Яркое летнее солнце нежно согревало землю тёплыми лучами. Лёгкий ветер бережно ласкал лесные травы и изумрудные листья берёз и осин. А пригретые жарким светилом многочисленные птицы, наперебой пели звонкие песни. Но тут часть из них притихла, прислушалась, а через мгновение и вовсе взмыла в небо и упорхала прочь, предчувствуя человека. И минуя декаду секунд, на давно нехоженом и заросшем маршруте показались двое. Влюблённая пара молодых туристов. Дмитрий, высокий шатен с тёмно-карими глазами, являлся студентом третьего курса исторического факультета. Альбина - невысокая стройная блондинка с яркими и синими как море глазами. Она только поступила в медицинский институт и видела себя хирургом или травматологом. Обоих связывала не только любовь друг к другу, но и к походам. Особенно по нехоженым местам. Но нынешнее путешествие начало надоедать. Если жара и почти отсутствующий ветер кому-то являлся благом, то их уже утомил. Парень, стиснув зубы, упрямо шёл вперёд, порой оглядываясь по сторонам, в поисках места для привала. А девушка начала по немного еле слышно недовольно бурчать, проклиная духоту. Наконец, Дима заметил нужную им полянку и, указав на неё пальцем, проронил:
- Привал.
Устало скинув рюкзаки пара, плюхнулась на траву. Альбина сразу же присосалась к фляжке с водой, а её кавалер распростёрся на земле и уставился на лилейные облака безмятежно текущие по голубому небосводу. Провалявшись так не более десяти минут, перевернулся на правый бок и тут же изменился в лице. Приподнялся. Пригляделся. И не спуская взора с занявшего внимание спинара, обратился к возлюбленной.
-Аль. Ты тоже это видишь?
-Что?- вопросила девушка и так же поднявшись с травы, посмотрела туда, куда глядел он.
Их взору предстала ржавая дверь заросшая вьюнками и мхом. И если бы не она, то неприметную и затянутою травой возвышенность легко можно было спутать с обыкновенным холмом. Парень резво поднялся на ноги и спешно пошагал в её сторону. Альбина же не торопилась следовать примеру своего избранника. Что-то в этой затеи ей не нравилось.
Дмитрий, подойдя к двери, не тропился её открывать, а начал пристально осматривать, а затем, повернувшись к девушке, с удивлением произнёс:
-Аля. Если верить картам, то тут ничего не должно быть.
На что блондинка безразлично пожала плечами.
-Зая, ну что лежишь? Иди сюда.
Альбина нехотя поднялась и, подойдя к нему, сложила руки на груди и вопросительно и серьёзно на него посмотрела, слегка наклонив голову вперёд. Она всегда так делала, если ей что-то не нравилось. Но Дима, растянувшись в блаженной улыбке, с горящими глазами, воодушевленно затараторил:
-Слушай. Предлагаю немного разнообразить наш поход и посмотреть что там. Этого места на карте нет. И судя по мху и зарослям, мы первые за много лет кто его нашёл.
-Что-то мне это не нравиться. - еле слышно и робко произнесла Альбина.
-Зая, не душни. Это же настоящее приключение. Мало ли что там...
-Вот именно. Мало ли что там. - перебила его будущий медик.- Вдруг там какая-нибудь зараза. Или ещё что.
-Ага. Несанкционированное захоронение сибирское язвы в бочках с радиоактивными отходами. Не смеши мои брови. Всё. Решено. Кидаем рюкзаки тут и ве́лком в подземелье. Всё равно кроме нас в радиусе километров двадцати не единой живой души. Мы на пять минут и обратно. Вдруг там клад. Или трофеи.
-Мне это не нравиться.- уже более настойчиво произнесла девушка.
Но суженый махнул рукой и, припрятав рюкзаки и завалив их сломанными ветками кустарника, возвратился к двери, не позабыв про фонарик. Он ещё раз посмотрел на возлюбленную и потянул за ручку. Дверь с печальным скрипом поддалась, и в нос ударил дух затхлости и плесени.
-Мне. Это. Не нравиться.- немного громче и членораздельно повторила Альбина, но Дима её как обычно не слушал. Его мало что могло остановить, если он уже решился на очередную авантюру.
Как только Дмитрий отворил дверь до конца и посветил вовнутрь фонарём, то тут же отпрянул и радостно посмотрел на спутницу.
