Абзалова Виктория : другие произведения.

3.И на всех одна звезда

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.34*21  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Как известно, судьба любит пошутить и зачастую довольно зло: чувство юмора у нее обычно черное и весьма экстравагантное. От визита к нему члена Совета Дамон мог ожидать многого, и что характерно - ничего хорошего. Однако только не того, что ему(!!!) предложат вступить в Белый отряд! ЗАКОНЧЕНО
  И НА ВСЕХ ОДНА ЗВЕЗДА
  
  Время вспять повернуть нельзя,
  Сколько будет гореть надо мною звезда?!
  Знаю я - Смерть найдет всех нас,
  Пусть возьмет эту жизнь,
  Но возьмет не сейчас...
  В.Кипелов, 'Не сейчас', 'Реки времен'
  
  Пролог
  Жизнь может быть простой, а может быть сложной. Может быть совсем сумасшедшей...
   Но по сравнению с этим чокнутым магом - меркло все! Услышав имя спрашивавшего его человека, Райнарт честно попытался рассчитать, что именно за неприятности с нетерпением поджидают их на этот раз: трудно представить, что после двухлетнего молчания Дамон Фейт объявился для того, чтобы поболтать за бокалом другим 'Солнечной лозы'. Однако темному снова удалось его удивить, причем неслабо так удивить!
  Маг, не сумевший даже несмотря на свое феноменальное самообладание полностью скрыть усталость, явился не один. Окончательно преобразившийся из подростка в видного юношу, Дамир уже что-то рассказывал выскочившему из тренировочного зала Рею, который, бледный и растерянный, не мог отвести взгляда от незрячих синих глаз. Опередившая мужа Гейне со вздохом приняла из рук неожиданного гостя его ношу...
  - Кто это? - обескуражено ляпнул Райнарт, кивая на девочку. Малышке было около полугода, может чуть больше, и не то чтобы она выглядела запущенной, но женской руки явно не хватало.
  - Моя дочь, - как-то обессилено сообщил Дамон, тоже обойдясь без приветствий.
  - Твоя... - Райнарт не успел подхватить упавшую челюсть, а его хваленая невозмутимость, похоже, вообще отправилась в глубокий обморок от такого заявления.
  - Чему ты так удивлен, герой? - криво усмехнулся Дамон, - Что и у меня могут быть дети?
  Райнарт только помотал головой, присмотрелся к магу еще внимательнее, и повел в библиотеку, которая обычно служила ему пристанищем и убежищем.
  - А где Герда? - поинтересовался он, разливая вино.
  - Умерла, - Дамон ответил только после того, как мелкими глотками выцедил весь бокал, - Два месяца тому...
  - Вот ...!!
  После долгой паузы, когда затянувшееся петлей молчание, казалось, начинает душить уже в прямом смысле, Райнарт встал и налил обоим кое-чего покрепче. Дамон принял у него стакан, так же механически, без участия сознания опрокинул в себя, даже не поморщившись, не переводя дух.
  - Как?
  Ответ последовал лишь после следующей порции.
  - Знаешь, ей все-таки нельзя было там так долго, и ребенок... А мы увлеклись, слишком поздно поняли и про то и про другое... Да и Ингер она отдала очень много, когда мы Башню запечатывали... Я не смог помочь.
  Он говорил медленно, спокойно и ровно, не поднимая взгляда от ковра и вертя в пальцах пустой стакан, но никакого спокойствия на самом деле не было и в помине, горе и боль лишь отступили с поверхности вглубь, откуда им не позволено было вырваться. В тоже время, уверенность Райнарта, что этот визит значит куда больше - уже приобрела твердость гранита: Дамон не станет приходить только ради того, чтобы сообщить о смерти жены и поплакаться.
  - Что у тебя еще стряслось? - хмуро спросил он.
  - У меня? Да что со мной сделается! - Дамон передернул плечами, зло отставил рюмку и подошел к окну. Некоторое время он наблюдал за Гейне и малышкой у цветника, потом обернулся, - Ох, герой, если б ты знал, что мы натворили! Маги...
  Его самоконтроль дал очередную уже трещину: Райнарт впервые слышал, чтобы темный употреблял такие выражения, но все же это было совсем по-человечески, слава вышним Силам, без всяких признаков магического безумия.
  - Башня запечатана, но у нее теперь есть принцесса, - Дамон наконец объяснил суть проблемы. - По сравнению с ее связью, я - случайный прохожий. Собственно, Ингер и есть печать. Райнарт... мне больше не у кого спрашивать... Сокрушив Башню я убью свою дочь. А не сокрушив убью тоже...
  Он впервые посмотрел прямо, и Райнарт поразился даже не смыслу его слов, сколько произошедшим переменам. Черные глаза больше не были бездонными озерами мрака, в которых лишь иногда всплескивались искры чувств, они дышали и менялись, они жили.
  Словно зная, что сейчас выдает себя, Дамон поспешно снова уткнулся взглядом в бокал.
  - Разве я тебе на этот вопрос уже не отвечал?
  - Жить...
  Маг усмехнулся.
  - С Ингер и сложней и проще, - начал объяснять он, устроившись в кресле. Кажется, усталость и напряжение начали постепенно отступать, - караулить пробуждение способностей не придется, потому что она и магия неразделимы. Она осознает их с первого осмысленного взгляда. Учить ее будет легко, но...
  Да уж, еще какое 'но'! Даже два огромных 'но' в виде обеих Башен.
  - Ты хотел оставить ее у нас?
  Теперь на лице Дамона промелькнуло смущение.
  - В наглости тебе не откажешь! - ухмыльнулся Райнарт, - Наверное, пора переквалифицироваться в воспитательное учреждение для юных темных дарований.
  Дамон только хмыкнул в ответ, испытывая несказанное облегчение оттого, что можно позволить себе передышку и хоть немного собраться с мыслями.
  - Почему вы хотите отказать ей в том, чем так щедро поделились с Дамиром? - Гейне вошла без стука и слышала последнюю фразу мужа.
  - Возможно потому, что лучше не иметь никакого отца, чем такого! - Дамон ответил неожиданно резко, опять помрачнев. - Со временем, конечно, мне придется ее учить справляться со своей силой, контролировать свою связь с Башней и прочему, что может понадобиться, хотя мне хотелось бы этого для нее меньше всего. Но пока... что я могу ей дать? Таскать по степи, или прятаться здесь по городам и весям?! Дамир... Дамир мне больше сын, чем мог бы быть по крови! Он молодец и хорошо справляется... Но это из-за меня он ослеп! А если в руки Совету попадет Ингер, я бы сам предпочел, чтобы ее убили сразу!
  Пылающие глаза обратились на девочку, сосредоточенно пытающуюся оторвать красивый шнурок с рукава Гейне, и пламя опало, превратившись из смерча в ровное теплое горение.
  Мелигейна запнулась, проглотив негодующую отповедь. Чувства, которые вызывал у нее темный маг, были основаны скорее на понятиях о справедливости, чем на приязни, но сейчас в душе впервые шевельнулось что-то, похожее на сочувствие, дружеское расположение. Здесь не было темных и светлых, а есть издерганный человек, пытающийся в одиночку выстоять против всего мира, и охранить от опасностей и бед тех, кто ему дорог.
  - Вы ошибаетесь, - мягко сказала Гейне, передавая ему Ингер. - Я с радостью позабочусь о девочке, разумеется... Однако, она уже потеряла мать, а вы теперь хотите еще и лишить ее отца... Разве она такое заслужила?
  Дамон промолчал, рассеяно поглаживая черные кудряшки, чепчик уже где-то потерялся. Ингер, как будто чувствуя, о чем идет речь, крепко вцепилась в пуговицы, едва не вырывая их с мясом, и с торжеством в чернющих огромных глазищах оглядела взрослых. Райнарт, тоже впечатленный сценой, внезапно окинул его хитрым взглядом:
  - Да ты просто боишься, темный!
  - Боюсь? - Дамон повернулся к нему, выходя из задумчивости, и вдруг улыбнулся, открыто и светло, обезоруживающе признаваясь. - Герой, я в панике!
  - Ну, с парнем ты прекрасно справляешься.
  - Ага, только Дамир немножко так постарше!
  - Ничего, - теперь улыбнулась и Гейне, - ничего сложного в этом нет.
  Она пообещала подумать совместно, как лучше все устроить, за что получила полный признательности взгляд и от отца, и от дочери, после чего забрала усталую малышку есть и спать, оставив мужчин одних за своими мужскими беседами. Она так и не перестала улыбаться, и ей казалось, что на руках у нее не просто ребенок, но самое удивительное чудо на свете - сердце Черного Властелина.
  
