Пугливо озираясь, мужчина брел по дороге, натыкаясь на мелкий щебень, словно на валуны, преграждающие его дорогу, теряя равновесие и падая каждый раз. Его левая рука была согнута, он прижимал ладонью свой живот, из которого капала жидкость, оставляющая след на дороге для преследуемых.
Странно, но он не думал о боли, а думал лишь о том, что из раны несет дерьмом. Вы когда-нибудь догадывались, что при ранении в желудок воняет не кровью, а именнно дерьмом? Нет? Вот и он тоже не знал таких подробностей до этой минуты.
Куда идти дальше? Он не знал. Но шел, надеясь, что его не станут искать, что он найдет спасение в этой звездной июльской ночи на шоссе номер 55, где-то на пустынном участке богом забытой дороги. И о чем он только думал, давая согласие поехать с ними.. Хотя что греха таить, развлечься с девочками на халяву согласился бы любой на его месте. Вот и он, не раздумывая ни минуты, сразу же принял позу похотливого кобеля, завидев, как эти милые девушки сами так и липнут к нему, приглашая на "пикничок тут неподалеку". Ну откуда он мог знать, что будет дальше.
***
Тонкий шрам на её лице, от виска до подбородка, не делал из нее монстра, он украшал её, делая невинно-голубые глаза, пухлые губки и ямочки на щеках от улыбки грозными, когда это было необходимо.
Мир жесток, - повторяла она себе постоянно, когда шла по одичалым дорогам в поисках пристанища.
Мир не для меня, крутилось в её голове, когда она хотела сдаться, но постоянные схватки с плакальщиками не позволяли ей опускать руки. Ей надо было жить! Они не станут рыдать над её телом, перед обедом, у своих костров.
Мир без любви, казалось ей, когда она без всяких эмоций убивала забредшую в её капкан зверушку, даже если у неё была еда, необходимая выжить. Но она убивала. Хладнокровно, сворачивая им шеи. "Про запас", - думала она.
Лилли шла по старому заброшенному шоссе, надеясь, что эти места плакальщики еще не оккупировали. Ей нужно было проверить свои ловушки, пора делать запасы, скоро придут холода, будет не до охоты. Плакальщики всегда очень голодны зимой. Нужно будет прятаться. Тщательнее.
Она чувствовала себя странно из-за того, что забыла лицо отца, но она отчетливо помнила все его уроки по выживанию. Как ставить сети, ловушки, как рыбачить, как развести огонь. Он научил ее даже читать, но она считала это ненужным даром в этом мире.
Через полчаса Лилли добралась до первых силков. Они были сломаны. Наверно, дикий зверь. "О, Аббахааа, чтоб вас всех забрал", - ругалась она, ей было жаль затраченных сил. Она потратила уйму времени, чтобы найти такую прочную нить, а уж делать ее, и подавно, больше. Распинав остатки ловушки, она злая побрела дальше, уже без всякой надежды на сегодня.
Леса густые, в них много пищи. Она знала, как прокормить себя, но на деле вряд ли что-то бы вышло - недостаточно сноровки. Но и опасно. Звери одичали с приходом плакальщиков, не бояться даже огня. Лилли жила с отцом в глуши, среди огромных исполинов секвойи, у них был домик на верхушке, в листве. Они карабкались как маленькие обезьянки по искусно вырезанным впадинкам-лестницам. Постоянно проверяя, чтобы не осталось их запаха. Но когда отец заболел, слег с горячкой, Лилли пошла одна в лес, проверять ловушки. Ей нужно было поставить Джона скорее на ноги. Ей было тогда 12 лет. Она осторожно спустилась с дерева, не издавая лишних звуков, не забыла даже пометить территорию мускусом тигра, как ее научил отец. Но когда возвратилась к домой, она услышала крики. Это был Джон. Он кричал так сильно, как мог: "Беги, Лилли, беги!". Плакальщики. Они его нашли. Лилли схватила сук, который нашла под ногами, и рванула наверх, но тут снова услышала вопль умирающего человека: "Беги, Лилл...".
Она слетела кубарем с дерева, и тогда и получила свой шрам. Свою метку. Свою память. Об отце. Шрамы никогда не говорили о хороших воспоминаниях. Все это знают. Лилли тоже.
- Нееет!!! помогите! нет! нет, нет-нееет!
Словно током ударило мысли. Что это? Человек? Здесь?
Лилли осторожно пригнулась и вслушалась, откуда шел крик.
- Нет, Боже, нееет!
Добравшись до кустов, она всмотрелась. Плакальщики. Они стояли и смеялись над телом мужчины, кричавшего от страха. Похоже он ранен. Как же они любят мучить свою еду. Отец говорил, что по их легендам весь страх кричащего уходил из тела, оставляя в душе лишь смелость и отвагу. Поэтому плакальщики всегда заманивали своих жертв людьми, ими воспитанными, чтобы насладиться их болью. "Чем сильнее кричит человек, тем дольше он проживет", говаривал отец. Как мы любим звуки музыки, так и плакальщики обожают вопли отчаяния..
Крики утихали, видимо, это слабый мужчина. Скорее всего они его даже не съедят, оставят своим женщинам.