боясь упасть от сильнейшей дрожи. Внутри разгоралось непонятное, опасное пламя, которое могло поглотить ее в любой момент.
   Господи, что он делал с ней? Она не могла сопротивляться ему, потому что это было восхитительно! Она даже не заметила, как запустила пальцы в его мягкие волосы и стала поглаживать его затылок. Ей хотелось быть к нему как можно ближе. Давление его тела усиливало напряжение, сковавшее ее тело. Такого она еще никогда не испытывала.
   Она тонула в нем. Это было невероятное, неописуемое переживание. Словно ей, старой деве двадцати семи лет позволили на миг увидеть настоящее чудо. И поучаствовать в ее создании. Его поцелуй действительно был похож на чудо, который вдруг заставил сжаться ее сердце. И Кейт испытала острое желание ответить ему, подарить ему такое же чудо, какое он так щедро дарил ей.
   Она сжала ладонями его лицо и поцеловала его в ответ, не задумавшись о последствиях, которые неминуемо последуют позже.
   Джек знал, что затеял опасную игру, но не думал, что все обернется для него настоящей пыткой. И произошло это тогда, когда ее губы пришли в движения, язык робко коснулся его и стал медленно повторять его движения. Он вдруг понял, что сойдет с ума. От удовольствия, которое обрушилось на него от ее поцелуя. От той нежности, с которой она прикасалась к нему.
   Это было невероятно. Ему показалось, что что-то острое вонзается ему в сердце! Ни одна женщина на свете не могла сотворить с ним такое простым поцелуем. Но вот Кейт...
   Она поцеловала его так, что у него перевернулась душа. Джек на миг застыл, едва дыша. Он не мог понять, как ей удалось это сделать, но она словно дотронулась до чего-то, глубоко сокрытого, почти похороненного в темных пещерах его никчемной души. Ком застрял в горле, но в следующую секунду его охватил такой огонь, что он мог сгореть дотла. Вжав ее в себя до предела, ощущая каждый изгиб ее восхитительного тела, он с проснувшейся неконтролируемой жадностью завладел ее губами. Сердце колотилось так бешено, что могло выпрыгнуть из груди.
   Господи, он хотел бы отдать ей свое сердце только за то, что она увидела его душу! И не испугалась его.
   - Кэтти, - выдохнул Джек, теряя голову, как неоперившийся юнец. - Боже, какая ты сладкая!
   У Кейт так сильно шумело в ушах, что казалось, она не должна была расслышать его слова, но услышала
   Он на секунду оторвался от нее, чтобы перевести дыхание.
   И этого было достаточно. Кейт была поражена тем, с какой скоростью разум вернулся к ней, но хватило пары слов и тихого шепота, чтобы она пришла в себя и поняла, наконец, что натворила.
   Он снова потянулся к ее губам, но на этот раз Кейт была готова, и отвернула от него свое лицо. Его горячие губы прошлись по щеке, вызвав сладкую дрожь в груди
   И ей захотелось провалиться сквозь землю от удовольствия. И от стыда. Боже, что она наделала!
   Джек замер, уловив эту перемену, а потом медленно поднял голову.
   И все понял. Вот только тело его не хотело ничего понимать. Джек умирал от желания к ней. Всего один поцелуй, но он перевернул ему душу. Он думал, что владеет ситуацией. Думал, что просто поцелует ее. А на деле оказалось, что он совершенно не знал прежде всего себя.
   Когда рядом находилась Кейт, он становился совсем другим человеком. Поразительно, но рядом с ней воздух был не таким, солнце светило не так, думал он иначе. И чувствовал себя иначе. Джек еле узнавал себя.
   Он не должен был испытывать к ней такое всепоглощающее желание. Это было против всех правил. Но он желал ее сильнее воздуха, которым следовала дышать. Он умирал от желания вновь поцеловать ее и раствориться в ней.
   Однако в данную минуту, взглянув на потемневшее от боли лицо Кейт, Джек испытал совершенно другое желание. Он вдруг захотел обнять ее, крепко прижать к себе и умолять не возненавидеть себя за этот поцелуй. Он вдруг понял, что не вынесет ее ненависти, отчужденности.
   И он не хотел, чтобы она восприняла их поцелуй как нечто неправильное!
   Они все еще обнимали друг друга. Кейт все еще стояла с закрытыми глазами. И Джеку стало вдруг больно от того, что ей даже не хочется посмотреть на него. Ему стало горько от того, что этот поцелуй, который перевернул весь его мир, мог причинить ей боль. Он хотел сказать ей, как ему дорог этот поцелуй, как она восхитительна. Он хотел, чтобы она знала, что натворила с ним. Подняв руку, Джек осторожно коснулся ее щеки и нежно молвил:
   - Это был самый волшебный поцелуй в моей жизни.
   И снова что-то болезненно сжалось у нее в груди. Кейт не хотела сейчас слушать ничего, особенно его волнующий, такой будоражащий, низкий голос. Новая, на этот раз более сильная, чем во время поцелуя, дрожь охватила ее. Она не хотела ничего, кроме как остаться сейчас одна, поэтому тихо попросила:
   - Отпустите меня.
   Джек тут же подчинился, разжав руки, как будто только этого и ждал. На ватных ногах Кейт отошла от него и медленно открыла глаза. Она бы не смогла сейчас посмотреть на него. Ни за что на свете. Поэтому, не глядя на него, поспешно вышла из библиотеки. И неожиданно испытала горькое чувство обиды за то, что он так легко отпустил ее.
   Она не видела выражение серо-карих глаз, которые провожали ее до дверей.
   И не увидела в них похожей затаенной боли и обиды.
  

***

   У озера, сидя за столом, все дружно попивали чай и были поглощены легким разговором, поэтому не заметили появления Кейт. Как странно, но на небе появились облака, заслонив солнце. Ветер был теплым, но Кейт вдруг ощутила холодный озноб и съежилась.
   За долгие месяцы горя и боли она думала, что научилась владеть собой. Скрывать свои чувства так глубоко, чтобы никто их не видел. Но на этот раз было невероятно трудно справиться с теми чувствами, которые охватили ее еще в библиотеке и до сих пор не отпустили. И казалось, никогда не отпустят.
   Господи, зачем она это сделала? Что на нее нашло? Как могла забыть, что она уже никому не интересная двадцатисемилетняя старая дева! Она давно свыклась с мыслью о том, что всю жизнь будет одна. И была готова к одиночеству. Тогда почему вдруг ей стало так больно от этой мысли? Только потому, что он поцеловал ее? Подарил мгновения чуда, показал то, что душа может раскрыться на встречу чему-то прекрасному, что она способна почувствовать это прекрасное и чего она лишает себя, отказываясь от будущего?..
   Комок встал в горле, и Кейт вдруг захотелось плакать. От обиды и боли. На судьбу и на человека, который заставил ее почувствовать никчемность своей жизни!
   Поразительно, но ему снова удалось выбить почву у нее из-под ног.
   Не зря она чувствовала в нем скрытую опасность, прежде всего для себя. Потому что какой-то частью сознания догладывалась, что он мог причинить ей неосознанную боль. Такую боль, которую она не смогла бы вынести.
   Каким-то чудом ей удалось влиться в разговор, присев на своем месте. Каким-то чудом ей удалось скрыть обуревавшие ее чувства от окружающих. Кейт удивлялась собой и своей выдержкой.
   Но неожиданно рядом появился слуга и протянул ей шляпку, которую она забыла в библиотеке. Которую развязал он! Кейт думала, что сгорит со стыда, когда взяла свой головной убор дрожащими пальцами и быстро надела. Но ей не дали долго размышлять о том, кто послал ей шляпку. Райан объявил о начале традиционной игры в кегли. Все разделились на команды по два человека. Майкл вызвался стать партнером Кейт, и видит бог, она не возражала против этого. Сейчас она готова была сделать все, что угодно, лишь бы не думать о том, что недавно произошло.
   Игра шла плавно. Никто не обратил внимания на скованность Кейт, но ей удалось немного отвлечься и даже всерьез втянуться в игру. Но только ненадолго. Сделав очередной бросок, Кейт наклонилась вперед, следя за тем, как шар собьет кеглю, но с ужасом заметила стоявшего под деревом виконта Стоунхопа и резко выпрямилась.
   Прислонившись к стволу большого дуба и скрестив руки на груди, к которой она совсем недавно прижималась, он наклонил вперед голову и пристально смотрел прямо на нее. Он был достаточно далеко, чтобы она могла разглядеть выражение его глаз, но то что они были все еще такими же темными, как в момент поцелуя, не вызывало сомнений.
   Кейт вдруг забыла, как следует дышать, ощущая, как душа уходит в пятки. От страха, от силы его взгляда, от того, что он мог сделать с ней.
   "Это был самый волшебный поцелуй в моей жизни".
   Почему он сказал это? Сказал так, словно это имело для него огромное значение. Боже, почему заставил ее поверить, что и для нее это самый волшебный, самый волнующий поцелуй на свете? Почему его слова заставили сердце сжаться от давней, ноющей боли?
   Кейт резко отвернулась от него, сделав глубокий вдох. Она не могла спокойно смотреть на него. Не могла видеть выражение лица человека, который верно и уверенно переворачивал ее мир с ног на голову. Она не могла позволить этому случиться. Не могла позволить еще одному мужчине разрушить ее мир.
   И так же не могла подавить в себе желание еще раз взглянуть на него. Когда она это сделала, его уже не было под деревом.
   Когда же настало время возвращаться домой, и Кейт села в карету, она с ужасом заметила на сиденье тоненькую книгу Платона. Которую тоже забыла в кабинете! И впервые в жизни поняла, что ни за что на свете не сможет прочитать книгу, которую так жаждала заполучить.
  

***

   Провожая карету суровым взглядом, Джек почему-то решил, что больше никогда не увидит ее. Это было бы самой большой несправедливостью на свете. Потому что он уже не мог утаивать от себя правду: он должен был увидеть ее снова. И должен был убедиться, что она не возненавидела его. Он не смог бы видеть ненависти в ее прекрасных голубых глазах.
   Сейчас Джек готов был отдать все на свете, лишь бы оказаться рядом с ней и взглянуть ей в глаза. Он не видел ее глаз с самого поцелуя. Лишь раз, стоя под деревом, попытался заглянуть ей в глаза, но она стояла слишком далеко. И слишком быстро отвернулась.
   После случая в библиотеке он держался подальше от всех до тех пор, пока компания не разъехалась по домам. Он не смог бы вернуться к ним и делать вид, будто ничего не произошло. Будто его ничего не тревожило. Он боялся увидеть, как она шарахается от него или бледнеет при его появлении. Поэтому было разумно оставаться в доме, пока гости не уедут.
   Его мысли прервал подошедший к нему Райан, который дружески хлопнул его по плечу.
   - Попал под обаяние сестер Хадсон? Уверен, Виктория здесь сыграла не последнюю роль.
   Выпрямившись, Джек повернулся к кузену. У него было прескверное настроение, и он не хотел обижать Райана, поэтому ответил, изо всех сил стараясь не казаться грубым:
   - В ней есть что-то, но это не для меня.
   И пока потрясенный Райан приходил в себя, Джек отвернулся и зашагал в сторону дома, ощущая, как медленно начинает болеть голова. Это был опасный признак приближающейся беды. Только приступа ему сейчас не хватало. Очнувшись, Райан последовал за ним.
   - Мы с Эдвардом договорились о скачках. Встречаемся после завтрака, на поляне недалеко от пляжа. Там нет кроличьих нор, так что можно не бояться свернуть себе шею. Ты готов проиграть, Джек?
   - Я никогда не проигрываю, - произнес он бесстрастным голосом, глядя себе под ноги, желая, чтобы его оставили в покое.
   Желая снова увидеть Кейт.
   - Тебе предстоит увидеть, на что способен мой Арес. Я назвал своего коня в честь древнегреческого бога войны. Он в два счета оставит позади твоего... Малыш? Ведь так зовут твоего коня? Не мог придумать подходящего имени?
   "Это не ранит гордость грозного скакуна?" - вдруг донесся до него нежный веселый голос, и Джек вдруг ощутил, как сжимается сердце. Он даже не знал, что сердца способны сжиматься. Но до сегодняшнего дня он и не думал, что хоть кому-нибудь удастся коснуться этого органа.
   А она смогла.
   Своим взглядом, своим голосом. Своими прикосновениями. И своими губами. Джек вздрогнул, вспомнив мягкость ее губ.
   Господи, он так сильно хотел поцеловать ее. И сделал это. Но теперь чувствовал себя так, будто не приобрел что-то, а безвозвратно потерял.
   И что ему теперь делать?
  

Глава 8

   Сидя в углу застекленного зимнего сада, Кейт пыталась подавить в себе все те горькие мысли, которые терзали ее со вчерашнего дня. Вернее, они усилились после вчерашнего дня.
   Перед ней лежал "Пир" Платона, но она даже не притронулась к книге. Она просто не могла коснуться ее. Ей казалось, что тогда она коснется его. Земля действительно ушла из-под ног. Прежние страхи вернулись к ней с новой силой. Как и чувство беспомощности, которое она не испытывала уже больше семи лет.
   С тех пор, как позволила Генри так жестоко обмануть себя. В тот день она поклялась, что никогда больше не позволит ни одному мужчине приблизиться к себе настолько близко, чтобы причинить боль. Не позволит унизить себя и растоптать остатки гордости. И ни за что не заплачет вновь из-за мужчины, потому что ни один из них не был достоин женских слез.
   А этому невозможному человеку позволила почти все. И он причинил ей боль, заставил ощутить, насколько никчемна ее жизнь. Какая ее жизнь серая и беспросветная. Он не имел права так поступать с ней, ведь скоро он непременно уедет отсюда и забудет глупую старую деву, а ей потом придется иметь дело со своим вновь разрушенным миром. Ей придется вновь восстанавливать душевный покой, найти цель в жизни и идти дальше. Для него это игра. Просто очередной способ подшутить над ней, проявить свое остроумие. И весело провести время в деревне.
   Сейчас можно было бы отругать себя и придумать сотни способов, как ей следовало бы поступить тогда в библиотеке. Но в тот момент с ней что-то произошло. Когда он обнял ее, Кейт не нашла в себе силы оттолкнуть его. И ощутила непереносимое желание обнять его в ответ. Она не смогла отказать ему в поцелуе, от которого кружилась голова. От которого сердце сладко ныло в груди. Который пробрался до костей и сжал ей душу. Он целовал ее так жарко и так страстно, что Кейт чувствовала себя будто пьяной.
   Она поцеловала его, позабыв обо всем на свете, кроме его губ и дыхания. И он поглощал ее, постепенно завладевал ее разумом, лишая воли. Пока не раздался его шепот. И она пришла в себя.
   А потом он отпустил ее.
   Так легко!
   Нет, она обязана держаться от него подальше. И на этот раз твердо следовать своему плану. Любой ценой. Пусть он, наконец, поймет, что она не станет играть в его игры. Будь все неладно, но его поцелуй слишком сильно взволновал ее! Поэтому разумнее было на пару дней остаться дома, пока он не уедет отсюда.
   Покачав головой, Кейт попыталась отогнать от себя болезненные видения. Хватит думать о нем, хватит изводить себя! Она встала и хотела направиться в библиотеку, но, замерла, увидев, как к ней приближаются Тори и Сесилия, невестка графа Ромней. Кейт не хотела сейчас никого видеть, но появление Сесилии в такую рань насторожило ее.
   - Доброе утро, Кейт, - улыбнулась Сесилия, подходя к ней.
   - Доброе утро, дорогая, - кивнула Кейт, нахмурившись. Она предложила новоприбывшим устроиться на мягком диване напротив, потом села сама. - Как поживают дети?
   Сесилия покачала головой.
   - Вчера Шон упал с дерева, пока нас не было дома, но, слава богу, все обошлось, и он не пострадал. Зато Сьюзан не перестает подшучивать над ним и дразнит, будто он не умеет лазить по деревьям. Это ужасно злит его. Боюсь, однажды, когда нас не будет рядом, они поубивают друг друга.
   - О, дорогая, это совершенно естественно для детей, - засмеялась Тори. - Ты бы видела, как в детстве ссорились мы. Мама говорила, что летели искры, а крыша дома ходила ходуном.
   - Да, ты права. Боюсь, им просто придется пережить этот взрывной период взросления, - вздохнула ее подруга.
   Когда они вновь замолчали, Кейт осторожно спросила, заметив, как напряженно Сесилия сжимает и разжимает пальцы:
   - Что-то случилось?
   И Сесилия мгновенно посерьезнела.
   - Мне... мне нужна ваша помощь, девочки.
   Неожиданно Тори побледнела так, что чуть не упала с дивана. У нее замерло сердце от дурного предчувствия, когда она бесцветным голосом прошептала:
   - Это... это как-то связано с Себастьяном?
   Сесилия и Кейт быстро повернулись к ней.
   - О, Тори, конечно, нет, - поспешно заверила ее подруга, сжав ее холодные пальцы. - Это касается его брата, Эдварда.
   Тори вдруг вновь почувствовала, что может дышать. Еще какое-то время она может жить.
   На этот раз бледность Тори в серьез напугала Кейт, ведь ей так и не удалось поговорить с ней. Счастье сестры для нее было превыше всего, вот только кое-кто упорно мешал ей всякий раз заняться важными делами. Боже, она начинала выпадать из жизни!
   - Что случилось с Эдвардом? - спросила Кейт, пытаясь сосредоточиться на разговоре.
   - Понимаете, - начала Сесилия, - вчера Райан пригласил Эдварда принять участие в скачках, которые они устраивают специально для виконта Стоунхопа, чтобы заодно показать ему наши окрестности. Но на прошлой неделе Эдвард упал с лестницы, споткнувшись об игрушки детей, и у него болит нога. Но он настолько упрям и горд, что поедет на скачки, пренебрегая собственным здоровьем. - Со страхом взгляну на сестер, она тихо добавила: - Я не хочу, чтобы он упал и свернул себе шею.
   - А как мы можем тебе помочь? - уточнила Кейт, которую охватило дурное предчувствие, едва она услышала его имя.
   Сесилия довольно улыбнулась, ожидая этого вопроса.
   - Вам нужно пойти со мной и остановить эти безумные скачки, - оживленно заговорила она. - Я все продумала. Для этого нам понадобиться еще и помощь Алекс. Каждая из нас возьмет на себя по одному глупцу. Я поговорю с Эдвардом, Алекс, думаю, с легкостью справиться с Райаном, потому что он всегда относился к ней по-особенному. Ты, Тори, - Сесилия с улыбкой повернулась к подруге, - возьмешь на себя виконта Стоунхопа. Кажется, он неровно дышит к тебе. А Кейт остается Майкл. Ну как, здорово я все спланировала?
   Кейт скрипнула зубами.
   - И что мы должны им сказать?
   - О, не волнуйтесь. От нашего предложения они точно не откажутся. Я расскажу все по дороге.
   Ну, вот опять! Только она твердо решила, во что бы то ни стало избегать его, как снова что-то неумолимо толкает ее к нему!
   Ну почему у нее не было выбора?

***

  
   - После скачек можно будет доехать до пляжа и искупаться в море. Вода там просто как парное молоко. Одно блаженство, - мечтательно проговорил Райан, закрыв глаза.
   Джек очень надеялся, что скачки и возможное купание хоть немного помогут ему отвлечься. Но он никак не мог выбросить из головы то, что произошло вчера. Он не мог успокоиться, не прояснив ситуацию, и хуже всего было то, что в данный момент он ничего не мог бы сделать. Сейчас она была недосягаема. И, несомненно, будет избегать его, укрываясь у себя дома. Она не даст ему ни малейшего шанса повидаться с ней. И уж тем более не вступит с ним в разговор.
   Ощутив во рту необычную горечь, Джек покачал головой. Господи, еще никогда он так долго и мучительно не думал ни об одной женщине! Мысли о Кейт не давали ему покоя. Черт побери, он должен был увидеться с ней. Он должен был увидеть ее глаза. Иначе просто сойдет с ума!
   Хуже того, ночью ему снились ее глаза. Голубые огромные очи, которые смотрели на него с неприкрытой ненавистью. Джек проснулся в холодном поту, понимая, что это всего лишь сон, но в груди ощутил зияющую пустоту. Пустоту от того, что потерял право видеть глаза Кейт с того момента, как поцеловал ее.
   Он не мог забыть теплоту и блеск ее глаз в беседке, когда она разделила с ним свой завтрак. Господи, неужели он потерял право снова увидеть прежнюю Кейт? Настоящую Кейт.
   Теперь же он был вынужден сосредоточиться на глупых скачках, которые еще больше отвлекали его от самого важного.
   Они с Райаном ехали рядом по безлюдной тропе к месту встречи, пустив своих коней легким шагом. Вокруг стояла благодатная тишина. День был довольно теплым, солнце ярко сияло на небе. Легкий ветер трепал волосы и ласкал кожу. Вокруг пахло хвоей и сочной свежескошенной травой. Джек попытался сделать глубокий вздох, отрешиться от всего, и закрыл глаза. Но тут же образ Кейт возник перед ним. Она становилась для него просто наваждением. Проникла ему в кровь и засела прямо в голове.
   - О чем это ты задумался? - раздался насмешливый голос Райана. - Никак не можешь смириться с мыслью о том, что проиграешь?
   Кузен потрепал холку своего рыжего в яблоках мерина и посмотрел на Джека.
   - Возможно, когда скачки закончатся, ты будешь обязан просить прощение у Малыша, - лениво проговорил Джек, открыв глаза.
   Райан громко рассмеялся.
   - Никогда не просил прощение у коня.
   - Все бывает в первый раз.
   Как раз в этот момент из-за поворота к ним на встречу выехали Эдвард и Майкл. Увидев второго, Джек невольно сжал поводья и решил, что первым делом обыграет его.
   - Ну что, вы готовы проиграть мне сегодня? - весело спросил Райан, погладив своего скакуна.
   - Уж больно ты уверен в своей победе, - нахмурился Майкл, приподняв шляпу. Он единственный из всех надел шляпу на скачки. - Может ты подстроил нам ловушки?
   - Ничего я не подстраивал. Вы все сами увидите.
   Неожиданно послышались легкие шаги.
   - А пригласить зрителей тоже твоя идея? - вдруг спросил Джек, хмуро глядя на промелькнувшие недалеко за деревьями разноцветные наряды.
   - Нет, с чего ты взял? - удивился кузен.
   - Посмотри.
   Кивком головы Джек указал направо, туда, откуда как раз раздавались легкие шаги. А потом он и сам увидел. Увидел четыре прелестных создания в очаровательных дневных платьях голубого, желтого, розового и персикового цветов. Не веря своим глазам, он смотрел, как к ним медленно приближались жена Эдварда, Тори, Алекс и... и Кейт!
   Сердце на миг замерло от потрясения, а потом забарабанило о ребра так сильно, что чуть не выпрыгнуло из груди. Он был так рад ее внезапному появлению, что чуть не спешился с коня и не пошел к ней! Он даже не видел, как дрожат его руки от волнения, держа кожаные ремешки.
   Боже, он думал, что больше никогда не увидит ее! Никогда не услышит ее голос. Никогда не увидит гордый поворот головы. А тут она сама шла ему навстречу. Словно что-то привело ее к нему. Словно видение из волшебной сказки в прелестном лимонном платье из тончайшего хлопка с круглым глубоким вырезом и свободным подолом со складками, ниспадающим сзади. Завышенная талия была так соблазнительно обхвачена широкой лентой, что ему стоило всех сил не обхватить ее двумя руками и не прижать крепко к себе.
   Глядя на эту соблазнительницу и тяжело дыша, он не сразу пришел в себя, пожирая ее потемневшим взглядом. А когда это произошло, Джек обнаружил, что она не смотрит в его сторону и стоит к нему чуть ли не спиной. Глядя на ее гордый профиль и плотно сжатые губы, он покачал головой, улыбнувшись про себя. Он ожидал подобного поведения, и знал, что она не захочет разговаривать с ним. Но она была рядом. Она была здесь. И пока этого было достаточно!
   Господи, этого было пока вполне достаточно!
   Девушки выстроились шеренгой перед четырьмя всадниками, которые изумленно смотрели на них. Их появление так сильно обескуражило мужчин, что какое-то время ни один из них не мог произнести ни слова. И все же первым нарушил молчание Эдвард.
   - Сесилия? Что ты здесь делаешь?
   Его жена мило улыбнулась ему и быстро сказала:
   - Мне нужно поговорить с тобой.
   - Сейчас? - Это еще больше удивило Эдварда. - Что случилось? Почему ты здесь?
   - Давай отойдем в сторону, и я тебе все объясню.
   Мужчины подозрительно переглянулись.
   - Леди, - обратился к сестрам Хадсон Райан, - а вы что здесь делаете?
   Тут раздался робкий голос Алекс.
   - Райан, я бы хотела поговорить с тобой.
   - Прямо сейчас?
   - Да.
   - А о чем ты хочешь поговорить со мной?
   - Мы можем отойти в сторону? Тогда я бы все объяснила тебе.
   Джек вдруг понял, что эти с виду невинные создания что-то задумали. И мало того, у них был какой-то план, которому они дружно придерживались. Каждая рвалась поговорить с одним из них. У него замерло сердце, когда он с надеждой посмотрел на Кейт, которая продолжала делать вид, будто его не существует.
   И тут Эдвард не выдержал.
   - Что здесь происходит, леди? Вы что задумали? С чего это решили прямо сейчас поговорить с нами?
   Когда заговорил Джек, он увидел, как незаметно при этом вздрогнула Кейт. Надо же, она все же почувствовала его присутствие. И отреагировала на его голос. Это еще больше воодушевило его.
   - Думаю, - начал он, сдерживая улыбку, - у каждой из дам есть, что сказать нам. Эдвард, вам досталась ваша жена. Райан, тебя взяла на себя наша отважная Алекс. - Он выжидательно посмотрел на профиль Кейт и добавил, мысленно умоляя ее обернуться: - Вероятно, одной из вас, мисс Тори и мисс Кэтрин, есть что сказать и мне. Только вот кто это сделает?
   - Милорд, - обратилась к нему Тори с лучистой улыбкой. - Мы можем отойти в сторону?
   Он все же надеялся, очень хотел услышать голос другой сестры. Но раз так решено, что ж, он подчиниться. Подавив укол разочарования, и медленно спешившись, он пошел за Тори, но неожиданно застыл на полпути, поняв, что Кейт достался этот противный, фатоватый Майкл. Рука невольно сжалась в кулак. Вот черт!
  

***

  
   Всю дорогу Кейт убеждала себя в том, что быстро поговорит с Майклом о необходимости отмены или переноса скачек на другой день, и уйдет. И даже не посмотрит на того невозможного человека. Но когда они оказались на месте, когда она оказалась так близко от него, Кейт была готова тут же развернуться и убежать домой.
   Как она могла согласиться на такую глупость? Ведь с Эдвардом не произошло бы ничего страшного. Он был достаточно разумным человеком, чтобы не подвергать свою жизнь опасности. Но Сесилия умоляла о помощи. Тори собиралась помочь ей, и план не удался бы без нее и Алекс, которая не особо и хотела покидать оранжерею и останавливать какие-то глупые скачки. Но Тори с Сесилией уговорили ее. Как и Кейт.
   И теперь Кейт была вынуждена находиться в обществе человека, который пугал и заставлял нервничать до безумия. А когда он заговорил, его голос прошелся по спине нежной лаской, вызвав дрожь во всем теле. Боже, она боялась именно этого! Что поддастся необъяснимой силе притяжения и перестанет разумно мыслить.
   Ну, разве уже не набралось достаточно поводов вернуться домой?
   Когда Майкл с улыбкой подошел к ней, Кейт была так напряжена и взвинчена, что чуть не послала его к дьяволу. Господи, в кого она превращается?
   - Что ты хотела мне сказать?
   Он так мягко посмотрел на нее, что Кейт испытала дикое желание стереть его улыбку.
   - Я думаю, что вам следует отменить скачки, - довольно резко проговорила она.
   Он нахмурился.
   - Почему?
   - Это опасно!
   Он вдруг застыл, а потом вскинул брови и изумленно посмотрел на нее.
   - Ты... Ты волнуешься за меня? - Тут он схватил ее руку и прижал к своей груди. - Боже мой, Кейт...
   Кейт хотела возразить, но тут услышала счастливый смех Стоунхопа. И впервые осмелилась взглянуть на него. Он весело о чем-то болтал с Тори. Оба собеседника были настолько поглощены разговором, что не замечали ничего вокруг.
   У Кейт почему-то больно сжалось сердце. Он был так красив в черных бриджах, черных высоких сапогах, серой куртке и белоснежной рубашке, которая была расстегнута на одну верхнюю пуговицу. В темных мягких волосах играли солнечные лучи. В волосах, которые она гладила еще вчера. Гладила его плечи, прижималась к его груди, и чувствовала щемящий трепет от прикосновения его рук, которые сейчас вдруг потянулись к Тори.
   Кейт замерла, боясь увидеть, как он дотрагивается до сестры. Почему-то ей было невыносимо увидеть это. Но он вдруг застыл, повернул голову и упер прямо в нее взгляд своих сузившихся стальных глаз. Кейт вздрогнула и затаила дыхание, чувствуя, как сердце падает куда-то вниз. На этот раз серый цвет проступил ярче, придавая ему особо опасный, почти разгневанный вид. Она даже не знала, что его глаза могут так остро пронизывать насквозь. И что могут блестеть от гнева.
   Он был в гневе?
   Тут он вдруг перевел взгляд на ее руку, которая лежала на груди у Майкла, и его глаза сузились еще больше.
   - О, дорогая, - снова послышался голос Майкла, который привел в себя Кейт. Она вздрогнула и повернулась к нему. - Я даже не думал, что ты...
   - Майкл! - прервала его Кейт, пока он не наговорил лишнего, и быстро убрала свою руку от его груди. И внезапно осознала, что совершенно ничего не почувствовала от пожатия руки Майкла. Она даже не обратила на это внимания, словно это было меньше чем нечто незначительное. Как странно, почему тогда прикосновение другого мужчины почти кружило голову? - Ты должен сделать так, чтобы скачки не состоялись. Эдвард повредил ногу и не сможет принять в них участие, но сам он вам этого не скажет. И ему не обязательно знать, что я рассказала тебе об этом. В любом случае скачки могут угрожать его жизни. Так что, отказаться придется тебе.
   В очередной раз, вернее на этот раз гораздо сильнее Джеку захотелось расквасить лицо Майкла. Он хотел оторвать у него руку, которой он коснулся ее. Джек даже не думал, что может испытать такую тихую ярость, но если бы была возможность, он мог бы возможно и убить наглеца.
   Он не мог видеть, как кто-то другой прикасается к ней! Никто не имел права трогать ее. И так откровенно пялиться на ее неприлично открытую округлую грудь. Каким-то чудом ему удалось сдержаться. И каким-то чудом Кейт сама спасла ситуацию, убрав руку и недовольно взглянув на Майкла. Господи, какое счастье!
   Выпрямившись, Джек обратился к мужчинам:
   - Уверен, каждый из нас получил некое предложение, которое нам вместе следует обсудить.
   Когда мужчины отошли в сторону, а женщины собрались вместе, Сесилия тихо спросила:
   - Вам удалось уговорить их?
   - Думаю, что да, - ответила за всех Тори.
   - Только по-моему теперь они затевают что-то новое, - раздраженно заметила Кейт, горя желанием уйти отсюда.
   - Это не страшно. Главное, что скачки отменены! - радостно воскликнула Сесилия.
   Переговорив, мужчины повернулись к ним. От имени всех заговорил Райан.
   - Поскольку, вы, наши дорогие дамы, изъявили желание остановить, по вашему мнению, глупые скачки, потому что день сегодня выдался необычайно жарким, мы бы хотели взамен нашей покорности получить компенсацию.
   Дамы подозрительно переглянулись.
   - И чего вы хотите? - весело спросила Тори.
   - Составьте нам компанию и прогуляйтесь с нами по пляжу.
   - Нам нужно обсудить это, - холодно бросила Кейт и отвернулась от них.
   Джек улыбнулся ее словам, улыбнулся блеску ее глаз. Наконец ему удалось хоть бы на мгновение увидеть ее глаза, и он был безмерно рад, что в них полыхает пламя гнева и недовольства. Это все же лучше, чем холодность и безразличие. Господи, он так надеялся, что не потерял ее из-за вчерашнего поцелуя!
   - Что нам еще обсуждать? - тем временем удивленно заговорила Тори. - По-моему прогулка нам не помешает. День действительно выдался жарким. Я бы хотела выйти к пляжу.
   - Я согласна, - тут же кивнула Сесилия. - Прогулка лучше любых скачек.
   - А вдруг им в голову придет попросить нас еще о чем-нибудь? - не сдавалась Кейт.
   Улыбка Тори сбежала с лица.
   - Что они еще могу попросить? - удивилась она.
   - Мы планировали только уговорить их, а не гулять.
   - Кейт права, - робко вставила Алекс. - К тому же мне нужно вернуться в оранжерею и доделать дела...
   - Господи, Алекс! - раздраженно повернулась к ней Тори. - Неужели ты считаешь, что провести время в обществе растений лучше, чем прогуляться до пляжа?
   Алекс раздумывала долю секунды.
   - Да, - просто сказала она. - Прогулка - пустая трата времени.
   - Прогулка имеет свои положительные стороны...
   - Подождите! - прервала сестер Кейт, строго взглянув на Тори. - Признайся, Тори, тебе хочется пойти на прогулку только потому, что с нами будет Стоунхоп.
   Опешив, Тори уставилась на сестру.
   - О чем ты говоришь?
   - Не притворяйся, Тори. Я видела, как ты флиртовала и жеманно смеялась с ним.
   - Я флиртовала и жеманно... что? - Тори не могла поверить своим ушам. - Я вообще-то уговаривала его, а не флиртовала! - немного с обидой сказала она, пристально глядя на сестру
   И неожиданно Тори изумленно застыла, увидев в глазах сестры то, что, возможно, сама Кейт еще не успела понять.
   - Девочки, - вмешалась Сесилия, положив конец ссоре. - Мы пойдем гулять, и в это нет ничего плохого. - Она вскинула голову и посмотрела на мужчин. - Мы согласны.
   Кейт была очень недовольна после разговора с Тори. Ей не следовала говорить такое. Она не хотела выставлять напоказ обуревавшие ее чувства и тем более обижать сестру, но все вышло как-то само собой. Теперь Кейт боялась произнести хоть слово. Чтобы не совершить какую-нибудь глупость. И не привлечь к себе его внимание.
   На прогулку они отправились верхом на конях. Мужчины любезно предложили подвезти дам до пляжа, и каждая сидела на коне того кавалера, которого отговаривала от скачек. Кейт закусила губу и отвернулась, чтобы не смотреть на Малыша, на гордо восседавшую на нем Тори и идущего рядом с ними высокого, темноволосого мужчину.
   Когда они проехали возле скрытой за деревьями статуи из серого камня, изображающего двух влюбленных, сплетенных в объятиях друг друга, Джек удивленно спросил:
   - Что это такое?
   Все повернулись в сторону Кейт, а Майкл весело ответил:
   - Это символ нашей местной легенды.
   - И что это за легенда? - слегка грубо спросил Джек, раздражаясь каждый раз, когда слышал его голос.
   Он хотел стащить Кейт с его коня, хотел отправить его на другой конец планеты. Боже, Джек был готов на все, лишь бы избавиться от человека, который стоял слишком близко к Кейт. Этот ненавистный человек что-то говорил, но Джек не слушал его, затылком ощущая взгляд Кейт. Сердце сладко замерло в груди. Господи, она смотрит на него! Смотрит тогда, когда знает, что он не может посмотреть на нее. Она хотела смотреть на него! Интересно, как долго он еще попытается держать под контролем обжигающие, почти удушающие чувства?
   И как раз в этот момент раздался ее тихий голос.
   - Майкл, ты рассказываешь все не так.
   - Да, Майкл, ты назвал Миранду Мэри, - вмешалась Сесилия. - Расскажи все ты, Кейт. Я так люблю, когда эту легенду рассказываешь ты.
   Не сдержавшись, Джек повернулся к ней и взглянул ей в глаза. Он вдруг замер и нахмурился, увидев, как потемнели ее бесподобные голубые глаза. Потемнели потому, что в них была боль. Она была необычайно тихой, сидя с опущенными плечами на коне. Джека это так сильно удивило. Он впервые видел ее такой почти подавленной и невероятной грустной. И ему вдруг захотелось обнять ее и прижать к своей груди. Просто держать ее в своих руках.
   Словно поняв, что Джек совершенно точно понял ее настроение, она тут же отвернула от него свое лицо, снова пряча свои глаза.
   - Около двухсот лет назад здесь в деревне жила девушка по имени Миранда, - тихо начала Кейт. - Она была так красива, что все мужчины были влюблены в нее. Но она никого не любила. Однажды в деревню приехал новый кузнец со своим сыном, который был слеп от рождения. Тем же вечером в деревне устроили праздник, где Миранда познакомилась с ним. И влюбилась в него, в незрячего парня, который полюбил ее, едва услышав ее голос. Никто не мог поверить, что красавица Миранда выбрала для себя такого ущербного, по их мнению, мужчину, но она пресекала все разговоры. Она говорила, что Арчер любит не ее красоту, а ее душу.
   Джек был удивлен ее рассказом, удивлен, что такое могло на самом деле произойти много лет назад. Но больше всего он был изумлен тембром ее голоса, в котором звучала невероятная грусть. Она принимала все близко к сердцу, так, словно ей была дорога эта история.
   - А что произошло потом? - тихо спросил он, глядя на нее.
   И тут она удивила его. Подняв голову, она смело посмотрела на него. У Джека чуть не остановилось сердце, потому что в ее глазах он увидел то, что заставило его почувствовать необъяснимую, резкую боль. В них была безысходность. Почти обреченность.
   - Арчер любил ее, но не мог смириться с мыслью о том, что никогда не увидит ее. Однажды кто-то сказал ему, что в далеких землях живет колдунья, которая может возвращать зрение. Миранда не хотела отпускать его и умоляла остаться, будто чувствовала приближающуюся беду. Но, несмотря на все ее уговоры, он собрал вещи и уехал.
   Прошло какое-то время. Арчер вернулся домой, на самом деле обретя зрение. Счастливый до безумия он въехал в деревню на коне и стал звать Миранду, но никто не откликнулся. В деревне стояла необычная тишина. Во дворе одного домика сидел старик, к которому и подъехал Арчер. На вопрос, где все, тот стал сокрушенно рассказывать о большом несчастье, постигшем их деревню. Оказалось, что отец Арчера был так пленен красотой невесты сына, что сразу же после его отъезда, напал на бедную девушку и надругался над ней. Не выдержав боли и позора, она повесилась. Ее родители, обезумев от горя, напали на кузнеца и сожгли его вместе с домом, совершив самосуд.
   Услышанное так сильно потрясло Арчера, что он не смог произнести ни слова. Ему показали могилу Миранды. Он упал на еще не остывшую землю и, когда весь ужас произошедшего дошёл до него, и когда понял, что обретенное зрение не имеет для него больше значения, он выколол себе глаза. Арчер не хотел и просто не мог жить в мире, где не было Миранды, в мире, который отнял ее у него. Он умер и последнее, что ему довелось увидеть, была ее могила.
   Потрясенный, Джек смотрел на нее и заметил, как повлажнели ее потускневшие глаза и слегка подрагивает нижняя губа. Господи, она готова была расплакаться прямо у него на глазах! Пару секунд он не мог дышать, а потом, очнувшись, опустил поводья Малыша, и хотел было шагнуть к ней. Хотел коснуться ее. Но больше всего на свете он хотел обнять ее и прогнать невысказанную боль из ее прелестных глаз.
   Однако он не успел ничего сделать. Она развернула своего коня и медленно побрела к пляжу.
   Обернувшись, Джек заметил, что у статуи мужчины глаза были закрыты.
  

***

  
   Кейт ненавидела эту историю. Но больше всего на свете ненавидела рассказывать ее другим. Ей казалось, что вместе с этой историей она выставляет напоказ свою душу.
   И уж меньше всего ей хотелось видеть, с какой нежностью Стоунхоп смотрел на нее, когда она закончила. Снова этот взгляд! Снова нежность, которая переворачивала ей душу. Она не хотела, чтобы ее сердец так чутко реагировало на его присутствие, на звук его голоса. На его взгляд. Она хотела убежать и спрятаться от него, от его глаз, но казалось, это было невозможно.
   Спешившись и оставив коней под деревьями, теперь они гуляли по пляжу. Алекс увлеченно рассказывала о местной флоре, об особенностях роста вереска. Кейт не смотрела в их сторону, шагая чуть поодаль от всех, и испытала настоящее облегчение, когда поняла, что Стоунхоп не станет снова подшучивать над ней. И он даже не пытался заговорить с ней. Пару раз она ловила на себе его задумчивый взгляд. И только.
   И это почему-то тревожило больше всего.
   А потом, когда сестры, наконец, решили вернуться домой, Кейт вдруг обнаружила стоявшего перед собой Стоунхопа. Она даже не заметила, как он подошел. Вскинув голову, она взглянула в его глаза и замерла, увидев, как он медленно улыбается ей. Нежно, примирительно. Почти ласково. Сердце ее снова сладко замерло в груди. Боже...
   - Кэтти... - хрипло молвил он, зачарованно глядя на нее. Прокашлявшись, он заговорил вновь: - Я хотел... хочу дать тебе вот это.
   Кейт никак не могла унять дрожь в коленях от его шепота. Он с такой нежностью смотрел на нее, так ласково произнес ее необычное имя, что неожиданно защемило сердце. От тоски. Немного придя в себя, она взглянула на его протянутую руку и увидела на широкой ладони красное румяное яблоко. Он снова хотел подарить ей яблоко! Не веря в это, она вновь посмотрела на него.
   - Яблоко? - прошептала она, не в силах скрыть свое удивление.
   - Да, я хочу дать его вам, Кэтрин. Вы примите мой подарок?
   Кейт все смотрела на него, чувствуя, как медленно теплеет в груди. Словно что-то происходило с ней, только она не понимала, что это было.
   - Почему вы так любите яблоки? - неожиданно спросила она и к своему ужасу покраснела от прямоты своего вопроса. Потому что впервые проявила открытый интерес к нему, и он это понял. И это не было поводом очередных шуток или сарказмов.
   Он улыбнулся ей. Очень мягко.
   - Много лет назад, когда я заболел, я не мог есть ничего, кроме яблок. Они, можно сказать, спасли мне жизнь.
   Он говорил очень спокойно, не придавая особого значения своим словам, но Кейт вдруг увидела мимолетную боль в его глазах. И поняла, что за его словами скрывалось нечто большее. Испытывая противоречивые чувства, она протянула руку и взяла дарованное ей яблоко. Было выше ее сил отказать ему сейчас.
   - Спасибо, - совсем тихо молвила она, склонив голову.
   У Джека потеплело на сердце, когда она взяла яблоко. Она не отошла от него, когда он оказался рядом с ней. Не стала ругать. Она смотрела на него своими огромными колдовскими глазами так грустно, что он еле удержался от того, чтобы не коснуться ее. Господи, она была для него слишком большим искушением! И Джек вдруг тоже захотел поблагодарить ее. За те чудесные минуты, которые они провели вместе. За то, что она вернула ему надежду, взглянув ему в глаза.
   Надежду, в которую не верила его окаменевшая душа.
   - И вам спасибо.
   Она снова подняла к нему свое лицо. Такое грустное, что Джек вдруг ощутил стеснение в груди.
   - За что?
   - За историю Миранды и Арчера. - Он вдруг увидел, как медленно темнеют ее глаза, и поспешил сказать то, что не давало ему покоя. - Эта история... Она ведь близка вам потому, что вы хорошо знаете, что такое сердечная боль. - На этот раз ее глаза стали расширяться от удивления, потому что он увидел истинную причину ее грусти. Джек подошел к ней чуть ближе и добавил: - Не стоит нести эту боль всю жизнь. Вы должны дать шанс своему сердцу излечиться. Арчер поддался боли и отказался от жизни, а ведь жизнь полна чудес. Ведь кому-то еще могла быть нужна его любовь. Кого-то могла бы спасти. Как любовь другого человека могла бы спасти его. Если бы вы были Мирандой, Кейт, вы бы хотели смерти Арчера? Вы бы хотели, чтобы он отказался от любви из-за ошибок других?
   Кейт изумленно смотрела на него, не веря, что эти слова мог произнести именно он. Но сейчас, глядя в его глаза, она видела настоящего Стоунхопа, того самого, с которым она шутила вчера в беседке, с которым разделила свой завтрак. Она видела человека, который, потеряв брата, знал, что на самом деле такое настоящая боль. И этот человек видел ее собственную боль!
   На миг Кейт ощутила холодок от того, как легко он мог видеть то, что не позволялось видеть никому. И неожиданно Кейт захотелось, чтобы он обнял ее. Так же крепко, как вчера. Почему-то именно сейчас больше всего на свете она хотела ощутить силу и тепло его рук. Хотела прижаться к его груди и спрятать в него свое лицо.
   Когда он находился рядом с ней, ей было не так больно от своего одиночества, как без него.
   Однако он стоял напротив и продолжал будоражить ее своим теплым взглядом. И подчиняясь желанию сердца, она тихо ответила ему так, будто отвечала на самый главный вопрос своей жизни:
   - Нет, я бы не хотела, чтобы Арчер умер. Я бы не хотела, чтобы он отказался от любви.
   Что-то безвозвратно изменилось. Навсегда.
   И оба это почувствовали, глядя друг другу в глаза.
  

Глава 9

  
   Каждое воскресение жители деревни Нью-Ромней собирались на службу в небольшой уютной церквушке, чтобы услышать проповедь отца Гордона. Все без исключения. Но как раз сегодня кое-кто решил сделать исключение.
   Вся округа была в церкви. Кроме него. Едва войдя в церковь, Кейт испытала мучительное разочарование. Виконта Стоунхопа здесь не было. Эта мысль не покидала ее в течение всей службы, в которую она так и не вникла.
   Почему он не пришел? Глядя на спокойных Кэвизелов, трудно было предположить, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Тогда может он... уехал? От этой мысли Кейт совсем сникла, ощутив горечь во рту. Поразительно, ей не нравилось его присутствие, а отсутствие не нравилось еще больше. Это ужасно расстроило ее. Она не могла забыть его взгляд и его слова, сказанные вчера. И не могла забыть его улыбку, которая проникла в нее и согрела ей сердце. Его улыбка заставила отступить давнюю боль.
   Это было так необычно. Но, Боже, так необходимо!
   К концу службы Кейт уже не могла скрыть от себя правду: она хотела его видеть. Безумно! И извелась мыслями о том, где он может быть. Ей было необходимо знать, где он! Сердце ее было неспокойно. Не мог Джек так спокойно и внезапно уехать... Кейт замерла, вдруг осознав, что впервые посмела мысленно назвать его по имени, и от этого теплая волна прошлась по всему телу.
   Когда, наконец, они вышли из церкви, к ним подошли Кэвизелы и Ромней. Поинтересовавшись о самочувствие друг друга и обменявшись впечатлениями о службе, они все вопросительно посмотрели на леди Нэнси, однако волнующий вопрос все же задала Кейт, не в силах больше ждать.
   - Сегодня с вами нет виконта Стоунхопа. Он... уехал? Вернулся домой?
   Кейт очень надеялась, что в ее голосе не было слышно отчаянное желание узнать правду. И страха. Она очень надеялась, что на лице не отражалось то жуткое волнение, которое так же снедало ее. Кейт вдруг испугалась, что услышит именно о его отъезде. И почему-то похолодело у нее в груди.
   Леди Нэнси с улыбкой посмотрела на нее.
   - О, дорогая, нет, Джек не уезжал. Мы его так быстро не отпустим.
   Почему вдруг Кейт показалось, что дышать стало свободнее и легче?
   - Тогда почему его не было на службе?
   Вопрос задала Тори, и Кейт была признательна сестре за это. Если бы она стала и дальше интересоваться им, это бы расценилось... не так, как было на самом деле, потому что уже и сама Кейт не знала, что происходило с ней на самом деле.
   К ее огромному удивлению лицо леди Нэнси потемнело. Она стала слишком серьезной. Это заметили все, а Кейт с ужасом сжалась, понимая, что что-то произошло.
   - Джек... - начала леди Нэнси, тщательно подбирая слова. - Он неважно себя чувствовал, поэтому не смог приехать с нами.
   Кейт вдруг поняла, что это не вся правда об исчезновении виконта.
   - Надеюсь, с ним ничего серьезного? - спросила тетя Джулия.
   - По крайней мере, врача не пришлось вызывать, - рассмеялась леди Нэнси, смех которой прозвучал не совсем весело.
   - Скоро приезжает наша Амелия, - сообщила графиня Ромней, и эта тема отвлекла всех от персоны виконта, но только не Кейт.
   Вся эта ситуация казалась такой странной, и даже немного пугающей. Она не могла избавиться от тревоги за него. С ним явно произошло что-то серьезное, а леди Нэнси не хотела говорить об этом. И у Кейт не было ни единой возможности узнать, что же с ним произошло. Невеселые мысли не отпускали ее даже когда они уже ехали домой в открытом экипаже.
   - Что тебя так тревожит, Кейт? - тихо спросила сидящая напротив Тори, пристально глядя на хмурую сестру, которая никогда не хмурилась, разве только когда была действительно чем-то серьезно озабочена.
   - Ничего, - устало ответила Кейт, вскинув голову. - Почему ты решила, что меня что-то тревожит?
   - Ты какая-то тихая.
   - Я просто думала.
   - О чем? - мягко спросила Тори, заглянув Кейт в необычно печальные глаза.
   - О книге, которую сейчас читаю, - дрожащим голосом проговорила Кейт, удивляясь, почему ее голос должен дрожать.
   - О, это не та книга, которую дала тебе Нэнси? - вмешалась тетя Джулия.
   Кейт вдруг стало не по себе от этого допроса. Она хотела как можно скорее остаться одна. Хотела понять, почему так холодно в груди.
   - Да, - необычно тихо ответила она.
   - Что это за книга? Она интересная?
   - Это труды Платона. И... да, книга интересная.
   Она замолчала и отвернулась от всех, дав понять, что тема закрыта. Поэтому Тори не стала говорить, что книга Платона, которую она сама вчера вынесла из экипажа и положила на столик в их зимнем саду, так и лежала там нетронутой.
  