  Часть 1
  ***
  В Тарешт Рузанна напросилась сама. Не то чтобы она стремилась реабилитироваться, нет: после скандала с ахайрским принцем Диантом ее дипломатические способности даже получили самую высокую оценку благодаря поддержке лорда Рихарда, чьи рассудительность, выдержанность, беспристрастность и умение видеть ситуацию целиком, ценили все. В конце концов, многие были его учениками, и если лорд Рихард еще не возглавил Совет, так только потому, что для удовлетворения амбиций ему хватало Академии, а настоять на своем он умел и без того. Таким образом, как протеже ректора, Рузанна была защищена от всяких претензий.
  Сама она, оправдываясь хитроумными логическими схемами, не осознавала вполне, что просто пожалела мальчишку, ведь темный лорд Дамир прав: участи быть обреченным на пытку адамантием кровному врагу лишний раз не пожелаешь, если хочешь спать спокойно. Трудно было даже самой признаться, насколько тяжело ей далось внешне простое поручение, вот она и ухватилась за первое попавшееся, надеясь отвлечься.
  Тарешт не обманул ее ожиданий. Город был как южный красавец: знойно-красивый, горячий, яркий, по-кошачьи вкрадчиво мягкий, - чтобы тут же вскинутся страстным неистовством... И опасный, прячущий не по одному хитрому ножу за шелковой гладью! Он сразу и безраздельно завладевал новым знакомым, ревниво не позволяя размениваться на что-либо иное.
  В отличие от северной Лассы, на пиратскую столицу он не тянул, но морское вольное братство чувствовало себя здесь как дома. Официально Тарешт с незапамятных времен имел статус вольного города, а потому собственного Архимага ему не полагалось. Эти особенности оказывались чреваты тем, что вместо князя или монарха, приходилось иметь дело с целым муниципалитетом, и даже руководители Храмов довольно нервно относились к местным привилегиям. В конце концов, Рузанна уже начала склоняться к мысли, что идея темных о строгой централизованной системе власти, сосредоточенной в одних сильных руках, - не так уж плоха.
  Точно неизвестно, но на хребтах и плато Сианы вроде бы еще водились дикие драконы, да и до не менее дикой Степи было рукой подать. Учитывая все вышеперечисленные факты, когда Совету были представлены сведения о некоем замке, расположенном аккурат на стыке вечно соперничающего Лассора и Гиранды, да на границах между Степью и горным царством... Именно Рузанна настояла на том, что угроза в лице неожиданного наследника старинного рода, увлеченного таинственными изысканиями, исподволь, но активно разворачивающим свою деятельность, - заслуживает самого пристального внимания. И предложила свою кандидатуру для организации Похода.
  Нужный герой был выбран почти сразу и в настоящее время уже заканчивал формирование отряда. В соответствии с представленными аналитическим отделом данными, нужно быть готовым и к диверсионной операции, и к полноценному штурму. Командиров Рузанна все же проверила, спокойно оставив отбор бойцов на них. Подготовка близилась к завершению, осталось уладить буквально пару мелочей, за которые леди Совета взялась просто, чтобы убить оставшееся время.
  Сейчас она неторопливо направлялась по утопающим в палисадниках улочках Мальвовой поляны - уютного не аристократического квартальчика, в котором всякий считал за счастье поселиться. Дом госпожи Симиллы ее тоже не разочаровал: стоя у ажурной решетки калитки, магесса могла обозревать скромный, но изящный фасад одноэтажного небольшого особняка с узкими гравийными дорожками. Незапертая калитка легко поддалась под рукой, однако на ее вежливый оклик никто не поторопился.
  Парадные двери оказались заперты, и Рузанна направилась вдоль дома, пока не обнаружила обширную кухню, хозяйка которой сосредоточенно помешивала варенье.
  - Госпожа Симилла?
  Пожилая, представительного вида женщина, вздрогнула и обернулась навстречу гостье:
  - Леди... - белое одеяние со звездой и посох узнал бы даже младенец.
  - Рузанна. Я ищу мастера Фейта.
  - Теть Сим, можно я возьму для Кысы голубую миску, - прежде, чем хозяйка успела что-либо сказать, в кухню вбежала девочка лет семи, и при виде гостьи тут же переключилась с кошки на другое, - Здравствуйте. Я - Ингер. Вы к папе?
  Тонкая, звонкая, непослушные кудряшки выбились из кос, любопытные черные глазищи... Рузанна мысленно застонала: интересно, это только ей так везет на детей с темным даром?! Да к тому же здесь речь идет явно не о несчастном необученном запуганном мальчишке: прежде чем представиться, Ингер самостоятельно и ловко мгновенно стянула свое поле, словно пригасив его до обычного уровня (это она как?!), но волшебница уже уловила то, что та хотела спрятать.
  - Ингер! - одернула девочку Симилла и пояснила, - Доктор Фейт в госпитале.
  - Давайте я вас провожу, - тут же снова влезла Ингер.
  - Ингер, отец же ясно тебе сказал...
  - Ну, теть Сим, - девочка тут же состроила умильную жалобную рожицу, - Я туда и обратно, на чуть-чуть... я никому мешать не буду... А то пока госпожа волшебница найдет.
  - Уверена, что леди Рузанна сама прекрасно знает, где находится общественный госпиталь! И разумеется, никто не будет прятать от нее мастера Фейта! Так что она уж обойдется без твоей помощи, - несмотря на строгий тон, глаза женщины улыбались.
  Ингер недовольно надулась, но тут ей на помощь пришла сама Рузанна, решившая, что необходимо поближе присмотреться к еще одному представителю черной стороны Сил, с кем ее свела судьба. Нужно же выяснить, кто ее обучает.
  - В самом деле, госпожа Симилла, ничего страшного, если девочка меня проводит.
  Судя по мордашке, Ингер за поддержку практически записала ее в подруги, но обойти домашнего дракона в лице старой дамы было совсем не просто.
  - Не дело, чтобы ты там под ногами путалась! - непререкаемым тоном сообщила хозяйка, - И вы леди, простите, но мастер Фейт будет очень не доволен, что я отпустила Ингер с незнакомым человеком.
  Последнее относилось уже к изумленной магессе: не часто той доводилось наталкиваться на такой решительный отпор. Зато маленькая плутовка отступать не собиралась:
  - Теть Сим, а мы папе ваших вкусных пирожков отнесем. Они еще теплые, - Ингер продемонстрировала убойную по степени очарования улыбку, - Вы же знаете, что он всегда пообедать забывает.
  - Вы подождете немного, леди? - с тяжелым вздохом сдалась Симилла.
  Как видно, рассеянность господина Фейта в таком важном вопросе не являлась для нее секретом и была отнесена к категории безусловного зла, с которым следует бороться любыми средствами.
  - Конечно, - Рузанна против воли не могла сдержать улыбки.
  Ингер тут же воспользовалась временем, чтобы завладеть той самой миской, налить в нее молока и унестись с ним к кошке.
  
