День выдался неудачным с утра. Особенно пробуждение. Если бы не туман, то поручика Вяземского наверняка бы уже не было в живых. Впрочем, тут еще бабушка надвое сказала. Однако просыпаться под орудийную канонаду, раскачивающую в разные стороны форт, как качели ему не приходилось. Во всем оказался виноват туман. Именно благодаря ему неизвестная эскадра сумела подойти незамеченной близко к берегу и начать обстрел береговых батарей. Для всех, кто находился на батарее, это означало одно - война! Но вот с кем? Вероятнее всего это была Англия или Франция, но не исключались и другие варианты. Но гадать о том кто это времени не было - нужно было собирать перепуганных и очумевших артиллеристов и бежать туда - наверх, в кромешный ад. Бежать к орудиям, чтобы открыть огонь в ответ. Если от орудий что-то еще осталось. Несомненно, гул канонады докатился и до пролива, и там наверно кто-то мечется куда-то, звонит по телефону требуя информации пытается выяснить информацию от дозорных кораблей. Вяземский перекрестился, и матерными криками и пинками стал выталкивать наверх своих подчиненных. Да, день действительно не задался.
Утренний туман на входе в Дарданелльский пролив, заставил командира эсминца "Внушительный" капитана 2 ранга Иванова- четырнадцатого уменьшить ход и увеличить число сигнальщиков. Однако никакого результата это не дало. А в пять тридцать утра первого июля 1915 года ситуация прояснилась. Правда не до конца, но хоть что-то. Откуда-то с юга стали доноситься раскаты орудийных залпов тяжелых орудий. Иванов телеграфировал в Штаб Черноморского флота, объявил боевую тревогу и направил эсминец на звуки канонады. В пять сорок пять по местному времени произошло столкновение с неизвестным до сего момента противником. Вынырнувший из тумана, как призрак, нос французского броненосного крейсера "Леон Гамбетта" под командованием контр-адмирала Виктора Сэнеса разрезал тонкий и стремительный корпус "Внушительного" пополам, и окутавшись паром две половинки эсминца в считанные секунды исчезли под водой. Судя по реакции французов, они тоже не были готовы к такому повороту, но после столкновения капитан "Леон Гамбетты" приказал застопорить ход и спустить шлюпки для спасения уцелевших русских моряков.
То, что сейчас происходило, Виктор считал большой подлостью, за которую расплачиваться придется французам. Дело было не в столкновении с русским эсминцем, а в том, что сейчас делали дредноуты англо-французской эскадры. А они вели огонь из главного калибра по русским батареям и фортам защищавшим вход в Дарданеллы. И делали это без официального объявления войны. С военной точки зрения конечно же в этом был определенный резон - Черноморский флот России превосходил объединенные англо-французские силы на Средиземном море и сталкиваться с ним напрямую было чревато печальными последствиями. Но с точки зрения морали и общественного мнения Англия и Франция выступали в роли агрессора, и если не будет одержана победа, то виноватыми как всегда будут французы, а англичане выйдут сухими из воды. По плану операции, с началом обстрела береговых батарей должен был быть высажен десант, в задачу которого входило взятие этих самых батарей под свой контроль и проведение блокады Черноморского флота в Дарданеллах.
Однако гладко было только на бумаге. То, что дозорный русский эсминец, так и не успел разведать и доложить обстановку, давало определенный выигрыш во времени - при условии, что туман продержится долго, но ответный огонь русских батарей, неорганизованный по началу, но все более усиливающийся, говорил о том, что красивый и изящный план с самого начала был по своей сути химерой. Дредноуты вели огонь по площадям, исходя из навигационных расчетов флагманского штурмана. Русские же начали стрелять по замеченным вспышкам орудий главного калибра. Результат этого не замедлил тут же сказаться - даже сквозь туман были видны сполохи пожаров возникших на нескольких кораблях. О том, что будет дальше, когда туман рассеется, Виктор Сэнес даже не хотел и думать.
