Аннотация: Моя первая корявая попытка написать детективчик :)
- Медведев! Зайди ко мне, и побыстрее! - Рявкнул селектор.
- Иду, Антон Вячеславович! Иду... - Отжав кнопку на селекторе, добавил заместитель директора фирмы "Протон", - бегу и тапочки теряю... - Но, тем не менее, поспешил в кабинет начальника.
Войдя в приёмную, он первым делом улыбнулся секретарше Любочке - хорошенькой блондинке с длиннющими ресницами.
- Меня вызывали.
Та кивнула.
- Я в курсе, Миша. Иди.
Михаил Иванович постучался в дверь кабинета генерального директора.
- Войдите! - Послышалось оттуда, и он зашёл.
- Сколько раз можно говорить! Если я вызываю, стучаться не требуется! Я тут не с любовницей кувыркаюсь. Садись. Будем говорить.
"Сесть я всегда успею", - подумал Медведев, но оговариваться не стал, а присел на стул возле огромного, даже монументального сооружения, которое выполняло функцию письменного стола.
Вообще, весь кабинет поражал одновременно пышностью и безвкусицей, столь часто встречающейся теперь: картины в тяжёлых золочёных рамах, и при этом офисные принадлежности, массивный кожаный диван и тонконогие металлические стулья, не говоря уже о сочетании жалюзи и бархатных портьер на окнах.
Медведева неизменно тошнило от одного только интерьера, но завершающий аккорд в это состояние вносил сам начальник - Лапонский Антон Вячеславович.
Михаил был ещё довольно молод - только "тридцатник" отметил, но достаточно честолюбив, чтобы частенько подумывать о том, что неплохо бы сменить и стол, и кресло, и прокладку между ними.
Ах, как бы он тут всё устроил! Поставил лёгкую, светлую мебель, которую делают исключительно для офисов. Например, ту, из германского каталога, который он листал, и где особенно привлекло его супер-кресло, подгонявшееся по фигуре сидящего в нём. По нему, по Михаилу, конечно...
Но пока Лапонский жив, его из кресла начальника не выдавишь. Он же - лучший друг президента фирмы, из таких же "бывших" партийных работников. И тому плевать с высокой башни, что Лапонский - хам и деспот, каких мало, что выдерживают с ним немногие и недолго. Главное, фирма приносит прибыль и друг доволен. Его отсюда только вперёд ногами вынесут, а до этого - ждать и ждать! Здоров как боров...
- О чём ты всё мечтаешь? О бабах? Думать будешь о них после работы! - Грубо прервал его размышления голос Лапонского. - Я тебя зачем позвал?
"Зачем?" - мысленно переспросил Медведев.
- Ты должен предвидеть на шаг вперёд мысли своего начальника. - Нравоучительно произнёс директор. - Сколько можно вдалбливать это в ваши тупые головы?
Медведев сжал зубы, но промолчал.
- Я спрашиваю, где докладная записка президенту нашей компании? Где отчёт об итогах работы за полугодие? Я просил сделать их к сегодняшнему дню. И где они?
- Вы же просили подготовить её к следующей среде! - Не выдержал Михаил. - Она находится в работе у отделов.
- Вы что, меня за идиота держите? Что, я не помню, что и кому поручал? - Взревел Лапонский. - Немедленно идите работать, и чтобы к вечеру она лежала у меня на столе!
Медведев встал и быстро вышел из кабинета.
- Что, опять орал? - Шёпотом спросила Любочка. Она была влюблена в Медведева, поэтому особенно его жалела, называя директора тираном и самодуром. Михаил знал о её чувствах и не игнорировал их, отдавая должное свежести и красоте секретарши.
- Не то слово. Думал, у него гланды выскочат... - Посетовал Медведев. - Одна надежда, что мою боль сегодня вечером утешит одна молодая прекрасная особа!
Любочка кокетливо хихикнула. Излюбленным местом для встреч у них был кабинет директора: это придавало пикантность ситуации, кроме того, диван, несмотря на свою внешность монстра был довольно удобным.
- До вечера! - Шепнул ей Медведев.
Теперь надо было пройтись по отделам и проинформировать работников о произошедших изменениях в графике представления отчёта. На всколыхнувшееся массовое недовольство он говорил одно и то же:
- Я-то тут при чём? Надо поднапрячься, иначе премии не видать.
