"Чтобы ты пришёл в школу вовремя" - ответил учитель
Так вечно засиживался в школе тот мальчуган. Законы, начиная с четвёртого класса были просты- опаздывая, ты остаёшься после уроков. Проспал и пришёл позже на 20 минут? Ничего, вечером всегда можно было посидеть сорок. Скорее даже нужно. Так велел устав школы. Его нигде не писали, но все его знали. Как говорил один умный человек: "незнание законов не освобождает тебя от ответственности".
Вскоре, после того как весь класс несколько раз в году оставался за прогулы после уроков, некоторые девочки и мальчики начинали подрастать и понимать, что гораздо проще и вовсе не опаздывать. Другие были смекалистее и имитировали болезнь, проводя уютные денёчки дома. Двое из них настолько поверили в свои недуги, что проводили большую часть времени в больнице. Там они завели себе много друзей подруг.
В том числе и грустного молодого старичка сорока лет. Не пересекая черту специального карантинного окна, он научил их играть в покер на игрушечные фишки. У подростков свои, у него свои. Затем подарил им большой набор для солдатской стратегии. Играть в него никогда не надоедало. Настолько, что выросли эти два товарища военным и экономистом. А тот человек однажды под аплодисменты врачей был выпущен из неволи заразы. Он плакал и обнимал родных в белых халатах. Затем выбежал из больницы и никогда в неё больше не возвращался.
Третьи просто переставили ходить в кирпичное здание школы и грызть гранит науки. Конечно, это не избавляло их от угрозы посидеть часик-другой после уроков. Но что это такое по сравнению с целыми днями бездонной свободы. Дома -- сироты, в школе -- массовка, на улице -- хозяева жизни. Чуете разницу? И они её чуяли. И делали то, что было выгоднее всего. Хулиганили. Это слова любила школьный психолог. Она описывала им всё, над чем не имела власть. Зато оная была у директора. Так, после восьмого класса, наиболее прыткие товарищи в одно мгновение стали из гостей жителями улиц. Двери просвещения для них навсегда были закрыты. Кто знает -- обрадовались ли они этому. Так и проходили торги со временем.
Над всем этим и думал перечитавший множество книг со скуки тот мальчик. Правда, он уже вырос и возмужал. А книжки и вовсе были по философии. Первые из них были прочитаны недавно. В это же время день сместился на ночь, и прийти к 8 утра стало неподъёмной задачей. Только недавно выиграв олимпиаду по гуманитарным наукам с блестящим успехом, следующую он тут же в пух и прах проиграл. Гнев учителей сменился на милость и обратно на ещё больший. Что делать с этим -- никто не знал. Он не мог просыпаться, а затем уснуть. Режим стал мифом. Время -- рулеткой, поворачивающейся то на красный, то на чёрный, то на зеро. "Как только ты выбираешь другое поле для ставки, рулетка тут же меняет после своё. В итоге ты всегда на нуле. Не садись за неё и и соблюдай дисциплину" - так говорил ему отец. А затем снова и снова нёс лишь половину зарплаты в казино. Необходимая дань для борьбы с соблазном. Наименьшее из всех возможных зол.
Ничего из обдуманного он на утро толком не вспомнит. Это лишь одна из бессонных ночей на диване. Дети орут и плачут от сорока минут взаперти. Они чувствуют, что эти мгновения жизни уже не вернуть. Их учитель всегда сидит тут в несколько раз дольше, но он не жалуется. Кажется, время для него быстрее летит.
Парень оторопел. "Зачем ты тут лежишь?" - насмешливым голосом сзади спросила Люда.
ЦИФЕРБЛАТ
Вместе с Людой и прошли долгие несколько лет, ныне ничем не известные. Они были лучшими друзьями всегда и во всём. Компании менялись, люди приходили и уходили, вчерашние отличники оставляли за гаражами бутылки, иногда ложились там сами (или клались?), а двоечник садился садился за мольберты и оживлял пустынные пейзажи окраин городов, заботливо перекрашивая дворняг и бродяг под джентльменов, мастеров и породистых лающих лучших друзей. Так мир стремительно перемешивался, образуя из красного, синего и зелёных стандартных листков с оценками полномерную гамму человеческого характера и предназначения.