А туман рассеивался. И если раньше русские батареи вели ответный огонь, ориентируясь на проглядывающие из тумана мачты и на вспышки орудий, то теперь из тумана стали появляться и силуэты кораблей. Меткость огня противника особенно не удивляла - над вражеской эскадрой, возвышаясь над пеленой тумана, висел привязной аэростат. Достать его пока было нечем - пока, очухаются в штабе, пока наведут справки и дозвонятся до более высоких инстанций, пока доложат государю - тихий кошмар бюрократии. Впрочем, если это война, то возможны и другие расклады - отчаянная эскапада какого-нибудь смельчака во славу царя и отечества. Но пока аэростат висел, и хотя поразить орудия береговых батарей было затруднительно, кучная стрельба противника мешала ведению ответного огня. О том, что это цветочки, а ягодки уже прозевали, выяснилось довольно быстро - конный дозор, который был отправлен вдоль побережья, обнаружил, что под прикрытием тумана на берег высаживаются вооруженные люди. Численность десанта приблизительно не меньше батальона, а в его составе, судя по мелькавшим красным шароварам, имеются французы. Дело принимало серьезный оборот. Что и как и когда решат в Петербурге неизвестно, а находящиеся здесь в форте, если будут сидеть сложа руки, до этого момента могут и не дожить. Комендант форта, не надеясь на телефонную связь, решил подстраховаться и отправил конного рассыльного в штаб расквартированной семнадцатой пехотной дивизии за подмогой. К месту высадки десанта стало выдвигаться две роты с шестью пулеметами, и одним крупповским минометом.
Миномет - забавная штука. Особенно в горах или на пересеченной местности. То, что по дальности он значительно уступал знаменитой французской трехдюймовке, в данной местности роли не играло. Хваленая французская игрушка не могла стрелять навесным огнем, да и тащить эту красавицу по здешним, каменистым склонам одно мучение. То ли дело миномет - спрятался за склоном, или какой-нибудь складкой местности и обстреливаешь супостата, а чуть что, так и перенести на новую позицию не долго.
А Вяземский, все-таки пробился к орудиям - форт был построен германскими инженерами, и в отличие от укреплений Порт-Артура, где головотяпство, сочеталось с воровством и шпионажем при строительстве, был рассчитан и на более сильную бомбардировку с моря. А вот и его красавица - одиннадцати дюймовая убийца, на деталях которой выгравированы знаменитые переплетенные три кольца. Сейчас и посмотрим на обидчиков, вооруженным так сказать глазом. Его комендоры испуганно озираясь и пригибаясь начали суетиться и заряжать орудие. В глазах плясал нешуточный страх. Оно и понятно - умереть за бога, царя, и отечества процедура не очень приятная и очень болезненная. Ничего, сейчас пальнем пару раз, нюхнут ребятишки пороху, а там в такой азарт войдут, что силой от орудия не оттащишь. Надрывно звенел телефон. Телефон? Ах, черт, это же с КП батареи! Данные для стрельбы! Значит и там все на месте! Ну что, начали? Несмотря на то, что при выстреле из орудия, поручик открыл рот, в ушах стоял звон, от сгоревшего пороха, во рту появился неприятный привкус. "Ну что встали черти? А ну быстро ! Заряжай!!!"
Они двинулись вперед колоннами по пятьдесят-шестьдесят человек. К моменту, когда две крепостные роты заняли позиции на господствующих высотах, численность высаженных на берег уже перевалила за две тысячи. Транспорта, с которых производилась высадка десанта, оказались в мертвой зоне береговых батарей, и погрузка подразделений на шлюпки и катера происходила четко, без всякой нервозности и суеты. Прапорщик Чумаев, глядя на это издевательство, зло сплюнул. Где, черт возьми, наш хваленый флот? Стоят ведь мерзавцы, как на параде - одна атака миноносцев и все! А теперь придется отдуваться пехоте. А шустро эти французы наступают! Хватит ли людей и патронов, чтобы их остановить?
Бежать с горы всегда легче, чем в гору. Особенно под пулеметным огнем. Будто и не было прошедших войн. В той же Америке, уже лет пятьдесят воюют. А эти? Это ведь не Аустерлиц! Гений Бонапарт заменен другим гением - Его Величеством Пулеметом! Впрочем они не слышат, вернее не услышат - большинство лежащих на склоне красношароварников было уже мертво. Именно для борьбы с такими идиотами и создавался господином Максимом его агрегат. Металлический звук. Хлопок. Пауза. Взрыв на берегу в гуще тех, кто только что выгрузился с катера. Снова металлический звук. Хлопок. Пауза. Взрыв. Работает миномет. Ага! Залегли черти! Ладно, мы тут пока и сами справляемся. Без флота. Прапорщик Чумаев перевернулся на спину, достал папиросу из портсигара и закурил.