-Там. Там настоящий бункер.
И не дожидаясь, что скажет девушка, шагнул в темноту. Перебарывая волнение, Альбина еле слышно выругалась и с огромным нежеланием пошла за ним.
К их удивлению под землёй оказалось довольно просторно. От одной стены до другой было не менее четырёх метров, а от пола до аркообразного потолка - порядка трёх. При этом туристы не заметили ни лестницы, ни ступеней. Словно подземелье построили под уклоном. Всё было выполнено из серых камней и тёмно-красного кирпича, покрытых плесенью и мхом. Туристы то и дело запинались об хаотично разбросанный мусор, большей частью которого, являлись обрывками тряпья, пустыми консервными банками и мятым и расквасившейся от сырости картоном. Дмитрий поднял один из таких обрывков и, приглядевшись, ничего не смог прочитать. Парень с интересом шёл вперёд, освещая путь фонарём. Единственным доступным источником света в этом затхлом и воняющим плесенью подземелье. Альбина же кроме волнения ничего не испытывала и чем они заходили глубже, тем медленней передвигала ногами. Она вздрагивала от любого, даже собственного, шороха и постоянно оглядывалась по сторонам. Ей казалось, что за ними следят. И тут Дима резко встал и попросил прислушаться. Блондинка последовала совету.
В большой груде скарба из грязного тряпья и консервных банок, что-то еле слышно шуршало. Парень, крадучись, стал подходить к хламу, освещая его. Альбина хотела удержать его, взяв за руку, но он мягко оттолкнул её и пошёл дальше. И чем он подходил ближе - тем яростней становился шорох. Вскоре стало видно вздрагивающий бугор под бежевым и изодранным покрывалом. И тут он случайно наступил на старую консервную банку. Металлический хруст и бугор замер, а шорох исчез. Подождав несколько секунд, ни в меру любопытный парень наклонился и медленно потянул за край ткани. И в это мгновение из-под неё выскочило что-то серое размером с небольшую кошку и пронзительно пища, побежало прочь. Испуганная девушка громко закричала, а её суженный сперва тоже принялся вопить, но затем закатился смехом. Просмеявшись, подошёл к возлюбленной и, обняв, ласково заговорил:
-Аля. Ну, ты чего? Это же обыкновенная крыса. И всё. Конечно, хрен знает, как она тут оказалось, но это крыса и не более того.
Девушка в тот же миг притихла и предложила возвращаться, но Дима отказался.
-Ты чего, трусишка. Какой возвращаться? Веселье только началось. Мне кажется это военный бункер. Или правительственный. И тут можно найти много чего интересного. Ну ладно. Дойдем до его конца и если ничего не обнаружим, сразу назад. Хорошо?
И он поцеловал её. Девушка, только соглашаясь, кивнула и взяла парня за руку. Они пошли дальше.
Они заходили глубже и глубже, и казалось, что коридор не кончался. К тому же, он всё больше стал походить на лабиринт, то раздваиваясь, то имея только один поворот налево или направо. Так же в подземелье имелось много противоположных друг другу комнат. Дмитрий освещал их фонарём и, не обнаружив ничего интересного, продолжал движение. Альбина уже не боялась, а мысленно молилась лишь бы фонарь не разрядился. Иначе они окажутся в кромешной темноте. Девушке порой казалось, что когда луч света гулял из стороны в сторону, в тёмных углах, мелькали чёрные тени. Или кто-то беззвучно проходил. Но она, списывая это на игру воображения, попросту старалась держаться к возлюбленному поближе, порой наступая ему на ноги. Дима стоически терпел и никак не выражал своё недовольство. Он сильно любил свою девушку.
И наконец, к огромной радости прекрасной половинки, фонарь высветил стену. Но приглядевшись, Альбина осознала, что приключение ещё не закончилось. Это был не тупик. Луч пробежался из стороны в сторону и возвратился в центр. Слева и справа имелись очередные коридоры в тёмные лабиринты, а прямо перед туристами, в метрах пяти, переливалась ржавчиной массивная железная дверь. Дмитрий подошёл к ней и осветил желтый лист с еле различимыми чёрными буквами.
- Kommandozentrale. Командный центр. - перевёл парень. Он увлекался историей второй мировой войны и хорошо знал немецкий язык.