Но традиция видеться с Людой раз в 2 недели всегда оставалась прежней. Выглядела и одевалась девушка просто -- зимой джинсы, летом свободные брюки с небольшими вырезами на лодыжках, в меру длинные тёмные волосы, почти не бывающие свободным, насмешливый взгляд карих глаз и немного несимметричные верхние передние зубы. Многим она нравилась, часто смеялась, и однажды один их общий друг сказал, что улыбка какая-то не такая и посоветовал знакомого стоматолога, хорошего. Больше он её широкой улыбки никогда не видел. Жутко обидчивая девушка.
Итак, годы в техникуме летели, экзамены чудом сдавались, у Люды сменилось несколько парней, но далеко не все они чего-то добивались. Кажется, она искала лучшую жизнь. Но об этом не хотелось спрашивать. Общих тем для разговора оставалось всё меньше, а вокруг тяжести их пауз спокойно вращалась Луна, бросив Землю. Впрочем приливы и отливы оставались прежними. Эти два человека были слишком малы, чтобы подняться в космос. Наконец, осталось последнее увлечение -- волонтёрство.
Его-то и организовал тот бывший художник, сидевший перед гаражами, чтобы, по словам его: "Превратить город из картины в реальность". Никто не понимал, что это значит, но фраза была сказана посреди перекрёстка двух кристально чистых улиц, напоенных и накормленных бездомных, тысячах семян, посаженных цветов и деревьев, и конечно же, сплочённого коллектива друзей. Это по легенде, разумеется. Так и разрасталась с каждым днём городская организация волонтёров "Вжинкс", впоследствии, разделившаяся на 5 отрядов. При желании человек тут же мог сменить один на другой. Хотя люди почему-то всегда оставались в прежних. А вот и список:
--
Чистота улиц
--
Сытые люди
--
Зелёный город
--
Забота о больных
--
Крепкие дома и безопасность
Таковы были названия отрядов по целям. Оригинальные же имена меняются каждый год, и это всё абстрактные названия: "белка, алмаз, радуга, удача, сияние". Этим людям не платят бумажками, не кладут в руки монетки, им дают кое-что получше: возможность после хмурых дней на работе и скучных занятй на учёбе пойти в место, где тебя накормят, напоят, научат многим вещам, дадут хобби, игры и принадлежность к родному городу, а самое главное -- благодарных людей. Всё это лучше денег. Здесь наш второй дом, где все нам родные и близкие.
Это и рассказывал молодой парень -- один из вожатых. Суть была не в том, что они делали и для чего, а как это нравилось подсознанию -- внутреннему богу времени. И мало кто жалел о периоде волонтёрства в жизни.
Там и произошёл последний разговор с Людой. Они убирали гигантскую площадь, засовывая мусор в мешки из под муки. Тихий шёпот их голосов затмил звон колоколов. Пробил полдень на гигантском циферблате часов. Золотая стрелка на цифре "12" по красоте могла затмить солнце. Но не девушку перед ним. Она обняла его и заплакала. Следующие 2 месяца он проболел. Её он больше не видел. Поговаривали, что Людмила уехала в другой город в поисках лучшей жизни. Он забыл эти 3 года и дорогу к площади. Пока однажды,дождливым вечером, телефон дома не зазвонил.
ГЕНЕРАТОР
В кратком разговоре по трубке бывшему студенту колледжа сообщили, что Артём принят на работу. Так он и вспомнил через полгода забытья, что существует и реальная жизнь, вспомнил и своё имя, каким бы глупым это ни казалось. Время потекло гораздо медленнее. Завтра ему необходимо прийти в 2 часа дня на ту самую площадь и впервые увидеть, что же скрывается за часами, стоявшими здесь со дня основания города. Башня, построенная ради дворца и затмевающая собой старых богов, была воплощением победы промышленности и концепции конвейерного трудоголизма.