***

  
   Ужасный грохот вторгся сквозь затуманенное сознание, и Джек медленно проснулся. Голова раскалывалась на части от сверлящей боли. Тело налилось свинцом так, что он еле мог двигаться. Он и не хотел двигаться. Все, чего он желал сейчас, так чтобы этот грохот, который так нещадно усиливал головную боль, стих.
   Во рту был такой противный привкус, что Джеку снова стало нехорошо. Он пожалел о том, что проснулся. Он хотел тишины. И капельку спокойствия, которую обрел с таким трудом. Обрел с тех пор, как ему приснился Уилл.
   Та ночь после незабываемой прогулки по пляжу сыграла с ним злую шутку, открыв двери перед его кошмарами. Ему приснился не просто добрый брат. Это голос совести, обретший родной образ. И этот образ гневался на него и требовал объяснить, по какому это праву он смеет жить, в то время как бедный Уилл уже больше трех лет лежит в могиле.
   Джек не представлял, что его сердце способно вынести такую боль. Он не знал, что можно продолжать жить после того, как твоя душа горит синим пламенем. Он не помнил, как проснулся посреди ночи, обезумев от боли, как приказал испуганному камердинеру принести графин бренди. Он помнил лишь то, как вливал в себе обжигающую жидкость, но при этом ничего не чувствовал.
   Это было невыносимо. Алкоголь должен был притупить боль, но казалось, с каждым глотком голос в голове звучал все громче. Образ брата становился все более отчетливым, а Джек... Он разваливался на части от мучений.
   Под утро к нему прибежали дядя и тетя, но он не впустил их, прогнав с порога громким рыком. Джек не желал, чтобы родные видели его в этом состоянии. И сам никого не желал видеть. Ему нужно было унять боль, чтобы не умереть.
   А потом Джек понял, что не может больше так жить. Он безмерно любил Уилла, он боготворил его. И убил. Он знал, что не заслуживает ничего, но молил только об одном: об освобождении. Почему никто не мог прекратить его мучения? Что он должен был сделать для того, чтобы обрести покой? Что удерживало его на этой грешной земле?
   Джек медленно перевернулся на спину, протяжно застонав. Грохот снова повторился и на этот раз он понял, что это гром. Значит, идет дождь. Чудесно, но погода соответствовала его отвратительному настроению.
   Сознание начало постепенно проясняться, и его озарило одно неприятное открытие. Приступы стали чаще и нагнали его даже в этой райской деревушке. А ведь в последний раз такое с ним происходило лишь месяц назад. Это уже третий приступ за этот год, хотя обычно такое происходило два или три раза за целый год. Может это признак того, что скоро всему наступит конец? Может образ Уилла в его снах, наконец, возьмет над ним верх и его душа не будет больше плавиться от боли? Смерть совсем рядом. Боже, как ему хотелось бы закрыть глаза и больше никогда не...
   Но вдруг что-то удержало его от дальнейших размышлений. Как будто кто-то пытался сказать, что у него есть еще незавершенные дела на этой грешной земле. Голос был слабым, еле пробивался, но в мозгу неожиданно взорвался образ, и грудь его сдавила необычная нежность.
   Это был прелестный лик ангела с шелковистыми волосами шоколадного цвета и невообразимо трогательными голубыми как драгоценные сапфиры глазами. Вот она смотрит на него, строго поджав свои манящие губы. А вот улыбается ему так завораживающе и нежно, что замирает сердце. И действительно сердце Джека замерло от щемящей тоски по своему ангелу, к которой рвался всем существом.
   - Кэтти, - простонал он, желая до боли увидеть ее.
   Он не мог умереть, не увидев ее еще хоть бы раз.
   Вот мысль, которая удержала его на земле и привела его в чувства. Вот почему он проснулся. Вот почему снова почувствовал свое окаменевшее сердец. Он должен был еще хоть бы раз поцеловать ее, ощутить вкус ее губ и прижать к своей груди. Он хотел почувствовать, как бьется ее сердечко. Он должен был разбудить к жизни эту старую деву. Должен был совершить хоть бы что-то хорошее в своей жизни. Может тогда он сможет найти свой покой и умереть?
   - Милорд, - раздался рядом голос его камердинера.
   Джек поморщился и натянул повыше мокрую от пота простыню.
   - Уходи! - велел он слуге, не желая никого видеть.
   Но Берти Кройден был глубоко предан своему хозяину и лучше знал, что тому нужно.
   - Не хотите принять ванну?
   Джек заскрипел зубами, понимая, что это единственное, что могло бы ему помочь окончательно прийти в себя.
   - Да, - буркнул он и вдруг ощутил неприятный укол совести. Он был непозволительно груб с человеком, единственным близким другом, который вот уже три года вытаскивал его из этого кромешного ада. Подавив чувство вины, он тихо промолвил: - Прости.
   Камердинер горько покачал головой, глядя на хозяина. Он никогда не сердился на него, слишком хорошо зная, что тому довелось пережить.
   - Я приготовил вам яичницу и настой из коры хинного дерева, - сообщил Берти, отходя от постели.
   Джек испытал облегчение, понимая, что спасся в очередной раз. И именно настой из хинного дерева помогал его затуманенному сознанию прийти в себя. Он не знал, откуда Берти узнал этот рецепт, но был ему безмерно благодарен за это.
   - Берти, - тихо позвал он верного слугу.
   - Да, милорд?
   - Давно я... в отключке?
   Джек замер, ожидая ответа, и когда он последовал, ему от этого стало только хуже.
   - Сегодня уже третий день, милорд, - печально сообщил Берти, видя, с каким трудом хозяину удалось все же присесть в кровати. Взяв стакан с мутной водой, камердинер протянул его Джеку.
   Джек выпил настойку одним залпом, не чувствуя вкуса. Три дня! Три дня, которые выпали из его жизни, которые он никогда не вернет себе. Так долго не длился еще ни один приступ. И Джеку впервые стало не по себе. Это был зловещий знак. Неужели его дни сочтены, а он не знал об этом? Раньше Джек и не задумывался над этим, но стоило сейчас подумать о смерти, как перед глазами вставал образ Кейт. Образ, который не позволял ему думать о смерти. Образ, который на этот раз спас его от боли. Образ, к которому он стремился всей душой. Вот уже три дня.
   Позже, умытый, выбритый и одетый, он спустился к ужину, но тишина столовой, где сидели дядя, тетя и Райан остановила его. Никто еще никогда не видел его в состоянии приступа, никто и не знал, что происходило с ним, но на этот раз ему не удалось скрыть грязную правду от близких. Джек попытался отвлечь их внимание рассуждениями о погоде, но никто не поддержал его.
   - Значит, это правда, - сказал Райан, глядя на кузена. - Тебя действительно мучают кошмары.
   - До сих пор, - с горечью добавил дядя, встав с намерением подойти к нему, но Джек остановил его коротким жестом руки, свирепо глядя на дядю все еще налитыми кровью глазами.
   - Не надо!
   Джереми замер на полпути, не решаясь подойти. И Джек испытал облегчение, понимая, что не выдержал бы прикосновения дяди. Он обошел стол и присел напротив тети, возле Райана. Дядя тоже присел, и слуги стали разносить еду.
   - Джек, дорогой, - осторожно начала Нэнси, с болью глядя на племянника. - Я не могу видеть, как ты страдаешь. Мы хотим помочь тебе...
   - Мне не нужна помощь! - слишком грубо прервал ее Джек и снова почувствовал укол совести. Господи, эти люди были все, что у него есть! У него не было ни одного друга, ни одного товарища, никого, кто помогал бы ему после смерти Уилла, кроме младшего брата Майкла и семьи дяди. И он так не хотел обижать их, поэтому, взяв себя в руки, тихо проговорил: - Тетя, все позади. Вам не о чем волноваться. Лучше расскажите, что вы делали за эти дни.
   "Дни, пока я медленно жарился на адском огне", - с горечью подумал он.
   - Учитывая то, что в последние три дня шел отвратительный дождь, мы сидели дома, - начала тетя, пытаясь как-то сменить тему, чтобы не видеть больше выражение боли на лице племянника. Нэнси всем сердцем хотел бы помочь ему, но он не позволял никому подойти к себе. И к своей боли. И была только одна тема, которая могла бы отвлечь его. Хоть бы немного. - В воскресенье мы ездили в церковь на службу. И там были сестры Хадсон.
   Джек резко вскинул голову. Сердце взволнованно забилось в груди.
   - Да? И что вы там делали?
   Тетя, наконец, улыбнулась, видя, как боль в его глазах медленно сменяется любопытством.
   - Боже, дорогой, что можно делать в церкви в воскресение? Конечно же, мы слушали проповеди отца Гордона.
   - И?
   Он смотрел на нее так пристально, будто хотел просверлить ее своим взглядом. Будто ждал, что она должна сообщить ему нечто очень важное. Тетя как то странно посмотрела на него, улыбнулась и медленно произнесла:
   - После службы нам удалось обменяться парой слов с нашими соседями, а потом мы вернулись домой. Айрис, графиня Ромней, сообщила, что возвращается ее дочь Амелия. Кстати, она очень милая девушка, и непременно понравится тебе. Джулии очень понравилась служба. В этот раз отец Гордон действительно провел ее очень содержательно, рассуждая о сомнениях, которые иногда терзают нас сильнее страха. Кейт спрашивала про тебя и интересовалась, почему тебя нет с нами, а граф Ромней предложил устроить вечер танцев по случаю возвращения...
   - Подожди! - наконец прервал ее Джек, выпрямившись на стуле. Сердце его замерло на секунду, а потом забилось так быстро, что готово было выскочить из груди. - Ты сказала, что Кейт интересовалась о том, где я? Она спрашивала про меня?
   - Да.
   Он не мог поверить своим ушам. Сделав глубокий вздох, он тихо спросил:
   - И что ты ей сказала?
   Улыбка тети стала мягкой. И понимающей.
   - Я сказала, что ты неважно себя чувствуешь и что остался дома. - Она внимательно следила за ним. - Граф Ромней предложил воспользоваться услугами его врача, но мы отказались, ведь...
   Он больше ничего не слышал.
   Она спрашивала про него! Интересовалась, где он!
   Она заметила его отсутствие, хотя до этого всем своим существом давала понять, что его нет рядом. Ей было важно знать, где он, поэтому она спросила об этом. Как бы он ни раздражал ее, она хотела знать, почему он не пришел в церковь.
   Джек не мог в это поверить, но неожиданно испытал необъяснимую боль, которая медленно переросла в щемящее тепло. И он вдруг понял, что игры, которую затеял с самого начала, чтобы пробудить ее, на самом деле не существовало. Это была больше чем игра. Теперь желание увидеть ее, не было продиктовано правилами игры. Ему это нужно было в первую очередь для себя самого.
   Господи, он до безумия хотел увидеть ее! Его сердце требовало этого. Глупое, околдованное ею сердце.
  

***

  
   Наконец, три дождливых дня сменились солнечными и ясными. Кейт вдохнула свежий воздух, наполненный ароматом цветов и запахом мокрой травы, испытав несказанное облегчение.
   Какое счастье, что закончились дни ее заточения в четырех стенах. Она больше не могла находиться в доме. Ей нужно было сделать хоть что-нибудь. Чем-то заняться, чтобы не думать о нем.
   Кейт не представляла, что может волноваться за этого невыносимого человека, но слова леди Нэнси не выходили у нее из головы.
   "Неважно себя чувствует... не пришлось вызывать врача"...
   Когда они расстались в субботу после прогулки, он выглядел вполне здоровым. Что могло скрутить такого большого, сильного мужчину? Что с ним произошло на самом деле? Хуже того, зарядили дожди, и у нее не было возможности хоть бы выйти на утреннюю прогулку... чтобы столкнуться с ним... чтобы увидеть его и понять, что с ним все в порядке.
   Прижав к груди корзину с необходимыми вещами, Кейт свернула с узкой тропинки и вышла на широкую дорогу, которая вела в деревню. Но не в деревню она шла. Кейт собиралась навестить одну из своих арендаторов. Бабушку Аду, мать местного почтальона, который с женой и дочерьми отдыхал сейчас в Бате, оставив пожилую женщину одну.
   Кейт знала ее с самого приезда в Клифтон. Именно бабушка Ада нашла ее в лесу, когда маленькая десятилетняя девочка побежала исследовать окрестности и заблудилась. Кейт полюбила ее как свою собственную бабушку, и всегда навещала ее каждый раз, когда представлялся случай. Вот и сегодня, изнемогая от мыслей о мужчине, который так плотно засел у нее в голове, Кейт решила навестить бабушку, чтобы хоть немного развеяться.
   "Надеюсь, больная Ада - не мое новое прозвище?" - внезапно вспомнила она его слова, и тоскливая улыбка коснулась ее губ. Удивительно, но он проник во все уголки ее сознания и постоянно напоминал о себе, бередя душу.
   Кейт как раз дошла до поворота и собиралась свернуть на тропинку, ведущую к коттеджу бабушки Ады, как застыла, увидев в дали до боли знакомую фигуру. Необычайно высокого мужчину в темно-синем сюртук, сером жилете, белой рубашке, бежевых плотно облегающих худые ноги бриджах и высоких черных сапогах. У него не было ни шляпы, ни трости, ни перчаток. И он шел прямо к ней.
   Виновник всех ее мучений! У Кейт сладко подпрыгнуло сердце. Боже, никогда прежде она бы не подумала, что может испытать неподдельную радость от встречи с мужчиной! Но сладкий трепет охватил ее всю при виде его! Живого и здорового!
   Склонив голову и не замечая ничего вокруг, не подозревая о ее присутствии, он медленно приближался к ней. Но в паре шагов от нее он вдруг застыл, вскинул голову и увидел ее. Кейт показалось, что ее сердце упало в пропасть, когда их взгляды встретились.
   И радость вдруг померкла, стирая зарождающуюся на ее губах улыбку, когда Кейт увидела его глаза: подернутые дымкой боли, тусклые и невообразимо грустные. Лицо его было бледным, щеки запали, под глазами залегли темные тени. Он производил впечатление измученного человека, почти опустошенного.
   Такая внезапная перемена в нем потрясла ее. Веселость и жизнерадостность исчезли, словно в нем что-то сломалось. Кейт вдруг почувствовала густой комок, застрявший в горле. Почему-то ей было невыносимо видеть его глаза такими потухшими. Глаза, в которых не было ничего. Это пугало. И Кейт вдруг испытала острое желание обнять его, встряхнуть и заставить очнуться.
   Перед ней стоял совершенно раздавленный человек. Который, все же нашел в себе силы (она видела, как ему это тяжело дается) и улыбнулся ей такой грустной улыбкой, что больно кольнуло в сердце.
   - Кейт, - изумленно прошептал Джек, не веря своим глазам.
   - О! Это вы... - выдохнула она, наконец.
   Он просто шел прогуляться по округе, ни на что не рассчитывая. Невероятно, но они снова столкнулись на совершенно безлюдной дороге. И совершенно случайно. Внезапно вся горечь и боль последних дней сменились такой радостью, что Джек на секунду ощутил головокружение. А потом захотел схватить ее, прижать к своей груди и никогда больше не отпускать. Но не посмел, заметив, как едва зародившаяся улыбка на ее губах медленно исчезает по мере того, как она все дольше вглядывается в его глаза. Она смотрела на него так пристально, что могла бы увидеть его душу.
   - Добрый день, - промолвил он, спешно пытаясь отвлечь ее. И себя. - Я так рад видеть вас.
   Теплая улыбка изменила выражение его лица, укрыв собой боль. Однако Кейт не могла забыть то, что увидела в его глазах. Ей было необходимо знать, что с ним происходит.
   - Милорд, - произнесла она мягко. - Как... как вы себя чувствуете?
   Она смотрела на него с такой невыразимой нежностью, что перехватило дыхание. Неподдельное беспокойство в ее глазах тронуло его до глубины души.
   - Сейчас уже лучше, благодарю. - Ни за что на свете он не хотел бы, чтобы она знала правду, поэтому ему пришлось бессовестно солгать. - Понимаете, я не переношу устрицы, а повар тети бессовестно забыл об этом, и испек пирог с этими скользкими моллюсками. Не ведая опасности, я попробовал пирог, и горько пожалел об этом. Последние три дня я отчаянно пытался подавить бунт в своем животе и всевозможными способами уговаривал себя не наказать своего обидчика.
   Кейт не смогла сдержать улыбку, даже не смотря на то, что он солгал ей, чтобы скрыть правду. Поразительно, но она поняла это без особого труда. По необычному блеску его глаз. Она начинала угадывать любое его настроение.
   - Я рада, что вам уже лучше, - всё тем же нежным голосом сказала она, бередя ему душу.
   И только тут Джек заметил в ее руках корзину. У него вновь взволнованно подпрыгнуло сердце. Неужели она снова решила позавтракать где-то в лесу? Пригласит ли она его на этот раз? Боже, Джек не мог так быстро отпустить ее.
   - Вы куда-то шли, - медленно заговорил он, кивнув на корзину. - Вероятно, я вас задерживаю...
   - О нет, - тут же прервала его Кейт. - Я хотела навестить больную Аду...
   Она внезапно замолчала, а потом оба вдруг разразились громким смехом! Джек впервые после приступа ощутил настоящее, ни с чем несравнимое счастье.
   - О Боже, - простонал он, немного успокоившись. - Неужели такая Ада действительно существует?
   - Да, - кивнула Кейт, все еще улыбаясь. - Это мать одного нашего арендатора. Он уехал в Бат с семьей, оставив ее одну, и я хотела проведать ее. - Внезапно с опаской оглядевшись по сторонам, как будто их могли подслушать, она шагнула к нему чуть ближе, и тихо сказала: - Понимаете, бабушка жутко боится грозы, но этого никогда не признает. Мне страшно представить, что с ней было за эти последние дни, поэтому я хочу проверить, как она поживает.
   Джек с трудом сдержался, чтобы не обнять ее. Сейчас она выглядела такой пленительно-прекрасной в темно-синем муслиновом платье с короткими рукавами и квадратным вырезом, что могла искусить даже святого. Лукавый блеск в голубых очах делал ее просто неотразимой, и, поддавшись ее настроению, он тоже наклонился вперед и тихо спросил:
   - Вы не будете против, если я составлю вам компанию, и увижу, наконец, эту легендарную женщину? В противном случае мое любопытство будет преследовать меня всю жизнь.
   Поддавшись внезапному порыву, Кейт тихо молвила:
   - Нет.
  

***

   Какое-то время они шли молча. Он вызвался нести ее корзину, и теперь Кейт не знала, чем занять свободные руки. Она старалась не думать о том, почему согласилась взять его с собой. Его присутствие рождало в ней щемящее волнение и небывалый восторг - чувства, которые были ей чужды, но так приятны. Поэтому она не смогла так быстро расстаться с ним.
   - Вы давно знаете эту Аду? - наконец, послышался его голос.
   Кейт быстро посмотрела на него. Естественный цвет лица начинал постепенно возвращаться к нему. Кейт испытала огромное облегчение.
   - С тех пор, как мы переехали в Клифтон-холл, - медленно ответила она, взглянув на его сильные руки, одна из которых сжимала корзину.
   Руки, которые обнимали ее так крепко. И могли обнять вновь.
   - А разве вы не всегда здесь жили?
   Джек на самом деле хотел знать это. Хотел знать о ней все.
   - О нет, - встрепенулась Кейт, приказывая себе не думать о его руках. - Раньше Клифтон-холл являл собой жалкое зрелище. Мой дед практически не заботился о поместье, и оно быстро зачахло. После его смерти, когда дом и владения перешли к отцу, к нему пришли кредиторы, и оказалось, что всё заложено, а деньги проиграны в карты. Отцу понадобилось целых десять лет и приличного здоровья, чтобы отвоевать свое наследство у кредиторов, восстановить дом и вернуть ему былое величие. До этого мы жили в Лондоне, но увидев здешние места, я буквально влюбилась в них, и с тех пор ни разу не захотела вернуться в город.
   - А как вы познакомились с бабушкой Адой? - спросил Джек, наслаждаясь ее рассказом, ее голосом. Ее присутствием.
   - В первый же день нашего приезда я отправилась гулять по округе и заблудилась, ничего не подозревая об этом. Я наткнулась на статую Арчера и Миранды и долго стояла перед ними, желая знать, кто они такие. И тут появилась Ада, улыбнулась мне и сказала: "Кажется, в нашем лесу появилась фея". Я даже не предполагала, что в лесу на самом деле живут феи, и стала оглядываться по сторонам, ожидая увидеть как раз одну из них...
   Его внезапный и глубокий смех прервал ее речь. Повернув к нему голову, Кейт удивленно посмотрела на него.
   - Вы... - он не мог говорить, держась за живот и пытаясь не уронить корзину. Джек был приятно сражен тем фактом, как часто ему хотелось смеяться, находясь рядом с ней.
   - Что тут смешного? - удивленно спросила Кейт.
   Наконец, он успокоился настолько, чтобы снова заговорить.
   - Вы не поняли, что Ада имела в виду вас?
   - Определенно я тогда не считала себя феей.
   Она ответила так серьезно, что улыбка Джека стала шире.
   - На самом деле?
   - Естественно. А что в этом смешного?
   - Да ничего, просто вы действительно похожи на фею, - с улыбкой произнес он, глядя ей в глаза. - Вернее вы напоминаете мне небесного ангела.
   Кейт чуть не споткнулась о ветку и остановилась.
   - Вы ведь шутите, да? - с тревогой спросила она, видя, с какой необычной теплотой светятся его серо-карих глаз. - Зачем вы это сказали?
   - Потому что это правда, и я согласен с бабушкой Адой, - просто ответил он, но замер, увидев, как она нахмурилась. И Джек внезапно испугался, что зашел слишком далеко своими откровенными замечаниями и может напугать ее. Он не хотел, Боже, он так не хотел, чтобы она отгородилась от него сейчас! Поэтому в срочном порядке сменил тему, вдруг хмуро взглянув вдаль: - А что это там за домик?
   Кейт посмотрела, куда он указал.
   - Это домик лесника.
   - А там кто-нибудь живет?
   Не зная, почему он интересуется этим, Кейт все же ответила:
   - Сейчас нет. Наш бывший лесник умер два года назад, а нового мы так и не нашли. За лесом временно присматривает мистер Коллер, но он живет в деревне.
   - Понятно, - кивнул Джек, отметив про себя этот факт, а потом снова взглянул на нее. - Так значит, Ада рассказала вам про Арчера и Миранду?
   - Да, - немного помедлив, ответила Кейт, надеясь, что он все же шутил, сравнивая ее с феей и тем более с небесным ангелом.
   Они снова двинулись в путь.
   - И тоже в первый день знакомства?
   - Да, она показала мне окрестности, повела в свой коттедж, накормила вкусными кукурузными лепешками и проводила домой.
   В тот день, глядя на отца, Ада велела ему заботиться о своей фее, иначе ее кто-нибудь похитит и их лес зачахнет. Какая глупая шутка, думала Кейт, до сих пор помня ее слова.
   - И с тех пор вы ходите навещать ее?
   - Да, уже почти семнадцать лет каждую неделю я хожу к ней. - Она вдруг остановилась и пристально посмотрела на него. - Да, мне двадцать семь лет.
   Ну, вот она и сказала свою самую сокровенную тайну, которую не следовало открывать никому, и уж тем более мужчине. Это была грубая и даже дерзкая откровенность, но Кейт вдруг захотелось, чтобы он знал об этом, знал, что она ни на что не претендующая старая дева. И если он хотел просто поиграть с ней, этот факт отобьет у него всякое желание продолжить. Потому что Кейт вдруг с пугающей ясностью поняла, что испытывает к нему острые чувства, которые не хотела бы испытывать. Она жутко боялась серьезной привязанности.
   К ее безграничному удивлению он медленно улыбнулся.
   - А вы умеете дружить, Кейт.
   Оставшийся путь они проделали молча и вскоре вышли на поляну, на окраине которой стоял двухэтажный коттедж с разбитым напротив него небольшим садом.
   Кейт не могла подавить легкую досаду, вызванную его поведением. Неужели его не спугнул ее истинный возраст? Он должен был тут же придумать какой-нибудь предлог и уйти. Навсегда. Но вместо этого он улыбнулся ей и спокойно пошел рядом, как будто в ее словах не было ничего особенного. Может он еще не до конца понял, что это означает?
   Когда они дошли до калитки, Кейт сама открыла ее, ступила во владения бабушки и стала негромко звать ее. Минуту спустя на крыльцо вышла невысокая, полноватая в поношенном старом платье пожилая женщина с седыми волосами и испещренным морщинами добрым лицом.
   - Кто это меня зовет? - озадаченно спросила она, близоруко щурясь.
   - Это я, бабушка, - тут же ответила Кейт, шагнув к ней, и сжала протянутую руку.
   Видимо, это опознавательный жест, чтобы Ада узнала ее, подумал Джек, наблюдая за ними.
   - Ах, моя фея пришла навестить меня, - улыбнулась старушка.
   - Ох, бабушка, - вздохнула Кейт. - Я же просила не называть меня так.
   - Ни за что, ведь ты для меня останешься той маленькой феей, которую я встретила в нашем лесу давным-давно.
   Как странно, почему бабушка именно сейчас вспомнила о том далеком дне?
   - Бабушка, теперь вы говорите так, словно я старое создание.
   - Какая ты старая? Ты же фея, а феи не стареют. - Тут Ада перестала улыбаться и строго посмотрела на Кейт. - Я надеюсь, ты пришла сюда не одна? Сколько раз я просила взять с собой сопровождающих. Ох, чует мое сердце: украдут тебя, фея, и очень скоро.
   - Бабушка, - в отчаяние простонала Кейт, желая прекратить этот разговор особенно потому, что происходило все перед ним.
   Картина перед Джеком была такой забавной, он был так восхищен бабушкой Адой, привязанность и любовь к Кейт которой была очевидна, что он не сдержался и громко рассмеялся.
   - Кто здесь? - настороженно повернулась в его сторону Ада, прищурив глаза.
   Джек уже достаточно успокоился, чтобы ответить самому, но его опередила Кейт.
   - Это... это племянник лорда Кэвизела. Он гостит у них вот уже неделю.
   Вид старушки стал необычно заинтересованным.
   - А что он делает здесь?
   - Он... - Кейт запнулась, ощутив на себя взгляд виконта и бабушки одновременно. Она напряглась, ощущая некую неловкость. - Я встретила его по дороге сюда, и он предложил проводить меня.
   - О, это что-то новенькое. - Едва Кейт услышала эти слова, как пожалела, что вообще взяла его с собой. Бабушка поняла все совсем не так! Тем временем Ада тщетно пыталась разглядеть Джека. - Ты впервые привела сюда постороннего, а ведь раньше всегда приходила одна. Ты не представишь меня племяннику лорда Кэвизела?
   Кейт медленно повернулась к нему, но увидев его задумчивый взгляд и блуждающую улыбку на красиво очерченных губах, быстро отвернулась, ощутив необычный трепет.
   - К-конечно, - невнятно промолвила она, и когда он соизволил подойти к ним, она поспешно представила их. - Бабушка, это виконт Стоунхоп. Милорд, это миссис Ада Джонсон.
   - Очень рад познакомиться с вами, - искренне произнес Джек, наклонился и, взяв старческую худую руку, приложился к ней так, словно его представляли высокородной особе.
   - О! - удивилась Ада. - Какие манеры! Какой голос! Молодой человек, вы покорили мое старое сердце. - Она быстро посмотрела на Кейт, и смело добавила: - Если бы не мой возраст, я бы отбила вас у нашей Кейт.
   - Что??? - возмущенно воскликнула Кейт, понимая, что все оборачивается катастрофой, но этот невозмутимый человек прервал ее.
   - Кейт мне многое рассказывала о вас.
   - Надо же, надеюсь хорошее? - Ада улыбнулась и потянула Джека к себе. - Дай-ка я посмотрю на тебя. - Она взяла его лицо в свои ладони и стала медленно изучать его черты, проводя по ним пальцами. - Да ты просто красавец! Кейт, милая, где ты нашла своего эльфа? В лесу?
   - Бабушка, я не...
   На этот раз, разозлившись, Кейт решила тут же прояснить ситуацию, но ее снова прервали.
   - Думаю, Кейт принесла вам много вкусного. - Джек поспешно протянул старушке корзину. - Возьмите, это вам.
   - Ну что ж, идемте в дом. Я приготовила твои любимые кукурузные лепешки, Кейт. Надеюсь, это улучшит твое настроение.
   Улыбнувшись, она шагнула в дом. Старушка все больше нравилась Джеку. Покачав головой, он медленно повернулся к Кейт и увидел, с каким гневом пылают ее глаза. Она была явно недовольна им, но он не хотел портить так хорошо начавшийся день, поэтому тихо проговорил:
   - Разрешаю потом побить себя палкой, если вам от этого станет легче. - Он улыбнулся и кивнул в сторону двери, за которой скрылась старушка. - Разве вы не видите, как она обрадовалась, увидев нас здесь? Уверен, она уже забыла свои страхи и переживания из-за грозы. Или я должен попросить прощение и удалиться?
   Кейт долго смотрела в его такие невинно-бесстыжие глаза, чувствуя гулкие удары сердца. Это она пригласила его сюда. И он не сделал ничего плохого, только подыгрывал бабушке. Кейт пугало то, с какой легкостью он ворвался в ее жизнь, с какой легкостью обрел власть над ее сердцем. Но когда он так мягко улыбался ей, Кейт не могла мыслить здраво. И совершенно точно не хотела, чтобы он ушел.
   - А я могу потом выбрать размер палки? - еле пряча улыбку, проговорила Кейт, подыграв ему.
   Джек снова во весь голос рассмеялся, ощущая настоящую, чистую радость, и, взяв ее под руку, зашагал в дом. Он мысленно благодарил всех богов, которые снова по непонятным причинам столкнули их вместе.
   Никогда прежде он не проводил время так содержательно и с таким наслаждением и не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя так хорошо. Джек был действительно счастлив, сидя на узеньком диване, попивая простой, деревенский чай и поглощая отменные кукурузные лепешки. Он был счастлив уже от того, что рядом с ним сидела Кейт. Напряженная вначале, она вскоре расслабилась и нередко смеялась над шутками веселой бабушки, не понимая, как при этом тревожит его сердце. Она действительно была неотразима, когда становилась собой.
   Когда же пришло время откланяться, Джек вдруг обнаружил, что не хочет покидать стены этого уютного, скромно обставленного домика. И особенно не хотел покидать Кейт. Вручив бабушке вкусности, принесенные из Клифтона, и баночку с настойкой для глаз из листьев багульника, которую передала заботливая Алекс, Кейт встала, и они вышли из дома.
   - Обязательно еще раз приведи ко мне своего эльфа, - на прощание попросила Ада, махая им рукой.
   Неожиданно терпение Кейт лопнуло.
   - Бабушка, виконт не мой...
   - Мы будем рады снова навестить вас, - поспешно прервал ее Джек, взял ее за руки, и хотел было шагнуть к калитке, но замер на полпути, когда услышал слова бабушки Ады.
   - В следующий раз я испеку тебе яблочный пирог. Я знаю, что эльфы любят яблоки, верно?
   Джек потерял дар речи, глядя на эту миссис Джонсон, которая смотрела на него так пристально, будто видела его даже лучше без очков. Какая странная женщина. Она ведь не могла знать, как сильно он любил яблоки. Джек покачал головой. Не смотря ни на что, он был рад познакомиться с ней. Особенно потому, что рядом с ней Кейт становилась собой, раскрывалась в полную силу и сияла так, что он еле мог удержать руки возле себя.
   Но стило им отойти от дома бабушки, как Кейт снова стала прежней и сердито поджала губы.
   - Вам подобрать палку, или вы сами это сделаете? - шутливо заметил он.
   Она остановилась так внезапно и посмотрела на него с таким необычным гневом, что Джек застыл.
   - Вы вздумали пошутить над бедной бабушкой?! Вас забавляет все это? Вам больше нечем заняться? - Кейт пристально посмотрела на него, чувствуя тяжелые удары своего сердце. - Зачем вы играете со мной?
   Голос ее звучал тихо, с еле прикрытой болью. Кейт вдруг замолчала, увидев, как улыбка сбежала с его лица, а глаза стали медленно темнеть. Она сердилась на него, сердилась за то, что он ввел бабушку в заблуждение. Ей почему-то казалось, что так он еще больше подбирается к ней. К ее сердцу! Ведь он не был ее эльфом! И никогда не будет.
   Боже, у нее на самом деле начинало болеть сердце! Почему он продолжает мучить ее? Ей было действительно больно от его взгляда, голоса, прикосновений. Рядом с ним она понимала, чего лишена в жизни и что могла бы иметь. Рядом с ним билось ее сердце. Рядом с ним она ощущала тепло, которое грело душу. Сегодняшний день то время, которое они провели вместе, было самым волнующим и дорогим воспоминанием, которое она навсегда сохранит в памяти. Но ей было безумно страшно проснуться однажды и обнаружить, что он просто играл с ней. А потом спокойно уехал.
   Он слишком близко подобрался к ней!
   Джек подошел ближе, глядя на нее с необычной грустью, и медленно произнес:
   - В жизни так мало поводов для шуток. Эта ваша бабушка невероятно милое создание и меньше всего на свете мне бы хотелось обидеть ее. - Он так долго смотрел на нее, что у нее замерло сердце. - Кейт...
   Его шепот заставил ее затрепетать. Он вдруг поднял руку и осторожно коснулся ладонью ее заалевшей щеки. Кейт застыла, не в силах двигаться, не в силах отвести от него своего взгляда. Она еле могла дышать, видя перед собой его сосредоточенное, смуглое лицо, которое постепенно приближалось.
   Что было в нем такого, от чего она не могла противостоять ему, отказать в поцелуе? Ведь он хотел поцеловать ее, и это было так же очевидно, с болью поняла Кейт, как и ее желание поддаться ему. Боже, впервые она признала себе, что жаждет его поцелуя, но знала, что если позволит ему это сейчас, назад пути уже не будет! А она так сильно боялась новой боли. Так сильно боялась предательства.
   Его поцелуи были особенными, значимыми. Она не могла так легко принять их, а потом жить так, будто ничего не произошло. Ему нечего было терять. Он ведь был мужчиной. А она так много потеряла. И так мало сберегла. Господи, она не могла потерять то, что помогало ей жить до сих пор!
   Поэтому старая боль и давние страхи дали ей силы отвернуть от него лицо, и его губы мягко коснулись ее щеки. Кейт дышала тяжело, пыталась изо всех сил взять себя в руки, но не могла. Сердце стучало как бешеное. Болезненный комок застрял в горле и мешал дышать. Она стояла почти в его объятиях. Господи, она так сильно хотела его поцелуя, что почти ненавидела себя за неспособность поддаться этому порыву!
   - Пожалуйста, - дрожащим голосом взмолилась Кейт, не уверенная, просит ли его остановиться или все же поцеловать себя.
   Он не спешил убирать руку от ее лица, не спешил поднять голову, опаляя ее своим жарким дыханием. Кейт боялась его, мысленно умоляла отпустить себя, но в то же время отчаянно хотела, чтобы он еще немного подержал ее вот так.
   Она действительно сходила с ума!
   Очень медленно, но он все же выпрямился и, скрипя сердцем убрал от нее руку. Джек поражался той силе, которая помогала ей сопротивляться ему. Как она могла сопротивляться тому прекрасному, что влекло их друг к другу?
   Ведь их так отчаянно тянуло друг к другу. Он уже не мог отрицать этого и точно знал, что она тоже понимает это. Но прошлая боль и страхи не давали ей в полной мере окунуться в то новое и прекрасное, что могло бы родиться, если бы их губы соприкоснулись, если бы поддались сладкому порыву. Ей было трудно это сделать. Ей было больно от этого, он видел это по ее глазам. Боже, как сильно должно быть ее ранили в прошлом!
   Джек был потрясен той болью, которая звучала в ее голосе, которая сдавила ему грудь и сжала сердце. Никогда прежде ни одна женщина не заставляла его понять истинную цену поцелуя. Никогда поцелуй для него не имел такого значения, как поцелуй с Кейт. В библиотеке дяди, когда она так несмело и до безумия нежно поцеловала его в ответ... Она буквально перевернула ему жизни.
   Джек сдержался, хотя видит Бог, как сильно он хотел поцеловать ее. И как сильно она сама нуждалась в этом. Он готов был подождать столько, сколько ей потребуется, чтобы, наконец, побороть свои страхи. Чего бы это ему ни стоило.
   Теперь он хотел, чтобы поцелуя желала именно она. И так же сильно, как он.
   - Кейт, - прошептал Джек, ощутив, как она вздрогнула. А затем, даже не взглянув на него, развернулась и собралась уходить. - Подожди.
   Кейт остановилась, не представляя, зачем ему понадобилось задерживать ее. Пытаясь взять себя в руки из последних сил, она обернулась и замерла, ощутив, как отчаянно заныло сердце. Он так виновато и в то же время нежно смотрел на нее, что чувство вины грозилось захлестнуть ее саму.
   Ее поразила его протянутая рука, на ладони которой лежало красное яблоко.
   - Это тебе, - сказало он тихо, подошел к ней, взял ее за руку и вложил в нее яблоко.
   Она не смогла бы отказаться от его дара. При всем своем желании Кейт не могла бы сердиться на него, даже когда он разрушал ее привычный мир. Его подарок унял не только ее страхи. Он смягчил ей сердце. И почти покорил.
   Джек вложил ей в ладонь не только яблоко. Он дарил ей и частичку себя.
  

Глава 10

  
   У нее была самая нежная кожа на свете. А на вкус она была еще слаще.
   Джек не мог перестать целовать ей шею, плечи, медленно добрался до нежной груди и жадно припал к восставшему благодаря его усилиям соску. Она застонала, и это еще больше распалило его. Джек горел, как в лихорадке, не в силах справиться с непреодолимым, жгучим желанием, которое охватило все его тело. Он обнимал ее восхитительное, податливое тело, чувствовал своим каждый ее изгиб, впадинку и выпуклость. В ответ она сжимала его плечи и коснулась губами его напряженной шеи. Джек вздрогнул, наслаждаясь ее прикосновениями, приподнялся и посмотрел на нее. Она улыбнулась ему так нежно, что у него екнуло сердце. Господи, она была восхитительна! И он умирал от желания! Припав к ее губам, он опустил вниз руку, не в силах больше ждать. Она была готова, раскрыла ему навстречу ноги, что-то прошептала на ухо, но Джек не мог разобрать ее слов, готовый немедленно слиться с ней...
   - Джек, эй, парень, вставай! Мы опаздываем!
   Кто-то безбожно тряс его за плечи. Джек испытал такую боль, что зашумело в ушах. Он открыл глаза и с ужасом понял, что это был сон. Господи, ему снился самый восхитительный сон в жизни, но его разбудили в самый важный момент!
   Он зарычал, сжав подушки. Черт побери, Кейт казалось такой реальной, что Джек поверил, будто она на самом деле лежит в его постели, рядом с ним, под ним. И позволяет целовать себя так, как только он этого хотел. Но это был всего лишь сон, игра воображения. Боже, он не мог так больше, он не мог больше сдерживать себя и свое желание к ней!
   Медленно повернув голову к человеку, который заслуживал смерти, Джек увидел перед собой улыбающееся лицо Райана.
   - Какого черта ты тут делаешь? - прорычал он, готовый убить его. - Кто тебе позволил войти сюда?!
   - Никто, - спокойно ответил Райан, не подозревая о тех бедах, которые могли бы обрушиться на его светлую голову. - Я сам себе позволил.
   - Но какого черта?
   Неудовлетворенное желание сводило с ума. Тело ныло в самых чувствительных местах так, что Джеку было даже трудно двигаться.
   Райан посерьезнел, увидев его пылающие глаза.
   - Прости, если я потревожил тебя, но мы опаздываем.
   Джек готов был разбить его голову. Не выдержав больше, он вскочил с кровати и, быстро надев халат так, чтобы прикрыть особо заметное место, направился к ночному столику, где лежал тазик с холодной водой. Он должен был освежиться, прояснить разум, чтобы убить кузена. Плеснув достаточно воды на лицо, он, наконец, спросил, обхватив дрожащими руками стол:
   - Ты можешь, наконец, объяснить, почему оказался в моей комнате?
   Райан отошел от кровати, глядя на напряженную спину кузена.
   - Вчера мы были у Ромней, - осторожно начал он. - Вернулась их дочь Амелия, и мы договорились сегодня покататься по деревне и взглянуть на старинную церковь. Будут Майкл, я, конечно, Эдвард с женой и сестрой...
   - Я никуда не поеду! - рыкнул рассерженный Джек.
   - ... и сестры Хадсон, - спокойно добавил Райан.
   Джек застыл, а потом медленно провел рукой по намокшим волосам и взглянул на Райана, будь он проклят.
   - Когда ты успел организовать эту прогулку?
   - Когда ты ходил гулять по пляжу. - Райан был удивлен недовольным видом кузена. - Так ты поедешь с нами?
   Джек долго смотрел на него, прежде чем дать какой-либо ответ. Как он мог отказаться от возможности снова увидеть Кейт? Как он мог проигнорировать малейший шанс украсть у нее поцелуй... Он вдруг нахмурился, тяжело вздохнув. Нет, на этот раз все будет иначе. Он хотел, чтобы она сама поцеловала его. Медленно подняв голову, Джек посмотрел на кузена.
   - Когда выезжаем?
   - В час дня мы встречаемся у дороги возле большого дуба.
   Взглянув на часы, Джек остолбенел.
   - Но ведь осталось полчаса!
   - Дорогой кузен, тебе придется поспешить. - С этими словами Райан направился к двери, но у порога остановился и все же, осмелев, весело добавил: - Так и знал, что согласишься, если я скажу, что она едет с нами.
   Он вовремя успел закрыть за собой дверь. Летевший вслед за ним графин вдребезги разбился о деревянную преграду.
  

***

  
   Кейт любила старинную нормандскую церковь, которая стояла посередине деревушки.
   Выстроенная из серого камня в готическом мрачном стиле с высокими шпилями, она всегда производила неизгладимое впечатление на приезжих. Нью-Ромней входил в число "Пяти портов" графств Кент и Суссекс, которые покорил сам Вильгельм Завоеватель, едва ступив на Британский остров.
   Основы Церкви Святого Николая заложил зять Вильгельма епископ Одо в 1086 году, но основные работы проводились в 12 веке масонами, прибывшими из французского Кана. И трудно представить, что в ту пору корабли причаливали прямо у церкви, потому что берег моря доходил до самих ее стен. Но обрушившийся в 1287 году Песчаный Шторм покрыл деревню таким толстым слоем грязи, гальки и песка высотой в четыре фута, что гавань исчезла. Об этих днях свидетельствовал уходящий на несколько футов вниз вход в саму церковь и крюки для привязки лодок, которые все еще сохранились на каменных стенах.
   Кейт любила бывать здесь. Она всегда ощущала некое умиротворение, находясь в стенах прохладной церкви. Но не сегодня. Сегодня она не могла сосредоточить ни на чем.
   Она видела его во сне! Подумать только! Итак, он закрепился в ее сознании настолько, что стал сниться ей. Причем сон этот не был обычным. Он не шутил во сне, не пытался подразнить. Он целовал ее! Так крепко, что кружилась голова. Так неистово, что сердце при пробуждении готово было выскочить из груди. Целовал так же откровенно, как в библиотеке лорда Кэвизела. Языком! И к своему ужасу Кейт не могла отрицать тот факт, что ей это понравилось. Даже во сне. Особенно во сне, потому что это длилось, казалось, целую вечность, а не как в прошлый раз.
   А теперь она сидела в дальнем углу на скамеечке в церкви и была вынуждена слушать, как Райан весело рассказывает историю бывшего порта Ромней. Кейт честно пыталась сосредоточиться на его словах, но не могла, взволнованно ожидая появления того, о ком она, кажется, не переставал думать с тех пор, как встретила его.
   Райан предупредил, что кузен немного задержится, но непременно придет. Они условились ждать его здесь, но его все не было. Кейт пыталась убедить себя в том, что не ждет его, но едва дверь церкви открылась, как она тут же повернулась в ту сторону и ощутила, как сердце сладко подпрыгнуло в груди.
   Конечно, это был он!
   В лучах солнца, окутавших его огромную фигуру, он казался опасным и в то же время таким притягательным, что Кейт не могла оторвать от него своего восхищенного взгляда. Она следила за тем, как он медленно вошел в церковь, прикрыв дверь, и стал оглядываться, словно ища кого-то. Когда его темный строгий взгляд остановился на ней, Кейт поняла, что он искал ее! Ей стало трудно дышать.
   - А вот и ты, кузен! - радостно воскликнул Райан, прервав рассказ. - А мы думали, ты не придешь.
   - Как видишь, я пришел. - Джек остановился недалеко от той скамьи, где сидела Кейт. Одна, в дали от всех. - Надеюсь, мое опоздание было простительным?
   - Ты пропустил мой рассказ о церкви, но я могу начать...
   - Не стоит! - быстро прервал его Джек, мечтая о том, чтобы его оставили одного. С ней. Господи, едва заметив Кейт, он больше ни о чем и ни о ком не мог думать! Память услужливо нарисовало ему видения из сладкого сна, в ушах прозвучал ее тихий стон, и все тело тут же отреагировало на это. Пытаясь дышать ровнее, он слегка севшим голосом спросил: - А что запланировано после твоего рассказа?
   - Мы хотели посмотреть на старинный гобелен, который висит на втором этаже и...
   - Отличная идея! Пойдемте?
   Райан как-то странно посмотрел на него, потом кивнул и подал руку Алекс и Амелии, которых сопровождал.
   - Хорошо, - сказал он, направляясь к выходу. - Этот гобелен стоит того, чтобы увидеть его.
   Джек пропустил их, заметив как Майкл, этот невыносимый франт направляется в его сторону, вернее в сторону Кейт, которой и хотел, видимо, подать руку. Джек сделал шаг вперед, чтобы остановить мальчишку, как только тот посмеет приблизиться, но его удивила помощь, которая пришла с совершенно другой стороны.
   - Майкл, - недовольным голосом позвала его Тори, которая сидела на передней скамейке и хмуро смотрела на молодого человека. - Ты не подашь мне руку?
   - Я? - Майкл застыл на полпути, обернувшись к ней. - Но я хотел Кейт...
   - Майкл, я, кажется, подвернула ногу и не смогу подняться без тебя. Ты мне не поможешь?
   Раздираемый долгом и желанием он выбрал первое. Джек улыбнулся про себя, глядя на Тори, которая отличалась особой мудростью.
   Наконец, процессия, замыкающая виконтом Харлоу и его женой, двинулась к лестнице и вскоре исчезла на втором этаже. И они остались одни. Джек вдруг обнаружил, что Кейт стоит рядом с ним и вопросительно смотрит на него. У него заколотилось сердце, и задрожали руки. Поразительно, но он уже начинал терять голову.
   - Милорд? - тихо позвала его Кейт, ощущая легкое волнение. Уж совсем быстро все поднялись на второй этаж. Или ей это показалось? Она ждала, пока он отойдет, чтобы пропустить ее, но он выглядел слишком напряженным и каким-то странным. И не сдвинулся с места. - Вы разрешите мне пройти?
   Когда он повернулся и посмотрел на нее, Кейт застыла, пожалев, что вообще заговорила с ним. Он смотрел на нее таким тяжелым, опасным взглядом, что стало трудно дышать. Он вдруг медленно подошел к ней, обхватил руками ее талию и заставил пятиться. Обомлев, она все же подчинилась, настолько пораженная его действиями, что не стала сопротивляться.
   Его близость и прикосновения рук заставляли затрепетать все тело. Она не стала даже возражать, слишком захваченная им, почти парализованная взглядом его начинающих темнеть глазами. Он завел ее за угол под небольшую арку, где царили тишина и полумрак, прижал ее к стене и сам прижался к ней так тесно, что она ощутила его сильное, твердое тело. Он так пронзительно смотрел на нее, что Кейт стала задыхаться.
   - Что... что вы делаете? - невнятно молвили ее полураскрытые губы.
   - Я хочу поцеловать тебя, Кейт, - прямо заявил он, подняв руку, и нежно погладил заалевшую кожу щеки подушечками пальцев. - Я безумно хочу этого. Ты позволишь мне?
   Почему он спрашивал разрешение сделать то, что мог сделать и без ее разрешения? Кейт была сейчас в таком оцепенении, что вряд ли стала бы возражать. К тому же воспоминания о его поцелуях во сне, и том единственном поцелуе в библиотеке так отчетливо проступили в памяти, что Кейт не могла думать ни о чем другом. Только чувствовать его, смотреть в его пылающие глаза. И ждать...
   - Ты позволишь? - снова прошептал он и, наклонив к ней голову, до боли нежно коснулся губами ее подбородка.
   Кейт задрожала так, что стали подгибаться колени. Еле унимая стук сердца, и пытаясь не забыть дышать, она закрыла глаза от упоения, позволяя его теплому дыханию и губам коснуться своей щеки.
   - Кейт, - прохрипел Джек, вдыхая сладкий запах сирени и ее неповторимый аромат, который кружил голову. Он был на грани, мысленно умоляя ей ответить, умоляя ее отреагировать, потому что ее кожа была во стократ нежнее, чем во сне. - Милая, умоляю, позволь мне поцеловать тебя. Иначе я просто сойду с ума.
   Она буквально таяла, чувствуя, как еще сильнее сжимаются его руки вокруг ее талии, как он еще теснее прижимается к ней. И Кейт вдруг поняла, что его нежный натиск разрушает черный кокон, в который было обернуто ее сердце. И после этого в груди стало зарождаться нечто невообразимо прекрасное, хрупкое и такое необходимое. Она не могла отпустить его сейчас. Ни за что на свете не могла бы отказать ему. И себе тоже.
   Кейт сама бы сошла с ума, если бы он не поцеловал ее сейчас. Подняв дрожащую руку, чтобы обнять его, чтобы не упасть, Кейт обхватила пальцами его затылок и еле слышно молвила:
   - Поцелуй меня, прошу тебя...
   Кейт даже не успела обнять его, когда его горячие губы накрыли ее раскрытые уста. Застонав, она упала в его крепкие объятия, сомкнув вокруг его шеи свои руки. Сердце встрепенулось от радости и сладкой неги. И впервые в жизни она всей душой отдалась поцелую. Она хотела этого больше всего на свете. Этого поцелуя. Поцелуя именно этого человека.
   Они с первого дня стремились к этому, каждый по-своему. Но только теперь в этом было кое-что особенное, весьма значительное. Как для него, так и для нее.
   Закрыв глаза, Кейт утонула в поцелуе, позволяя его губам исследовать себя с безудержным жаром и решимостью. Обняв ее одной рукой, он запрокинул ей голову назад второй. Спиной Кейт чувствовала прохладу каменной стены, а грудью ощущала твердость его груди. Он окружил ее со всех сторон, завладел не только мыслями, но и всеми чувствами.
   Тепло его рук проникало в нее, заставляя трепыхаться. Она тихо застонала, и, воспользовавшись моментом, он углубил свой поцелуй. Кейт задохнулась и бессильно повисла на нем, чувствуя, будто жаркое пламя лизнуло ее с ног до головы. Невероятно, но внутри все вибрировало и рвалось к нему. Она хотела быть к нему как можно ближе, хотела, чтобы это длилось вечно. Он вызывал в ней немыслимые ощущения, и невозможно было устоять перед ним. И Кейт ответила на его поцелуй, коснулась его языком и поняла, что пропала навечно, когда он с рыком завладел ее губами.
   - Кейт, - выдохнул Джек, задрожав. Такого дикого желания он никогда прежде не испытывал. Стоило ему коснуться ее, как он потерял голову, потерял себя, мечтая только о том, как утонуть в ней. Ее губы были слаще меда, тело льнуло к нему, воспламеняя его еще больше. Она хотела этого, она желала его и не стала противиться ему. Сама попросила поцеловать себя. И поцеловала в ответ. Одно это готово было сокрушить его железную волю. - Кэтти...
   Кейт думала, что лишиться чувств, когда он набросился на нее с новой силой. Почему именно с ним ей суждено было познать эти дивные ощущения? Почему только он мог вызывать в ней эти неконтролируемые, острые, неподдающиеся объяснению чувства? С самой первой их встречи она каким-то образом понимала, что он мог сделать с ней, с ее душой, и всеми силами старалась противиться этому, но только теперь признала самой себе, что борьба бессмысленна.
   Ее больше не интересовали вопросы. Ее не интересовали ответы. Боже, она так устала сражаться с самой собой! Теперь Кейт хотела не думать, а только чувствовать. Его.
   С самого начала она была обречена на поражение, но это поражение не принесло ей боли или разочарования. Оно возродило в ней нечто прекрасное, от чего щемило сердце. Поэтому ей захотелось раствориться в его поцелуе и насладиться этим даром настолько, насколько он это позволит. Запустив пальцы в его мягкие волосы, она поцеловала его бесхитростно, от всего сердца, с ужасом осознавая, насколько дорогим он становиться ей.
   И снова все изменилось. Он задрожал, а потом гортанно застонал, словно поцелуй дарил ему такой же восторг, такое же упоение, как и ей. Опустив руку, он прошелся по шее, плечу, вниз по обнаженной ключице, заставляя Кейт вздрагивать и плавиться от жара. И даже не думал останавливаться на достигнутом. Его рука двинулась дальше и на этот раз властно сжала упругую, подрагивающую грудь.
   Теперь раздался стон Кейт, которая оторвалась от него, ловя ртом воздух, чтобы не задохнуться. Она и не думала, что ее грудь может быть такой чувствительной, пока он не коснулся ее. Невероятно! Он медленно мял холмик и неожиданно провел пальцем по напряженному соску, который стал проступать из-под тонкой муслиновой ткани. Кейт дернулась, почувствовав жаркую волну, которая прошлась по всему телу, и спрятала лицо у него на плече, позволяя ему все эти откровенные, греховные ласки.
   Она стала прислушиваться к собственным новым ощущениям, которые вызывали в ней прикосновения его рук. И губ, которые приникли к ее шее, а затем медленно поползли к плечу, оставляя после себя почти настоящие ожоги. Кейт затаила дыхание, вдруг поняв, что губы повторяют маршрут недавно пройденной руки.
   - О, не надо... подожди, - умоляюще прошептала она, пытаясь остановить его за волосы, но он даже не отреагировал. Приподняв ладонью ее грудь, он наклонил голову и коснулся губами белого полушария. - О Боже...
   Кейт глухо застонала прямо ему в плечо, чувствуя, как пылает ее лицо, как наливаются жаром вены. И еще она чувствовала настойчивую пульсацию внизу живота, там, где этого не должно было быть. Кейт не понимала, что с ней происходит, но знала одно: если он прекратит это сейчас, она просто умрет.
   Неожиданно, он поднял голову. Кейт дышала тяжело и прерывисто, еле стоя на ногах. Они заглянули друг другу в глаза, и страсть, полыхавшая там, опалила обоих.
   Джек уцелевшей частью сознания понимал, что сейчас не самое подходящее место для поцелуя, который мог в любой момент перерасти в нечто более серьезное и опасное. Она была колдуньей, завладевшей его разумом, ведь рядом с ней он ни о чем кроме нее не мог думать. Он не представлял, как отпустит ее сейчас. Его тело изнывало от желания, сердце больно врезалось о ребра, но он пересилил себя. Потому что это была не только потребность тела.
   Он хотел большего. Он и не думал, что такое возможно, что одним поцелуем женщина способна заставить его желать чего-то большего. Но он отчаянно рвался к этому большему, и знал точно, что Кейт могла дать ему то, что перевернет его душу.
   Джек продолжал смотреть в ее затуманенные, потемневшие синие глаза и видел пылающую в них страсть, которую она не могла скрыть. Страсть, которую пробудил он, и теперь был ошеломлен этим зрелищем. Мягко коснувшись румяной щеки Кейт, он медленно провел большим пальцем по припухшей от его поцелуев нижней губе, а потом хрипло спросил:
   - Ты не возненавидишь меня после этого поцелуя?
   У Кейт больно сжалось сердце. Она не ожидала такого вопроса. Она вообще хотела, чтобы этот миг длился вечно, чтобы он обнимал ее и никогда не отпускал. Но затем она увидела это, увидела глухую и черную боль, которая появилась в его глазах. С самого начала она внушала в себе ненависть к нему, но не смогла возненавидеть его. Да и как она могла ненавидеть человека, который коснулся ее сердца? И эта боль...
   Он смотрел на нее с такой печалью, что Кейт стало не по себе. Ей захотелось прогнать его боль, эту невыразимую муку. Ей было невыносимо видеть его таким. Его боль почему-то отзывалось в ее груди. Приподняв руку, она нежно погладила его по смуглой щеке, ощутив, как при этом он вздрогнул, и мягко прошептала:
   - У тебя вкус яблок... Ты пахнешь яблоками...
   Джек не успел среагировать, когда она сама, по собственному желанию потянулась к нему и так упоительно коснулась его губ, что у него едва не треснуло сердце от безграничной нежности к ней. Комок застрял в горле, от чего ему было трудно дышать. Он сжал ее в своих объятиях, чувствуя щемящее тепло в груди, которое охватывало его всего. Он был покорен и сражен ее поцелуем. Ему казалось, что само солнце коснулось его, озарив самые темные уголки души. Он хотел вжать ее в себя, сплавить с собой и никогда не отпускать.
   Но раздался громкий стук дверей. Оба тут же замерли, оторвавшись друг от друга. Джек прижал к своей груди ее голову, и тихо попросил:
   - Постой со мной еще немного. - Он зарылся лицом в ее душистые волосы, пытаясь взять себя в руки, пытаясь найти в себе силы, чтобы отпустить ее. - Не уходи...
   И снова сердце ее болезненно сжалось от той муки, которая слышалась в его голосе. Кейт знала, что он необычный человек, но теперь поняла, что за его броней скрывается необъяснимая, острая боль, которая почему-то проступила в такой дивный момент.
   Что его мучило? Что делало его таким уязвимым? Она обняла его и стала поглаживать напряженные плечи, пытаясь успокоить его, пытаясь еще немного пропитаться его теплом.
   - Я съел яблоко перед тем, как прийти к тебе, - послышался его голос.
   Он не сказал, прийти в церковь. Он шел именно к ней! Кейт еще теснее обняла его.
   - Я заметила это, - улыбнулась она, ощущая щемящую радость, такую хрупкую, что любое неловкое движение могло разрушить это чудо. Но, вспомнив короткий разговор на пляже, она уже более серьезно спросила: - Почему именно яблоки?
   Медленно приподняв голову, он посмотрел на нее своими серо-карими глазами, наполненными такой грустью, что Кейт снова захотелось поцеловать его.
   - Я ведь говорил, что они когда-то спасли мне жизнь. Когда-нибудь я может, и расскажу тебе об этом.
   Кейт нахмурилась, пристально глядя на него.
   "Когда я заболел, я не мог есть ничего, кроме яблок".
   Вот что он сказал ей тогда на пляже. Леди Кэвизел рассказывала, как некая болезнь охватила весь дом Бьюмонтов, от чего умер старший наследник графа. А по слухам выходило, что именно Джек убил его. И Кейт вдруг ощутила острую потребность узнать, наконец, всю правду о том, что с ним произошло. Именно с Джеком. Она жаждала узнать причину его боли. Она уже была готова задать ему волнующий вопрос, но он мягко коснулся пальцем ее губ.
   - Кэтти, - проговорил он, с нежностью глядя ей в глаза, - пообещай, что ничего не изменится между нами, если только не в лучшую сторону, когда мы выйдем из этой церкви.
   Он просил не ненавидеть его, он просил ее не возводить новых стен вокруг своего сердца. Его глаза умоляли ее не отвергать его. Он просил слишком много, но Кейт с изумлением понимала, что хочет дать ему это, хочет сама этого большего. Потому что он мог дать ей то, что казалось, было давно потеряно для нее.
   Он мог вернуть ей ее сердце. Он мог дать ей свое сердце. И глядя в эти манящие, такие уже полюбившиеся ею глаза, она ласково молвила:
   - Я никогда не забуду эту церковь и этот день.
   "И тебя", - добавило ее сердце.
  

