Афонин Дмитрий : другие произведения.

Спасённый в Рассвете

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Почувствуй Россию!


Спасенный в рассвете

  
   Несколько десятков молодых людей шагали по гулкому коридору столичного бизнес-центра. В одной из аудиторий только что закончилась лекция. Коридор был длинным, с поворотами и изломами. Двери были редки. В стенных нишах стояли одинаковые вазы с мертвыми сухими цветами.
  
   - Дурацкое здание, - думал Александр, впечатывая шаги в скользкую зеркальную плитку пола, - советский космический корабль из "Соляриса". Видимость. Картон. И "трейнинг" этот такой же.
  
   Сто метров ярко освещенного коридора группа людей прошла молча. И только выйдя на улицу, послышались голоса и электронные трели, - начались телефонные звонки. В здании связи не было.
   На улице пришлось прищуриться - ярко светило осеннее солнце. Александр сел в свой автомобиль. Ощутил привычный уют сиденья и спинки. Прислушался. Повернул ключ. Под капотом послушно заплясали шесть поршней, авто наполнилось мягким гулом, загорелись огни приборной панели. Александр взял телефон, набрал номер.
  
   - Ждёте?
   - Естессно. Едешь уже? Не дай бог - нет!
   - Чо брать?
   - Себя-а! Только не прямо в машине себя бери! Ха-ха-ха...
   - Еду.
   - Точно едешь? На дачу ко мне едешь? Это Григорий, если чо!
   - Да точно, точно! Еду!
   - Побибикай, собака!
   - Би-би... ёлы-палы. Грыша! Правда, еду!
  
   Последние слова договаривал, уже набирая скорость.
   Лето покидало город. Рядом с Александром мчались еще по-летнему чистые машины. Бежали назад сухие улицы. Многие люди были в яркой, легкой одежде. Но к зелени деревьев уже примешивались золото и медь. К углу лобового стекла прилип янтарно-желтый листок берёзы. Всю дорогу до дачи Григория листок трепетал и будто горел в лучах заходящего солнца. Настроение было повышенное. Пятница. Вечер. Отпуск. Выходные на даче у Григория. Это само по себе немало. Живём!
   Автомобиль радовал скоростью. Все пути сегодня были свободны. Даже дышалось как-то особенно легко. Всю дорогу хотелось улыбаться.
   Григорий жил далеко за городом, но к нему ехали все, и по первому приглашению, невзирая на расстояние. Его обожали. Он считался королем вечеринок и гением развлечений. Свой загородный дом он превратил в центр досуга для друзей, напичкав электроникой, придумав кучу улучшений и украшений, всё пытаясь как-нибудь по-особенному удивить гостей. Его конёк были: свет, интерьер, подбор музыки. Но особой страстью он пылал к разным техническим новинкам, к электронике, ко всему, что включалось в розетку или имело батарейки.
   Какие-то полчаса пути, и Александр подъехал к знакомому дому.
   Снаружи дом Григория мало чем отличался от других в поселке. Серый резной забор, ворота с номером. Оставив машину перед забором, Александр подошел к воротам, поднёс руку к архаичного вида звонку. Но дотронуться до кнопки не успел. Когда палец был в трех сантиметрах, кнопка вдруг сама вдавилась, осветившись изнутри лампочками, и послышался резкий комариный голосок, голосом сказавший: "дзынь-дзыынь! Хозяин идет!". Он вздрогнул, но не удивился - привык уже к выходкам Григория, или "Гаджета", как тот просил его называть. Через минуту дверь открылась. За дверью стоял Гриша-Гаджет с каким-то пультом в руке и улыбался. За воротами был двор дома, во дворе был полумрак, пластиковый навес скрадывал остатки дневного света. Окна дома чуть горели фиолетовым, не освещая двор.
  
   - Прикольно. Звонок. Привет.
   Пожали руки.
   - Две детали и лампочка. Захады. Стой! Ноги вытирай там прямо. Тапки одевай.
   - Чо, двор вылизал? Молоток.
   - Смотри, чистота какая. Панели типа. Шагай в дом.
  
   Участок перед дверью был выстлан белым матовым пластиком. Александр сделал несколько шагов по нему. Подняв ногу для очередного шага, он вдруг замер на месте. Он шел уже не по белой поверхности! Под ногами была раскаленная вулканическая лава! Яркие потоки, разделенные черными прожилками! Лава дышала, пузырилась, шипела, медленно двигаясь под ним по направлению к порогу дома. Стоя на месте, казалось, что тебя сносит огненным потоком! Оранжевые и багровые зёрна лавы ярко светились, увеличиваясь и уменьшаясь. Со дна всплывали кольцами новые яркие клубы.
  
   - Обалдеть! Проектор? Где стоит? А тени от ног нет!
   - Снизу проекторы, Саша, снизу. В ямке. Не жжёт? Есть еще небо, ромашки. Девчонкам... Сам рисовал. Прыгали тут по облачкам.
   - Почти жжёт, реально! Молоток.
   - Только вот затопчут. Через грязь нечётко будет. Заходи-заходи-заходи. Тут всё понятно.
   - Плёнку положи поверх. Затопчут - снимешь.
   - Ты гений...Отсвечивает пленка! ... Бокал сразу - На!
  
   Григорий дал Александру бокал с тонкой ножкой, наполненный коктейлем до половины.
  
   - О! Сервис прямо на входе!
   - Короче, как засветится ножка бокала, - где б ты ни был, бегом к столу, слухать тост. Пьют все вместе!
   - А лампочки не видно!..
   - Сама ножка - лампочка. Химия, брат.
  
   Григорий обитал на первом этаже дома. Второй был оборудован исключительно для вечеринок.
  
   - Пошли наверх, на второй. Там девчонки танцуют уже. Еще пара челов ждут. Народ отвалил ещё за народом, и в магаз, ещё закупиться. Твоя подруга не приедет?
   - Свобода, Грыша. Полная свобода.
   - Чо - в поиске что ли?
   - Сик анд дестрой. Ха-ха...
  
   Они поднялись по деревянной лестнице с пластиковыми вставками. Второй этаж был сплошным помещением, без перегородок. Сегодня это был танцпол. Свет был приглушён, но чувствовалось, что зал освещён очень и очень непросто. В углу был склад аппаратуры, стоял диджейский пульт, компьютер. Два незнакомых парня пробовали клавиатуру пульта. Вдоль стены стояло два дивана, перед ними - стеклянные столики с бутылками и шейкерами для коктейлей. Между бутылок примостились бутерброды, тарелки с фруктами и разными угощениями от Гэджа. Играла лёгкая музыка, но колонок не было видно. В центре зала разговаривали, чуть пританцовывая, три девушки: официальная девушка Гэджа, Лена, и две её подруги. В руке у каждой был бокал с коктейлем собственного цвета. В ножках бокалов искрили огоньки. Гэдж сразу направился к пульту.
   - В центр встань.
   Лена выплюнула соломинку:
   - Покажи ему! Грииш! Включай! Включай! Привет, Саш.
   - Привет всем. Чего, темнота друг молодёжи?
   - Сейчас всё покажу! Что у вас за музыка? На секунду оставить нельзя! Даю нормальную музыку.
   - Нуу...
   - Давай-давай, Гриша! Это я включила. Картинку давай! А Саша точно не видел ещё?
   - Все печёшь, Саш? Строите пекарни свои? Круто развернулись, я рекламу видела вашу. Молодцы.
   - Строим. Печём. Припекаем. Сейчас с финнами заморочились.
   - Ничего он ещё не видел. Раз в год приезжает, гад. Морской гад, да девчонки? Пекарь-шпекарь-манагер. Ты потешь моих мегер.
  
   К счастью, девчонки не знали слова "мегера".
  
   Гэдж встал к своему пульту, сосредоточил взгляд на мониторе компьютера, взялся за мышь. Заиграла вдумчивая и ритмичная музыка. Покачиваясь в такт музыке, не отрывая рук от пульта, он подмигнул Александру.
  
   - Стой в центре, с девчонками!
  
   Александр встал посередине зала, оглядываясь. Опустился широкий экран, отделявший их от Гэджа, столиков, диванов. Он и девушки оказались в кубе с гладкими стенами. Вдруг в зале полностью погас свет. Секунда, и все четыре стены и потолок вспыхнули изображениями. Александр прищурился. Вокруг на всю высоту была светло-голубая океанская вода с белыми точками планктона, серыми подвижными рыбками. Вода перемежалась толстыми серыми прутьями стальной клетки. Девчонки начали плавно водить руками, будто разгребая воду, извиваться как русалки в такт музыке, сверкая зубками со стразами, расплескивая коктейли в помигивающих бокалах.
  