Скорее всего, Лапонский всё это и затеял ради того, чтобы урезать премиальные, он был горазд на подобные штучки.
И ведь ладно, не хватало бы на самом деле денег, но ведь они процветают: закупив японские технологии по производству оборудования видеонаблюдения и охранных систем, они стали единственными в регионе подобными поставщиками собственной продукции. А потом ещё стали вкладывать средства в новые разработки, благо гениев всегда хватало на Руси. Спрос на их товар был бешеный, и во многом, благодаря грамотным действиям Медведева, который координировал все вопросы, связанные с производством и реализацией продукции.
Вернувшись в свой кабинет, Миша плюхнулся в кресло, и вновь задумался.
"Что-то надо с этим старым козлом делать... Терпеть его выходки уже не хватает каких-либо сил, а работу эту потерять я не могу. Не зря же терпел пять лет! Если Лапонский уйдёт, то место директора будет за мной, можно в этом не сомневаться. Я нравлюсь президенту, у меня все связи, на мне держится вся работа. Лапонский это знает. И боится, что я его подсижу.
Внезапно запищал зуммер на селекторе.
"Опять он", - с тоской подумал Михаил.
- Медведев! Зайди ко мне! - донеслось из динамика.
"Иду, иду уже! Как ты меня достал!" - произнёс про себя Медведев.
- Я сейчас поеду на встречу с покупателями. Принеси мне документы. - С кривой ухмылкой сказал Лапонский, едва Михаил появился на пороге его кабинета.
"Чёрт, неужели нельзя было сказать этого сразу?!" - в очередной раз про себя ругнулся Миша. Когда он вернулся с папкой, шеф уже стоял в приёмной и что-то выговаривал Любочке.
У той в руках была газетка, на обложке которой большими красными буквами светился заголовок: "Привидения. Миф или реальность?".
- Как Вы можете читать такую ерунду, Любочка? Как Вам не стыдно верить подобной ерунде? - Наседал Лапонский. - Вот я ни во что такое не верю и, более того, считаю это свидетельством слабых мозгов и больной фантазии!
Любочка практически сползла под стол под лавиной слов начальника. А тот, довольный собой и произведённым эффектом, повернулся к Медведеву.
- Вас только за смертью посылать! - Забрал у него папку и вышел.
Секретарша тихо всхлипнула.
- Псих... - И посмотрела на Михаила, в надежде получить свою порцию утешения. - Это так несправедливо, что он тебе говорит!
Михаил ухмыльнулся.
- А ты считаешь, что справедливость есть?
Любочка пожала кругленькими плечиками.
- Ну, она должна быть одинаковой для всех, чтобы никому не было обидно.
- Изнанка справедливости никогда не похожа на её лицевую сторону: смотря, кто её творит и из каких побуждений.
- Но ведь не бывает справедливо, если кому-то плохо! - Захлопала глазками Любочка.
- А если она зависит от этого? - Низко наклонился над ней Медведев.
- Тогда это - зло!
- А хорошо всем и не бывает. И зло может быть необходимым.
Любочка вздохнула.
- Это всё - философия. Слишком сложно для меня.
Михаил погладил её по голове.
- Неважно, не забивай себе этим свою хорошенькую головку. - И вышел из приёмной.
* * *
У Антона Вячеславовича была одна маленькая тайна. Как сказали бы французы, "сherchez la femme - ищите женщину". Нет, нет, это не была банальная интрижка с женой одного из поставщиков: упаси Боже! Лапонский был старой закалки и очень дорожил своей репутацией. Внебрачных дочерей у него тоже не наблюдалось. Тогда что же это могло быть?
Бабушка. Юлия Сергеевна Лапонская. Такой седовласый скелетик в шкафу. Бабушка, которая была ему всегда вместо рано умершей матери.
И которую он под ручку подвёл к могиле.
Конечно, Антон Вячеславович даже самому себе никогда не признавался: это была случайность, роковая ошибка замотавшегося человека, казус! Но не всегда количество убеждений переходит в качественную убеждённость. Маленький червячок нет-нет, да и точил его иногда, особенно в день её рождения или годовщину смерти.