***

   Пикник у небольшого озера, задуманный графиней Ромней по поводу приезда дочери снова собрал всех дружных соседей. Кейт сидела на пледе под деревом и задумчиво смотрела на бирюзовую гладь воды. Ее жизнь менялась, несомненно, менялась, и прежде всего потому, что начинала меняться она сама. И все это проделал с ней человек, который целовал ее в нормандской церкви.
   Он настолько сильно заполнил все ее помыслы, что вытеснил из нее весь остальной мир. Теперь она хотела видеть только его, хотела, чтобы он обнял ее и так же крепко целовал. Потому что именно в такие минуты она чувствовала себя живой, чувствовала такое безграничное счастье, что становилось даже страшно. В тот день на прогулке по деревне он ни разу не отошел от нее, рассказывал забавные истории о завоевании Британии Вильгельмом, о котором упомянул Райан. Джек был остроумным, интересным и хорошим раскатчиком. Кейт ловила себя на мысли о том, что с удовольствием слушает его. А потом он внимательно слушал ее.
   А когда они пешком шли домой позади остальных, он держал ее за руку.
   Она умирала от желания увидеть его снова. А когда он, наконец, появился в Ромней, Кейт мечтала только о том мгновении, когда он подойдет к ней.
   Его представили смышленым детям Сесилии и Эдварда, которые удивленно смотрели на нового гостя. Кейт с любопытством наблюдала за этой сценой, с замиранием сердца ожидая, когда ж он посмотрит на нее.
   - Какой вы большой! - воскликнула маленькая Сьюзан.
   Брат ткнул ее в бок и извиняющимся взглядом посмотрел на виконта.
   - Простите, милорд, - тоном взрослого наставника заговорил он. - Я еще не научил сестру держать свои чувства при себе.
   Джек улыбнулся ему.
   - Молодой человек, вы взяли на себя благородную миссию. Уверен, в будущем ваша сестра непременно оценит ваш труд.
   После этого он, наконец, посмотрел в ее сторону. У Кейт сладко замерло сердце при виде его серо-карих блестящих глаз. Она умоляла его подойти, ждала, когда он шагнет к ней, но он слабо кивнул ей, еле заметно улыбнулся и отошел к графу.
   Кейт застыла на месте, едва веря в то, что увидела. Он спокойно развернулся и ушел так, словно ее присутствие ничего не значило для него. Он игнорировал ее? Он не хотел подойти к ней! После того, что было! Это так сильно поразило Кейт, что она едва могла дышать, ощущая острую боль в груди.
   Как так? Как такое могло произойти? Неужели она была так слепа, что позволила обмануть себя? Позволила себе поверить в нечто прекрасное, чего на самом деле не существовало? Ей почему-то стало казаться, что он не такой, как другие. Не как те двое, которые предали ее. Сердце сжала такая мучительная боль, что на глазах навернулись слезы, и Кейт быстро отвернулась.
   Боже, что ей теперь делать?
   К ее удивлению он присел возле нее на пледе и даже коснулся ее пальцев, которые покоились на пледе. Кейт застыла и резко убрала руку. Она была так зла на него, так сердита! Сердце все еще мучительно ныло, вспоминая его вероломное поведение. Она не хотела видеть его, не хотела даже разговаривать с ним!
   Но, черт его побери, продолжала остро чувствовать его близость.
   - Вы можете передать мне хлеба, мисс Кэтрин? - послышался рядом его до боли знакомый, мягкий голос.
   Ей вдруг захотелось ударить его по голове хлебной корзиной. Она мечтала убежать отсюда, остаться одной и никогда больше не видеть его. Сжавшись, Кейт все же подчинилась, протянув ему корзинку с хлебом.
   Только этого ему показалось мало.
   - Благодарю, - кивнул он, взял один ломтик и вернул ей корзину. - Возьмите, вы очень любезны.
   Она ничего не ответила и положила корзину на место.
   - Хотите сыра? - снова раздался его голос.
   Кейт скрипнула зубами и ответила, не глядя на него:
   - Нет.
   - А ветчины?
   - Нет!..
   - А что же вы хотите?
   Сжав руки в кулаки, Кейт гневно посмотрела на него. Ей было ужасно больно и обидно за то, что он так бессовестно проигнорировал ее. Ей было ужасно больно от звука его глубокого голоса. И ей было больно видеть его таким веселым, когда все внутри разрывалось на части.
   - Что я хочу - не должно вас заботить!
   У него вдруг потемнело лицо, глаза сузились, и он подался чуть ближе к ней.
   - Ошибаешься, потому что меня заботит все то, что связано с тобой! - почти гневно заявил он, пристально глядя ей в глаза. Кейт была так поражена, не ожидая подобной реакции, что не смогла возразить ему. А потом совсем неожиданно его взгляд смягчился, глаза потеплели, и он уже со знакомой ей так хорошо нежностью прошептал: - Что с тобой, милая?
   И Кейт захотелось расплакаться. А еще лучше - ударить его! Он мог буквально за секунду перевернуть ей душу так, что она была готова упасть ему в объятия и просить держать ее так вечно. Господи, она так отчаянно хотела, чтобы он не лгал ей, не играл ею! Потому что с каждым днем ее чувства к нему становились все сильнее.
   - Вы... у тебя, кажется, были важные дела с графом Ромней, - наконец проговорила она севшим, дрожащим голосом.
   Джек нахмурился, наблюдая всю эту бурю чувств на ее лице и в глазах. В них он видел страх. И боль! Это потрясло его до глубины души.
   - Почему ты решила, что у меня были важные дела с графом?
   Она опустила голову, словно не могла больше смотреть на него, и это ранило Джека. Что с ней твориться?
   - Ты так рвался поговорить с ним...
   Он еще пристальнее вгляделся ей в лицо.
   - Рвался? - повторил он медленно и вдруг замер, поняв, о чем она говорит. Он не подошел к ней с момента появления в имении графа, и видимо это ранило ее. Она решила, что он избегает ее. Поэтому в ее глазах была боль! Боже, если бы она знала, с какой силой он рвался именно к ней! Как его тянуло к ней, как он хотел быть с ней! - Кэтти, - строго позвал ее Джек. - Посмотри на меня! - Медленно, она все же подняла к нему свои голубые глаза, наполненные такой грустью и болью, что у него сдавило в горле. - Ты понятия не имеешь, что я чувствую, когда вижу тебя. Что заставило тебя думать, будто какие-то выдуманные дела с графом могут заботить меня больше, чем ты? Будь мы одни, я бы с огромным удовольствием показал тебе, какие дела стали меня заботить, едва я увидел здесь тебя.
   Он так выразительно посмотрел на ее губы, что Кейт невольно покраснела, отчетливо поняв, что он имел в виду. Сердце стало биться так неистово, что ей было трудно дышать. Значит, она ошиблась! Неправильно все поняла! Господи, Кейт испытала такое облегчение, что готова была броситься ему на шею и зацеловать его только за то, что он даже не думал о том, в чем она подозревала его! Она медленно подняла руку и хотела, было дотронуться до его руки, лежащей совсем близко от нее на пледе, но ее остановил его хриплый голос:
   - Фея, если ты дотронешься до меня, я вполне могу забыть, что мы сидим на глазах у всех.
   Теперь уже расслабившись, Кейт запрокинула голову, пристально глядя ему в глаза, и так мило улыбнулась ему, что у Джека перехватило дыхание. Он был поражен тем, с какой быстротой грусть на ее лице сменилось неподдельной радостью, а глаза ее засверкали внутренним светом. И все потому, что он развеял ее глупые сомнения.
   Господи, он готов был наброситься на нее прямо тут! Ее улыбка манила и зачаровывала. Он так скучал по ней! Он не видел ее со вчерашнего вечера, когда проводил ее до ворот Клифтон-холла. Джек уже не знал, как долго еще сможет сдерживать себя?
   Их отвлек подошедший к графу дворецкий, за которым шел незнакомый мужчина в дорожном запыленном костюме. Создавалось впечатление, что он довольно долго скакал на лошади. Граф, сидевший рядом с дядей Бернардом и лордом Кэвизелом, обернулся к дворецкому, который тут же сказал:
   - Милорд, к вам прибыл посыльный из военного министерства со срочным посланием. Он говорит, что приказано вручить вам лично.
   Воцарилась такая тишина, что стало больно ушам. Посыльный из военного министерства мог означать только одно: есть новости о Себастьяне. И раз его самого здесь нет, а послание срочное... Кейт резко повернулась к Тори, которая сидела чуть дальше от нее. Оцепенев, она побледнела так, что казалось, сейчас потеряет сознание. Сердце сжалось от дурного предчувствия, и только Кейт хотела встать и подойти к сестре, как ее остановил голос не менее бледного графа, который взглянул на прибывшего.
   - Как вас зовут? - обратился граф к нему.
   - Ричард Доунсон, милорд. У меня срочное послание от Министра.
   С этими словами он протянул запечатанный красным сургучом письмо. Граф не спешил взять его, но все же пальцы сжали послание. Он сломал печатку.
   Тори хотелось крикнуть, чтобы он этого не делал. Нет! Этого не могло быть! Это неправда! Он не мог умереть и оставить ее одну. Она хотела встать и прогнать этого незваного гостя. Она хотела уничтожить письмо. Но сердце сжалось от такой немыслимой боли, что Тори стала задыхаться.
   Тем временем граф развернул пергамент и стал тихо читать содержимое, не глядя на застывших гостей и членов своей семьи. В слух.
   - Милорд, спешу сообщить вам, что вчера недалеко от Брюсселя, возле деревушки Ватерлоо состоялась решающая битва между войсками Наполеона и нашего доблестного герцога Веллингтона. Благодаря мудрым решениям и блестящей тактике Веллингтон одержал окончательную победу, навеки сокрушив врага. - Граф медленно поднял голову и посмотрел на серое лицо своей жены. - По крайней мере, мы избавились от этого тирана.
   - Господи, Артур, - убитым голосом взмолилась графиня, - читай дальше.
   Сжав челюсть и посуровев, граф склонился над письмом.
   - Однако засим фактом я должен поведать вам и плохие новости. - Раздался крик графини, но ее муж не остановился, хотя его руки стали заметно дрожать. - После победы в штабе собрались все офицеры, кроме майора Береджера, который отважно сражался в этой нелегкой для всех битве. - От этих слов графиня не выдержала и разрыдалась. К ней подбежала Амелия и обняла безутешную мать, сама глотая слезы. - Вашего сына нет ни в списках раненых, ни в списках убитых, поэтому есть все основания предположить, что он все еще жив, но никто не знает о его местонахождении. Надежда есть, и вы не должны ее терять. Мы нашли человека, который видел майора. По словам юного солдата, майор был сильно ранен в бедро и руку, когда на укрепление на холме Угумон, которое защищал майор, напал противник. Из того месива никто не выжил, но среди трупов тело вашего сына...
   - Отец! - громко прервал его Эдвард, не в силах больше слушать это.
   В одночасье на смену веселью пришло горе и страдания. Все было слишком очевидно: "месиво... никто не выжил"... Разве мог тяжелораненый Себастьян остаться в живых после такого?
   Объятый горем граф, встал и, пошатываясь, ушел в сторону дома, ничего не видя вокруг. Тетя Джулия и леди Нэнси со слезами на глазах бросились к графине, чтобы успокоить ту, а жена викария оттащила от нее рыдающую Амелию. Сесилия обняла дрожащего мужа.
   Это было ужасное зрелище. Но более страшная картина предстала перед Кейт, когда она вновь взглянула на Тори. Взгляд остекленевших глаз сестры ужаснул ее больше всего на свете. В ее глазах стояла такая боль, что у Кейт перехватило дыхание. Она вскочила и бросилась к ней, наконец, став свидетелем истинных чувств Тори.
   - Боже мой, Тори, - прошептала Кейт, обняв сестру, которую сотрясала такая крупная дрожь, что она могла рассыпаться на части. Но она даже не отреагировала на прикосновения Кейт. Она застыла и невидящими серыми глазами смотрела сквозь Кейт. - Ради бога, Тори, скажи что-нибудь!
   Но Тори не произнесла ни слова. Она вообще ни на что не реагировала. Это испугало Кейт так сильно, что ее саму стало трясти от страха и боли. В этот момент ей на плечо легла чья-то рука. Резко обернувшись, она увидела перед собой смуглое, такое дорогое лицо человека, который смотрел на нее так, будто был готов взять на себя ее боль. И боль Тори.
   Кейт не заметила, как по щеке скатилась одинокая слеза признательности и чего-то еще, от чего болело сердце и щемило в груди. Она была так рада ощутить его прикосновение, его присутствие. Она была безумно благодарна богу за то, что Джек оказался рядом с ней.
   - Вам лучше поехать домой, - хриплым от переполнявших его чувств голосом произнес Джек. Он и не думал, что слеза человека способна сотворить с ним такое, но когда увидел, как с влажной длинной ресницы на бледную щеку Кейт упала слезинка, у него перевернулась душа. Героическая и стойкая Кейт! Как бы он хотел сейчас обнять ее, успокоить, но ее сестра нуждалась в этом больше всех присутствующих здесь. Девушка была неравнодушна к майору, Джек заметил это еще в тот день во время ужина, но не думал, что все так печально закончится. Сглотнув ком в горле, он нежно посмотрел на Кейт. - Отвези ее домой, милая.
   Кейт хотела бы прижаться к нему, но Тори сейчас нуждалась в ней больше, чем когда-либо.
   - Д-да, - прошептала она, обняв окаменевшую Тори. - Ты прав.
   Не сдержавшись, он быстро провел теплыми пальцами по ее холодной щеке, стерев влажную дорожку, на которую не мог смотреть, а потом глухо попросил:
   - Будьте осторожны.
  

Глава 11

  
   Возвращение домой прошло в полном молчании. Тетя с дядей остались поддержать Ромней в столь горький для них час. Кейт обнимала впавшую в прострацию Тори, а Алекс обеспокоенно сжимала ее ледяные пальцы. Ничего не выражающий, пустой взгляд Тори пугал Кейт настолько, что она поняла одно: сестра так убита горем, что если они не выведут ее из оцепенения, то потеряют ее навсегда.
   Какой ужас! Бедный Себастьян! Кто бы мог подумать, что он не вернется домой! Он был хорошим человеком и не заслуживал постигшей его участи. Кейт было больно за Себастьяна, но еще тяжелее ей было видеть Тори такой бледной и раздавленной. Боже, если бы она больше времени уделяла своей семье, если бы смогла вовремя поговорить с Тори, возможно, сейчас нашлись бы нужные слова, чтобы утешить ее. Бедная Тори!
   Кейт молила Бога о том, чтобы найти способ хоть как-то унять боль сестры. Иначе могло произойти самое ужасное.
   Когда они добрались до дома и вошли, наконец, в ярко освященный холл, Алекс посмотрела на Кейт.
   - Я пойду, заварю чай для Тори. Это должно помочь, - тихо проговорила она.
   Кейт благодарно кивнула младшей сестре, радуясь, что хоть кто-то сохранил присутствие духа.
   - Я поведу ее наверх.
   Услышав шум, к ним вышел дворецкий и удивленно посмотрел на сестер.
   - Мисс Кэтрин? Почему вы вернулись так рано? - Он увидел бледную, еле стоящую на ногах Тори и обеспокоенно добавил: - Боже, что с мисс Тори?
   Кейт ответила тихо, щадя чувства сестры:
   - К графу приехал посыльный из военного министерства. Вчера состоялась битва между Веллингтоном и Наполеоном.
   - Что? - Уолбег был так потрясен, что пару секунд просто молчал. - Битва? И каков её исход?
   - Веллингтон разгромил Наполеона, но это едва ли можно назвать победой.
   Уолбег нахмурился.
   - Почему?
   - Многие отдали свои жизни за эту победу.
   Медленно он перевел понимающе грустный взгляд на Тори. Лицо его застыло.
   - Мистер Беренджер... он жив?
   И вдруг произошло то, что потрясло их всех. Тори вырвалась из рук Кейт и таким свирепым взглядом посмотрела на преданного им многие годы седого дворецкого, будто он был виновен во всех злоключениях на свете. У нее пылали глаза, и дрожал голос, когда она закричала:
   - Там была бойня! Кровавое месиво! Чертов Наполеон убил его... - У Тори перехватило дыхание от боли в сердце, но она заставила себя договорить. - Он не выжил...Себа... - с мукой выдохнула она, опустив глаза. - Он...
   - Милая, - прошептала Кейт, у которой разрывалось сердце, глядя на сестру. - Успокойся, все хорошо...
   Тори резко обернулась к сестре, глаза ее теперь горели ужасной, разрушающей болью и гневом.
   - Все хорошо? После всего, объясни мне, наша рассудительная, умная Кейт, как все может быть хорошо?
   - Я... - Кейт вдруг растерялась с ответом. Тори нужно было успокоить любой ценой, ведь у нее был шок, но к несчастью, сбывались худшие опасения: шок перерос в истерику. - Дорогая, - заговорила Кейт, - еще неизвестно, погиб он или нет. Министр написал, что Себастьяна объявили без вести пропавшим.
   - Тогда почему твой чертов министр не поехал, чтобы найти его? Ведь он пять лет гнил там ради них!
   - Они найдут его, - уверенно заявила Кейт, желая, чтобы и Тори поверила в это. - Он же майор, а таких людей не бросают на произвол судьбы. Да и граф очень могущественный человек. Он сумеет найти Себастьяна...
   - Замолчи! - надрывно закричала Тори, и вдруг почувствовала, как крупная дрожь сотрясет ее тело. Ей было невыносимо слышать его имя, но горькая правда медленно начинала проникать в ее затуманенное сознание, прогоняя оттуда все, и раздирающая, невыносимая боль пронзила ее сердце так резко, что Тори боялась сойти с ума. Невидящим взглядом она посмотрела на Кейт, почти не владея собой, мечтая испариться, исчезнуть из мира, где не было Себастьяна. - Ты всегда была оптимисткой, Кейт. Тебе всегда хочется верить в благополучный исход, но это уже не так, потому что он мертв... - Тори ужаснулась тому, что только что сказала. Она, наконец, признала эти черные слова и вдруг поняла, что умерло ее сердце. Она еле могла дышать, голова стала кружиться, конечности начали неметь от жуткого холода, грудь сдавила бесповоротное и окончательное осознание того, что Себа мертв. Ее дорогой, одержимый жаждой знания, несговорчивый, но невероятно великодушный Себа мертв! - О боже, Кейт, - с мукой выдавила она, понимая, что рассыпается в прах. - Его больше нет...
   Кейт шагнула к ней.
   - Тори, - молвила она, но та резким взмахом руки остановила ее.
   - Не подходи! - яростно потребовала она, еле сдерживая слезы, едва сдерживаясь от того, чтобы не умереть прямо здесь и сейчас. - Я не нуждаюсь в твоей жалости!
   - Милая, я хочу помочь тебе, я лишь хочу...
   Ее прервал горький, пугающий смех Тори. Кейт остановилась на полпути. Дворецкий и Алекс беспомощно смотрели на них.
   - Ты всегда хочешь помочь, хочешь быть полезной и нужной, - шершавым голосом заговорила Тори, уняв смех. - Наша Кейт всегда вела себя благородно, но только ты забыла спросить, нуждаются ли другие в твоей помощи. Ты превратила себя в жертву и хочешь стать святой только для того, чтобы тыкать нам этим потом в глаза и показать всему миру, какая наша Кейт несгибаемая, добрая и совершенная.
   Кейт побледнела от слов, которые ударили ее сильнее любой пощечины. Алекс ахнула, прикрыв пальцами губы, и перевела ошеломленный взгляд на Тори.
   - Что ты такое говоришь? - молвила Алекс.
   - А разве это неправда? - взбешенно заявила Тори, понимая, что ею овладели страшные демоны. Она не могла остановить слова, которые вырывались из нее. - Она превратила себя в святую, отказалась от всех радостей жизни, от любви, и считает, что все должны поступить так же?
   Алекс с ужасом смотрела то на Кейт, то на Тори, на которых лица не было. Тори окончательно потеряла разум, если говорит такое. Кейт никогда не вела себя так, как пыталась утверждать Тори, и уж тем более не была виновата в том, что случилось с Себастьяном.
   Никогда прежде Алекс не видела старших сестер такими убитыми, почти раздавленными: одну - от потери любимого, а другую - от самых несправедливых обвинений. Она уже хотела стать между ними, чтобы прекратить это безумие, как замерла, услышав голос Кейт, наполненный такой мукой, что слезы выступили на глазах:
   - Разве я хоть раз кого-нибудь из вас упрекала в том, что живу без любви?
   Повисла просто пугающая тишина. Сёстры с болью смотрели друг другу в глаза, и наконец, Тори осознала, что на самом деле творит. Она задохнулась от чувства вины и стала пятиться к широкой лестнице. Господи, что она наделала? Как она могла так больно ранить Кейт? Мало того, что гибель Себы убивала ее изнутри, так она усугубила это еще и тем, что поссорилась с Кейт, с храброй, стоически переносящей любые трудности Кейт. Тори испугалась, что сестра никогда не простит ее за это. Мотая головой, не в силах больше сдерживать себя, она глухо молвила:
   - Господи... во всем виновата я... Это я послала его на смерть... Кейт, ради бога... изви...
   Тори не договорила, не в состоянии смотреть в потемневшие от боли глаза Кейт, развернулась и побежала вверх по лестнице, мечтая поскорее оказаться в своей комнате, вдали от этого жестокого, несправедливого мира, где уже не было места для нее.
   Она не помнила, как оказалась у дверей своей спальни, как вошла и заперлась на ключ. В голове все еще звучали слова графа: "Он был ранен в бедро и руку, но продолжал держать оборону... напал противник... Из того месиво никто не выжил..."
   Зачем он так рисковал собой? Тори сама хотела убить его собственными руками за безрассудство. Зачем он вообще ушел в армию? Что этим хотел доказать? Хотел наказать ее за все те глупости, что она совершила? Она уже была достаточно наказана, наказана одним его единственным поцелуем, которым он прожег ей губы в тот день, когда уплыл на континент. Он был единственным мужчиной, которого она когда-либо любила и которого не смогла завоевать.
   Затуманенным взглядом Тори посмотрела на бюро, где лежала единственная вещь, связывающая ее с ним. На ватных ногах девушка шагнула вперед, открыла ящик и достала маленький мешочек. Когда лента развязалась, на ладонь упали маленькие золотые карманные часы. Вид этих часов произвел на нее сокрушительное воздействие. Нечеловеческая, жгучая, опустошительная боль пронзило ее тело и душу. Она упала на колени, прижала к груди часы и только тогда глухое, надрывное рыдание вырвалось из горла.
   "Ты так и не вернулся ко мне, Себа, - стонало ее сердце. - Так и не вернулся".
  

***

  
   Дурное предчувствие не покидало его, когда он направил Уилла в сторону Клифтон-холла. Прошло уже два часа с тех пор, как Кейт уехала домой с сестрами, но у Джека было неспокойно на сердце, поэтому, попросив разрешение у мистера Уинстеда, тут же поскакал к ним. Он хотел лично убедиться, что с Тори все в порядке, что она хоть бы немного пришла в себя от недавней новости.
   Но больше всего Джек хотел еще раз увидеть Кейт. Он не мог забыть мокрые от слез голубые глаза. У него сжималось сердце, когда он вспоминал тот момент. Почему-то вид ее слез заставил его почувствовать себя самым несчастным человеком на свете.
   Едва доехав до парадной лестницы, Джек спрыгнул на землю и побежал к высоким дверям. Он не мог объяснить этого, но что-то говорило ему, что он нужен Кейт. Он чувствовал это. И, черт побери, сам нуждался в ней! Он должен был снова увидеть ее глаза. Чтобы успокоиться.
   Дверь открыл седовласый высокий дворецкий, но не успел даже заговорить, потому что Джек резко спросил:
   - Где Кейт?
   Его белые брови поползли вверх.
   - Милорд? Вы...
   - Где Кейт? Мне нужно срочно увидеть Кейт!
   Решительно настроенный вид виконта подействовал на Уолбега отрезвляюще.
   - Мисс Кейт, - начал он неуверенно, - сейчас занята.
   Тревога Джека усилилась.
   - Занята? Как занята? Чем?
   - Она в кабинете и настоятельно просила не беспокоить её.
   Кейт не могла в столь сложный для Тори час бросить ее и уйти в кабинет, чтобы заняться какими-то сомнительными делами. Джек знал ее достаточно хорошо, чтобы быть уверенным: сейчас для Кейт не было ничего важнее сестер. Здесь определенно было что-то не так. Грозный взгляд Джека остановился на дворецкого.
   - В любом случае я должен увидеть ее. Какой бы занятой она ни была!
   - Уолбег, кто там? - раздался голос Алекс.
   Дворецкий отступил, и Джек увидел бледную и напряженную младшую Хадсон. Она вздрогнула, увидев его, а потом вдруг улыбнулась ему с неприкрытым облегчением, и то, что она была рада видеть его, еще больше взволновало Джека.
   - Милорд, это вы. - Она подошла к нему. - Как графиня? Как они все?
   - Ужасно, - честно ответил Джек. - Но они держатся.
   - Бедные, - горько вздохнула девушка. - Мне так жаль Себастьяна...
   Джек пришел сюда не за тем, чтобы говорить о майоре, поэтому тут же перешёл к делу.
   - Ваш дворецкий сказал, что Кейт сейчас занята и никого не принимает, но я хочу ее увидеть. Я должен!
   Алекс нахмурилась, а потом тихим голосом отпустила дворецкого. Она долго смотрела на Джека, затем повернулась и пошла в сторону открытых дверей, которые вели в гостиную. С нехорошим предчувствием он принял ее немое приглашение и последовал за ней, ругая себя за то, что отпустил сестер одних. Едва они оказались в уединении, как он тут же обеспокоенно спросил:
   - Что произошло?
   Алекс повернулась к нему и стала хмуро изучать его через тонкие линзы круглых очков. Глаза ее были такие же голубые, как у Кейт, но чуть темнее, и не такие большие.
   - Почему вы решили, что что-то произошло? - с подозрением спросила Алекс.
   - Насколько я знаю Кейт...
   - А вы знаете Кейт? - внезапно прервала его она, уже не пытаясь скрыть беспокойство. - Настолько хорошо, что чувствуете, будто что-то не так?
   Джек пристально посмотрел на девушку, которая оказалась не такой простой и наивной, какой пыталась казаться с первого взгляда. В ее глазах светился живой ум и наблюдательность. И желание оберегать свою семью. Это тронуло Джека. Всякий раз он поражался той теплоте, близости и любви, которые связывали всех Хадсонов.
   Алекс относилась к нему с подозрением, и видно было, что она хотела защитить Кейт. Джек вдруг ощутил настоящую благодарность к ней за это, потому что, какой бы несгибаемой и сильной командиршей не казалась Кейт, внутри она была очень ранимой и как ни удивительно, но и безумно уязвимой.
   - Я действительно хорошо знаю Кейт, вернее хорошо узнал, - честно ответил Джек и понял, что это на самом деле так.
   Алекс была удивлена той теплоте, с которой он заговорил о Кейт. Значит, она не ошиблась: и Кейт и виконт испытывали друг к другу особую симпатию. Она неоднократно замечала, как пристально эти двое смотрели друг на друга, когда думали, что за ними никто не следит. А сцена, свидетельницей которой она стала в нормандской церкви, потрясла ее до глубины души, ибо Кейт уже довольно давно не подпускала к себе мужчин. И то, что позволила этому человеку поцеловать себя в месте, где их могли застать в любую минуту, говорило о чувствах куда более серьезных, чем можно было бы предположить. И все же Алекс не могла не волноваться за Кейт. Она была просто обязана защитить сестру.
   - Вы должны знать, что Кейт уже много лет не поощряет мужчин и не ищет их внимания, - решительно вскинув подбородок, заявила Алекс, поправив очки на переносице. - И она никому не доверяет.
   "Очень тонкий ход", - отметил Джек про себя.
   - Я это заметил, - мягко кивнул он.
   - И что бы ни случилось, на этот раз я сама не позволю снова разбить ей сердце!
   Как ни странно, но Джек не хотел бы этого больше самой Алекс. Неужели Кейт стала ему настолько дорога? Господи, это было больше чем правда, потому что теперь он даже не представлял, как сможет вернуться в холодный одинокий Лондон. Как он оставит Кейт?
   - По-вашему, - медленно начал он, - я собираюсь разбить ей сердце? Как это сделали те два мерзавца во время ее сезонов?
   Алекс насторожилась еще больше.
   - Откуда вы знаете об этом?
   Джек не стал скрывать от нее правду и честно ответил:
   - От тети.
   - Вы интересовались Кейт?
   - Да.
   Изумлению Алекс не было предела.
   - Но... это ничего не значит.
   - А что это может означать?
   - Что вы можете спокойно соблазнить ее, - тут же выпалила она. - Мы недостаточно хорошо знаем вас, а слава о вашей репутации прожигателя жизни, любителя подвыпить и заядлого повесу скачет впереди вас. Вы причините боль моей сестре, я уверена, поэтом не могу пустить вас к ней.
   Джек спокойно смотрел на девушку, которая проводила с растениями больше времени, чем с людьми, но разбиралась в людях ничуть не хуже. Какое удивительное, загадочное создание.
   - Алекс, - мягко заговорил он, почувствовав необычное волнение, словно его заставляли признаваться в самой сокровенной тайне, - ваше желание защитить сестру от всевозможных опасностей понятно и похвально. И то что про меня говорят... Поверьте, я не горжусь своей репутацией и никогда не стремился доказать, что я святой. В жизни я совершал много ошибок, ни один положительный поступок не закреплен за мной. Но представьте себе, что даже такие как я умеют чувствовать, сострадать. Оказывается, у таких как я тоже имеется сердце. - Джек неловко провел рукой по волосам и тихо добавил: - Я даже не знал об этом, пока не встретил вашу сестру.
   Алекс ошеломленно смотрела на него.
   - Вы хотите сказать...
   Он тут же прервал ее:
   - Я ничего пока не хочу этим сказать. Я приехал, чтобы убедиться, что со всеми вами все в порядке. Из всех сестер в добром здравии я вижу только вас, что подтверждает мои опасения: с Кейт и Тори не все в порядке. - Он подошел к Алекс и уже нежным голосом добавил: - Скажи мне, что случилось?
   И внезапно произошло то, что не ожидали они оба. Из строгой защитницы Алекс превратилась в разбитое создание, наклонила голову и, закрыв лицо руками, глухо зарыдала. Джек похолодел, поняв, что произошло нечто ужасное. Тяжело сглотнув, он поднял руки, обнял девушку и прижал к своей груди. Она даже не сопротивлялась, замерев в его руках.
   - Ну-ну, - шептал Джек, поглаживая ее дрожащие плечи. - Успокойся, милая, все хорошо. Скажи мне только, что здесь было?
   - Я не знаю, что мне делать, - всхлипнула она.
   - Я помогу тебе, только ради Бога, скажи, наконец, что произошло!
   - Тори... она была не в себе. Они с Кейт жутко поссорились. Тори наговорила Кейт такого, что мне даже в страшном сне не приснится. А теперь обе заперлись одна в своей комнате, а другая в кабинете, и вот уже два часа не отзываются.
   Джек вздрогнул, но попытался сохранить спокойствие, чтобы узнать все до конца.
   - Что произошло? - уже в который раз повторил он, но более строго, и пока Алекс рассказывала о жуткой ссоре, сердце Джека медленно сжималось от боли.
   Он не мог винить Тори, учитывая ее состояние и обрушавшаяся на нее новость, но она ведь была достаточно взрослой, чтобы осознавать все то, что говорит Кейт. Кейт, которая обожала сестер и готова была даже убить его самого, если он, по ее мнению попытался бы причинить вред хоть бы одной из них.
   Когда ранит близкий человек, нанесенная боль бывает просто нестерпимой, и трудно найти способ унять ее. Джек слишком хорошо знал это. И слишком хорошо узнал Кейт, чтобы даже на расстоянии почувствовать ее боль, ее беспокойство. Ее нужду в нем. Ему вдруг стало трудно дышать, но пересилив себя, он все же уверенно заявил:
   - Мне нужен запасной ключ от кабинета.
   Через пять минут он уже открывал дверь, которую жаждал разнести в щепки.
   Два часа!
   Кейт могла сделать все, что угодно за эти немыслимо долгих два часа. И Джек вдруг понял, что не вынесет, если с ней что-нибудь произойдет.
  