   В какой-то миг Александр вздрогнул. Он увидел акул. Они скользили вокруг клетки, лениво подёргивая плавниками. Равнодушные чёрные глаза смотрели куда-то в сторону. Чёткость картинки была поразительной. Волнистые блики на серых спинах, чёрная бездна за страшными зубами. Если не отстраняться искусственно, то ощущение было жутким. Акулы сделали круг, другой. С минуту ничего не менялось. Акулы плавали. К музыке присоединялись шумы моря, скрежет металла в воде. Через минуту музыка стала громче, начал меняться её стиль и напряжение. Потом начала затихать. На несколько секунд стало совсем тихо. Акулы медленно повернулись головами к зрителям, как будто только сейчас увидели людей в клетке. Замерли и почти не двигались, только чуть пошевеливали хвостами. Клетка будто покачивалась на невидимом подвесе. Тут Александр услышал неслыханный ранее звук. Он как будто шел из грудной клетки, минуя уши. Будто вздыхала сама Земля. Пол под ногами чуть завибрировал от звука. Миг за мигом, всех окружил глухой, тихий, и вместе с тем, будто наполненный бесконечной мощью и тоской, гул океана. Гул перемежался шорохами и шёпотом. И на его фоне, откуда-то издалека, словно из самых глубин голубой бездны, с нарастающей силой вдруг зазвучал пронзительный крик кита или дельфина. Один крик. Затем другой, более настойчивый. Неземной разговор поддержала тонкая, непривычная, как будто тоже неземная, музыка.
  
   И тут... клетка, отделявшая людей от моря, распалась. Стены клетки заскользили вниз и исчезли! Музыка стала угрожающей, тревожной. Акулы замерли, а потом разом двинулись к людям. Девчонки завизжали, довольные.
  
   У Александра зазвонил телефон в нагрудном кармане. Мелодия знакомая до боли. Шеф. Сердце дернулось в тревоге. Вечерний звонок - неспроста. Как бы не испортить пятницу. Отогнув край экрана, то ли извинившись, то ли чертыхнувшись, Александр проскользнул на лестницу, спустился на первый этаж, встал у шкаф-бара.
  
   - Привет. Ты там не пьян еще? Дело есть.
  
   Александру захотелось быстро выпить залпом свой бокал, к которому он так и не притронулся.
  
   - Не пьян, но собираюсь выпить. Иван Иваныч, я...
   - Как курсы?
   - Трейнинг?
   - Да, трейнинг. Ты был на шесть часов?
   - Не на шесть, а на семь. Был, естественно.
   - Ну, и что там хорошего?
   - Муть голубая. Десять лет работали без всяких трейнингов, и справлялись.
   - Ты знаешь, сколько это всё стоит? Не вижу энтузиазма! За троих платим!
   - За двоих.
   - Ну... Барыня наша считает, что нам обоим нужно ходить, но ты же мне и так всё расскажешь. Что там вдвоем делать?
   - Ладно. Что стряслось?
   - Да ничего... Ну то есть... Тут это... ммм... Контракт мы в Москве не подписали. Последний, по Орленской области, объект. У села Рассвет, который. Глава этот убыл к себе! "Да-да... считайте, добро дано!", и... удрал. Я заработался, забыл. Соня заболела, не напомнила. Да ещё компьютер... И телефон, зараза, он не берёт!
  
   В этот миг Александр почувствовал, что его пульс учащается на десять ударов в минуту с каждым словом шефа. Он почувствовал, что его мозг смешан с тротилом, и короткий фитиль уже искрит в сантиметре от взрыва. И одновременно вдруг ощутил смертельную усталость и досаду.
  
   - К себе? ... Убыл... к себе?? Это по последней пекарне? Уехал в Орленск?? Так будем мы её строить или нет, вообще-то? На понедельник ещё бригада едет, ещё два автобуса, и финны же уже тут!!! Год готовились, собирались, переписывались!..
   - Короче, ты понял. Тебе надо к нему. Срочно. Без этой бумажки мы вообще букашки. Если не сегодня, то чёрт знает, что на выходных будет.
   - Куда-а?.. Сейчас? Вот прямо сейчас?? До Орленска - пятьсот кэмэ!.. Я не знаю, Иван Иваныч... Это хрен пойми, что такое... И что толку сейчас в ночь туда ехать? Где его ловить, главу? Домой к нему ехать? Это в пятницу ночью?
  
   - Нет! Ближе! Не пятьсот! Он у себя, в области, на даче, в поселке Рассвет! В бане будет полночи, а потом на выходные останется, точно! Сам говорил! Печати у него с собой, он же ехал ко мне, гад! ... И... перехватили... Дуй, Саша! Спасай ситуацию! Не будет подписанного договора, финны могут нос отворотить. Сейчас же строго... Ты же у нас... ещё и по связям с общественностью...
  
   - Я менеджер! А вообще, инженер-пищевик! Пекарь!! Наладчик! Я вообще ВСЁ, в последнее время!..
   - Кем надо, тем и будешь у меня! Три сотни получаешь!! Я в твои годы...
   - Не надо про годы. И три сотни я всего один раз получил!
   - Саша!.. Я не могу ехать. Понимаешь? Не могу! Финны же уже тут! Я тут развлекаю их, как могу. Выходные законные у людей, пойми ты, наконец! У них. Что молчишь?
  
   Секунду оба помолчали.
  
   - Ладно! Ну что? Всё! Еду. Всё бросаю и еду.
   - Давай! Договор заберешь на проходных у Михалыча. Там ещё схемка и книги. Отдашь ему. Да... это... черт его знает... Коньячилу что ли купи... Или пива ему... Банщик чертов... Он, в смысле, банщик. Давай, Саша, жми! Еще девять только.
   - Девять сорок, вообще-то. Ночь почти.
   - Ну а что тебе? Фары включишь, и пошёл. Спина молодая...
   - Я поехал! ...
   - Машина у тебя хорошая...
   - Я по-е-хал! Всё, Иван Иванович, до связи.
  
   От Григория ушел почти без скандала - работа есть работа. Отъезжая, увидел, как к дому подкатили два внедорожника. Из них, смеясь, высыпали молодые люди с сумками и пакетами. С досадой прибавил газу.
  
   За спиной, даже через стекла авто, услышал взрыв смеха, - звонок действовал.
  
   Забрал договор и два пакета в офисе по пути. Уже через полчаса оранжево-кирпичный автомобиль Александра мчался в сторону поселка Рассвет Орленской области. Около одиннадцати ночи он уже вылетел за пределы Москвы. Первый час пути пролетел незаметно, - в голове вихрем крутились злые диалоги с шефом. А также воображаемые действия.
  
   - Уйду... к чёрту... Вот достроим завод в Рассвете, и сваливаю к такой-то матери... - крутилось в голове.
  
   - Приду в понедельник, и потребую... Прямо в рыло суну бумаги...
  
   - Сказал: триста получаю? Скажу ему: мужик сказал, - мужик сделал. Давайте, сколько сказали!
  
   Потом чуть успокоился, включил музыку. Ночной путь продолжался. Города и сёла, сёла и города. Лес, равнина, поле. Маленькие селения оставались позади, почти не запоминаясь. Цепочки фонарей, жёлтые окна домов на секунды освещали салон бело-жёлтым светом, чиркали по глазам и исчезали в зеркалах заднего вида. Иногда в деревнях приходилось аккуратно объезжать пьяных людей, идущих прямо по дороге, или вообще лежащих чуть ли не на ней. Помогали хорошие фары. Деревни казались Александру нарисованными, ненастоящими. Настоящим был он, сидящий в герметичной яркой капсуле, пролетающий мимо однотипных декораций.
  
   Декораций, в основном, мрачных, антиутопических, наводивших на мысли о распаде, депрессии, неминуемом конце.
   Окружные дороги пронесли его около двух областных городов. Как-то незаметно он проехал полпути. Вокруг была Россия. Настоящая. Серьёзная. Непривычная для Александра. Снова позвонил Шеф.
  