Попросив подержать фонарик, Дима постарался открыть дверь, но она словно вросла в серо-красные стены. Пыхтя и еле слышно ругаясь, парень принялся дергать её на себя. Это заимело некий успех. Ржавчина стала опадать и по тёмным катакомбам гулко понёсся скрип давно не смазанных петель. С каждым рывком, дверь открывалась всё шире и шире. Альбину вновь посетило чувство чужого присутствия. Она перевела луч фонаря на коридор. И тут же испуганно закричала. Из-за угла одной из комнат на неё пристально смотрел человек. Он выглядывал, показывая только бледное лицо. А через секунду дрожащие от ужаса руки студентки выронили единственный прибор освещения, он ударился и погас. Они оказались в кромешной тьме. Дима тут же прервал попытки открыть дверь и начал шарить по полу в поисках фонаря, попутно спросив, что же её так напугало. Альбина, чуть ли не плача, заикаясь и сбиваясь, звонко тараторила:
-Там. Там. Чел...Человек. Смотрит. Из... Из-за угла. Он белый.
Фонарик вскоре был найден, а свет возращён. Он аккурат упал на кнопку и отключился. Дмитрий посветил туда, где девушка видела незнакомца, но, как он и предполагал, ничего не увидел. Успокоив любимую и пообещав, что скоро уже пойдут, продолжил открывать дверь. И не более чем, через минуту они стояли перед распахнутым входом. И сразу же поднялась приторно-удушливая вонь. Прокашлявшись, туристы вошли в командный центр. Свет озарил небольшое помещение, и дикий женский крик оглушил парня. Он повернулся к любимой и корча страдальческое лицо, как можно мягче произнёс:
-Аля, перестань, пожалуйста, кричать. По поводу и без. У меня уже голова звенит.
Но девушка, тыча пальцем за спину парня, не могла произнести не слова. Дима перевёл свет туда и сам невольно вздрогнул. По спине проскакала кавалькада бешеных мурашек. Он смотрел на то, что сперва не заметил каким-то чудом. Прямо в центре помещения располагался стол, а напротив него, на стуле, развалился труп в форме немецкого офицера. Голова его оказалась запрокинута назад, а руки опущенный вниз. Волнуясь, Дмитрий не спеша стал приближаться к покойнику, не отводя от него свет. Он обошел его вокруг. Затем посветил на пол и на стол. Голова офицера оказалась простреляна, белые волосы покрыла уже чёрная от старости кровь, а на правой петлице красовались вручную вышитые череп и две перекрещенные кости. Справа от самоубийцы валялся пистолет Walter P38, а на столе лежала записка, пожелтевшая от старости. Дима повернул её к себе.
- Wir wurden betrogen. Нас предали.- перевёл в слух будущий историк и удивлённо посмотрев на Альбину, растянуто заговорил, словно собираясь с мыслями.- Это. Это офицер третей танковой дивизии СС "Totenkopf". "Мёртвая голова". Их тут быть не может. Они воевали совсем на другом направлении. Аля. Зая, ты понимаешь, что это значит? Мы с тобой только нашли утерянный кусок. Это может переписать целый пласт в истории. Нужно тут осмотреться. Может, найдём какие-нибудь документы.
Он с рвением принялся шарить в грудах мусора, в надежде что-нибудь отыскать. Через несколько секунд, девушка подошла к нему и дернула за плечо. Он прервал поиски и посмотрел на Альбину. Она, не отводя глаз от выхода, внимательно вглядываясь в абсолютно темноту, зашептала ему на ухо:
- Я сейчас или видела как кто прошёл, или у меня опять глюки.
Дима осветил чёрный проход, и они оба прислушались. И от услышанного их сердца ускорили такт. Откуда-то из катакомб доносились шаркающий звук, похожий на волочащийся шаг. И он становились громче. А через несколько секунд, от правого угла к левому, медленно прошёл мёртвый солдат, в немецкой форме и сжимающий в руках ржавый карабин. Его голова, сильно наклоненная вперёд, ударяясь о грудь, подскакивала при каждом шаге, и безвольно болталась, словно у него была переломана шея. Как только покойник зашёл за угол, туристы, испугано вопя, рванули на выход. Но ржавая дверь, с оглушительным ударом, мгновенно перед ними закрылась. У обоих началась истерика. Пара начала бить в металл, стараясь открыть дверь. Но складывалось впечатление, что её держала неведомая сила. И тут комнату оглушил протяжный рёв. И Дмитрий, и Альбина моментально затихли. Парень посветил на мёртвого офицера. Тот сперва выпрямился, затем встал, а после упал на колени и принялся шарить по полу в поисках пистолета. Его мёртвые сухие губы задрожали, и он хрипло выдал:
- Schindluder. Russische Schindluder...