Доказать это было абсолютно невозможно, и кому могло бы прийти в голову, что другого мнения может придерживаться не кто иной, как сосед по лестничной площадке - дед Коля, он же Трофимыч, которого трезвым не видел практически никто. Иногда он бывал пьян в доску, иногда подшафе, а иногда с хорошего похмелья следующим за "лекарством".
И разве мог догадаться Лапонский, что сия тайна может стать достоянием нового друга деда Коли - молодого собутыльника с деньгами и, соответственно, всегда с бутылкой. Главное, у деда Коли была охота поболтать, а у того - послушать.
- Соседи-то у меня хорошие, - делился дед Коля, - завсегда десяткой подогреют, да и бутылки ненужные отдают, обижаться грех. Ну, само собой, за каждым грешки водятся. Я по молодости лет в операх ходил, не веришь? Мы таких вертели, ого-го! У меня ж сметка-то осталась, я всё про всех, кто в доме живёт, знаю. Да и во дворе многих тоже знал. А что думаешь, каждое помойное ведро воняет по-своему. Вон, у соседа моего, он тогда по партийной линии выслуживался, лет уж не припомню сколько назад, бабка была. Хорошая, скажу тебе, была тётка! Такая, знаешь, всегда причипуренная ходила: перманент там, губки накрашенные, брошку помню всегда под воротник носила. В общем, непростая была дамочка. Уж песок из неё почти весь высыпался, а всё одно - как королева ходила, под ноги не глядела. Ну и пошла однажды: кто-то корку арбузную на лестнице оставил, вот летела она! Сломала оба бедра, ключицу, в общем, хорошо её покорёжило. Так-то она всегда за домом и внуком следила, а тут пришлось за ней ходить: пелёнки менять, да кормить с ложечки.
А он, знаешь ли, тоже непростой, карьеру делал, а тут бабка на шее камнем висит. Месяц-другой потерпел и, так думаю, устроил ей эту... эфту... эфте..., ну, короче, помог на тот свет отправиться.
Все говорили несчастный случай, несчастный случай, бабуля случайно столько снотворного приняла. А уж этот, внук её, как убивался! Ах, я виноват, не доглядел! Только я-то видел, как он нервничает, у меня на допросах такие быстренько кололись. Мне б его на пару часиков, как орешек бы щёлкнул!
Но Антон Вячеславович не знал об этом и потому спал сладко и без кошмаров.
* * *
Лапонский, на правах начальника, позволил себе изрядно задержаться с утра: накануне он приятно провёл время в компании президента и ещё нескольких особ. Само собой, было много водки, а потом - коньячок, да под хорошую закусочку!
Сейчас он сладко млел в своём роскошном кресле. На столе лежал отчёт, однако, он даже не открыл его, предпочитая приятную дремоту: взгреть подчинённых можно и попозже.
Но его расслабленное состояние нарушил телефонный звонок.
- Куда подевалась эта девчонка! - Прошипел он, имея в виду Любочку, отлучившуюся в туалет. Пришлось самому снимать трубку.
- Слушаю! - Буркнул он.
Сначала в динамике слышалось только далёкое потрескивание контактов и слабое шипение.
- Говорите, слушаю! - Повторил он, начиная накаляться.
И тут прямо ему в ухо прозвучало.
- Тошенька, внучек!..
Слова принадлежали женскому старческому голосу. Ничего угрожающего в нём самом не было, но Лапонского прошиб холодный пот.
- Кто это? Кто хулиганит? - Выдавил он внезапно осипшим голосом.
- Ты забыл меня, внучек? - Вкрадчиво произнёс голос на том конце провода.
- Я вас... Да я на вас!.. - Задыхаясь, заорал в трубку Антон Вячеславович и со всего размаха брякнул её на рычаг.
Сердце билось в рёбра как взбесившийся молоток. В горле пересохло.
Лапонский вспомнил, как посмотрела на него бабушка, когда он поставил на столик перед её кроватью пузырёк с таблетками.
- Тошенька, что это? - Спросила она.
- Таблетки, бабушка, снотворное. Ты плохо спишь, надо увеличить дозу.
- Но я же уже сегодня их пила! - Удивилась она.
- Когда? Ты что-то путаешь! - Заверил её внук.
- Ну да, я пила их час назад, ты же сам мне их давал!