  По дороге Рузанна узнала массу разнообразнейшей информации: сколько котят у приблудившейся кошки (вообще-то она не совсем сама приблудилась, но папа бы все равно разрешил) и какого они цвета, что один постоянно выпрыгивает из ящика и его приходится искать, а завтра они с госпожой Симиллой идут к портному, который шьет ей чудесное новое платье, и такие платья носят только настоящие принцессы... А папа пообещал подарить ей книгу сказаний, самую интересную в лавке мастера Фингуса, еще она хотела бы на День Рожденья кинжал, как у капитана Дэниса с 'Белой чайки' или хотя бы как у соседского Криса (хотя тот противный задавака), но папа сказал, что ей еще рано... Нет, Ингер не была болтушкой, просто ей было радостно и хотелось со всеми поделиться этим замечательным ощущением.
  Судя по кивкам, улыбкам и приветствиям в госпитале девочку хорошо знали, да и сама она ни на минуту не задумалась куда идти.
  - О! все, - вдруг беспечно заметила Ингер, - сейчас папа будет злой.
  Рузанна сразу поняла, кого она имеет в виду: в коридоре коренастый, пиратской наружности тип кружил вокруг своего явно недобровольного собеседника, как шхуна буканьеров вокруг неприступного фрегата.
  - Доктор, вы ж у нас волшебник! Поставьте мне моего парня на ноги! Ему ж цены нет, он в детстве наверно астролябию с буссолью проглотил! Я ж без него из порта не выйду... - было даже забавно наблюдать, как человек, безусловно способный внушить страх одним движением брови, умоляюще канючит и пытается ухватить врача за рукав.
  - Вот и смотрели бы лучше за своим драгоценным штурманом, - отрезал все же выведенный из себя врачеватель, в который раз делая попытку убрать со своего пути назойливое препятствие, - что б он по борделям меньше шастал и дебошей с поножовщиной не устраивал!
  Пользуясь возможностью, Рузанна с интересом рассматривала того, кого ей так жарко рекомендовал дож в качестве единственной достойной кандидатуры. Высокий, худощаво-изящного сложения, он держал плечи и спину прямо, как не у всякого потомственного аристократа получается. В чертах лица было все же больше человеческого, хотя и эльфийская кровь угадывалась безошибочно, а волосы не поймешь - толи уже седые, толи просто настолько светлые... Седые, пришла к выводу магесса, уяснив от кого у девочки такого редкого цвета глаза.
  В этот момент доктор Фейт тоже заметил дочь и нахмурился еще больше.
  - Ты что здесь делаешь?! Ингер, я тебя когда-нибудь все-таки выпорю!
  Корсар поторопился исчезнуть с линии огня, а вот девчонка только дернула плечом. Рузанна тоже была убеждена, что несмотря на слова и гневный вид - Фейт и пальцем дочь не тронет.
  - Не выпорешь, - уверенно заявила маленькая нахалка, распахивая дверь в нечто вроде кабинета и комнаты для отдыха, - Я же твое сокровище...
  От того, как она протянула последнее слово, доктор Фейт не удержался и фыркнул, но тут же снова вернул на лицо грозное выражение, пообещав:
  - Выпорю-выпорю! Что б слушалась, когда в самом деле надо, а не когда ты это считаешь нужным.
  Ответом стал точно такой же смешок.
  - Мы пришли тебя кормить, - сообщила Ингер, солидно расстилая салфетку и начиная извлекать из нее содержимое корзинки.
  - Мы?
  - А, леди Руз тебя искала.
  И когда это она успела стать 'леди Руз'?! - удивилась Рузанна, прежде чем что-то изменилось. Ощущение было трудно уловить, и еще труднее описать, а выражение лица и необыкновенно черных глаз мастера Фейта вроде бы ничуть не изменилось, но... Он знает, - уверилась магесса, - знает о темном даре дочери, потому появление волшебницы расценивает, прежде всего, как угрозу. И случись что, - переступить через его волю, будет неизмеримо труднее, чем через королевскую. Это было что-то вроде молчаливого аккуратного вежливого предупреждения, и Рузанна благоразумно приняла его к сведению.
  В самом деле, удивительный человек! Он не торопился забрасывать неожиданного визитера вопросами о причине внимания к своей персоне, - заурядного, в сущности, хирурга муниципальной больницы, - и просто ждал, когда женщина соблаговолит начать беседу. Чародейка оценила и ход, и уверенность, с которой господин Фейт держался.
  Вмешалась как всегда Ингер.
  - Ну... да, у вас такие жутко важные дела, а я обещала не путаться под ногами... Так что, я пойду, прогуляюсь...
  Доктор Фейт мгновенно отмер.
  - Узнаю, что около столов опять крутишься...
  - Да знаю, пап, - уже серьезно отозвалась девочка, выскакивая в коридор.
  Рузанна сделала себе еще одну зарубку: ребенок с темным даром вертится в операционных... Зачем - вопрос риторический! И 'мастер' Фейт только что себя выдал полностью...
  Кажется, придется поверить в судьбу, которая рано или поздно сводит все предначертанное к одному окончанию! Удалось отвертеться, отговориться, отмахаться в одном случае, - а вот тебе!!
  Однако, сейчас были и более насущные заботы, чем маленькая черная. К тому же, если все-таки ее отец примет предложение, открывается масса вариантов для разъяснения ситуации. И во-вторых, от Совета еще никто не уходил.
  - Мне вас очень настойчиво рекомендовали, - мило улыбнулась леди Совета.
  Доктор Фейт позволил себе удивиться. Слегка.
  - Глава Дома Медина очень красноречиво характеризовал вашу работу, - Рузанна старательно не позволяла съехать тону на откровенную патоку. Во избежание эксцессов, перейдя к прямо к делу.
  Когда она высказала суть просьбы, антрацит взгляда на миг брызнул искрами изумления. После чего доктор Фейт всерьез задумался.
  - Когда, вы говорите, выступает отряд? - переспросил он в некотором замешательстве.
  Рузанна ответила.
  - Но если вы по какой-либо причине не можете...
  - Почему же, это будет познавательно... - Фейт легко, хотя и замешкавшись невольно, отмел от себя все капканы, объяснив заминку, - За неделю я улажу дела... У меня сын надумал жениться.
  После его улыбки, - захотелось откусить себе язык под самый корень! И хорошенько перетряхнуть мозги: дочь, сын-жених, репутация талантливейшего медика, дружное сплоченное уважение коллег, пациентов, попечителей... Ну и что именно тебе кажется подозрительным? Ах, все сразу! Вам, матушка, наверное, лечиться пора!
  А глаза у него, и правда, тревожащие... Сами по себе. Уж такие есть!
  - Значит, я могу на вас положиться?
  - Да, я согласен, - подтвердил доктор Фейт, - Я прибуду вовремя.
  После взаимных заверений, Рузанна предложила проводить обратно вернувшуюся довольную Ингер, на что ее отец отговорился иной необходимостью. Покидая госпиталь, Рузанна немного задержалась, и убедилась, что подозрения ее не обманули: девочка вышла почти сразу за ней с каким-то парнем: видимо, как только Фейт нашел кого-то более заслуживающего доверия в таком важном вопросе. Магесса окончательно уверилась в верности своих предположений.
  
  ***
  Как известно, судьба любит пошутить и зачастую довольно зло: чувство юмора у нее обычно черное и весьма экстравагантное. От визита к нему члена Совета Дамон мог ожидать многого, и что характерно - ничего хорошего. Однако только не того, что ему(!!!) предложат вступить в Белый отряд!
  С первого же взгляда леди Рузанны, направленного на дочь, он понял, что магесса знает о даре девочки, хотя Ингер все сделала правильно. Где-то на периферии сознания он уже прикидывал, что волшебница не настроена на бой, одна, да и не будут они устраивать облаву прямо в больнице, и подсчитывал, сколько времени у них осталось, чтобы исчезнуть из Тарешта. Пусть Совет не мог знать о связи девочки с Башней, и договор о перемирии действовал - рисковать лишний раз не хотелось.
  Предложение Рузанны свалилось, как снег на голову, и оглоушило еще хлеще. Только многолетняя привычка позволила сдержать себя и почти не выдать безмерного изумления. Краткое перечисление фактов, послуживших основанием для Похода, Дамон слушал в пол уха, обдумывая более чем странную ситуацию. То, что она его не почувствовала понятно: перстень был надежно блокирован адамантиевым футляром и скрыт в ладанке. Сам он давно привык к побочным не очень приятным ощущениям, - словно упругая паутина не давала сердцу биться в полную силу, - и свыкся с необходимостью гасить на людях магические эфирные эманации. Втягивать в себя, не сворачивая основное поле - уникальная способность, выдумка, которой он сам когда-то научился от Ванды, более чем преуспевшей в искусстве маскировки своих особенностей, и которой в новое время научил своих детей.
  Однако леди Рузанна, даже зная о Даре Ингер, никак не связала образ стоявшего перед ней седого черноглазого полуэльфа с бледным шрамом на виске - с приметами лорда Черной Башни, хотя обязана была их помнить наизусть. Наверное, алых сполохов в зрачках, клыков и когтей не хватает! Неужели и предубеждение на счет злобного порождения Тьмы может быть на руку? Смешно! Хотя смех плохой...
  Подробно расспросив дочь о знакомстве, Дамон окончательно убедился, что Ингер заметили случайно: девочка не любила скрывать свою волшебную суть, и давалось ей это гораздо тяжелее, чем ему. Да и дома-то зачем? Никого постороннего там не бывает... Вот так, стечение банальнейших обстоятельств может свести на нет годы стараний!
  - Пап, - Ингер успокаивающе погладила его по руке, - Не волнуйся так! Она хорошая, я чувствую...
  Дамон поцеловал дочь в макушку и сдал Косте, попросив проводить. Что ж, будем надеяться, что устами младенца глаголет все-таки истина, а не наивность и незнание!
  Тревога никуда не ушла, но в большей степени он был озадачен. Доктор Фейт не был вхож в знатные дома, предположить, что кому-то взбредет в голову рекомендовать его формирующим отряд эмиссарам Совета, было попросту невозможно! Когда будучи в гостях в Анкорре, он рассказал Райнарту о посещении магессы и ее предложении, тот долго и от души хохотал:
  - Только ты мог так попасть!
  - Это почему?
  - Практика показывает, что даже предположив самое неожиданное, абсурдное и нелогичное развитие событий, когда дело касается тебя - все равно не угадаешь! - смеялся бывший герой.
  Куда уж веселее! Волшебница, герой, отряд против колдуна-чернокнижника, а лекарем у них Черный Властелин в отставке. Спасибо, что хотя бы эльфов нет: тех никакими штучками с аурой не обманешь!
  Но именно как доктор Фейт, он теперь не мог отказаться, не вызвав дополнительных подозрений.
  - Уверен? - уже серьезно спросил Райнарт.
  - Уверен, - решительно кивнул Дамон, - К тому же, кому как не мне присматривать за черной братией. Кто его знает, что там за колдун: может и правда какой-нибудь мерзавец, а может...
  - За Ингер не беспокойся.
  Дамон снова кивнул, понимая, что бывший герой имел виду: если придется открыть себя - в Тарешт к тихой жизни ему тогда не вернуться, так что на всякий случай девочке лучше остаться у них.
  
