Дом дураков
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: Собственно, наконец, вся книга.
|
--
Дом Дураков
--
Глава 1
С чего начинается история? И где она заканчивается? Если, к примеру, мы попросим дракона описать некое событие, произошедшее накануне, он начнет свой рассказ с первопричины. С сотворения мира то есть. С другой стороны, куртуазная литература не раз убеждала читателя, что даже смерть героя не является гарантией окончания истории. Если упавшее знамя не подхватит новый герой, так непременно воскреснет старый. Некоторой, зыбкой границей может служить разве только свадьба. Ну, знаете это: "Жили они долго и счастливо..." Но и здесь нет полной уверенности...
Ор'Каранэ Морон. "Упадок литературы как причина гибели государства".
Центральная площадь города представляла собой неровную вытоптанную площадку. Справа ее окружали немногочисленные торговые лавки. Слева, на самом ее краю, виднелась выжженная воронка, диаметром метра в три. На противоположной стороне виден был вход в нору. Отсюда, с трибуны, обзор был довольно хорошим. Толпа не закрывала от наших глаз горизонтального шеста, по которому сейчас топтался здоровенный парень, лет восемнадцати. Парень был загорелый, мускулистый и глупый - короче, идеальный возлюбленный принцессы. Сама принцесса Горилика ерзала рядом со мной, поминутно бросая на меня жалостливые взгляды. Я насуплено сопел: кажется, я вчера простыл, и утренняя прохлада не шла на пользу моему носу.
- Ваше Высочество, - я с трудом подавил зевок. - Почему казнь назначена на такое раннее утро?
- Обычай, - пискнула принцесса. - Что-то не так?
- Пока солнце не вошло в свою силу, творить чары не так легко, как может показаться. - Я пожал для вида плечами, поглубже кутаясь в хламиду чародея.
- Но ведь вы его спасете? - в глазах Ее Высочества плескался океан надежды. - Ведь я поклялась ему в любви, и он лишь хотел сделать мне подарок, у него и в мыслях не было совершать что-то противозаконное.
- Уже плету чары, - пробормотал я. - Тут нужно как следует сосредоточиться.
Меня все сильнее клонило в сон. К шесту, тем временем, подошел один из стражников и ткнул парня в ногу палкой. Парень подпрыгнул от неожиданности и едва не свалился со своего насеста. В толпе раздались смешки, принцесса закрыла лицо ладонями.
Семнадцатилетняя девчонка без памяти влюбилась в уличного бойца. Полтора месяца они обменивались тайком записками и переговаривались через щель в ограде. Я хорошо об этом знал - у принцессы нет тайн от придворного чародея. Ее отцу я, естественно, ничего не сказал. Он и без меня наверняка был в курсе. В тайне я надеялся, что у парня хватит благоразумия держаться от дворца на расстоянии. Не хватило. Добраться до возлюбленной он так и не успел, выдать истинную цель визита не осмелился. Как там у местного классика:
- Кто ты, проникший ночью в царский дворец?
- Вор.
В иное время парню бы навешали по шее, да выперли из города - к ворам в Шаторане относятся снисходительно, но тайная стража перехватила сообщение о готовящемся покушении на принцессу, и мальчишка просто подвернулся под горячую руку Его Величества. На мой взгляд, решение довольно поспешное, но какие-то резоны у Альба наверняка были. У него всегда были какие-то резоны. Но меня это мало интересовало. Я обнаружил в архиве реестр захоронений двухсотлетней давности с перечислением всех уложенных в могилы ценностей, и несколько ночей подряд делал вылазки на кладбище, надеясь разыскать что-нибудь ценное. До прошлой ночи вся моя добыча составила горсть медных монет, представлявших возможную ценность для нумизмата, два полудохлых амулетика и вилка, оставленная мне в наследство более удачливым гробокопателем. Последний заход принес мне несколько незабываемых минут бултыхания в ледяной воде подземного колодца, объеденный мышами томик второсортной поэзии, рукоять меча и простуду. Поздно ночью, возвращаясь к себе домой, я клялся самыми страшными клятвами, что приму горячую ванну, микстуру от простуды и чего-нибудь еще для общего тонуса и дня три не высуну носа на улицу. Но, подходя к флигелю, я увидел на крыльце тонкую фигурку принцессы...
Она являла собой типичный продукт дворцового воспитания: Альб дочерью почти не занимался, ограничиваясь традиционным чмоканьем в лоб за ужином, учителя предпочитали не замечать огрехов первой ученицы королевства, а мои попытки втолковать Его Величеству, что наследница растет, будто в поле сорняк, отклика не находили. До дня ее пятнадцатилетия.
Первый выход принцессы в свет был обставлен с шиком. Альб разорился на огромный полог неузнаваемости, накрывший не только дворец, но и солидную часть парка. Мы с Визариусом и его ребятами сбились с ног, шныряя в пестрой толпе и вылавливая незваных гостей. Как бы искусны не были маски, как бы силен не был полог, но манеры, жесты и речь они замаскировать не могли. К полуночи я обнаружилтроих карманников и одного "любителя живописи", нахватался уймы слухов и сплетен (узнал о себе много нового и интересного), выловил из фонтана пьяного дворянина и, говоря откровенно, устал, как собака. Мысли мои вращались вокруг стакана горячего молока и теплой постели, когда я увидел в беседке эту парочку. Кавалер проявил незаурядную предусмотрительность, забрав у одного из слуг поднос с бокалами вина, и теперь методично подпаивал совсем еще юную даму, не забывая сыпать цветистыми комплиментами. От вина и восторга у дамы пылали уши. Дело у кавалера спорилось - он уже потихоньку перебрался по скамейке почти вплотную к жертве. Нужно было срочно что-то делать. Обойдя беседку, я ухватился за перила, вспрыгнул на карниз и очутился за правым плечом девушки. Кавалер явно собрался возмутиться столь бесцеремонному вторжению в его личную жизнь, но я активировал амулет, блокирующий действие полога, и склонился к самому уху девушки. Теперь мужчина меня узнал.
- Ваше Высочество, - достаточно громким шепотом произнес я, - Вас Визариус у фонтана искал.
Ее Высочество вынесло из беседки, будто сквозняком. Мужчина посмотрел на меня обалдевшим взглядом, схватил с подноса сразу два бокала вина, один залпом осушил, а второй, недолго думая, вылил себе за шиворот.
- Спасибо, Фаулор, - прохрипел он.
- Не за что, Ваше Величество...
После этого случая Альб склонен был отправить Горилику едва ли не в храм Неройды жрицей, но все ограничилось пересмотром программы обучения. Вместо толпы прихлебателей был нанят один старенький учитель политологии, местами уже изрядно побитый молью. Девушка слушала его с неподдельным интересом: он рассказывал о событиях международной политики так, будто сам принимал в них активное участие. Учитывая его возраст и плачевное финансовое положение, возможно, и принимал.
Еще она ходила на занятия к придворному историку, но тот не столько давал ей реальные знания, сколько пичкал девушку сказками о давних временах. Верховная жрица Неройды обучала принцессу женским фокусам, и в этом весьма преуспела. Мое же участие в воспитании принцессы сводилось к попыткам удержать ее неуемную натуру в рамках приличия.
Особой строкой стоит отметить те четыре месяца, которые Горилика провела в школе дворцовой стражи под присмотром Визариуса. Девчонка была готова на все, чтобы заслужить расположение своего кумира. Она откопала в архиве древний указ, по которому всем особам королевской крови предписывалось получить начальное военное образование. В указе, правда, подразумевались исключительно лица мужского пола, но Горилика слепила соответствующий приказ, подсунула его под нос отцу, а тот, не глядя, подписал. Когда довольная воздыхательница явилась к Визариусу с этой бумажкой, того едва не хватил удар. Но приказ есть приказ - четыре месяца Эскамор гонял наследницу трона наравне с новобранцами, пытаясь выбить из ее головы всякие романтические глупости, но безуспешно. Горилика не оставила его в покое и после того, как с отличием сдала все экзамены. Даже стрельбу из арбалета. Хотя инструктор рыдал в голос, глядя, как его ученица оттягивает тетиву, зацепив поясной крюк за забор - ей удалось взвести арбалет, только повиснув на нем всем весом. К счастью, скорость на экзамене по стрельбе не учитывалась.