"А вот теперь, мы Вас, господа, изжарим!" - произнес про себя Вяземский. Все-таки нашелся герой, который лишил врагов этой ненавистной "колбасы"! Высоко в небе парил цепеллин "Граф Орлов". С его появлением, ситуация изменилась - аэростат висевший над эскадрой вспыхнул, и упал вниз какой-то скомканной тряпкой. Точность огня вражеской эскадры снизилась - скорость огня русских батарей стала возрастать. Один из английских дредноутов, кажется "Вэнгард", со сбитой трубой, и сильным пожаром на корме вышел из боя. Были видны результаты попадания и в другие корабли. Досталось и французскому четырехтрубнику. Кстати, совершенно непонятно, что за идиоты поставили крейсер в одну линию с дредноутами и броненосцами - там же броня в два раза тоньше! А его подчиненные, уже действительно вошли в раж, похоже, что проектную скорострельность орудия пытаются превысить!
"А вот и расплата!" - подумал Виктор Сэнес, - "Только не Франции, а лично мне!". Его крейсер уже не был щеголеватым красавцем - стволы кормовой башни лишившейся крыши нелепо, почти вертикально как рогатка торчали вверх. Кормовой мостик представлял собой стальную ленту Мебиуса многократно закрученную и смятую, чье-то безжалостной рукой. Но хуже всего было последнее попадание - тяжелый снаряд пробил броневой пояс почти у самой ватерлинии и взорвался в носовом котельном отделении, превратив всю команду кочегаров в заживо сваренных омаров. Прибывшая аварийная партия была уничтожена взрывом котлов. Корпус корабля выдержал это испытание. А совесть не выдержала. Стреляться в такой момент было глупо - он ответственен за свой экипаж и корабль до самого конца. Но вот прошение об отставке по приходу в порт он подаст. Никакой победы уже не будет! Потому что победы вероломством не достичь. Будет позор и унижение. И пострадает, как всегда опять Франция.
"Ну, наконец-то! Проснулись Лаперузы хреновы!"- заорал Алексей Чумаев, наблюдая, как возле "Куин Элизабет" поднялись четыре гигантских цветных всплеска. Флотская батарея N 27 "Даша Севастопольская" ( название батарея получила по причине того, что орудия, установленные на ней, разрабатывались и изготовлялись под руководством другой женщины - госпожи Берты К., и имели на своих деталях все то же клеймо из трех колец.) открыла огонь по врагу. Похоже, что дело близилось к финалу. "Три кольца" это вам не какой-нибудь Армстронг или лягушкоед Шнейдер. Это страшная сила. Это страшный символ, способный убивать только своим присутствием. А когда врожденный немецкий педантизм госпожи Берты совместился с русским размахом и широтой души - а Берта К. обучалась в Смольном институте - получилась жуткая и могучая сила, способная не только объять необъятное ( о чем любят мечтать в России), но и с немецкой педантичностью и серьезностью, провести полный учет и контроль этого необъятного. Одним из итогов такого сплава являлась "Даша" - четырехорудийная однобашенная батарея калибром шестнадцать дюймов, защищенная двухслойной броней суммарной толщиной семьсот миллиметров. Дальность стрельбы сорок пять километров. Сейчас это чудовище швыряло снаряды в тонну весом, по четыре штуки в одном залпе, каждую минуту. Командовал батареей капитан 2 ранга Смирнов. Почему одни батареи подчинены флоту, а другие сухопутному командованию, прапорщик Чумаев, так и не смог уяснить. Но и не интересна все эта запутанная российская бюрократическая машина. Вот результаты огня батареи куда как интересней.
406 миллиметровый бронебойный снаряд пробил броневой пояс "королевы" между башнями "А" и "В", пробил скос бронепалубы и взорвался. Раскаленные осколки снаряда воспламенили кордит, упакованный в шелковые картузы, находившиеся в артпогребах носовых башен. Пламя взметнулось выше мачт британского сверхдредноута. К сожалению, стенки погребов, элеваторы башен, сами башни, да и сам корпус "Куин Элизабет" не обладали той прочностью, какой обладает пятнадцатидюймовое орудие, внутри которого происходит горение всего одного картуза с кордитом при производстве выстрела. Здесь же шла речь о сгорании нескольких сот шелковых цилиндров. Раскаленным газам требовался выход, и они его искали. И они его нашли. Разорвав "королеву" на множество обломков. Когда облако, окутавшее британский линкор рассеялось, на поверхности моря уже ничего не было. "Сестре милосердия" "Даше Севастопольской" требовался новый пациент, которому необходимо было оказать "медицинскую помощь". И она начала его искать - цветные пристрелочные всплески взметнулись возле дредноута "Франция".
Первым на подмогу занявшим оборону ротам прибыл конно-егерский батальон. О тех, кто вообразил картину , как кавалерия с пиками наперевес скачет галопом по горным тропам, можно сказать, что они никогда не были в горах. Да, по тропам, да, кони, но только не в атаку, а как средство передвижения и грузового транспорта. Или кто-нибудь видел двух колесные горные грузовики и внедорожники? Никто не видел! А вот горные орудия наверняка видели, или слышали про них, а некоторые еще знают и о том, что эти орудия разбираются на части при перевозке, ну а совсем знающие могут сказать, что вес этих частей, на которые разбирается орудие, проектируется исходя из грузоподъемности лошадей, либо других вьючных животных.