  Белый отряд выступил из Тарешта точно в назначенный срок. Сорок человек, в том числе десятка рейдеров под командованием Конрада, героя, волшебница леди Рузанна и... господин Фейт. Причем кроме него самого, больше никто данному обстоятельству не удивился. Вместе с домохозяйкой, в госпитале его долгую отлучку и ее причину приняли как само собой разумеющееся: конечно, если кто достоин такой чести, то именно доктор Фейт - квалифицированный врач, более чем ответственный человек, начисто лишенный честолюбия и самолюбования, буквально воплощающий собой ненаигранное достоинство и подлинное благородство. Хоть сейчас бери и вставляй в легенды!
  Во всяком случае, так его охарактеризовали наведавшейся в больницу во время его отсутствия магессе, весьма заинтересовавшейся личностью будущего товарища по отряду.
  Дамон об этом не знал, поскольку вернулся непосредственно перед самым отбытием, в связи с чем сразу же возникла проблема.
  - Вы намереваетесь идти пешком, господин эльф? - недовольно обратился к нему подошедший герой, пока врач приветствовал Рузанну.
  От того, что его пусть и со спины, приняли за представителя Дивного народа, Дамон откровенно растерялся.
  - Отчего же, я просил знакомого подыскать для меня лошадь и доставить сюда, но у него, как видно, не вышло... - и вновь, доктор Фейт ответил совершенно спокойно, но у Рузанны создалось впечатление, что в отличие от других, гордящихся и даже откровенно кичившихся самой малой примесью эльфийской крови, ему такое сравнение отнюдь не польстило.
  Ничего удивительного, если помнить, как эльфы на самом деле относятся к чистоте этой самой крови. Для них полукровка это даже не низшее существо, а олицетворение греха, мерзость, плевок законам мироздания, и если большинство людей на этот счет заблуждается, так исключительно из-за того, что эльфы в принципе не склонны к откровениям, тем более с людьми. Должно быть, когда-то он столкнулся с чем-то подобным, прозорливо предположила волшебница, на миг поддаваясь приступу сочувствия. И поспешно одергивая себя, чтобы вернуться к решению насущных вопросов.
  Которые, правда, этого уже не требовали:
  - Капитан Дэнис? - удивился Дамон при виде приближавшегося человека в сопровождении слуги и оседланной лошади.
  - Здорово на все четыре ветра, мастер Фейт! Я тут у Гизмо был, слышал вы собрались кой-куда, лошадь нужна... Принимайте красавицу! - корсар сделал широкий жест.
  - Да-а, - Дамон не стал скрывать восхищения: гнедая была хороша, в королевскую конюшню принять не зазорно! Не удержался, погладил по гордой шее, - Жаль, не про мое жалование!
  - Да вы что! Как можно! - искренне оскорбился корсар, - Я вам за мою Летти до гробовой доски обязан, что не расплатишься, а тут... лошадь! Не оскорбляйте, не позорьте перед братством... Что б Дэнис с кровника деньги брал!
  - Не оскорблю! - с улыбкой тряхнул головой Дамон, - Хотя и не кровник все-таки...
  Наблюдавшая за сценой Рузанна хмурилась. Вроде бы ясно все: капитан благодарен за лечение какой-то Летти, кем бы она ему не приходилась, для Тарешта их знакомство вполне естественно, да и, судя по поведению Фейта, оно отнюдь не близкое. Но что-то все равно настораживает!
  Может быть то, как легко он располагает к себе самых разных людей? В госпитале ему в рот заглядывают, хозяйка всячески опекает, пациенты и иже с ними - иначе чем с придыханием и восторженным закатыванием глаз не упоминают... Да и она не далеко ушла: два разговорчика и она уже только что сделала замечание Конраду, чтобы он всякие намеки про эльфов держал при себе, - не тактично. Герой посмотрел на волшебницу как-то странно, но промолчал.
  Нет, не так-то прост этот доктор Фейт и надо бы к нему присмотреться со всем вниманием, - определила Рузанна. Не говоря уж о том, что она так и не выяснила, кто мог обучить его дочь виденному способу скрывать себя. Способу, предоставляющему черным такие возможности, о которых и думать не хотелось!
  
  - Роскошный подарок, - заметила Рузанна, после долгих мучений найдя очевидный предлог начать разговор с неторопливо едущим рядом доктором Фейтом.
  - Пираты в большинстве своем склонны к таким эффектным жестам, - слегка улыбнулся он.
  - Пират?! И вы так спокойно об этом говорите?
  - Если вы имеете в виду, что я выдал род занятий Дэниса, то это не тайна. Если же то, что я спокойно воспринимаю его деятельность, то это не совсем так. Кроме того, не кажется ли вам, что вооруженный грабеж судов мало чем принципиально отличается от действий какого-нибудь героя, собирающегося захватить замок и обосноваться там вместо законного хозяина?
  Рузанне показалось, что она ослышалась: даже если он действительно так думает, признаться в этом ей?!
  - Да, только в первом случае речь идет о невинных людях, а во втором о каком-нибудь гнусном...
  Фейт обернулся к ней, и улыбка стала очевиднее. Рузанна умолкла, тоже не удержавшись от смешка: сама виновата, что попалась. Она наблюдала за ним весь день, пытаясь составить связную картину из имеющихся данных и определиться с мнением на его счет. Разумеется, Фейт не мог не заметить пристального внимания к своей персоне со стороны магессы и решил подразнить.
  Умно! Дает понять, что знает о ее подозрениях и ему опасаться нечего. Настолько нечего, что он свободно может шутить на этот счет.
  Рузанна немного приотстала, пропуская его вперед, чтобы иметь возможность пройтись по худощавой фигуре еще одним оценивающим взглядом, и вдруг устыдилась: доктор Фейт всю дорогу находился полностью в своих мыслях и был какой-то... тихо сияющий. Судя по состоянию ауры, им безгранично владела светлая печаль, и весь он был где-то далеко сейчас. Во всяком случае, не на дороге к замку Маур.
  Мастер Фейт снова рассеяно прикоснулся к булавке в виде ящерки на воротнике, и волшебница не выдержала:
  - Еще один подарок? - вопрос получился излишне резким отнюдь не потому, что она испытывала к спутнику неприязнь, наоборот: Рузанна усиленно боролась с симпатией, возникшей едва ли не с первого момента знакомства, напоминая себе не расслабляться. Может быть, сам он именно такой, каким кажется, но дочь у него темная, и он должен знать, кто ее обучает! Это вам не шуточки про пиратов, а в лучшем случае сознательное укрывательство черного мага.
  - Да. Ингер приколола, - при упоминании о девочке черные глаза засветились мягким теплом, а поле пошло нежными переливами, - Я ведь ее первый раз так надолго оставил... вообще оставил. Хотя она сейчас у друзей, но... - Фейт очнулся и замолчал, кажется, смутившись от собственной откровенности.
  Обескураженная Рузанна больше его не трогала, поспешно перестроив зрение на обычное. Ей тоже было неловко, что он выдал свое волнение, беспокойство за дочь, - определенно, искренние и не наигранные. А к образу доктора Фейта добавился новый штрих: куда бы не делась его жена, и чтобы он не скрывал, но мужчина, один воспитывавший ребенка (детей - у него же еще и сын есть, который только что женился), - достоин самого глубокого уважения. Заметно, что Ингер ни в чем не нуждается, буквально обожает отца, а ведь дети всегда чувствуют, если заботой и вниманием их одаривают лишь по обязанности. Это Рузанна прекрасно помнила по себе. Так что, предполагать, что за скромными семейными и служебными подвигами, доктор Фейт прячет какие-нибудь темные делишки, было попросту нелепо, - самой изощренной логики не хватало, чтобы подкрепить подобные домыслы.
  Значит, приходится возвращаться к тому с чего начали, и разговор о темном даре девочки предстоит весьма и весьма трудный. Рузанна предпочла оставить его на самое дальнее будущее: после окончания Похода. Почему-то, несмотря на достаточные основания, очень не хотелось возбуждать стандартное расследование, пугать Ингер и настраивать против себя ее отца. В конце концов, она же ее не за боевым заклятием застала! Зачем озлоблять людей, если есть более мирные способы разрешения возникших вопросов? Рузанна наконец успокоилась и перестала бросать на врача пристальные взгляды, сосредоточившись целиком на пути.
  