- Падаль. Русская падаль.- на рефлексе и не совсем верно в слух перевёл Дмитрий.
На туристов это произвело эффект ледяного душа. Теперь они не кричали, а, погасив фонарь, со всех сил старались открыть дверь. Сперва просто давили, а затем начали бить. Притом оба. И в один из таких ударов, дверь поддалась. Дима на мгновение включил фонарь и осветил мертвеца. Он всё также безуспешно шарил по бетонному полу в поисках пистолета, хотя оружие самоубийство лежало справа от него на расстояние вытянутой руки. Они продолжали открывать дверь, а она отворялась с трудом. Студенты вновь навалились на ржавый металл и, обоим показалось, что кто-то им помогает с обратной стороны. Кто-то тянет на себя. Притом рывками. И в последний момент, когда эсесовец всё-таки дотянулся до пистолета, дверь с размаху распахнулась. И пара на краткий миг застыла в ещё большем ужасе.
Перед ними стоял мертвенно бледный солдат в серой форме. Он страдальчески прохрипел и потянул к ним правую руку. Решив, что покойник желает их убить, Дмитрий оттолкнул его и, взяв Альбину за плечо, потянул на выход. Ноги девушки от ужаса стали мягкими и не желали слушаться. Парню буквально силой приходилось её тащить к единственному шансу на спасение. И тут всё из ужаса преобразилось в фантасмагорический кошмар.
Почти из каждой комнаты начали выходить ревущие покойники. Некоторые не имели голов и тыкались то в стены, то в таких же неупокоенных духов. У кого-то отсутствовали ноги и они, оставляя кровавый след, ползли в сторону туристов. А несколько призраков, подошли к выходу из бункера и встали у порога, не решаясь выйти на дневной свет. Но пара этого не видела. От страха они спутали направление и бежали направо, а не прямо.
Плутая по катакомбам, они дважды натыкались на неупокоенных нацистских солдат, но всякий раз им удавалось отбиться. Даже в состояние шока, Дима удивился, почему может давать им отпор. Ведь если верить фильмам ужасов, призраки бестелесны. Но тут всё было иначе. Эти покойники имели плоть, но они были далеки от голливудских зомби. Они имели разум и могли говорить. И даже звать мёртвых побратимов на помощь, тыча пальцем в сторону убегающих туристов. Так же в воздухе не стояла вонь гнили или падали, а только дух плесени и затхлости.
Окончательно заблудившись и выдохшись, влюбленные забежали в большую комнату, заваленную ворохами рваного тряпья, и спрятались за единственную колонну в центре. Их сердца выдавали ускоренный такт, губы пересохли, а руки бил тремор. Напуганные, они не знали, что им предпринять. Альбина посмотрела туда, где должен был сидеть Дима, и хотела что-то произнести. Но в кромешной темноте, парень, услышав несколько букв, нецеремонно закрыл ей рот рукой и лаконично прошептал:
-Тихо. Молчи.
Среди десятки ревущих голосов, выделялся один, и он становился ближе. А вскоре они стали слышать то, от чего в их жилах стыла кровь.
- Schindluder. Russische Schindluder... - беловолосый мертвец искал их, желая забрать с собой.