   - Ну, ты выехал? - чувствовалось, что шеф навеселе, - я дозвонился! Он сказал, пусть ваш человек подъедет с документами, но не позже двух часов ночи. Даже не извинился, гад! В министерстве, говорит, был, с губернатором вместе. Хрена ли ему там делать, если сто рабочих мест чуть не простебал. И сказал... Ночевать у него негде... Там гостиница... В районе...
   - Хорошо. Я давно выехал. Успею. И сразу назад.
   - Как дорога?
   - Нормальная. Пока нормальная. Иван Иванович! Я всё меньше понимаю, за каким нам эта периферия? Тут в деревне один дом стоит, и в нём две бабки старые. Наши мини-пекарни тут на кого работать будут? А на них кто работать будет? Купят они чёрного буханку, и хватит им. Пенсию в десятку пропьют, и пофиг, ничего не надо больше.
   - Саня!
   - Иван Иванович. ... Ну что Саня... Быдло, Иван Иванович... Триста километров еду, одно быдло на дороге. Хорошо нам с вами расписывают, как мол, всё продаваться будет... Вкладывайтесь, придурки. ... Но я вижу совсем другое. Что мы тут заработаем?
   - Саня! Не употребляй это слово никогда в отношении людей! "Быдло" - не употребляй! Слышишь?
   - Вижу...
   - Саня... Это - люди! Поверь мне. Я жизнь прожил. В замминистрах был и простым бригадиром у работяг. Где я только не был, вообще...
   - Знаю.
   - Не принижай, Саня! Не принижай людей! Не простят, Саня! Ты из хорошей семьи. Чистый, воспитанный парень. Но ты не жил среди людей. Поверь мне. Надо идти к лю-дям! Не только около МКАДа сидеть! Поверь!
   - Да верю, верю... Политику нашу знаю...
   - Давай...Аккуратнее там... В новостях слышал - там люди пропадают. Сектанты какие-то вроде похищают.
  
   - Это мы сектанты! Фанаты, ёлы-палы...
  
   Путь продолжался.
  
   Поездки в далекие регионы Александр не любил. Не так часто они и случались, слава Богу. Они с коллегами, иногда с шефом, приезжали на объекты, делали однообразную работу. Иногда - к чиновникам на прием, в кабинеты, в их неплохие дома, на шикарные дачи. Ему принадлежала важная роль "человека, который вам всё объяснит подробно". Все это было привычной ему средой. Деревни, природа, маленькие города по пути для него всегда были только придорожными декорациями.
  
   В Москве и Подмосковье их бизнес продвигался хорошо. Мини-пекарни, построенные их русско-финской компанией, неплохо сбывали товар. Уже не менее десятка их выросло в Подмосковье и ближайших областях. Объем производства был громадный. Много работы было по наладке оборудования, контролю, обучению кадров. Когда же Александр думал о дальних регионах, его посещала досада. Глупые препятствия, чинимые местной властью. Неясные малопредсказуемые требования. Затягивание всех процессов. В итоге - низкий сбыт их продукции, новые затраты. А главное - люди! То пьяны, то тупы, а чаще всё вместе. На всех уровнях.
  
   - В Москве - люди, а здесь - живые останки, - думал Александр.
  
   Еще через час дорога стала хуже. Ночь сгустилась вокруг, встречные автомобили встречались всё реже.
   Было уже за полночь. До цели оставалось каких-то двадцать километров. Дорога была пуста. Полная луна висела над дорогой. Впереди, над далекими верхушками сосен, Александр увидел розоватое зарево. Но это был еще не рассвет солнца. Где-то там, где было зарево, должна была быть деревня, едва обозначенная на экране автонавигатора.
  
   - Не неоновая же реклама у них там светится, - подумал Александр, - неоновая реклама на избе... А чего? Ночной клубешник в деревне. Круто! Примерно то же мы собираемся делать. Примерно.
  
   Дорога спустилась в глубокую низину. Затем сделала изгиб. Внезапно лес закончился. Мелькнула белая табличка. И вдруг...
  
   - Это что? ...
  
   Александр увидел огонь. Будто исполинский костер пылал рядом с дорогой! Проехав ещё немного, он увидел: горел дом, первый же в деревне. Он остановился. Вокруг беспорядочно бегали люди, таскали ведра и тазы. В основном, это были старики и старухи. Пламя было ярким, жар чувствовался даже сквозь стекло машины. Вокруг дома горела трава. Дорога была перекрыта бегающими людьми. Была мысль посигналить, потребовать проезда. Но что-то его остановило.
  
   Он отъехал назад, подальше, встал на обочину, вышел из машины. Несколько секунд рассматривал, что происходит. Казалось, его никто не заметил. Люди таскали воду из канавы, перебегая через дорогу, плескали её в сторону огня. Видно было, насколько это поздно и бесполезно. Дом было не спасти. Совсем старая бабка пыталась сбить огонь с травы, неловко ударяя по ней палкой. Слышались крики людей, плач и причитания. Где-то далеко газовал мотоцикл. Огонь гудел, трещал, завывал, дул горячим ветром в лицо. Гулко выстрелил шифер, раздался звон стекла. Завизжали женщины.
  
   Александр скинул свой модный пиджак, бросил его на сиденье машины и побежал к людям. Внезапно, на него напало какое-то злое, но деловое возбуждение. Свои проблемы забылись.
  
  
   Он заметил, что за двадцать метров от горящего дома стоит еще один дом, пока не тронутый огнем. Внезапно он понял, что он тоже скоро загорится, а люди совсем не думают об этом!
  
   "Спалят всю деревню, придурки! Придурки... придурки... ох, спалят...", - завертелось в голове.
  
   Он вспомнил, что лучше всего людям встать цепочкой, это ускорит подачу воды. Он огляделся. Люди вокруг были как тени. Зарево пожара, запах дыма делал картину нереальной, фантастической.
  
   - Люди! Народ! Да вы что??? Не так! Не так! - вклинившись в толпу, размахивая руками, закричал он.
  
   Глаза людей сразу устремились к нему.
  
   - Людей нет в домах?
  
   - Нее, вышли все! Михайловна! Твои точно все вышли? Малец где твой? - один старик отвернулся от пламени, оглядел всех.
  
   - Никого нет, никого нет!.. Сашка в клубе же еще. Одна я была! А этот дом рядом - тоже пустой! Манька ж уехала к зятю.
  
   - Народ! Наро-од!! Спасайте соседние дома! Поливаем соседний, вот этот! Что не горит еще! В цепочку встали!!! В ряд! В пожарку звонили? - кричал Александр.
  
   - У Сашки телефон. Сейчас, он на мотоцикле приедет!
  
   - Да-да, правильно парень говорит! Эти уже - всё! Михайловна, всё! Тут уже всё! А там спасать надо! Там же ещё два в ряд! Спасать!
  
   - Ай... Смотри... дымится уже... Петровна! Манькин дом дымится!..
  
   - Встали, встали, товаришшы! Во! Молодой вперед иди, - посильнее! Наддай! Черпай, Бутыла! Блоха! Павловна! Федоровна! Эх... Передавай! Передавай!..
  
   Работа началась. Люди построились в ряд, начали передавать вёдра быстро, как могли. Первый дом уже начинал догорать, пламя слабело. Шифер стрелять перестал. Готовилась обрушиться крыша. Но стену соседнего успели основательно облить водой, и продолжали поливать. Александр стоял первым и остервенело метал воду из всей подаваемой посуды, доставая до всех точек стены и забрасывая воду на низкую крышу соседнего дома. От стены и крыши шел пар, стена была из простых бревен, чёрных от времени и воды. Окон с этой стороны не было. Мокрые участки быстро высыхали, даже шипели, но не загорались. Крыша горящего дома наконец провалилась, вокруг разлетелось целое облако искр. Всех, кто был недалеко, обдало искрами и сажей, но сильно никого не обожгло. Александр успел отбежать. Руками он растрепал волосы, сбрасывая искры и пепел. Руки были все в саже. Подтягивались ещё люди со своими вёдрами. Остановилась ещё чья-то машина, люди вышли помогать. На двух мотоциклах приехали пьяные, но ещё на ногах, молодые люди. Только-только начали звонить пожарным.
  
   - Дед! Блоха! Ну что ты позвонил, бардуль старый! Да какая "Лыковка"! Мы уже сорок годов как "Новое"!
  
   - Ах, ё.. надо опять звонить..
  
   - Быстрей! Не умеешь, что ли, Афанасий?! Сашке дай!
  
   - Да в аккурат! Не умею! Умею!! И где твой Сашка?! Только был - и где он?
  
   - Да звони ж ты!..
  
  
   Наконец, из Рассвета приехали пожарные. Баграми доломали недогоревшее, залили водой. Соседний дом, а с ним добрый десяток строений: домов, сараев, пристроек был спасен. Общими усилиями удалось прервать смертельную цепочку для огня. К концу на пожаре собралось едва ли не все село. Вместе с пожарными, вокруг было уже человек семьдесят. Люди были возбуждены. Ревел мотор пожарной машины. Пожарные сматывали рукава. Слышался плач, ругань. Александр курил с мужчинами, стоя на дороге. Курил он редко, но в этот раз пришлось.
  