  ***
  Рузанна с благодарностью приняла протянутую ей кружку, распространявшую вокруг восхитительнийший аромат, и улыбнулась. Просмаковав остуженный простеньким заклинанием напиток, перечислила:
  - Утиная лапка, красный вьюн, чариш и... нет, не знаю!
  - Хан, - подсказал доктор Фейт, присаживаясь напротив.
  - Это же сорняк?
  - Луговой хан. Если правильно высушить молодые метелки, то он обладает тонизирующим свойством. Как раз то, что вам надо сейчас.
  Рузанна не стала отрицать очевидное, просто сделала еще один глоток. Для любого сведущего либо наблюдательного человека не составляло труда сделать вывод, что она не привычна к путешествиям такого рода и Походам. Может она и член Совета, но вдали от кабинетов и переговорных действительно чувствовала себя не в своей тарелке. Не говоря уж о том, что никакая магия не может в полной мере компенсировать отсутствие привычных удобств и накапливающуюся усталость! Рузанне оставалось только делать хорошую мину при плохой игре - лучше прослыть эксцентричной чародейкой, у которой семь пятниц на неделе, чем изнеженным недоразумением и избалованной растяпой.
  Если отбросить раздражение, приходилось признать, что мастер Фейт держался с ней в высшей степени дипломатично, к тому же выступая связующим звеном между волшебницей и отрядом. Волей обстоятельств магессе даже не пришлось прикладывать каких-либо целенаправленных усилий, чтобы сблизиться с загадочным лекарем. Понятно, что в силу своего положения оба не были на короткой ноге с рядовыми вояками, хотя врач держал себя просто, без подчеркнутого превосходства, которое часто встречается у людей, оказавшихся в окружении тех, кто проигрывает им в воспитании, образованности либо происхождении. Рузанна представить не могла, чтобы он вдруг начал проявлять заносчивость и высокомерие!
  Герой Конрад предпочитал общество рейдеров, которые были ему гораздо ближе по жизненному опыту. С немалым удивлением леди Рузанна вскоре заметила, что даже он вольно или не вольно больше обсуждает сколько-нибудь значительные вопросы с рассудительно-спокойным доктором, нежели с ней: было в том нечто, что притягивало к себе, некое отчетливое ощущение внутренней силы...
  Молодая женщина с удивлением притормозила свои мысли, постепенно приобретающие несколько неожиданное и обычно не свойственное им направление, и задумалась. Как там говорил Римус? Гормоны? Нет, Фейт и впрямь нравится ей как человек, и он вполне привлекательный мужчина, но роман? Увольте! Подытожив свои рассуждения, Рузанна спокойно продолжила разговор.
  - Вы хорошо разбираетесь в травах.
  - Я же не только оперирую, - усмехнулся Фейт, тоже к своему удивлению чувствовавший к светлой волшебнице что-то вроде дружеской симпатии, - а о хане мне еще мать рассказывала...
  Да, конечно, эльфы лучшие специалисты в свойствах растений.
  - Кажется, нужно было брать с запасом!
  - Да уж, и рецептик мне запишите, - она охотно поддержала шутливый тон, но лекарь уже посерьезнел.
  - Если я правильно понял ваши пояснения, то нам вскоре предстоит иметь дело с классическим некромантом?
  - Да. По нашим данным, у него есть небольшой отряд лихой вольницы, но земли троих соседей Азар подчинил себе именно используя духов и неупокоеных. Семьи прежних хозяев исчезли, предположительно они были использованы для ритуалов...
  Доктор Фейт молчал, глядя в огонь: наверняка исчезли не только семьи прежних владельцев. Что он думал об использовании неупокоенных в качестве ударной силы, он благоразумно не стал распространяться. Конечно, с одной стороны, мертвецам деньги не к чему, в еде, воде, отдыхе они не нуждаются, но к сколько-нибудь эффективному использованию в бою - совершенно не пригодны, а превратить обычного ходячего покойника в полноценного упыря не так-то просто, да и сил требует куда как больше. Повелевание духами - тем более. Даже странно, что колдун попал в поле зрения Совета так поздно: после установления в своих владениях своеобразного 'налога' в виде молодых юношей и девушек. Для чего - пояснять не требовалось. Белые склонны преувеличивать, но пока он с ними был вполне солидарен, и владелец замка Маур интересовал его чрезвычайно.
  Одна за одной пошли деревни, - южная земля плодородная, много не надо, чтобы кормиться, - но чем ближе к замку, тем более усугублялось гнетущее тягостное ощущение. Рузанна держалась молча, хотя порадоваться было не чему, даже доктор Фейт стал несколько более обычного задумчив и хмур. Однако первым не выдержал Конрад.
  - Какого ..., - бушевал он в очередном селении, - Скоты! Да они такие же твари, продавшие душу темному! Погодите, я еще наведу здесь порядок!
  Рузанна поморщилась, но не успела придумать соответствующую отповедь: против обыкновения в события прямо вмешался доктор Фейт
  - Они просто боятся, - нейтральным тоном заметил он, ни на кого не глядя.
  - Боятся? - заинтересовалась Рузанна его трактовкой более чем прохладной встречи отряда местными.
  - Во-первых, они боятся, что вы им не заплатите... Разве долг требует оплаты? И разве не долг каждого человека способствовать утверждению Света и всеобщей справедливости? - врач все-таки поднял взгляд от покосившегося дрына, служившего опорой плетню, и в черных глазах мелькнуло узнавание, пополам с тоской, - Отряды приходят и уходят, независимо от цвета, а им надо платить сюзерену, не важно относится ли он к великим Силам. Надо платить общинную пошлину. Или отрабатывать. А у таких людей свободная монета водится редко... Как и свободное время.
  Доктор Фейт смотрел куда-то вдаль поверх голов.
  - Во-вторых, они боятся именно вас. Белый отряд - черные территории... Чем обернется зачистка, после того, как вы займете замок? А в-третьих, они боятся своего нынешнего господина! Простите, но они не уверены в нашей победе и боятся кары, которая может последовать за радушный прием...
  - И что же вы предлагаете? - скептически выскался Конрад, отвернувшись от ненавидящего взгляда одной из крестьянок.
  - Я? Вы не ошиблись? - переспросил Фейт, - Конрад из Химринга, разве не вы будущий князь?! Разве не вам решать?
  Герой удалился, буркнув что-то мало вразумительное. Оставив себе заметку, Рузанна настигла готовую жертву на привале.
  - Вы так уверенно рассуждаете...
  - Я рассуждаю так, потому что имею право! - за все знакомство, господин доктор впервые утратил спокойствие.
  - Я знаю о вашем праве! Знаю, что ваша дочь принадлежит темной стороне!
  - И?! Вы сожжете ее сейчас, или подождете до какого-то определенного возраста?!
  Рузанна отшатнулась и вцепилась в с трудом достигнутую в полевых условиях прическу.
  - Я - не хочу никого сжигать!! Я не могу... и не хочу осуждать вас за любовь к дочери... Но вы достаточно сведущи в этой сфере, чтобы понять! И вы продолжаете ее учить!! - догадка обрела форму.
  - Вы знаете, зачем!!! Чтобы она никогда не смогла навредить по незнанию! - в непроглядной мгле снова мелькнула тень, - И чтобы могла постоять за себя.
  - Я... понимаю... Я действительно понимаю вас! - Рузанна приблизилась вплотную к его лицу, ищуще вглядываясь в сочетание черт и выражение глаз, - И уж точно не мне вас судить... Но!
  А потом они смотрели друг другу в глаза, и это было гораздо больше, чем нелепые слова. Рузанна отвернулась, пряча свои переживания, а мастер Фейт резко поднялся и шел, пока костры не исчезли из вида...
  