Таким образом, Горилика умела неплохо флиртовать, воевать, и плести интриги, но назвать это сколько-нибудь приличным образованием не поворачивался язык. И вот теперь она в слезах умоляла спасти ее возлюбленного. Обратиться к Альбу она не могла: стоит вспыльчивому королю узнать, что мальчишка не просто вор, и шест покажется парню вполне приемлемым вариантом. Я подозревал, что король и так знает, куда направлялся молодой дурак, и пытался объяснить девушке, что не стоит вмешиваться в решения Его Величества, что у всего есть свои причины, но принцесса, плакала навзрыд, и я сдался.
Я совсем уже задремал, когда на площадь вышел боец короля. Узкоглазое плоское лицо было так неподвижно, что казалось нарисованным на черепе. На голову ниже осужденного, узкий в плечах, он не производил особого впечатления, но за три года не проиграл ни единого боя. Бои на шесте были довольно популярны в Шаторане, и это о многом говорило. Одно время, изнывая от скуки, я и сам принимал участие в подобных развлечениях. Как я узнал, бои на шесте бывают разными: от "потешных", когда шест устанавливают над ящиком с водой или навозом, до вполне серьезных, где упавшего с шеста ожидало приземление на острые колья или битый кирпич. Несмотря на высокую смертность среди бойцов, количество их не уменьшалось, и королевскому бойцу частенько бросали вызов вне центральной площади.
В прежние времена казнь ограничивалась коротким путешествием на плаху, но в последнее время смертный приговор выносился не часто, и зрелище несколько разнообразили: если приговоренный побеждал, его отпускали, а если проигрывал, то его ждали на выбор старая добрая плаха или нора. Чаще выбирали нору. Оттуда никто не возвращался, но что там происходит, никто не знал. Какой-никакой, а шанс. Лично я подозревал, что это тайный ход за городскую стену. На месте площади стоял прежний дворец, снесенный лет двести назад. Но сам я в нору не рвался, хоть нынешний правитель не раз мне намекал на солидное вознаграждение за разведку.
Тем временем боец вскарабкался на перекладину и начался бой. Паренек (так я и не удосужился спросить у Горилики его имя) был и правда глуп. Понадеялся на силу, слишком широко замахнулся и едва не брякнулся на землю после первой же атаки. Надеюсь, только я заметил, что боец придержал его за кушак, не давая упасть. Еще минуты две они гарцевали по перекладине, обмениваясь ударами. Было заметно, что боец только развлекается, а вот его противник уже порядком взмок. Пора было с этим завязывать. Я поднял руку на уровень плеча и сделал небрежный жест, будто стряхивая с пальцев воду. Боец короля вдруг покачнулся, на секунду потерял равновесие и тут же получил удар коленом в грудь. Паренек поймал свою удачу за хвост: его оппонент компактно припечатался спиной в пыль. Толпа восторженно зашумела, принцесса радостно охнула и едва не бросилась мне на шею. Я тяжело поднялся со скамьи и пополз к себе. Похоже, я простыл окончательно.
Через час, когда я уже опустил ноги в таз с горячей водой, в мою дверь тихо поскреблись.
- Кто там?
- Это боец короля! - преувеличенно громко донеслось из-за двери. - Ты сегодня наложил на меня заклятье, от которого у меня кружится голова. Я прошу снять его.
- Заходи.
Боец шмыгнул в дверь и заулыбался, едва увидев кошель с деньгами. В глазах его плясали бесенята.
- Самти Фаулор, - слегка наклонив голову, обратился он. - А почему ты не наложил это заклятие по-настоящему?
- Оно мне надо? - буркнул я. - Наложить чары - дело нехитрое, а вот снять... Чтобы король меня самого на шест поставил за то, что я его бойца покалечил?
Боец понимающе кивнул и ушел. Я остался один. Голова болела все сильней, кости ломило. В моей душе крепло подозрение, что под утро, взбудораженный грядущим преступлением против Короны, я все-таки перепутал пузырьки со снадобьями и принял что-то не то. Закутавшись в одеяло, я вспоминал своего наставника. Он утверждал, что моего дара не хватит даже на то, чтобы зажечь свечу. И он был недалек от истины. Впрочем, я неплохо устроился. После сражения у Тихих гор я стал известен как великий чародей. Мой коллега на противоположном конце ратного поля не успел еще и каркас заклинания сплести, как ему на голову свалился горящий булыжник. Зачем тратить жизненные силы, если можно соорудить катапульту? Скорострельность у нее всяко выше. Так что мне оставалось только поддерживать имидж. Вот и сегодня вопли бойца под моей дверью слышало полдворца. Еще одно "великое чародейство". С этими мыслями я провалился в сон.
Даже не открыв глаз, я понял, что вокруг меня царит суета. Во-первых, слышно было, как по полу семенят обутые в легкие ботинки ноги. Во-вторых, рядом полушепотом разговаривали двое мужчин и голоса у них были взволнованные. В-третьих, меня кто-то держал за руку. По телу разливалась слабость, меня подташнивало. Голоса стали отчетливее.
- Но хоть какой-то шанс есть? - так, это голос короля Альба.
- Есть, но совсем крохотный, - незнакомый голос. - Мы сделали все, что только можно. И даже чуть больше. Теперь можно только ждать.
Пальцы на моем запястье мелко задрожали. Я с трудом разлепил веки. Рядом с моей кроватью стояли Его Величество с каким-то плюгавым типом, видимо, новым придворным лекарем. Занятый разграблением могил, я не успел с ним познакомиться. Огромная голова лекаря покачивалась на тонкой шее в такт словам, будто соцветие на слишком тонком стебле. У двери переминалась в нерешительности Верховная жрица Неройды. За руку меня держала Горилика - опа! - в подвенечном платье.
- Что произошло? - сиплым голосом поинтересовался я.
- Оставьте нас. - Альб махнул рукой в сторону двери. Принцесса решила, что ее это не касается, но была одарена отдельным посылом и вышла следом за всеми.
- И?..
- Ты заболел. - Люблю эту его манеру выражаться лаконично. - Едва не умер. Мы прибегли к последнему средству, - тут он замялся.
- Какому? - насторожился я.
- Мы тебя женили.
У меня все поплыло перед глазами. Ритуал был старый, почти легендарный и крайне редко применимый. Умирающего чародея можно было связать полным брачным обрядом с особой королевской крови. Это продлевало ему жизнь и исцеляло от ран. Вот только жене его не позавидуешь: чем сильнее чародей, тем меньший срок был отпущен его супруге. У принцессы, столь несвоевременно выданной за меня замуж, были основания дрожать. Исходя из моей репутации, жить ей оставалось дня три.
- И что теперь?
- Да ничего, - король неожиданно широко улыбнулся. - Она тебя любит. Чародей ты, извини, никакой, так что будете жить долго и счастливо.
Я покосился на Его величество с опаской.
- А кто еще знает?
- Никто, - сюзерен сиял. - Твой наставник явился прямо ко мне и объявил, что ты опасный самозванец. Я сказал, что меня не волнует, как ты это делаешь, но с обязанностями придворного чародея ты справляешься отлично. Он не вынес такого кощунства и умер. Сердце. Так что это останется между нами, а мне нужен наследник. Ты парень оборотистый и дочку мою в обиду не дашь. Ну а то, что она не помрет через неделю, так то скорее спишут на твое могущество, чем наоборот. Так что через три дня официальное бракосочетание, - он неожиданно подмигнул. - А на счет того парня не волнуйся - это она так, чтобы тебя привлечь с ним интрижку закрутила.
Я тихо застонал и натянул одеяло до самой макушки. Надеюсь, мой стон был зачислен на счет болезни. Все... спать, спать, спать... Как говаривал один оракул: "Я не буду предрекать это завтра, потому что это произошло вчера".
Первое, что я сделал, продрав поутру глаза, это проклял стезю чародея. Точнее, все предрассудки и домыслы, с этой стезей связанные. Будь я хоть тысячу раз бездарен, но марку придворного мага нужно держать. А какой придворный маг без ручного монстра? Именно поэтому утром меня разбудило судорожное похлопывание по плечу. Первая мра... брачная ночь прошла весьма целомудренно: я хлопнул целебной настоечки (больше полагаясь на исцеляющую силу спирта, нежели на содержащиеся в ней травы) и вырубился. Новобрачная же приткнулась на краю кровати и, полагаю, задремала только под утро. Тут-то и настигла ее судьба.