***

   В строго обставленной комнате царил полумрак. Окна были задернуты бархатными шторами. На столе догорала одинокая свеча, а в камине тлели неяркие угольки. Потребовалось некоторое время, чтобы глаза привыкли к тусклому свету.
   Джек быстро огляделся по сторонам, но его взгляд тут же остановился на теплом комочке в платье персикового цвета, который лежал на мягком кожаном диване. Сердце Джека подпрыгнуло от радости и щемящей тоски при виде Кейт.
   Она лежала на спине, свесив ноги вниз с подлокотника, и стучала пятками о бортик дивана. Взгляд ее был устремлен на потолок, а своими длинными изящными пальчиками, воображая себя великим художником, она рисовала невидимые замысловатые фигурки в воздухе. Картина была такой умилительной, что Джек замер у закрытой двери и привалился к ней, любуясь своей феей.
   Вот только восторг длился недолго, ибо он неожиданно заметил то, что сокрушило его подобно удару профессионального боксера.
   Рядом с диваном валялся пустой графин!
   Она напилась!
   Не смогла заглушить боль и решила прибегнуть к помощи алкоголя. Черт побери, ему это было слишком хорошо знакомо! Вот только подобный способ борьбы с болью никогда не приносил облегчения. Застрявший в горле комок мешал говорить, но, медленно вздохнув, он тихо молвил:
   - Ох, Кэтти!
   Она услышала его, рука ее замерла, а голова стала медленно поворачиваться к нему. У Джека перехватило дыхание от той муки, которую отражала в ее прекрасных голубых глазах одинокая свеча, стоящая на столе. Нежные черты лица были искажены невыразимым страданием.
   Кейт все смотрела на него, словно не могла понять, кто он, и это отозвалось глухой болью в его сердце. Ему вдруг захотелось оказаться рядом с ней, обнять и крепко прижать к своей ноющей груди. Он чувствовал ее боль как свою, и это поразило его до глубины души.
   - Н-надо же, - тихо заговорила Кейт заплетающимся языком, хмуро глядя на него. - Я б-была ув-вер-рена, что зап-перла дверь. Как ты с-сюд-да попал?
   Оторвавшись от дверей, Джек медленно направился к ней, наблюдая, как меняется выражение ее лица.
   - Я... - хотел было заговорит он, но Кейт прервала его, пристально глядя на него.
   - П-подожди! Ты... ты волшебник! - Она глухо рассмеялась своему предположению. - Т-точно волшебник! Бабушка Ад-да называла т-тебя эльфом... А ведь они... они умеют пр-роходить сквозь стены, верно?
   Джек опустился возле нее на колени и осторожно погладил ее разгоряченный лоб, со щемящей нежностью глядя на нее. Глубок вздохнув, она закрыла глаза, будто пришла в восторг от его прикосновения, будто наслаждалась его прикосновением.
   - У т-тебя такие нежные руки, - наконец выдохнула она.
   У него болезненно сжалось сердце. Господи, этот орган начинал сводить его с ума! Как и эта милая фея, лежащая перед ним.
   - Милая, - хрипло прошептал он, проведя пальцем по темным бровям. - Почему ты сделала это?
   Она молчала очень долго, и лишь тяжелое дыхание выдавало ее чувства. Джек решил, что она заснула, но, наконец, услышал ее еле различимый шепот.
   - Мне... мне к-как-то не по себе... Что-то гн-нетет м-меня, но что, не могу вспомнить. - Она выглядела такой потерянной, такой уязвимой, что Джеку потребовалось вся его выдержка, чтобы не сдавить ее в своих железных объятиях. За все время их знакомства он ни разу не видел ее такой. Почти несчастной. - Ты ведь эльф, - добавила она спокойно. - Ты должен знать, что пр-роизошло.
   Джек хотел отвлечь ее, успокоить, прогнать ее боль. Он так многого хотел...
   - Я скучал по тебе, фея, - нежно проговорил он, погладив шелковистую кожу слегка румяной щеки.
   Тут Кейт открыла глаза и посмотрела на него с такой грустью и надеждой, что Джек задохнулся от боли.
   - Как хорошо, что ты пришел. - Кейт казалось, что она спит и плывет на воздушном, мягком облаке. И непонятно, как, но дорогой сердцу образ возник рядом с ней в самый нужный для нее момент. Ей было так плохо, у нее болело сердце, она не представляла, где находиться, но сейчас было важно только одно: что он рядом с ней, что она слышит этот глубокий, будораживающий голос и чувствует на лице прикосновение его нежной руки. Она так отчаянно хотела увидеть его, и вот он появился, словно знал, что нужен ей, словно знал, что только ему по силу прогнать эту режущую боль в груди. Боже, как хорошо! - Ты здесь...
   - Как я мог не прийти? - сдавленно выговорил он, наклонился и поцеловал ее в лоб. Боже, он не думал, что ей будет до такой степени плохо! Он готов был сделать все возможное и невозможное, чтобы прогнать из ее прекрасных глаз эту муку. - Что ты делала, пока меня не было?
   Вопрос явно был не из легких, потому что она нахмурилась, обдумывая ответ.
   - Я... - Кейт перевела взгляд на потолок, пытаясь вспомнить. - Я писала письмо...
   Джек вдруг похолодел, решив, что это письмо... О, Боже! Она не могла поступить с ним так, он не позволит ей... Джек схватил ее за подбородок, резко повернул к себе ее лицо и жестко потребовал:
   - Какое письмо ты писала?
   Кейт медленно приподняла брови, не понимая, чего он хочет.
   - П-письмо п-подруге, - медленно сказала она.
   - Какой подруге? - не поверил ей Джек. - Где оно?
   Она снова нахмурилась.
   - П-почему ты такой сердитый?
   - Господи, Кейт, ответь на вопрос: что ты писала?
   - Я.... Я писала подруге... Деборе. - Тут Кейт сморщила носик и тихо хихикнула. Кейт хихикала? Джек замер, уставившись на нее, а она тем временем продолжила: - Я писала Деборе. Она пер-реехала в Лондон, когда вышла з-замуж и пишет такие д-длинные п-исьма, так мелко и почти слитно, что на пр-рочтение и осмысление уходит два дня, а еще два дня требуется на то, чтобы написать тсча.. ща.. чательный ответ, - с трудом закончила она, вдруг икнула и весело взглянула на него. - К-акое щастье, что она пишет раз в месяц!
   Джек вдруг засмеялся, испытав такое облегчение, что закружилась голова. Господи, он понавыдумал себя такого, решил, что она оставила предсмертную записку, а она, его отважная, храбрая, сильная духом Кейт просто писала письмо подруге!
   Она тоже засмеялась, и Джек не выдержал, нагнулся и так крепко поцеловал ее, что у обоих на миг перехватило дыхание. Она затихла и замерла, а потом прильнула к нему и обвила его шею дрожащими ручками, как будто только этого и ждала. Она раскрыла губы и впустила его язык. Джек застонал и завладел ее губами с отчаянной мольбой и получил такой ошеломляюще пылкий ответ, что чуть было, не потерял голову. У нее был такой необычный вкус, чем-то напоминал виски... Джек застыл и медленно выпрямился. Виски?
   - Ты пила виски?
   Все еще под воздействием поцелуя Кейт не могла сосредоточиться на его словах.
   - В-виски?
   - Да! - Джек отпустил ее, чуть отклонился назад в поисках графина, а когда нашел, взял его и потряс им прямо перед ее носом. - Вот это! - грозно произнес он. - Здесь был виски?
   - Н-не знаю, - пожала она плечами. - Я уже не помню.
   Как бы Джек ни хотел, он не мог сердиться на нее. На нее вообще невозможно было сердиться.
   - Кэтти, - терпеливым и уже спокойным голосом произнес он, заглянув в ее потемневшие глаза, - зачем ты выпила весь графин?
   - Мне... у меня пер-ршило в горле и захотелось пить... Да и что в этом такого?
   У Джека снова сжалось сердце. Свободной рукой он нежно погладил ей лоб.
   - Милая, завтра утром тебе будет так плохо, что ты не сможешь поднять голову с подушки. Я не хочу, чтобы тебе было плохо.
   - Мне может быть хуже, чем сейчас?
   Он замер, сжав горло графина. Она права: душевная мука намного страшнее, чем утреннее похмелье. Он только жалел, что не пришел раньше, что не смог остановить ее. Он сумел бы унять ее боль, потому что эта боль была близка ему. Он понимал ее и мог с этим справиться, как бы странно это ни звучало. И пока он смотрел на нее, Кейт незаметно забрала у него графин и стала внимательно изучать его.
   - Знаешь, - слегка вяло, но спокойно проговорила Кейт, нахмурившись, поднесла графин к своему лицу и внимательно посмотрела на него. - Сегодня я обнаружила уд-дивительную вещь. Оказывается, вино можно пить не только из бокала.
   - А как же еще это можно сделать, милая? - хрипло спросил он, с умилением глядя на нее.
   - Это горлышко... - Обхватив горлышко одной рукой, она стала медленно водить по ободку указательным пальцем. - Весьма удобной формы. С бокалом всегда есть риск опрокинуть на себя его содержимое. А с графином... - Она посмотрела на Джека и улыбнулась ему. - Я поднесла горлышко к губам, подняла графин, и вся жидкость тут же исчезла. - Она снова икнула и добавила: - Исчезла прямо у меня в животе, представляешь?
   Джек не смог подавить свою улыбку. Она была просто божественна в таком игривом настроении. Он готов был любоваться ею такой вечно! Но решил пока только убрать графин, к чему и потянулся.
   - Дай это лучше мне.
   - А зачем тебе пустой графин?
   - Чтобы он не причинил тебе вреда.
   - Ха... - Кейт звонко рассмеялась. - Как графин причинит мне вред?
   Ему все же удалось отобрать у нее злосчастный предмет и спрятать далеко и надежно.
   - Он может разбиться и поранить тебя.
   - Тогда... его надо сначала разбить, глупенький, - ласково произнесла она, не замечая, как он вздрогнул от ее слов.
   - Как раз пока ты вертишь его в своих слабых ручках, он вполне может упасть и разбиться.
   - Слабые руки? Эт-то у м-меня с-слабые руки? - возмутилась она и попыталась приподняться, но голова закружилась так внезапно, что она снова упала обратно. - Почему ммне так плохо? И посему я разгов-вариваю так стр-ранно? Что-то с моим яз-зыком?
   - Нет, милая. - Джек нежно убрал шелковистую прядь волос шоколадного цвета, которые в неярком свете свечи и камина казались почти черными. - Ты просто пьяная.
   - Вот как? Я н-никогда не п-пьянела. Никогда не пила до опьянения, просто не умела этого д-делать... Но сегодня... Меня мучила жажда и еще что-то. - Она нахмурилась. - Мне было т-так плохо, а в-виски притупил боль...
   Джек не дал ей договорить, наклонился и снова поцеловал ее в лоб.
   - Теперь все будет хорошо, - нежно молвил он. - Я рядом с тобой и обязательно помогу тебе.
   Кейт как-то странно посмотрела на него. Ее печальный взгляд жег ему душу.
   - Все хорошо? - У Кейт вдруг что-то вспыхнуло в голове. Она закрыла глаза и отвернула от него свое побледневшее лицо. Грудь пронзила такая острая боль, что казалось, ничто ее оттуда больше не сможет изгнать. - Знаешь, мне порой кажется, что я плохая сестра.
   Джек боялся именно этого: что Тори ранила Кейт настолько сильно и глубоко, что Кейт не сможет примериться с этим. Он готов был отшлепать Тори так, чтобы та надолго это запомнила.
   - Все хорошо, милая, - выдавил он. - Все позади. Думаю, Тори не хотела обидеть тебя.
   Но она не услышала его, и стала говорить с такой горечью, что у Джека чуть не разорвалось сердце.
   - Возможно, это м-многое объясняет. М-может, я на самом деле эгоистка? Может, поэтому я иногда грублю сестрам? Понимаешь, я старшая в семье и должна заботиться о них, должна служить примером. Я многое запрещала себе, многим жертвовала, но всегда шла на это осознанно, не чувствуя себя при этом ущербной или обделенной... Я не просила за это благодарности, никого ни в чем не упрекала, и уж тем более не делала что-то только ради того, чтобы потом тыкать этим кому-то в глаза.
   - Кэтти, не надо... Ты хорошая сестра, - пытался уверить ее Джек. Никогда он не видел такого грустного, разбитого создания. - Ты справедливая и добрая...
   Она вдруг открыла глаза и с болью взглянула на него.
   - Это не так, - пугающе серьезно заявила она. - Когда я, скованная обязательствами и долгом, видела, как они веселятся и радуются жизни, и понимала, что сама такое не смогу себе позволить, я начинала испытывать зависть к ним, а ведь это дурно, это ведь сродни смертному греху. Я завидовала собственным сестрам! Ты можешь в это поверить? Как можно завидовать собственным сестрам? Я самая плохая, эгоистичная старая сестра на свете. Боже, мне двадцать семь лет, а я так и не поумнела!..
   Джек наклонился к ее губам и крепко поцеловал ее, стараясь заглушить ее боль и заставить ее замолчать. Она не должна была говорить такое и уж тем более думать так.
   Кейт снова обняла его и растворилась в столь необходимом, нужном и таком нежном поцелуе, от которого щемило сердце. И это помогло прогнать ту боль, которая терзала ее вот уже долгое время, с тех пор, как она вошла в кабинет. Однако теперь ничего не имело значения, кроме мужчины, который мог одним своим прикосновением заставить ее почувствовать себя самой счастливой на свете.
   Его губы были ласковыми, но напористыми. Она ответила на поцелуй, ощущая головокружение и необъяснимое, сладкое томление, которое постепенно охватывало ее всю. Легкий трепет прошелся по телу, когда он стал более настойчивым. Кейт застонала и притянула его ближе к себе. Она хотела ощутить на себе его сильное тело, тепло его рук. Она хотела утолить жажду, которая начинала грызть ее изнутри, превращаясь в пугающее напряжение.
   - Джек... - прошептала она ему в губы, взяв его лицо в свои ладони.
   Джек замер, впервые услышав свое им из ее уст. Это подействовало на него отрезвляюще, пусть даже всем существом он рвался к ней. Одним своим прикосновением она разбудила в нем такое желание, что он постепенно сходил с ума. Только сейчас он не мог позволить себе большего, как бы сладко и упоительно она не целовала его.
   Ее губы были для него невероятным искушением, и все же он оторвался от них, приподнял голову, подхватил ее на руки и встал вместе с ней. Он дышал тяжело, и близость ее мягкого тела, которое прильнуло к нему с такой доверчивостью, усиливало его мучения. Он старался держаться до конца, чего бы это ему ни стоило.
   - Милая, - хрипло молвил он, взглянув на колдунью, которая, обняв его за шею, положила голову ему на плечо и смотрела на него с такой манящей, слегка провокационной улыбкой, что он в любую секунду мог забыть обо всем на свете и унести ее отсюда очень далеко. - Тебе надо отдохнуть. Скоро ты заснешь мертвецким сном... - "И забудешь наш поцелуй", - вдруг с горечью подумал он. - Где твоя комната?
   Медленно, держа в своих руках драгоценную ношу, Джек направился к двери.
   - Ты ведь эльф, - тихо ответила Кейт, и закрыла глаза. Господи, ей было так хорошо у него на руках! Никто никогда не носил ее на руках! Никогда прежде ей не было так спокойно, никогда она не ощущала такое умиротворение, как сейчас. - Эльфы должны знать, где я живу.
   Она зевнула и еще теснее прижалась к нему, вдыхая его терпкий, такой знакомый запах. Джек вздрогнул, ощутив прикосновение ее дыхания, и поспешил хоть чем-то занять себя, чтобы немного отвлечься. Он кое-как умудрился открыть дверь и вышел в холл, где его уже ждала Алекс. Она удивлено посмотрела на него с Кейт на руках, но ничего не сказала по этому поводу. Видимо она впервые видела свою сестру на руках у мужчины. Это приятно порадовало Джека.
   - Ее нужно уложить, - проговорил он, взглянув на Алекс.
   - Она в порядке? - обеспокоенно спросила она, переведя взгляд на сестру, которая до неприличия тесно прижималась к виконту.
   - Физически она не пострадала, разве что чуть-чуть. - Кейт шевельнулась в его объятиях, словно бы протестуя против его слов, поэтому Джек поспешно добавил: - Где ее комната?
   - Второй этаж, правое крыло, первая дверь за галереей. Вы идите, а я пойду, найду горничную Кейт.
   Кивнув, Джек шагнул к лестнице, ощущая при этом легкое дыхание Кейт. Он думал, что она заснула, но каково же было его изумление, когда вдруг почувствовал прикосновение ее губ на своей шее. От неожиданности и дрожи, вызванной поцелуем, Джек споткнулся, и чуть было не упал с лестницы вместе с ней. Крепче обняв ее и кое-как сохранив равновесие, он замер на ступенях и посмотрел вниз на эту соблазнительницу, которая на самом деле решила свести его с ума.
   - Что ты делаешь? - глухо спросил он и тут же пожалел о том, что вообще заговорил, потому что последовал такой невероятный ответ, который с легкостью мог бы сокрушить его выдержку.
   - Пробую тебя на вкус, - пробормотала Кейт и снова потянулась к нему, не в силах остановить себя. Господи, почему она раньше не целовала его шею? У него была такая твердая шея, а кожа была такой мягкой и сладкой, что хотелось вечно целовать его.
   У Джека подкосились ноги, и снова он чуть было не упал, когда ее горячий язык коснулся его. Его руки дрожали, сердце бухало в груди.
   - Кэтти, - жалобно простонал он, - прекрати...
   - Не могу, - тут же выдохнула она и с еще большим увлечением набросилась на него.
   - Господи, милая, я сейчас упаду и уроню тебя! Пожалуйста...
   - Я еще никогда не целовала шею эльфа.
   Как бы ему ни было приятно слышать ее слова, он не мог больше терпеть это, и единственным выходом было поскорее отнести ее в комнату, пока они оба не потеряли головы.
   Сжав ее в своих объятиях, Джек сделал глубокий вздох и поспешил вверх по лестнице, затем повернул направо, прошел длинную картинную галерею и ногой распахнул первую дверь слева. Оказавшись в святая святых ее покоев, он на миг застыл, понимая, где находится. Сюда не проникал ни один мужчина, никто не видел эту милую комнату, оформленную в небесно-голубых тонах, и большую кровать с балдахином. Кровать, на которой спала Кейт!
   Джек направился туда, медленно уложил ее на мягкий матрас и хотел приподняться, но она вцепилась в него, не желая отпускать его.
   - Не уходи, - с мольбой попросила она, чувствуя какой-то комок в горле. Кейт посмотрела на него, когда он поднял голову, заглянула в его невероятно красивые серо-карие глаза и ощутила щемящее тепло, которое разливалось у нее в груди.
   Он с величайшей нежностью провел пальцем по ее щеке, лбу и убрал выбившуюся прядь волос за маленькое ушко.
   - Я здесь, - прошептал он, наклоняясь вперед. Он сходил с ума по ней, по настоящей Кейт, которой она была сейчас. И которую он хотел с неистовой силой. - Я не уйду...
   Они одновременно потянулись друг к другу и снова слились в упоительном поцелуе, заново познавая друг друга. Кейт казалось, что она опять плывет на облаке, но теперь вместе с ним. Она не хотела отпускать его. Она не хотела, чтобы это кончилось хоть когда-либо. Впервые она получила что-то для себя, что дарило ей чистое, ничем не замутненное счастье. И что помогало забыть боль, нанесенной Тори так опрометчиво.
   Его теплое дыхание, ласковые губы и нежные руки переворачивали ей душу. Кейт и не представляла, что способна на подобные чувства, что способна сама ощутить такое, пока не встретила его. Она чувствовала его дыхание, чувствовала давление его языка, чувствовала глухие удары своего сердца и потребность в нем возросла с новой силой.
   - Джек, - выдохнула она, притягивая его к себе, заставляя его опускаться на себя.
   - Кэтти, - простонал Джек, сгорая от желания. - Моя Кэтти.
   Он должен был остановиться. Скоро сюда придут горничная и сестра Кейт. Он должен прекратить это и отойти от нее, пока их не застали в столь компрометирующей ситуации, но, черт возьми, где взять на это силы? Он готов был лечь возле нее и любить ее до тех пор, пока хватит дыхания.
   Но все остановилось намного быстрее, чем он ожидал. Ее поцелуи стали более слабыми, она реагировала уже не так пылко, а вскоре и вовсе затихла. Тяжело дыша, Джек медленно поднял голову и увидел, что она заснула. Прямо в его объятиях. В объятиях человека, которого еще совсем недавно не выносила и почти ненавидела. А сегодня просила его не уходить, была рада видеть его. И поцеловала так, что весь его мир перевернулся с ног на голову.
   И дала ему шанс помочь ей и прогнать ее боль. У Джека что-то дрогнуло в груди. Боже, он даже не думал, что способен на подобное, но она стала ему слишком дорога, чтобы позволить ей страдать. Он нежно погладил ей лоб и услышал шаги с коридора. Вскочив с кровати, он в последний раз взглянул на Кейт, понимая, что все изменилось.
   Окончательно и бесповоротно.
   В комнату вошли Алекс и молодая темноволосая девушка, видимо горничная Кейт. Алекс подошла к нему и тихо спросила:
   - Как она? Что с ней?
   - Она спит. - Джек вдруг нахмурился. - Заснула после того, как прикончила целый графин виски.
   Его слова потрясли Алекс намного сильнее, чем он ожидал.
   - Что? - Глаза девушки стали круглыми как линзы ее очков. - В кабинете был один единственный графин с виски, который принадлежал отцу. Кейт хранила его для Габби, и берегла его для того дня, когда он вернется из великого турне, и никого к нему не подпускала.
   Джек криво усмехнулся.
   - Значит, на тот случай придется запастись другим графином. - Он посмотрел на кровать, где лежала Кейт. Глаза его потемнели, и уже более сурово он сказал: - Ей бы не пришлось пить, если бы ей не было так плохо. - Переведя взгляд на Алекс, он решительно добавил: - Позаботься о ней, а мне пока нужно увидеть Тори.
   Алекс напряглась и резко выпрямилась.
   - Что вы хотите с ней сделать?
   Снова она хотела защитить сестру. Такая маленькая, но такая храбрая. Это вызвало улыбку Джека.
   - Я сейчас не способен причинить вред даже мухе. - Особенно после последнего поцелуя Кейт, подумал он. - Мне было достаточно знать, что с Кейт все в порядке. Вернее, уже в порядке. А теперь скажи мне, где Тори.
   На этот раз Алекс не возразила.
   И снова он воспользовался запасным ключом, проникая в покои второй Хадсон. Поразительно, но сегодня он сделал то, что возможно мечтали бы сделать сотни мужчин. Только на этот раз им владела не страсть.
   Джек был предельно собран и серьезен, войдя в темную комнату. Дорогу ему освещала свеча, которую несла позади него Алекс. Они увидели Тори, сидящей на полу, недалеко от окна. Она прижалась к ножке небольшого бюро и тихо плакала. У Джека сжалось сердце. Он медленно подошел и опустился рядом с ней. Она наверняка слышала, как в комнату кто-то вошел, но никак на это не отреагировала. Она даже не стала возражать, когда Джек обнял ее за подрагивающие плечи и притянул к себе.
   - Успокойся, - прошептал он, поглаживая ее сгорбленную от страданий спину. Он знал точно, что она не мстительная и не смогла бы намеренно обидеть Кейт. И он видел, как ей плохо от этого вдвойне. Новость о Себастьяне потрясла ее так, что она была просто раздавлена. Джеку было невыносимо смотреть на нее. Ведь благодаря Тори он смог поцеловать Кейт тогда в Нормандской церкви, после чего все изменилось. Она была замечательной девушкой, доброй и веселой. И так сильно любила этого глупого Себастьяна. Как он мог оставить такую милую, любящую девушку? Определенно майор не заслуживал ни ее слез, ни тем боле переживаний. - Его найдут, - тихо произнес он единственные слова, которые могли бы успокоить бедняжку и вернуть хоть какую-то надежду.
   Джек не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он обнял ее. Он знал только, что в такие минуты никакое слово не поможет, поэтому просто баюкал ее до тех пор, пока она не затихла. А потом поднял на руки и понес к широкой кровати. Алекс тихо шла позади. Когда же он уложил Тори и выпрямился, Джек был потрясен выражением ее глаз, которые ничего не выражали.
   В них не было ничего.
   Тори пристально смотрела на него и вдруг сиплым голосом прошептала:
   - Спасибо, что вы были здесь... со мной.
   Джек сжал ее холодную руку, проглотив ком в горле.
   Черт побери этих сестер!
   - Не нужно благодарить меня... Лучше отдыхай, тебе нужен отдых.
   Она устало закрыла глаза. Джек отпустил ее руку и хотел отойти, но его остановили ее слова.
   - Я не хотела обидеть Кейт... Честно. Мне так жаль...
   Джек снова взглянул на нее и увидел искаженное болью, бледное, почти серое лицо. Он не хотел усугублять ее страдания, но ведь из-за нее Кейт выпила целый графин виски и убедила себя в том, что она плохая сестра.
   - И все же твои слова глубоко ранили ее. Тебе следует попросить у нее прощение...
   - Боюсь, она никогда не простит меня, - дрожащим голосом прервала его Тори, закутавшись в одеяло, которое натянула на нее Алекс.
   - Ошибаешься, - возразил Джек. - Она слишком сильно вас любит, чтобы таить обиду.
   Развернувшись, он вышел из комнаты и направился к лестнице, вдруг почувствовав себя опустошенным. Он провел рукой по волосам, которые так ловко растрепала Кейт, и улыбнулся про себя, ощущая тепло в груди. Джек был рад, что сумел помочь Тори. И особенно Кейт.
   Какое счастье, что все уде позади!
   Спустившись по лестнице, вниз он шагнул было к входной двери, но его остановили.
   - Милорд, подождите!
   Это была Алекс, которая спешила за ним. Он повернулся и увидел, как она взволнованная приближается к нему.
   Глядя на него и чувствуя безграничную признательность и благодарность, она тихо проговорила:
   - Вы недавно сказали мне, что за вами не закреплен ни один положительный поступок. - Она поправила очки на переносице и медленно добавила: - По-моему сегодня вы исправили эту ошибку. - Она вдруг встала на цыпочки и робко поцеловала его в щеку. - Вы не представляете, что сделали для нас. Спасибо вам за все.
   Он был поражен в самое сердце. Никто никогда не благодарил его за какой-либо поступок. Просто не за то было благодарить. Сегодня он не совершил, по его мнению, ничего особенного, но Алекс заставила его ощутить нечто такое, что тревожило душу. Она заставила его поверить, будто он все еще способен совершить добро. Что добро в нем не умерло.
   Развернувшись и ощущая ком в горле, Джек быстро вышел из дома, не представляя, что ему делать дальше.
   Без Кейт.
  

Глава 12

   Кейт открыла калитку и вошла во двор коттеджа бабушки Ады. Сегодня она должна была принести ей очередную настойку Алекс для глаз. Сегодня она могла себе позволить хоть немного расслабиться.
   Уже прошло пять дней с тех пор, как пришла новость от министра. Пять тяжелых долгих дней, в течение которых Кейт не отходила от пастели Тори.
   И пыталась осмыслить и проанализировать все свои чувства.
   Впервые в жизни Кейт поняла, что такое похмелье, когда очнулась на утро после ссоры с сестрой. У нее раскалывалась голова, а во рту был такой горький привкус, что постоянно тошнило. Алекс, благослови ее Господь, была рядом и напоила Кейт каким-то странным противным на вкус отваром, но весьма целебным. А потом выяснилось, что это прислал Джек специально для нее.
   У нее замирало сердце всякий раз, когда она думала о нем. Кейт и не представляла, что он настолько нужен ей, пока Джек сам не приехал в Клифтон тем вечером. Радость, счастье, томление и нежность, которую не могла больше удержать в себе, заполнили ее в тот самый момент, когда он оказался рядом, когда опустился возле нее, сжал ее руку и посмотрел ей в глаза. Он шептал ей ласковые слова, успокоил, прогнал боль от обидных слов Тори, а потом целовал ее так упоительно, что хотелось плакать.
   Кейт пыталась вспомнить все то, что говорила ему тогда, но не могла. Она боялась, что возможно выдала все те чувства, которые испытывала к нему, которые росли и укреплялись в ней с каждой минутой. Все ее мысли были заполнены им, и невозможно было подавить желание быть с ним рядом. Днем она ухаживала за Тори, но стоило остаться одной, как тяга к нему возрастала с небывалой силой. Кейт не знала, что ей делать, как унять обезумевшее сердце, которое рвалось к нему.
   На следующее утро после новости, викарий провел специальную службу по спасению жизни Себастьяна. В тот день в церкви собрались все, кроме Кейт, которая не могла встать с постели.
   И Тори, которая наотрез отказалась идти туда, а под вечер впала в забытье и не могла проснуться. Ни особые средства Алекс, ни старания семейного доктора не смогли сбить высокую температуру. Кейт молила Бога о том, чтобы с Тори ничего не произошло. У Кейт болело сердце за нее. Бедняжка, она была на самом деле убита горем, и страдала намного сильнее, чем даже в день гибели родителей.
   Как бы обидно ни прозвучали слова Тори, Кейт не могла сердиться на нее так, как следовало бы. Да, ей было горько от того, что сестра вдруг упрекнула ее в том, что она живет без любви. Да, Кейт сама отказалась от всего этого. Но пошла на это только потому, что ее заставили обстоятельства. В глубине души Кейт продолжала верить, что возможно однажды она встретит кого-то, кто заставит вновь биться ее дважды разбитое сердце. Но с годами эта вера медленно гасла, и она все реже думала об этом. Пока не встретила Джека.
   Тори просто не до конца понимала переживания сестры, а Кейт не понимала всю глубину ее чувств к Себастьяну, пока не они получили ужасную весть. Только тогда Кейт, глядя в потемневшие глаза Тори, поняла, как сильно та любила его. И как тяжело ей от того, что она потеряла его. Трудно представить, что может чувствовать человек, когда так всепоглощающе любишь кого-то и так внезапно теряешь его. Тори ведь росла с Себастьяном, знала его почти всю жизнь. Кейт теперь многое стало ясно. Но было уже слишком поздно.
   Вместе с Алекс они ухаживали за сестрой, и какова же была их радость, когда сегодня утром Тори очнулась. У нее спала температура, болезнь отступила, но пепельная бледность лица сохранилась. Она не произнесла ни слова с тех пор, как открыла глаза. И даже не отреагировала, когда Кейт сообщила ей, что граф и Эдвард уехали в Лондон и собираются уплыть на континент в поисках Себастьяна. Только один раз она подала признаки жизни, когда Алекс вышла из комнаты, унося с собой свои лекарства. Тори медленно повернула к сидящей рядом Кейт свое бледное лицо, посмотрела ей в глаза и шершавым голосом молвила:
   - П-прости.
   Слезинка скатилась по ее бледной щеке. Кейт подумала, что у нее разорвется сердце. Она так сильно любила Тори. И знала, как Тори любит ее. Почему-то внезапно вспомнились слова, которые Тори сказала ей в день званого ужина. "Я люблю тебя, Кейт".
   У нее запершило в горле. Кейт наклонилась и крепко обняла Тори, чувствуя, как та вся дрожит, и, не замечая, как плачет сама. Ей было безумно больно вдеть Тори такой раздавленной, почти лишившейся того света, который всегда озарял их дом. Тори никогда не была злой, мстительной и жестокой. Она всегда с особой храбростью переносила страдания, никому ничего не показывая. В ней была сила, которая помогала ей беззвучно справляться со своей болью. Самой. Одной. И Кейт вдруг поняла, что в тот день, когда она сказала те слова, Тори просто удержала ее на расстоянии. Потому что снова собиралась одна справляться со своим горем.
   Только на этот раз Кейт не могла позволить ей одной идти по этой холодной и опасной дороге. Она обнимала Тори до тех пор, пока обе не перестали плакать. Потом Тори медленно легла на подушки, и закрыла глаза. Пепельная бледность сменилась еле заметным естественным цветом. У Кейт снова сжалось сердце.
   "Боже, помоги ей справиться с этим!" - взмолилась она про себя. Тори заснула, продолжая держать руку сестры.
   Впервые она позволила хоть кому-то разделить с собой свою боль. И Кейт была безумно рада этому.
   После этого Кейт почувствовала себя намного лучше и искренне надеялась, что и Тори тоже хоть немного полегчает. И именно тогда Алекс предложила ей прогуляться до коттеджа бабушки Ады.
   Кейт была безумно рада хоть чем-то занять себя, чтобы не волноваться за Тори. Хоть немного отвлечься. И не думать о Джеке.
   Но чем больше она думала о нем, тем отчетливее понимала, что влюбляется в него. Даже Томас и особенно Генри не вызывали в ней такую бурю чувств, как Джек. Рядом с ним пела ее душа, и ёкало сердце. Он коснулся ее сердца и почти проник туда. Это безумно пугало, лишало покоя и не давало спать, но нисколько не уменьшало желание вновь оказаться в его объятиях, снова почувствовать вкус его губ, снова раствориться в нем и чувствовать рядом его теплое сильное тело.
   Кейт умирала от желания увидеть его. И умирала от страха, что больше не увидит его вновь.
   - Бабушка, вы дома?
   Едва Кейт дошла до двери, как она открылась и ей на встречу вышла улыбающаяся Ада. На этот раз она надела очки, поэтому хорошо видела, кто к ней пришел.
   - Кейт, дорогая, как я рада тебя видеть! - Ада обняла девушку и поцеловала ей щеку. - Проходи, ты как раз вовремя.
   - Да? - удивилась Кейт необычно настроению бабушки, входя в дом. - И к чему я успела?
   - Я собиралась испечь яблочный пирог. - Она отошла к плите, рядом с которой лежала небольшая кастрюля с тестом. - Совсем скоро пирог будет готов, и я угощу тебя вкусным чаем.
   Упоминание о яблоках вызвало мучительные воспоминания, от чего густой комок неожиданно застрял в горле. Ей даже было больно слышать это слово, но Кейт поспешно взяла себя в руки и попыталась заговорить обычным, будничным тоном.
   - Спасибо, бабушка. А я принесла вам настойку Алекс. На этот раз она сделала ее из специальных ингредиентов, так что вашим глазам станет значительно лучше.
   - Благослови Господь нашу милую Алекс. Она просто чудо! Что бы я делала без ее настоек?
   Положив на столе корзину, Кейт повернулась к Аде.
   - Вам нужна помощь?
   - С пирогом я уже закончила. - Вытерев руку о фартук, Ада как-то странно взглянула на Кейт. - Хотя... Ты не могла бы принести мне тазик с картошкой? Он на заднем дворе.
   - Конечно, - кивнула Кейт, не придав значения необычному блеску в глазах старушки.
   Сняв шляпку и положив ее на стол возле корзины, она двинулась к открытой задней двери и переступила порог. Теплый ветер коснулся лица, приятно лаская кожу. Яркое солнце залило золотыми лучами весь внутренний дворик, за которым был разбит небольшой огород. Кейт медленно оглядела все вокруг, ища тазик, но внезапно застыла от изумления.
   То, что она увидела, было настолько нереальным, что сначала она не поверила в это.
   На трехногой табуретке и с ножом в руке сидел Джек в черных бриджах и белой рубашке, закатанной до локтей, и чистил картошку!
   Кейт медленно моргнула, но видение не исчезло. Недалеко от нее действительно находился Джек. Его волосы были растрепаны, взгляд сосредоточен, а рубашка расстегнута на несколько пуговиц, обнажая шею и верхнюю часть груди, покрытую пушком темных волос.
   Он сидел, раздвинув ноги, напротив него стояло ведро, откуда он брал картошку, ловко счищал и бросал в нужный ей тазик с водой. Меньше всего на свете она предполагала встретить его здесь и тем более за столь странным занятием. Кейт не представляла, что радость от встречи с ним может быть такой безграничной. Ощущая головокружительное волнение и тепло, которое затопило ее всю, она не сдержалась и громко рассмеялась. От счастья, от того что видела его, и от комичности этой сцены.
  

***

  
   Резко вскинув голову, Джек посмотрел на источник этого до боли знакомого смеха и застыл, не веря своим глазам.
   Во всей своей пленительной красоте стояла его Кейт и смеялась, глядя на него. Глаза ее, бесподобные голубые глаза сияли нескрываемой радостью. Она была в простом хлопковом платье белого цвета, расшитом по подолу мягким кружевом. На ней не было шляпки и волосы, слегка уложенные на макушке, свободной волной падали ей на плечи и грудь, которая была слишком хорошо видна из глубокого выреза. Джек не мог дышать, захваченный блеском ее глаз и гортанным, будораживающим смехом. Он даже не думал, что может встретить ее здесь, когда пришел к бабушке.
   Он сам не знал, как оказался здесь, пока не увидел миссис Джонсон. Все случилось слишком внезапно.
   Как обычно с утра он пошел кататься на Малыше, чтобы немного успокоиться. Но это нисколько не помогло.
   Потому что по дорогое он встретил призрака!
   Джек был так потрясен, что не сдержал равновесия и упал с лошади. Но даже боли не почувствовал, потому что перед ним стоял Уилл! Бледный прозрачный призрак брата, который поднял руку и осуждающе смотрел на него. Этот взгляд жег ему душу, причинял такую боль, что Джек стал задыхаться. Он думал, что его сердце остановится от мучений и чувства вины.
   "Уилл, прости меня, - молил он про себя. - Прости за то, что я убил тебя. Прости, что я живой, а ты мертвый".
   Закрыв глаза, Джек попытался дышать ровнее, чтобы не задохнуться, и именно в этот момент в памяти в очередной раз всплыл образ Кейт. Настолько дорогой сердцу образ, что он надрывно застонал. Она улыбалась и говорила ему нежные и ласковые слова. Об эльфах и феях. Он не разобрал смысл ее слов, но точно слышал ее голос. Джек уцепился за это видение и вскоре успокоился настолько, что позволил себе открыть глаза.
   Призрак Уилла исчез.
   Снова образ Кейт спас его, как неделю назад. Джек знал, что виноват перед братом и что нет ему прощения, но на этот раз более отчетливо понял одну очень важную вещь: он не готов, не мог умереть только для того, чтобы искупить свою вину. Он был нужен Кейт. И она была нужна ему. Он не мог умереть тогда, когда встретил Кейт. Словно с ней в его жизни вдруг появился смысл, которого не было до этого.
   Он не мог навестить ее, потому что она была занята больной Тори. Он не мог поехать к Ромней, потому что там осталась только больная графиня, за которой ухаживали его тетя и тетя Кейт. Дядя Джереми и мистер Уинстед уехали с Ромней в Лондон, чтобы проводить их, и должны были вернуться сегодня. Райан куда-то уехал со своим другом Майклом, и Джек был благодарен кузену за то, что тот увел от него этого противного парня.
   Джек не знал чем занять себя, он хотел поехать к Кейт, хотел снова обнять ее и убедиться, что с ней все в порядке. Только короткие письма от Алекс, которыми они тайно обменивались, спасали его. Только так он мог знать, что со всеми сестрами все в порядке.
   А теперь ему явился Уилл. Это потому, что он был доведен глухой тоской по Кейт. Джек был настолько изнурен душевно, что приступ повторился, но теперь уже наяву. И так скоро! Боже, он не хотел сходить с ума, он не хотел умирать. Он был готов просить у Уилла прощения всю жизнь, но он не мог покинуть Кейт. Он нуждался в ней больше всего на свете.
   Когда же он оказался у Ады, он вдруг понял, что это единственное место, где он мог обрести некое подобие покоя. И где все напоминало о Кейт. Ада была удивлена, увидев его одного, но радушно приняла его и даже сообщила, что собиралась испечь ему яблочный пирог. Когда Джек удивился тому, что бабушка придала его желанию большое значение, она сказала, что ради эльфа своей Кейт она сделает все.
   И тогда он задал самый волнующий вопрос:
   - Почему Кейт так боится любить?
   Ада строго глянула на него поверх своих толстых очков.
   - Ты задаешь слишком личный вопрос.
   Он вдруг понял, что от ее ответа может зависеть вся его жизнь.
   - Скажите мне, прошу вас. Я должен знать.
   - Почему?
   Она была настроена очень решительно. Но и Джек не намеревался отступать.
   - Я хочу помочь ей.
   - Как ты собираешься помочь ей?
   - Я не могу этого сказать, пока не узнаю, что произошло с ней во время ее второго сезона. Пока не узнаю, куда ее ранили и как.
   Ада очень долго смотрела на него, так долго, что Джек сжался от мучительного разочарования.
   Но она заговорила, очень тихо:
   - Я всегда знала, что Кейт особенная. Она была доброй, веселой, но такой доверчивой. Я была так рада, когда узнала, что она влюбилась в того проклятого первого жениха. Но этот негодяй разбил сердце моей бедной девочке, когда выяснилось, что он использовал ее, чтобы избавиться от своей жены. Она слишком тяжело перенесла эту боль, долго не могла оправиться. Иногда приходила к статуе Арчера и Миранды и долго стояла возле них, словно искала ответы на свои вопросы. А потом она встретила Генри, и думала, что все страшное позади. Но снова оказалась неправа. - Ада грустно покачала головой. - Она любила его, а он просто поспорил с друзьями, что сможет без особых усилий влюбить в себя "прошлогоднюю неудачницу". Он с легкостью добился своего, потому что был хорош собой и сумел вскружить ей голову. Господи, Кейт была на седьмом небе от счастья, когда узнала, что он тоже читал ее любимого Платона! Вот только его начитанность и все остальное были хитрыми уловками. Она попалась в ловушку, но мерзавец мог выиграть, только если бы привез ее в назначенное место в назначенное время. Он уговорил ее сбежать с ним в Гретна-Грин, якобы для того, чтобы обвенчаться. И она без оглядки последовала за ним, сбежав из дома поздно ночью.
   Однако они не успели уехать далеко. Он привез ее в гостиницу, где их поджидали его друзья. Когда Кейт увидела всю собравшуюся компанию, он любезно сообщил ей, что это всего лишь игра, что он даже не любит ее, у него есть невеста и они поженятся до конца сезона. - Ада печально вздохнула. - Я боюсь представить, что пришло пережить моей девочке, но в тот день она поклялась себе никогда больше не верить ни одному мужчине. Она сама вернулась домой той же ночью так, что никто никогда не узнал, где она была и что произошло. А на утро разорвала помолвку, которой никогда и не было, и уехала домой. Много толков было после этого, многие осуждали ее, говорили, будто она вскружила голову молодому сыну некоего маркиза, точно зная, что у него есть невеста. Говорили, что она глупая авантюристка, охочущаяся за занятыми мужчинами. Разрушили не только ее мечты, но и репутацию. Но Кейт уже было все равно. Она заточила себя в Клифтоне и собиралась прожить остаток жизни в одиночестве, пока не встретила тебя, эльф.
   Джек до сих пор не мог забыть слова Ады. Бедная Кейт. Неудивительно, что она была такой подозрительной, закрытой и враждебно настроенной по отношению к нему. Ей не только разбили сердце. Этот негодяй насмехнулся над самым святым, что было бесценно для гордой Кейт. Унизил и растоптал ее сердце. Джек готов был свернуть ему шею, задушить собственными руками. Он был так зол, что окончательно забыл про призрак Уилла.
   И все время думал о Кейт, думал о той милой, ранимой, пылкой девушке, которая пряталась в грозной командирше. Он думал о той, которая целовала его так нежно, что щемило сердце, и волосы на затылке становились дыбом. Джек был почти болен ею, он хотел быть болен ею, потому что рядом с ней обретал покой и счастье, чувства, давно похороненные и забытые чувства. И он хотел быть рядом с ней, потому что от этого становилось хорошо и ей. Он хотел дать ей не только покой, он хотел, чтобы она всегда улыбалась. И смеялась так, как сейчас.
   Медленно встав, он хрипло молвил:
   - Кэтти, это на самом деле ты?
   Она не могла унять смех, ее переполняло и распирало от счастья. Он медленно направился к ней, перешагнув через тазик и ведро. Кейт не могла насмотреться на него, на его широкие плечи, слегка взлохмаченные волосы, смуглое лицо и улыбку, такую взволнованно-радостную, мальчишескую, что ей стоило огромных усилий не броситься к нему в объятия.
   - Я... - простонала она, все же справившись со смехом, когда он подошел к ней. - Конечно это я, а ты думал я призрак?
   Джек неприятно сморщился от ее слов.
   - На сегодня хватит призраков, - хрипло молвил он, став серьезным, и вдруг так пристально посмотрел на нее, что ей стало жарко. - Прости, у меня грязные руки.
   Кейт вздрогнула, поняв, что он этим хотел сказать. Он хотел обнять ее и извинялся за то, что не мог этого сделать. Еще бы чуть-чуть, если бы не присутствие бабушки Ады, Кейт, наверное, сама бы обняла его, настолько сильно было желание оказаться в его руках, почувствовать его рядом, всего.
   - Ничего страшного, - пролепетала она, залившись румянцем и тяжело дыша. - Как ты здесь оказался?
   Джек умирал от желания обнять ее, и видел по ее глазам, что и она этого хотела не меньше. И это манило сильнее огня. Он мечтал заключить ее в своих объятиях и стереть из ее памяти всю боль, что причинили ей те два негодяя. Он хотел пообещать ей, что никогда не обидит ее, ни за что не причинит ей боли, потому что она была ему слишком дорога. И еще он хотел сказать ей, как сильно она нужна ему.
   - Я... - У него дрожал голос от переполнявших его чувств. Ему было трудно говорить, но он все же ответил ей: - Я пришел навестить Аду... то есть миссис Джонсон. А ты как оказалась здесь?
   - А я... - Кейт вдруг поняла, что еле соображает. Его пронзительный взгляд и близость заставляли мысли путаться. - Я принесла бабушке настойку Алекс. А ты сейчас... чистил картошку? Зачем?
   Он снова улыбнулся ей, немного виновато, но так озорно, что у Кейт ёкнуло сердце.
   - Бабушка обещала испечь яблочный пирог, если я почищу картошки. - Джек взглянул на полупустое ведро и более бодрым голосом добавил: - Кажется, осталось совсем немного. - Поскольку он не мог обнять Кейт, разумнее было отойти от нее, потому что он еле сдерживал себя. Джек двинулся к своей трехногой табуретке, сел на него, взял в руки нож и только хотел потянуться к очередной картошке, но тут увидел, как губы Кейт предательски дрожат. - О нет! Пощади меня. Ты ведь не собираешься смеяться?
   Они вдруг оба вспомнили их первую встречу, и с изумлением поняли, что это было ровно две недели назад. Две недели, которые изменили их жизнь, их самих.
   - В таком случай, - своим мягким соблазнительным голосом заговорила она, подходя к нему, - дабы уберечь твое, как ты тогда изволил выразиться: "мужское самолюбие"? Так вот, дабы уберечь твое самолюбие, я удалюсь и позволю тебе завершить свою работу. Но... - Кейт с улыбкой посмотрела на него. - Ты такой забавный!
   Покачав головой, она протянула руку и ласково взъерошила его волосы. Джек застыл, затаив дыхание. Сердце его замерло на мгновение, и затем забилось совершенно по-иному, а в голове как колокол зазвучало всего три слова.
   "Я люблю тебя"!
   Его переполняла неземная нежность к ней. По телу разливался будораживающий трепет, было трудно дышать. Так вот, что это такое! Все это время он не переставал восхищаться ею, желать ее, восторгаться и радоваться при каждой встречи. Он хотел уберечь и защищать ее от всего плохого. Он не мог думать ни о чем и ни о ком, кроме нее. Он хотел быть постоянно с ней, чувствовать ее тепло.
   Она околдовала его, пленила и покорила одним своим прикосновением. Душа и сердце его вдруг вздохнули с облегчением, словно обрели настоящий покой. И глядя ей вслед, видя, как она, развернувшись, грациозной походкой направилась к дому и вошла внутрь, Джек, наконец, с кристальной ясностью осознал все то, что с ним произошло.
   "Я на самом деле люблю тебя, фея"!
  

***

  
   Радость от встречи с ним переполняла Кейт, когда она вошла в дом. Но взглянув на бабушку Аду, Кейт нахмурилась.
   - Почему вы не сказали мне, что Джек здесь? - спросила она, строго глядя на бабушку.
   - А разве я не говорила тебе об этом? - невинным тоном переспросила Ада, уже ставя на стол готовый яблочный пирог. Она взглянула на Кейт и улыбнулась. - Иди, позови своего эльфа, пирог уже готов.
   Кейт не могла сейчас сердиться ни на кого, но только она развернулась к двери, как он сам вырос у порога. Он раскатал рукава и надел сюртук с жилетом, и при этом выглядел таким элегантно красивым, что Кейт не могла отвести от него восхищенного взгляда.
   - П-пирог готов, - дрожащим, словно пьяная, голосом проговорила она, видя, как темнеют его глаза.
   Он улыбнулся ей так нежно, что сердце покатилось в пропасть.
   - Мм, как вкусно пахнет.
   Джек не помнил, как ел пирог и пил чай. Он не помнил ни вкуса еды, ни темы, которые они обсуждали. Он вообще ни о чем не мог думать, ощущая всем своим существом сидящую рядом Кейт.
   Он честно боролся с желанием дотянуться до нее, обнять и притянуть к себе, но с каждой минутой это становилось все труднее делать. И вскоре Джек понял, что просто сойдет с ума. И как раз в этот момент Кейт встала, и стало очевидно, что им пора уходить.
   Джек слишком поспешно вскочил с места, взволнованный и напряженный до предела. Слишком быстро вышел из дома, и слишком поспешно вывел оттуда Кейт, держа ее за руку. К его огромному облегчению она и не думала возражать против этого.
   Они благополучно попрощались с миссис Джонсон и тронулись в путь. И едва они отошли на достаточное расстояние, оказавшись в окружении высоких деревьев, как Джек резко развернул к себе Кейт, прижал к груди и наклонил голову.
   - Что ты?.. - хотела, было спросить Кейт, но не успела, потому что он буквально запечатал ее губы своими.
   - Молчи, милая, - прохрипел он ей в самые губы и впился в них таким обжигающим поцелуем, что у обоих перехватило дыхание.
   Кейт сжалась, но через секунду упала ему на грудь и обняла его за плечи, растворившись в его поцелуе, которого хотела все эти долгие, одинокие, тоскливые дни. Он так тесно прижал ее к себе, что она ощущала почти каждый мускул его сильного тела. Его страстный поцелуй заставил ее затрепетать от восторга и еще одного, более сильного чувства, которое постепенно росло в ней. Дыхание участилось, ноги стали ватными. Его губы терзали ее, воспламеняли и дурманили. Она крепче обняла его, боясь упасть, боясь сгореть в пламени, который развел он.
   Он поглаживал ей плечи, спину, а потом, спустившись ниже, его ладони легли на округлые ягодицы, и Джек до предела вжал ее в свои чресла, показывая, как она сокрушительно действует на него. Кейт вздрогнула, ощутив какую-то выпуклость внизу живота, там, где напряжение заставляло что-то пульсировать и отчаянно хотеть этого.
   Сердце билось с неистовой силой, было даже трудно дышать, но и это не мешало ей отвечать на горячие ласки его губ. В груди нарастало предвкушение чего-то, что она не понимала, но была уверена, что это мог дать ей только он. Человек, которого она встретила две недели назад при столь странных обстоятельствах, стал вдруг ей нужен больше воздуха, которым она дышала. Он стал дорог ей собственной жизни. Это пугало, но безудержно манило и заставляло чувствовать себя самой счастливой на свете. Словно она обрела частичку своей души.
   Глухо застонав, она запустила пальцы в его мягкие волосы, и неожиданно почувствовала, как ей на нос упала влажная капля. А потом это повторилось вновь. И вновь, пока она не поняла, что пошел дождь. Со стоном Кейт все же медленно отпустила его губы и чуть отстранилась, но не убрала от него свои руки. Они смотрели друг другу в глаза, и видели отражение собственной страсти. И чего-то большего.
   Но неожиданно легкий дождь превратился в настоящий ливень. Кейт вздрогнула и отскочила от него.
   Джек горел от желания. Он не мог забыть вкус ее губ, мягкость ее восхитительного тела. Он хотел ее так, как не хотел ни одну женщину в мире. Он хотел именно ту, которую любил всем сердцем и душой. Только ее. Навечно!
   Она выглядела сейчас такой растерянной из-за начавшегося дождя, но такой соблазнительной. Он даже не заметил, что она взяла с собой корзину, которую к тому же уронила в порыве страсти, пока Кейт не наклонилась, чтобы поднять ее. И внезапно он ощутил в груди такое счастье и радость, что громко засмеялся.
   Кейт резко повернулась к нему.
   - Что здесь смешного? - спросила она, понимая, что если еще немного они постоят тут вот так, то промокнут до нитки.
   Он поборол смех и выпрямился.
   - Неужели мне нельзя смеяться от счастья? - с улыбкой проговорил он, чувствуя, как пересохло во рту от вида ее мокрого платья, которое облепило каждый манящий изгиб стройной фигуры.
   Господи, она была просто божественна!
   Кейт тоже выпрямилась, так и не взяв корзину. Она никогда еще не видела его таким счастливым, по-настоящему. Его глаза блестели, улыбку не сковывало ничего. В его облике, выражении лица было нечто такое, что тронуло ее до глубины души, однако в ней всё же заговорила практичная старая дева.
   - Я конечно понимаю, что стоять здесь под дождем и целоваться весьма романтично, но мой здравый смысл подсказывает мне, что мы можем простудиться и серьезно заболеть, если не найдем укромное место, чтобы переждать ливень.
   Поцокав языком, Джек покачал головой.
   - Моя милая Кэтти, романтикой нельзя пренебрегать. - Сказав это, он все же взглянул на небо и понял, что сейчас придется поступиться романтикой. - Но только на этот раз твоя взяла, моя здравомыслящая командирша.
   Он взял ее за руку и потянул за собой, но она внезапно остановила его.
   - Моя корзина...
   - Там что-то важное?
   - Да.
   Он быстро схватил корзину, сжал ей руку, и они побежали в сторону Клифтон-холла, потому что это было единственное место, находящейся в достаточной близости, где они могли бы укрыться от дождя.
   Но они не добежали даже до поворота, потому что Джек резко свернул направо. Кейт удивленно взглянула на него, пытаясь удержать свою шляпку.
   - Куда мы идем?
   - Здесь есть кое-что поближе Клифтона.
   Надо же, Кейт столько лет жила здесь, и не могла припомнить места, ближе Клифтона, но когда перед ней вырос заброшенный домик лесника, который пустовал вот уже больше двух лет, она поняла, что ошиблась.
   Распахнув дверь плечом, Джек пропустил её вперед, а потом закрыл дверь и повернулся к ней.
   - Вот и укромное место.
  