  
   Михайловна, пострадавшая, была окружена сочувствующими.
  
   - Ну что, Михайловна! Идём к нам. Пока у нас побудешь. Вызывай дочку. Ничего! Не плачь. Живы все, и ладно. Что там у тебя имушшества... Телевизор только...
   - Да чёрно-белый, шут с ним... Письма вынесла. Бумаги, паспорт. Тряпки кое-какие. "Похоронные". Постель вся сгорела. Дашь ты мне простыню какую, Федоровна? Ничего ж не осталось...
   - Дам-дам, как не дать! Не плачь, Валентина... Не плачь... Бог дал, Бог взял...
   - Не плачу, не плачу. Бог дал, Бог взял... Сашкиного тоже не особо тут было. Ничого у него нет... У Сашки... Одежды немного только забрала... Паспорт его...
   - А где Сашка-то?
   - А лешего его знает, Сашку моего!!! ... С пожарными где-то. Сказал - показания давать едет.
   - О какой! Какие с его показания... Он же и не тушил. Смотался куда-то сразу. Показатель тоже ещё...
   - Крикнул: я за подмогой. И на мотоцикл. Но, правда, вернулся. И опять удрал.
   - Ох, Сашка твой. Ой, Сашка...
  
   Михайловна что-то шепнула Федоровне на ухо с горестным выражением на лице. Обе посмотрели в сторону Александра. Он заметил это.
  
   - Ах-ты Господи... Скажи! А то я скажу! Беда будет, Валя! И где он? ...
  
   Александр докурил.
  
   - Парень! Тебе спасибо! От всего нашего коллектива! - низенький старичок, Афанасий Михайлович, "Блоха", долго тряс его руку. Александр еле выдернул свою ладонь.
  
   - Оставайся у нас! Завтра на рыбалочку едем! Ты ж на выходные отдыхать едешь?
  
   - Спасибо, дорогие! Но... у меня еще дела...
  
   - Ночью? Дела? Ну... как знаете, молодой товарищ...
  
   Старая женщина, Фёдоровна, повернулась к Александру:
  
   - А вам какое спасибо, молодой человек. Прямо взяли всё в свои руки! Вы откуда едете?
  
   - Из Москвы. Ехал.
  
   - А куда в ночь?
  
   - В Рассвет. К человеку в гости. В баню. На часок буквально, по делу встретиться надо обязательно.
  
   - Хотите, переночуйте у меня. Помоетесь в бане. Испачкались как... Ой, испачкались... Не обгорели хоть?
  
   - Да цел... Как вы строитесь тут!? Все ж сгорите нафиг все! Пожарка смотрит вообще, как вы строитесь?.. В Москве за это голову б сняли! ... Нет, спасибо. Поеду. Ждут меня. Глава района ждёт в бане.
   - Глава района? Ну, на обратном пути заезжайте!
   - Да я сразу назад, в Москву, спасибо. Я на час еду максимум, и сразу назад. Честно, рад был помочь...
   - Во как люди работают, Фёдоровна! Ночами и днями! Час поработать - и столько гнать. С Москвы-то!
   - Мы не час работали... Мы как робили, так день и ночь. И машин не заработали, - кто-то ответил сбоку.
  
   Пожарный-водитель, небольшого роста, с усами, куривший неподалеку, громко сказал, как бы в сторону:
  
   - А вот как штраф бабке влепим тысяч сто! Будет знать, как строить впритык!
  
   - Милочки... Да как же я платить буду? Это строили-то до войны ещё...
  
   - Сараи! Сараи, мать! Кто их пихает между домами? А?
  
   Александр кое-как вымыл руки в канаве, отер лицо руками и направился к машине. Потянул дверь. В салоне загорелся мягкий свет. Не закрыто. Забыл закрыть. Ещё бы! Сел, взявшись за руль. Документы в пакете с коньяком были на месте, на соседнем сиденье. Привычным движением пошарил на сиденье сзади, где лежал портфель, чтобы проверить, на месте ли он. Вдруг дёрнулся всем телом. Нервно огляделся. Ни на заднем сиденье, ни на переднем, ни на полу, портфеля не было! А вместе с ним не было денег, мобильного телефона, документов на машину, планшетного компьютера, и кучи привычных и дорогих вещей! Ударил по рулю руками, грязными от сажи. Выскочил из машины. Проверил багажник. Пошарил под сиденьями. Портфеля не было. Сделал два шага к толпе вдали, сжав кулаки.
  
   Толпа людей не уменьшалась. Суетились, ругались, успокаивали друг друга. И все, как показалось, редко, но искоса посматривают на него. Он понял: все знали, кто взял. И толку не будет никакого. И надо ехать срочно делать дело. И некогда выцарапывать свои вещи. Связываться с милицией... Ждать дай Бог до утра... Скажут: тут люди чуть не погибли, а ты с цацками своими... А-а-а-а-а-а... Пошли вы все....
   Рванул дверь, прыгнул на сиденье. Громко сигналя, буквально оттолкнув людей бампером, умчался прочь.
  
   Проскочив деревню насквозь, Александр полетел по извилистой лесной дороге. Десять или двадцать километров прогнал, не разбирая пути, не жалея машины, - подгоняла злость.
  
   - Что за люди? Нет, ну твари... Чтоб вы сгорели там все... Подавись ты этой мобилой за десятку.... А на планшете селёдку порежь и тоже подавись ею, гад. Водяры выпей напоследок и сдохни... Если б ещё не деньги в кошельке плюс карты... "Бабок" жалко. Пусть и немного их было. А бабок - не жалко. Вообще теперь!.. И хрен позвонишь и заблокируешь карты... А, чтоб вас...
  
   - "Бабок" жалко... бабок - не жалко...
  
   Чуть успокоившись, снизил скорость и только тогда почувствовал смертельную усталость и опустошённость. Вдруг стали слипаться глаза. Надо перевести дух. Глотнуть свежего воздуха. Александр проехал ещё немного и остановился. Вышел из машины в ночную тьму. Постоял, держась за дверь авто.
  
   - Ф-фу... А ночь тёплая... Нереально как-то всё вокруг... Будто не со мной всё это.
  
   С минуту ещё дышалось тяжело. Давила досада. Но природа вокруг была сильнее досады. Вокруг была такая странная, непривычная среда, что злость вдруг куда-то подевалась. Александр закрыл машину и прошёл несколько шагов по дороге, потягиваясь, заложив руки за спину. Фары авто погасли. Вокруг была ночь. Лес рядом дышал, гудел, пел от ветра. Снова всё вокруг показалось нереальным, волшебным. Даже воздух был какой-то странный. Холодный, влажный, будто сам вливающийся в легкие, наполненный тысячами запахов. Ночной лес не просто как-то по-особенному пах. Он как будто разговаривал со всеми органами чувств разом. Он будто говорил: забудь про зрение. Чувствуй носом. Легкими. Кожей. Всем нутром. Александр огляделся. Яркая луна показалась из-за тучи. Она висела как будто прямо над головой. Рядом с дорогой шелестела белая в свете луны сухая трава. По ней пробегали волны. В траве угадывалась тропинка, черной полосой уходящая в лес. Александр зачем-то сделал несколько шагов по тропинке от дороги в глубь леса. Глаза привыкли к темноте, луна лила яркий свет на все вокруг. Впереди он заметил какое-то сооружение. Крошечный домик, увенчанный куполом. Сам не зная зачем, он пошел к нему, углубившись в лес.
  
   Это была старая заброшенная часовенка, скрытая в лесной чаще. Древние брёвна были выщерблены временем, низ одной стены сгнил и был почти разрушен. Купол покосился, деревянный крест был отломан. Александр заглянул внутрь. Сквозь дыру в крыше лунный луч освещал гнилой дощатый пол. В углу лежало бревно. Но запах? Запах был странный - пахло не просто гнилью и грибами. Чувствовался запах ... химикалий и дыма.
  
   Запах дыма? Сигаретного дыма? Откуда?
   Удар сзади. Вспышка в глазах. Александр потерял сознание.
   ...
  
   - Очнулся. Ровнее стал дышать. Хотя нет, без сознания ещё. Ну что, дождались. Идеальная жерцва! - сказал молодой хрипловатый голос с каким-то акцентом.
   - А можно такого, Вран? Он же не бедный... одет... на машине. Может, искать будут? - говорила девушка. Голос тоже был хриплый, напряженный.
  