- Да что ты, бабушка! Ты пила обезболивающее.
- Я тебя совсем замучала, внучек... - Вдруг сказала старушка.
- Как ты можешь такое говорить, бабушка! - Возмутился тот.
- Ты устал от меня, я стала обузой... - Печально произнесла Юлия Сергеевна. - Тошенька, ты сам знаешь, что делаешь.
Она взяла у него с ладони таблетки и, одну за другой, выпила все пять штук. А потом закрыла глаза и откинулась на подушку.
Лапонский посидел ещё немного рядом. В его голове постоянно крутилась мысль: "Я просто хочу, чтобы она побольше спала, просто хочу, чтобы она спала, просто спала"... Затем придумал себе предлог выйти из дома: закончились сигареты. Когда вернулся, заходить к ней не стал, чтобы не потревожить её сон...
А утром, сидя над уже коченеющим телом и ожидая приезда санитаров, он всё повторял про себя: "Я просто дал ей снотворного, чтобы она поспала!" Но постоянно всплывало откуда-то из глубины: "Но ведь она же всё поняла, догадалась! А о чём она могла догадаться, если я просто хотел дать ей снотворное?"
Когда все эти сумбурные мысли и воспоминания немного улеглись, он начал соображать.
"И, всё-таки, кто это был? Дурной розыгрыш? Или просто ошиблись номером? И чего это я так запаниковал?"
Лапонский встал с кресла и пошёл к шкафу, где скрывался бар. Залез туда, налил рюмку коньяка и залпом выпил.
От приятного тепла, разлившегося по гортани, стало легче и на душе.
"Да, это ошиблись номером, точно. Надо просто забыть, и всё!"
Самое время было сорвать накопившийся негатив на ком-нибудь из подчинённых. Приятнее всего это было делать в отношении Медведева. Лапонскому нравилось, как тот чуть бледнеет, стискивает зубы, чтобы не сорвались с языка опасные или роковые слова: с каким бы наслаждением Антон Вячеславович подписал его заявление об увольнении! И всё это - несмотря на все деловые качества и профессионализм подчинённого. Ну, не нравился он директору!
- Медведев! Зайдите немедленно! - Сочно рявкнул он в динамик селектора и сам себе улыбнулся, представив, как тот подскакивает в кресле и роняет из рук одну из своих дурацких книжек. Это его немного утешило.
Антон Вячеславович с трудом дотянул до того момента, когда можно было безболезненно свалить домой. Конечно, он был начальником, но не последним. Не мог же он поступиться своей репутацией перед другом!
Но едва Лапонский переступил порог дома, как зазвонил телефон: практически такой же аппарат, как в офисе, только не чёрный, а оливковый.
Не снимая ботинок, он промчался через прихожую в зал и схватил трубку, будто очень ждал этого звонка.
- Позовите Иру! - Потребовал мужской голос.
- Какую ещё Иру? Здесь такая не живёт! - Рыкнул Лапонский и положил трубку на рычаг.
Он был зол на себя, что отреагировал так нервозно, но всё же, рад, что этот звонок не был похож на тот, утренний. Разувшись прямо на ковре, он отнёс ботинки в прихожую, и пошёл за тряпкой в ванную. Следующий звонок застал его в тот момент, когда он отжимал её в ведро. Шмякнув её рядом, он обтёр руки об брюки, и снял трубку.
- Да?
Снова был далёкий тихий треск и гудение. В голове у Антона Вячеславовича тоже загудело. И сквозь гул раздался надтреснутый голос.
- Тошенька, внучек, ты не хочешь со мной разговаривать?
Лапонский тяжело прислонился к столу, лихорадочно ища во внезапно опустевшей голове слова.
- Я проснулась, Тошенька. Я так долго спала! - Продолжала говорить невидимая старуха.
Внезапно стала влажной спина, в затылке стучало.
- Кто вы такие? Что вам от меня нужно? - Дрожащим голосом спросил Лапонский.
- Тошенька, да что же ты? Это ж я, твоя бабушка! Мне тут так одиноко, ты бы навестил меня. - Ответил ему старушечий голос.
- Перестаньте немедленно меня разыгрывать! Я в милицию позвоню! Я вас найду! - Истерически заорал тот.