  

Глава 13

   Они промокли почти до нитки. Джек отряхнулся, положил на пыльный стол корзину и, сняв сюртук, повесил его на спинке ветхого стула. Потом провел рукой по влажным волосам и направился к очагу, чтобы развести огонь, дабы они смогли высушить свою одежду.
   Кейт медленно развязала ленты и сняла шляпу, наблюдая за ним, ощущая легкое волнение, которое охватило ее, едва они оказались в этом домике. Одни. Отрезанные от мира стеной дождя.
   Губы все еще помнили вкус его поцелуя, который разбудил в ней необычно острое желание вечность прижиматься к нему. Желание, которому она не могла и не хотела больше сопротивляться. Кейт была не в силах подавить все те чувства, которые сейчас обострились еще сильнее. Глядя на его широкую спину и плечи, Кейт представляла, как могла бы обнять его, приникнуть щекой к его спине...
   Эти мысли заставили ее густо покраснеет, и она поспешно отвернулась от него, ощущая стеснение в груди. И смущение. Она ведь двадцатисемилетняя старая дева! Она должна... Кейт вдруг встрепенулась и с отчетливой ясностью поняла, что ничего никому не должна. Слишком долго она отгораживалась от мира, ставя себе запреты.
   Но вопреки этим запретам, в ее жизни появился человек, который смог принести ей света, тепла и тихого, чистого, незамутненного счастья. Человек, к которому она стремилась, рядом с которым билось сердце. Рядом с которым она чувствовала себя полной жизни. Кейт хотела, чтобы Джек показал всю силу этого счастья. Хотела сама заставить его испытать все эти прекрасные чувства, которые появлялись тогда, когда они оказывались рядом.
   Одни.
   Как сейчас.
   Оглядев по-спартански обставленную комнату с одним круглым столом, двумя стульями, скамейкой у окна и небольшой кроватью, стоявшей в углу в тенечке и накрытой темно-синим одеялом, Кейт еще острее почувствовала их уединение.
   Наколдовав и разведя огонь в очаге, куда закинул пару поленьев, Джек отряхнул руки и, встав, медленно повернулся к Кейт. И замер, заглянув ей в глаза. Господи, она была так прекрасна, так соблазнительна в облепившем ее мокром платье, что у него заныло все тело! Желание еще более сильно вспыхнуло в нем так быстро, что стало трудно дышать. Он все смотрел ей в глаза, осознавая, насколько дорогой и бесценной она стала для него.
   Сделав шаг в ее сторону, Джек ощутил, как неистово бьется его сердце.
   - Кэтти, - хрипло молвил он, видя, как она еле заметно вздрогнула. - Я не смогу спокойно сидеть здесь и ждать, пока кончится дождь, если со мной будешь ты. - Оказавшись рядом с ней, он приподнял руку и с благоговейной нежностью коснулся ее щеки. - Я умру, если не коснусь тебя...
   Колени Кейт стали подгибаться от звука его густого голоса, от нежного прикосновения и взгляда потемневших серо-карих глаз. Она не могла пошевелиться, а только смотреть на него. И ждать. И тонуть в глубинах его глаз.
   Кейт никогда не верила в то, что когда-нибудь встретит человека, который станет ей настолько дорог и близок, настолько сильно затронет ей сердце, что оно начнет сжиматься всякий раз, когда она взглянет на него. Рядом с которым трепетало бы все тело. Рядом с которым было тяжело дышать, но это дыхание значило бы все. И Кейт знала, видела это по его глазам, что это так же нужно ему, так же важно для него.
   Приподняв дрожащую руку, она накрыла ею его руку, и закрыла глаза. С губ ее сорвался тихий шепот:
   - Какая у тебя нежная рука!
   Джек вдруг замер, услышав именно те слова, которые она сказала ему тогда в кабинете. Господи, так она не забыла об этом! Не забыла, как он пришел к ней, и как она целовала его так, что чуть не лишила самоконтроля. Ему было очень важно знать, что она не забыла этот день. Не забыла и не жалела о том, что показала ему свои истинные чувства. И глядя на нее сейчас, Джек видел, что никакого раскаяния она не испытывает. Он любил ее именно за это: за то, что она всем сердцем отдавалась тому, что было важно для них обоих.
   Что не стала прятать чувства, которые были нужны и важны им обоим.
   Джек не мог говорить, заворожено наблюдая, как она потирается щекой о его ладонь.
   Кейт вдруг открыла глаза, и их потемневшие взгляды встретились. И она вдруг осознала то, что перевернуло всю ее жизнь. Чувство влюбленности перешло очень хрупкую грань, и безграничная, полная любовь озарила ей душу. Она вдруг поняла, что на самом деле любит его. Не смотря ни на что. Любит так сильно, что щемило сердце. Любит так, как не любила до этого ни Томаса, ни тем более Генри. Перед ней стоял человек, который стал ей дороже жизни, человек, с которым она хотела бы прожить эту жизнь. Человек, с которым хотела бы быть в любой день недели, месяца, года.
   Это был самый удивительный миг в ее жизни.
   Проведя большим пальцем по нежной коже ее щеки, Джек наклонил голову и мягко коснулся ее виска, вдыхая ее неповторимый запах.
   - Кэтти, - наконец прошептал он, проглотив ком в горле. - На этот раз я буду целовать тебя без разрешения. - Он прошелся по щеке своими губами и поцеловал ей подбородок. - И хочу, чтобы ты поцеловала меня, как в тот день в вашем кабинете.
   Другой рукой он обнял ее за талию и медленно притянул к себе. Запрокинув ей голову, Джек заглянул ей в глаза, и понял, что жил все эти годы только ради этого мига, только для того, чтобы любить ее. Приподняв свободную руку, Кейт осторожно коснулась его впалой щеки и вдруг улыбнулась ему с такой нежностью, что он окончательно потерял голову.
   - Можно я поцелую тебя так, как целовала в своей спальне? - робко проговорила она, трепеща от его пронзительного взгляда.
   Он вдруг глухо застонал и наклонился ниже.
   - Боже мой, Кэтти, тебе можно всё, абсолютно всё!
   Сказав это, Джек тут же накрыл ее губы своими. Кейт прижалась к нему и закрыла глаза, понимая, что уже не выйдет из этого домика прежней. Не выйдет отсюда до тех пор, пока не утолит желание своего сердца. Она с радостью и готовностью встретила напор его губ и слилась с ним в таком восхитительно сладком поцелуе, что закружилась голова. Она хотела, чтобы этот поцелуй длился вечно, хотела, чтобы он обнимал ее вечно. Хотела сама обнимать и целовать его вечно.
   Оттенок поцелуя стал постепенно меняться. Его губы были уже настойчивыми и требовательными. Жар охватил ее тело, заставляя трепетать. Кейт ответила ему, обхватив его шею, поглаживая короткие волосы на затылке, чувствуя, как дрожит в ответ его тело. Она пробовала его на вкус так же, как это делал он. Изучала его так тщательно, как велело ей сердце.
   Джек прижал ее к ноющей части своего тела, сгорая от желания. Ему казалось, что если он не дотронется до ее нежной кожи, не изучит ее с ног до головы, то просто умрет. Он уже умирал от пылкого ответа ее губ, от ее прикосновений. Оторвавшись от нее, он стал посыпать поцелуями ее лицо и нежную кожу шеи, пробормотав:
   - Кэтти, я хочу тебя так сильно, что схожу с ума. Я хочу подарить тебе радость, какую может подарить только мужчина женщине. Хочу найти твое сердечко и заставить его биться от счастья...
   Кейт замерла, тронутая его словами так сильно, что в горле встал густой ком. Он тоже замер и поднял голову. Она смотрела на него, понимая, что никогда не сможет перестать любить его. Никогда не сможет жить без него, без выражения этих удивительных глаз, без его голоса, без его поцелуев. Без его сердца. Она взяла его лицо в свои ладони и до боли нежно коснулась его нижней губы, а потом тихо шепнула:
   - Мое сердце уже бьется от счастья. И только для тебя...
   Этого было достаточно, чтобы он потерял голову. Завладев ее губами, Джек обхватил ее за талию, оторвал от пола и прижал к себе. А потом направился в угол комнаты, туда, где стояла небольшая кровать. Ему хотелось смеяться и плакать одновременно, потому что жизнь еще никогда не давала того, что предлагала ему Кейт. Она предлагала ему не только себя, позволяла не только любить себя, она дарила ему свое сердце. Она дарила ему свое тепло. Свою душу.
   Они вместе упали на кровать. Он накрыл ее своим напряженным телом, ощущая под собой ее податливое, мягкое тело, которое сводило его с ума. Он целовал ее так ненасытно, словно до этого никогда не целовал ни одну женщину. А ведь он никогда не целовал по любви. Ибо было в этом столько смысла, столько значимости, что дрожала душа.
   Сминая губами ее губы, Джек провел рукой по ее бедру и услышал, как она тихо застонала от удовольствия. Удовольствия, которое дарил ей он. Сознание этого кружило голову. И это подстегивало его. Ему хотелось подарить ей все радости мира, всю нежность, которая копилась в нем все эти долгие две недели. Он испивал ее губы, хотел испить ее всю.
   Его руки блуждали по ее телу, поглаживая, вызывая дрожь и восторг одновременно. Закрыв глаза, Кейт упивалась его прикосновениями, ощущая, как жар от поцелуя разливается по венам. Она с трудом могла дышать и еще меньше могла думать, отдавшись на его волю.
   Сердце на миг замерло, а потом стало биться с неистовой силой, когда его ладонь обхватила ее ноющую грудь, которая только этого и ждала. Кейт выгнулась и крепче обхватила его за шею, зарывшись пальцами в его влажные мягкие волосы. Она чувствовала на себе тяжесть его тела, и это еще больше усиливало нарастающее волнение.
   Она чувствовала, как он сжимает и поглаживает ей грудь, как тогда в нише нормандской церкви. Только на этот раз ощущения были намного острее. Она боялась, что это может закончиться так же внезапно, как тогда, поэтому еще теснее прижалась к нему, желая его, и глухо застонала:
   - Джек.
   Он вздрогнул и оторвался от нее, но только затем, чтобы покрыть поцелуями ее лицо, спуститься вниз и коснуться языком одиноко бьющейся жилке на ее шее. Кейт вздрогнула и выгнулась дугой, снова застонав.
   Джек вдруг подумал, что от него идет пар, потому что ему стало невыносимо жарко. Он хотел разорвать на ней одежду и увидеть ее всю, коснуться ее кожи, ощутить ее вкус. Он сам хотел раздеться и прижаться к ней своим возбужденным до предела телом.
   Опустив руку вниз, он стал задирать ей подол и когда ворох юбок оказался у нее на животе, его рука принялась гладить затянутое в шелковых чулках бедро. Его губы ни на миг не переставали ласкать ее. Он вспыхивал всякий раз, когда слышал ее стон. Это действовало на него сокрушительно. Она сводила его с ума, нежно поглаживая его плечи и спину, вжимая его в себя.
   Добравшись до нежной ложбинки, он зарылся лицом между ее грудей и вдохнул опьяняющий запах ее сладкой кожи.
   - Господи, Кейт, ты так чудесно пахнешь! - выдохнул он, целуя верхнюю часть груди.
   Кейт вздрогнула, едва дыша. Сердце готово было выскочить из груди. Она была похожа на безвольную марионетку, которую приводили в движения только его руки и губы. Она сгорала от желания и огня, которым он опалял ее. Она вся дрожала, позволяя ему стягивать вниз корсаж платья. Но когда он не поддался, Джек приподнялся и с глухим рыком разорвал лиф. Кейт ахнула, приподнявшись.
   Две пуговицы отлетели в сторону и упали на матрас. Джек же, не обратив на это внимания, принялся расстегивать оставшиеся пуговицы, потом отодвинул бретельки и спустил их вниз по рукам. Кейт подчинилась, с безумным волнением позволяя ему раздеть себя. Немыслимо, но она хотела этого. Ей было жарко, и Кейт мечтала поскорее избавиться от душившего ее платья. Он снова накрыл ей губы, и оба снова упали на кровать.
   Лихорадочно раздевая ее, избавляясь от платья, туго затянутого корсета и нижней сорочки, Джек, наконец, накрыл ее нежное, горячее тело. И испытал еще большее желание, когда услышал ее смущенный стон.
   - Ты поможешь мне раздеться? - неуверенно спросил он, оторвавшись от нее.
   Ее восхитительные глаза потемнели и были похожи на сверкающие сапфиры. Она лежала под ним почти голая, только в одних чулках, но Джек пока не позволял себе разглядеть свою фею, боясь, что потеряет остатки выдержки. Он погладил ей лоб, виски, спустился вниз и провел пальцами по подбородку. Она несмело улыбнулась ему, положила руки ему на грудь и стала медленно расстегивать жилет, а потом и рубашку. Для Джека это было настоящей пыткой, но он героически выдержал все до конца, позволяя ее пальчикам исследовать свое тело.
   Кейт и не думала, что он такой красивый, когда скинула с него рубашку. А он действительно был красив, суровой, мужской красотой. Смуглая кожа груди была покрыта мелкими волосами, которые сужались у живота и уходили вниз узкой дорожкой. Не представляя, что на это способна, она все же не смогла удержаться и положила ладони на его тяжело вздымающуюся грудь, а потом провела по горячей атласной коже подушечками пальцев, ощущая его дрожь.
   У нее вдруг пересохло во рту. Железные мышцы выступили еще сильнее, он начинал покрываться испариной, глаза потемнели еще больше, и когда она нечаянно дотронулась до его темного соска, он вздрогнул, зарычал и снова накрыл ее собой.
   - Ты медленно убиваешь меня, Кэтти, - выдохнул он, впившись в нее таким глубоко-страстным поцелуем, что все разумные мысли, которые не исчезли до этого, тут же испарились.
   Обнаженной грудью Кейт чувствовала прикосновение его твердой груди. Волоски на ней щекотали ей живот. Огонь желания заставляя ее трепетать и вздрагивать от малейшей ласки. Она обняла его за плечи и прильнула к нему. Он приподнял ее и уложил на подушки.
   А потом он лег рядом и навис над ней.
   Джек едва мог дышать, наконец, разглядывая свою прекрасную фею. Кожа ее была белой, как свежевыпавший снег, округлая грудь, увенчанная коралловыми сосками, маняще вздымалась вверх, узкая талия переходила в округлые бедра и стройные ножки. Тяжело сглотнув, он положил ладонь на нежную кожу бедра и провел рукой по ее телу вверх, пока не накрыл мягкую грудь.
   Она встрепенулась и покраснела от столь откровенной ласки, пряча от него свои глаза. Для нее это было впервые. Впервые кому-то она позволяла так смело прикасаться к себе. Ведь она была невинна. У Джека вдруг сжалось сердце, когда он осознал, что должно сейчас произойти. Что они разделят друг с другом. Ни одна сила в мире не могла бы заставить его отказаться от нее ни сейчас, ни тем более потом. Играя большим пальцем с напряженным соском, Джек прижался к ней и поцеловал кончик ее носа.
   - Ты слаще и прекраснее, чем в моих снах, - прошептал он, положив свою ногу на ее бедро. Он все еще был в бриджах, которые боялся пока снять.
   Кейт была захвачена со всех сторон. Никогда прежде никто не видел ее голой. Даже ее горничная. А он увидел. И при этом смотрел на нее так, будто видел нечто прекрасное. Его взгляд заставлял ее трепетать и гореть от жара. А когда он сжал своими пальцами отвердевший сосок, она и вовсе перестала дышать.
   Он говорил ей о снах. Она снилась ему? Она снилась ему так же, как он снился ей? Во сне он целовал ее так, как целовала его она?.. Но Кейт не смогла продолжить свои мысли, потому что он вдруг нагнулся и накрыл ее грудь губами. Это было настолько интимно, настолько откровенно, но настолько прекрасно, что Кейт глухо застонала и обессилено упала обратно на полушки, обхватив его голову руками.
   В нише церкви он проделал с ней нечто подобное, но сейчас ощущения были настолько острыми, что, не выдержав, что Кейт прикусила губу и выгнулась дугой. Он втянул в рот горошинку соска и стал ритмично посасывать, сводя ее с ума, вызывая озноб во всем теле. Кейт закрыла глаза и пыталась уцелеть в шквале сладкого наслаждения, которое он обрушил на нее.
   У него были определенные намерения. Насладившись одним плодом, он с жадностью набросился на другую грудь и стал так же терзать и мучить ее, пока Кейт не стала задыхаться. Упоительный восторг перешел в неописуемое блаженство, а затем в невыносимое напряжение. На этот раз внизу живота не просто пульсировало, там все горело и изнывало от чего-то, требуя что-то.
   Атака закончилась так же внезапно, как и началась. Он навис над ней и впился ей в губы опустошительным, дурманящим поцелуем, не переставая ласкать ее руками.
   Джек сходил с ума и понимал, что долго не выдержит. Он хотел довести ее до безумия, хотел, чтобы она так же сходила с ума от наслаждения. Но ее стоны, ее поцелуи и пальцы, которые еще больше возбуждали его своими прикосновениями, свели на нет все его старания и усилия. Со стоном он перекатился на спину, быстро снял с себя остатки одежды, затем стянул с нее белые шелковые чулки и накрыл ее уже теперь обнаженным телом.
   Оба на секунду замерли, наиболее полно ощутив друг друга.
   Кейт застыла, чувствуя, как ей в живот упирается нечто горячее, пульсирующее и твердое. У нее перехватило дыхание, а глаза расширились. Джек наклонился и нежно поцеловал ее в шею.
   - Милая, ты ведь знаешь, что сейчас должно произойти? - глухим голосом спросил он, готовый в любую минуту войти в нее, но боялся причинить ей боль.
   Джек не хотел пугать ее силой своей страсти. И любви. Он хотел, чтобы она навсегда запомнила этот день. Запомнила его.
   Кейт вздрогнула, когда он бедром стал медленно разводить ее ноги. Она уткнулась ему в шею, чувствуя мускусный запах его кожи, напряжение твердых мышц. Он сдерживал себя, чтобы подготовить её. Чтобы дать ей время привыкнуть ко всему этому новому. Она была так благодарна ему за это. Кейт хотела бы не волноваться так сильно, но ничего не могла поделать с собой.
   - Я... - неуверенно начала она, ощущая бешеный стук своего сердца. Ощущая, как его ладонь снова легла ей на грудь и стала поглаживать до боли чувствительный сосок. - Мне двадцать семь лет, Джек... конечно, я знаю, что сейчас должно произойти.
   Но Джек вдруг понял, что ничего она не знает. Он поднял голову и посмотрел на ее порозовевшее лицо.
   - Почему ты так часто говоришь о своем возрасте?
   Она взяла его лицо в свои ладони. Волнение не исчезало, а перерастало в осознание важности происходящего. Тепло и еще какое-то сильное, непонятное до сих пор чувство в его глазах вселяло в нее покой и заставляло идти с ним до конца. И Кейт знала, что пойдет с ним до конца. Потому что сама этого хотела больше всего на свете.
   - Но мне на самом деле двадцать семь лет, - пролепетала она.
   - Не надо говорить об этом, - молвил он, уткнувшись ей в плечо, сцеловывая влажные капельки с ее кожи. - И не бойся меня, любовь моя, потому что я никогда не причиню тебе вреда. Ты веришь мне?
   Как она могла не верить, когда каждое его прикосновение было подобно чуду?
   - Д-да, - выдохнула она и закрыла глаза, когда он снова накрыл ее сосок губами и стал ритмично посасывать его. Кейт выгнулась и закрыла глаза, позволяя трепету и наслаждению снова захватить ее всю.
   Он снова сводил ее с ума. Это было невыносимо, но так восхитительно, что хотелось плакать. Другая его рука, которая лежала у нее на животе, вдруг медленно поползла вниз и накрыла самое чувствительное место у нее между ног. Кейт замерла, затаив дыхание и посмотрела на него.
   Джек приподнялся и заглянул ей в глаза.
   - Никогда не бойся меня, - прошептал он страстно и впился в ее губы таким обжигающим поцелуем, что Кейт перестала вообще соображать.
   Напряжение в теле нарастало. Дыхание участилось.
   Кейт острее чувствовала его руку у себя внизу живота. Его пальцы погладили ее там и замерли, сдавив сгусток особо чувствительных нервов. Кейт чуть не выпрыгнула из постели и резко вскрикнула.
   - Господи!..
   У нее потемнело в глазах от пронзившего ее удовольствия. Она была доведена им почти до предала.
   И Джек понял, что пора. Осторожно он провел пальцем по возбужденному бугорку. Кейт снова вскрикнула и выгнулась дугой. Она была прекрасна в своей страсти. Щеки раскраснелись, глаза сверкали, грудь, увенчанная затвердевшими темно-розовыми сосками, вздымалась и опускалась, губы раскрылись, выпуская из горла стоны удовольствия.
   Никогда прежде он не видел картины более возбуждающей и прекрасной, чем эта. Джек так отчаянно хотел ее, что мог взорваться в любую секунду. Убрав руку, он мягко раздвинул ей ноги и коснулся ее кончиком своей раскаленной плоти. Кейт затихла и замерла. Стиснув зубы, он стал медленно входить в тугое, восхитительное тело, но внезапно замер, коснувшись преграды.
   Господи, он не хотел причинять ей боль! Но слышал, что в первый раз это всегда бывает болезненным опытом. Он обещал ей наслаждение и не мог перенести сознание того, что даже невольно способен причинить ей боль. Уронив голову ей на плечо, Джек глухо попросил:
   - Согни колени и прижми ноги к груди.
   Кейт ошеломленно смотрела на него, пытаясь привыкнуть к его пульсирующей плоти, проникающей в нее. Захваченная в водовороте его страсти, Кейт вела ее безмерная, бесконечная любовь к нему. Она видела по его напряженному лицу, как ему тяжело сдерживать себя. До сих пор ей было неописуемо хорошо с ним. Он делал с ней то, что она даже в своих смелых снах не могла бы представить себе, так стоит ли бояться того, что должно неминуемо произойти? Кейт подчинилась ему, сделав так, как он велел, полностью раскрывшись перед ним.
   И в ту же секунду, глубоко вздохнув, он одним уверенным толчком вошел в нее. Полностью. До самого конца.
   Кейт сжалась и глухо застонала от слабой, но весьма ощутимой боли там, куда он проник. Это было невероятно, потому что он стал частью ее, продолжением ее. Она сильнее сжала его плечи, чувствуя, как покрывается горячей испариной.
   Джек снова замер, давая ей времени привыкнуть к себе. Он медленно целовал ей шею, щеки, лоб, нежно дотронулся до раскрытых губ, пытаясь отвлечь ее. У нее была такая бархатистая, горячая плоть, что он в любую секунду мог потерять голову. Когда ее дыхание немного выровнялось, она облизала пересохшие губы и тихо молвила:
   - Это... не могу в это поверить.
   - Тебе хорошо? - едва владея собой, спросил он.
   Джек хотел поднять голову, чтобы посмотреть на нее, но она не позволила ему пошевелиться, прижав его голову к своей груди.
   - Не двигайся, - взмолилась она, боясь потерять его, потерять это невероятное ощущение наполненности им. Боль вдруг прошла, и ей стало как-то по-особенному хорошо.
   - Ты думаешь, снова будет больно? - Он мягко поцеловал ее за ухо и почувствовал, как она вздрогнула. - Больше не будет боли, обещаю, любимая.
   Кейт таяла от его нежных слов, поглаживая его напряженные плечи. Она верила ему, но не хотела, чтобы он шевелился.
   - Не двигайся, - скорее из упрямства прошептала она.
   И Джек вдруг улыбнулся, ощущая в груди невероятное счастье. Господи, он так сильно любил ее! Какими же пустыми были все эти годы без нее! Он даже не знал, что способен любить так отчаянно, пока не встретил Кейт. И теперь должен был скрепить эту любовь своим телом.
   Он не мог больше сдерживать себя. Его милая командирша Кейт. На этот раз не будет так, как хотела она, потому что она не знала, что могло бы наступит позже. Поэтому он медленно задвигал бедрами. И услышал ее протяжный стон, который подействовал на него оглушительно. Приподнявшись на локтях, он посмотрел на нее.
   - Ты по-прежнему не хочешь, чтобы я двигался?
   Он осторожно вышел, и снова очень медленно вошел в нее так, что у Кейт потемнело в глазах. Она едва могла дышать, ощущая, как огонь лижет ее изнутри.
   - Боже правый, Джек... - выдохнула она потрясенно.
   Джек нагнулся и убрал с ее лица прядь мокрых волос. Господи, она была так восхитительна, так тесно обхватила его, так горячо принимала его, что он едва мог соображать!
   - Я никогда не нарушаю свое обещание, - прошептал он, приподняв ее за талию, и снова до предела медленно вошел в нее.
   Кейт не смогла сдержаться и громко застонала. Тогда он накрыл ее губы своими, и стал ритмично двигаться в ней. Удовольствие пронзило ее с ног до головы. Кейт казалось, что она плавится на костре. Все тело налилось острейшим желанием, грудь потиралась о его грудь, сердце билось так неистово, что казалось, могло остановиться в любую секунду.
   Цепляясь за него, она поглаживала его плечи, спину, руки, грудь. Кейт задыхалась от тех немыслимо-прекрасных ощущений, которые приносили ей его проникновения. Он заполнял ее собой всякий раз, когда входил в нее, и такое удивительное единение души и тела поражало до глубины души. Рождало невероятные чувства, которые меняли Кейт.
   Она подстроилась под его движения, горячо отвечая на его поцелуи, вбирая его в себя настолько, насколько это было возможно. И с каждым его толчком внутри нарастало нечто огромное, большое. Сладкий ком поднимался из глубин ее естества, полз к животу и пытался вырваться из горла. Кейт металась под ним и стонала, боясь умереть, боясь задохнуться.
   - Джек, - всхлипнула она, спрятав лицо у него на груди, сжав его бока своими ногами. Напряжение сковало каждый нерв. - О, пожалуйста... я больше не могу.
   Джек стиснул зубы, понимая, что конец близок. Она не представляла, что ждало их впереди. Но она должна была получить это. Его милая фея скоро познает самую удивительную радость жизни. Господи, какое счастье, что именно он показывал ей эти краски жизни!
   - Приготовься, скоро ты увидишь звезды.
   Он сжал ей талию и стал входить в нее напористо и резко, а потом припал к ее губам и врезался в нее так глубоко, что оба на миг застыли, и затем волна острейшего удовольствия накрыла их с головой. Что-то мучительно-сладкое разрывало ее изнутри, и огонь, скопившийся в ней, опалил даже пальцы ног. Кейт задохнулась и вскрикнула, дрожа всем телом, не в силах вместить в себя блаженство от этого взрыва. Она крепко обняла его, сотрясаясь всем телом, шепча его имя.
   Следом за ней последовал Джек, войдя в нее до самого конца, чувствуя, как плотно она обхватила его, и содрогнулся от немыслимого освобождения. Спрятав лицо у нее в волосах, он зарычал и излился в ней, понимая, что навечно передает ей часть себя. Так же, как она отдала ему частичку себя. Джек вдруг ощутил, как дрожит его сердце. Сердце, которое любило ее.
   Впервые в жизни он познал настоящее счастье. Познал Кейт!
  

Глава 14

  
   Джек обессилено рухнул на ней, но Кейт нисколько не возражала против этого. Ей было удивительно хорошо ощущать на себе его сильное тело, которое теперь принадлежало ей. И ей было невероятно приятно чувствовать внутри себя часть его. Именно ту часть, которая увенчала их любовь, соединив их вместе.
   Это было так восхитительно, что Кейт не могла двигаться. Ей казалось, что она лишилась костей, мышц и чувствовала себя так легко, что могла бы улететь.
   Поразительно, но, оказывается, есть еще один, кроме слов, простой способ выразить свою безграничную любовь. Ни одно слово в мире не смогло бы передать всю гамму чувств, все то прекрасное, что она пережила в его объятиях, что они разделили между собой. Это было самым настоящим волшебством, которое могли познать только два человека, полностью отдавшись силе любви. Настолько сильно, что это даже пугало
   За окном тихо лил дождь. Наконец оба услышали стук капель по стеклу. Успокоившись, Джек хотел было откатиться от нее, но Кейт снова удержала его на месте.
   - Пожалуйста, не уходи, - тихо попросила она, поцеловав его в чуть солоноватое плечо.
   Он вздрогнул от прикосновения ее губ, чувствуя, как сжимается сердце. Волна глубокой любви снова охватила его. Джек приподнялся на локтях и заглянул ей в глаза. Глаза, которые светились от непередаваемого счастья.
   - Милая, я не хочу раздавить тебя, - шепнул он.
   Она улыбнулась ему так нежно, что снова сжалось сердце.
   - Глупости, мне очень хорошо.
   Джек осторожно погладил румяную щеку, любуясь своей феей, гадая, почему раньше он не встретил ее.
   - Ты видела звезды? - тихо спросил он.
   - Я видела тебя, - тут же ответила она, взяв его лицо в свои ладони, и, приподнявшись, быстро поцеловала его. - Я всегда хочу видеть только тебя. Хочу видеть человека, который дарит мне самое невероятное волшебство в мире.
   Горло Джека сдавил густой комок. Сердце его билось гулкими ударами. И так же отчетливо он чувствовал биение ее сердца, которое отдавалось ударом о его грудь.
   - Такое волшебство могут пережить только избранные. - Он наклонился и благоговейно поцеловал ее глаза, собираясь сказать ей то, что не говорил ни одной живой душе. Джек не подумал скрывать от нее то, что было у него на сердце. Он хотел подарить ей свое сердце, потому что оно было нужно ей больше, чем ему. Так же как теперь для него имело значение ее сердце. - По теории твоего любимого Платона, который он излагает в "Пире", раньше люди были сплавлены вместе и составляли половинку одного целого. Они были такими идеальными, счастливыми, такими сильными и всемогущими, что боги позавидовали им и испугались их мощи. Поэтому Зевс решил распилить их на две части, дабы лишить их силы и счастья. Так он разлучил созданных друг для друга людей. - Со щемящей нежностью Джек поцеловал ее в губы и тихо добавил: - Однако даже вопреки коварному плану Зевса, я нашел свою вторую половнику. Я нашел тебя, Кейт.
   Кейт затаила дыхание, глядя в его завораживающие серо-карие глаза, и ощущая резь в глазах. Ей казалось, что она уже пережила самые восхитительные мгновения в своей жизни, но сейчас происходило нечто более важное. Особенное. Ибо в его глазах нежность переросла, превратилась в то, что заставило сжаться ее сердце. Кейт не могла произнести ни слова, но когда немного пришла в себя, сказала совершенно не то, что хотела.
   - Т-ты читал Платона?
   Джек сдавленно засмеялся, прижавшись лбом к ее лбу.
   - Это я привез тете книгу. Она говорила, что кто-то хочет ее прочитать, но я даже не представлял, что это будешь ты. - Его улыбка вдруг замерла, он стал невероятно серьезным и пристально посмотрел ей в глаза. - Если бы я знал, что встречу тебя здесь, я бы приехал сюда очень давно. Моя беда в том, что я даже не знал, как сильно ты мне нужна, пока не встретил тебя в тот день на безлюдной дороге. Я не понимаю, как прожил все эти годы без тебя... Ты - моя частичка, моя душа. Господи, Кейт, я люблю тебя! Люблю так сильно, что не могу дышать без тебя. Неужели это сон, и, проснувшись, я потеряю тебя?
   Ошеломленная, Кейт смотрела в его слегка потемневшие глаза и не могла поверить, что все это происходит с ней на самом деле. Она с трудом могла поверить в услышанное. Она даже не смела мечтать... Никогда не думала... А он...
   Он сказал, что любит ее? Любит так, что не может дышать? Боже! У Кейт так сильно сжалось сердце, что защипало глаза. Притянув его лицо к себе, она заглянула в его темные глаза, в которых отражалась не только его любовь, но и еле заметная боль. Боль от ожидания ее ответа. И она ответила, понимая, что ни одному человеку он не говорил прежде таких слов.
   - Ты никогда не потеряешь меня, - наконец вымолвила она, чувствуя, как повлажнели глаза. - Не потеряешь потому, что я тоже не хочу терять тебя. Я не хочу, и не буду жить без тебя, понимаешь? Джек, - простонала она, видя в его глазах такую безграничную любовь, что стало трудно дышать, но она все же намеревалась подарить и ему радость признания, поэтому хрипло проговорила: - Я люблю тебя. Никого и никогда не любила так, как полюбила тебя. Я, наверное, любила тебя даже тогда, когда сердилась на тебя, когда ты доводил меня своими выходками, дерзкими речами и угрозами. - Она коснулась его губ и тихо добавила: - Я люблю тебя за то, что ты есть в моей жизни. Рядом с тобой я могу жить, не боясь чувствовать. Я люблю тебя за то, что ты показал мне, как нужно любить по-настоящему. Я люблю тебя всего, без остатка.
   Она и не заметила бы, что плачет, если бы он осторожно не стер дорожки слез у нее на висках. Джек поцеловал ее так нежно, что сдавило горло. Он думал, что невозможно испытать большего счастья, когда обнаружил, что любит ее, но так сильно заблуждался. Ее слова смыли с души нечто черное, холодное и давно въевшееся в него.
   - Кэтти, - прошептал он, благодарный ей за ее слова, любя ее еще больше, если только такое было возможно. Она со всей нежностью ответила ему, и его тело вновь ожило, плоть его восстала, заполнив восхитительно-тугую щель. Он снова хотел ее. Это был единственный способ показать ей всю силу охватившей его любви. Кейт застонала, и Джек вдруг замер, испугавшись, что может причинить ей боль. - Милая, - с мукой прошептал он, уткнувшись ей в шею. - Я снова хочу тебя, так сильно, что не могу отпустить тебя...
   - Не отпускай меня.
   - Я могу сделать тебе больно.
   Она приподняла его голову и посмотрела в его медленно темнеющие глаза.
   - Ты причинишь мне боль, если отпустишь меня.
   Но даже ее слова не подействовали на него. Кейт видела, что ему стоит сдержаться и не причинить ей, по его мнению, боль. Ей не оставалась ничего другого, как обнять его за плечи и выгнуть спину. От этого движения он чуть глубже проник в нее. Его глаза закрылись, на лбу выступила испарина. Он сжал челюсть, борясь с самим собой. Тогда Кейт, зарыв пальцы ему в волосы, притянула его к себе и прижалась губами к его губам.
   - Боже, Кэтти, - надрывно застонал он, чувствуя, как огонь плавит ему все внутренности. Она соблазняла его и мучила тем же оружием, который ей в руки вложил он сам.
   - Неужели и сейчас ты меня отпустишь? - невинно спросила она.
   Все вмиг изменилось. Он зарычал и набросился на нее с такой необузданной страстью, что она чуть не задохнулась. Его больше ничего не сдерживало. Кейт даже не думала, что в нем остались силы, но вскоре она позабыла обо всем, подчинившись неистовому ритму, с которым он стал входить в нее, доставляя ей безграничное, неописуемое наслаждение. Она только стонала, встречая его удары, растворяясь в нем. Он покрыл поцелуями ее лицо, шею, плечи, грудь. Он был везде одновременно и доводил ее до исступления. Цепляясь за него, она шла за ним, готовая броситься в омут с головой.
   И снова сокрушительное освобождение свело его тело. Джек застонал, отдавая ей всего себя, и на этот раз упал рядом и увлек ее за собой. Прижав ее к своей груди, он пытался прийти в себя, чувствуя всем телом ее нагое, тепло тело.
   Господи, было такое ощущение, будто он попал на небеса! Никогда прежде ему не было так хорошо. Никогда он не был счастлив так, как сейчас. Рядом лежала удивительная девушка, которая перевернула всю его жизнь, его душу. И он был безмерно благодарен ей за это.
   Взгляну вниз, Джек встретился с ее взглядом. Оба одновременно улыбнулись друг другу, и у него сладко замерло сердце. Поцеловав ее, он заставил себя оторваться от нее. Боже, кто бы мог подумать, что этот день закончится так невероятно!
   "День еще не закончился, - тут же поправил себя Джек. - Он еще в самом разгаре".
   Укрыв их на удивление чистым одеялом, он прижал ее к своей груди.
   - Как ты себя чувствуешь? - спросил Джек, поцеловав ей макушку.
   - Невероятно счастливой, - призналась Кейт, задумчиво поигрывая короткими завитками на его груди. - Поразительно, мне двадцать семь лет, но я чувствую себя как восемнадцатилетняя девочка. Это так странно. И так восхитительно. Ты понимаешь меня?
   - Да.
   Кейт вдруг подняла голову и хмуро посмотрела на него.
   - Сколько тебе лет?
   Джек сдвинул брови, встретив ее вопросительный взгляд.
   - Какая разница? - проговорил он, поглаживая ей плечо.
   Его ласка отвлекла ее, и она не расслышала напряженных ноток в его голосе. Джек был очень рад этому. Уж больно часто она говорила о своем возрасте. Она снова положила голову ему на плечо и счастливо вздохнула.
   - Наверное, никакой, - наконец ответила она. - Просто, по-моему, я слишком старая для счастья.
   - Что за глупости ты говоришь? - Он вдруг схватил ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. Его глаза горели. - С чего ты взяла, что ты старая? Ты самая восхитительная молодая девушка на свете, и я люблю тебя такой, какая ты есть, со всеми твоими годами.
   - Но...
   - Никаких но! Ты прекрасна и должна помнить лишь об этом. Поняла? И больше никогда не поднимай этой темы, договорились?
   Он смотрел на нее почти разгневанно, но как ни странно это успокоило Кейт. Она на самом деле переживала за свой немолодой возраст, и все об этом знали. Она считала себя слишком старой, чтобы снова полюбить. Но как же она заблуждалась! И как этому была рада! Его слова имели для нее куда больше значений, чем он мог себе представить. Мягко улыбнувшись, Кейт медленно кивнула, а потом прижалась к нему и с упоением поцеловала его.
   Успокоившись, Джек ответил ей нежным поцелуем, прижал ее голову к себе и облегченно вздохнул.
   - Как себя чувствует Тори? - спросил он тихо.
   Улыбка сбежала с ее лица.
   - Ей кажется, уже лучше. По крайней мере, она очнулась, - с горечью проговорила Кейт. - Она все время молчит, и это начинает не на шутку пугать меня.
   - Она придет в себя, - убежденно заявил Джек, покрепче обняв ее. - Она сильная, ей лишь нужно время, чтобы справиться с собой.
   - Я очень на это надеюсь, - печально вздохнула Кейт. - Как странно все сложилось. Их отношения с самого детства были такими необычными, и никто не мог предположить, что за детской дружбой, а потом и подростковой привязанностью скрывается нечто большее. В последние годы до того, как он ушел в армию, они с Тори почти не общались. Тори избегала его, называла скучным, даже игнорировала его, но Себастьян почему-то позволял ей относиться к себе так и терпел все это. Я думаю, к этому привела серьезная ссора между ними, когда он объявил, что хочет стать священником. Он был молчаливым, стеснительным, сдержанным в своих чувствах человеком, но никогда не обижал ее, даже когда она доводила его. Я всегда удивлялась, как Тори, такая живая и энергичная, уживается с Себастьяном.
   - Может, вы все знали его не так хорошо, как Тори?
   Нахмурившись, Кейт снова приподнялась и посмотрела на него. В одном его вопросе было больше смысла, чем во всех ее рассуждениях. Теперь она смотрела на все совсем другими глазами и понимала гораздо больше. В первую очередь потому, что полюбила.
   - Кажется, - медленно заговорила она, - ты прав. Никто не знал его лучше Тори. И никто не понимал его так, как она.
   - Она попросила у тебя прощения?
   Теперь, вспоминая ту сцену, вспоминая слова, которые сказала ей Тори, Кейт не ощущала боли. Она помнила лишь ее холодную руку в своей. Помнила ее полные слез глаза и тихий шепот. Ей почему-то стало трудно дышать, но Кейт все же хрипло молвила:
   - Да, только я бы простила ее даже, если бы она мне ничего не говорила.
   - Я всегда знал, что у тебя золотое сердце. - Джек крепче обнял ее и провел пальцами по ее мягким волосам. - Но и твое сердце способно болеть. Твоя сестра несправедливо обошлась с тобой и ранила тебя...
   Кейт вздрогнула, вдруг поняв, как хорошо он понимает и знает ее.
   - Она была очень расстроена. - Положив голову ему на плечо, Кейт вдруг ощутила такую усталость, что стали слипаться глаза. Как удивительно! Глубоко вздохнув, она тихо добавила: - Мне было больно, но я с этим справилась.
   - Я больше не позволю тебе одной справляться с подобными вещами, слышишь меня? - горячо прошептал Джек, ощутив жалящую боль в груди. - Забудь слова Тори, потому что в них нет ни капли правды. Она действительно была расстроена и не понимала, что говорит.
   Кейт вдруг испугалась того, что все это сон, что состояние глубокого счастья, почти опьянения просто выдумала себе сама. Ей никогда не было так хорошо, и ей никогда не могло быть так хорошо. И все же она лежала в объятиях Джека, человека, который подарил ей чудо любви. Она познала любовь земную и небесную. Тело до сих пор сладко ныло от невероятных переживаний. Кейт хотела бы вечно лежать в его объятиях, чувствовать его тепло и силу.
   И его руки на своем теле.
   - Как хорошо, что пошел дождь, - сонно побормотала Кейт, улыбаясь своим словам.
   Джек нахмурился и посмотрел на нее.
   - Ты думала, что я мог бы отпустить тебя сегодня, если бы не дождь? - В ответ она очаровательно пожала плечами, и ее сомнения остро ранили Джека. Он сильнее обнял ее, и глухо прошептал: - Я бы не отпустил тебя, даже если бы разверзлась земля, и настал бы судный день. - Она ничего не ответила, но ее улыбка стала шире, и это успокоило его. Ощутив болезненный ком в горле, он закрыл глаза и тихо добавил: - С этого дня я никуда больше тебя не отпущу.
   Но она не услышала его, заснув сладким сном впервые с тех пор, как встретила его.
  

***

   Его разбудил тихий голос, который напевал незнакомую песню. Джек медленно открыл глаза, боясь обнаружить горькое разочарование от того, что пробудился. Так всегда бывало. Но на этот раз ничего подобного не ощутил. В груди он ощутил покой и еще одно, неизвестное ему доселе теплое, приятное, невероятно хрупкое чувство. Он не сразу понял, что это такое, разглядывая скромный интерьер небольшого незнакомого домика. Однако когда его взгляд остановился на источнике низкого, чарующего голоса, Джек с ясностью осознал, что с ним произошло.
   Кэтти! Она стояла у круглого стола, спиной к нему, и что-то делала, напевая ненавязчивую песенку. Сердце подпрыгнуло в груди, а дыхание на миг перехватило. Она была облачена в свое уже высохшее платье, а волосы схватила простым хвостиком сзади.
   Вот источник его покоя, его с трудом обретенного счастья. Вот источник его жизни. Его любовь. Дрожь прошлась по телу, когда он вспомнил все то, что предшествовало его пробуждению. Джек не мог поверить в то, что все это происходило с ним на самом деле. Неужели он действительно полюбил? И мало того, она так же сильно любила его. Это было похоже на чудо, которое могло развеяться от малейшего взмаха ресниц.
   Неожиданно, Кейт замерла и медленно повернула голову к нему. Встретив его удивленный взгляд, она откинула голову назад и так тепло, так широко и лучисто улыбнулась ему, что у него заболело сердце. Господи, он действительно любил ее! Он боялся потерять ее. Боялся проснуться и обнаружить, что все это только сон, игра его больного воображения. Но Кейт не дала ему дальше развивать пугающие мысли. Что-то подхватив, она направилась к нему, продолжая улыбаясь так же захватывающе.
   - Вряд ли можно сказать тебе доброго утра, - нежным голосом заговорила она, присев возле него, - но все же с пробуждением.
   Она наклонилась и мягко коснулась его губ. И ощутив ее живительное тепло, Джек уверился в то, что не спит, что она реальна, ее губы реальны. Ее любовь реальна. Комок мешал ему говорить, но он все же севшим голосом произнес:
   - Привет.
   Ее улыбка стала еще шире. Она ласково провела рукой по его спутанным волосам.
   - Я кое-что приготовила для тебя. - Наклонив голову к чему-то, что лежало у нее на коленях, она сказала: - У меня сейчас нет того, что ты всегда носишь с собой, но надеюсь, это станет достойной заменой. - Она поднесла что-то мягкое к его губам и тихо добавила, глядя на него: - Думаю, тебе это понравится.
   И только тут Джек понял, что она протянула ему кусочек яблочного пирога, который испекла специально для него бабушка Ада. Кейт хотела накормить его яблочным пирогом! Он вдруг подумал, что съел бы из ее рук все, что бы она ни дала. Ему стало трудно дышать, ему было больно моргать и говорить. Она медленно убивала его. Она не знала, что творит с ним. Его душа медленно переворачивалась в груди. Он даже не думал, что будет способен любить так сильно, всепоглощающе. Навечно.
   - Кэтти, - хрипло молвил он, наклонил голову и взял губами протянутый дар. Это был действительно дар. Словно она с каждой своей улыбкой, каждым словом, каждым кусочком яблочного пирога возвращала ему частичку его утерянной души.
   Она поняла все без слов по выражению его потемневшего лица и блестящих глаз. Кейт нежно провела пальцами по его лицу.
   - Тебе нравится? - спросила она, с трудом сглотнув, потому что в его любимых глазах вдруг снова увидела ту боль, которая причиняла боль ей. Боль, которая появлялась всякий раз, когда они говорили о яблоках. - Я ведь знаю, что ты не можешь долго жить без яблок.
   Подняв руку, он осторожно сжал ее ладонь на своей щеке.
   - Теперь в моей жизни появилось кое-что более ценное, без чего я точно не проживу. - Он придвинулся к ней поближе и, наклонив голову, накрыл ее губы своими. Господи, он так давно хотел поцеловать ее! С того самого мига, как пробудился и увидел ее. С того мига, когда впервые повстречал ее. Он хотел вечно целовать ее сладкие губы, которые тоже пахли яблоками. Его сердце гулко забилось в груди. Он знал, что мог растянуть поцелуй на всю жизнь, а потом еще целую вечность любил бы ее, как только мог. Как только бы она позволила ему. С трудом оторвавшись от нее, он прижался губами к ее щеке, выдохнув: - У тебя вкус яблок, любовь моя.
   У Кейт сжалось сердце. Он повторил слова, сказанные ею в нормандской церкви. Но в них было больше смысла, чем простая констатация фактов. Ей вновь остро захотелось узнать, что на самом деле значат для него яблоки и что с этим связано. Она уже была готова задать вопрос, но вздрогнула, ощутив его губы на своей шее. Когда он так нежно касался ее, она ни о чем не могла думать связанно. Только о его поцелуях.
   - Я съела немного... яблочного пирога, - с дрожью в голосе проговорила она, закрыв глаза, чувствуя гулкие удары своего сердца.
   Он поднял голову, и Кейт вдруг увидела, как он протягивает к ее губам кусочек незаметно взятого пирога.
   - А из моих рук съешь?
   Как она могла отказать ему? Улыбнувшись, Кейт осторожно подхватила кусочек пирога. И, наконец, он медленно улыбнулся ей, и это согрело ей сердце, потому что черная боль стала отступать, возвращая ей человека, который подарил ей весь мир и себя.
   - Я даже не знала, что так сильно люблю яблоки, пока не встретила тебя, - пробормотала она, дожевывая сладкую выпечку.
   Его улыбка вдруг сбежала с лица. Он стал серьезным.
   - Я хотел накормить тебя своим яблоком еще в вашей беседке в то утро, но побоялся, что ты меня прогонишь.
   Кейт тоже посерьезнела.
   - Я ведь действительно тогда хотела прогнать тебя.
   - Ты боялась меня?
   Она долго смотрела на него, прежде чем ответить.
   - Да, - прошептала она.
   Отложив в сторону тарелку с пирогом, он прижал ее к себе и посмотрел ей прямо в глаза.
   - Ты думала, что я могу обидеть тебя?
   - Нет, я боялась тех чувств, которые ты вызывал во мне.
   Он дышал тяжело, но ловил каждое ее слово.
   - Кэтти, - заговорил он так серьезно, что Кейт стало не по себе, - ты должна знать одну вещь. Я никогда не мог и не смогу обидеть тебя или играть твоими чувствами. Я не представлял, что способен испытывать подобное, я не знал, что в мире бывает что-то дороже жизни, но ты доказала обратное. Никогда не бойся меня, потому что я никогда не предам, никогда не поступлю так, как это сделали те два мерзавца во время твоих сезонов.
   У Кейт округлились глаза от его слов.
   - Ты... ты знаешь о моих сезонах?
   Глядя ему в глаза, она вдруг поняла, что он знает о ее сезонах абсолютно все. Даже то, что она скрыла от своих родных. Об этом знал только один человек, и только Ада могла рассказать ему об этом, ведь он был там до ее прихода. Кейт думала, что умрет от стыда и чувства вины, если хоть кто-нибудь когда-нибудь узнает о ее позорном поступке. Но глядя в его серо-карие глаза, она видела отражение собственной боли и страхов, видела, что ему это небезразлично. Что он не осуждал ее за это.
   Кейт почувствовала, как першит у нее в горле.
   - Неважно, что я знаю, милая. - Джек чуть отодвинулся от нее. - Важно то, что вот здесь. - Сказав это, он положил ладонь ей на грудь, прямо туда, где тяжело билось ее сердце, а потом медленно положил руку на свою грудь, на свое сердце. - И важно то, что теперь живет вот здесь. Здесь живет моя любовь к тебе, Кэтти. И не только здесь. Она повсюду, стоит только оглянуться вокруг. Я прошу тебя лишь об одном: чтобы ты верила мне и доверяла. Я никогда не причиню тебе боли, потому что это все равно, что причинить боль себе.
   Кейт думала, что у нее сейчас разорвется сердце. От любви. От безграничной любви и нежности к нему. Она с трудом могла сдержать слезы.
   - Я... я верю тебе. - У нее обрывался голос. Она дрожала от переполнявших ее чувств к нему. Взяв его лицо в свои ладони, она хрипло добавила: - Я приму от тебя это только если сам ты возьмешь от меня не меньше.
   На этот раз она сама поцеловала его. Джек так крепко обнял ее, что сдавило в груди. Сегодняшний день перевернул всю его жизнь. Кейт перевернула его жизнь вверх дном, но он был невероятно счастлив от этого. Насладившись еще немного вкусом ее губ, он медленно отодвинулся от нее и хрипло молвил, взглянув в окно, где уже сияло солнце после дождя:
   - Нам кажется пора возвращаться.
   Впервые в жизни Кейт была так счастлива, что не хотела возвращаться к своей обычной жизни. Она хотела бы остаться с ним здесь. Навсегда. Он понял ее чувства по выражению ее разочарованного лица, и вдруг, запрокинув голову, громко расхохотался. Видя его таким счастливым и веселым, Кейт сама испытала невероятное облегчение.
   - Что тут смешного? - проговорила она, улыбаясь.
   Он покачал головой.
   - Тебе нужно смеяться чаще, чтобы ты понимала, что это за удовольствие, моя дорогая Кэтти.
   - Думаю, у меня еще представиться случай для смеха.
   Он еще раз поцеловал ее в губы, отстранился и свесил ноги вниз. Наклонившись, он стал подбирать свою одежду.
   - А я думаю, что должен быть рядом, чтобы не пропустить ни одного смеха.
   Кейт зачарованно смотрела, как переливаются под бронзовой кожей выпуклые мышцы, когда он одевался. Ей хотелось бы вечно вот так любоваться им, но некоторые вещи имеют свойство заканчиваться, с грустью подумала она. Встав, она взяла тарелку и направилась к столу, убирая все в корзину. Закончив, она печально оглядела их убежище, в котором обрела так много. Отныне домик лесника станет невероятно дорогим сердцу местом. Почувствовав рядом Джека, Кейт обернулась и встретила его серьезный взгляд. Он стоял напротив и так пристально смотрел на нее, что у Кейт похолодело сердце от неожиданно возникшего дурного предчувствия.
   - Что такое? - медленно спросила она, чувствуя его напряжение, его нерешительность. Он был растерян? - Что случилось?
   Он моргнул и на одном дыхании произнес:
   - Ты станешь моей женой?
   Хорошо, что она не взяла в руки корзину, иначе точно бы уронила.
   - Ч-что? - потрясенно выдохнула она, меньше всего на свете ожидая такого поворота событий.
   Джек взволнованно провел рукой по волосам.
   - Господи, Кэтти, я не знаю, как следует делать предложение, потому что никогда прежде не делал ничего подобного. Я не думал, что когда-нибудь такое произойдет со мной, что я встречу женщину, с которой захочу прожить жизнь, но ты... - Он сделал шаг к ней, но не приблизился, а лишь замер на полпути и пристально посмотрел на нее. - Кэтти, я хочу просыпаться с тобой каждое утро, хочу видеть, как проснешься ты, как будешь расчесывать волосы. Хочу видеть, как ты умываешься. Я хочу видеть все эти мелочи, которые складываются в значительную цепь событий для меня. Я не смогу тебя отпустить от себя ни сейчас, ни тем более потом. Ты согласишься стать моей женой? Согласишься разделить со мной мою жизнь, нашу жизнь?
   Она все смотрела на него, не веря тому, что он только что сказал. У нее дрожало сердце. Дрожали колени, когда она стала медленно двигаться к нему.
   - Джек, - прошептала она.
   - Скажи хоть что-нибудь, - взмолился он в ожидании ее ответа.
   Она подошла к нему и нежно взяла его лицо в свои ладони.
   - Джек, - снова повторила она, не в силах вместить в себя любовь, которую питала к нему. Для нее это было так же ново, как и для него. Даже не смотря на то, что она была два раза помолвлена. Только теперь она знала, что все ее прошлые переживания были пустыми, незначительными по сравнению с тем, что она нашла сегодня. И глядя в его глаза, она тихо прошептала: - Знаешь, я всю жизнь искала человека, с которым захотела бы прожить жизнь, а теперь я нашла того, без которого не смогу жить.
   Он крепко обнял ее.
   - Кэтти, - у него дрожал голос. - Это значит "да"?
   Кейт поцеловала его в губы.
   - Это значит "да" сто раз. - Она снова поцеловала его. - Это значит "да" тысячи раз. - И снова коснулась его губ. - Это значит "да" миллион раз.
   - Боже мой! - Джек заключил ее в свои объятия, поднял с пола и закружил по тесной комнатке, крепко прижав к себе. - Я думал, что постарею, пока дождусь твоего ответа.
   Кейт обхватила его плечи и прижалась к нему, пытаясь поверить в то, что это происходит с ней на самом деле. Со старой девой двадцати семи лет. Невероятно! Ее переполняло такое непереносимое счастье, что Кейт боялась лопнуть.
   - Я не позволю тебя постареть, - пообещала Кейт, взглянув в его счастливое лицо, сияющие любовью глаза.
   - Я хочу, чтобы весь мир знал, что отныне ты принадлежишь мне. - Он как-то странно посмотрел на нее и немного резко добавил: - Особенно этот противный Майкл, которому я каждый раз хотел свернуть шею.
   У Кейт от изумления округлились глаза.
   - Майкл? Но что он тебе сделал?
   Уже задав свой вопрос, она поняла его. Боже, теперь она понимала его так хорошо!
   - Он слишком часто касался тебя! - почти гневно ответил он и еще мрачнее добавил: - И еще чаще смотрел на твою грудь!
   - Что? - Теперь Кейт была возмущена. Она попыталась спуститься на пол, но он крепко держал ее, не дав пошевелиться. - Он не делал...
   - Ты что же, хочешь в этот важный для нас момент говорить об этом субъекте?
   - Он не...
   Но Джек не дал ей договорить и закрыл ее рот своими губами. Она тут же обмякла и упала ему на грудь, удовлетворенно вздохнув. И когда Кейт ответила на поцелуй, Джек успокоился, понимая, что счастье на самом деле существует, и что даже такие, как он способен испытать это блаженное, ни с чем не сравнимое чувство.
   - Кэтти, - прошептал он, прижавшись лбом к ее лбу. - Я люблю тебя.
   Кейт улыбнулась ему одной из тех своих улыбок, которая заставляла его почувствовать себя самым любимым и богатым человеком на свете.
   - Я буду беречь каждое твое признание в моем сердце. - Она провела пальцами по его лицу и нежно добавила: - Надеюсь, и ты примешь мои признания, хотя ни одно слово не способно передать всю глубину моих чувств.
   Он снова страстно поцеловал ее так, что у обоих перехватило дыхание.
   - Кэтти, - выдохнул он, поставив ее на пол. - Пообещай, что ты никому не скажешь...
   - Да?
   Кейт в ожидании смотрела на него, решая, что же он предложит ей скрыть, но его просьба приятно поразила его.
   - Ты никому не скажешь, что я чистил картошку? - Он неловко провел рукой по своим каштановым волосам. - Это будет увесистым ударом по моей репутации.
   Кейт какое-то время смотрела на него, а потом прижала ладонь к губам и глухо засмеялась, вспомнив тот момент, когда впервые увидела его за этим занятием.
   - Я... я никому не выдам твой секрет, милый, - сказала она, когда смогла заговорить. - Я всегда знала, что в тебе есть скрытые таланты.
   Он тоже засмеялся счастливым смехом, а потом снова поцеловал ее.
   Определенно это был самый счастливый день в их жизни. Жизнь, которую намеревались разделить вместе.
  