Увиденная мной сцена достойна подробного описания и занесения в Большую Королевскую Летопись. Ее Высочество принцесса Горилика, в изрядно помятом подвенечном платье, замерла на кровати памятником девичьей скорби. Только ее рука продолжала судорожно барабанить по моему плечу. А у самого ее лица покачивалась голова небольшого (всего метра три длиной) питона. Сам питон вольготно расположился на широкой потолочной балке, свесив вниз только голову и хвост, так что на принцессу он глядел чуть сверху. Я невольно посочувствовал новоиспеченной супруге, представив ее пробуждение. Запах спирта чувствительный питон не переносит, поэтому, видимо, он разбудил Горилику, в надежде на утреннюю кормежку. То, что увидев спросонья перед лицом два требовательных глаза с вертикальными зрачками, девушка не ударилась в крик, было достойно уважения.
- Тишка, - я широко зевнул и потянулся. - Хватит девушку пугать. Иди к себе, я сейчас встану и тебя покормлю.
Тишка посмотрел на меня долгим тяжелым взглядом: "Ну, смотри - ты обещал" и удалился по балке в сторону столовой, где был лаз на второй этаж. Горилика же по-прежнему сидела в ступоре и со стеклянными глазами дергала конечностью. Я заботливо коснулся ее плеча:
- Ваше Высочество, Вы как?
Принцесса вздрогнула и повернулась ко мне. Тут вздрогнул уже я. В последний раз я видел ее накрашенной лет в двенадцать. Тогда я прочел ей целую лекцию о влиянии косметики на естественный цвет кожи, дал несколько ценных советов по нанесению грима и мы сошлись на том, что злоупотреблять этим не стоит. Но невесту по обычаю полагается густо красить. Откровенно говоря, не каждый жених узнает у алтаря свою избранницу. Толстый слой грима, слезы и полубессонная ночь произвели на милом в общем-то лице Горилики эффект, живо напомнивший мне встречу с лютеанскими лазутчиками. Не хватало только фирменного боевого оскала. Впрочем, девушка вымученно улыбнулась, и все встало на свои места.
- Что это было? - ее голос звучал хрипло.
- Тишка. Он мирный, - поспешил я утешить супругу. - Он, видимо, проголодался и явился меня будить, а Вы ему, наверное, чем-то понравились...
Горилика глупо хихикнула, и я осознал некоторую двусмысленность проскользнувшую в мои слова.
- Как человек, а не как потенциальный завтрак, - спешно ляпнул я и сменил тему. - Вам бы умыться.
Принцесса повернулась к стоящему у кровати зеркалу, охнула и вылетела из спальни, будто за ней гнались беси. Мне же осталось только еще раз зевнуть и отправиться на кухню.
А ритуальчик-то сработал! Так что уже через полчаса я стоял на кухне в одних, извините, кальсонах, широко зевал, сладко чесался, варил овсянку с мясом и думал мысль. Такой вот я разносторонне одаренный. А мысль моя была о том, как бы теперь получить развод. Ох, и подложил же мне Альб беся! Я же теперь наследник трона. А магу королем не бывать, это и ребенок знает. Да и супруга мне досталась, надо сказать... Нет, Горилика девушка очень милая, слов нет. Но Его Величество дочку видит только пробегом из Зала Совета к очередной любовнице, а я наблюдаю за ее взрослением вот уж как пятый год. И с первого дня нашего знакомства я был посвящен во все девичьи тайны. С мальчишкой этим у нее все серьезно. Насколько это возможно в ее годы. Так что насчет чувств дочери Альб или не знал, или соврал, не моргнув глазом. Или все разом.
Хорошее дело браком не назовут, но если уж угораздило... Дело-то серьезное, а Горилику саму еще воспитывать надо. Да и наследственность как-никак у нее... Такую кровь в стакан не сольешь и спиртом не разбавишь. Вот пойдет в мать, будет мне счастье. От воспоминания о первом знакомстве с княгиней Ойроной у меня заломило в затылке.
К действительности меня вернул Тишка, явившийся проверить готовность своего завтрака. Многие знают, что такое голодный кот под ногами. А теперь представьте вместо кота почти трехметрового питона. Кто после этого мне не посочувствует, тому Тишка в глаза плюнет. Кислотой. Он такой же питон, как я - маг. Липовый.
- Тиш, а Тиш. Как мне развестись теперь?
Химероид поднялся по моей ноге, обвился вокруг пояса, взобрался еще выше и, наконец, довольно сопя, устроил голову у меня на плече так, чтобы видеть содержимое кастрюльки. Тяжелая, между прочим, тушка. Хозяйские проблемы ему до звезды. А список этих самых проблем весьма обширен. И негаданная свадьба как факт болтается в самом его конце.
Прежде всего, меня волновало, откуда вообще узнали о моей болезни. Сама болезнь никаких сомнений у меня не вызывала. Собственная безалаберность уже не раз играла со мной злые шутки. А вот появление в моей спальне толпы народа... Это был тревожный звоночек. Никто из обитателей дворца даже на порог флигеля без моего разрешения не ступит, а уж вломиться в спальню... Тогда как? Окно? Нет, оно всегда плотно зашторено, да и стекла я везде вставил особые.
Тишка защекотал мое ухо раздвоенным языком, напоминая о каше.
- Потерпи, сейчас настоится.
Я прикрыл кастрюльку крышкой, но остался стоять у потухшей плиты. Что же я упустил? Король Альб. Альб Простак. Альб Бабник. Вот только простак не удержал бы в руках такой лакомый кус, как Шаторан. Прислушавшись к себе, я понял, что не слишком-то и удивился осведомленности своего сюзерена. Добродушный вид Альба нисколько меня не обманывал. Бесконечные его любовные интриги давно стали поводом для анекдотов, и самый известный о том, как Его Величество, пригревшись в чьей-то теплой постели, проворонил приезд послов Корна, из-за чего Шаторан лишился солидного участка берега на границе с Иромом. Правда, иромцы теперь и сами не рады тому куску болота. Так что всего можно от него ждать. У меня, конечно, было несколько козырей в рукаве, был даже кое-какой компромат. Однако мой бывший наставник поплатился за излишнюю информированность головой. В историю с естественной смертью я верил так же, как в милосердие акши: все про него говорят, но никто почему-то не видел.
Выложив кашу на стоящий на полу поднос, я пришел к окончательному выводу: в моих же интересах пока не рыпаться. Если Альб решил посадить меня на трон, то пусть сам все и улаживает. Пока я не знаю его планов, противопоставить ему я ничего не смогу. Но на всякий случай стоит собрать походный рюкзак: неизвестно, как судьба повернется. А вот с Гориликой стоит поговорить сразу. Пока она не наломала дров.
Я оставил довольного жизнью любимца на кухне, а сам засобирался. Спустился в столовую, мимоходом отметив жухлый фикус в углу под лестницей. Почти вся дальняя стена столовой была застеклена. В любое время года отсюда можно было любоваться дворцовым садом. Глен - королевский садовник - дело свое знал отлично, поэтому даже сейчас, несмотря на осеннюю непогоду, у меня под окнами зеленело какое-то деревце. Глен говорил мне его название, но из меня ботаник... Фикус подтвердит. Даже в алхимических экспериментах я стараюсь больше обращаться к минералам.
Из столовой я прошел в спальню. Здесь проверил окно. Закрыто, зашторено и, судя по слою пыли, в таком состоянии пребывает давно. Я не удержался и громко чихнул. Шторки все же стоит постирать. Энергии камня-генератора, установленного в подвале, хватает на поддержание в доме видимости порядка, но и только. Вот, кстати, еще одна причина не срываться с места: на восстановление флигеля, доставшегося мне от предшественника, ушли все деньги, накопленные за почти пятнадцать лет шатания по миру. И теперь бросать все, что нажито непосильным разбо... трудом? Сейчас, от окна оценив расположение кровати, я отчетливо осознал, насколько расслабился за пять лет жизни в Шаторане. Швырни кто-нибудь в окно булыжник, и он запросто достиг бы кровати. Да, самти, давно тебе по балде не прилетало кирпичом! Дальше, в противоположной от окна стене виднелась дверь в гардеробную. Тут меня одолел приступ мальчишества. Я подошел вплотную к кровати, замер на секунду, сосредоточился, а затем, разом передернув все мышцы в теле, перемахнул кровать, сделав в воздухе сальто. Едва не влетел лбом в дверь, отшиб пятку, но настроение разом поднялось.