  ***
  Им так повезло... Волшебные штучки белой ведьмы оставались начеку, но один из ее сопровождающих, точно высокого ранга, все шел от бивуаков во тьму. Они подождали, пока человек остановится почти на самом гребне глубокого оврага, а потом...
  Скорость - не главное, но одно из основных преимуществ вампира. А теперь: черно-белый оттиск ночи, и тонкая фигура удобной жертвы на краю...
  А в следующую секунду вампир оказывается лицом к лицу с человеком и вынужден ощутить неумолимо сжавшие горло невидимые когти. Его напарник валялся между ним и несостоявшейся жертвой, плотно спеленутый Нитями, и не делая попыток подняться.
  И не приходилось сомневаться, что при любом неверном движении невидимая длань перервет горло... Глядя в бездонно-черные глаза человека, вампир медленно качнулся назад, отступая, и вниз - опускаясь на колени и признавая поражение.
  - Лорд...
  Придирчивый взгляд был холоден и тяжел, как могильная земля на груди.
  - Лорд, - Авель наконец смог справиться со сведенными спазмом связками, - простите, лорд, мы не знали, что маг Азар вам не угоден...
  Жалкий лепет замер сам собой: какое дело Владыке Изначальной Башни до того, что ты там знал?! Тем более после того, как они осмелились его не узнать и на него напасть... Более боевитый собрат неуверенно поднялся и тоже замер в ожидании заслуженного приговора. Они - Дети ночи, они не могут не чувствовать своего господина...
  - Как он вас нашел? - равнодушное любопытство.
  - Он... провел ритуал призвания... - стыдно-то как!!!
  Черный лорд выгнул бровь, - как показалось, немного издевательски. Если бы стыд жег как солнце, от вампира давно осталась бы кучка пепла, даже несмотря на то, что он высший...
  - Я... был очень голоден, лорд... - очередные жалобные оправдания показались убогими даже ему самому.
  - Азар хорошо вам платит?
  - Да...
  Седой лорд кивнул каким-то своим мыслям, и не торопился ими делиться.
  - Лорд... - робко нарушил затянувшуюся паузу вампир, - Позвольте нам умереть самим...
  Разумеется, Авель знал, что не заслуживает такой чести, но может быть Владыке просто недосуг...
  - Самим? - Владыка изволил выказать немного удивления и оглядел стоявшего перед ним на коленях вампира еще пристальнее. Конечно же, такая невероятная наглость его только позабавила!
  Внезапно он обратился к молчавшему до того второму нападающему, который так и застыл в ожидании кары с гордо откинутой головой.
  - Как тебя зовут?
  - Камилл!
  - Я бы советовал вам сию же секунду отбыть туда, где ночи гораздо длиннее южных, - бесстрастно произнес Темный лорд.
  Оба вампира, стоя перед ожившей самой страшной легендой, вытаращились на него в немом изумлении, после чего, побледневший Камилл тоже оказался на коленях. Кто-нибудь представляет себе побледневшего вампира? По сравнению с этим цветом меркнет самый белейший снег на солнце!
  - Мой лорд... - вытолкнул последний вздох Авель.
  - Господин... мы поклялись... - хрипло выдавил Камилл, покорно опуская голову и откидывая волосы с беззащитной шеи.
  Авель совершенно по-детски зажмурился: единственный кто имел право требовать от Детей ночи клятву служения, и единственный, кому они имели право ее дать - стоял перед ними.
  - Добровольно? - уточнил Властелин.
  - Да... - одними синими губами выдавил Камилл, наоборот не отрывая сверкавших исподлобья лихорадочных алых глаз от господина. Лучше не врать тому, кто может движением брови заставить кровь в твоих жилах обратиться в такую муку, которая не снилась смертным и бессмертным!!
   То, что он по-прежнему пребывал в образе обычного человека и не торопился с какой-нибудь изощренной пыткой страшило еще больше.
  - Идиоты, - со вздохом выдал Владыка Тьмы, досадливо поведя плечами, - Руки!
  Оба вампира покорно вытянули руки запястьями вверх: кажется, господин милостив и смерть будет легкой. Авель не смел открыть глаз, но ему показалось, что он услышал хруст кожи, когда левое запястье Камилла прочертил надрез.
  - Камилл син Черенн, сега ми... - вампир ощутил, как вначале его разрезанного кровящего запястья коснулись теплые губы, а потом обжигающее прикосновение ко лбу - несмываемой печатью.
  - Авель син Черенн, сега ми... - ритуал повторился.
  - А теперь идите отсюда! И чтобы я больше вас не видел и не слышал!
  Оба вампира не заставили просить себя дважды, оборачиваясь уже в прыжке. Рухнув где-то в горах на первую же попавшуюся проплешину среди камней, Камилл обессилено распростерся на скале. Опустившийся рядом Авель раскачивался из стороны в сторону, как умалишенный, даже не убрав крылья...
  Сегодня свершилось невозможное: они напали на Господина Тьмы, предали, и - отделались легким испугом...
  Авель поднял голову и увидел, как Камилл потирает лоб, там, где кровь Властелина начертала Печать: они его рабы! Полностью! Худшее из зол: теперь для них существует лишь его воля...
  Воля, освобождающая от клятвы и заключающаяся в том, чтобы они не путались под ногами и проваливали к чертям и к дьяволам... Авель тоже коснулся кожи, уже втянувшей в себя драгоценную кровь. Печать будет вечно сиять на ауре нежитя - для любого вампира, эльфа, сильфа, демона, очевидна для магов... До самой смерти Владыки...
  - Что будем делать? - Авель, всегда больше любивший уютные человеческие поселения, зябко повел плечами.
  - Он же сказал! - раздраженно отозвался Камилл, - мы должны идти на север и уводить клан!
  - Про клан речи не шло...
  - Ты точно идиот! Хочешь - вернись и уточни! Ты - Великая мать Раинн, чтобы с ним спорить?!
  Авель только пристыжено пожал плечами.
  Чем они провинились перед Великой Тьмой, что ее Владыка и воплощение им явился?!
  
  Как ни странно, встреча с двумя вампиренышами вернула Дамону самообладание, хотя на душе было тошно. Понятно, что часть жертв шла им, и как они признались, Азар на них не экономил. Но если подумать, то такая участь была еще не самой худшей по сравнению с ритуальным убийством, а многие из их 'оплаты' еще могут быть живы и вполне здоровы: вампиру достаточно отпить крови. Более того, осушить жертву, помнится, считалось дурным тоном - вроде как в приличном обществе облизать пальцы или вылизать тарелку, не говоря уж о том, что от такого количества крови вампир захмелеет и впадет в эйфорию. Другой вопрос, что из-за испытываемой к ним ненависти и страха, обычно куда проще добить жертву и избавиться от тела, чем провоцировать слухи о кровососах, панику и облавы. Опять таки, носферату приходится объединяться в кланы: чем охотится каждому по одиночке выгоднее и безопаснее поделить одну добычу на всех. Кого-то передернет от омерзения после подобных рассуждений, но на самом деле инстинкт выживания развит даже у вампиров.
  В свете всего этого, ситуация приобретает несколько другой оттенок: мальчишки (а вампирчикам и сотни лет не было) из бедствующего клана потеряли голову от изобилия и даже принесли Клятву Служения. А ведь это не просто вассальная присяга, соблюдение которой только от совести зависит. Они с Раинн эту штучку долго придумывали, и придумали: ни один вампир ее физически нарушить не может! В лучшем случае с ума сойдет...
  Два малолетних придурка! И ведь не зря они перепугались: они о Властелине и думать забыли, а тут он собственной черной персоной, и случись нечто подобное, когда он носил корону - он действительно был бы обязан их убить. Да поизощреннее, - в назидание...
  Скольких ты так убил? Не защищаясь, не в гневе, не карая за провинности, а только лишь чтобы подтвердить свою силу, право на власть ради достижения цели?
  Дамон горько усмехнулся. На губах стыл вкус чужой крови.
  Добренький доктор Фейт... Как не пытайся, а забыть не получится, и обмануть себя не выйдет! Даже жаль иногда, что на свой собственный разум и память он воздействовать не может... Темная половина на то и половина, что тоже твоя, ты сам, часть твоей сути.
  И избежать подобных приветов из прошлого невозможно. Это еще были вампиры, то есть существа разумные, и хорошо, что он был один, а дальше? Что если ему упыри-вурдалаки замковые честь отдадут? Дамон представил себе ластящихся к нему на ночном привале гончих, выпрашивающих подачку, осуждающую гримасу на очаровательном личике Светлой леди, и как он отгоняет от нее какого-нибудь особенно расшалившегося 'щеночка'... Угу, смех такой, что впору посмеяться да пойти и самому тихонько утопиться, чтобы ни себя, ни других не мучить!
  - Мастер Фейт...
  Легка на помине! И он хорош - вампирчиков услышал, а ее не заметил, пока рука не легла на плечо.
  - Простите, что напугала... - Рузанна смутилась: от ее голоса и прикосновения лекарь дернулся, как-будто она в него молнией попала, - Опасно отходить так далеко от лагеря... кто знает, каких тварей успел вызвать некромант и как далеко они забредают...
  Интересно, а сейчас-то почему у него был такой растерянный вид? Потому что она, - хоть и волшебница, а все же женщина, - охраняет его, такого мудрого и сильного? Рузанне все-таки удалось сдержать улыбку.
  - Мастер Фейт, я хочу извиниться, - тихо говорила она, пока они вдвоем шли к кострам, - Вам не о чем беспокоиться. Договор Дамира в силе, и Ингер ничего не угрожает. А от меня - тем более...
  - Спасибо. Для меня это главное.
  Как всегда, Рузанна совершенно ясно чувствовала, что он говорит правду. И так же ясно ощущала, что за ней стоит нечто большее, чем было произнесено.
  И не была уверена, что хочет знать, что именно.
  