- Тошенька, что с тобой? Зачем милицию? Мы же им не скажем, что снотворного было так много...
Удар пришёлся в цель. Лапонский схватился за сердце, которое в этот момент сделало головокружительное сальто, и осел на ковёр.
- Тошенька, я скоро приду! - Донеслось из трубки, а затем пошли короткие гудки, будто кто-то на том конце дал отбой.
"Нет, нет, нет! Этого никто не может знать! Это блеф!" - Билась в его мозгу мысль. Но страх уже навалился на спину, царапая острыми коготками и прокатываясь холодными шариками по пищеводу.
Внезапно он понял, что сидеть спиной к окну - неуютно. И даже перебравшись на диван, ему всё время казалось, что кто-то из стены наблюдает за ним, но не мог обернуться, а лишь осторожно скосил глаза. Ну конечно, сзади никого нет!
"Может, обратиться в милицию? Ага, там как раз меня и ждут. Я им расскажу о бабушке своей воскресшей, а они меня пошлют... Мистика какая-то..."
Самое ужасное, чего не заметил Антон Вячеславович, так это то, что он начал сомневаться в том, что это - розыгрыш. Откуда какому-то уроду знать, о том, что произошло столько лет назад? И откуда, тем более знать, ему, как его называла бабушка? Сомнения и вопросы вновь накатили на Лапонского, отчего он долго не мог заснуть.
* * *
На другой день он ни разу не вызвал Медведева, а Любочка отметила его красные глаза и мрачное настроение, о чём не замедлила поведать Михаилу. Тот пожал плечами.
Антон Вячеславович, не дождавшись за весь день ни одного звонка от Юлии Сергеевны, воспрянул духом, и даже мычал под нос что-то модное, но дал петуха, когда обнаружил то, чего не оставлял.
Он просто круто развернулся и самым натуральным образом рванул из дома. Куда ему было бежать? Кому рассказывать о том, что творится последние дни? Если своему другу, у которого работает в фирме, то почти наверняка - это обречено на неуспех. Тот - такой же прагматик и даже более циничный, не верит ни в чёрта, ни в дьявола. Поднимет его на смех, а то, чего доброго, отправит на пенсию...
Лапонский нарезал круги по улицам, решая: вернуться или нет? Потом рассердился: это почему я не могу в собственный дом попасть? И пошёл обратно. Ещё за дверью он услышал телефонный звонок, но отпер дверь, зашёл и снял трубку.
- Тошенька, почему ты так поздно? Я заходила, тебя не было!
Он взревел и отбросил трубку, как будто это была гремучая змея. Будь это японский аппарат, ей бы пришёл конец, но массивная "совковая" труба лишь оставила вмятину на лаковой поверхности стола. Затем Лапонский схватил пузырёк и шарахнул его об стену. Таблетки веером разлетелись по всей комнате.
"Я ведь могу не снимать трубку!" - думал он. "Просто не снимать, и всё!!!" - От удачного решения он даже захихикал. "Или даже вырвать провод! И тогда меня никто не достанет: ни с того света, ни с этого!" Лапонский с наслаждением вцепился в провод и выдернул его из гнезда.
А теперь можно спать! Просто ложиться и спать!
Не раздеваясь, Антон Вячеславович завалился на диван и уткнулся в подушку. Он уже, было задремал, когда услышал прямо над собственным ухом.
- Вот я и пришла, Тошенька.
Его подбросило на диване с такой силой, что взвыли пружины. Сбивая вазу, часы, фотографию в рамке, Лапонский лихорадочными движениями нащупал выключатель настольной лампы, следом зажёг верхний свет в комнате, спальне, в кухне, туалете, коридоре, ванной, везде, всё, что только можно было заставить светиться. А теперь - телевизор, чтобы был звук! Только не тишина!
Он сунулся, было, в аптечку, но испугался, что наткнётся на снотворное. А сейчас любое упоминание о нём било по нервам. Схватил бутылку коньяка, зубами выдрал пробку и прямо из горла влил себе в горло терпкую жидкость.
После того, как ёмкость была осилена полностью, Лапонскому показалось, что он начал рассуждать здраво.