Двери в лаборатории и гардеробную были предметом отдельной моей гордости. На уровне груди располагались углубления в форме ладоней. Магический замок штука дорогая, но довольно надежная. Он настраивается на ауру хозяина. Любого другого "гостя", сунувшего руки к запертой двери, ждет неслабый электрический разряд. Собственно, мощность разряда зависит от гостеприимства хозяина. Чем четче настройка, тем меньшие аспекты ауры распознает заклинание, однако, на любой замок найдется отмычка. Есть умельцы, способные перестраивать ауру в довольно большом диапазоне. Но вора, вломившегося ко мне в спальню в мое отсутствие, это не спасло. Хорошим он был специалистом или нет - тайная стража знает, но еще неделю в доме нестерпимо пахло подгоревшими котлетами. Встречать гостей я умею. Дверь была заперта на обычный гномий замок, а ладони - напитанная электричеством ловушка.
Гардеробная была разделена на две части. В первой хранилась одежда на все случаи жизни, а вторая гордо именовалась арсеналом. Здесь хранились доспехи, оружие и амулеты, не требующие особых условий. Что-то было убрано с глаз, что-то лежало под рукой, но все в идеальном порядке. Вспомнив неразумно расположенную кровать, я двинулся в арсенал. Новый статус вполне мог стоить мне жизни, а практика показывала, что лучше прослыть перестраховщиком, чем умереть дураком. Через пятнадцать минут я свалил перед зеркалом в спальне все необходимое и начал облачаться.
К кальсонам добавилась исподняя рубаха из той же ткани, затем чулки. Я немного постоял перед зеркалом, задумчиво рассматривая свое отражение. Как там Альб сказал? "Ты парень оборотистый..." Строго говоря, я младше Альба лет на пять, не больше, так что с "парнем" он погорячился. Разве что кровь токри дает о себе знать, поэтому и выгляжу лет на тридцать - тридцать пять. А так... Морда диковатая: широкая, но резкая в чертах. Глаза посажены глубоко, брови густые, поэтому, как не повернись, взгляд кажется недобрым, угрожающим. Темные, с рыжеватым отливом волосы острижены коротко: уже не привычный армейский ежик, но и не модная у дворян пышная грива. На заре своей псевдомагической карьеры я попытался было отрастить приличествующие магу длинную шевелюру и бороду, но безуспешно. Борода зверски чесалась, а длинные лохмы путались и сбивались в феерические колтуны, распутать которые в походных условиях не было никакой возможности. И это уже не говоря о вездесущих вшах и иных паразитах.
Вдоволь налюбовавшись жилистым недружелюбным типом в зеркале, я страдальчески скривился, снял чулки и отправился в гардеробную за портянками. Чулки это, конечно, хорошо, но весьма непрактично. Справившись с портянками - глаза боятся, а руки помнят! - натянул плотные брюки и рубаху. Рубаху тут же снял и надел легкую кольчугу. Тонкое плетение от прямого удара не спасет, но и лишним в моей ситуации не будет. Снова натянул рубаху, чтобы не сверкать металлом. Поверх рукава на предплечьях закрепил два ножа-побратима: один хорош против плоти, другой - против духа. Тяжелый пояс, напичканный алхимическими препаратами и сапоги, подбитые гвоздями из святого сплава, довершили образ успешного разбойника. Отражение в зеркале гнусно ухмыльнулось:
- Вот кабы не твоя жадность, сторожил бы ты сейчас в придорожных кустах караван и горя бы не знал!
Отражение глаголило истину. Ш-шатов случай! Не задержись мы на два дня, в ожидании "клиента", не оказались бы в гуще военных действий. Не пришлось бы срочно переквалифицироваться в отряд наемников. Только наличие в отряде мага придало тогда оттенок убедительности шаткой легенде ("шли мимо, а тут работа"). Наемников на войне терпят, а разбойников вешают с превеликим удовольствием.
Отражение тряхнуло головой. Вот-вот, не время сейчас вспоминать старые подвиги. Запирай гардеробную и отправляйся совершать новые!
Чародейский балахон легко скрыл разбойничью личину. Теперь на крыльце дворцового флигеля стояло нечто, вполне способное сойти за монаха из весьма строгого в уставе ордена. Выдавал только цвет балахона: небесно-голубой, как предписано гильдией. Рукава балахона по гильдейскому канону скрывали руки до кончиков мизинцев, капюшон отбрасывал на лицо непроницаемую тень. На концах перепоясывавшей балахон веревки болтались бубенцы. Но не звенели: не для того я их повесил.
Гильдия чародеев, несмотря на внешнюю разобщенность, умудрилась сформировать устав, требования которого неукоснительно соблюдались всеми мало-мальски приличными магами. Создали систему рангов, классифицировали заклинания, поделили сферы влияния, словом, создали все условия для процветания прохиндеев, вроде меня. Наставник буквально за шиворот выволок меня на низшую ступень магической иерархии, а выше мне и не требовалось. Маг есть маг, а что не пытается подняться вверх по гильдейскому табелю, так это его личное дело. Можно было провернуть сомнительное дело и скрыться: голубых балахонов на улицах любого города было предостаточно, а по гильдейскому уставу не только снимать балахон в присутствии постороннего человека было недопустимо, даже откидывать капюшон разрешалось только при личной беседе с людьми особо уважаемыми. Я беззастенчиво пользовался этим положением устава, скрывая под разлапистым одеянием лицо мошенника, телосложение бойца и оружие наемника. Пост придворного чародея стал, пожалуй, пиком моей карьеры, и мне хотелось постоять на этой вершине подольше.
Крыльцо флигеля выходило прямиком на Малую Королевскую Аллею. Место безлюдное и стратегически удобно расположенное. Отсюда можно было быстро выйти к любой точке дворцового комплекса, не встретив ни единой человеческой души. Так что я мог проворачивать свои дела, не пугая своим видом слуг из числа беженцев.
Беженцы в Шаторане - тема анекдотов, не менее популярная, чем Его Величество. Шаторан географически изолирован от соседей. С севера его граница с Маройем проходит по горной цепи. Здесь к вашим услугам масса достопримечательностей: заснеженные перевалы, оканчивающиеся тупиками, горные тропы, обрывающиеся в пропасть и толпы троллей, славящихся гостеприимством. С запада граница с Иромом номинально проведена по Драконьей реке. Номинально, поскольку оба берега реки заболочены до невероятности. Эти места радуют глаз путешественника богатым растительным миром, а так же жарким влажным климатом. Особенный интерес Западное болото вызовет у серпентолога: если его не удавит безобидный плющ, то он непременно познакомится с каким-нибудь новым видом ядовитых змей. С востока Шаторан омывается Великим морем. Точнее, водами бухты, дно которой усеяно острыми скалами так же щедро, как пасти обитающих в ней акул - зубами. Кроме того, круглый год к услугам ныряльщиков водовороты, подводные течения и Грозовая скала: ничем внешне не примечательный островок, но вода вокруг него кишит электрическими скатами. И, наконец, южное направление, где границу с Империей Теморан обозначили две параллельных цепи Лисьих Курганов, иначе именуемых "Город Мертвых". Любители активного отдыха могут заглянуть в подземные лабиринты, нашпигованные ловушками, либо прогуляться по улицам Верхнего города, где их с радостью встретят немертвые всех видов и мастей.
Любого, заявившего за пределами Шаторана, что всем этим великолепием окружено самостоятельное государство, сдадут в дом милосердия или тайную канцелярию. Даже стычка у Тихих гор не изменила общей ситуации: на всех картах это место значится как "Гиблые Земли". Разумеется, правители окрестных государств прекрасно знают, что здесь отнюдь не пустыня, но вслух об это говорить не принято. К слову, "Шаторан" дословно с лютеанского - "Земля, созданная Шатом (находящаяся под его покровительством)". В этом свете "Гиблые Земли" выглядит просто несколько вольным переводом. Впрочем, кто нынче вообще помнит о лютах? Разве только служители Хараны.