   - Успокойся, Вендетта. Мобильного нет. Сигнальная систем на ауто - без спутника. Совершенно случайный, как нам и надо! Час подэржим на карантин. Если следом никто не едет, значит, один тут, и его не ждут быстро. И то это перестраховка. Кто его, москвича, тут будет искать быстро? У вас тут ненавидят москвичей. Да, Кил? Вяжи, сестра! Двойной петлёй. Кабан! Голова в порядке, молодец.
  
   - Отец помог не переборщить.
   Третий голос был глухим, обладатель его, чувствовалось, был немалых размеров.
   - Да, Отец помог.
   - Спасибо Отцу.
   - Колоть будем? Ему колоть будем?
  
   - Обязацельно. Час держим. Потом набирай, коли. Всё есть. Естественно, для вас есть ещё. И будет. Я же говорю: у меня всегда всё есть для братьев и сестер. Дырок ему много сделай. Напоминаю: если увидят, что он исколот, сразу не так и не там искать будут. И экспертиз покажет хероин. Следствие совсем другое будет. Найдут то, что от него останется. Да... найдут то, что останется, и о нас сперва вообще не подумают. И грязи побольше. Обмазать его землей! И в машину - обязательно пакет пятьдесят грамм!
   Как будто змея зашипела в ответ.
   - Сколько??? У тебя чо - лишний товар? Ну... мне отдай!
   - Дурак! Песья кровь! У них в руках будет как будто перевозчик! И они будут его крутить! А не нас искать! И ещё. Будешь ломать мне миссию, я тебе дам не товар, а пулю, слышишь?
  
   - У самих найдется, чем шмальнуть... - голос был уже неуверенным.
   - За брата будешь расчленен заживо, слышишь? - женский голос.
   - Мне вмешаться? - кто-то тихо пригрозил, и на миг все замолчали.
   - Делай, как я сказал!! Потом получишь в сто раз больше! Кабан! Расслабься. Он не серьёзно. Релэкс все!!!
   Александр слышал все как будто сквозь сон.
  
   - Час держим. Потом колем и переносим на место для ритуала. Пока - готовим.
   Трое продолжали тихо говорить, делая какие-то приготовления.
  
   - Может, приснилось? - подумал Александр, - нет... не сон.
  
   Не открывая глаз, не шевелясь, он собрал данные с органов чувств. Свет был тусклым. Заботились, чтоб не было видно с дороги. Пахло химикалиями, дымом. Руки его были связаны, и ноги тоже. По закрытым векам периодически пробегал луч фонаря. Где-то сбоку мерцал другой огонь. Он лежал на чём-то плоском, голова была на бревне вместо подушки. Вспомнился сгнивший пол в часовенке, с провалившимися досками. Бревно было в углу.
  
   - Тут и лежу... По голове дали, гады... Убьют теперь. Ритуал какой-то... Уроды...
  
   Он решил пока не шевелиться. Из услышанного понял: деньги, угрозы тут не помогут. Да и нет денег-то... чёрт... Покажет, что очнулся, чего доброго, долбанут ещё. После удара, мозг не хотел работать как следует. Мешала травма. Мешала тошнота. Мешал нарастающий страх. К горлу подступало отчаяние. Изо всех сил Александр пытался ровно дышать.
   - Да за что ж всё это мне!.. Что за твари... Наркоты конченые. Да нет... не наркоты. Сатанюги!.. Главный - фанат. А девка, наверняка, просто слушается. Один большой есть какой-то. Что-то болтают про Отца. Господи, вот влип. Уроды... Упыри... Кому ж денег-то предложить... Может, сказать им что-нибудь... Может, как-то попробовать обмануть, припугнуть? - лихорадочно думал он.
  
   Люди или нелюди, связавшие его, что-то варили на огне. Позвякивали металлические предметы. Тесное пространство наполнилось дымом и резкими запахами.
  
   - Нагревают что-то, суки... - подумал Александр и снова провалился в забытье.
  
  
   Ему снился тяжёлый бредовый сон: мир заселен королями, рыцарями, драконами. Идёт война. Король послал Александра в дорогу с депешей, предлагая в ней неприятелю мир. Александр, не страшась усталости и врагов, долго шел пешком через леса, поля, неся важную весть далекому чужому королю. Восторг и осознание важности своего похода наполняли душу.
  
   Вдруг настала странная грозная ночь, солнце скрылось. Ужас пронзил разум. Какие-то тени окружили Александра, и он оцепенел от ядов или от колдовства. Он понял: его взяли в плен враги - чернокнижники. Их наняли какие-то третьи силы, чтобы поссорить двух королей, и война продолжилась. Они раздели его догола и бросили в темницу. Темница была в виде бесконечного коридора, по которому он вынужден был постоянно идти, не останавливаясь, превозмогая смертельную усталость, тошноту и боль во всём теле. Он был абсолютно гол, но на стыд не хватало душевных сил. Он мучительно осознавал: его миссия провалена. Он не донес свое послание. Война и голод ждет миллионы людей из-за его слабости или ошибки. Левая сторона коридора была покрыта гладкими мраморными стенными панелями, в ней были повторяющиеся ниши с сухими цветами. Цветы выступали далеко из ниш и обдирали левую часть тела Александра, кололи ему руки, причиняя не столько боль, сколько зуд и жжение. Что-то гнало его вперед. Остановиться он не мог. Он тяжело ступал по коридору, держась за левую стену. Ладони скользили по ледяному мрамору. На стене сверкали лампочки и радужные полоски. Они, наоборот, обжигали руки будто огнём. Их яркий свет тоже вызывал тошноту и страдание. Правая сторона коридора была совсем другой. Она была грубой, ветхой, состоящей из древних черных брёвен. На бревнах шипела горячая вода. От брёвен пахло баней и хлебом. Правая стена манила к себе. Но отойти от левой стены было нельзя. Кто-то невидимый, но могучий, внушал Александру навязчивую, мучительную мысль, что в правую сторону нельзя даже смотреть. Нужно идти, прижимаясь к холодной левой стене, к мертвым страшным цветам. Он хотел остановиться, повернуться к правой стороне коридора, но ноги сами шли вперед. Он хотел закричать, но не мог. Слишком сухо во рту. Слишком слабы челюсти и язык. Слишком сильна воля врага. Ему хотелось прижаться к теплым бревнам. Ковырять их, разламывать, крошить, пальцами проникать в теплое древнее дерево. Вдыхать запах дыма и хлеба. И в самом краю сознания сидела мысль: там, среди серых брёвен - его спасение. Сделав невероятное усилие, он оттолкнулся от холодных панелей и вцепился руками в серое дерево. Дерево вдруг легко пропустило его тело сквозь себя. Яркий свет ударил в глаза. Стало хорошо и спокойно. Но это было не спасение. Он понял, что падает. Он проломил стену темницы, а теперь обречен разбиться о камни внизу. Он летел вниз, и бесконечная тоска заполнила сердце. Не вышло. Прости, мир...
   Вдруг... Сильные мозолистые руки подхватили его и подняли ввысь. Он продолжал уже не падение, а полёт. Вокруг на голубых железных драконах летели рыцари-избавители. Они спасли его. Главный воин нёс его в могучих руках. Начался бой. Враги были разметаны железными крыльями, замок чернокнижников был разрушен. Рыцари перенесли его в свои чертоги, прочитали его депешу, долго лечили, ухаживали, надеясь на скорейшее пробуждение. На пуховых перинах, белых простынях, он возлежал в своём сне как герой. И, наконец, настало время проснуться.
  
   Он открыл глаза. Яркий свет заставил закрыть их снова. Снова открыл. Осторожно огляделся. Смотреть в стороны было больно. Сон продолжался? Нет. Снова... не сон. Во сне не болит голова. В сне не мутит и не щиплет глаза и веки. И нет повязки на голове. Всё было наяву.
   Он лежал на железной кровати в комнате с голубыми бумажными обоями. Края обоев загибались на стыках и были желтыми от времени. Потолок был грязно-белым, с точками от мух. Голова лежала на подушках. Тяжелое толстое одеяло укрывало его с ног до самого подбородка. Было тихо. Сознание не желало мириться с тем, что сон был позади. Откуда комната? Где я? Думать вообще не хотелось. Он смотрел вокруг и слушал звуки.
  
   Из белого окна комнату заливал яркий солнечный свет. У стены стоял старый комод, на полу лежали плетеные половики. Рядом была еще одна кровать, повыше, застеленная голубым покрывалом. Подушки были взбиты, поставлены пирамидой, укрыты кружевом.
  