Глава 15

  
   Три пары глаз с удивлением смотрели на Кейт. Сама Кейт сидела в их гостиной и пыталась не задымить от пунцового румянца. Она даже не думала, что ей будет так неловко и так тяжело признаться в том, как серьезно изменилась ее жизнь. Джек проводил ее до дома, а потом удалился в кабинет с дядей для разговора. Остальных членов семьи взяла на себе Кейт, и теперь ей предстояло сообщить тете и сестрам о том, что она дола согласие выйти замуж за человека, которого еще совсем недавно не могла выносить.
   Ей было трудно подобрать слова, а родным не терпелось услышать о том, что происходило. Тяжелее всего было смотреть на бледную Тори, которая к всеобщему удивлению все же спустилась в гостиную, и теперь даже с неким любопытством смотрела на Кейт. Самой Кейт казалось неправильным испытывать счастье в то время, когда так сильно страдает близкий тебе человек. Это было похоже на предательство. И помимо волнения, ею постепенно начинало овладевать чувство вины.
   - Кейт, - первой рискнула нарушить молчание Тори. - Ты скажешь нам, наконец, что происходит?
   Смелая Тори, она даже в трудный для себя момент находила сил и смелости жить дальше. У Кейт сдавило горло.
   - Ты какая-то не такая, - задумчиво проговорила Алекс, поправляя свои очки. - Не могу понять что, но в тебе что-то изменилось.
   "Господи, они видят меня насквозь!" - с изумлением подумала Кейт, поднимая к ним голову. Собравшись и решившись, она произнесла на одном дыхании:
   - Он пришел сюда, чтобы попросить моей руки.
   И замерла в ожидании.
   Все три пары глаз медленно округлились.
   - Ты не шутишь? - наконец заговорила потрясенная тетя, пристально глядя на Кейт.
   - Нет, - прошептала она. Господи, ей казалось, что от волнения сердце сейчас выскочит из груди! Она не волновалась так даже тогда, когда Джек повел ее к кровати и снял с нее одежду. - Он просил меня выйти за него замуж.
   - И ты согласилась? - медленно спросила Тори.
   Кейт все удивлялась, как Тори при всех сложившихся обстоятельствах удается сохранить такое спокойствие. И такое присутствие духа.
   - Да, - ответила она, взглянув на нее, и ощутила боль, увидев ее потухшие, ничего не выражающие глаза. У Кейт болезненно сжалось сердце.
   - Но мне казалось, он тебе не нравится, - заметила Тори, прищурив серые глаза.
   - Я не хотела, чтобы он мне нравился, - честно призналась Кейт, понимая, что не может лгать родным. Особенно Тори, которой больше всех хотелось объяснить всё. - Я боялась его...
   - Боялась, что полюбишь его?
   - О Боже, Кейт! Так он тебе нравится? - со смесью удивления и надежды спросила тетя Джулия.
   Склонив голову, Кейт тихо прошептала:
   - Я люблю его. Люблю больше жизни...
   - О, моя дорогая! - Тетя сгребла ее в свои объятия и крепко прижала к себе. Глаза ее блестели от слез. - Как я рада за тебя! Боже, я так долго этого ждала! Ты заслуживаешь любви. Виконт хороший человек, и в отличие от тебя, моя дорогая, он мне нравился с самого начала.
   Кейт, наконец, улыбнулась от облегчения. Ее стали поздравлять Алекс, а потом и Тори, но едва взглянув на Тори, Кейт с особой болью ощутила душившее ее чувство вины. Обнимая ее, Кейт виновато молвила:
   - Прости меня.
   - За что?
   Тори отстранилась и внимательно посмотрела на сестру, и Кейт успела заметить в ее глазах ту черную, сокрушительную боли, которая появилась в тот момент, когда они услышали о Себастьяне, до того, как Тори подавила свои чувства.
   - Я... - начала была Кейт, но Тори оборвала ее.
   - Ты просишь прощения за то, что нашла свое счастье? - Лицо Тори слегка побледнело. - Не обижай меня, Кейти, прошу тебя. Ты заслуживаешь счастья, и я очень рада за тебя.
   У Кейт сдавило горло. Господи, Тори понимала слишком многое, и слишком многое выносила с невыразимой храбростью! Кейт была готова нести с ней этот тяжкий груз, но Тори не позволяла этого. Обняв сестру, Кейт поклялась сделать все возможное, чтобы вернуть сестре былую радость и блеск в глазах.
   В этот момент дверь отворилась, и в комнату вошли дядя, а за ним и Джек. Дядя пристально смотрел на Кейт и выглядел при этом таким напряженным, что Кейт стало не по себе. Отойдя от сестры, она взглянула на него. Бернард тут же позвал племянницу к себе.
   - Кейт, - обратился он к ней с серьезным видом. - Я должен задать тебе один вопрос. Виконт просит у меня твоей руки. Что ты на это скажешь?
   Щеки ее чуть порозовели, но Кейт не опустила голову, когда сказала:
   - Я была бы счастлива, если бы ты одобрил этот союз, дядя.
   - Так ты хочешь этого?
   И Кейт честно ответила:
   - Это мое самое заветное желание.
   А потом она оказалась в медвежьих объятиях дяди, и поняла, что он не напряжен, а взволнован тем, что происходило. Он был так счастлив за Кейт, что у него покраснели глаза. И это до глубины души тронуло Кейт, которая не переставала благодарить бога за то, что у нее несть дядя и тетя.
   Дядя велел дворецкому принести бутылку лучшего шампанского, чтобы они отметили это невероятное событие. Кейт казалось, что она спит и видит какой-то сон, будто плывет на облаке, которое несёт ее к вратам чего-то прекрасного, чего-то загадочного.
   Зато активнее всех был Джек, заявив, что месяц - самый максимальный срок, который он сможет вынести. Его нетерпение и желание поскорее жениться на Кейт радовало дядю с тетей и доказывало его глубокие чувства к их племяннице. Побыв у них еще двадцать минут, он решил откланяться, чтобы сообщить своим близким о скором событии. Дядя великодушно разрешил Кейт проводить своего новоиспеченного жениха.
   Когда они вышли из дома, Кейт подняла к нему глаза, а он медленно взял ее руку в свою.
   - Еще сегодня утром я не знала, увижу ли тебя, а теперь я твоя невеста. Не могу в это поверить.
   Джек сжал ей руку.
   - У тебя целый месяц, чтобы в это поверить. - Он посмотрел на ее губы, умирая от желания поцеловать ее. Господи, все складывалось слишком хорошо, чтобы казаться правдой, но он был безмерно счастлив от того, что сумел сделать ее своей, сумел заполучить ее руку и сердце. В буквальном и переносном смысле. Приподняв ее руку, он мягко коснулся губами ее нежной кожи. - Пока что тебе придется готовиться и ждать. Как и мне...
   - Джек, - прошептала она предупреждающе, понимая, что их могут увидеть, но всем сердцем хотела прижаться к нему. Хотела, чтобы он обнял ее и крепко поцеловал.
   - Как я проживу до завтра без тебя? - вдруг глухо спросил он и посмотрел на нее потемневшими от боли и страсти глазами.
   У Кейт сжалось сердце. Она накрыла его руку, которой он сжимал ее руке, и придвинулась к нему чуточку ближе.
   - Наверное, так же, как и я: думая о тебе каждую секунду.
   Он как-то грустно улыбнулся ей.
   - Ты знаешь, что я сейчас больше всего на свете хочу поцеловать тебя?
   Теперь ее сердце сладко затрепетало, как и все тело, от одной лишь мысли о том, что может последовать после того, как они насытятся поцелуями. Каждая клеточка все еще горела и хранила воспоминания о его горячих прикосновениях и ласках.
   - А ты знаешь, что больше всего на свете я хочу, чтобы это произошло, но это невозможно, потому что дядя и тетя сейчас смотрят на нас через тонкие занавески гостиной.
   Когда он медленно улыбнулся, Кейт вдруг подумала, как сильно любит его.
   - Ну что же, придется пощадить их чувства и не смутить ни их, ни тем более тебя, фея.
   Кейт недовольно поморщилась.
   - Не называй меня так, - взмолилась она. - Я же не фея...
   - И я не эльф, но почему-то бабушка Ада уверена, что это так. - Он наклонил голову набок и озорно заулыбался ей. - И я с ней полностью согласен.
   - Джек!
   Он поцеловал ей руку и выпрямился.
   - Я не желаю принимать возражения от своей невесты. И да, будь готова завтра в полдень. Я приеду за тобой.
   Кейт прищурила глаза.
   - И куда ты собрался меня отвезти?
   - Куда угодно, лишь бы быть с тобой. - Господи, он действительно не представлял, как проживёт вечер и тем более ночь без нее! - Жди завтра.
  

***

  
   Теперь была очередь Джека наблюдать глубокое удивление, близкое к потрясению, выражение на лицах родных, когда сообщил им о том, что через месяц женится.
   - Ты не шутишь? - первой заговорила тетя, придя в себя. Она никогда не думала, что такой день когда-нибудь настанет и что ее племянник, горячо любимый племянник решится все-таки жениться. - Ты правильно понял Кейт? Она согласна?
   Джек довольно улыбнулся.
   - Когда задаешь девушке вопрос о том, хочет ли она связать свою жизнь с тобой, и получаешь утвердительный ответ в виде "да", не слишком ли очевидны ее намерения? - Он пристально посмотрел на тетю и добавил: - Она любит меня, любит почти так же, как я ее.
   - Почти? - раздался голос дяди.
   Джек с улыбкой повернулся к нему. И хотя ему всегда было трудно выражать свои истинные чувства, он удивлялся, как легко теперь можно говорить о своей любви к Кейт.
   - Думаю, - медленно заговорил Джек, проведя рукой по волосам от волнения, - я люблю ее сильнее.
   - Черт возьми! - радостно воскликнул Райан, хлопнув рукой о колено, вскочил на ноги и подошел к кузену. - Не думал, что все сложится именно так. Наша Кейт много лет никого к себе не подпускала. Да и от тебя она, по-моему, была не в восторге. Как же она смогла полюбить тебя? Тем более за такой короткий срок.
   - Райан! - укоризненно покачала головой тетя и тоже поднялась. - Ты иногда кажешься таким глупым. Наша Кейт всегда была умной девочкой и смогла разглядеть в нашем Джеке нежного и доброго мужчину, да, дорогой?
   - Тетя, - пробурчал Джек. - Ты говоришь так, будто я святой.
   Рассмеявшись, тетя, наконец, обняла его и крепко поцеловала, не в силах скрыть свое безмерное счастье. К радости Джека дядя тоже подошел и обнял его, и впервые в жизни он почувствовал истинное семейное тепло. Вкус этого хрупкого, но столь необходимого чувства кружил голову. И все благодаря Кейт, которая перевернула всю его жизнь.
   - Ты уже говорил с мистером Уинстедом? - спросил дядя, когда они присели.
   - Конечно, говорил. Мы уже назначили дату свадьбы. Через месяц нас обвенчает местный викарий.
   Дядя изумленно посмотрел на него.
   - Джек, мальчик мой, - осторожно заговорил он. - Тебе не кажется, что ты немного спешишь? Ты ведь даже родителям не сообщил об этом, а ведь твой отец...
   В глубине души Джек боялся именно этого разговора. Сжав челюсть, он встал и отошел к окну, испытывая жгучий гнев.
   - Мой отец может катиться к дьяволу. Ему никогда не было дела до меня, я был для него сущим разочарованием. Кроме своих амбиций и высокомерия его ничего не волнует. И уверен, он не поймет то, как сильно мне нужна Кейт. Поэтому его мнение меня совершенно не волнует.
   - Но, Джек, - вступилась тетя. - Кейт станет твоей женой, частью твоей семьи, и ты должен считаться с этим.
   Джек вздохнул и посмотрел в темноту ночи. Он был виконтом Стоунхопом, пусть и не по своей воле. Когда-нибудь он унаследует титул отца, пусть тоже не по своей воле. Но Кейт предстояло разделить с ним его жизнь и его судьбу. Если он хотел ввести ее в этот для нее незнакомый мир, там должен воцариться полный покой и порядок. Если он хотел жить новой жизнью, он должен был очистить руины прошлого, чтобы Кейт не было стыдно за него. Он должен изменить тот хаос, в котором пребывал после смерти Уилла. Кейт не должна жить в этом хаосе. Она заслуживала все самое лучшее. Он хотел сделать ее самой счастливой женщиной в мире, а его ад мог поглотить ее.
   И его приступы...
   Тяжело вздохнув, он провел рукой по напряженному лицу. Задачу, которую он только что поставил перед собой, была трудной, но решаемой.
   - Ты права, тетя, - проговорил он устало. - Я не позволю отцу запугать ее или причинить ей боль. Я поеду к нему и поговорю с ним.
   Родные с изумлением смотрели на него, понимая, что для него стоит снова увидится с отцом, который выгнал его из дома три года назад. Гнетущее молчание нарушил веселый голос Райана, который хотел разрядить обстановку:
   - Я все же не могу поверить, что ты остался равнодушным к чарам Тори. Она же совершенство.
   Джек обернулся и взглянул на кузена.
   - Согласен, но она не для меня. Моя половинка Кейт.
   - Как странно услышать из твоих уст подобные речи, - мягко заметила тетя. - Ты действительно уверен в чувствах Кейт?
   Джек напрягся, ощутив легкое беспокойство.
   - Конечно, но что за странный вопрос ты задаешь, тетя?
   - Просто Кейт очень щепетильно относится к своему возрасту, а ты...
   - Какого черта ты говоришь о ее возрасте?! - взорвался Джек. Его снова затопил гнев, едва встал вопрос о возрастах. К чему все эти разговоры? Сначала Кейт, теперь его тетя... Джек вдруг почувствовал, что упускает из виду нечто очень важное, то, что потом может обернуться против него, но он решительно отогнал это от себя. И тут же успокоил себя мыслью о том, что его разумная Кейт не до такой степени глупа, чтобы позволить возрасту повлиять на их отношения и любовь. Взяв себя в руки, он уже более спокойно произнес: - Прошу вас, не будем говорить больше об этом. Все уже решено и ничто в мире не изменит этого. Я бы хотел съездить в город. Райан, ты поедешь со мной?
   - Да, - с готовностью кивнул он. - Выезжаем с утра?
   - Нет, прямо сейчас.
   Он опешил от заявления кузена.
   - Но сейчас ночь на дворе.
   - Это тебя пугает?
   - Н-нет, но к чему такая спешка?
   - Расскажу всё по дороге.
   - А это не может подождать до завтра?
   - Нет! - безапелляционно заявил Джек. - В полдень это уже должно быть у меня.
  

***

   Он спал всего несколько часов, но не чувствовал усталости, ожидая Кейт в гостиной Клифтон-холла. Джек приехал сюда с дядей, Райаном и тетей, которым не терпелось своими глазами увидеть Кейт и убедиться, что она на самом деле любит их племянника. Ему было жаль лишь того, что рядом в такой важный для него момент нет Майкла, его брата, который сейчас учился в Оксфорде. Он так давно хотел увидеть его, так скучал по Майклу, и теперь тоска эта была сильнее, чем обычно.
   К его удивлению в комнате не оказалось виновницы торжества. Так же отсутствовали младшие сестры, что начинало не на шутку тревожить Джека.
   И неожиданно в голове вспыхнула ужасная мысль: а что, если она передумала выходить за него замуж? Что если она все обдумала и поняла, что совершает ошибку, и теперь решала, как отказать ему, а сестры помогали ей в этот момент? Джек похолодел, убрав руку с коробки, которая лежала во внутреннем кармане.
   И ему даже в голову не пришло то, что Кейт не знает о его приезде просто потому, что он приехал раньше оговоренного времени.
   Увидев его необычное состояние, Джулия мягко обратилась к нему.
   - Милорд, девочки, возможно, заняты наверху и видимо не слышали, как вы приехали. Не хотите подняться и позвать их?
   Он даже не смог заговорить, до такой степени был взволнован и напряжен. Вскочив на ноги, Джек направился к двери, не заметив, как следом идет Райан. Все чего он жаждал сейчас, так заглянуть в глаза Кейт и убедиться, что она не передумала. Он даже не мог представить, что придется сделать, если она откажет ему. Холод сжал сердце, поэтому он убыстрил шаги, поднявшись по лестнице, зашагал по галерее и остановился у приоткрытой двери семейной гостиной, откуда доносились веселые женские голоса. Вот он и добрался до них! - с торжеством подумал Джек, приоткрывая дверь.
   Но картина, которая раскинулась перед ним, заставила его застыть на месте.
   На небольшом диване, стоявшем возле окна, сидели Кейт и Тори в очаровательных голубых платьях. Девушки о чем-то разговаривали, глядя на Алекс, которая стояла напротив них и старательно накладывала им на лица нечто вязкое и бело. Лицо Кейт и Тори было безобразно испачкано слоем этой белой мази. Джек замер у порога, глядя на них с нескрываемым удивлением.
   - Что это такое? - наконец заговорил он и обнаружил себя.
   Девушки замолчали и резко повернулись к порогу, где во весь свой внушительный рост стоял Джек. Осознав, что они не одни, девушки вздрогнули. Кейт и Тори вскочили с места и, охнув и пряча лица руками, метнулись за спину дивана. Они прятались от него! - с изумлением подумал Джек, вскинув брови. Только Алекс осталась стоять на месте, смело встретила его взбешенный взгляд и строго спросила:
   - Милорд, как вам не стыдно? - Она поправила очки на переносице чистой рукой. - Откуда вы взялись? Мы здесь занимались женскими делами. Вам нельзя здесь находиться. Уходите.
   - Зови меня по имени, - мягко попросил Джек, шагнув в комнату, и уже более резко добавил: - А откуда я взялся, лучше спросить у твоей сестры, которую я пригласил сегодня на прогулку, а она забыла об этом.
   - Я не забыла! - раздался из-за дивана возмущенно-обиженный голос Кейт.
   Джек резко повернулся к дивану.
   - Тогда что ты делаешь тут вместо того, чтобы встречать меня? Я жду тебя уже целых семнадцать минут!
   - Ты не говорил, что приедешь так рано, - последовал незамедлительный ответ.
   - Я говорил, что приеду, и этого было достаточно, чтобы ждать меня, - строго проговорил он, чувствуя себя задетым.
   - Господи, Джек, я ждала тебя! - простонала Кейт.
   Джек всем сердцем хотел поверить ей, но жуткое сомнение продолжало терзать его.
   - Сидя здесь и пачкая свое лицо?
   Он боялся услышать слова, подтверждающие его подозрения.
   - Она не пачкала лицо, - на этот раз заговорила в защиту сестры Тори.
   Они что, издеваются над ним! Джек посуровел, намереваясь приблизиться к дивану, чтобы снести его, но вмешалась Алекс.
   - Я приготовила маску для лица. Это очень полезное и тонизирующее средство.
   - Маску? - потупился Джек, окончательно сбитый с толку. - Что это за черт такое?
   - Милорд, - Алекс улыбнулась ему с таким снисхождением, что Джек вздрогнул, теряя терпение. - Эта маска делает кожу лица гладкой и бархатистой.
   - Вы меня за идиота держите? - взревел он, сверля Алекс гневным взглядом. - У Кейт кожа и так гладкая и бархатистая. Самая бархатистая на свете.
   На лице Алекс появилась странная улыбка.
   - Вы это лично проверяли? - медленно спросила она.
   - Алекс! - предупреждающе воскликнула Кейт, чувствуя, как у нее пылают щеки и колотиться сердце, но не смогла подавить свою улыбку. Вспышка гнева Джека и сосчитанные им минуты грели ей сердце.
   На этот раз заговорила Тори, заговорщицки глядя на Кейт.
   - Она делала маску, чтобы выглядеть лучше при вашей встрече.
   - Тори! - еще громче воскликнула Кейт, и вдруг увидела, как Тори улыбается. Впервые после тех ужасных событий! Сердце затопила волна такой радости, что Кейт готова была броситься к сестре, но на этот раз голос Джека оборвал всех.
   - Кейт, выходи! - грозно потребовал он, снова шагнув к дивану, и снова его остановила Алекс, только на этот раз схватив его за руку.
   - Джек, уходи, - попросила Кейт.
   И тут он замер.
   - Ты передумала? - медленно спросил он, холодея внутри.
   Кейт не видела его побледневшего лица, но ее насторожил его слегка дрожащий голос.
   - Передумала идти на прогулку? Конечно, нет.
   Она даже не поняла, о чем он спросил. Джек вдруг испытал невероятное облегчение.
   - Тогда выходи! Хватит играть со мной.
   - Я не играю с тобой, - заверила Кейт. И пообещала: - Я спущусь к тебе через десять минут.
   - Почему не сейчас?
   - Господи, Джек, мне нужно смыть маску!
   И тут кто-то похлопал Джека по спине. Он был так взбешен, напуган и напряжен, что не сразу понял, что это Райан, который все это время стоял рядом с ним.
   - Кузен, - спокойно обратился к нему Райан, - ты смущаешь девушек. Им нужно привести себя в порядок. Пойдем, мы подождем их внизу.
   Джек попытался дышать глубже, чтобы немного успокоиться и разумно оценить ситуацию. Взглянув на диван, который мечтал разнести в щепки, чтобы добраться до Кейт, он с пугающей резкостью бросил:
   - Если ты через десять минут не войдешь в двери гостиной, я сам поднимусь к тебе, смою твою чертову маску и стащу вниз, будь ты хоть в ночной рубашке, поняла меня? - В ожидании ответа он сверлил взглядом диван так, что от него вскоре должен был подняться дым. - Кейт, ты меня поняла?!
   - Да!
   - Скажи, что спустишься через десять минут! - грозно потребовал он.
   - Я уже сказала, что буду...
   - Пообещай!
   - Обещаю! Теперь ты доволен?
   - Это зависит от тебя. - Он развернулся и направился к двери, но у порога остановился и добавил. - У тебя осталось девять минут и тридцать восемь секунд.
   Когда он закрыл дверь гостиной, Райан ошеломленно посмотрел на него.
   - Ты на самом деле любишь ее. Невероятно!
   - Помолчи, хорошо? У меня нет настроения ругаться еще и с тобой, - вздохнул Джек и зашагал обратно к лестнице.
  

***

   - Кейт, выходи, он уже ушел.
   Алекс не нужно было говорить об этом, ибо Кейт все слышала сама. Она выпрямилась, глубоко вздохнув. Ноги затекли, а маска высохла и неприятно покалывала кожу, от чего зудело все лицо. Взглянув на дверь, она нахмурилась.
   - Почему тетя не предупредила нас, что он приехал?
   - Она ведь знала, чем мы тут занимаемся, - кивнула Тори, глядя на сестру.
   Она до сих пор не могла поверить в то, что Кейт влюбилась настолько, что согласилась выйти замуж. Особенно за виконта! Ведь Кейт почти не выносила его. А теперь... Все теперь было слишком серьезным, чтобы давать такие обещания. Значит, Кейт приняла решение, и, по мнению Тори, верное решение. Еще вчера она видела, с какой нежностью виконт относится к Кейт, когда они сидели в гостиной, а теперь полностью убедилась в том, что он искренне любит ее. К тому же, Тори никогда не смогла бы забыть того, что он сделал для нее в тот черный день. Его простые объятия и поддержка буквально вытащили ее из мрака, пусть и на короткое время.
   В нем не было лукавства, жестокости и коварства, как в других ухажерах Кейт, которые сделали все возможно, чтобы ей расхотелось любить вновь. И, несмотря на собственную боль, Тори радовалась за сестру, как только могла. Она должна быть сильной, чтобы не расстроить Кейт в столь важный для нее момент, потому что до сих пор не могла забыть ее вчерашних слов, которые ранили острее ножа. Кейт не должна была извиняться за то, что нашла человека, с которым ей хотелось разделить жизнь. Как бы мучительно ни было Тори, она должна на время забыть о Себастьяне и жить дальше. Ради своей семьи.
   - Я думала, его хватит удар, - нарушила молчание Алекс, поправив очки. - Он с таким гневом смотрел на наш бедный диван, что мне казалось, он просто подожжет его.
   Кейт повернулась к дивану, и хотела было присесть, но Тори схватила ее за руку.
   - Ты с ума сошла? - Она развернула сестру к себе. - У тебя и так мало времени, а ты хочешь присесть? Нужно смыть маску, привести себя в порядок и спуститься к нему, иначе он снова поднимется к тебе, и тогда ни я, ни Алекс не сможем помочь тебе.
   - Неужели уже полдень? - спросила взволнованно Кейт и вдруг улыбнулась, ощущая гулкое биение сердца.
   Ей тоже не терпелось увидеть Джека, обнять, прижаться к нему. Она все время думала о нем, вплоть до того момента, пока он не вошел в эту гостиную.
   Кейт посмотрела на Тори и снова увидела ее несмелую улыбку. Ее радость стала полнее при виде сестры, которую больше не убивала боль. Кейт положила ладонь на щеку Тори, и впервые она не отстранилась, а приняла участие и сочувствие старшей сестры. В одном этом жесте было больше, чем в любом слове.
   Тори сжала ей руку, чувствуя, как болит у нее сердце, и постаралась заговорить спокойным голосом:
   - Нужно поспешить. Мы с Алекс постараемся сделать так, чтобы ты была такой ослепительной, что Джеку придется пожалеть о тех сомнениях, которые он проявил по отношению к маске Алекс, верно, дорогая?
   - Конечно, Тори, - с готовностью кивнула Алекс, подойдя к ним.
   Болтая, они направились к столику, где лежал тазик с теплой водой, и, занятые разговором, ни Алекс, ни Кейт не заметили отчаянную боль в серых потемневших глазах Тори.
   И ровно через десять минут она вошла в гостиную, как и обещала.
   Джек вскочил на ноги и подошел к ней. Его глаза блестели нетерпением, радостью и любовью, которую теперь ничто не могло скрыть. Заметив в гостиной лорда и леди Кэвизел и их сына, Кейт вдруг ощутила необычную робость и смущение. Ей было непросто проявлять свои чувства перед другими. Ее любовь к Джеку была чем-то личным, интимным, что она могла показывать только ему. Но он улыбнулся ей так нежно, что она поняла: нет ничего страшного, когда другие видят, как ты счастлива.
   Они побыли в гостиной совсем недолго. Приняв от родных Джека поздравления, Кейт теперь более отчетливо понимала, что скоро ей предстоит выйти замуж за него. Поразительно, но через месяц она станет замужней женщиной! В это помог ей поверить еще и подарок Джека, когда он взял ее руку и надел ей на палец изящное кольцо с крупным сверкающим бриллиантом.
   Оставив старших для того, чтобы они улаживали вопросы о предстоящей свадьбе, молодые вышли на прогулку. Кейт решила показать Джеку их великолепный сад и большой лабиринт позади него, и повела его по узким коридорам рослых постриженных тисовых деревьев до самого центра, где стоял круглый фонтан.
   Наконец, они были одни, без свидетелей. Притянув ее к себе, Джек властно и со всей страстью прижался к ее губам, ощутив нарастающее почти непереносимое возбуждение. Кейт прильнула к нему, с готовностью раскрыла свои губы и, обняв его за плечи, ответила на поцелуй так горячо, что Джек вздрогнул и глухо застонал. Она всегда так сокрушительно действовала на него. Он действительно не мог жить без нее. Тяжело дыша, Джек прижался к ее шее и тихо спросил:
   - Ты ведь не передумаешь?
   Пытаясь выровнять дыхание, Кейт отстранилась от него и заглянула в его глаза. И снова она уловила в его голосе боль, которую услышала еще в гостиной.
   - Ты о чем, любимый?
   Когда она называла его так, у него дрожало сердце.
   - Ты не передумаешь стать моей женой? Стать моей?
   Она нахмурилась, пристально глядя на него. И вдруг поняла, что он боится! Этот высокий, сильный, независимый мужчина боялся, что его отвергнут! У нее перехватило дыхание.
   - Ты думаешь, я похожа на человека, который направо и налево раздает обещания, которым не знает цену?
   Джек не хотел ранить ее своими подозрениями, но его жизнь была слишком сложной, и он боялся, что она не захочет вступить в нее, когда узнает правду о нем.
   - Я не хочу терять тебя, - глухо молвил он, крепче обняв ее и глядя в ее завораживающие синие глаза. - Я не смогу потерять тебя...
   У Кейт запершило в горле. С ним снова что-то происходило, и это начинало пугать ее больше всего на свете.
   - Ты не потеряешь меня, - убежденно заявила она, погладив его по смуглой щеке. - Я никогда не возьму свои слова обратно. Я люблю тебя.
   Он провел пальцем по ее лицу, а потом медленно улыбнулся.
   - Не знаю, что за маску делала вам Алекс, но твоя кожа такая же бархатистая, как и раньше.
   Кейт вдруг ощутила в груди любовь к нему куда более сильную, чем раньше. И рассмеялась над его словами, чувствуя невероятное облегчение.
  

Глава 16

   Стояла темная летняя ночь, и лишь изредка серебристый диск луны выглядывала из-за тяжелых облаков, освещая на время землю. Кейт стояла на балконе своей комнаты и задумчиво смотрела вдаль. Она была в легкой ночной рубашке, но даже сквозь нее чувствовала прохладу ночи. Однако ей не было холодно.
   Она не могла заснуть. Слишком много мыслей блуждало в ее голове. Слишком многое произошло с ней. Ее жизнь круто менялась, и она вдруг испугалась, что вся эта сказка может закончиться так же печально, как и раньше. Как красивая история Арчера и Миранды.
   Нет, она не сомневалась в чувствах Джека. В этом она была уверена больше всего на свете. Ее пугало будущее, которого она не знала, и которое могло заставить ее в одночасье лишиться всего.
   И еще ей не давало покоя состояние Джека. Он был каким-то странным. Его что-то мучило, она отчаянно хотела знать причины, но побоялась задать ему прямой вопросы. Он не был готов к откровенному разговору. Однако так продолжаться не могло. Он станет ее мужем, он проник в нее слишком глубоко, чтобы она позволяла ему страдать в одиночестве. Кейт хотела видеть его счастливым, веселым. Она мечтала прогнать его боль. Она хотела, чтобы он доверился ей.
   Неожиданно внизу раздался хруст ветки. Наклонившись к перилам, Кейт посмотрела вниз и застыла, изумленно раскрыв рот.
   - Джек? - прошептала она, не веря своим глазам. - Что ты здесь делаешь?
   Как раз в это время луна вышла из-за облаков и осветила его высокую, рослую фигуру. Он был в белой рубашке и черных бриджах. Запрокинув голову, он смотрел на нее и улыбнулся ей.
   - Мне нужно было увидеть тебя, - ответил он. - Я не мог заснуть, не увидев тебя.
   У нее гулко забилось сердце. Господи, она нуждалась в нем почти так же сильно, как он!
   - Джек, - прошептала она, переполненная чувствами к нему. Он вдруг взглянул на стену, подошел и стал взбираться по ней, цепляясь за крепкие ветки плюща. У Кейт замерло сердце. - Боже, Джек, ты с ума сошел! Остановись сейчас же! Тут же темно и ты можешь упасть...
   Но он даже не слушал ее, взобрался на второй этаж и спрыгнул на балкон, прямо к ней. Он стоял перед ней, тяжело дыша, такой любимый, такой дорогой, что у нее затрепетало все внутри. Глядя ей прямо в глаза, он поднял руку и коснулся ее лица.
   - Я не представляю, что мне делать, когда рядом нет тебя, - сказал Джек, чувствуя неровные удары своего сердца.
   Он не шутил и не лукавил. Он ощущал себя потерянным и никчемны, находясь вдали от нее. Невероятно, но она была нужна ему сильнее, чем он подозревал об этом.
   Его простые слова глубоко тронули Кейт. Она сжала его руку на своей щеке и потерлась о его ладонь.
   - Я всегда с тобой, даже когда меня нет рядом, - прошептала она, видя блеск его глаз, чувствуя тепло его тела.
   Джек нагнулся и накрыл ее губы своими, мечтая об этом с тех самых пор, как ушел из Клифтона. Он целовал её сначала медленно, смакуя каждое движение ее губ, наслаждаясь каждой секундой этого дивного слияния. Кейт прижалась к нему, прерывисто задышав. Ее губы с головокружительной готовностью раскрылись для него. Она сводила его с ума одним своим прикосновением. Рядом с ней невозможно было сохранять спокойствие, и поцелуй постепенно стал жарким и опасно страстным. Только с ней Джек мог вспыхнуть ярким пламенем даже от легкого взмаха ее ресниц. Господи, она умела целовать его так, что он терял голову!
   Джек крепко обнял ее, поглаживая стройное тело, которое почти не было скрыто от него тонкой льняной тканью ночной рубашки. Она была невообразимо прекрасна и желанна. Услышав ее глухой стон, он понял, что может окончательно потерять контроль над собой. Он пришел сюда, чтобы хоть бы еще раз увидеть ее, а не для того, чтобы соблазнить.
   Хотя больше всего на свете он хотел погрузиться в ее податливое тело и забыть обо всем на свете. Забыть о своих родителях, о своем долге перед ними, о том нелегком испытании, которое ждало его впереди.
   О своем возвращении домой.
   Отпустив ее губы, он зарылся в мягкий шелк ее волос, пытаясь дышать ровнее. Она обнимала и поглаживала его по напряженной спине, и это странным образом успокаивало его.
   Кейт чувствовала его неестественную скованность, недосказанность чего-то. Он не просто пришел, чтобы увидеть ее. Он пришел к ней, потому что его что-то тревожило, что-то не давало покоя. Она была безмерно рада тому, что он решился в такой момент прийти к ней. И Кейт вдруг поняла, что не отпустит его, пока он не расскажет ей всю правду.
   - Что с тобой, любимый?
   Джек вздрогнул, услышав ее вопрос. Неужели он настолько напряжен, что она все понимает без слов? Хотя неудивительно. Это ведь Кейт, та, кто лучше всех знала его. И теперь ей предстояло увидеть его душу, потрепанную, никому не нужную. Он приподнял голову, чтобы посмотреть на нее, но вдруг застыл, увидев на небольшом столике позади нее румяное яблоко. У него замерло все внутри от всех тех воспоминаний, которые тут же пронзили его насквозь.
   - Откуда это? - глухо спросил он, не спуская глаз с яблока.
   Кейт повернулась в его руках и увидела то, что заставило его так внезапно побледнеть. Высвободившись, она взяла яблоко и протянула ему.
   - Я приготовила его специально для тебя и хотела подарить тебе завтра при нашей встрече.
   У нее похолодело все внутри, когда она увидела, с какой болью он берет яблоко. А потом, медленно подняв голову, он посмотрел на нее с такой мучительной грустью, что сдавило горло.
   - Ты пытаешься спасти меня от моих демонов?
   Горечь в его голосе окончательно сокрушила Кейт. Она хотела обнять его, прижать к своей груди и заверить, что все буде хорошо, но не смогла пошевелиться.
   - Расскажи мне, прошу тебя, - вымолвила она.
   Джек догадался, о чем она просит. Внезапно ему показалось, что они находятся в мраморной беседке, как тогда, когда он впервые подарил ей яблоко. Как удивил ее признанием о том, что назвал своего коня именем умершего брата. И как тогда, ему вновь захотелось рассказать ей об этом. Рассказать всю правду. Прежде всего потому, что она должна была знать всё, ведь ей предстояло войти в жизнь, которую он превратил в ад. В жизнь, куда она не захочет войти, если узнает правду. Ему было безумно тяжело говорить об этом. Он не рассказывал об этом никому. И чувствовал, как трясутся руки, и перехватывает дыхание. От страха и боли.
   - Я говорил тебе, что яблоки спасли мне жизнь? - медленно заговорил Джек, опустив голову.
   - Д-да, - выдохнула Кейт, сжавшись в ожидании правды. Ужасающей правды, догадалась она.
   - А я говорил, что не хотел, чтобы они спасли мне жизнь?
   Его вопрос потряс Кейт до глубины души.
   - Джек...
   Но он не услышал ее. Отойдя к перилам и погруженный в собственные воспоминания, он посмотрел вдаль, не замечая ничего вокруг.
   - Наверняка ты слышала обо мне. Слава о моей грешной репутации скачет впереди меня, как однажды верно заметила Алекс. И ведь это так, за все эти три года я не совершил ничего хорошего и не раскаиваюсь в том, что делал, потому что убийце собственного брата не пристало быть хорошим. Потому что убийце собственного брата не должно быть хорошо.
   Кейт почувствовала, как у нее похолодело в груди. Проглотив ком в горле, она посмотрела на его сгорбленные плечи.
   - Ты не можешь быть убийцей, милый, - удалось вымолвить ей. На глазах вдруг навернулись слезы, когда она увидела, как он вздрогнул от ее слов, будто его ударили.
   Милая Кейт. Она была готова верить во все самое лучшее.
   - Ты не понимаешь, Кейт. - Он нервно покачал головой, тяжело опираясь о перила дрожащими руками. - Я убил Уилла. Три года назад я поехал кататься на лошади. Шел сильный дождь, но это меня не остановило. Уилл уговаривал меня подождать, пока не закончится дождь, говорил, что я могу простудиться и серьезно заболеть, но я не послушался его. Я даже предложил ему пойти со мной, но он отказался, потому что как всегда был занят какими-то важными делами. - Джек сделал глубокий вздох и закрыл глаза. Он хотел, чтобы она знала всю правду. И хотел, чтобы она простила его за то, за что он никогда не мог простить себя сам. Но, боже, как же тяжело это было сделать! - Я поехал кататься и промок до нитки, но вернулся домой весьма довольный собой. На следующее утро я стал чихать. Уилл упрекнул меня за то, что я простыл, и велел заняться своим здоровьем, но я снова не послушался его. Я не принял его слова в серьез и не думал, что со мной может случиться что-то плохое. Черт побери, это ведь была обычная простуда. Через день зачихали родители. Мать проклинала меня за то, что именно я повинен в ее недомогании, а отец приказал мне запереться в своей комнате и не выходить оттуда до тех пор, пока я не поправлюсь настолько, чтобы не заражать других. Вот его я почему-то послушался.
   Последние слова он произнес с таким гневом, что Кейт вздрогнула. Ей было больно слышать об этом, но она хотела, чтобы он закончил. Дабы потом найти способ прогнать страдания, которые отнимали его у нее.
   Джек не чувствовал ничего, кроме режущей боли в груди. И присутствия Кейт, которое удивительным образом давало ему силы продолжить.
   - Родителям никогда не было дела до меня и моего младшего брата Майкла. Мы словно не существовали для них. Они были поглощены Уиллом, но это была не забота и любовь. Они делали это ради всеобщего признания, чтобы все видели, какого блестящего наследника рода Бьюмонтов они воспитали и вырастили. Тщеславие и эгоистичные амбиции заботили их больше собственных детей. Им было наплевать на чувства и желания Уилла, им нужен был верный, безропотно подчиняющийся сын, которым они могли бы вертеть, как пожелают.
   Уилл прекрасно понимал все это, но молчал и терпел. И я еще больше ненавидел отца за то, что он делает с жизнью собственного сына. Он стал просто невыносимым, когда вернулся домой после ранения, а ведь до этого прошел почти всю войну вместе с Веллингтоном и весьма гордился этим фактом. Он был генералом в отставке и не мог смириться с мыслью о том, что больше не может продолжать излюбленное дело. И он не мог смириться с тем, что его была способна скрутить обычная простуда. - Он напрягся, чувствуя непереносимый холод внутри. - Все слуги - кухарка, экономка, конюхи, лакеи - все слегли от простуды, которую я принес в дом. Все болели и мучились от жара, кроме меня. Это изумляло, сбивало с толку. У меня был всего лишь заложен нос, но и это прошло на следующее утро.
   Когда мне стало лучше, я решил навестить домочадцев и первым заглянул к Майклу, которого считал слабее всех. Но он уже чувствовал себя хорошо и шел на поправку, чему я был безмерно рад. И мне тогда стало казаться, что все непременно обойдется. Я даже не хотел пойти к Уиллу, потому что думал, что с ним точно все в порядке. - Он сжал челюсть, вспоминая тот проклятый день, который перевернул всю его жизнь. - Но я пошел к нему. Сначала я не поверил своим глазам, когда увидел его. Он лежал в постели и был бледнее молока и слабее новорожденного цыпленка. Никто не побеспокоился о нем, потому что каждый заботился о себе. Я тут же приказал послать за доктором, а сам остался с ним. Он еле мог говорить, у него был такой жар, что я чуть не обжегся, когда коснулся его.
   Как могла обычная простуда сотворить такое с молодым, пышущим здоровьем парнем? Я сжимал его руку, давал пить и накладывал холодный компресс, дожидаясь врача. Я уговорил его немного поесть, начистил ему его любимого яблока... - Он вдруг с такой силой сжал яблоко в своей руке, что фрукт чудом остался цел. - Это было последнее, что он ел. Когда я спустился вниз, чтобы проверить, где чертов врач и вернулся, Уилл... он...
   Кейт поняла все без слов. Она знала, слишком хорошо знала, что чувствуешь, когда теряешь близкого, дорогого человека. Какая боль режет тебя изнутри, когда не можешь смириться с мыслью о том, что не в твоих силах вернуть любимого человека. Еле дыша, она медленно подошла к нему, и положила руку на его одеревеневшее плечо. Она жаждала обнять его и разделить с ним ту боль, что он все эти годы нес в себе. Он вздрогнул и повернулся к ней.
   - Джек, - прошептала Кейт, не замечая, как слезы катятся по щекам.
   Луна снова выглянула из-за туч, и она увидела какими потемневшими от страданий стали его прекрасные, любимые глаза. В них не было света. В них не было ничего, кроме боли.
   - Он умер, пока я ходил проверить, где врач, - глухо проговорил Джек, коснувшись ее щеки. Большим пальцем он стер влагу, которая прожигала ему душу. Больше всего на свете он хотел ощутить ее тепло, ее любовь, чтобы не умереть от мучений, которые снова вызвали в нем воспоминания. Она была нужна ему больше собственного сердца. Он хотел поскорее рассказать ей все, чтобы, наконец, освободиться, чтобы она увидела его настоящего. И решила, что делать с ним дальше. - Я не мог поверить, что он умер. Я схватил его за плечи и стал трясти его, приказывал проснуться. В этот момент в комнату влетела мать и закричала, что я душу Уилла. Прибежали отец и Майкл, который оттащил меня от Уилла. Мать причитала, что я из зависти убил брата, чтобы унаследовать состояние предков, чтобы титул перешёл ко мне. Отец, как ни странно поверил ей, он сам так решил и когда посмотрел на меня, я понял, что ничто на свете не переубедит их в обратное. Он избил меня так, что я не мог пошевелиться, но мне было наплевать на это. Я ничего не чувствовал, кроме желания вернуть Уилла, или поменяться с ним местами.
   - Милый, пожалуйста, - выдохнула Кейт, не пытаясь сдержать слезы. Она обняла его и почувствовала, как сжимает ее он в своих железных объятиях. Она хотела раствориться в нем и забрать себе его боль. Она не могла видеть его таким уязвимым. Таким раздавленным.
   Но он должен был рассказать ей всё до конца. Чтобы хоть немного освободиться от прошлого. Зарывшись лицом в ее волосы, вдыхая только присущий ей сладкий запах сирени, Джек зажмурился.
   - Пару дней я лежал в своей постели, не в состоянии пошевелиться. За мной ухаживал Майкл, который кормил меня яблоками. Я не мог есть ничего, кроме яблок. Они напоминали мне об Уилле, который любил этот фрукт. Когда я оправился достаточно, чтобы встать на ноги, отец вышвырнул меня из дома. Я уехал жить в Лондон, вернее, я уехал в Лондон и делал все возможное, чтобы не жить. Я действительно не хотел жить. И довел себя до того, что мне по ночам стали сниться кошмары. Мне снился Уилл, который во сне упрекал меня в том, что я наделал. От этих снов я становился безумным, невменяемым и начинал пить, пока не вырубался. Это стало моим проклятием, хотя я не жаловался, понимая, что заслужил все. В такие минуты я запирался в своей комнате и оставался там пару дней, чтобы не причинить вреда другим, пока приступ не проходил окончательно.
   Кейт вдруг замерла и подняла голову. Она взяла его лицо в свои ладони и заставила посмотреть на себя.
   - В тот день, когда тебя не было в церкви... у тебя был приступ? Тебе снился Уилл?
   Еще до того, как он ответил, она поняла, что это так. Господи, как он мог вынести такое, страдая из-за смерти брата! Смерти, которую превратили в убийство его же родители. Кейт было больно и гневно одновременно за то, что его родители оказались столь жестоки и бесчувственны, что обвинили его в подобном злодеянии. Таким родителям не было прощения.
   - Да... - хрипло проговорил он. - А в последний раз он мне явился наяву. Я видел его на дороге в тот день, когда пошел к миссис Джонсон.
   - О Боже! - простонала она, крепче сжав его.
   - И я не хожу в церковь, - выдавил Джек из себя последнее сокрушительное признание.
   Кейт поняла, что больше не может оставаться простым слушателем.
   - Любовь моя, - горячо проговорила она, глядя ему прямо в глаза. - Ты не убийца!
   - Ты не понимаешь...
   - Это ты не понимаешь! Убийца тот, кто хладнокровно совершает свое злодеяние без зазрения совести. Уилл заболел и умер. Это стечение обстоятельств. Такое могло произойти с любым из нас. У каждого из нас своя судьба. Твои родители поступили бесчеловечно и неоправданно жестоко. Они не имели права обвинять тебя в подобном, усугубляя тем самым твои страдания. Уилл любил тебя и самое главное, что он знает, что ты не убивал его. Скажи мне, Джек, прошу тебя. Скажи мне, что ты не убийца. Ради нашей любви. Ради меня скажи это.
   Он так долго молчал, что Кейт побоялась, что он больше никогда не заговорит. И так долго смотрел ей в глаза своими потухшими глазами, что сдавило горло. Она провела пальцем по его бледной щеке и коснулась губами его нижней губы, пытаясь хоть как-то достучаться до него, хоть как-то заставить его поверить в то, что в смерти Уилла нет его вины. Вины, которая почти поглотила его.
   - Кэтти, - простонал он с такой мукой, словно с него живьем сдирали кожу. У него сжалось все внутри. Все болело и переворачивалось, пока она с невыразимой нежностью касалась его губами. Она убивала его своей любовью, любовью, которая спасала его. - Кэтти.
   - Скажи мне это, - требовала она, целуя его подбородок.
   - Любимая...
   - Скажи мне!
   - Я люблю тебя, - выдавил он, обхватив ее за талию. Притянув ее к своей груди, Джек хрипло молвил: - Ты вся моя жизнь, Кэтти.
   Затем он прижался к ее губам поцелуем, в котором смешалась вся его любовь, боль и страсть. Он не знал, за какие заслуги небеса послали ему Кейт, но ни за что на свете не смог бы больше отпустить ее от себя. Он нуждался в ней так отчаянно, что было даже больно. Проникая языком в ее сладкий рот, он ощутил вкус соленых слез и внутри у него что-то оборвалось. На этот раз он хотел ее не просто из желания плоти, он хотел раствориться в ее щедрой, великодушной, любящей душе, где сумеет обрести покой. Где найдет себя настоящего. Где будет только она.
   Кейт обняла его за шею, готовая ради него на все. Она потянула его в комнату, не в силах отпустить его в столь важный для них миг. Она знала, что неприлично так поступать, но послала все доводы рассудка к черту. Больше всего на свете ее волновал ранимый и уязвимый мужчина, который обнажил перед ней свою душу.
   Она все еще была несведуща и неопытна в любовных делах, но инстинктивно чувствовала, что нужна ему. Ей необходимо было доказать ему, что он не прав, как он не прав. Он должен был поверить в то, что не убивал брата. Да, чувство вины почти свело его с ума, но судьба вовремя вручила его ее заботам, и она поклялась отныне полностью исцелить его.
   Вслепую они подошли к кровати и упали на мягкий матрас. Джек не переставал целовать ее, свободной рукой поглаживая мягкое, зовущее тело. Желание вытеснило из головы почти все мысли, поэтому он смог полностью сосредоточиться на ней. На своей фее. Господи, он любил ее так сильно, что болело сердце и щипало в глазах! Он стянул с нее рубашку и покрыл поцелуями все ее восхитительное, извивающееся тело. Он сходил с ума от тихих стонов, которые заполняли комнату. Она помогла ему скинуть с себя одежду, и он лег рядом с ней.
   Кейт снова ощутила томительный трепет и безумное возбуждение, когда он стал ласкать ее тело. На этот раз все было намного острее и волнующе, потому что она уже знала, к чему он ее ведет. Чем все это закончится. Она умирала от наслаждения, когда его губы коснулись ее груди, язык стал подразнивать напряженный сосок. Пьянящий восторг затопил ее всю. Она обхватила его за плечи, дрожа под ним.
   Его рука гладила и исследовала ее с ног до головы. У нее кружилась голова, и Кейт боялась упасть, хотя лежала в кровати. У нее перехватывало дыхание, хотя ничто не мешало ей дышать. Его губы обжигали ей кожу лица, плеч, спустились к подрагивающему животу. Когда она обнаружила, что он делает, Кейт вздрогнула и резко приподнялась.
   - Джек, - срывающимся голосом выдохнула она, глядя на то, как он целует ее живот, а потом внутреннюю сторону бедра, явно стремясь к чему-то еще. Когда он поцеловал ее между ног, Кейт показалось, что ее ударила молния. - Ты с ума сошел? - с мучительным трепетом простонала она.
   Но он не придал значения ее писку, толкнул ее на подушки и снова опустился вниз. Кейт горела от смущения, но вскоре удовольствие затопило ее настолько, что она стала извиваться и умолять его остановиться. Напряжение в теле нарастало так стремительно, что Кейт стала задыхаться. Это было греховно и почти нестерпимо, но он даже и не думал останавливаться. Он довел ее до отчаянного завершения, не переставая ласкать чувствительный бугорок до тех пор, пока Кейт не показалось, что он расплавил ей конечности своей страстью. Потом он крепко обнимал ее, пока она не перестала дрожать.
   Когда она немного пришла в себя, Джек заглянул ей в глаза.
   - Ты никогда не поймешь, как сильно я люблю тебя, - произнес он своим глубоким голосом.
   Кейт провела пальцем по его подбородку и нежно поцеловала его в губы, не в силах вместить в себя те невыразимые чувства, которые разрывали ее на части. У него был такой необычный вкус. Такой острый, такой интимный.
   - Зато ты должен понять, как сильно люблю тебя я, - прошептала она в ответ, чувствуя, как он раздвигает коленом ей ноги и приподнимает ее за талию. Кейт ощутила на своем бедре его налитую плоть, которая скользнула к самому потаенному местечку ее тела. Он коснулся ее там, и она замерла в немом ожидании. У нее дрожал голос, но она всё же добавила: - Мы должны обвенчаться в церкви, чтобы ты окончательно уверился в своей безгрешности.
   Этого было достаточно, чтобы он потерял голову. Джек осторожно и до безумия медленно вошел в нее, видя, как выгибается дугой Кейт. У него потемнело в глазах, когда она плотно обхватила его внутри себя. Ее восхитительная грудь оказалась прямо перед его губами, и он поспешно припал к спелому соску, горя от желания, от жара и беспредельной любви.
   Сегодня он боялся, что она передумает, но он ошибся.
   Придя к ней и признаваясь во всем, он боялся, что она отвергнет его, но снова ошибся. Он так отчаянно нуждался в ее любви, в ее словах и теплоте, что уже не представлял, как жить дальше, если вдруг лишится ее.
   Кейт захныкала, вцепившись в его плечи, приподняв ему на встречу свои бедра. Джек знал, чего она хочет, но так отчаянно хотел продлить этот дивный момент.
   - Джек, - выдохнула она, закрыв глаза, умоляя его двигаться.
   Но он не спешил. Опираясь на локоть, Джек медленно вышел из нее, а потом так же мучительно медленно вошел. И замер. У него перехватило дыхание.
   - Господи, - простонала Кейт, зажмурив глаза. - Что ты делаешь?
   Он снова вышел из нее. Так медленно, что слепило в глазах. Наслаждение, которое оба чувствовали при этом, было таким острым, что превращалось в настоящую боль.
   Джек весь покрылся испариной, из последних сил сдерживая себя. Мышцы одеревенели от напряжения. Он сжал челюсть и, раздвинув ей ноги шире, прижался к ней и вновь дюйм за дюймом погрузился в тугую, шелковистую плоть, медленно растягивая ее.
   - Кэтти, - молвил он, уронив голову в изгиб ее шеи. Она вся дрожала, обхватив его бедра ногами, и поднялась к нему на встречу, требуя, чтобы он перестал мучить их обоих. У него так сильно колотилось сердце, что готово было взорваться. Джек был так напряжен, что сам мог взорваться в любую секунду. - Боже...
   Кейт не могла больше вынести этой пытки. Он терзал ее, он затеял такую изысканно-опасную игру, что плавились все внутренности. Она трепетала под ним, требуя действий, требуя прекратить эту пытку. Каждый раз, когда он так мучительно медленно проникал в нее, ей казалось, что она так же медленно умирает и слепнет. Это было так же прекрасно, как и невыносимо.
   - Джек, пожалуйста, - пробормотала Кейт, едва дыша.
   Она обхватила его шею руками, повернула к себе его голову и прижалась к его губам таким страстным поцелуем, что Джек потерял остатки контроля и себя. Он зарычал, обнял ее и позабыл обо всем на свете, кроме богини, лежащей в его руках.
   Он стал входить в нее все более стремительно и напористо, вбирая в себя ее стоны, ее жар. Он хотел растянуть этот миг навечно, но и с колотящимся сердцем ждал освобождения.
   Больше всего ей нравилось, когда соприкасались их животы, как терлись волоски его тела о ее кожу. Это возбуждало сильнее любой откровенной ласки. Она двигалась с ним в уже знакомом ритме, ощущая нарастающее напряжение и удовольствие, которое становилось просто нестерпимым.
   Его недавняя пытка обострила все ее чувства. Его проникновения приносили ей только пронзительное наслаждение, которое охватило ее с еще большей силой. На этот раз соприкасались их души, и Кейт увидела его раненое сердце. Она коснулась его души и смогла прогнать оттуда часть живущей там боли. Кейт видела это по его потемневшим глазам. Она чувствовала это в каждом его поцелуе, в каждом головокружительном вторжении. И в какой-то нескончаемо-долгий момент она замерла, а потом дернулась от сокрушительной дрожи, которая пронзила ее от макушки до кончиков пальцев на ногах. Он припал к ее губам, забрав себе протяжный стон блаженства, содрогнулся сам, и упал на нее.
   Кейт обняла его за плечи и спрятала лицо на его плече, чувствуя на своей груди биение его сердце, которое теперь всецело принадлежало ей. Она смогла освободить часть его души, которая долгие годы была погребена под толстым, беспросветным слоем вины и отчаяния. Он заслуживал этого освобождения больше всего на свете, и Кейт была безмерно счастлива, что смогла сделать это для него.
   Он знал, как она любит чувствовать на себе его тяжесть, поэтому чуть дольше оставался на ней, но, когда она затихла, Джек осторожно вышел из нее, и лег рядом. Он посмотрел ей в глаза и обнаружил, что улыбается ей. Она никогда не поймет, как дорогая ему, как бесценна его сердцу.
   Она выслушала его, она просила его поверить в то, что он не убийца. Может быть, она была права. Если он хотел шагать с ней в будущее, он должен был оставить в прошлом свою боль и чувство вины. И пусть они никогда не покинут его, он должен научиться жить для Кейт, ради нее и ради их будущего. Ради детей, которые у них появятся.
   Джек вдруг вздрогнул от этой мысли. Никогда он не думал о детях, он вообще не представлял, что у него когда-нибудь может появиться ребенок, но сейчас всем сердцем желал, чтобы именно Кейт родила ему детей. Кучу маленьких малюток таких же прелестных, как и их мать.
   Он уже трижды любил ее и в любой из этих раз мог заронить в ней жизнь. Их свадьба была не за горами, поэтому хотя бы ради чести Кейт он должен был воздержаться от любовных ласк до свадьбы. Он хотел, чтобы у нее все было по установленным правилам. Он не мог уронить ее достоинство особенно после того, что она сделала для него.
   - Я не слишком утомил тебя, милая? - прошептал он, заправив шелковистую прядь за милое ушко. - Уже достаточно поздно и ты должна немного поспать.
   - Как я могу спать, когда ты рядом со мной?
   Нежность ее голоса покорила его без остатка.
   - Ты будешь спать, а я буду охранять твой сон.
   Кейт зевнула, чувствуя блаженство и счастье.
   - Первый раз в жизни в моей постели ночует мужчина.
   Джек ощутил радость и гордость от того, что был этим самым мужчиной. Он прижал ее к себе, она положила голову ему на плечо и закрыла глаза.
   - Поспи, любовь моя. - Он поцеловал ее в макушку и тоже закрыл глаза. - Я буду рядом, чтобы никто больше не полез в нашу постель.
   Она заснула с улыбкой на губах и проспала так до самого утра, когда вдруг услышала звуки шагов. Пробудившись, она увидела, как одетый Джек присел на кровати и, наклонившись, быстро поцеловал ее в губы.
   - Не нужно вставать, - прошептал он. - Спи, а я должен идти.
   Она так не хотела отпускать его. Приподнявшись на локте, Кейт погладила его смуглую щеку.
   - Когда я снова увижу тебя?
   Едва услышав ее хриплый ото сна голос, Джек задрожал от желания снова забраться к ней под одеяло, но уже принял решение.
   - Сегодня утром я приглашу тебя на пикник, и ты должна непременно согласиться.
   Она улыбнулась ему так лучисто, что перехватило дыхание.
   - Я уже согласна, любовь моя.
   - Тогда отдыхай. Я не хочу брать на пикник вялую и уставшую невесту.
   Он глухо рассмеялся, когда она шутливо ткнула его в бок.
   - Бессовестный, и это говоришь мне ты?
   - Признаю, что был не прав. - Он наклонился и снова прижался к ее губам, на этот раз нежным, успокаивающим поцелуем. Оторвавшись от нее, он заговорил серьезным голосом, заглянув ей в глаза. - Кэтти, как бы мне не было тяжело говорить об этом, но я хочу подождать до нашей брачной ночи, когда снова смогу любить тебя. Ты понимаешь меня?
   Она смотрела на него с такой доверчивостью и готовностью подчиниться ему, что у него сдавило горло. Она не должна была быть такой щедрой и всепонимающей, но он любил ее, прежде всего за это. За ее доброту и умение сопереживать. За ее искренность и отзывчивость. За то, что она Кейт, именно та женщина, которая нужна его сердцу и душе.
   Улыбнувшись, она поцеловала его и тихо молвила:
   - Я люблю тебя.
   И эти слова должны были подпитывать его до их свадьбы, понял Джек.
  