Слухи об ужасах, творящихся в Гиблых Землях, растут, множатся и обрастают причудливыми подробностями. Диких зверей сменяют сумасшедшие маги, им на смену приходят орды кровожадных дикарей, их погребают вечные пески, по которым слоняются неприкаянные тела и души. Поставьте в придорожной таверне халявного пива, и через час за столом непременно окажется он. Тот, чей знакомый водил дружбу с родственником того, кто держал трактир в деревне, через которую проходил человек, рассказывавший про своего... Словом, вам поведают душераздирающую историю путешествия в Гиблые Земли и обратно. Однако какими бы мрачными красками не рисовались здешние пейзажи, иногда на родине прижимает так, что поневоле рискнешь. Большая часть беженцев навсегда оставалась где-то на границах, став добычей троллей, зомби, акул или пиявок. У кого-то хватало ума вернуться назад. А первое, что видели немногие счастливцы, ступившие на землю Шаторана - довольная широкая солдатская морда. Как гласит популярная у пограничников шутка: полгода скуки и дурной жратвы окупаются одной удивленной рожей беженца.
Впрочем, попасть в Шаторан можно было и куда менее экстремальным путем. Пять из шести кругов перемещения, расположенных в королевстве, работали исправно. Имея гильдейский жетон, приличную сумму в золоте, камнях или кристаллах, а так же специальное разрешение, сюда мог попасть даже ребенок. Очень богатый и влиятельный ребенок. Среди беженцев таковые не попадались.
Если от изумления беженца на месте не прибирала смерть, то у него появлялась масса возможностей лишиться рассудка. И причиной тому довольно легкомысленное отношение к магии, повсеместно распространенное в Шаторане. Взять, к примеру, Теморан. Все, что нужно здесь для успешной карьеры мага, это нечувствительность к боли и огнеупорность. Слуги Истинного Бога горазды обозвать порождением Зла все, на что падает их взгляд. Так что стоит вам в Империи без молитвы запалить свечу, как вас тут же с молитвой потащат на костер. С точностью до наоборот дела обстоят в Ироме. Храмовники Истинного не раз форсировали Драконью реку с истинно миссионерскими целями, но ее воды преграждают путь Святому Сиянию, так что воинствующие монахи каждый раз отступали, орошая иромский берег кровью и бранью. В Иромских степях правят иные боги, не то чтобы сильно благосклонно относящиеся к местным шаманам, но и не возражающие против их колдовства. Да тамошние шаманы способны и без божественной подмоги шваркнуть недруга молнией, благо духи низших стихий водные преграды преодолевают без помех. Однако шаманство - поистине удел избранных, оттого в Ироме они образовали нечто вроде привилегированной касты с правом убивать всякого, кто им не по душе. Только в Маройе магия относительно поставлена на поток. Здесь и гильдия, и цехи, и школы. Правда, даже простенький амулет от дикого зверя стоит немалых денег. Про исцеление и говорить не стоит. Обучить же ребенка магии стоит немереных средств, такое по карману только родовитому дворянину. Или действительно бесстыдно богатому человеку. Такому, например, как мой отец.
В Шаторане же магия - дело бытовое. Первый свой амулет ребенок получает вместе с именем. Простенькие заговоры накладывают даже на коровьи колокольчики. На столичном развале можно приобрести любой артефакт за серебряную монету. С условием, что вы тут же уберетесь из города не менее, чем на три месяца. На этом, кстати, погорело немало "гостей". Эти артефакты создают начинающие маги, так что за результат они ответственности, мягко говоря, не несут. А что вы хотели за один серебряный? Звезду с неба? При этом действительно сильных магов здесь нет. Шаторанские духи низших стихий отличаются изрядным коварством, для сложных магических плетений - слишком мало источников силы, а работать непосредственно со стихиями умеют только адепты. Единственное исключение - некромантия. Лисьи Курганы богаты "полезными ископаемыми", так что в южных гарнизонах каждый сотый - адепт Смерти, а остальные девяносто девять - верные ее почитатели. Человек ко всему приспосабливается.
Задумавшись о жизни отдельных магов-приспособленцев, я едва не пропустил нужную тропку.
Тропка выглядела заброшенной, что на фоне весьма ухоженного парка сразу бросалось в глаза. Глену приказали не расчищать эти заросли, и он четко исполнил приказ, не потрудившись поинтересоваться его причинами. Таков Глен. Он все знает о растениях, но человеческие порывы ему неведомы.
Извилистый, заросший подорожником путь, привел меня к цели: укрытой тенью каменной беседке. Сложно представить, что подобное резное великолепие можно создать из камня. Автор этого творения был мне не известен: слишком воздушно для работы гнома, слишком величественно для создания эльвов. Под матовым каменным шатром, опиравшимся на сложно витые столбы, украшенные малахитовыми листьями, ангел из белого мрамора склонялся над могильной плитой из гранита. Сколько трудов ради одной могилы!
ЗДЕСЬ, В ТИШИНЕ И УЕДИНЕНИИ,
ПОКОИТСЯ ОЙРОНА,
КОРОЛЕВА ШАТОРАНА,
ЛЮБЯЩАЯ МАТЬ И ВЕРНАЯ ЖЕНА.
На мой вкус, последние два слова явно были лишними. Будь она верной женой, этого склепа здесь бы, возможно, и не было. Ну да Альбу виднее. Хотя беседку заказывал не он. А про надпись и вовсе... в первоначальном проекте на плите должно было быть только ее имя. Но заказчик тогда весьма спешил...
Здесь я и обнаружил Горилику. Эта беседка была ее заветным местом. Пять лет назад я нашел могилу Ойроны только благодаря громким рыданиям принцессы. Я тогда только приехал в Столицу, приглашенный Его Величеством на должность придворного чародея. Вид отведенного мне флигеля привел меня в состояние глубокой депрессии, и я решил пройтись по окрестностям, дабы вернуть себе некое подобие душевного равновесия. Уже через пятнадцать минут я основательно заплутал. Череда тропинок завела меня в густые заросли крапивы, где я и наткнулся на склеп-беседку, в которой обнаружил рыдающую девчонку.
Сейчас, сравнивая нынешнюю Горилику с той двенадцатилетней нескладной пигалицей, размазывавшей по щекам тушь и румяна, я мог искренне признать, что она превратилась в действительно красивую девушку. Она сделала бы удачную партию любому принцу. Но я не принц. Я, можно сказать, совсем наоборот.
Горилика сидела на перилах беседки, задумчиво рассматривая надгробье, и болтая ногами. Жест непосредственности, выдававший ее волнение. Она знала, что я приду, ждала меня. Сейчас передо мной будет разыграна полная трагизма сцена. Я прислонился к одному из столбов и приготовился наслаждаться зрелищем.
Почти минуту принцесса делала вид, что поглощена созерцанием надписи на плите и совершенно меня не замечает. Затем "заметила" меня и вздрогнула.
- Ах, самти Фаулор, это Вы! А я вот задумалась, так что и не заметила Вас. Вы давно тут стоите?
Я картинно смешался:
- Нет, что Вы, Ваше Высочество, я только что подошел.
Принцесса посмотрела на меня глазами, полными печали и вновь уставилась на плиту.
- Как жаль, самти, что Вы не знали маму, - голос ее непритворно дрогнул. - Говорят, я на нее похожа...
Перед моим внутренним взором предстало, как наяву, лицо княгини Ойроны. Насмешливый взгляд, гордый поворот головы, выверенные жесты прирожденной актрисы.
- Да, похожи, - брякнул я, но тут же спохватился. - Наверное.
- Вы действительно так думаете? - голос Горилики снова дрогнул.
Картинка перед внутренним взором мигнула, и вместо княгини (которая, к слову, уже начала раздеваться), я узрел красную мор... тьфу ты! Царственное чело Его Величества короля Альба я узрел. Контраст был убийственный.
- Я не секунды в этом не сомневаюсь!
Хотя характер определенно его. Если не прорежется материнская взбалмошность, из Горилики выйдет отличный политик. Тем больше у меня оснований держаться от нее подальше.
- Она умерла такой молодой! Бедный мой папа, он так ее любил! - судя по картинному заламыванию рук, Горилика уже от кого-то слышала иное мнение.