   - Да где ж я?
  
   За окном запел петух. Где-то недалеко воробьи сорвались с места и с писками унеслись вдаль. Снова стало тихо.
  
   В углу на тумбочке стоял архаичного вида радиоприемник, тоже укрытый кружевным покрывалом. На радиоприемнике красовалась стеклянная вазочка со свежим цветком.
  
   - Господи... В прошлое, что ли попал, - подумал Александр. Засада. Ничему уже не удивлюсь! Вот ни-че-му!..
  
   Он сел на кровати. Железная сетка загудела и заиграла. Осторожно оглядел себя. Пара синяков на груди. Несколько проколов на руках, тоже синяки. Ощупал голову. Пальцы тронули повязку. Понажимал на повязку, - вроде терпимо, сухо. Снова лёг.
  
   Открылась дверь, и в комнату вошла пожилая женщина с пластмассовым красным кувшином в руках. Он вспомнил: видел её на пожаре. Она поставила кувшин на столик около приемника, подбежала к нему, склонилась, посмотрела в лицо.
  
   - Господи! Миленький! Очнулся! Очнулся ведь? - голос у неё был звонкий и молодой.
  
   Александр понял - обошлось. Он в деревне, где был пожар. В доме у этой бабули. Нарастающая тревога улетучилась.
  
   - Да вроде очнулся... Жесть у вас тут, мать... Жесть... - с трудом проговорил Александр и закрыл глаза. Захотелось спать.
  
   - Слава вам святые угодники! Милостив Боже. Ай, милые! Ай, молодец. Я Антонина Федоровна. Забрала вас к себе, - затараторила старушка, - а ну-ка. водички хлебните! Сейчас бульончику... Сейчаас-сейчас...
  
   Ушла и мигом вернулась с кастрюлькой и приборами. Поставила перед Александром табурет.
   - Таак, ну-ка...Бульончику! И вот лекарство!
   - Ох, спасибо. Но с едой пока не надо, спасибо. Подташнивает. Мне в больницу бы...
  
   Были вы, были в больнице! В районной. Всю ночь почти! Сперва мы уж думали: ну всё! Как в ночь вас "скорая" забрала, какой вы были, битый, грязный, думала, - всё, пропал человек! Лежите-лежите! Память-то при вас? Все помните? Возили ж вас в районную, снимали голову, сказали: все в порядке, просто... лекарств вы много ввели, да еще вместе с наркотиками...
   - С наркотиками?? - а... уроды ж мне собирались вколоть!.. Я не "колюсь", мать! Это сатанюги хотели мне вколоть и выдать за наркомана! Я слышал, как они говорили!
   - Вот я ж так и знала! Я ж так и думала! И сказала доктору и милиции! Обкололи, говорю, специально чтоб ограбить, или еще что. Мало ли? Я им ещё ночью звонила и ругалась: ну какие лекарства?? Какие наркотики!? Разве похож он на наркомана? Разве будет наркоман, преступник, на машине открыто ездить и помогать пожар тушить? Был человек-то ведь в порядке полнёшеньком еще вечером! Я, говорю: я свидетель! На машине ехал. Пожар тушил. Не был он ни под какими наркотиками! Сказали: если будет хуже, везите к нам. А так - его надо в наркома...нический диспансер. Состояние стабильное, он просто спит под наркотой, забирайте домой. Ещё говорят: мать, не вмешивайтесь, это преступные "разборки". Но какие ж разборки? Какие там разборки? Напали на человека беззащитного, гады, трое на одного. Трое их на вас одного! Тут и следствие едет, и вроде власти приедут.
   - А родным ничего не сообщали? Ах, да... Документов-то тю-тю! Да, Антонина Фёдоровна?
   Только сейчас Александр вспомнил абсолютно всё. И пожар, и нападение, и "благодарность" местных за помощь. Теперь вместо злости была обида.
  
   - Ни паспорта при мне, ни мобильного телефона. Вот как получается в вашей деревне с людьми.
  
   Антонина Фёдоровна начала смотреть куда-то в сторону. Сказать было просто нечего. Выручили новые посетители.
  
   - Живой, Тоня?!!? Жив малец?? Жи-ив... Ну, слава Богу!... У-у, ссуки! Стрелять. их, гадов, без суда и следствия! Стрелять! - в комнату ввалились еще двое, старики. Они сели на кровать напротив, наперебой обсуждая произошедшее.
   - Ну, руки-ноги целы. В больнице ж был, не оставили. Голова пройдет. А поймать гадов надо было. Хоть так. Нет худа без добра.
   - Конечно! Судить надо. А врачи-то? Чего в больнице не оставили мальца?
   - Ну там же просветили голову. Голова целая. Чего держать? Повязку сделали.
   - Нее, нее, постой... Там по особой причине не взяли! Ну сказали ж. Что плохой малец... Наркоту вроде возит и сам колет. Ему надо в наркотическом диспансере лежать. Так сказали.
   - А что? Раз плохой, раз грязный, - гний, умирай? Не человек? И милиция почему не забрала? Раз не забрала, - значит знала, что не преступник! Чист! Человек - жертва! А не преступник!
   - Разберутся!
   - Правильно, Федоровна! Бульончика ему. Куриный? И молочка. Сейчас козьего принесу. Оно исцеляет. Это самое полезное молоко.
   - Погодите. Аппетита нет у человека.
   - Если тошнит, - точно сотрясение. Зря в больнице не оставили.
   - Да накой ему наша трупятня? Он в нормальную больницу поедет, в Москву.
  
   - Ну что, Москва! А? Жить будем?
  
   - Будем. С машиной что? Бумажки там были...
  
   - Всё! Всё на месте! Серёга мой, как тебя привёз, сразу "марседес" твой отогнал Федоровне во двор. Он хорошо водит. Как раз трезвый был. Мы решили: и в больницу, и из больницы тебя надо на твоей машине везти. Надёжнее будет и быстрей. Вон стоит под окном! Всё закрыто, всё на месте, не боись. Значит, все бумаги деловые в пакете - все у меня дома. Чтоб не украли. Серьёзные документы. Договора, накладные. И бутылка коньяка. Я сразу понял: деловой человек. Все отнёс к себе. Но ты готовься, парень: сейчас примчатся служивые. Будешь про все рассказывать. И начальство, и пресса. Все едут.
   - Да какой "мерседес" ... Это японец вообще. Да вы мне сами расскажите, что было-то? Помню только, как лежал, связанный. Потом отключился.
   - Собрал, в газету завернул, и в шкафу лежат. Там ещё коньяк американский. В шкаф поставил. Разве можно в машине оставлять? Хороший коньяк...
   - Да стрелять! Сколько они так-то людей могли поубивать? Это ж пропадают люди... Вот, оказывается куда пропадают! Дожили, Тоня... От дожили... Воспита-али деток... Нате вам, отцы!.. Чистые фашисты! Чистейшие! Второй дед утирал слезу.
   - Это сатанисты, скорее всего. Вера у них такая, - сказала Антонина Фёдоровна
   - Это не вера! Это не вера... это...Мало мы их... Гадов... Все Запад! Все Америка ихняя!!! Фашисты!!!
  
   В окно постучали.
  
   - Ну что, Антонина Фёдоровна? - за окном зазвучал женский голос. Помощь надо какая? Жив москвич-то?
   - Ай! Кто там? Милые... помощь не надо, живой малец, живой! - закричала она, подбежав к окну, - это Мария Степановна, фельдшер наш.
   - А эти? Чужие? Не отпустили хоть их ещё? - спросила Мария.
   - Так милиция ж забрала всех. И мы не знаем, что да как. Как твой Мишка? Досталось ему от этих?
   - Ничего. Перевязала, обработала, не страшно. Он тоже в милиции. Главное, чтоб те теперь заявление не написали. Показание дает. Он же дурной, ты знаешь. Как бы самого не посадили, дурака. Еду сейчас туда.
  
   - Ну, давай, Маша, давай. Смотри там....
  
   - Так что было-то? Дорогие! Расскажите - вставил слово Александр.
  