Сон. 2 друга-робота охотятся за "кожаными мешками" в новом, кровавом мире. И он -- друг одной из железяк -- героя, борющегося за робосвободу. Долгие приключения, путешествия полные опасностей. По итогу робот узнаёт, что один из его ближайших соратников и товарищей -- человек. И был так огорчён, что удалил "книгу вселенной", которую писал долгие годы. Тогда он и понял, что между ним и людьми нет никакой разницы. Человек -- робот. Робот -- человек.
Артём проснулся. Ласковый женский голос что-то шептал ему. Просто телевизор... Час тридцать дня. Удивительно волноваться за минуты, когда ещё недавно в памяти целые недели были секундами. Минута на умывание, ещё 5 на душ, 3 минуты на чай, 8 на поиски ключей. Тик-так, тик-так. 17 минут, а впереди ещё бег с препятствиями. Ну как бег, лень бежать... Да и ехать всё равно потом.
Так и прошло чуть меньше часа опоздания. В три часа (на башне) Артём был уже на месте и зашёл во внутренний двор бывшего когда-то дворца: боялся, надеялся, грустил. Впереди было даже не просто здание, а целый их комплекс. "Ваше время важно для нас" повторяла колонка над яркой вывеской магазина. "Скидки на нитки".твердила другая. "Только лучшие цены" кричала третья.
--
Вы на собеседование?
--
Да
--
Пройдёмте со мной
В просторном кабинете, щедро освещённом солнцем, сидело немало людей. Все были чем-то заняты: печатали, пили чай, перешёптывались. Большинство были за компьютерами, но у некоторых были и пустые рабочие столы, наполненные лишь папками, да листами. Да и само собеседование было похоже на ... простую беседу. Приятные на вид женщина и мужчина, одетые в полуофициальном утончённом стиле попеременно задавали некоторые вопросы и с увлечением рассказывали об организации. Удобный график, неплохие деньги, работа в знаменитом холдинге.
--
согласны?
--
Да
--
приступайте завтра
Иногда даже самый милый разговор кончается официальнее и суше встречи дипломатов самых враждующих стран в мире. Впрочем, сказали они -- в компании принято всех называть на ты, можно почти бесплатно поесть и попить, а также узнать всё изнутри. Здесь многие работают -- в первую очередь ради опыта, первоначальных денег или стабильной жизни. Сложно найти места лучше чем на площади Гюйгенса.
В девять часов утра часы пробивают начало рабочего дня, в восемнадцать часов его окончание. Таков распорядок дня. Удобно. Не опоздать и не успеть. И ничего не наверстать. Без часов ничего не будет. Остановится циферблат -- и никто не найдёт часам замену. Сюда никто не носит своих часов в знак уважения к вечному двигателю.
Обещали однажды показать, что находится внутри башни. Этого дня он ждал с нетерпением. А пока что надо было поработать.
АНГРЕНАЖ
Начался превосходный день! Пусть сверху кто-то и пролил на землю несколько миллиардолитровых вёдер, пусть работяга и промок до нитки, но дождя уже не было сто лет, да и зарплаты тоже. Время отведённое экономикой Артёму для жизни подходило к концу. Завтра будет нечего есть. Сегодня будет зарплата. Правда перед этим надо будет хотя бы было поработать до перерыва, слишком рано заходить в бухгалтерию нельзя,слишком поздно тоже. Говорят, там десятилетиями сидят одни и те же крайне своенравные тётки, которые и привета тебе не скажут без внеочередного презента.
Сегодня со скуки поменяли станцию. Пум-пум-пум-пум-пум-пум-пум. В 6 тактов укладывалась технология производства, в 6 глухих нот игралась мелодия. Ехали по ленте новые часы, ну или даже не часы, а заготовки. Артём пытался изменить мелодию. Но со временем она возвращалась всё туда же, где была.
Лица на протяжении прошедших дней рядом часто менялись, даже не успевая примелькаться, многие из них были похожи на друзей, приятелей, знакомых. Их сложно было запоминать и отличать, не внешне, а характером, друг от друга. Многие болтали, предаваясь словесным утехам, пока руки что-то делали снизу, на ленте. Но это выглядело искусно. Пум-пум-пум-пум-пум-пум, готово. Изделие едет дальше. Как человек этого добивался? Он не думал над этим. В этом и был секрет.