Глава 17

   После прогулки они сидели в гостиной Клифтона и пили чай, когда вошел дворецкий и вручил дяде запечатанное письмо.
   - От кого оно? - удивленно спросила Кейт.
   Распечатав послание, Бернард прошелся по содержанию быстрым взглядом и его лицо просияло.
   - Это от Габби. Он пишет, что будет здесь через пару дней. Наш мальчик приезжает к нам на летние каникулы.
   - Какая замечательная новость! - обрадовалась тетя, глядя на мужа. - Как раз отличный повод устроить семейный ужин и отметить помолвку Кейт.
   - Пригласим только самых близких...
   - А как же Ромней?
   Вопрос задала слегка бледная Тори, которая сидела поодаль от всех. На минуту ее родные забыли, какое горе постигло их соседей. Какое горе постигло ее саму.
   Тетя виновато повернулась к ней.
   - Я собираюсь завтра навестить Айрис. Дорогая, ты поедешь со мной?
   Поедет ли она туда, где хоть немного чувствовала связь с Себастьяном?
   - Конечно, - тихо молвила Тори, сжав дрожащие пальцы, чтобы этого никто не заметил.
   Но от пристального взгляда Джека не укрылось это. Он начинал тревожиться за Тори. Она была милой девушкой и нравилась ему, и было нечестно радоваться, когда она потеряла смысл жизни. Он вдруг почувствовал себя виноватым перед ней. Он хотел поговорить с ней, когда выходил из гостиной, но она опередила его. В ее глазах была такая мудрость, боль и понимание, что у Джека сжалось сердце.
   - Спасибо вам, - сказала она тихо.
   - За что, милая? - спросил Джек, впервые понимая значения того, как необходимо иметь рядом человека, который мог бы обнять тебя в столь непростой для тебя момент.
   - За то, что вы появились у Кейт.
   Он медленно покачал головой и улыбнулся.
   - Ты ошибаешься, милая, потому что это Кейт появилась у меня.
   Она тепло улыбнулась ему.
   - Думаю, повезло вам обоим.
   И ему вдруг захотелось успокоить ее, хотя бы тем, что он знал.
   - Вчера дядя получил письмо от графа. Тот сообщал хорошие новости: им удалось найти человека, который видел Себастьяна после боя.
   И к своей неожиданной радости он стал свидетелем того, как в бездонных глазах Тори засветилась безумная, почти отчаянная надежда.
   Через два дня, спускаясь по лестнице, чтобы пойти с Джеком на очередную прогулку, Кейт застыла, увидев в дверях высокого, светловолосого и сероглазого молодого человека. Он снял шляпу, раскинул руки в стороны и спросил до боли знакомым голосом:
   - Ну, сестренка, не хочешь обнять своего брата?
   Очнувшись, она бросилась к нему и оказалась в его крепких объятиях.
   - Господи, братишка, как ты вырос! - проговорила она, отстранившись и взглянув на него. - Признайся, ты уже разбил не одно женское сердце.
   - Ты же знаешь, что изучать женские сердца не так увлекательно, как языки.
   Перед ней действительно стоял ее брат, парнишка, который с детства обожал иностранные языки и изучал все, какие только мог постичь.
   - И каким языком ты овладел в совершенстве на этот раз? Какой язык практикуют в Итоне?
   - Ты же знаешь, что кроме латыни и греческого они ни на что не способны. Для более глубоких знаний мне нужно поступить в Кембридж в следующем году.
   - Уверена они с радостью примут нашего таланта.
   Услышав голоса, к ним вышли Тори и Алекс. И увидев брата, бросились к нему. Обнимая сестер, он говорил им, какие подарки привез из столицы, а Кейт не могла налюбоваться на красавца, в которого превратился ее младший брат.
   Но внезапно он замер, взглянув на совершенно незнакомого мужчину, который вышел из гостиной вслед за девушками. Отпустив сестер, он шагнул вперед, словно бы защищая их, и грозно посмотрел на чужака.
   - Вы кто такой?
   Джек понял, кто это не только потому, что он был очень похож на Тори, но и потому, что они ждали его приезда. Подходя к нему, он протянул руку.
   - Виконт Стоунхоп к вашим услугам, милорд, - проговорил он, глядя на парнишку, который в детстве обещал Кейт отомстить за ее страдания ее бывшим женихам. - Я жених Кейт.
   У Габби расширились глаза. В полном изумлении он повернулся к Кейт.
   - Ж-жених? Это правда, Кейт?
   Она подошла к Джеку и кивнула.
   - Да, милый, - сказала она спокойно. - Джек мой жених, и мы поженимся меньше чем через месяц.
   Однако слова сестры не возымели никакого эффекта. Габби упер в "жениха" свирепый взгляд.
   - Позвольте узнать, милорд, как вам удалось добиться руки Кейт?
   - Габби! - воскликнула Кейт, но ее остановил сам Джек.
   - Все хорошо, милая. Твой брат желает знать правду. И он имеет полное право это делать.
   - Вы чертовски правы, сэр. Не знаю, как вам удалось одурачить дядю с тетей и тем более Кейт, но вам меня не перехитрить.
   - Габби, ты ведешь себя возмутительно, - сказала Кейт, встав чуть впереди Джека так, словно бы загородила его от брата. - Он не дурачил и не обманывал никого.
   - Да, Габби, - заговорила Тори, встав рядом с сестрой. Напротив Джека. За ней последовала робкая Алекс, которая практически никогда не принимала чужаков. - Джек любит Кейт, - сказала Тори. - И он никогда не обидит ее.
   - Да, - раздался голос дяди, который тоже вышел из гостиной. - Мальчик мой, как ты мог подумать, что я так просто отдам нашу Кейт?
   - Дядя!
   Габби бросился к дяде и обнял вместе с ним и тетю, которая вышла встречать племянника.
   Теплая встреча не остудила Габби. Он продолжал недоверчиво посматривать на Джека и, в конце концов позвал его на прогулку, чтобы поговорить без свидетелей. Это вызвало уважение Джека. И страх Кейт, которая боялась, что два горячо любимых ею человека могли поссориться. Но к ее изумлению после прогулки они стали просто не разлей вода. И как бы долго она ни пытала Джека, он так и не признался ей, о чем же говорил с Габби.
   Предсвадебная лихорадка охватила весь Клифтон, но Кейт волновало не это. Джек рассказал ей о том, что хочет поехать к родителям, чтобы поговорить с ними. Она была тронута его желанием по всем правилам ввести ее в свою семью, но понимала, как тяжело ему будет встретиться с родными. Кейт не представляла, как будет общаться с будущими свекром и свекровью, которые превратили жизнь Джека в ад вместо того, чтобы поддержать его в трудный для него час. На сердце было тревожно, она не хотела, чтобы он уезжал, и однажды он обнял ее и сказал:
   - Ты думаешь, что это очень похоже на историю Арчера и Миранды?
   Кейт удивленно посмотрела на него, понимая, что он прав. И это еще больше усилило ее волнение. Его родители имели права знать о его намерениях, но ей было страшно от того, как они воспримут новость о его женитьбе на ней, старой деве, потерявшей в прошлом свою репутацию из-за жестоких игр двух никчемных мужчин.
   - Может... - неуверенно начала она, но он поцелуем заглушил ее слова.
   - Все будет хорошо, любовь моя, - прошептал он, заглянув ей в глаза. - Наша история не такая как у Арчера и Миранды. У нашей истории другое продолжение.
   Всякий раз он пытался успокоить её, но тревога с каждым днем все больше нарастала.
   Они решили обвенчаться в местной церкви, где проходило оглашение. Оставалось всего неделя до венчания, который должен был проводить викарий Гордон Хауэл, когда Кейт, Джек, Габби, Тори и Алекс сидели в гостиной.
   Месяц пролетел так незаметно, что никто этого не успел заметить. Сегодня Джек должен был уехать к родителям для предстоящего разговора. От волнения Кейт места себя не находила, и не представляла, как отпустит его, но понимала, что это нужно сделать. Ради их будущего. Ради него самого.
   Они пили чай, когда вдруг раздался громкий стук в дверь. Тори поднялась, отложив чашку.
   - Я открою, - сказала она, а потом вышла из гостиной.
   Кейт не представляла, кто мог пожаловать к ним так нежданно. Она хмуро посмотрела на закрывшуюся за Тори дверь, думая об этом и не расслышала слов Алекс, которая с улыбкой посмотрела на нее.
   - Кейт, ты разве сама не говорила и не раз, что нельзя хмуриться? От этого появляются морщинки.
   - Я обожаю каждую морщинку моей феи, - произнес Джек, сидя рядом с ней.
   Наконец Кейт пришла в себя и сердито посмотрела на него. Она терпеть не могла, когда он называл ее так, тем более при других.
   - Я, кажется, неоднократно просила тебя не называть меня так, но смотрю, тебя стала подводить память. Видимо это отголоски твоего уже преклонного возраста. Я должна проявить сочувствие, дорогой?
   - Кейт, - удивился Габби, глядя то на улыбающегося Джека, то на недовольную старшую сестру, которую никогда уже не надеялся увидеть влюбленной. - Как ты разговариваешь со своими будущим мужем и моим без пяти минут зятем? Где твое уважение к нему?
   - О, я уважаю его, безмерно, и это чувство непременно вернется ко мне, если мой дорогой суженый соизволит пойти и проверить, куда так надолго пропала Тори, и почему я до сих пор не вижу того, кто так настойчиво стучался в нашу дверь.
   Джек медленно встал.
   - Я услышал просьбу моей милой Кейт и спешу ее выполнить. - Он направился к двери, но у порога остановился и взглянул на нее через плечо. - Но никто не сможет переубедить меня в том, что ты не фея.
   Когда же он выходил, то услышал слова своей невесты:
   - Алекс, подай, пожалуйста, подушку, что лежит возле тебя. Кажется, я давно не показывала Габби летающих подушек. Уверена, кое-кто тоже захочет это увидеть.
   Улыбнувшись, Джек закрыл дверь и повернулся в сторону большого холла. И замер, увидев необычную картину. Тори стояла у порога, а напротив нее возвышался довольно высокий, темноволосый мужчина с непривычно сильным для англичанина загаром, и пристально смотрел на нее, не замечая ничего вокруг. Джек медленно шагнул к ним, испытывая странное волнение.
   - Кто к нам пришел, милая? - осторожно спросил он, и вдруг увидел, что Тори бледна как полотно.
   В ту же секунду, едва слова сорвались с губ, незнакомец резко поднял голову, и его холодные зеленые глаза подобно острой шпаге впились в Джека. Сам Джек замер на месте, изумившись силе взгляда, в котором было столько ненависти, гнева и бешенства, что он даже непроизвольно вздрогнул.
   - Ты... ты тоже его видишь? - глухо вымолвила Тори, по-прежнему глядя на высокого мужчину.
   И неожиданно дом сотряс рык незнакомца.
   - Кто он такой, черт бы его побрал?!
   Джек не представлял, кто этот человек, не знал, откуда он явился, но то, что он был хорошо знаком Тори, в этом не было сомнений. И то, что незнакомец просто жаждал убить его, сжимая руки в кулаки, тоже не вызывало сомнений. Однако Джек не успел ответить, потому что на звуки голосов к нам вышла Кейт.
   - Кто к нам пришел, Тори? Кто... - Она изумленно застыла возле Джека, потрясенно уставившись на незнакомца. - Боже мой!
   За ее спиной появились Алекс, а потом и Габриел. Джек уже с большим беспокойством смотрел на то, как замерли и эти двое.
   - О Господи! - прошептала Алекс, округлив глаза и поправляя очки так, словно вдруг стала плохо видеть.
   Джек ощутил раздражение и острую потребность узнать, что же все-таки тут происходит, и кто, в конце концов, нарушил их покой. Он готов был спросить об этом у Кейт, но она опередила его, выдохнув одно единственное слово, вернее имя, которое все расставило по своим местам.
   - Себастьян?
   - Кейт... ты тоже его видишь? - снова раздался тихий, потрясенный голос Тори, которая не могла поверить своим глазам, глядя на до боли родного человека.
   - Да, - ответила Кейт, немного придя в себя. - Невероятно! Себастьян, это на самом деле ты?
   - Да! - гневным голосом прорычал он, от чего Тори вздрогнула так, словно ее ударили. - Кто это такой?!
   Однако вся потрясенная семья не придала значения гневу Себастьяна, кроме Джека, на которого и был направлен этот гнев.
   Кейт сделала шаг вперед, переведя обеспокоенный взгляд на Тори, потом на Себастьяна.
   - Боже правый, - проговорила она. - Ты живой! Какое счастье! Мы все думали...
   - Черт побери! - с еще большим гневом, почти слепящей яростью прервал ее Себастьян. - Кто-нибудь из вас скажет, кто к черту это такой?
   Тори не понимала, о чем он говорит. Она почти не разбирала слов, дрожа только от звука его глубокого, такого знакомого голоса. Она не представляла, что может испытать такую боль, но едва увидев его у порога, Тори вдруг поняла, что не выдержит такого испытания.
   Долгий месяц она готовила себя к мысли о том, что больше никогда не увидит его, никогда не прикоснется, не почувствует силу его объятий. Она потеряла его, но не свои чувства к нему. Она не видела улыбок родных, не могла смеяться, шутить и танцевать. У нее в груди что-то умерло, но вместе с тем, еще что-то обострилось.
   Память. Память стала ей спутником, смыслом и утешением. Она спала и пробуждалась с памятью о нем. Она завтракала и гуляла в саду с памятью. Она дышала с ним. Она жила только с памятью. Жизнь могла кончиться в любую минуту. Для Тори в каком-то смысле она закончилась. Но память осталась. Горькая, сладкая, трепетная, болезненная память.
   Она почти смирилась с этим, почти уговорила себя жить дальше, но тут ей явился призрак Себы. Боль такой силы пронзила ее, что ей стало трудно дышать, трудно двигаться. Сердце почти разрывалось на части. Она решила, что к ней явился призрак Себы, чтобы наказать ее за все ее грехи, за все те глупости, которые она совершила в прошлом. За то, что она сама отправила его на смерть. Тори понимала, что заслужила любое наказание, но не представляла, что будет так сложно, почты невыносимо.
   И вот ее родные говорят, что он не призрак, а живой из плоти и крови. Ее вдруг с невероятной силой затопила такая жгучая волна радости, трепета, муки и отчаяния, что стала кружиться голова. Тори подумала, что вот-вот упадет. Ей хотелось броситься к нему, обнять, почувствовать его тепло, что он действительно живой, что он рядом и никогда больше не покинет ее, но она не смогла сделать и шагу. Глаза защипало, а горло сдавил болезненный комок.
   Никем не остановленный, Себастьян вошел в дом и направился к Джеку, а, дойдя до него, встал напротив и вперил в него яростно-испепеляющий взгляд.
   - Если ты сейчас же не ответишь на мой вопрос, я размажу тебя по стене! - Его руки непроизвольно сжались в кулаки. - Кто ты такой и по какому праву называешь Вики "милой"?
   Внезапно Джек с кристальной ясностью все понял. Облегчение, которое он испытал при этом, заставило его спокойно улыбнуться Себастьяну.
   - Я жених Кейт, - наконец ответил он, пристально следя за реакцией Себастьяна.
   - Жених... Кто? - выдохнул взбешенный Себастьян, продолжая смотреть на Джека.
   Когда же до него сквозь пелену ярости дошло сказанное, все вмиг изменилось. Его глаза потухли, плечи опустились. Он так тяжело вздохнул, словно из него выходила душа. Разжав руки, он опустил голову, сделал шаг назад, а потом вылетел из дома с такой скоростью, будто за ним гнался сам дьявол. После того, как он ушел, в доме воцарилась пугающая тишина, которую все же нарушил Габби.
   - Мне показалось, или он хотел убить тебя, Джек? - спросил он, взглянув на Джека.
   - Как ему удалось выжить? - скорее себе задала вопрос Алекс.
   - Я все еще не могу в это поверить, - сказала Кейт, повернувшись к Джеку. - Почему нам никто не сказал, что он нашелся и вернулся домой?
   - Почему он ополчился против тебя, Джек? - не унимался Габби.
   Ни на один вопрос Джек не успел ответить. Он увидел, как дрожащее тело Тори медленно оседает на пол и бросился к ней.
   - Тори! - воскликнула Кейт, кинувшись к сестре, но Тори никого не расслышала.
   Она была в глубоком, спасительном обмороке.
  

***

   Кейт так и не смогла побыть хоть немного наедине с Джеком в виду сложившихся обстоятельств. Появление Себастьяна потрясло их всех, но это не шло ни в какое сравнение с тем шоком, который пережила бедная Тори. Она видимо уже смирилась с мыслью о том, что потеряла Себастьяна, и вдруг обнаружила, что он жив, да еще стоит у их порога и рычит на Джека. Кейт лишь успела обнять его на прощание и сказать о том, как сильно любит его.
   - Я скоро вернусь, Кэтти, - прошептал он в ответ, обняв ее и крепко поцеловав на прощание. - Жди меня, и когда я вернусь, ты навсегда станешь моей.
   Кейт пыталась запомнить его слова и постоянно прокручивала их в голове, стараясь верить в самое лучшее, но страх и дурное предчувствие не покидали ее.
   Ей удалось немного отвлечься и отложить в сторону свои опасения, когда поднялась к Тори после отъезда Джека. Тори так и не очнулась после ухода Себастьяна, и теперь они пыталась привести ее в чувства. Алекс принесла нюхательную соль и, видимо, это помогло, потому что, поморщившись и застонав, Тори пробудилась. Затуманенным взором она посмотрела на сестер и хрипло спросила:
   - Где я? И почему вы так смотрите на меня?
   С тяжелым сердцем Кейт погладила сестру по щеке, радуясь, что здоровый цвет постепенно возвращается к ней.
   - Тебе стало плохо, и мы принесли тебя в твою комнату. Ты не помнишь, что произошло?
   Произошло? Тори нахмурилась. У нее голова болела так сильно, что могла расколоться на части. У нее не болела голова так с тех пор, как явился неприятный вестник военного министра из Лондона с письмом о Себастьяне. И тут Тори застыла, перестав дышать.
   Себастьян!
   Он явился к ней наяву, самый дорогой сердцу человек, и мучил ее одним своим присутствием, не позволяя дотрагиваться до себя. Впрочем, так было всегда: она тянулась к нему, а он уходил от нее.
   Он стоял перед ней у порога Клифтона и смотрел на нее своими блестящими, такими грустными зелеными, как изумруд, глазами, и сердце медленно переворачивалось в груди.
   Тори безумно хотелось обнять его, почувствовать его рядом с собой, но ведь это только померещилось ей. Он ведь погиб и никогда больше не вернется к ней. Эта мысль резанула по сердцу, словно острая бритва, и ей стало трудно дышать. Чувство вины снова начинало сводить ее с ума. Вина за то, что именна она послала его на верную гибель.
   Она задыхалась. Рядом с ним. И без него. Тори глухо застонала и закрыла глаза. Она готова была искупить свою вину любой ценой, лишь бы он на самом деле вернулся к ней, вернулся домой живым. Если бы он знал, как она сожалела обо всем, если бы знал, как она раскаивалась, если бы только позволил все объяснить...
   К горлу поступил комок, глаза сжигали непролитые слезы. Тори отвернулась, скрывая от сестер свою бледность, свою боль, свои страдания.
   - Мне... мне явился призрак Себастьяна, - хрипло вымолвила она, желая унять обезумевшее от горя сердце.
   Но ее ждало очередное потрясение. Кейт коснулась ее холодной руки и тихо проговорила:
   - Это был не призрак. - Когда изумленная Тори резко повернула к ней свое бледное лицо, сестра добавила: - Это был настоящий Себастьян.
   - Что? - выдохнула она всем сердце желая поверить в это, и в то же время леденела от страха, что это ей сниться.
   - К нам на самом деле приходил Себастьян, - подтвердила слова сестры Алекс. - Мы все его видели, и он был более чем живой.
   Тори не смогла произнести ни слова, огорошенная новостью во второй раз.
   Он жив? Себастьян жив? Он не погиб? Ее сердце не погибло?
   - Тори, милая, - нежно проговорила Кейт, с беспокойством глядя на сестру. - Ты себя хорошо чувствуешь?
   И Тори честно ответила:
   - Не знаю.
   Она на самом деле уже ничего не знала. Тори вдруг почувствовала себя потерянной, одинокой и такой уставшей, что стали закрываться глаза.
   Кейт и Алекс медленно встали.
   - Тогда тебе лучше полежать и отдохнуть. - Она заботливо укрыла ее одеялом и в последний раз погладила ее по щеке. - Поспи немного. Это поможет тебе.
   Тори послушно отвернулась и свернулась калачиком посередине кровати. Ее знобило. Она дрожала с ног до головы и, казалось, этому никогда не будет конца. Она словно попала в водоворот гнетущих, пугающих страданий и никак не могла выбраться оттуда. Вероятно, так ей предстояло прожить остаток жизни.
   Через четыре дня, сидя в гостиной и размышляя о том, почему от Джека до сих пор нет вестей, Кейт вздрогнула, когда в комнату вошел дворецкий с невероятно серьезным лицом. Кейт резко повернулась к нему и с пугающей ясностью поняла, что что-то произошло. И это не было связано с Тори или Себастьяном, весть о возвращении которого облетела всю округу.
   Тори, казалось, оправилась от потрясения, но вела себя очень тихо, пугливо, шарахалась от малейшего звука и ни разу не захотела покинуть стены Клифтона. Она даже не выходила в сад, словно боясь чего-то. Кого-то. Почти точно так же вел себя Себастьян, прячась у себя дома. Графиня пела от счастья, неприлично радуясь возвращению сына, которого вернули вовсе не муж со старшим сыном. Но это не имело значения. Главное, что он вернулся. Главное, что все обошлось. Теперь Кейт не давали покоя мысли о том, что же будет с Тори.
   Отложив перо, которое бесцельно вертела в руках, Кейт взглянула на Уолбега.
   - Что такое, Уолбег? - спросила она, ощущая гулкие удары своего сердца.
   Кейт переживала за Джека, места себе не находила от неведения. Чтоо происходило с ним. Как он там? Как прошла встреча? Что он решил? Когда, в конце концов, он вернется? К ней!
   - К вам посетительница, мисс Кэтрин, - огласил торжественным голосом дворецкий.
   Еще больше нахмурившись, Кейт медленно встала.
   - Ко мне? Но кто?
   - Она просила не называть себя.
   Кейт вдруг почувствовала, как по спине поползли мурашки.
   - Пригласи ее сюда, пожалуйста, - медленно произнесла она.
   - В этом нет необходимости, - раздался с порога холодный женский голос. - Разумно с вашей стороны принять меня, потому что я намерена поговорить с вами в любом случае.
   Кейт застыла, увидев, как невысокая, но элегантно одетая женщина лет пятидесяти с высокомерной, чрезвычайно властной походкой вошла в комнату, оглядев все вокруг презрительным, почти брезгливым взглядом. Затем взгляд ее опасно блестевших серо-карих глаз задержался на Кейт, и она стала изучать ее с полным пренебрежением, почти отвращением, словно перед ней был кусок грязи. Кейт стало не по себе, однако пока не было поздно, она легким кивком головы дала Уолбегу понять, что в его услугах более не нуждается. Слуга покорно вышел, и девушка осталась наедине с неожиданной гостьей.
   - Кто вы? - наконец спросила Кейт, когда двери закрылись.
   - Я графиня Бьюмонт, милочка, - с чувством собственной значимости и превосходства провозгласила женщина, опираясь на богато украшенную драгоценными камнями трость. - Мать виконта Стоунхопа. А вы должно быть... - Она еще раз с нескрываемой неприязнью оглядела Кейт с ног до головы. - Полагаю, вы и есть та самая неудачно блестевшая целых два сезона, и теперь старая дева Кэтрин Хадсон.
   Кейт сжалась, словно ей дали пощечину. Мать Джека явилась к ней собственной персоной! И судя по ее словам, эта встреча ничего хорошего не сулила Кейт. Она попыталась сохранить присутствие духа, хотя это давалось ей с великим трудом. Она не представляла, что могло заставить эту особу явиться к ней, но судя по ее злому взгляду, произошло все самое худшее. Видимо Джек разгневал родителей вестью о том, что скоро женится, и это им в высшей степени не понравилось. Кейт стала пристально разглядывать женщину, которая обвинила одного сына в убийстве другого и долгие годы даже не пыталась выяснить, как тот поживает.
   - Слава богу, я отговорила мужа и приехала сюда сама, - прервала молчание графиня. - Это оскорбило бы его достоинство.
   Кейт резко приподняла подбородок.
   - Чем дом моих предков может оскорбить достоинство вашего супруга? - стараясь говорить спокойно, спросила она.
   - А вы еще спрашиваете? Да один ваш вид уже оскорбителен!
   Кейт сжала пальцы, понимая, что разговор будет не просто трудным. От него будет зависеть ее будущее. Ее жизнь!
   - Как вы можете судить об этом, совершенно не зная меня?
   - А вы еще и дерзкая, как я погляжу! - Графиня недовольно прищурилась. - Именно такие как вы становятся гибелью наших дорогих мальчиков. Мы растим их для почета и процветания, а вы пытаетесь загубить наши усилия и их судьбы. Но вы просчитались, потому что у него есть родители, которые уберегут его от беды.
   Кейт приказывала себя сохранять трезвый рассудок, только не поддаться отчаянию и страху, чего и добивалась графиня. Только не сейчас! Кейт поразила наглость графини. Как она может говорить о Джеке так, словно он дорог ей больше всего на свете? Разве не она выгнала его из собственного дома? Не она способствовала этому, а потом стояла в стороне и спокойно смотрела на то, как рушится жизнь Джека?
   - От какой беды нужно его оберегать? - медленно спросила она, глядя в глаза его матери.
   Графиня с неприкрытой злостью посмотрела на свою собеседницу.
   - Я думаю, вы достаточно взрослая, чтобы понять, о чем я говорю. - Она сделал шаг в сторону Кейт, стукнув по ворсистому ковру своей тростью, и заговорила таким угрожающим голосом, что волосы Кейт невольно встали дыбом. - Я надеюсь, вы отдаете себя отчета в том, что происходит. А происходит катастрофа, которую нужно предотвратить любой ценой. Я не думала, что его легкая интрижка зайдет так далеко. Он вправе резвиться на стороне до тех пор, пока это не затрагивает интересы и честь его семьи. Мне хорошо известно, кто вы такая: скандальная старая дева, которая заперла себя в этом убогом месте. Мой вам совет: продолжайте сидеть здесь и не трогайте моего мальчика, потому что его вы не получите. Будьте уверены!
   - По-моему ваш сын вполне взрослый, чтобы самостоятельно принимать решения, касающиеся его жизни, - смело проговорила Кейт, держа тяжелый взгляд графини.
   И неожиданно мать Джека рассмеялась с таким триумфом и ликованием, что сердце Кейт похолодело в груди. Ей вдруг стало безумно страшно за себя, за свое будущее. И за Джека. Потому что казалось, графиня знала то, что действительно помогло бы ей добиться своего. И подозрения Кейт оправдались, когда она услышала простой вопрос графини.
   - Вы знаете, сколько ему лет?
   Вопрос прозвучал как выстрел. И попал Кейт прямо в сердце, от чего ледяной страх охватил ее душу. Она знала, какие нежные у Джека руки. Знала, какие мягкие у него губы. Знала, какой у него низкий рокочущий голос, когда он смеялся. Она знала каждый шрам его души. Знала его мечты и желания. Единственное, чего она не знала о нем, был его возраст. И теперь именно то, что волновало ее всегда, что она упустила из виду, собиралось стать оружием в руках бессердечной женщины, которая с откровенным цинизмом и потрясающей легкостью стремилась разрушить, возможно, единственный шанс сына стать счастливым.
   - Для меня не имеет значения его возраст.
   Кейт поразилась, с каким холодным спокойствием ей удалось выговорить эти несколько слов. Она еле сдерживала дрожь, которая могла в любой момент поглотить ее.
   - Вы говорите так только потому, что не знаете его истинного возраста. А ему всего лишь двадцать пять лет. Двадцать пять! Он на два года моложе вас. Удивлены? - Графиня удовлетворенно скрестила руки на груди, сжимая бледными пальцами свою трость. Она полностью владела ситуацией. - Он вам не говорил, так ведь? Да это и понятно по вашему лицу. - Она медленно, зловеще улыбнулась. - Неужели вы не поняли, что он еще юнец? А вот вы расчетливая, хитрая шлюшка, которая решила прибрать к рукам моего сына. Два раза выходила в свет и оба раза провально и с громкими скандалами. Сначала старались женить на себе женатого мужчину, но его жена, слава богу, вовремя вас остановила. Но этого вам было мало, и на следующий год вы уговорили на побег единственного сына герцога Фолкнера.
   Да, у вас богатый послужной список, милочка, вы весьма опытна в таких делах. Мой бедный Джек даже не догадывается о том, что пригрел на душе опасную змею. Вы принялись за моего сына, думая окрутить его, и вам это почти удалось, но он всего лишь развлекался с вами. Он обаятельный молодой человек, и я допускаю мысль, что он мог увлечься вами всерьез, но я надеюсь, что ваш прошлый опыт и почтенный возраст помогут вам понять, что у него вся жизнь еще впереди. Не стоит губить его будущее. Мой муж готов передать в ваше распоряжение пустой чек. - Она опустила руки, открыла шелковый, вышитый жемчугами изящный ридикюль, достала оттуда сложенный лист небольшого пергамента и положила на ближайший стол. - Впишите туда любую сумму, которая удовлетворит и утешит вас после расставания с моим сыном. Вы слишком старая для моего Джека.
   Кажется, она сказала все, что хотела, и в комнате повисла такая гнетущая тишина, что у Кейт стала кружиться голова. Она с трудом могла дышать, понимая, что ей не хватает воздуха. Ее сердце с болезненным стуком ударялось о ребра и грозилось разбить хрупкую кость. Разбить ей жизнь, которая разваливалась на части перед ее глазами. На части, которые потом никто не сможет склеить.
   "Вы слишком старая".
   Кейт вдруг ощутила себя на самом деле такой старой, что готова была упасть от нехватки сил. Все ее прошлое с омерзительной откровенностью ворвалось в ее настоящее и разнесло в щепки запланированное будущее, не оставив на месте ни кусочка. Никогда она не думала, что все ее сердечные беды и обман, который пришлось пережить много лет назад, именно так воспринималось в обществе. Ей с лихвой вернули стоимость всех ее ошибок, и этого было достаточно, чтобы захотеть умереть. Кейт казалось, что из нее вынули душу, разорвали на миллионы кусочков, а потом швырнули к ее ногам.
   - При вашей скверной репутации, вернее при полном ее отсутствии, - продолжила графиня, забивая последние гвозди в гроб, - вы должны понять, что ваш союз с моим сыном будет полным позором для него и его семьи. Он станет посмешищем в глазах общества. Иметь жену старше себя! Это ж уму непостижимо! Его растили не для такой участи.
   Прикладывая нечеловеческие усилия, Кейт вонзила ногти в ладони, чтобы очнуться, чтобы дышать, чтобы освободиться от оцепенения и попытаться побороться за себя. За то, что у нее осталось. Она поняла, что не выдерживает. Не может больше позволить этой женщине произнести еще хоть слово. Облизав сухие бледные губы, Кейт хмуро посмотрела на графиню.
   - Его растили не для этого? Кто его растил? Вы? Вы хоть раз обняли его, чтобы утешить? Да вы просто эгоистичное, избалованное, высокомерное создание, переполненное мыслями о собственной значимости. Да, может быть вы и графиня, влиятельная особа, но как мать вы ничто! Вы превратили жизнь Джека в ад, даже бровью не пошевелив. Обвинили его в убийстве родного брата, а потом стояли и смотрели, как ваш жестокосердечный муж избивает его еще при неостывшем теле умершего сына, а потом вышвыривает его из собственного дома, как ненужный кусок тряпки. И вы после всего этого хотите убедить меня в том, что волнуетесь за него? Что вам есть дела до его чувств? Да вы кроме себя ни о ком не в состоянии подумать!
   - Как вы смеете! - Графиня побагровела от гнева, стукнув тростью. - Вы ничтожная шлюха. Даже если Джек плакался вам в жилетку, это не дает вам права разговаривать со мной подобным тоном. Мой муж сравняет вас с землей за такую дерзость!
   - Я не боюсь ни вас, ни вашего мужа! - Вскинув голову, Кейт собрала всю волю в кулак и, подгоняемая мучительной болью, яростью и отчаянием, сказала: - Вы даже не подумали, что разрушаете счастье, которое он обрел с таким трудом. Почему вы не заботились о нем, когда ему было плохо? Где вы были, когда его сводили с ума приступы? Вы хоть раз подумали, как ему тяжело пережить смерть Уилла? Вы сделали хоть что-нибудь, чтобы уменьшить его боль? И после всего этого хотите сказать, что печетесь о судьбе Джека? - Кейт сжала челюсть, борясь с дрожью. Болью. Слезами. Всем миром. - Вы явились в мой дом и оскорбили меня, как только могли. Я не желаю ни секунды дольше видеть вас. Убирайтесь!
   Графиня свирепо посмотрела на Кейт.
   - Я думала, мы договоримся по-хорошему.
   - Вы пришли сюда с войной. Глупо полагать, что вас проводят с миром.
   - Значит вот как! - Глаза графини, такие знакомые серо-карие глаза, предупреждающе сверкнули. - Я говорю в последний раз: если вы не оставите моего сына в покое, то горько пожалеете об этом. Я опозорю вас, этот позор ляжет на ваших сестер и их никто в здравом уме не возьмет в жены, а брата вашего вышвырнут из Итона и не возьмут в Кембридж. Его могут арестовать за пьяный дебош, или, к примеру, за изнасилование, и навсегда лишат пэрства. Мой муж позаботиться об этом. Будьте уверены!
   Графиня развернулась и с победоносной улыбкой вышла из гостиной. Кейт все стояла и смотрела на закрывающуюся дверь, ощущая пустоту в груди. Пустота захватывала ее со всех сторон. И боль. Сверлящая и убивающая. В ней только что убили часть ее самой. Раздавили и изничтожили ей душу, которую она собрала по кусочкам ради Джека. Ради его любви и счастья.
   Она безумно любила его. Она готова была на все ради него, но вдруг почувствовала себя преданной. Казалась, такая незначительная деталь - возраст. Но как легко эту деталь превратили в оружие, которое могло убивать души. Джек не имел права поступать с ней так. Она ведь как-то задала ему прямой вопрос об этом. Он обязан был ответить ей. Он не имел никакого права скрывать от нее такое!
   И теперь не только надругались над ее душой и сердцем. Теперь угрожали всей ее семье. Сестрам и брату предстояло расплачиваться за ее ошибки прошлого и настоящего. Всю жизнь. Кейт вдруг захотелось завыть, закричать, зарыдать. Но с ужасом она обнаружила, что ничего этого не может. Она вообще ничего не могла сделать.
   В этот момент двери гостиной распахнулись, и внутрь влетели Тори и Алекс. Они ахнули, увидев бледную как полотно старшую сестру.
   - Кейт, милая, - позвала ее Тори, у которой сжалось сердце. - Мы стояли за дверью и все слышали. Надеюсь, ты не восприняла всерьез слова этой... этой женщины?
   - Да, Кейт, - кивнула Алекс, у которой дрожала нижняя губа. - Она холодная и колючая, как кактус. Такие живут за счет собственного яда. Забудь о ее существовании.
   Видя, что Кейт никак не реагирует, Тори шагнула к ней.
   - Помни лишь одно: Джек любит тебя. Он твоя половинка, не смотря ни на что. - Тори похолодела, взглянув ей в глаза. Застывавшая фигура Кейт словно являла собой молчаливое смирение ситуацией. И Тори вдруг поняла, что все пропало. - Кейт, - прошептала она, умоляюще глядя на сестру. - Ради Бога, не молчи, прошу тебя. Скажи хоть что-нибудь.
   Тори вдруг пожалела, что попросила ей заговорить, потому что, когда услышала шершавый, резкий, холодный голос Кейт, она не узнала в ней родную сестру.
   - Уходите! Вы обе, уйдите отсюда! Вон!
  

Глава 18

  
   Едва влетев в Клифтон, Джек понял, что прибыл слишком поздно по хмурому взгляду дворецкого, который открыл перед ним дверь.
   - Уолбег, где Кейт! Я должен немедленно увидеть Кейт!
   Он нещадно гнал Малыша и молил Бога о том, чтобы успеть. В противном случае все будет кончено. Все и так было кончено. По крайней мере, для него. Джек отрекся от родителей, когда те, как и ожидалось, восстали против него. Отец стал угрожать, кричал и даже готов был снова ударить его, но на этот раз Джек не был тем растерянным мальчишкой, которого удалось с такой легкостью вышвырнуть из дома и повесить на него тяжкую вину за смерть брата. Он схватил руку отца и сказал ему, глядя прямо в его холодные, светящиеся яростью глаза, что предпочитает отречься от своего имени и родителей, нежели от Кейт. А потом развернулся и вышел из дома, где всегда чувствовал себя ненужным и лишним. Он покидал Бьюмонт-парк скорее с облегчением, чем с сожалением.
   А через день его камердинер протянул ему письмо от их верного конюха, который тайно сообщал ему, что графиня спешно покинула владения, не взяв с собой никого. Джек понял, что она задумала нечто ужасное и подлое. Он тронулся за ней, пытаясь наверстать упущенное время, но опоздал.
   Будь все проклято!
   - Мисс Кэтрин в гостиной...
   Уолбег не договорил, потому что Джек помчался в сторону высоких двустворчатых дверей, желая поскорее добраться до Кейт. Но ему преградила дорогу Тори, выйдя из тени коридора и обеспокоенно глядя на него.
   - Джек?
   Казалось, она не ждала его, но вместе с тем в ее глазах засветилась такая надежда, что сердце Джека забилось с утроенным беспокойством.
   - Кейт там? - спросил он и вдруг застыл, увидев припухшие глаза Тори, в которых блестели слезы.
   Опустив голову, она тихо попросила:
   - Не ходи туда.
   Он похолодел.
   - Она ведь уже была здесь, да?
   Не было сомнений в том, о ком он говорит. Тори медленно кивнула, шмыгнув носом.
   Джек на этот раз просто окаменел.
   - Ты знал, что она приедет сюда? - хрипло спросила Тори, вытерев нос платком.
   У Джека сдавило грудь.
   - Мне сообщил об этом камердинер, - процедил он, глядя на дверь, за которой находилась Кейт. Он боялся представить себе, в каком она состоянии. - Я примчался сюда, как только мог, но она опередила меня!
   - Да... Она ушла отсюда час назад.
   Час! Боже, он опоздал всего на час! Но этот час мог стоить всей его жизни!
   - Я должен увидеть Кейт!
   Тори вскинула голову. Глаза ее беспокойно сверкали.
   - Не стоит этого делать. По крайней мере, сейчас.
   - Какого черта!
   Он готов был на все, лишь бы увидеть Кейт.
   - Твоя мать больно ранила Кейт. Очень больно. Она наговорила ей всего того, что мне даже в страшном сне не приснилось бы. Кейт сейчас не способна рассуждать здраво. Она слишком подавлена, чтобы видеть тебя. Уход, Джек.
   - Ты в своем уме?! - взревел он. - Я увижу сейчас Кейт даже, если мне придется порвать на части всех обитателей ада. Но сначала ты обязана рассказать мне все то, что говорила ей моя мать, будь она проклята!
   Через двадцать минут Джек открыл двери гостиной и вошел внутрь. Ему вдруг показалось, что он входит в кабинет лорда Клифтона, где уже казалось, целую вечность назад обнаружил пьяную Кейт. Почему-то эти воспоминания вызвали острую боль в сердце. Он чувствовал себя так, словно у него из-под ног выбили почву. Словно вынули душу и сказали, что дальше он должен жить без нее.
   Кейт стояла у окна. Спина ее была так неестественно пряма, словно она проглотила палку. Лицо скрывалось за тенью бархатной портьеры, которую она сжимала бледными пальцами. Джек так сильно скучал по ней, так отчаянно тосковал. А теперь он хотел послать весь мир к черту, схватить ее и унести отсюда далеко, где жестокость и реальность никогда не вторгнуться в их тепло и любовь. Он жаждал обнять ее, прижать к груди. Он умолял Бога дать ему столько слов, чтобы удалось переубедить Кейт в неправильности выводов, которые она должно быть уже сделала. Джек мечтал найти способ спасти их.
   - Кейт, - тихо позвал он ее, но она даже не пошевелилась.
   То, что она знала о его присутствии, не вызывало сомнений. Но ее стремление не замечать его, причиняло невероятную боль. Джек тяжело сглотнул, пытаясь взять себя в руки.
   - Кэтти, - мягко заговорил он, сдерживая дрожь в голосе. - Ты знаешь, милая, как мне тяжело говорить о родителях. Я был уверен, почти знал, как они воспримут весть о том, что я собираюсь жениться на тебе. Я не ездил к ним, чтобы получать их разрешение. Я не ждал их одобрения. Ты знаешь, что мои намерения не зависят от их пожеланий или приказаний. Они не принимали мой выбор, как не принимали меня все двадцать пять лет моей жизни. Мне наплевать на них, на то, что они сделают, мне важно только то, что происходит между мной и тобой, между нами. Кэтти, - у него охрип голос. - Я очень надеюсь, что моя здравомыслящая Кэтти не поддалась, не приняла всерьез те гадкие слова, что наговорила тебе моя мать. Я не думал, что они пойдут на такое, но забыл, что они умеют наносить удар в спину. Если бы я...
   - С какой легкостью теперь ты стал говорить о своем возрасте, - неожиданно прервала его Кейт, продолжая смотреть в окно. Ее голос прозвучал с таким холодным отчуждением, упреком и грустью, что у Джека сдавило горло. Она говорила так, словно они были чужими друг другу. - Сегодня я выслушала достаточно излияний. Этого хватит меня надолго, вероятно на всю жизнь. Зачем ты пришел?
   - Зачем? - Ее вопрос заставил его испытать панику, страх и легкий гнев. Он лихорадочно думал, как достучаться до нее. - Я вернулся к тебе, Кэтти! - Она ничего не ответила, и это усилило тревогу Джека. - Я бы приехал раньше, я хотел приехать раньше, чтобы остановить мою мать и избавить тебя от...
   - Хотел избавить меня от правды? - снова ее ледяной голос оборвал ее.
   И Джек не выдержал. С него было достаточно! Она не имела права поступать так!
   - О какой правде ты говоришь? - взревел он, сытый по горло ее сдержанностью и готовый подойти и встряхнуть ее так сильно, лишь бы она очнулась.
   И тут Кейт медленно повернулась к нему. Взгляд ее потемневших, тусклых, ничего не выражающих глаз заставил Джек похолодеть от ужаса. Господи, она поверила его матери! Его милая, рассудительная Кэтти поверила бесчувственной женщине и не поверит ему! У Джека так сильно сдавило горло, что ему стало трудно дышать. Она уже приняла решение. Без него.
   - Ты лгал мне. - Холодное, спокойное заявление Кейт стало пощечиной для Джека. Она была до безумия спокойна, когда посмотрела ему в глаза. - Ты скрыл от меня свой истинный возраст.
   - Я вообще об этом ничего не говорил.
   - Да, - невозмутимо согласилась с ним Кейт. - Ты ничего не говорил мне. Даже когда я спросила у тебя об этом напрямую. Ты должен был ответить мне.
   Джеку показалось, что он задыхается. Словно кто-то сжал ему горло так, что хотел задушить.
   - Я не думал, что это имеет значения, - еле слышно произнес он сухими губами.
   - Ты знал, как я отношусь к этому вопросу, как это важно для меня.
   - Неужели это так важно? - Джек задрожал. - Мой небольшой возраст не уменьшает силу моей любви к тебе. От этого моя любовь не становится меньше.
   Джек очень пристально смотрел на нее и только поэтому увидел, как еле заметно вздрогнула Кейт. От этого ему стало еще горше и больнее. Она не была так уж бесчувственна, как пыталась казаться. Но видимо его слова не подействовали на нее так, как ему хотелось, потому что она с бесстрастным видом сказала:
   - Я не смогу жить с человеком, который скрывает от меня важные для меня вещи и не воспринимает меня всерьез.
   Сделав шаг вперед, Джек угрожающе потребовал:
   - Кейт, подумай хорошенько над тем, что ты сейчас говоришь!
   - Я должна была думать раньше, когда связалась с мужчиной моложе меня. Видишь ли, есть негласные, неписаные законы в обществе относительно того, сколько лет должно быть жене наследника большого состояния. Свет не любит, когда молодых парней в открытую соблазняют женщины, старше по возрасту, да еще при этом являясь старыми девами со скверной репутацией. За все свои двадцать семь лет я считала, что живу правильно, пока мне не сказали, какая я коварная и подлая. Оказывается, я была заядлой соблазнительницей юнцов, и твоя мать любезно предложила мне пустой чек, дабы я смогла переключиться соблазнять других юнцов.
   - Кейт, замолчи! - взорвался Джек, подходя к дивану, но все же не решившись дойти до нее. До своей Кейт, которая резала его на части своими словами.
   - Я была последней дурой, когда позволила себя связаться с юнцом, который меня обманул. Теперь я не желаю иметь с ним ничего общего. Уходи. Покинь мой дом. Никогда я не была соблазнительницей мужчин, и тем более тех, кто значительно моложе меня.
   Сказав это с жестоким безразличием, она медленно отвернулась к окну, давая понять, что разговор окончен. Джек был потрясен тем, с каким спокойствием она разорвала его душу на части.
   "Не ходи к ней, Джек, - вспомнил он умоляющий голос Тори. - Ее раны еще свежие, и она может наговорить много того, что расстроит и тебя и ее потом". Он не послушался, наивно полагая, что его Кейт поступит иначе. Ему было невыносимо сознавать, видеть, как он заблуждался.
   - Поздравляю, - с болью проговорил Джек, отступая назад. - С таким же успехом ты могла бы вырвать мое сердце из груди и скормить дворовым собакам.
   Не сказав больше ничего, он развернулся и вышел из гостиной. Из дома. Из ее жизни.
  