Я перебрал в уме все те версии, что слышал, и решил, что пришло время поведать ей свою. Тоже не шибко достоверную, но хотя бы без моря крови. Да и спектакль мне уже наскучил. Все же Горилике до матери далеко. Ойрона в семнадцать лет уже была вдовствующей княгиней Наорской, а покойного князя не так-то легко было провести. Про себя и вовсе... Я оплыл, как шоколадный заяц на солнцепеке, после первого же танца. За одну ночь она вытравила из меня всякие иллюзии, касающиеся воспитания высокородных особ.
Следующие девять месяцев я ходил в Храм Всех Богов чаще, чем в уборную, и вскрывал письма левой рукой, зажав в правой свечку. Перспектива оказаться связанным с княгиней общим ребенком повергала меня в ужас. Но Горилике, повторюсь, с матерью было не сравниться.
- Ваше Высочество, заканчивайте этот балаган. Обед скоро.
Горилика подавилась заготовленной патетической фразой, покосилась на меня, всхлипнула, не нашла в моей фигуре признаков сочувствия, вздохнула и осторожно сползла с перил, утратив при этом остатки царственности. Я откинул с головы капюшон и подошел к ней.
- Я сама этот ритуал вспомнила, - новоиспеченная супруга ткнулась носом мне в ключицу. - Ты Успелу жизнь спас, он поймет. А отец сказал, что я взрослая и сама могу распоряжаться своей жизнью.
Успел, вот как звали этого юнца. Я хмыкнул: а вот не успел! Семнадцать лет назад его "коллегу" дворцовая стража так и не поймала. И заметьте, тот ловкач от дворца шел, а этот растяпа до возлюбленной даже не добрался. С-слабак! Шиш ему, а не Горилика!
Между тем, моя подопечная совсем расклеилась, зашмыгала носом. Еще бы: балахончик у меня шерстяной, колючий и довольно пыльный. В него много не наплачешься.
- Я... ап-чхи! Скоро умру? - трагичность фразы несколько смазалась.
- Не волнуйтесь, Ваше Высочество: пока теморанцы не сообразят, что на том берегу Драконьей Реки им не рады, Перевозчику будет не до Вас.
Горилика отняла лицо от балахона, непонимающе посмотрела на меня и собралась, видимо, уточнить, что я имею в виду, но вместо этого сморщилась, снова ткнулась мне в плечо и принялась судорожно чихать. Не так много за время нашего знакомства было случаев, когда мне предоставлялась возможность высказаться: Горилика имела дурную привычку через слово меня перебивать. Так что я решил воспользоваться случаем.
- Ритуальное бракосочетание - чистой воды фикция: за всю обозримую историю не было ни единого документально подтвержденного случая его срабатывания.
- А... ап-чхи!.. мы? - нет, ее положительно не заткнуть!
- А мы тем более! Я выздоровел не из-за ритуала, а благодаря целебной силе трав. И прекратите уже чихать!
- Я... ап-чхи!.. не могу...
- От меня отлепитесь. У Вас, похоже, аллергия на овечью шерсть. Или на пыль.
- Нет у меня... ап-чхи!.. никак-пчхи!.. аллергии! - лицо Горилики покраснело, и теперь она действительно походила на отца.
- Идемте к фонтану. Там сейчас никого нет. Умоетесь, и Вам сразу полегчает.
Или я в очередной раз пропустил какое-то знаменательное событие во дворце, или людям действительно было так любопытно, только мимо фонтана постоянно шмыгала прислуга. Что ж, композиция "Отдали бедняжку за чудовище" выглядела весьма реалистично. Я в балахоне (капюшон я накинул), суровым изваянием застывший у бортика фонтана, и Горилика: хрупкая, с покрасневшими носом и глазами, судорожно вздрагивающими плечами (чихать она перестала, зато начала тихо икать). На принцессу смотрели сочувствующе, на меня... Последние пять лет я старательно ковал себе славу Великого и Ужасного Чародея, но желаемого эффекта неожиданно добился только сейчас.
- Я что... ик... правда так плохо играла?
О, эти женщины! Стоит только убрать от их горла нож, как они тут же начинают волноваться о всякой ерунде. Да и нож не всегда помогает.
- Отвратительно, - со злорадством ответил я. - Чего Вы вообще хотели этим достичь?
- Ну, я надеялась узнать какой-нибудь способ для снятия этих... последствий ритуала.
- Чудесно. Положим, для спасения Вашей жизни необходимо меня убить. Нож дать?
Горилика смущенно пнула бордюр:
- Ну, я ведь тебя спасала... Как бы я теперь смогла...
Я покачал головой. Орлята учатся летать. Машет крыльями, но пока все без толку. Тут только и смотри, чтобы из гнезда не вывалилась. Но и сердиться на нее нельзя: все же хотела меня спасти. Я взял девушку за руку и, как не раз бывало и раньше, впал в крайнюю степень фамильярности.
- Горилика, неужели ты думаешь, что я вот так просто позволил бы тебе умереть? Кроме того, мы уже не раз договаривались, что ты не будешь применять ко мне свои трюки. Во-первых, я все их давно знаю, во-вторых, меня ты можешь просто попросить. И наконец, сколько можно повторять: если хочешь кого-то обмануть - не лги. Что это еще за "Бедный папа..."?!
- Разве я лгала? - девушка говорила теперь почти шепотом. - Ведь он же ее любил, правда?
- Беда в том, что ты сама в это не веришь. Что, уже наплел кто-то?
Принцесса вжала голову в плечи, и пробегающая мимо повариха одарила меня гневным взглядом. Я зыркнул в ответ из-под капюшона, и тетка скрылась с глаз, как и не было. Вот то-то же! Будут мне еще всякие смертные...
- А что, сегодня какой-то праздник?
- День поваров.
- А-а-а... - протянул я понимающе, - опять в аптеках все желудочные порошки сметут.
- Ага, - Горилика совсем не царственно ухмыльнулась. Надо выписать ей хорошего учителя по эстетике.
- Вот что. Как-то здесь излишне людно. Давай-ка мы в обход флигеля в Пиршественный зал, а по дороге обсудим историю твоей матери. А то ты сейчас себе такого навоображаешь, что и до гражданской войны недалеко.
Горилика согласно кивнула, подхватила меня под локоть, и мы неспешно двинулись вглубь парка.
- Ойрона родилась в 4237 году в Маройе, - начал я. - Она происходила из древнего, но крайне бедного дворянского рода. Младшая из трех дочерей, она была необычайно красива, умна и деятельна, но будущее не сулило ей ничего хорошего. Ее отец с трудом наскреб денег на приданное старшей дочери, передал большую часть своих земель храму Неройды в обмен на какой-то невысокий жреческий пост для средней, а Ойрону одарил лишь хорошим воспитанием.
Тут я примолк и задумался. Стоило ли мне вываливать на голову семнадцатилетней девушки ворох не слишком приличных подробностей? И решил, что стоит. Горилика пока не участвует в придворных интригах, но ее время не за горами. К этому моменту она должна быть во всеоружии.
- Но на одном воспитании далеко не уедешь. Ойрона, рано узнавшая от сестер силу женских чар, при первом же выходе в свет непостижимым образом сумела очаровать престарелого князя Наорского. Старик совершенно потерял голову: этот скупердяй раскошелился на роскошную свадьбу, даже и не вспомнив о приданном. Впрочем, уже через год старый князь скончался от желудочных колик, а его молодая вдова, выдержав годовой траур, с блеском вернулась в свет. В последующие три года она заслужила славу ловкой интриганки и авантюристки. Ходили упорные слухи о ее многочисленных любовных связях, но доподлинно что-то утверждать никто не решался: среди ее поклонников имелось немало влиятельных особ, а сама она соблюдала осторожность. Так продолжалось вплоть до осени 4253 года, когда Тайгер VI Спесивый устроил первый свой Новогодний Маскарад. Масок и полога неузнаваемости над дворцом и парком ему тогда показалось недостаточно. Он придумал невиданный по дерзости розыгрыш...
- Ой, а я знаю! - глаза девушки радостно засверкали. - Я читала. Он пригласил на Маскарад сотню отличившихся солдат из незнатных семей.