Парень сжал Альбине рот сильней, чтобы она ненароком не выдала их своим испуганный скулежом. Но мёртвый офицер в комнату не зашёл. Он, шаркая ногами, удалился дальше по коридору. Дмитрий убрал ладонь ото рта девушки и ещё раз попросил молчать. Нацисты разошлись по всему бункеру и, воя, искали их. Студент включил фонарик и осветил помещение. Кроме груд рваного тряпья, в комнате имелось ещё несколько деревянных настилов, скорей всего выполняющие роль кроватей. Притом на ближайшей из них, засохли черные потёки. Будто на ней кто-то умер от потери крови или неудачной операции. Парень хотел уже выключить фонарь, когда тряпьё напротив, зашевелись. И в тот же миг, из него, ревя, выполз безногий солдат с обожженным лицом. Он повалил на пол Альбину и стал пытаться вцепиться в лицо гнилыми желтыми зубами. Дмитрий же испуганной заскулил и пополз спиной подальше от всей ужасающей вакханалии. Упершись в стену, ещё несколько секунд рефлекторно отталкивался от пола ногами, при этом, не убирая света от своей возлюбленной и напавшего на неё покойника. Студент оказался настолько напуган, что не имел ни малейшей крохи храбрости, чтобы пересилить себя и помочь Альбине. Он мог только безвольно смотреть и словно напуганный пёс скулить. Несчастная старалась сбросить с себя нациста, но жёлтые зубы с каждым выпадом оказывались всё ближе и ближе к её лицу. И в один из таких рывков, они настигли её. Комнату разрезал краткий возглас. Затем ещё выпад и девушка стала кричать не переставая. От обжигающей боли и леденящего душу страха. Кое-как ей удалось сбросить его, и он упал на спину. Но в тот же миг, покойник, довольно ловко перевернувшись, оттолкнувшись руками, придавил её к полу и, вцепившись зубами в плечо, принялся душить. Крик сменился хрипом. В глазах Альбины побежали пульсирующие круги, а в висках забил пульс. А Дима только наблюдал, как мёртвый нацист душит его любимую.
И когда девушка уже перестала сопротивляться, а только приглушенно хрипела, из-за угла вышел тот самый солдат, что открывал вместе с ними дверь и ударом ноги сбил побратима с несостоявшейся жертвы.
-Albert, verlass sie!2- хрипло сказал солдат, а затем перевёл взгляд на пару и с сильным акцентом произнёс - Я есть вам помочь. Я вас выведу. Только тихо. Слушать меня. Не говорить.
И он, подняв безногого сослуживца, кинул его в груду тряпья, и махнул рукой следовать за ним. Ребята послушно пошли за мёртвым нацистом, а наподдавший на Альбину покойник, только недовольно ревел и обзывал их "русской падалью".
Дима, прикрыв ладонью фонарь, чтобы приглушить яркий свет, следовал за призраком. Спину мертвеца покрывала плесень, а бледная кожа рук и шеи имела иней. Стало ясно, что солдат замёрз насмерть. Альбина же шла за своим парнем и молчала словно мышка. По её лицу и правому плечу текла кровь. Несколько раз они натыкались на покойников. Тогда солдат их прятал в скарб и когда нацисты уходили, призывал идти дальше. Так он и их вывел к выходу. К тому моменту, толпившиеся там духи потерял интерес к солнечному свету, и вернулись во мрак катакомб. Туристы спешно покинули бункер, но мёртвый солдат окликнул их. Он через порог протянул желтый бумажный свёрток и хрипло произнёс:
-Возьмите. Это письмо моей матери. Пожалуйста, передайте ей. И...- он замолчал, посмотрел на солнце, а затем, переведя взор на Дмитрия, добавил.- И мне жаль. Я не хотел этого. Многие не хотел.
Отдав письмо парню, неупокоенный солдат вернулся в бункер к своим воющим от ярости и печали сослуживцам.
Пара подошли к рюкзакам и как только сели на землю, Альбина начала рыдать навзрыд, закрывая израненное лицо руками. Она вернулась из подземелья абсолютно седая, ещё больше соответствуя значению своего имени3. Виски Дмитрия тоже покрыла седина. А ещё он корил себя за то, что в самый страшный момент, поддался чувствам и не смог защитить свою возлюбленную. Если бы не тот мёртвый солдат, они бы не вышли из катакомб.