- Мне это просто приснилось! Я много думал об этом в последнее время, и поэтому мне просто мерещится. А пузырёк я мог достать сам, машинально, вчера, когда не мог заснуть. А теперь мне не страшно? Не страшно! Значит, можно поспать!
Под такой аккомпанемент алкогольных мыслей Лапонский и уснул. В эту ночь его никто больше не тревожил.
Да только на следующий день в бабушкиной спальне его ждала разобранная кровать и столик, на котором были свалены в кучку лекарства.
На лестничной площадке послышались шаги, их звук приблизился к двери, кто-то коснулся её, раздался скрип...
Лапонский захрипел и упал на пол.
* * *
"Протон" с самого утра встал на уши, потрясённый известием о внезапной скоропостижной кончине директора, Лапонского А.В. Все возбуждённо обсуждали происшествие, ахали, кое-где воспользовались предлогом и осторожно выпивали за упокой души. Но никто не принял это событие слишком близко к сердцу, так как покойный, прямо скажем... Стоп! Об умерших - либо хорошо, либо ничего!
Потом приехал президент, акционеры, созвали экстренное совещание и единогласно одобрили кандидатуру нового, молодого и энергичного претендента.
На похоронах и поминках толкали патетичные речи о том, каким замечательным человеком был покойный: чутким и справедливым. В общем, достойно проводили человека в последний путь.
А назавтра в директорском кабинете начался ремонт: с окон содрали бархатные портьеры, которые еле успела ухватить уборщица, тётя Катя. Она обложила всех "транжир" и "богатеев" отборным матом и уволокла ткань сначала к себе в подсобку, а потом домой. Куда подевались картины, телефонный аппарат, мебель и прочие вещи - неизвестно. Да и не важно.
Главное то, что буквально через неделю, в новом светлом кабинете, сияющем дорогими стеклопакетами и облагороженном постерами в тонких рамах, удобно устроившись в шикарном кресле-мечте, расслаблялся Медведев.
"А не пора ли выпить за свой успех?" - думал он. - "А что, позову сейчас Любочку, закроемся в кабинете и..."
В кабинет постучали.
- Войдите! - Откликнулся Медведев.
Дверь открылась, и вошёл пожилой мужчина в несколько засаленном пиджаке, но который, по всей вероятности пытались вернуть к жизни и брюках от совершенно другого костюма, таких же видавших жизнь. Заметно было, что он даже постарался выбриться, отчего на щеках образовались свежие царапины.
- Здравствуйте, Михаил Иванович, - сказал посетитель.
Медведев почувствовал, как нехороший холодок царапает внутренние стенки его желудка.
- Здравствуйте, Николай Трофимович... - Ответил он тихо. Чем могу быть полезен?
Визитёр, которого уже полвека никто по имени-отчеству не называл, даже порозовел от удовольствия.
- Можешь, сынок, можешь. Может, чайку-кофейку организуешь, поговорить бы надо.
Михаил нажал кнопку "спикерфона" на новеньком телефонном аппарате внутренней связи.
- Любочка, ты на месте?
- Да, Михаил Иванович, мне зайти?
- Приготовь, пожалуйста, две чашки кофе и всё, что полагается.
Он отключил связь и мрачно посмотрел на деда Колю, но того совершенно не пронял тот холод, который был вложен во взгляд.
Тут в кабинет зашла Любочка с подносом. И, благо, она успела поставить его раньше, чем обратила внимание на гостя.
- Деда? - Взметнулись вверх тоненькие бровки и округлился рот. - А что ты тут делаешь?
Трофимыч осклабился железными зубами.
- Да вот, зашёл порешать вопрос о своём трудоустройстве, хочу тут электриком подрабатывать. Пенсии же не хватает, сам понимаешь.
Медведева бросило в пот.
- Да, Любочка, у нас тут надо заняться проводками. Мне порекомендовали специалиста.
Любочка удивлённо скривила рот.
- Дед, ты же никогда в руках не держал ни одного проводочка! Ты же бывший опер, когда ты электриком успел стать?
Николай Трофимович зло зыркнул на неё.
- Не болтай, мала ещё старших учить. Не электриком, так дворником. Иди, не мешай переговоры вести!
Любочка вопросительно посмотрела на Медведева, тот кивнул, и она вышла.
- Версия про трудоустройство звучит вполне приемлемо, но ведь Вы не за тем здесь?
