Аннотация: Есть такая практика: подкладывать наседке утиные яйца...
Клуша декабриста.
Едва солнце выкатилось в зенит, на крайнем по правой стороне дворе заголосил петух.
- Подавился что ли? - логично предположила хозяйка.
- Сглазили. - авторитетно заявила соседка.
Петух, тем временем орать перестал и, рассерженный, ушел в курятник. Курица Пеструшка, в кругу товарок оплакивала свою горькую судьбу:
- Я ему червяка мучного принесла, червяка принесла, червяка принесла, червяка принесла... А он говорит: "Я вегетарьянец!"... А так замуж хочется, замуж хочется, замуж хочется, замуж хочется-а-а!..
Куры сочувственно вздыхали. Новый петух был задирист, но к супружеским обязанностям относился спустя хвост. Завоевать его расположение было непросто. Любой промах вызывал бурное негодование. Сегодня попало Пеструшке. Сама не своя от горя она забрела в сарай. Тут ее и настигла судьба.
Не выдержав конкуренции с молодым петухом, сюда перебрался старый. Это было еще до появления в курятнике юной Пеструшки. Курица взглянула в зеленые диссидентские очи и пропала: в ней проснулась жена декабриста. Она осталась жить в сарае.
Привыкший в лучшие дни жить с гаремом, старый петух всю нерастраченную энергию выплескивал в любви к Пеструшке и негромком аппозиционном кукареканьи. Вскоре набралась приличная кладка яиц. В сарай зачастила хозяйка с зерном. Петух посматривал на нее гордо и настороженно. Пеструшка дремала на яйцах и только однажды пришла в ажиотацию: за ночь яйца увеличились в размере и стали иначе пахнуть. Посоветовались, решили: какие не есть а свои. Наседка вернулась на свое место.
Но вот уже прошли все сроки, а скорлупа даже не думала трескаться. В курятнике гудел ехидный шепоток: яйца мертвые. Петух советовал молодой жене смириться: не вышло сейчас, выйдет потом - все еще впереди, но Пеструшка не желала двигаться с места.
Наконец, на двадцать девятый день скорлупа треснула. В первый раз на прогулку выводок вел сам петух. Это был фурор! Цыплята, в полтора раза крупнее обычного, с тяжелыми квадратными клювами строем маршировали за родителем. Этот марш рождал в куриных мозгах два непонятных слова: "гвардия" и "гриль". Дальше стало хуже. Цыплята полезли в пруд - купаться! Отец гордо созерцал их игры с берега. Сзади тихонько подкрался молодой петух.
- Они у тебя совсем что ли сдурели? - ехидно спросил он.
Старый посмотрел на молодого недоверчиво, как на заговоривший насест.
- Не видишь - морская пехота. - холодно отозвался он и добавил уже громко, обращаясь к цыплятам: - окончить водные процедуры! Выводок! Становись! Равняйсь! Смирно! Напра-во! В казарму шагом арш!