***

   Она не замечала времени, которое зловеще отсчитывало минуты ее пустой жизни. Она предпочитала его не замечать. Она не замечала ничего. И не позволяла себе, просто запретила себя анализировать то, что произошло с ней за последнюю неделю. Кейт боялась сойти с ума, если вдруг очнется и посмотрит правде в глаза. Спасительное оцепенение временно служило ей щитом от боли и страданий. Она окаменела и не хотела ничего. Она не хотела дышать, есть, встречать рассвет. Ей хотелось запереться от всего мира. И умереть.
   Краешком сознания она помнила, что сотворила. Но у нее не было выбора. Кейт вдруг на самом деле задумалась над тем, что принесет ему их брак. Что если его мать права? Что если все общество отвернется от него и сделает из него посмешищем? Как они смогут жить так? Как она сможет жить с ним, зная, что из-за нее его не принимают ни в одном доме? А если у них появятся дети, а они у них обязательно могли бы быть, они станут жертвами катастрофы. И во что превратиться его любовь? Он возненавидит ее. Как и дети, которые немного подрастут.
   И еще ее семья, ее сестры и брат. Кейт не хотела ни Тори, ни тем более Алекс участи старой девы. Габби так отчаянно жаждал знаний, он не мог жить без книг, без изучения языков. Он не выдержит, если Кембридж откажет ему. А если его заберут в тюрьму, он точно там умрет.
   Кейт вдруг ощутила на своих плечах всю тяжесть вселенной. Она шла, не разбирая дороги. Внутри все омертвело. Она даже не чувствовала, как бьется сердце. Ее сердцем был Джек, а она с такой головокружительной жестокостью вышвырнула его из своей жизни.
   Она действительно не хотела жить.
   Кейт вдруг остановилась и приподняла голову. Она стояла прямо возле беседки своего отца. Именно возле той колонны, за которой некогда появился Джек на черном коне. На Малыше. Нет, на Уилле. Именно здесь он подарил ей свое яблоко. Символ его сердца. Его души.
   У Кейт в груди что-то треснуло. Она внезапно встрепенулась, дрожь пронзила ее с такой силой, что она закачалась. А потом из груди вырвались мучительные, душераздирающие рыдания. Закрыв лицо руками, Кейт впервые с тех пор, как выгнала его, заплакала, обнаружив, что упала на колени. Ей казалось, что из нее уходят все силы. Вся боль, которую она причинила ему в тот день, с утроенной силой нахлынула на нее, разрывая все внутренности, сердце и душу. Кейт поняла, что не может так дальше жить.
   Она не могла жить без него.
   К своему ужасу она вдруг оказалась в чьих-то мягких объятиях.
   - Кейт, - раздался над ухом шепот Тори, которая крепко сжала подрагивающие плечи сестры. Она шла за ней, понимая, что нельзя ее оставлять одну. И была права. Тори с ужасом видела каждый день бледную, еле живую Кейт. Она так сильно боялась за сестру, что места себе не находила. И больше всего ее пугало то, с какой стоической сдержанностью она переносит свои страдания. Кейт должна была выплакаться, чтобы успокоиться. Погладив ее по одеревеневшей спине, Тори хрипло молвила: - Сестренка, я рядом...
   Она знала, что никакие слезы не помогут Кейт, пока она сама не высвободит часть своей боли. Сейчас Тори просто крепко обнимала ее, давая понять, что она не одна. Кейт рыдала, казалось, целую вечность, но когда к великой радости Тори, она немного успокоилась, из ее уст сорвался мучительный стон:
   - Я не могу жить без него... - Она всхлипнула и еще тише добавила: - Я не представляю, как это делать без него...
   - Понимаю, - с горечью проговорила Тори, ощущая почти равную боль в собственной груди. - Он стал частью тебя, стал причиной, по которой ты дышишь. Твое сердце бьется только тогда, когда он рядом с тобой. Ты чувствуешь жизнь только тогда, когда слышишь его голос, ощущаешь его прикосновение. Это потому, что он стал твоей жизнью.
   Никто не мог сравниться с мудростью Тори в вопросах любви. Кейт всегда поражалась этому. Откуда Тори черпала свои знания? И как точно ее слова описывали все то, что сейчас чувствовала Кейт. Выплакавшись, она ощутила себя разбитой и пустой. Голова освободилась от оцепенения и боли. Ей вдруг стало легче думать. И внезапно ее поразила догадка, которую она все это время гнала от себя. Неужели ее любовь станет меньше только потому, что Джек моложе ее?
   "Мой небольшой возраст не уменьшает силу моей любви к тебе. От этого моя любовь не становится меньше". Сердце сжалось от невыносимой боли, едва она вспомнила слова Джека, которыми он пытался достучаться до нее.
   Разве она живет ради его матери? Ради его отца и презренного общества, которому не было дела ни до нее, ни тем более до него? Три года он губил себя, и ни его родители, ни общество не попыталось остановить его, спасти. Он сам нашел путь к спасению. Он спас ее от одиночества. Он добрался до ее сердца и показал ей истинную силу любви. Она готова была ради него сделать все, что угодно, но причинила ему ужасную боль. Господи, что она наделала?
   - Мне наплевать, что сказала его мать, - неожиданно заявила Кейт, полностью придя в себя. - Я не хочу жить без него.
   Тори улыбнулась сквозь слезы.
   - Узнаю нашу командиршу. Тебе и не нужно жить без него, милая. Вы так трепетно любите друг друга. Ничто не имеет больше значения. - Она приподняла лицо Кейт к себе и горько добавила: - Жизнь так коротка и внезапна, сестренка. Не стоит тратить ее на боль и одиночество. Если ты нашла того, кто искренне полюбил тебя, а ты полюбила его, борись за свое счастье. Поезжай к нему. Преступлением будет смириться с жестокостью мира. Вы заслужили счастье. Ваша любовь подобна чуду. Разве стоит отдавать это чувство на растерзание тем, кто в этом ничего не понимает?
   Кейт долго смотрела в грустные глаза сестры, где отражалась ее собственная боль.
   Тори тем временем продолжила, желая до конца развеять страхи сестры:
   - Слова графини были пошлой угрозой, призванной испугать тебя. Но я никогда не считала тебя трусихой. Борись за Джека, поезжай к нему. Мы сумеем устоять перед кознями графини, если она вдруг надумает причинить нам вред. Мы справимся с ней, будь уверена. А тебе нужен Джек. Он помогал и нам в трудные времена, он стал и нам очень дорог. Верни его нам, Кейт. Верни его себе.
   Кейт застыла, впитывая в себя исцеляющие слова сестры. Тори удалось сделать то, что не удавалось сделать времени: она дала ей силы жить дальше. Тори дала ей все, чтобы захотеть жить дальше.
   - Я поеду к нему, - прошептала Кейт, желая этого больше всего на свете. Она хотела как можно скорее оказаться рядом с Джеком. - Я поеду...
   - Не теряй ни секунды, сестренка.
   Кейт вдруг обнаружила в себе столько сил, что готова была бороться даже с самим дьяволом, лишь бы вернуть Джека. Вскочив на ноги, она развернулась и, не глядя на беседку, которая хранила столько воспоминаний, устремилась в сторону дома, оставив Тори неподвижно сидеть на сырой земле.
   Тори посмотрела ей вслед, вытерев дрожащими пальцами холодные слезу. Она пыталась унять собственную боль и не поддаться отчаянию, которая недавно разрывала на части Кейт.
   Оказавшись в стенах дома, Кейт намеревалась взбежать по лестнице, чтобы подняться к себе и переодеться, но ее остановил хмурый Уолбег.
   - К вам посетитель, мисс Кэтрин.
   Застыв, Кейт вдруг похолодела. Пальцы одеревенели, а в голове зазвенело от ужаса.
   - К-кто? - еле слышно произнесли ее губы.
   Уолбег хорошо помнил произошедшее, но должен был сообщить ей имя прибывшего.
   - Мистер Майкл Редфорд. Он утверждает, что приходится братом виконта Стоунхопа.
   Кейт так давно не называла Джека по титулу, что сначала не поняла, о ком говорит Уолбег, но когда сказанное дошло до нее, она побледнела, поняв, что к ней пришел брат Джека. Поразительно, только она хотела взять судьбу в свои руки, как кто-то из его семьи вновь решил помешать ей.
   Но на этот раз ничто не станет у нее на пути, решила Кейт. Ее любовь была важнее всех членов его семьи. Расправив плечи, Кейт шагнула в гостиную, где ее ожидал очередной незваный гость. Там находился высокий молодой человек приятной наружности и очень похожий на своего брата. Это сходство невольно заставило сердце Кейт сжаться, но она смело посмотрела в знакомые серо-карие глаза гостя и твердо заявила:
   - Если вы пришли сюда, чтобы убедить меня в том, что я нежеланная партия для вашего брата, вынуждена сказать, что вы зря потратите свое время и мое тоже, потому что я не собираюсь отступать от него!
   Гость медленно встал с дивана, хмуро и задумчиво изучая ее. В его взгляде не было презрительного осуждения, которое светилось в глазах его матери. Однако Кейт все равно вскинула голову, удивляясь той силе, с которой теперь могла и хотела бороться с трудностями. Сила, которую он так внезапно обнаружила в себе.
   - Если вам нечего сказать, - начала она, - тогда можете...
   - Вы избавили меня от нотаций, которые я собирался вам прочитать, - наконец заговорил он, скрестив руки на достаточно широкой груди.
   - Я бы не стала слушать вас.
   Он вдруг посуровел и выглядел таким грозным, что Кейт невольно задалась вопросом: сколько лет этому парню, если Джеку как старшему двадцать пять лет? Неужели их состарили страдания, причиненные их же родителями? Ответ был более чем очевиден.
   - Стали бы! - жестко проговорил он, строго глядя ей прямо в глаза. - Вы бы выслушали меня, если бы узнали, во что превратили жизнь моего брата ваши гадкие слова. Его снова скрутил приступ. Он мучается вот уже три дня. И все из-за вашей неспособности поверить своему сердцу, а не подлой женщине, которая к несчастью приходится мне матерью. - Кровь отхлынула от ее лица. Кейт вдруг почувствовала дурноту, а ноги задрожали так, что она могла упасть в любую секунду. Его взгляд не смягчился, но нотки в голосе изменились, когда он сказал: - Но, кажется, вы что-то уже решили. Когда вы вошли...
   - Он... у него снова приступ? - Кейт вспомнила ту ночь, когда он рассказал ей о своих приступах, помнила искаженное от муки лицо. Она вдруг в полной мере осознала всю тяжесть своей вины перед ним, и похолодела от мысли, что сама довела его до такого состояния. - Г-где он?
   Майкл перестал хмуриться, увидев бледную, еле стоящую на ногах девушку, которая стала так дорога Джеку. Майкл приехал на свадьбу, но было такое ощущение, что попал на похороны, когда узнал от камердинера брата, что же произошло. Он безмерно любил Джека, но больше не мог смотреть на его страдания и мучения.
   - Эти приступы - его проклятие, - печально проговорил он. - Я не знаю, как вылечить его от них. Я не знаю, как помочь ему. Ему плохо, и он постоянно зовет вас. Возможно, в вас он сможет найти утешение.
   Одинокая слезинка скатилась по белой щеке. Кейт судорожно сглотнула и хрипло попросила:
   - Отвезите меня к нему.
   Наконец, он мягко улыбнулся ей.
   - Я как раз для этого и приехал.
   Кейт едва успела собраться и сесть в ждущий их экипаж. Тетя и Габби собирались сопровождать ее, но ее пугал молчаливый брат Джека, который сидел напротив и хмуро смотрел в окно. Когда они проезжали мима поместья Ромней, лицо Майкла слегка побледнело.
   - С вами все в порядке? - обеспокоенно спросила Кейт, удивленно глядя на него.
   Он не ответил ей, как будто не расслышал ее. Казалось, Майкл был поглощен собственными мыслями, но через какое-то время вздрогнул и повернул к Кейт свое по-прежнему бледное лицо.
   - Да, - коротко ответил он и снова отвернулся к окну.
   Поразительно, но Кейт поняла, что он лжет. Она слишком хорошо знала выражение серо-карих глаз, чтобы увидеть в них настоящие страдания. Брат Джека страдал. Неужели все это из-за нее? Из-за того, через что она невольно заставила Джека пройти?
   Кейт надеялась, что прибудет вовремя. Что не опоздает. И что сумеет найти слова, которые помогут Джека простить ее.
  

Глава 19

  
   Черные стены снова надвигались на него. Жар заставлял задыхаться, а сверлящая боль в голове ослепляла. Тело дрожало от мучений и, казалось, этому не будет конца. Никогда. Господи, если бы можно было избавиться от этой жуткой боли! Было такое ощущение, что он уже целую вечность пребывал в этом аду. И даже уже ставшая слабой мысль о ком-то очень дорогом медленно ускользала от него, лишая его последней возможности обрести покой. Неужели он подошел к черте, с ужасом думал Джек, корчась в своей постели.
   Неужели это конец?
   К огромному удивлению Джека что-то холодное коснулось его разгоряченного лба.
   - Господи, - выдохнул он от облегчения, но ничто на свете не было способно остудить его, сбить невыносимый жар. Джек снова застонал. - Боже...
   В комнате царил полумрак. Обессиленное тело Джека было прикрыто простыней, которая намокла от обильной испарины.
   - Любовь моя, - вдруг раздался рядом нежный шепот.
   Джек знал, что бредит, у него опять звенит в ушах. Сила желания вызвала в памяти родной голос. Он хотел открыть глаза, он должен был посмотреть на нее, но, черт побери, у него не осталось сил на это.
   - Джек, жизнь моя, я здесь, - снова послышался чарующий голос, наполненный невыразимой болью.
   Голос зацепил его сознание. Джек вдруг вздрогнул, ощутив прилив желания открыть глаза и увидеть, кто же его зовет. Все эти дни, что он плавился от жара, он лишился всех своих мыслей, воспоминаний. Но что-то хрупкое и сокровенное гнездилось в дальнем уголке его сердца. Туда не могли пробраться ни боль, ни жара. Что-то упорно оберегало это. И голос, который он только что услышал, всколыхнул в нем это чувство, добрался до заветного места и коснулся его сердца.
   И только один человек мог это сделать.
   Налитые свинцом веки не хотели поддаваться, но он собрал всю волю в кулак и медленно раскрыл их. И увидел сидящую рядом девушку с блестящими каштановыми волосами и невероятно грустными голубыми глазами, которые казались слегка влажными. Возможно потому, что он еле мог видеть своим затуманенным взглядом. Но он видел ее. Именно этот манящий, дорогой образ и жил в его сердце. Набрав в груди достаточно воздуха, он глухо выдохнул:
   - Кэтти.
   У Кейт по щекам побежали слезы. Она не могла больше сдерживать себя. Она не представляла, что с ним может твориться такое, пока не увидела его корчившегося от мучений тело. Его камердинер сказал, что приступ никогда не длился так долго. Это отняло все его силы, не оставив места для борьбы. И видимо у него больше не осталось ничего, за что хотелось бы бороться. И еще камердинер сказал, что жар настолько завладел им, что он никого не узнает.
   Но он узнал ее! У Кейт так больно сжалось сердце, что она согнулась, пытаясь взять себя в руки, пытаясь дышать ровнее.
   Во всем виновата она! Это она довела его до такого состояния. Она сказала ему такое, за что непременно попадет в ад. Он пережил достаточно мучений в жизни. Он полюбил ее, он хотел быть с ней, а она жестоко прогнала его. Кейт ненавидела себя за это. Если бы можно было повернуть время вспять... Она поступила с ним просто отвратительно, знала, что ни за что не вымолит у него прощения, но стремилась помочь ему, спасти его от этого. Даже ценой собственной жизни.
   - Любимый, - глухо прошептала Кейт, взяв его тяжелую руку в свою, и крепко стиснула ее, мечтая влить в него все свои силы, всю свою жизнь. Она любила его так сильно, что не могла потерять. - Я рядом и не позволю ничему плохому случиться с тобой.
   Не для того она приехала сюда, чтобы потерять его. Кейт слишком многое теряла в жизни. И сам он лишился многого. Ни гордость, ни тем более глупость и обида не стоили того, чтобы они лишились еще и друг друга. Как же поздно она осознала такую простую истину!
   - Т-ты мне снишься?
   Его слабый голос резанул ее по сердцу. Ей вдруг показалось, что они перенеслись в тот день в кабинет Клифтона, когда она лежала на диване и пьяно разговаривала с ним, но теперь они словно поменялись местами. Дрожащей рукой она нежно коснулась его запавшей разгоряченной щеки.
   - Я на самом деле здесь, любовь моя, - с мукой прошептала она, сглотнув комок в горле. - Я пришла помочь тебе.
   - Н-не думаю, что это уже в-возможно...
   - Конечно, возможно! - убежденно заявила Кейт, погладив его по влажным волосам, и улыбнулась сквозь слезы. - Пока я собиралась к тебе, - нарочито бодрым голосом говорила она, чтобы не слушать безнадежного смирения в его голосе, - Алекс приготовила концентрированный настой из корицы. Ты ведь знаешь, как она любит растения. Она всегда изучала их, а теперь пытается познать их целебные свойства. - Кейт осторожно обняла его за плечи, приподняла к себе его голову и поднесла чашку с настоем к губам. - Она сказала, что это самое лучшее средство и что оно непременно поможет тебе. Милый, - промолвила Кейт, взглянув в его потемневшие до черноты глаза, - выпей это.
   Ее прохладная рука была для него божественным прикосновением. Ее голос ласкал воспаленный слух. Глаза закрывались, но он сделал огромное усилие, чтобы продолжать смотреть на свою Кэтти. Он хотел помнить только ее облик, когда придет время навсегда закрыть глаза.
   - Ты же знаешь, - сухими губами проговорил он, - из твоей руки я выпью все, что ты мне дашь.
   Кейт подумала, что сейчас у нее разорвется сердце. Тяжело дыша, она смотрела на него, понимая, что если с ним что-то случиться, она просто не сможет пережить этого. Она не смириться с этим. Никогда.
   - Джек, - взмолилась она, видя, что он отдает последние силы на то, чтобы выпить настой. Она молила Бога о самой малости: пусть он забирает ее, но оставляет его. Пусть прекратит его мучения. Он не заслужил этого, как не заслужил и тех слов, что она наговорила ему. Что стало причиной его мучений. Она не обращала внимания на слезы, которые безмолвно катились по щекам, и падали ему на грудь. Когда он выпил все до капли, она медленно положила его голову на свежую подушку и укрыла его чистой простыней. - Теперь расслабься, - попросила она, отставив в сторону стакан. Повернувшись к нему, она погрузила пальцы в его волосы. - Я сделаю тебе массаж, чтобы унять головную боль. Это поможет.
   Так велела сделать Алекс, когда провожала сестру в Лондон. Кейт всем сердцем надеялась, что это поможет, что это обязательно подействует. Она была до такой степени растеряна и подавлена, что не могла думать связно. Единственное, чего она хотела, так чтобы Джек вернулся к ней.
   Она массировала его голову очень медленно и нежно, чтобы не причинить ему еще больше страданий, выполняя указания Алекс, и молясь Богу, чтобы это сработало. Начав со лба, она проводила пальцами по вискам и затылку ненавязчивым ритмом, пытаясь снять напряжение. Джек застонал и закрыл глаза, сначала от боли, затем от наступившего облегчения.
   Кейт не знала, сколько времени просидела возле него, делая массаж, у нее даже пальцы одеревенели, однако это не имело никакого значения. Борясь со слезами и болью в груди, она пыталась сделать все возможное и невозможное. Она шептала ему нежные слова, отвлекая и успокаивая, и вскоре он перестал дрожать. Кейт испытала такое облегчение, что снова тихо заплакала. Его дыхание выровнялось, сердце перестало колотиться в груди, и он заснул обычным нормальным сном. Почувствовав, как из нее разом ушли все силы, Кейт медленно легла возле него, обняла и прижалась к нему, желая защитить его от всего мира. И прежде всего от его собственной боли и муки.
   Она обнаружила, что бессовестно заснула, только когда что-то коснулось ее. Широкая ладонь ласкала ей кожу, и было так приятно, что Кейт застонала и перевернулась на спину. Господи, как давно она не ощущала его прикосновений! Как сильно тосковала по нему! Рука прошлась по плечу и уверенно легла ей на грудь. Он сжал чувствительный холмик и провел пальцем по отвердевшему соску. Кейт встрепенулась и, наконец, открыла глаза. События последних дней ворвались в ее сознания, принося с собой боль и горечь. И тут же она столкнулась с горящим взглядом Джека, который грозно навис над ней. Ощутив на себе его обнаженное горячее тело, она с изумлением поняла, что совершенно нагая лежит в его кровати.
   Поразительно, но он раздел ее! И до сих пор пребывал во власти приступа. Это было видно по его глазам и легкой дрожи тела. Кейт осторожно взяла его лицо в свои ладони и тихо спросила:
   - Как ты себя чувствуешь?
   Он не ответил ей. Нагнувшись, Джек завладел ее губами таким жарким, властным и вместе с тем упоительным поцелуем, что у нее перехватило дыхание. Кейт обняла его за плечи, притянув его к себе, но вдруг с ужасом поняла, к чему он ее ведет. Запустив пальцы в его уже чуть сухие волосы, она хрипло попросила:
   - Джек, подожди... - У нее оборвался голос, когда он опустил голову и накрыл влажными губами твердый сосок. - Боже, Джек, тебе нельзя...
   Но он не слушал ее. Он стал ласкать ее с таким пылом и отчаянием, что Кейт сдалась, понимая, что это нужно ему почти так же, как и ей. Возможно, это поможет ему освободиться от своих мучений и найти силы бороться с болезнью. И видит Бог, Кейт готова была сделать для него все!
   Кейт застонала от того наслаждения, которое дарили ей его губы и руки. У нее закружилась голова, и заколотилось сердце. В нее медленно перетекали его жар и желание. Она поглаживала его спину, целуя напряженные плечи. Кейт вспыхнула, когда его рука стала гладить самое интимное место между бедер. Кейт таяла и плавилась вместе с ним, уткнувшись ему в плечо. Неожиданно, он приподнял голову и, убрав руку, горящим взором посмотрел на нее.
   - Кэтти, - проговорил он низким глубоким голосом, от которого сжалось все внутри, - если я постарею, ты останешься со мной?
   Кейт похолодела, в полную силу осознав всю ту боль, которую причинила ему. У нее мучительно сжалось сердце, которое могло лопнуть от непереносимого чувства вины. Кейт не смогла сдержать слезы, которые покатились по вискам. Сжав его лицо в своих руках, она с мольбой посмотрела на него.
   - Ты сможешь когда-нибудь простить меня? - всхлипнула она, видя, как темнеют его глаза.
   - Не надо, - прошептал он, наклонил голову и губами стер ее слезы. - Не плачь, фея. Я не могу видеть твоих слез.
   - Я пришла к тебе, потому что не хочу жить без тебя. Ты нужен мне, Джек, почти так же, как нужна тебе я. - Она сделала глубокий вздох и хрипло добавила: - Ты вся моя жизнь, Джек. Я умру без тебя, как умер Арчер без Миранды.
   Он зарычал от боли и запечатал ей губы поцелуем, в котором смешалась вся горечь, мука и любовь. Он целовал ее без остановки, возобновив свои ласки. И Кейт позволяла ему все, понимая, что нужна ему, что только так он сможет успокоиться и обрести покой. Она трепетала под ним и отвечала на его поцелуи, почти так же отчаянно желая его. Его язык обжигал каждую клеточку ее тела, дыхание сбилось, а в голове не осталось больше связных мыслей. Только жгучая потребность в нем.
   - Я бы никогда не отпустил тебя, - прошептал он, раздвигая ей ноги. Джек приподнял ее за талию и одним мягким движением погрузился в нее.
   - Джек, - протяжно застонала Кейт, выгнув спину. Ей показалось, что он сейчас разорвет ее на части, но Боже, как это было прекрасно! Однако он тут же замер, тяжело опустившись на нее. Едва открыв глаза, она увидела его напряженное, покрытое испариной лицо в дюйме от себя. Прижавшись к нему всем телом, Кейт сжала его плечи и с мукой выдохнула: - Я люблю тебя.
   На его лице вдруг отразилась такая глубокая, такая сокрушительная сердечная боль, что Кейт показалось, она сейчас умрет прямо в его объятиях. Приподнявшись, она осторожно коснулась его губ, желая прогнать его мучения. Он глухо застонал и стал двигаться в ней в таком знакомом ей, любимом ритме, от чего слезы снова выступили на глазах. Он стал целовать ее все более страстно, заполняя ее собой, терзая и разрывая на части от наслаждения. Как бы Кейт ни хотела бороться со своим удовольствием, чтобы хоть как-то наказать себя, он не позволил ей ни на секунду отступиться или отречься от себя. Он вознес их обоих на вершину блаженства, заставил ее закричать от наслаждения, а потом упал рядом с ней, и, сжимая ее в своих объятиях, крепко заснул.
   А на утро Кейт проснулась в постели совершенно одна. Еще не открыв глаз, она поняла, что его нет рядом, потому что не почувствовала его тепла. Беспокойство завладело ею настолько сильно, что Кейт тут же присела на постели, готовая встать и пойти на его поиски, но застыла, увидев, как полностью одетый он стоял у подножья кровати, облокотившись плечом о высокий столбик. Руки его были скрещены на широкой груди, и он хмуро смотрел на нее. Он все еще был бледен, но глаза смотрели с присущей ему остротой и пронизывающей ясностью.
   Приступ отступил, с радостью поняла она. Но радость ее длилась недолго.
   - Надеюсь, теперь ты объяснишь мне, что ты здесь делаешь.
   Кейт поежилась, услышав холод в его резком голосе. Она вздрогнула от цепкости его взгляда и неожиданно ощутила себя ужасно неловко. И тут с поразительной ясностью поняла, что происходит. Он не помнил ничего из того, что произошло с ним ночью, ведь ему было так плохо. Проснувшись утром и придя в себя, он, должно быть, был поражен, обнаружив ее обнаженной в своей постели. Особенно после всего того, что случилось неделю назад. Он выглядел грозным и неумолимым, и не удивительно, ведь на другой прием она и не смела рассчитывать.
   Облизав пересохшие губы, Кейт завернулась в простыню, залившись густым румянцем.
   - Я, - неуверенно начала она. - Я приехала к тебе...
   - Зачем? - Его голос резал, как нож. В нем было столько металла, что Кейт похолодела. - Ты ведь знаешь, что незамужней девушке не пристало находиться в доме холостяка, особенно в его постели. Ты загубила свою репутацию.
   Пощечина не причинила бы ей столько боли, как его слова. Ее приезд еще ничего не доказывал ему. Она нанесла ему тяжкие оскорбления, глубоко ранила его. А теперь он намеревался поступить точно так же с ней. Возможно, потом ему захочется вышвырнуть ее из своего дома, но пока Кейт могла, она не будет отступать. Тяжело дыша, она смело посмотрела на него и твердо сказала:
   - Мне наплевать на свою репутацию!
   Он даже не повел бровью.
   - А на что тебе не наплевать?
   Он действительно вел себя холодно и бессердечно только потому, что хотел наказать ее. И Кейт возможно поддалась бы ему, если бы в голове не прозвучали его слова. "Если я постарею, ты останешься со мной?" Этого было достаточно, чтобы Кейт захотела бороться за него до самого конца.
   - На тебя, - тихо ответила она, почувствовав внутреннюю дрожь.
   - Почему?
   Кейт стало мучительно больно от его поведения, но возможно именно это ощущал и он, когда стоял перед ней в их гостиной в тот проклятый день. Он хотел, чтобы она признала свои ошибки, и Кейт готова была сделать это, чего бы ей это ни стоило.
   - Джек, - проговорила она, умоляя его смягчиться. - Потому что ты дороже мне собственной жизни.
   - И поэтому ты пришла сюда?
   Она больше не могла выдержать этого. Сжав руки в кулаки, она привстала с кровати и гневно посмотрела на него.
   - Хватит говорить со мной таким тоном! Я поступила ужасно в тот день, наговорила тебе такого, за что мне стыдно и больно. Ты не представляешь себе, как я сожалею. Я чувствовала себя преданной, раздавленной. В тот момент я не ведала о том, что делаю, что говорю, потому что мне было невыносимо больно. Возможно так же больно, как тебе сейчас. Я не хотела, честно. - Ее всю трясло от переживаний и холода, словно из груди вытекала душа. Опустив голову и плотнее завернувшись в простыню, она хрипло продолжила: - Я так боялась потерять тебя, что невольно сама этому поспособствовала. Мне нет прощения, я знаю, но надеюсь, в твоем сердце найдется маленькое сочувствие к глупой, безумно любящей тебе старой деве, которая не мыслит жизни без тебя.
   Замолчав, Кейт с ужасом стала ждать его ответа, реакции, хоть чего-то, что показало бы, что ее слова хоть что-то значат для него. Молчание длилось, казалось, целую вечность. Не в силах больше ждать, Кейт медленно подняла к нему свое бледное лицо, чувствуя, как щиплет в глазах.
   - Я ведь мог поверить тебе, поверить каждому твоему слову, - заговорил он спокойным, чужим голосом, глядя ей прямо в глаза. - Ты вышвырнула меня из своей жизни, даже не послушав меня. Ты поверила всем, но не мне.
   Кейт вдруг похолодела, поняв, что ранила его почти смертельно. И даже то, что было между ними ночью, не имело значения, потому что ее поступок всегда будет стоять между ними. Никогда еще ей не было так тяжело, как сейчас. Ее сердце разрывалось на части. Она и не заметила, как слезы побежали по белым щекам, только заметив, как он слегка вздрогнул, поняла, что плачет. Плачет потому, что теряла его снова. На своих глазах.
   - Я понимаю тебя, - с горечью прохрипела она, прижав руку к своей груди. К тому месту, где медленно переворачивалось сердце. - Отвергнутая любовь заставляет внутри нас что-то умереть. Возможно, это часть нашей души, а может та часть, часть другого человека, которая стала частью тебя, пока ее не вырезали из тебя. Я многих теряла в своей жизни, но ни разу мне не было так тяжело. Джек, - простонала она, чувствуя, как дрожат колени. Кейт не смогла устоять на ногах и медленно осела на матрас. - Думаешь, мне было приятно, когда я в полной мере осознала всю тяжесть собственной вины? Думаешь, я жила после того, как ты вышел из гостиной? Думаешь, мне было легко терять тебя? Думаешь...
   - Я бы поверил тебе тогда, - хрипло молвил он, глядя на сотрясающиеся плечи Кейт, - если бы не знал твоих истинных чувств ко мне.
   Кейт думала, что все кончено. Она даже не расслышала его слов, настолько сильно боль завладела ею. Но неожиданно она оказалась в его крепких объятиях. От этого ее рыдания стали еще сильнее. Она обняла его дрожащими руками, уткнулась ему в грудь и не могла остановиться, плача от его и собственных мучений.
   - Кэтти, - выдохнул он, зарывшись лицом в ее мягкие волосы. Его грудь разрывалась на части. Он хотел вжать ее в себя, сплавить с собой, чтобы они больше никогда не расстались. Господи, он думал, что потерял ее навсегда! Он думал, что никогда больше не увидит ее. Ночью ему снился божественный сон, а утром он обнаружил ее рядом с собой. Сначала он не поверил собственным глазам, а потом увидел ее во всей красоте, которая ослепляла. С распущенными волосами и завернутая в белую простыню, она казалась богиней, сошедшей с небес. Она с отчаянным пылом пыталась сломить его холодность. - Хватит, милая, - надтреснутым голосом взмолился он.
   - Я так люблю тебя, - шептала она, дрожа. - Прости меня, Джек... Ради Бога, прости меня!
   - Шшш, - шепнул он, баюкая ее в своих руках, в полной мере ощущая рядом свою бесценную Кейт. Она не была наваждением или сном. - Все хорошо...
   - Нет! - горячо воскликнула Кейт. - Я бы с радостью поменялась с тобой местами, только бы тебе не пришлось по моей вине страдать от приступа.
   - Не говори глупостей! - прорычал он яростно. - Это мое бремя.
   Он даже не хотел допускать мысли о том, что подобное пришлось бы пережить ей.
   - Это наше бремя, - горячо возразила она, приподняв голову и взглянув на него сквозь мокрые ресницы. - Обещаю, я найду способ излечить тебя от этого недуга. Ты не должен больше так страдать. Это неправильно. Я не позволю приступам отнимать тебя у меня.
   - Кэтти. - Он взял ее залитое слезами лицо в свои ладони, не в силах поверить, что она рядом с ним, что не сниться ему. - Кэтти...
   Он нежно дотронулся до одной щеки, сцеловывая слезы, затем до другой. У Кейт снова сдавило горло.
   - Милый, я ведь старая, - прошептала она. - Иногда по вечерам я выдергиваю из головы седые волосы. Я действительно старая для тебя...
   - Замолчи! - он так громко произнес это слово, что даже стекла в окнах задребезжали. Схватив ее, он сурово посмотрел на нее. - Если ты еще хоть раз скажешь такое, я перекину тебя через колено и буду шлепать до тех пор, пока у тебя не онемеет все тело. Ты меня поняла?
   Долгое время она молча смотрела на него.
   - Ты сможешь простить меня за мои слова? - тихо спросила Кейт, накрыв его руки, которыми он обхватил ее лицо, своими ладонями.
   - Если ты пообещаешь, что больше никогда не будешь говорить о своем и о моем возрасте.
   Это был равноценный обмен.
   - Я никогда не перестану любить тебя, - прошептала она и поцеловала его так нежно, что у него задрожала душа.
   - Кэтти, - снова прошептал он, касаясь ее своим дыханием. - Я с ума сойду без тебя. Я думал, что точно сойду, когда не послушался Тори и вошёл в гостиную.
   - Тори? - изумилась Кейт, вскинув брови.
   Она перестала плакать, к его огромному облегчению. И теперь он мог думать связанно.
   - Да. В тот день, когда я влетел к вам в дом с намерением остановить свою мать, Тори помешала мне тут же войти к тебе. Она просила меня не видеться с тобой до тех пор, пока ты не успокоишься.
   - Но ты вошёл ко мне...
   - Да, - горько кивнул он, поглаживая большими пальцами нежную кожу ее лица. - Я надеялся, что ты поверишь мне, а не моей матери.
   Кейт ощутила болезненный укол в сердце.
   - А я подвела тебя...
   - Нет! - тут же остановил ее Джек. - Моя мать умеет ранить. У нее есть поразительная способность обнаруживать болезненные места людей и нажимать на кровоточащие раны. - Гнев в его голосе был таким сильным, что Кейт невольно сжалась. Джек глубоко вздохнул и посмотрел на нее своими серо-карими глазами, в которых цвет шоколада удивительным образом сливался с блеском серебра. - Я отрекся от них, Кейт. Я не знаю, кем буду в будущем, но если тебя нет рядом со мной, мне не зачем будет шагать в это будущее.
   Кейт снова поцеловала его, вложив в это всю свою любовь и потребность в нем, всю свою нежность и веру в него. Она обхватила его шею руками, не заботясь о том, что произойдет с простыней, не поддерживающую больше ничем. Для нее был важен только мужчина, которого обнимала она, и который обнимал ее.
   - Помнишь, как я однажды сказала, - прошептала Кейт, оторвавшись от его губ, ощущая на этот раз не боль, а трепет и нарастающее желание, - что ни за что на свете не передумаю?
   - Да, - проговорил он, целую ей шею, и прижался к изгибу девичьего плеча.
   - Я никогда не откажусь от тебя. Даже сегодня, когда ты готов был вышвырнуть меня из своего дома, я не собиралась отступать.
   Он вдруг поднял голову, посмотрел на нее и к ее огромной радости медленно улыбнулся. Кейт показалось, что впервые после тех ужасных событий выглянуло солнце.
   - Я тебя никуда не собирался вышвыривать. Я лишь хотел, чтобы ты призналась и себе и мне, как нужна мне. Как нужен тебе я. И что ничего на свете больше не имеет значения.
   - Я никогда не отрицала, что ты нужен мне.
   - Правильно, но то, что я скрыл от тебя свой возраст, вернее не говорил об этом... Неужели, это мешало тебе любить меня? И помешает и дальше?..
   - Я никогда не перестану любить тебя ни при каких обстоятельствах! - горячо прервала его Кейт. Она хотела объяснить ему то, к чему привело его молчание. - Мне было больно от того, что ты не сказал мне об этом только потому, что это дало возможность твоей маме унизить и оскорбить меня, наши с тобой чувства. Оскорбить нашу любовь. Пообещай, что не скроешь больше от меня тех вещей, которые потом смогут использовать против нас. Прошу тебя. Иначе нашу любовь будет так легко разрушить.
   Глаза его потемнели от боли.
   - Обещаю, но только нашу любовь ничто не сможет разрушить, клянусь тебе, - хрипло молвил Джек. - Мне больше нечего скрывать от тебя, Кэтти. Мне так жаль, - тихо добавил он, прижавшись лбом к ее лбу. - Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это!
   - А мне жаль, что пришлось так долго жить без тебя. И так больно ранить тебя.
   Джек медленно поцеловал ее.
   - Я ни разу не сомневался в своих чувствах к тебе, даже если бы между нами стояли куча твоих поклонников и этот невозможный Майкл. Я бы не ушел в тот, если бы не знал, что тебе нужно время, чтобы прийти в себя.
   Даже в такой непростой момент он проявил больше здравомыслия и великодушия, чем она. Ее извиняло лишь то, что в тот момент боль заслонила от нее почти все. Кейт вдруг ощутила в груди непереносимую любовь к нему. Коснувшись его лица, она тихо молвила:
   - Я не хочу больше расставаться с тобой, любовь моя.
   - Тебе и не придется.
   Необычный блеск в его глазах насторожил Кейт.
   - Ты так уверенно это сказал, а ведь скоро мне предстоит вернуться в наш городской дом.
   - Тебе никуда не придется уезжать. - Он еще раз крепко поцеловал ее, потом заглянул в слегка затуманенные зарождающимся желанием глаза своей Кейт. - Мой брат рассказал мне, как привез тебя сюда, и что тебя сопровождали тетя и Габби, которые жду тебя в вашем доме. Но ты никуда не поедешь.
   - Почему? - еще больше нахмурилась Кейт. - Я же не могу вечно оставаться здесь...
   - Мы и не остаемся. - Сделав паузу, чтобы еще немного держать ее в неведении, он медленно добавил: - Я велел твоей тете собрать твои вещи и прислать их сюда. После завтрака мы уезжаем в Гретна-Грин, потому что я не намерен больше ждать того мига, когда ты окончательно станешь моей.
   - Но... - Изумленная, Кейт какое-то время смотрела на него, не представляя, что и сказать, но вскоре дали о себе знать ее рациональный и практичный ум. - У тебя ведь есть разрешение на наш брак, и мы можем обвенчаться здесь.
   - Нет, моя фея, - покачал он головой, медленно лаская ее губы. - Я хочу внести в твою жизнь романтику, Кэтти. - Он прошелся губами по ее шее и взял зубами мочку уха, от чего Кейт вздрогнула и сильнее сжала его плечи. - Помнишь тот день в лесу, когда мы целовались под дождем?
   Это были самые чарующие воспоминания.
   - Д-да... - у нее дрожал голос, и кружилась голова.
   - Я хочу окружить тебя романтикой и любовью со всех сторон. Я хочу, чтобы ты доехала, наконец, до Гретна-Грин, но только со мной. - Он снова вернулся к ее губам и на этот раз так глубоко и пылко поцеловал ее, что они оба задрожали от жгучего желания. - Однако сейчас, - хрипло молвил он, отпуская ее, - как бы я ни хотел залезть к тебе под простыни, я не могу этого позволить себе, потому что нас ждет карета.
   Кейт хотела, чтобы он поступил так, как ему хотелось. Но он встал и отошел от кровати.
   - Джек? - тихо позвала его Кейт, переполненная безграничной любовью к нему.
   - Да, любовь моя?
   Он обернулся и посмотрел на нее сверкающими серо-карими, обожаемыми глазами. Кейт медленно улыбнулась ему и мягко заверила:
   - Я всегда знала, что у нашей истории другое продолжение.
  

Эпилог

   Эдинбург,
   2 недели спустя
  
   В просторном номере гостиницы царили полумрак и тишина. Вода успокаивающе ласкала кожу. Кейт ощущала упоительную негу, лежа рядом с мужем в небольшой чугунной ванне, которая стояла у горящего камина. Свет от очага переливался на смуглей коже его руки, которая покоилась на бортике. Другой рукой он нежно поглаживал ей плечо.
   Никогда прежде Кейт не была счастлива так, как в последние две недели. Они обвенчались в милой деревушке, куда так часто любили приезжать отчаянные влюбленные или хитрые мошенники. Кейт не видела ничего вокруг, кроме Джека, который после короткой церемонии стал ее мужем. Отныне и вовеки. После венчания он увез ее в Эдинбург, снял для них самый лучший номер в гостинице в центре города, а потом она не думала ни о чем, кроме его губ, рук и силе любви.
   Однако теперь, немного успокоившись, она словно вернулась в реальность. И ее беспечная забывчивость, и возможно недопустимый эгоизм неприятно поразили ее, потому что она позволила себе забыть о своей семье.
   Забыть о Тори, которой сейчас приходится несладко.
   - Джек, - тихо позвала мужа Кейт, до сих пор не веря в то, что он ее законный супруг, и что им нечего опасаться того, будто их близость может шокировать других.
   - Да, милая, - тут же отозвался Джек, заправив ей за ушко влажную блестящую прядь волос.
   Он чувствовал ее беспокойство, которое она не могла скрыть даже в своем голосе. Он чувствовал ее всегда и так хорошо, что мог предугадать ее слова и желания. Отныне это было его целью, потому что благодаря Кейт он сумел обрести полный душевный и сердечный покой.
   - Думаю, нам нужно вернуться домой, в Клифтон.
   - Что тебя беспокоит? - Едва задав этот вопрос, он уже знал ответ. - Тори?
   - Да.
   Иногда Кейт не могла перестать удивляться тому, с какой легкостью он понимал ее, даже без слов.
   - Как она? - спросил он. - Когда я видел ее в последний раз, меня тревожили личные проблемы, поэтому я не сумел понять, как у нее дела.
   - Она пытается казаться сильной, - с горечью заговорила Кейт. - Но я видела, чего это ей стоит на самом деле. Она едва оправилась от вести о вероятной гибели Себастьяна, а теперь он вернулся. Да еще все эти неприятности со мной. Я не представляю, что бы делала без нее. Она поддержала меня в самый трудный для меня момент. Господи, она моя сестра, и я безумно ее люблю! Я хочу быть рядом с ней и помочь, как только смогу.
   - Ты права, любимая.
   - Ты не будешь возражать, если мы прервем наш медовый месяц?
   Он мягко приподнял ее и повернул к себе, усадив на своих коленях. А потом прижался к ее губам легким поцелуем, который постепенно перерос в страстное, почти жгучее слияние. Кейт вздрогнула, прильнув к нему, и вдруг ощутила, как напрягается его тело. Крепко обняв ее, он прошелся губами по влажному изгибу ее плеча и коснулся языком тоненькой жилки на шее.
   - Вся наша жизнь будет одним большим медовым месяцем. Обещаю.
   Он подхватил ее на руки и встал из ванной вместе с женой. Вода покорно освободила их тела. Джек перешагнул через бортик и направился со своей драгоценной ношей к ждущей их кровати.
   - Джек, подожди! - Кейт вдруг напряглась в его руках. - Ты сегодня не ел яблок, а я как раз приготовила их тебе. Я узнала, что они помогают от головных болей. Ты должен съесть хотя бы кусок...
   Он медленно опустил ее на матрас и лег рядом с ней, затем снова накрыл ее губы и целовал ее так долго и пьяняще, пока она не застонала и не выгнула спину. У нее безумно колотилось сердце и трепетало все тело от вмиг вспыхнувшего желания.
   - Как мило, - прошептал он, накрыв ладонью округлый холмик и сжав пальцами напряженный сосок. - Мы съедим его позже. Вместе. Обещаю. А пока... - Его губы снова обожгли ее уста, затем стали покрывать поцелуями все ее тело. Он сходил с ума от стонов, которые вырывались из ее горла. Джек надеялся, что так будет всегда. Он был в этом уверен, потому что знал: ничто в мире не сможет поколебать его любви к ней. Так же, как и ее. - Нам в номер недавно принесли бутылку местного виски. - Нависнув над ней, он заглянул в ее неотразимо-прекрасные потемневшие голубые глаза и жарко пообещал: - Я хочу показать тебе еще один способ, как можно пить виски, не прибегая к помощи стакана.
   Чувственное обещание в его глазах сулило ей невообразимое удовольствие, которое мог подарить ей только он. Кейт безмерно доверяла ему. И любила. Всем сердце и душой, как только могла. Обняв его за плечи, она прижалась к нему и нежно улыбнулась.
   - Ты обещаешь не пораниться?
   Он тоже медленно улыбнулся ей, вспомнив тот день в кабинете Клифтона.
   - Если и полетят осколки, то только от нашей страсти. И этот будут искорки, фея.
   Она вдруг нахмурила лоб и задумчиво посмотрела на него.
   - А ты пробовал яичницу, приготовленную из яиц наших кур?
   Джек вдруг застыл. Его улыбка стала еще шире.
   - К сожалению, - медленно проговорил он, ощущая в сердце болезненную любовь к ней, - после того, как ты разбила все мои яйца до последнего, я так и не смог насладиться этим чудесным блюдом.
   - Я ведь обещала, что возмещу тебе ущерб. Как только мы вернемся домой, я велю приготовить тебе самую вкусную яичницу, которую ты когда-либо пробовал.
   Он вдруг запрокинул голову и громко засмеялся.
   - Боже, я никогда не думал, что мою судьбу определят яйца. - Джек неожиданно посерьезнел и заглянул ей в глаза. - Однако я готов лично пожать лапу каждой курице, которая снесла эти яйца.
   Кейт провела пальцами по его лбу, скуле и очертила контур его губ. Затем крепко поцеловала его и тихо пообещала:
   - Готова познакомить тебя с ними, если ты этого хочешь, дорогой.
   Джек снова рассмеялся, обнял ее и покатился по матрасу, готовый завести себе друзей даже среди кур, если это обрадует Кейт.
   - Ради тебя, любовь моя, все, что угодно. Только надеюсь, у них нет ревнивого поклонника петушка, который потом меня обклюет так, что придется извиняться перед ним и заново объяснять ситуацию?
   На этот раз звонко рассмеялась Кейт, и впервые за долгие годы он понял истинный смысл настоящего, безмятежного, полного счастья. Ведь он нашел свою половинку. Свою Кэтти.
   Свою фею.
   Джон - м. John (Джон), уменьшительные - Jack (Джек). Jack часто используется в качестве самостоятельного имени
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Марина Агекян - "Неожиданная встреча"
  

1

  
  
  
  
Оценка: 5.99*11  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"