Старик хмыкнул.
- Да уж, не на ведёрко дворника позарился. Что ж, вот кофеёк, а с ним и беседа. Слушай и не перебивай. Не люблю я этого.
- Помнишь тот день, когда ты ко мне явился в драной куртке?
Медведев помнил. Как это было? Труднее всего оказалось найти одежду, подходящую для вылазки в то злачное заведение, где предпочитал проводить время сосед Антона Вячеславовича. А вот вывести его на нужную тему разговора оказалось плёвым делом для человека, умело манипулирующего людьми в нужном ему направлении.
И, всё же, дед Коля не производил впечатления такого уж простачка, которым прикидывался. Поражала его наблюдательность и ясность, которая возвращалась в обычно красные и полусонные глаза, когда он начинал говорить о своих наблюдениях. С виду - облезлый алконавт со стажем, а копнёшь поглубже - и налетаешь на какой-то стержень внутри. Ну почему он не обратил на это внимания раньше?
А Трофимыч продолжал.
- Я тогда сразу понял, что тебе от меня что-то надо. Не за выпивкой ты пришёл и не за собутыльником. Видано ли дело: молодой такой, зубки белые, ноготки чистые, а ищешь с кем выпить в "Поросятне". Тебе бы с молодыми девками на тачке гонять, а ты к старикам пропитым подсаживаешься. В общем, вычислил я тебя с первого взгляда. А как ты вопросы задавал! Я прям, молодость вспомнил, как сам был таким же въедливым. Ну, мне и стало интересно, куда ты поведёшь. А дальше-то! На хату ко мне напросился! Думал, что я отвалил после второго стакана? Я ж за тобой в первый вечере ещё проследил, как ты тачку свою в соседнем дворе брал после наших бесед.
Михаил вспомнил и то, как боролся с искушением похвастаться Любочке, как ловко он всё провернул. Как бы дорого он дал, чтобы увидеть лицо Лапонского тем вечером, когда тот обнаружил на столе пузырёк со снотворным.
Это оказалось тоже довольно просто: возобновить дружбу с дядей Колей, при помощи простого заклинания: "Сообразим? Я ставлю!" проникнуть к нему в квартиру и после двух стаканов "беленькой", заботливо влитых в хозяина, который мгновенно вырубился, просто перелезть через балкон в квартиру Лапонского. Чтобы поставить на стол флакончик, достаточно нескольких секунд. А ещё на одну манипуляцию с динамиком от "домофона" - всего-то парочка минут. Эх, остаться бы, спрятаться и посмотреть на произведённый эффект!
- Я потом не поленился, сходил до Лапонского, пошарил по комнатам. Плохой ты маскировщик, однако! Только такой пенёк, как мой сосед мог не заметить, что ковёр на стене висит кривовато. Обои-то, сам знаешь, выцветают. И передатчик твой нашёл. Не возьму, конечно, в толк, зачем он тебе понадобился. Но знаю, что после второй твоей "ходки" на хату к Лапонскому, тот кони двинул.
Медведеву поначалу всё хотелось перебить рассказчика, но по мере того, как тот заходил всё дальше, на него наваливалась тоска. Он разглядывал шикарный стеллаж, в который были составлены все его книги.
"Вот они, гениальные достижения множества людей, которые написали столько трудов, в каждом из которых лежит крошечный кусочек ключика к человеку. А я - гений, потому, что сумел собрать их все и отпереть заветный замочек. Я нащупал у Лапонского ту самую пружинку: его чувство вины за то преступление, которое могло быть похоронено. И я сделал это безупречно. Гениально! Просто гениально! Я всё рассчитал! Но где-то ошибся..."
Он очнулся от мыслей, заметив, что дед Коля за ним пристально наблюдает.
- Что, сынок, понравилась тебе история? Может, расскажешь мне всё остальное? Страсть, как узнать хочется!
И Медведев стал рассказывать тому, всё, как было: разве есть такой преступник, который, совершив идеальное преступление, не хотел бы о нём поведать хотя бы одной живой душе?
- Как достать Лапонского, я думал уже давно.
Мне нужно было только добраться до его слабых мест. Правда, моё маленькое расследование приносило всё больше подробностей и фактов из жизни старых козлов. Ведь если бы я собрал достаточно улик против Лапонского, а потом предъявил ему всё это, он как миленький написал заявление по собственному...