- Именно, - кивнул я. - Это вызвало изрядный переполох среди дворян, но в итоге все вышло наилучшим образом. Во всяком случае, несколько угасающих дворянских семей получили через девять месяцев крепких и здоровых наследников. Его Величество король Альб так же присутствовал на Маскараде. Там-то он и познакомился с княгиней Ойроной. Уже через три месяца они сочетались законным браком, а еще через месяц Шаторан облетела весть о том, что Ойрона ждет ребенка. Тогда же по Столице поползли слухи и о ее неверности супругу.
Горилика вздохнула и крепче вцепилась мне в локоть. Никто не осмелится сказать подобное принцессе в лицо, но шепотки за спиной она слышала с раннего детства.
- Причиной этих слухов, - продолжал я, - был переполох, поднявшийся во дворце на третью ночь после свадьбы твоих родителей. Якобы стража видела некую фигуру, метнувшуюся с балкона дворца и скрывшуюся в саду. Лично я сильно сомневаюсь в подлинности этого "видения", но слухи - вещь тем более живучая, чем менее под ними основы. История с Успелом отлично показала невозможность подобного события. А вообще, про то, легко ли проникнуть во дворец, или, тем более, его покинуть, спроси у Визариуса. Он тебе лучше объяснит.
Сказано это было максимально уверенно. Я точно знал, что к Визариусу она не пойдет. Начальник Дворцовой стражи был ее первой и, закономерно, безответной любовью. Эта влюбленность вплоть до ее пятнадцатилетия была для меня самым действенным рычагом управления порывами легкомысленной принцессы.
- Через восемь месяцев родилась ты, а еще через четыре - внезапно умерла Ойрона. Тогда-то и появилась эта глупая легенда: якобы Ойрона изменила мужу, он узнал, рассвирепел и убил ее. Чушь несусветная.
- Ну почему же? - Горилика старательно изображала беспристрастность, но в уголках глаз уже копились слезы. - Вполне обоснованно. С чего бы Ойроне было умирать так внезапно?
- У нее было больное сердце. Роды оказались тяжелыми и основательно подорвали ее и без того шаткое здоровье.
- Откуда ты знаешь? - принцесса обвиняюще ткнула мне в грудь пальцем. - Тебя ведь здесь не было!
Невозмутимое лицо - залог здоровья мошенника. Я неплохой мошенник. А еще я внимательно слушал наставления Ойроны по части актерского мастерства. Если Горилика так жаждала опровержения своих подозрений, то что ж...
- В отличие от всех этих горлопанов, большинства из которых здесь, кстати, тогда тоже не было, я потрудился заглянуть в архив. Там хранятся записи придворного целителя. Он чрезвычайно щепетильно относился к своим обязанностям и вел подробный дневник. Он полагал, что круги перемещения могут отрицательно сказываться на здоровье женщин и детей, и потому обследовал Ойрону сразу по прибытии в Шаторан. На момент смерти королевы он находился где-то в Маройе, так что заключение о смерти писал другой целитель, но его выводы в точности совпадают с записями предшественника. Так что смерть твоей матери имела под собой самые естественные причины.
Записи придворного целителя - единственный хвост, который я подчистил за Альбом. Я заменил в записях одну страницу. Ту, где говорилось, что Ойрона здорова, как ло... как подобает потенциальной матери наследника.
Похоже, мои слова успокоили Горилику. Позже она наверняка найдет в моем рассказе массу нестыковок, но это будет позже. А сейчас она ослабила хватку и заметно повеселела. Я поспешил свернуть щекотливую беседу:
- Ваше Высочество, - я потер онемевшую руку, - давайте, наконец, пообедаем. Тем более, я даже еще не завтракал.
Горилика предложила пройти через кухню. Столицу наверняка уже облетела весть о нашем бракосочетании, и создавать лишний повод для пересудов не стоило. Принцессе надлежало пребывать в глубоком трауре по случаю скорой своей кончины, а уж никак не вышагивать со мной под ручку. Пока мы огибали дворец, она рассказала мне о том, как в точности проводился обряд. Виду я не показал, но дела наши определенно были плохи: придворный лекарь и Верховная жрица Неройды хоть и напутали многое, но ключевые действия совершили, так что теперь мы с Гориликой были связаны не только брачными узами, но и Нитью Души. Будь я и впрямь великим чародеем, на послезавтра назначили бы не свадьбу, а похороны.
В пиршественный зал мы вошли, подчеркнуто держась на расстоянии друг от друга. Горилика выглядела соответственно ситуации: заплаканные глаза, красный нос, горестное выражение лица.
День поваров отмечался в течение недели. Первые пять дней традиционно отводились на выбор лучших поваров государства. Еще три дня дворец гудел, словно улей, переполненный гениями кулинарии и их свитой. В пиршественном зале дворца выставлялись столы с самыми изысканными блюдами. Победитель конкурса становился придворным поваром до следующего Дня поваров. Отборочные испытания я пропустил, поглощенный обшариванием покойников, поэтому попал сразу к началу финального банкета. Не удивлюсь, если Альб приурочил свадьбу к последнему дню праздника из соображений экономии. Надо ли говорить, что к полудню в пиршественном зале было не протолкнуться от придворных гурманов. Полюбовавшись с порога на этот хаос, я решил пообедать где-нибудь еще. Например, у придворного историка.
Чем меня в свое время привлек Шаторан, так это большим количеством людей с совершенно невероятными биографиями. Кого не копни - в прошлом белые пятна. Думается мне, вот я подойду к одной из разнаряженных в пух и прах придворных дам и заявлю ей в лицо:
- Айнэ Сириэлла, Вы знаете, а я ведь промышлял разбоем на дорогах.
И в ответ я услышу что-то вроде:
- В самом деле? Как удивительно! Был у меня как-то в Белом порту один клиент - тоже бандит...
Если я и утрирую, то совсем чуть-чуть. Шаторан - страна авантюристов. Не зря орден Хараны набирает здесь слуг.
Биография Аламарина Сорно не менее запутана, чем моя. Его отец был конюхом в нашем поместье. Мой отец считал неким шиком платить не только за обучение собственных детей, но и организовывать достойное воспитание детям слуг, так что мы сидели за одной партой. Наверное, я даже мог бы с некоторой натяжкой назвать его своим другом детства. Хотя пути наши разошлись довольно рано: меня отдали в обучение к магу, а Аламарин просто сбежал из дома, мы периодически пересекались при самых разнообразных обстоятельствах. В Шаторане он осел в качестве придворного историка Аламарина гор Сорно. Нимало не смущаясь, он прилепил к своей фамилии дворянское достоинство и зажил в отдельном поместье в черте дворцового комплекса. Встретившись на чужой земле, мы неожиданно быстро сдружились. Дружба наша покоилась на прочном основании взаимного молчания о прошлом. Нам было вполне достаточно того, что мы знали друг о друге из кратких встреч. Сорно, как я знал, с детства мечтал стать писателем. Неизвестными мне путями он скопил небольшое состояние и вплотную занялся осуществлением мечты.
Как и подобает начинающему литератору, Сорно решил написать сразу роман-эпопею в трех частях. Выбрав самую популярную тему - Сокровища Древних - он принялся перелопачивать горы книг по истории наших загадочных предков. Где-то у подножия одной из этих гор он и наткнулся на ветхий листок со списком богов. Кажется, где-то в шестом томе сборника "Научная Теология" говорится, что божество находится в прямой зависимости от своих адептов. Если имя божества не упоминается более двухсот лет, он умирает. Историки утверждают, что с момента гибели цивилизации Древних прошло не менее десяти тысяч лет, так что Аламарин смело написал в своей тетради "Мертвые боги Древних" и ниже - в столбик - имена богов.
Грандиозный литературный замысел зачах уже на первой главе, и список был благополучно забыт. Но нет худа без добра: Сорно не стал дурным литератором, зато стал хорошим историком. Он первым сумел систематизировать известные факты по истории Древних. Собрался даже написать учебник, но тот едва не постигла участь романа. По счастью, знакомый издатель, пролистав черновики учебника, разглядел в них не только жирные пятна и потеки от вина, но и источник дохода. Он прислал к Аламарину шустрого секретаря, и тот в рекордные сроки сваял учебное пособие, ныне переизданное на четырнадцати языках.