Через несколько минут Альбина успокоилась и, сидя на земле, смотрела перед собой в одну точку. Она не хотела глядеть на своего парня. Это он был во всё виноват. И в их дурацком путешествии в катакомбы, и в том, что за ними гонялись призраки мёртвых нацистов, и особенно в том, что в самый нужный момент, бросил её и уполз скулить. Он не защитил ей. Чтобы хоть как-то привести Альбину в сознание, Дима развернул жёлтое письмо и принялся читать вслух, сразу переводя на русский:
- "Здравствую мама. Это я. Твой не путёвый сын. Твой сын выбравший неверный путь. Я являюсь разведчиком в третьей танковой дивизии СС "Мёртвая Голова". Поступление в армию, было самой большой ошибкой в моей жизни. И скорей всего последней. Опишу вкратце, что случилось. Мама, нас предали. Обманули. Нас послали на верную смерть. Туда, куда нас отправили, нас быть не должно. И скорей всего нас никогда не найдут. Потому, что это был секретный выход и, насколько мне известно, нас никого в списках не было. Но я всё же храню надежду, что ты получишь моё письмо. Что я выживу - даже не надеюсь. Мы попали в окружение, и русские стреляют по нам. Не верь пропаганде, что русские недочеловеки. Мне кажется, что они храбрее нас. Они, даже заведомо зная свою смерть, идут в атаку. Эту пугает. Нам не победить. Они сильнее и яростнее нас. Нас загнали в этот бункер. Я даже не знаю, с каких он тут веков. Нам не дают выйти. Как только мы показываем свои головы, в нас стреляют, а затем забрасывают гранатами. При этом штурмовать не торопятся. Мне кажется, что они специально морят нас голодом и холодом. У нас много раненых и ещё больше убитых. Еды почти нет, а вместо воды слизываем плесень со стен. Она напоминает горькие грибы. Наш оберштурмфюрер, истинный ариец и показательный нацист, застрелился как трусливый пёс, бросив своих солдат на произвол судьбы и растерзание врагу. Даже ничего не хочу говорить об этой падали. Он постоянно называл русских отморозками, а теперь отморозками являемся мы. Думаю, что когда-нибудь я не открою глаза, замёрзнув в этих катакомбах.
Но если выживу и вернусь домой, то не удивлюсь, что нам вручат медаль "мороженого мяса4". Кинут железку как продрогшим и отощавшим собакам. Мама, это глупая война. Не нужная бойня. Я всегда относился к русским хорошо и думал, что мы будем воевать и устанавливать порядок только в Европе, но фюрер, как голодный хряк желает больше. Он разевает пасть и глотает, не в силах не выплюнуть, не проглотить. Как бы его аппетиты не привели Германию к поражению. Я видел русских. Это не те пьяные и глупые Иваны как нам описывают. У них больше отваги, чем у многих из нас.
На этой войне я осознал, насколько ошибался, когда вступил и в нацистскую партию, а особенно в SS. Мы не "Охранные отряды", а "отряды извергов, садистов и убийц". Я не хочу писать подробности, что мы делали с мирным населением. Но видя всю жестокость и бесчеловечность, уже тут, в бункере, я срезал правую угол с этот мерзкой петлицей в виде черепа и костей. Этот герб нам подходит как нельзя кстати. Именно в такие кости мы и превратимся. Мама, это не русские падаль и отморозки. Это мы. Мы истинная отмороженная падаль 42-го года. Если получишь моё письмо, прошу, сожги его. Не хочу, что бы у тебя или у сестёр были из-за меня проблемы. Видя всю нашу звериную жестокость, концлагеря и ужас войны, прекрасно понимаю, как может поступить с вами Гестапо. Мама прощай. Твой запутавшийся сын Адольф Мюллер.
P.S.: Тут у меня окончательно спала пелена с глаз. Как же я ненавижу нацистов, партию и своё имя, вспоминая идиота фюрера".
Дмитрий, дочитав письмо, аккуратно свернул его, и положил во внутренний карман ветровки. Альбина немного пришла в себя и внимательно смотрела на своего трусливого, но всё же любимого парня. Он поцеловал её и, встав, произнёс:
- Пойдем, зая. Я знаю, что делать с этим письмом.
Надев рюкзаки, они отправились туда, откуда пришли, а за их спинами, в глубине катакомб, ревела мороженая падаль 1942 года.
Дмитрий передал письмо в немецкое посольство, а оттуда его отправили в Германию. Спустя полгода, каким-то чудом, были найдены внуки сестёр погибшего солдата. Вскоре немецкие волонтёры обнаружили бункер и предали останки погибших покою. В этот раз мёртвые не ревели и не старались убить непрошеных гостей, словно осознавая, что их отправляют в последний путь. А у пары навсегда сталась ранняя седина и ночные кошмары, где в тёмных коридорах бункера мёртвые нацисты воя орали:
- Schindluder. Russische Schindluder...
Примечание:
1 - die Schindluder 42 - от нем. " падаль, отморозки". Подразумевается - "замороженная падаль 1942 года".
3 - Альбина означает "белая".
4 - Медаль " мороженого мяса" - медаль "За зимнюю компанию на Востоке 1941/42", прозванную так солдатами из-за частых случаев обморожения на фронте.