" С нами пойдёшь?" - спросили Артёма. Он не курил - ну значит скоро закурит. Довольные, двое собеседников утопали в направлении двери на улицу.
Может и правда стоило начать курить? По-другому то нормально не отпроситься было.
"Сходи за водой пожалуйста, бутыли кончились" - прощебетал голосок контролёра по качеству. Что делает столь симпатичная девушка в униформе на заводе, было решительно непонятно. Но это превосходно. Артём достиг уже почти того же самого автоматизма в процессах, что и другие, и почти легко выполнял норму. А поход за водой позволял лишний раз этого не демонстрировать, а просто побродить -- потаскать грузы, хоть минимально разнообразить быт.
На третьей бутыли, он столкнулся с Димой. Тот просиял в улыбке, обнял его от радости и сказал, что пора топать за зарплатой. Артём был совершенно не против. Донеся третью бутыль, они почти бегом забежали в кабинет начальника, получили одобрение на поход в бухгалтерию, прелестно поговорили с тётками в ней (одна из которых даже, о ужас, была мужчиной в строгом пиджаке) и пошли дорабатывать смену.
-Что будешь делать с зарплатой?
-Сегодня пить пойдём с коллегами. Ты с нами?
-Не смогу наверное, надо домой будет идти.
-Ну и ладно, сами справимся
Уж с чем с чем, а со спиртом и его производными по пятничным вечерам Дима умел справляться точно умел как никто другой.
Кто-то ушёл домой пораньше. Шестерёнки на рабочем столе лежат, так и ожидая, что их кто-нибудь впихнёт в целый механизм. Все разные, и в то же время столь одинаковые. Без них часы не функционировали бы вовсе. Это чуть ли не единственный стол, который сутью своей хоть как-то был похож на ремесло, и поэтому стоял несколько поодаль от других. Сборка шестерёнок была подобна. "Сборка ангренажа" - тетрадь с картинками лежала на столе и показывала всё так, как будто сам начальник завода пришёл к тебе и лично показал, что и как обстоит с этой работой, как сделать так, чтобы всё завелось и заработало. Работники так его и видели -- по картинкам с иллюстраций, по инструкциям с тетрадей.
"Работаем как часы" - банальное название об одном из магазинов, продающих заводскую марку и работающих на престиж. Всё одно и то же. Надёжные работники, бесконечный 6 тактов по 6 операций, 6 единиц брака на миллион изделий, 6 марок изделия. Много было шестёрок. И всё же самыми главными были работники. Они и были сердцем этого гигантского механизма по производству себе подобных.
Часы пробили вовремя. В этот раз вовремя, не опоздал. Прошло всего-то несколько циклов. Сколько там? Месяц, два, три? Смена за сменой... Иногда работа на дом в виде безликой отчётности и миллиона бумаг. В основном так же конвейерного типа. Если часы не бьют, значит лежал дома и спал, на выходном.
"Отвалите" - ответил он про себя, но не сказал вслух.
Бесконечные часы работы, здесь и на дому, и вся она одна и та же. Как же это всё надоело. Чему здесь было радоваться? Не очень понятно. Он пытался говорить, и часто это делал. Пробовал писать. Но никто ничего не слышал.
"Спи. Спи, дитя моё" - шептала мать.
<Спи. Спи, а то каши не дам" - бузила нянька в детском саду.
"Не засыпай!" - Как хлыстом по спине бил властным словом учитель.
"Когда уснёшь, всё пропустишь" - беспокоился друг.
"Очнись!" - кричала она. Её имя он уже не помнил.
"Усни навеки" - шептало оно.
"Нам нужны только твои руки, а тебе нужны деньги" - твердила реальность.
Гигантские шестерни машут руками, маятник скачет, циферблат покосился. То было видение, из которого не находилось пути назад.
Работали лишь руки. Разум боялся, что всё испортит. Он замолк и снова впал в спячку.
Он стал мастером своего дела. Работал без устали и с толком. Не жалея времени и сил.
Вечно сонным мастером он был. Все плакали у него на могучем плече. Но не нашлось плеча для него кроме труда и денег.
Пока однажды маятник спроса на изделия не покосился и предприятие не разрушилось. Пора вставать. Подвиги зовут.