  Неожиданно доктор Фейт обнаружил еще один талант: несколько дней подряд он со всем возможным тщанием работал над флейтой, видимо раздобыв необходимое в одной из деревень.
  - А вы оказывается очень разносторонний человек, - заметила Рузанна без тени издевки.
  Эльфийская музыкальность с незапамятных времен стала притчей во язытцах, даже некоторые магические техники у них были основаны на мелодии и пении. Ничего удивительного, что подобная наследственная склонность проявилась и в нем.
  - Кто вас этому научил? - полюбопытствовала волшебница, заворожено наблюдая за уверенными, но осторожными пальцами, колдовавшими над рождающимся скромным незатейливым инструментом.
  - Мой наставник. Можно сказать, приемный отец. Он меня многому научил... и не только ремеслу.
  Судя по нотке грусти, его наставника уже нет в живых, и Рузанна впервые задалась вопросом, сколько ему может быть лет. Полукровки обычно живут дольше, в отличие от магов не нуждаясь ни в омолаживающих тело эликсирах и мазях, ни в особой ментальной технике. Так что, хоть по нему и не скажешь, но возраст мастера Фейта может приближаться к веку. А он еще и детей завел! Квартероны тоже живут долго, но от старости уже не избавлены. Правда, Ингер же одаренная... Почему-то захотелось, чтобы у этого временами странного и окутанного сплошной пеленой тайн человека было все хорошо. Жалеть его при всем желании не получалось, но седина так просто не осыпает даже самую гордую голову... За этими благими и несколько сентиментальными размышлениями, Рузанна сама не заметила, как уснула глубже некуда.
  Господин Фейт устранил последнюю, только ему видимую, занозу, и улыбнулся при виде сладко, ребячливо посапывающей во сне молодой женщины, прижимающей к весьма волнительной груди посох Силы на манер плюшевого медведя или зайца, с которым до сих пор спит Ингер. Да, Походы и ночевки в чистом поле не для нее!
  Он сам отнес ее в единственную палатку, аккуратно извлек все шпильки из невообразимого сооружения из густо-медных локонов, которое она полагала прической, и замер, изумляясь себе. С ума потихоньку сходить начинаем? Что-то вроде идеи-фикс о светлых магичках?!
  Скользнув в тень и минуя дозорного рейдера, Дамон даже улыбнулся, своим бредовым ассоциациям. Даже если списать на то, что ему нравятся женщины одного типа, то это весьма сомнительно: внешне с его женой они ничуть не похожи, и волосы, хоть и рыжие, но совершенно разного оттенка. А уж о характере и речи не идет! С Гердой это была игра в противостояние, - кто кого перещеголяет. Если она и позволяла о себе заботиться, то только когда он ее после ритуалов 'Радугой' отпаивал или из Тронного зала Башни оттаскивал.
  Или она его.
  А Рузанна... Не стоит ей пока знать почему ее в Совет взяли: придет время, сама поймет. Силы в ней - не на один десяток магов хватит, а вот сердечко пока живое, не испорченное... Это вам не Рандольф, который и в юном возрасте любую гадюку мог за пояс заткнуть. Идеальный материал: воспитают, натаскают, и получат ее покровители, обеспечившие ей это место, мудрую и прекрасную, великую Белую леди. Под своим чутким незаметным руководством, - преемственность поколений можно понимать по-разному.
  Почти бесшумный шелест крыльев заставил Дамона вернуться к реальности. Он добавил еще одну трель, чуть поправил тональность, и на следующем пассаже - впереди опустился серебряный дракон. Он мелко перебрал могучими лапами, улегся, расстелив крылья, и вытянул узкую голову, увенчанную шипастым гребнем, у самых ног человека.
  Флейта отозвалась приветствием.
  На человека обрушился поток образов, пока его снова не прервала мелодия.
  'Ради тебя, Слушающий, мы не тронем людей, но сейчас наши гнезда наконец-то снова полны...'
  'Дети всегда священны!' - соглашалась флейта, - 'Пусть будет граница, через которую не смогут пройти к вам... Но и вы не найдете пути сюда'.
  'Пусть так...'
  Флейта умолкла, но не надолго. Когда она снова подала свой голос среди скал, на держащей ее руке, - плавился перстень. И плавились скалы, плавился воздух, и в дрожащем небе парил серебряный дракон...
  Дамон медленно осел на землю, - никаких гор не было и в помине. Флейта сухо хрустнула в сведенных судорогой пальцах, но времени расслабляться не было: чтобы успеть вернуться в лагерь, ему пришлось бежать.
  К счастью, всем было не до отлучившегося доктора. Конрад не на шутку сошелся с волшебницей, почувствовавшей ночью нечто враждебное и настаивающей включить ее в развед отряд. Тщательно скрывая усталость, Дамон собрал свои вещи, и был готов, надеясь не столько на себя, сколько на умную лошадь, - что после сворачивания в петлю пространства размером с горный хребет, не окажется в обмороке под копытами.
  
  От переутомления голова не болела, но соображала плохо. Те же сильваны легко водят человека по лесу и веками укрывают свой дом от любопытных или просто случайных глаз, а он только человеческий маг и выложился в ночь, скрывая драконье плато, так что сейчас жалел, что не обзавелся 'Радугой' заранее, - не готовить же ее теперь на глазах у Рузанны. Даже поспать немного нет никакой возможности.
  Но разве можно сравнить все эти мелкие неудобства с уникальным шансом, выпадающим лишь избранным счастливчикам - говорить с драконом? Древним непостижимым существом, далеким от всех свар этого замученного мира. Драконы были до людей и до эльфов, им никогда не было дела ни до войн, ни до Сил... а вот до них увы, дело было всем! Подчинить дракона невозможно, а люди им в большинстве своем не интересны. Зато иногда опасны.
  Ничего удивительного, люди даже для себя опасны. Дамон за всю свою долгую жизнь только видел драконов, но разговаривать с ним они тогда не стали. В этот раз он тоже не предполагал такой удачи, слушая жалобы и пересуды крестьян, хотя и по другой причине. Нынче за драконов принимали обычно кокатриксов либо вывороток, а иногда и мантикор. Однако безмозглое, хотя живучее потомство плода буйной фантазии некоторых его предшественников на Черном троне, не слетелось бы на пение флейты, пусть даже самой зачарованной. А не попробовать он не мог. Не удержался, как мальчишка...
  Решение пришло само, сразу, как только серебряный откликнулся на ноту волшебства в мелодии, и уже не могло быть иным. Мысль Конрада о разделении отряда, чтобы пока основная часть отвлекает внимание штурмом, диверсионная группа пробралась через горы, проникла в замок и разобралась с колдуном, - в общем-то была здравой. Но разве можно так: нахально лезть 'грязными сапогами', с хамской мордой к этому изумительному чуду, - последним истинным Крылатым!
  Почему бы не побыть романтиком для разнообразия!
  - О чем вы думаете? - поинтересовалась Рузанна, заметив несколько мечтательную улыбку своего спутника.
  - О драконах, - честно признался господин Фейт. Еще бы Ингер к ним привести! Если он хоть что-то понял, благодаря этой встрече, то в восторг придет не только девочка, но и сами Крылатые.
  Магесса, впрочем, не разделяла его радужного настроения.
  - Этой ночью в горах творились очень сильные чары.
  - Вот только драконов нам и не хватало! - присоединился к ним озабоченный Конрад.
  - Подозреваете, что Азар каким-то образом натравит их нас? - такой вывод был вполне предсказуемым.
  - Достаточно просто разозлить. Разумные драконы не питают любви к людям, а если это не они, то тварям вообще все равно, кого рвать...
  - Правда, потом ими придется таки заняться, - практично заметил герой.
  Как же! В черных глазах господина доктора Рузанне почудилась насмешка. Хоть головой бейся, а вглубь свернутого вокруг драконьих скал пространства - всяческим охочим до славы героям не проникнуть.
  К счастью, вскоре благодаря стараниям хозяина замка Маур, Белому отряду пришлось отвлечься от драконов. Нападение десятка наемников не могло доставить сколько-нибудь серьезное беспокойство, даже несмотря на явное ощущение действия враждебных амулетов. Но если маг и постарался снабдить своих людей изысками чародейского искусства, то вот соображение озаботиться приличной экипировкой - ему в голову не забрело.
  Сброд остается сбродом, и никакие амулеты тут не помогут. От Рузанны потребовался изящный взмах посохом, - возиться и разбираться, что там за заклятия она не сочла нужным. Конрад справился немногим позже, и нападающие ретировались оставив после себя три трупа. Вмешательство господина Фейта не понадобилось даже в узко медицинском плане.
  Однако, стоило принять во внимание, что господин Азар перешел к активным действиям, и не приходилось сомневаться, что за разведкой боем последует нечто более существенное.
  