   - Значит, Александр Михайлович, - заговорила Антонина Фёдоровна, - ты как после пожара поехал... Можно я вас Сашенька буду называть?
   - Конечно.
   - Вы как поехали по делам, я все смотрела на дорогу. Мы ж стояли почти всю ночь у пожара. Смотрели, что б не разгорелось вокруг чего... Говорили. Валентину, чей дом сгорел, успокаивали. И я всё думала: должен же малец... то есть вы, назад ехать. Говорил же - сразу назад. А всё не едет! И час нет, и два нет, и под утро - нету! И поняла - беда какая-то с вами. Людям говорю: надо б проверить. Проехаться да посмотреть - может, в аварию попал... Или машина сломалась. Так замучался на пожаре, я ж видела. Мало ли - уснул в дороге, прямо за рулем, чего только не бывает. Уговорила Сашку на мотоцикле проехаться до Рассвета. Ну... он выпивши был, но не сильно. Не успел еще, из-за пожара. Его ж матери дом горел. Валентина - это мать его. А я её сестра двоюродная. Согласился. Я ему сказала: выручишь человека, он в долгу не останется.
   - А, Федоровна, говори уж правду. Дала на бутылку ему. Дурной малец...
   - Нет, Иван! Ты знаешь, он сам поехал. Сразу! Я даже удивилась. Он, Саша, проблемный у нас парень, пьёт, даже... с наркотой был связан, прямо неуправляемый, но, вот видите, согласился. И не зря поехал: прилетает через полчаса, и кричит, как он выразился: "Видел вашего москаля! Спасать его надо! Убивают его!" Он так москвичей называет: "москаль". Рассказал так. Едет. Стоит машина. Точно - его, то есть ваша. И еще увидел: кучка людей в лесу. Фара осветила. Тащат кого-то за руки-ноги. Когда он мимо проезжал, погасили фонарик, затихли. Услышали мотоцикл, значит, сразу погасили фонарик и замерли. Но он сделал вид, что не заметил - проехал мимо. А потом вернулся. Хитрый, молодец. Их-то трое, и девушка с ними. Не дай Бог, пошел бы спрашивать, что да как. Убили бы! У них же оружие, как потом оказалось! Молодец, что сразу за помощью поехал, а не сам полез. Даже хмель с него сошел, такой возбужденный прилетел. Приехал и кричит: убивают москаля, что пожар нам помогал тушить. Убивают незнакомые, человек пять. Тащили в лес связанного. Кричит: надо отбивать парня. Трясёт за плечи всех, возбуждён, глаза бешеные. Кричит: надо спасать! Иначе мы не мужики! Что тут началось! Кто в милицию звонит, кто кричит: надо самим за милицией срочно гнать. Но, слава Богу, что на пожаре были ребята наши коренные. Как раз все возбужденные, заведённые с пожара. Сразу поднялись. Попрыгали кто на что, - на трактора, на машины, на мотоциклы, человек, наверное, двадцать, не меньше, и за Сашкой. Похватали всё, что при них было, чем пожар тушили,- топоры, лопаты, кто что. Я даже испугалась - ну прямо война! Кто-то закричал: стойте, дураки, постреляют бандиты вас, - так не испугались! И рванули! Прилетают, а там... Вы связанные на поляне лежите, без одежды, свечи какие-то, кресты, ужас! Ножи уже разложены! Страшно и говорить! Наши: да что ж вы делаете, сволота! А они - угрожать! У них был пистолет, у главного, и еще у одного! Да, наши говорят, они с презрением ещё все такие. Типа - ну что вы? Испугались, голодранцы, пьянь? Наши сперва по-хорошему. Говорят, отпустите парня, и чешите подобру-поздорову. Так они одного нашего ранили из оружия! Ребята совсем разозлились. Кинулись на них. Как их не поубивали прямо там - ума не приложу. Всех повязали сами. Веревка и лента липкая у них была как раз. Милиция уже, когда подъехала, задержала и наших, и не наших. Дай Бог, чтоб разобрались...
   - Разберутся, Антонина! Тут явно! Явные преступники. Тут самооборона!
   - Ой, Иван... да не надо было драться... Какая ж самооборона. Сами кинулись на них. Возбужденные все были. А с другой стороны - что б они понаделали с мальцом, пока милиция приехала?
   - А... шут их возьми. Я не верю, что гладко пройдёт. Один же еле живой. И девка...сатана настоящая. Говорят, как кошка кидалась, чуть глаза не выцарапала мужикам... Так её тоже помяли. А я не жалею! Надо было убивать да закапывать их прямо там!! - притопнул ногой Блоха и стукнул палкой по полу.
  
   Под окном загудели голоса.
  
   - Капитан! Ну ты соображаешь, кого ты будешь задерживать за употребление! Вот ты прости, но не люблю я вашу службу! Вы там готовы укатать всех и вся! У меня сто свидетелей, что москвич - потерпевший! У тебя же уже задержана готовая банда с особо крупным. Мало что ли задержал уже?
   - Я капитан, и ты капитан! У тебя служба и у меня служба! Да и где ваши свидетели? У меня только один протокол: в организме обнаружены наркотические вещества.
   - Значит, говорю по делу. Свидетели через час будут. Парня "крутить" смысла не вижу. Но, конечно, решать вам.
   Подошел ещё кто-то.
   - Какие указания, Иваныч?
   - Прибыли? Значит, старшина, СМИ-шников пока не пускать. Скажи сам: задержана группа... Короче молчи, я сам скажу, попозже. Не знаю ещё, что-говорить-то, ёлы-палы... Сейчас примчатся сюда попогонистей, у них ума много. Ещё и администрация мчится. Пускай выступают, артисты. Капитан, тут ещё дело по краже идёт. Дай я поговорю.
   - Вы местный, что ли? Я так и понял... Разбирайтесь короче, я никуда не ухожу.
   - Да понятно, что никто никуда долго не идет. Не пойти б потом наоборот, куда подальше, после всего этого.
   - Да... Разделяю ваши опасения...
   - О! Александр! Тебя-то мне и надо. К тётке пришел?
   - А что вас интересует, товарищ капитан?
   - Пойдем-ка в избу, поговорим.
  
   Хлопнула дверь. Александр и старики прислушались. В сенях полицейский разговаривал с Сашкой.
  
  
   - Есть сигнальчик. Видели тебя, Саня. Как ты в машину юркнул, как прихватил кое-что, как удрал. Это значит, пока твой дом тушили, ты по машинам лазал. Ты не исправляешься, Саня. Условный срок тебе - что в лоб, что по лбу. Кого ты грабил, ты хоть понял? Парень совершенно посторонний помогал спасать твой дом. Рисковал! А ты его грабанул. Грязный залёт, Саня.
   - И кто видел? Он сам мне сказал: возьми и спрячь у себя! Там машина открыта типа. Сам сказал! Иваныч! Честно!
   - Сам сказал? Вот так прямо и сказал? Сука ты, Саня.
   - А чо оскорблять-то? Чо оскорблять?
   - Потерпевший как раз тут. В лицо сказать - слабо, Родин? Что не воровал?
   - Как тут? Не в наркушке разве? Он же наркот конченый! Весь исколотый! Его ж везли в наркушку. Или нет?
   - Кто тебе сказал?
   - Серж. Деда Блохи сын. И все сказали. Он же москвич. Они все наркоты.
   - Вот кто бы говорил про "наркотов"!
   - Так в больнице сказали - ему в наркушку надо. А что "кто бы говорил"? Это когда было? Хватит уже, а?
   - Ему полегчало, и его отправили из больницы домой. Серж твой утром отвез его сюда. Тут он и лежит. Пошли. В лицо скажешь? Что не воровал ничего?
   - А пошли! - почти крикнул Сашка.
  
  
   Капитан с Сашкой вошли в комнату, где были Александр и старики.
   - Привет, тёть Тонь!
   - Ну привет, племяш. Что натворил опять? Натворил, так сознавайся. Здравствуй, Иван.
   - Здравствуйте все.
   - О! Иван! Ты будешь дело вести?
   - Не, дядь Афанасий. Я только так... рядом буду. Тут попогонистей приедут.
   - Товарищ капитан! Привет!
  
   Старики по очереди потрясли руки капитану. Сашка посмотрел на Александра на кровати, и вдруг занервничал. Завертел головой, засопел носом.
  
   - Короче... мы едем в район сейчас с товарищ капитаном. Пойду переоденусь. Где вещи мои? - не глядя никому в глаза, спросил Сашка у Антонины Фёдоровны, - иду переодеваться.
   - Ну иди. Там твои вещи. В комнате.
   - Ах вот так. Значит, разговора тут не будет? Что - совесть замучала? - наседал капитан.
  
   Сашка не ответил. Стараясь не смотреть ни на кого, особенно на Александра на кровати, ужом проскочил в другую комнату. Закрыл дверь, сильно хлопнув. Щелкнул засов.
  