Именно распаковкой вьюков сейчас и занимались егеря. Орудий у них не было, но в наличии было шесть минометов. А это означало очень веселую суматоху, для прижатых к земле у края воды десантников. Восемь пулеметов егерей, тоже обещали повысить число душ могущих отправиться прямехонько в ад. Больше всего Алексея Чумаева поразила экипировка егерей - куча всяких разных мелочей, которые облегчают жизнь в горах и на войне - специальные ножи, лопатки, фляги и прочее. "Нужно бы поговорить после боя, да выменять себе что-нибудь этакое, если выживу". Впрочем, в том, что он выживет, Чумаев практически не сомневался - десант прижат к земле и не шевелится, а вражескую эскадру сейчас больше "Даша" занимает, чем судьба высаженных на берег. Точнее сказать наоборот - "Дашу" занимает эскадра, а вот та, судя по всему пытается как то избавиться от столь пристального внимания. И получается это у эскадры не очень хорошо. "Франция", кажется, уже свое получила.
Дела у французов действительно шли неважно. Вначале два шестидюймовых снаряда снесли кормовую мачту. Потом прилетел одиннадцатидюймовый чемодан, и заклинил кормовую башню. Потом еще один уничтожил два 138 мм орудия вместе с прислугой в носовом каземате. А теперь, две, почти торпедного калибра чушки почти выбросили корабль в двадцать две тысячи тонн из воды. Румпельное отделение разбито и затоплено. Кормовое турбинное отделение тоже изуродовано, и заливается водой. Дредноутом можно управлять только с помощью уцелевших носовых турбин, работоспособность которых, тоже под вопросом. Поэтому "Франция", с трудом развернувшись, направилась прочь из Дарданелл. Того и гляди появится русский флот, и тогда акции союзников резко обрушатся вниз.
И он появился. Вначале, возле "Маджестика" взметнулось ввысь шестнадцать огромных водяных столбов, а затем спустя десять или двадцать секунд, ровно столько же столбов взметнулось возле "Трайэмфа". "Маджестику" повезло, ибо накрытие, еще не означает попадание - он уцелел, хотя взрывной волной с него снесло все шлюпки, и всех кто находился на верхней палубе. От сотрясений многие механизмы сорвало с фундамента, но корабль остался на плаву. Другому броненосцу повезло меньше - четыре бронебойных снаряда пробили все его палубы и днище насквозь, так и не успев разорваться, в образовавшиеся пробоины диаметром в сорок сантиметров мигом хлынула вода, растекаясь по нижним помещениям. Взрыва котлов не последовало, так как кочегары успели погасить топки котлов, но это же и погубило корабль, лишив его возможности использовать водоотливные насосы. Команда стала покидать обреченный корабль. Следующие всплески легли с перелетом - видимо русские корабли вели огонь на ходу. Через пару минут среди союзной эскадры взметнулись группы всплесков размером поменьше. Французская "Демократия" получила два попадания, и стала описывать циркуляцию вправо. Судя по всему, один из снарядов разнес в клочья боевую рубку, убив все командование корабля. Второй снаряд снес одну из ее труб.
Вскоре показались и корабли. Головным шел "Князь Святослав", за ним следом "Княгиня Ольга", далее виднелись силуэты шести "Измаилов", трех или четырех легких крейсеров, а также свора русских эсминцев. Это был не весь Черноморский флот России, а только Средиземноморская эскадра линейных крейсеров, усиленная полудивизионом новейших дредноутов. С "Измаилами" союзники успели детально ознакомиться во время пребывания русских кораблей в средиземноморских портах, а вот сверхдредноуты серии "Князь", которых русские построили шестнадцать штук, видели впервые. Никогда ранее они не покидали внутренние российские моря - Балтийское и Черное. Точных данных об их характеристиках не было до сих пор ни у английских лордов, ни у французских адмиралов. Россия решила пойти тем же путем, что и англичане при строительстве линейного крейсера "Инвинсибл" - она занизила официальные параметры кораблей. Во всех справочниках мира было написано, что дредноуты "Князь" - это тот же "Измаил", у которого за счет уменьшения мощности, и соответственно массы турбин, увеличено вооружение. Скорость двадцать три узла, шестнадцать 356 мм орудий в четырех четырехорудийных башнях. Фактически же каждый "Князь" представлял собой четыре плавучие "Даши" - вместо четырнадцатидюймовок он был вооружен шестнадцатидюймовками, и скорость была не двадцать три, а двадцать семь узлов. Конечно же, водоизмещение этих монстров перевалило за пятьдесят тысяч тонн. Теперь все зависело от умения английских и французских кораблей быстро бегать. А вот с этим у них были проблемы. Поэтому точку в судьбе плавучего железа поставили пушки, на которых стояло клеймо из трех переплетенных колец. Истерзанные англо-французские дредноуты и броненосцы были добиты торпедами стаи "Новиков". Кому-то конечно удалось ускользнуть в суматохе, но орел как известно не ловит мух - ни русский, ни германский. Судьба, прореженного минометами егерей, десанта, а также столь удачно припарковавшихся у берега транспортов была однозначной - белый флаг и капитуляция. Крепостные роты и егеря обменивались трофеями. Штабные офицеры строчили победные реляции, офицеры сверлили дырки под будущие ордена.