Но, всё же, пока маловато было информации и слабенькая она какая-то, доказательств маловато. Да и потом, неизвестно, как он повёл бы себя. Поднимет, думал, свои старые связи и наступит мне на горлышко. Где же у него было трещинка, у старой козлятины?
Я искал ответа на стеллажах с книгами. Многие из них были по психологии, что явилось вполне самостоятельным предметом для насмешек со стороны Лапонского, не признававшего психологию как науку. Но я упрямо продолжал штудировать литературу, успешно применяя свои знания на практике, когда дело касалось особо сложных клиентов. Я продолжал копать, но мне нужно было маленькое озарение. И оно пришло!
Это случилось, когда я наблюдал сцену в приёмной. Шеф тогда строил Любочку по поводу веры в привидений. Я тогда подумал: "Вот оно! Я же совсем недавно прочитал где-то о том, что люди, отрицающие существование всего потустороннего, резко негативно реагирующие на любые упоминания о мистике - наиболее уязвимы психологически, когда они сталкиваются с чем-то необъяснимым! Неужели я нашёл его слабое место? А не пора ли тогда поднять один замечательный архивчик и потревожить прах бабушки Антона Вячеславовича!"
И надо же такое везение: всего один вечер, проведённый в пивнушке поблизости с домом Лапонского, в обществе престарелого алкоголика (не обижайтесь, Николай Трофимович), дал мне тот самый крошечный шансик реализовать давние мечты, я его тогда хорошо запомнил!
Дальше - проще. Какое счастье, что этот старый козёл имел пристрастие к допотопной технике без определителя номеров. А на мобиле у меня "халявная" карточка, кто доищется? Так что ждите, Антон Вячеславович, следующих серий! Всего несколько звоночков, пара фраз старческим голосом, и у него хрустнула вся нервная система. А завершающую фазу Вы видели.
Я не знаю, чего Вы хотите от меня... Сдать в милицию? Вряд ли, Вы бы пошли туда сразу. Так чего Вы хотите, Николай Трофимович?
Тот откинулся на спинку кресла, поскольку до этого сидел, подавшись вперёд, и внимательно слушая Медведева.
- А разве ты сам, сынок, не догадался, чего я хочу? Ты же такой умный, вон, сколько книг у тебя стоит на полках, все, поди, прочитал? Просто же всё.
Ты внучку мою знаешь? Знаешь. Девка она красивая и добрая, только Бог мозгов недодал. Её ж любой обидеть сможет. А она в тебя, сынок, влюблена без памяти. Дома у неё на тумбочке фотография твоя стоит, только я тебя не сразу "срисовал", когда ты в пивнушку заявился. Потом уж вспомнил. Ну, номерок твой на тачке пробил, место работы, все дела. И сошлось всё.
Я, сынок, счастья Любочке желаю. Чтобы мужик у неё умный был, не нищий и не пьющий. А ты уж точно, не из дураков, раз такое дело провернул. Но ведь ты ж теперь - такой большой начальник. Что тебе какая-то секретарша? Побаловаться, да уволить через некоторое время. А девку-то жалко. В общем, Миша, решай сейчас: либо получаешь любящую тебя до визга жену в лице Любочки, либо, извиняй, дорожка моя известна.
Медведев закрыл лицо руками и неожиданно рассмеялся.
- Хорош ты дед!!! Я избавился от начальника, но приобрёл жену. Неплохой обмен, не правда ли?
Дед Коля, выставив железную челюсть, тоже заржал.
- А ты ничего, с юмором. О таком женихе для Любочки я только мечтал! Ты только смотри, Михаил, без своих "штучек". Я ведь не Лапонский, меня такой ерундой не проймёшь! Пойду я, пожалуй. Ты ведь заявление моё о работе вряд ли подпишешь, зная, что электрик я аховый. Да и дворник из меня какой?
Дед Коля встал, протянул Мише руку, которую тот с чувством пожал и ушёл.
Медведев с рассеянной улыбкой смотрел в потолок.
"Нда... Этого чувством вины не возьмёшь. Но ведь психология этим не исчерпывается. Ну, что ж... Поживём - увидим".