   - Какой "район"? Я тут теперь надолго. Это Сашка Родин, - обратился он к Александру, - подозреваемый по вашему делу. Но тут не подозрение. Тут уверенность. Заявление будете писать?
   - Это он? Точно? А где мои вещи? Можно у него как-то спросить? А заявление - хоть сейчас.
   - Да он, он. Видите, какой. Псих. Вроде работать может. Руки золотые у парня. Но как зайдёт в голову что... Зальёт моргала... И тогда просто криминал. Сашка! Чего заперся-то? - крикнул капитан.
   - А чо? Я переодеваюсь!
   - Люди! А это что - тот же Сашка, что меня спасал? - спросил Александр?
   - Да-да, Александр Михайлович! Вот такая несуразица. Это наш Сашка. Условный срок у него, - зачем-то добавила Антонина Фёдоровна в сторону, как будто извиняясь.
   - Честно говоря, он и правда вас спас. Не ожидал я от него такого. Прямо жаль сажать героя, - сказал капитан.
   Сашка вдруг заорал из-за двери.
   - Да ты ни хрена не ожидаешь! Тебе бы только посадить! Ну давай! Сажай уже! Начинай оформлять! Кража. Проникновение. Взлома не было, правда. Но можешь припаять! Сука московская... Я ж на пули шел! Ну и хрен с вами! Сейчас! Переодеваюсь и выхожу!
   - Это вместе "извините"? - спросил капитан и прислушался, - пряжка звенит. Ты чо - ремень снимаешь? Вешаться вздумал?
  
   - Э-э нет, начальник. Успокойся. Переодеваюсь я.
  
   Сашка был один в комнате. Он сидел на табурете перед горящей печью, сжав голову руками, и глядел на угли. Чесались глаза. Из приоткрытой дверцы печи шел жар и чуть тянуло дымом. Но глаза щипало не из-за дыма. Сперва было стыдно. До слёз, до дрожи, до физической боли в сердце. Стыд шел в атаку на разум. И побеждал. Стыд стал злостью. Злостью на самого себя. К злости присоединилась досада, чувство несправедливости, и ненависть к собственной несуразной жизни. К бедности. К беспросветной глуши, в которую его прочно загнала жизнь. А заодно со злостью на самого себя появилась злость на людей за дверью, на людей за стенами дома, и на весь мир. И вот уже легче. Весь мир виноват вместе с ним. А раз виноват - получай! Глядя на горящие угли, он представлял, как горит его деревня, лес вокруг, соседние деревни, и все города и страны. Представлял ясно. Вот угольки потемнее. Вот поярче. Вот его дом. Вот дом бабы Вали. Вот все остальные. Он вдруг успокоился. Он кое-что решил.
  
   Сашка распаковал чёрный пакет с героином, который он забрал у сатанистов. Руки тряслись, но несильно. В комоде были шприцы и вата. Даже вода для инъекций нашлась. Он знал, что со всем этим делать. Слишком хорошо знал. Зажигалка была с собой. Руку перевязал ремнём.
  
   - Посадишь ты меня... Ну конечно. Прощайте, с-суки. Мне "золотой укол", а вам звездец после этого всего.
  
   Шприц взял "десятикубовый".
  
   - Ты чего там делаешь? Что шелестит? - капитан подёргал дверь.
   - Сейчас выйду, начальник! Приоденусь немного и выйду. Рубашка у меня в плёнке лежала. Новая. Распаковывал. Хорошая рубашка. Ты ж меня в район повезёшь. Чего я - в рванье поеду? - неожиданно хорошим, задорным тоном ответили из-за двери.
  
   - Какая рубашка? Не было новой рубашки! - сказала Антонина Фёдоровна.
  
   Капитан начал колотить в дверь.
   - Ну не дури, Родин. Все всё видели. Условка твоя, плюс кража с проникновением, это ж не сто пятая, Саня! Не дури, давай по-хорошему. Открой. При мне переоденешься, не баба.
  
   - Не баба, не баба.
  
   У Александра снова заболела голова. Некстати вспомнилось, что дело, ради которого он тут оказался, осталось несделанным. На душе стало гадко. Он заговорил. Все замолчали. Говорил громко. Чтоб было слышно в соседней комнате.
  
   - Товарищ майор. Не было кражи. Я сам сказал Александру забрать мои вещи и спрятать. Вместе с документами.
   Капитан уставился на него.
   - Твою дивизию! Ты ж заявление собирался писать!
   - На тех. На сектантов.
   - А на Родина?
   - На Александра?
   - Да. Кража. Проникновение.
   - Я ж говорю. Я сам сказал: забери мои вещи и спрячь. Он там был. На мотоцикле. И я ему это сказал.
  
   Капитан посмотрел на Александра. Потом на стариков.
   - Понимаю. Ну... мне что. Одним делом меньше. Слышь! Родин! Громко и при свидетелях тебе говорю. Ничего тебе не будет. Могёшь вылезать.
   - Вылазь, Саня! Не сдала тебя Москва! - старики радостно вмешались в разговор.
   Антонина Фёдоровна молчала.
  
   Александр встал с гудящей кровати и как был, в одних трусах, подошел к двери.
  
   - Саня! - москвич постучал, - дай я зайду. Мне бы вещи забрать, да я поехал.
   - Вещи отдай человеку, и вали домой, - капитан все ещё стоял у двери, держась за ручку.
   - Так что - заявы нет? И не будешь писать? - спросил Сашка через дверь.
   - Ну какая "заява", Сань. Не было ничего. При свидетелях говорю. И тебе напоминаю. Я. Сам. Сказал тебе. Взять мой телефон мобильный и компьютер планшетный и спрятать на время тушения пожара. Ты возбужден был. В аффекте. Забыл, наверное. Дай я зайду. Товарищ полицейский! Можно я один к нему зайду!
   - А всё. Меня нет. Нет кражи - я тут лишний. Пока, Саня! До новых встреч. Всем до свидания - капитан был уже на пороге - и...это, там другой капитан вас ждёт. Так я вам нашел свидетелей. Они подтвердят, что вам насильно ввели. Они видели, что вокруг шприцы валялись, а может, даже видели, как вам вводили.
   - Спасибо. Ещё не всё кончено, значит...
   - Не всё. Я пошел. Всё нормально будет, не боись. Там толпа свидетелей. Да, кстати! Глава сейчас приедет. Глава района. Мы вместе сегодня выезжали из администрации, и он при мне говорил: обидел людей, нехорошо, типа, вышло. Говорил: сейчас прямо там ему всё подпишу. Так что вы дождитесь его.
   - А вот это вообще прекрасно, - у Александра отлегло от сердца. Даже головная боль разом отступила от таких вестей, - всё-таки, не зря съездил, - улыбнулся он.
   - Да уж! - старики осторожно засмеялись, - съездил, так съездил
   Капитан ушел.
   Дверь в комнату открылась. Александр заглянул внутрь. Сашка сидел на табурете и смотрел на угли печи. Рядом стоял портфель. Тот самый. Сашка, не отрываясь взглядом от углей, кивнул на портфель.
   - Извини. Просто я... Короче, я г...но.
   - Кончай. Ты меня вытянул реально. Просто спас. Кончай, Саня! Всё замято! И ещё... Сань.
  
   Александр вошел и присел на маленький стульчик рядом с печью. Потрогал повязку на голове. Тоже стал смотреть в печь.
  
   - Тут мы пекарню будем строить, недалеко. Пойдешь работать? Разнорабочие будут нужны, сварщики, электрики, короче, все. А потом еще люди, работать на пекарне.
  
   - Ох ты!.. А ты меня возьмёшь? Я ж судимый.
   - А где я найду других? Работай, зарабатывай. Будем жить и работать с тем, что есть. Другой-то страны, других людей у нас с тобой нет.
  
   Сашка впервые посмотрел Александру в глаза. Помолчал минуту. Потом взял в руки пакет и шприц с чёрной жижей. Ещё раз посмотрел на Александра. И с сердцем бросил всё на угли. Некоторое время они молчали, глядя в жар русской печи. Пакет загорелся. Вглубь потянулись струи чёрного и белого дыма. Жижа в шприце закипела. Кончик запаялся от жара. Шприц изгибался, как змея, раздвигал угли, словно живой. Жижа внутри закипела. Наконец, поршень выбило, и содержимое вылилось на угли, зашипев. Части шприца расплавились и загорелись. Минута, и от пакета и шприца осталась одна сажа.
  
   - Значит, берёшь меня? Будем работать? - спросил Сашка?
   - Значит, беру. Будем работать, - ответил Александр.
   - Будете строить?
   - Будем строить.
   - Будем?
   - Будем!
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"