Приблизительно через час после этого фиаско, послы Англии и Франции, еще ничего не знающие о провале десантной операции, в соответствии с инструкциями, заранее полученными от своих правительств, вручили российскому императору ноты о разрыве дипломатических отношений и объявлении войны. Ровно через два часа, ноты аналогичного содержания были получены англичанами и французами от Германии, которая верная союзному договору с Россией выступала на ее стороне. Еще через час, телефонные трубки в германском Генеральном штабе раскалились добела, а у офицеров Второго Рейха на лицах появилась зловещая улыбка. Наступало время для реализации плана Шлиффена. По телеграфным проводам полетели телеграммы, началась мобилизация.
Израненный крейсер полз к базе. Корабль Виктора спасло то, что он получив повреждения вышел из боя за два часа до того, как в дело вступила русская эскадра. Контр-адмирал Сэнес с содроганием слушал раскаты тяжелых орудий за горизонтом, и сожалел о том, что ему так и не удалось дождаться этого - настоящего боя, а не подлого удара из-за угла в котором он участвовал. Его крейсер должен был быть там- среди водяных столбов разрывов снарядов, среди хищных стай русских эсминцев, пытающихся выйти на дистанцию торпедного залпа по французским линкорам. Бой должен быть честным и открытым, пускай и смертельным. Блеск золота Ротшильдов уничтожил рыцарство и благородство во Франции. Эта война не за слабых и обиженных, а за золотые шекели, тридцать серебренников получил Иуда за свое вероломство, столько же получила и Франция, и закончит его родина, так же как и Иуда. Тревожный крик сигнальщика прервал его размышления. "Право шестьдесят, дистанция два кабельтовых, перископ лодки!". Это конец. Его крейсеру, принявшему почти тысячу тонн воды, больше четырех узлов не выжать, да и уклониться от торпеды он уже не сможет. Корабль обречен. Оставались люди. Его команда, которая ему верила. "Стоп машины! Команде покинуть судно!".
"Не толкайтесь и не спешите! Места всем хватит!" - кричал в рупор Виктор, стоя на мостике. Шлюпки с матросами и офицерами отваливали от борта "Леон Гамбетты".
"Дальше! Дальше отгребайте! Я остаюсь!" - прокричал он. Что же они медлят там под водой? Может им сигнал подать?
Всплеск воздушного пузыря и пенный след торпеды, устремившейся к израненному кораблю, заметила вся команда сидевшая в шлюпках. Столб воды поднялся в районе кормовых труб, а затем ударная волна от взрыва торпеды закачала шлюпки. Казалось, ничего не произошло. Но, постояв неподвижно секунд двадцать, крейсер стал внезапно и быстро заваливаться на борт, и до того, как мостик "Леона Гамбетты" скрылся под волнами, на нем продолжал стоять их командир в парадном мундире. Таким, его и запомнили - последнего рыцаря Франции.
Эшелоны шли на запад к границам Франции и Бельгии в строгом соответствии с запланированным графиком. Одному из них - "черному литерному" уделяли персональное внимание. О графике движения "черного литерного" каждый час докладывали кайзеру. В его вагонах, шедших к бельгийской границе, было десять, разобранных на части, новейших секретных гаубиц "Большая Берта" калибром 600 миллиметров, а также снаряды к ним. Эти чудища, на которых были выгравированы все те же три кольца, предназначались для уничтожения фортов Льежа, для того, чтобы дивизии Второго рейха могли коснуться рукавом Ла-Манша, выполняя маневр охвату французской армии. Армия генерала Брусилова сосредотачивалась у южных границ Турции для похода на Каир.