Однако, ковыряние в пыльных манускриптах дало и совсем другие, отчасти ядовитые, плоды. Знаток истории Древних пользовался в высшем обществе фантастическим успехом. Особенно тепло его принимали при дворе короля Шуйза в Корне. Аламарин при всяком удобном случае сверкал эрудицией перед дамами, и, в конце концов, досверкался. В кружке светских львиц зашел разговор о богах, и какая-то дама обратилась к историку с вопросом: жрецом какого божества он хотел бы быть? Мой друг распушил хвост, выгнул колесом грудь и навскидку назвал всплывшее в памяти имя из злополучного "мертвого" списка.
"Научная Теология" издание, конечно, авторитетное, но богов много, и среди них попадаются весьма живучие экземпляры. Вроде Монора, имя которого в недобрый час и вспомнил Сорно. Монор, которому уже больше десяти тысяч лет не жертвовали даже миски молока, несказанно обрадовался самозваному жрецу. На радостях бог хвойных лесов поднял на уши половину Строзо - столицы Корна. Аламарину пришлось срочно уносить ноги из заваленного хвоей и оккупированного ордами белок города.
Какими путями он оказался в Шаторане, Шат знает, но жреца, вместе с эксцентричным божеством, здесь приняли неожиданно благосклонно. Монор активно принялся озеленять Столицу и окрестности, а Сорно начал читать лекции в Высшей Школе. Нельзя сказать, чтобы он остепенился и стал вести порядочный образ жизни, но особых хлопот страже не доставлял.
Сегодня у Аламарина был выходной, так что я решил завалиться к нему на обед, а заодно, быть может, получить ценный совет. Жилище моего друга можно было назвать поместьем только из соображений вежливости. Небольшие домики, окруженные такими же небольшими садиками, изначально были построены по периметру дворцового комплекса в качестве оборонительного сооружения. Каждый участок служил отдельным укрепленным пунктом. За ограждением открытой мансарды, казавшимся таким воздушным неискушенному зрителю, с комфортом могли разместиться от трех до пяти арбалетчиков. Выкурить их оттуда, не разрушив домик до основания, было просто нереально. То же касалось и "декоративных" угловых башенок, украшавших изгородь садика.
Поместье Сорно было полностью скрыто в хвойных зарослях. Даже изгородь увил какой-то колючий плющ. Из зеленого месива выглядывали только ворота. Подобрав валявшуюся рядом сосновую шишку, я взвесил ее в руке и метнул через забор, будто фиал с гремучей смесью. Эффект был почти такой же. За забором что-то упало, звякнуло стекло, загремела глиняная посуда, и садик огласился забористой руганью аж на шести языках разом. Через минуту калитка в воротах распахнулись, и передо мной предстал рассерженный всклокоченный слуга Аламарина.
- Привет, Кой, - я скроил самую дружелюбную мину, и протянул мелкому гоблину кулек с печеньем. - Вот, прихватил со стола на центральной аллее. Еще горячее.
Гоблин молча цапнул кулек и удалился обратно в сад, гордо помахивая пушистым хвостом. Я прикрыл за собой калитку и пошел искать Аламарина.
Хозяин дома нашелся практически сразу. Его тощее длинное тело лежало в кресле посреди гостиной и тихо постанывало. Жизнь при дворе полна испытаний. Каждый день в одном из поместий устраивалась попойка. Я увиливал от них, культивируя в душах придворных образ нелюдимого чернокнижника, Визариус прикидывался напольной вазой, а вот Сорно стал их завсегдатаем. Сейчас мой друг более всего походил на несвежий труп, попавший в руки неумелого гримера. Глядя на него, хотелось прочесть экзорцизм.
- Хреново выглядишь, - озвучил я свои наблюдения.
- Да неужели? - прохрипел Аламарин, приоткрывая один глаз.
- Судя по цвету твоего лица, ты способен к фотосинтезу.
- Новый придворный лекарь проставлялся. Не знаю, какой из него целитель, но алхимик он дрянной.
- Целитель из него тоже никакой, - я подошел к другу и попытался поудобнее усадить его в кресле. - Я уже на себе проверил.
- Да, я слышал. Сочувствую твоему...
Тут историк закатил глаза и обмяк у меня на руках.
Пообедать мне удалось только через час, когда, с помощью Коя и россыпи аптечных бутылей, я привел Аламарина в чувство. Вид у него был все еще бледный, но, по крайней мере, пена изо рта уже не шла. Чем бы не угостил придворный лекарь своих гостей, это точно было крайне ядовитое зелье.
- Может, к остальным участникам вчерашнего вечера кого-нибудь послать? - Кой озабоченно потер щетинистый подбородок.
Сорно сидел все в том же кресле, а я устроился напротив него с огромной тарелкой мясного салата. Столик между нами был уставлен блюдами с холодными закусками, в центре расположился поднос с бутылкой красного вина и два пока пустых бокала.
- Визариус там был?
- Нет.
- Тогда и не надо.
Кой пожал плечами и ушел доделывать какие-то свои гоблинские дела. Аламарин выгнул бровь:
- С чего вдруг такая забота о Визариусе?
- Он единственный в этой стране является тем, кем кажется. Такой раритет надо беречь.
- Думаешь? - историк с сомнением покачал головой. - Не удивлюсь, если он раньше был каким-нибудь... поваром.
- Нет. В нем я уверен.
- Ну ладно. Всяк имеет право заблуждаться. Я о другом хотел сказать. Доедай салат, и пойдем, я тебе покажу нечто невероятное.
- Никуда я с тобой не пойду. У меня на шее такое ярмо повисло, что теперь ходить тяжело.
- Может, вина? - Аламарин подвинул ко мне бокал.
- Нет, - я облизнул ложку и с печалью посмотрел на бутыль темного Теморанского. - мне еще к Альбу идти, а у него настойка.
- Как вы только эту дрянь пьете? - Сорно сморщился и кряхтя встал с кресла. - Ладно, сюда принесу.
- Не упади по дороге.
Он выпрямил сутулую спину и посмотрел на меня сверху вниз.
- Ради того, чтобы ткнуть тебя носом в объективные факты, я готов и на большее.
Прихватив со стола кусок ветчины, Аламарин отправился куда-то на второй этаж. У меня уже появились некоторые предположения по поводу его "сюрприза". Мой друг, помимо всего прочего, был невероятным мечтателем. Он верил буквально во все: инопланетян, вампиров, оборотней, домовых и леших. Периодически он представлял мне очередное "доказательство" существования того или иного вида мифических существ. Бросив еще один страдальческий взгляд на бутыль с дорогим вином, я отставил в сторону пустую тарелку из-под салата и вгрызся в куриную ногу.
Хозяин дома появился на лестнице минут через пять, волоча на себе какую-то ободранную шкуру. Едва дотащив ее до стола, Аламарин расстелил ее на своем кресле и встал рядом с таким гордым видом, будто сам ее и ободрал с неведомого хищника. Судя по довольному выражению лица, это его ободрал какой-то предприимчивый торговец "редкостями".
- Знаешь, что это? - глаза историка сияли победным огнем.
Я присмотрелся. Обычная волчья шкура, за исключением широкой черной полосы вдоль хребта.
- Крашенная волчья шкура, - определил я. - Могу даже назвать причину смерти. Бедолагу загрызла моль.
Аламарин обиженно засопел и уселся прямо на шкуру.
- Думаешь, крашенная?
- Наверняка.
Он выдернул из шкуры шерстинку и посмотрел на свет.
- Действительно, светлая у корня... - мой друг совсем съежился.
- Ну не переживай так, - я попытался его утешить. - В другой раз точно повезет. Просто прежде, чем ты в следующий раз надумаешь покупать рог единорога, шкуру оборотня или зуб вампира, посоветуйся со мной. А этот... раритет... вон, у камина постели вместо ковра. Эффектно будет смотреться.
Аламарин грустно кивнул.
- Ты, по-моему, единственный, кто не смеется надо мной.
- Я просто вслух не говорю. А большинство этих громогласных скептиков сами в тайне надеются, что на лужайку перед их особняком сядет тарелка.
- Думаешь?
- Уверен.
Собиратель редкостей заметно повеселел.
- Жаль все же, что ты в это не веришь... Хотя я и не пойму, почему именно.
- Потому что я маг. И как всякий маг знаю, что чудес не бывает. Оборотней нет, потому что просто не может быть. Трансформация на таком уровне требует слишком больших энергозатрат. Каждому оборотню пришлось бы таскать на себе камень-генератор размером с дом.
- Да ну тебя! Пришел, и все настроение испортил!