  ***
  Предположения оказались абсолютно верными. Ночь прошла спокойно, зато на следующий день Белый отряд наконец встретил то, что давно ожидалось.
  Признаться, увидев ЭТО, ошарашенный Дамон застыл от потрясения, а потом ему пришлось приложить всю свою выдержку и самообладание, чтобы не вывалиться из седла - от хохота. Зрелище того стоило! С точки зрения черного мага, пусть бывшего командующего самой настоящей армией в частности и Властелина вообще. А заодно поведало ему о 'чернокнижнике' больше, чем самый подробный шпионский отчет.
  Судя по всему, история владельца замка Маур обещала быть простой и незатейливой до оскомины, как первый опыт графомана. Жил себе отпрыск когда-то княжеского, а теперь основательно обедневшего и захиревшего рода. По поводу чего отпрыск разумеется, испытывал муки и терзания, подкрепляя комплекс неполноценности неудовлетворенными амбициями. Воспитания юноше однозначно не хватало, а однажды и вовсе попала к нему в руки книжица из разряда 'Страшные и ужасные заклинания или пособие для начинающего некроманта', кои в изобилии кропают такие же двинувшиеся рассудком личности. От настоящих магов они отличаются примерно так же, как маньяк-потрошитель от дипломированного хирурга. И энтузиазм совершенно тот же. Только душевнобольной будет наслаждаться, пугая крестьян свитой из упырей и призраков, рискнет приманивать вампиров и требовать от них Клятву, - а попадись ему не голодный парнишка, а кто-нибудь из Старших, это обернулось бы одним из самых изощренных способов самоубийства... Да еще выставит вместо солдат - сотню другую неупокоенных различной степени... э... свежести. Так что первой мыслью между глубокими вздохами, чтобы успокоится, было сожаление по поводу отсутствия уксусной эссенции.
  Не понятно, что смешного может быть в целой толпе ходячих покойников? Вообще-то действительно мало чего. Просто зомби никогда не использовались в качестве атакующей силы по той очевидной причине, что своей воли и сознания не имеют, а значит их следует постоянно направлять, координировать и так далее, не имея возможности отвлечься на что-либо иное. Поэтому неупокоенные применялись преимущественно только для акций устрашения или тотальной зачистки территории: подымаешь, впечатываешь приказ уничтожать все, что шевелится, выпускаешь, и то не факт, что подействует - ватага мужичков неробкого десятка бодро и без последствий разделают некротическую дрянь. А еще стоит добавить, что эффективность управления неспокойными покойниками зависит от расстояния между ними и хозяином, которое пропорционально его силам. Судя по разворачивающейся перед глазами остановившегося отряда картине, силенок у Азара было немного, а соображения и того меньше.
  На смену неуместному веселью пришли досада и раздражение: для Дамона не составило бы труда вернуть всю эту шушеру в положенное природой состояние, но уж очень не хотелось из-за чужой дурости идти на риск и раскрывать свое инкогнито.
  А между тем, ниточки управляющих заклинаний истончились уже до предела, демонстрируя, что в самом ближайшем будущем они окажутся в непосредственной близости от толпы 'диких' зомби голов в двести.
  - Он что, все кладбища в округе обчистил?! - изумился Конрад численному перевесу 'противника'.
  Рузанна фыркнула, брезгливо передернув плечами.
  - Хорошо бы не дать им разбрестись по этой самой округе, - подал голос доктор Фейт.
  - Э... мастер, а вы часом нормально видите? Их тут по пятерке на каждого придется.
  - Но ведь с нами не просто девчонка-волшебница, а леди Совета, - возразил лекарь, вознагражденный улыбкой польщенной магессы, - И если ударить прямо сейчас, пока они еще двигаются относительно кучно, потом вашим людям не составит труда разобраться с оставшимися.
  - Мысль! - Конрад уже раздавал приказания.
  Немного подумав, Рузанна решила и здесь действовать прямо, остановив свой выбор на огненной стихии, к тому же превосходно уничтожающей любые чары. После нескольких приглушенных слов и указующего жеста посохом, в сторону нестройных шеренг неупокоенных пронесся кипящий пламенный вал, не оставивший от первых рядов даже горстки пепла и обугливая последние.
  - Леди... - встревожено окликнул ее Фейт, пока герой хищно расправлялся с уцелевшими, даже не дожидаясь чтобы огонь угас полностью.
  Вцепившаяся обеими руками в посох, женщина медленно обернулась:
  - Я кажется перестаралась немного... - еле слышно сообщила она и осела в обмороке на мгновенно подставленные руки господина доктора.
  
  Первым к сознанию пробился терпкий аромат трав. Попытавшись открыть глаза, Рузанна обнаружила, что компресс на лбу частично этому препятствует, и решила пока не настаивать. Проснувшиеся следом чувства поторопились известить хозяйку, что лежать было очень удобно, скорее всего она в своей же палатке, а рядом кто-то есть.
  - Мастер Фейт, - уверенно позвала она.
  - Спящая красавица проснулась, - он не обманул ожиданий.
  - И долго я спала? - Рузанна все же села, ощущая, что действительно, обморок давно перешел в восстанавливающий силы крепкий сон.
  - Шесть часов, - доктор Фейт протянул ей чашку.
  Молодая женщина отхлебнула настой, и адресовала лекарю удивленный взгляд.
  - Вы знаете рецепт? Или...
  - Я многое знаю, - уклончиво отозвался врач, - Нет, я не лазил по вашим вещам, а на черном рынке можно достать все.
  Он спокойно выдержал ее взгляд, и волшебница отвернулась первая. И на что еще он идет ради дочери? И любопытно, много у него в запасе подобных сюрпризов...
  - Надо же, даже рынок бывает черным, - неуклюже перевела на другую тему Рузанна и сделала попытку встать, но замерла в нерешительности.
  - Не волнуйтесь, - Фейт правильно понял причину ее заминки, - мы отошли достаточно далеко.
  - Да уж! - Рузанна даже не собиралась скрывать своего облегчения, - не гожусь я в экзорцисты и иже с ними. И кажется еще долго буду убежденным вегетарианцем.
  Шутка вышла такой же кривой. Мгновенная вспышка памяти обернулась приступом тошноты.
  - Простите, - наблюдающие за ней темные глаза приобрели какое-то странное выражение, - Моя вина...
  - Вы-то тут причем, - отмахнулась Рузанна, выходя из палатки и жадно хватая остывающий воздух, и пожаловалась, - Не понимаю, как можно получать удовольствие от подобных вещей?! У черных мозг наверное по-другому устроен!
  А отошли они и впрямь далеко от места массового сожжения неупокоенных. О! Интересно, ее на носилках волокли или... Она смерила господина доктора заинтересованным взглядом, - больше некому.
  - Врядли. Думаю, мозг у них самый обычный. А вот в том, что нам предстоит иметь дело с психически больным, я уверен.
  За беседой, в течение которой Рузанне все же удалось впихнуть в себя часть ужина, несмотря на продолжавший преследовать ее запах паленой тухлятины, совсем стемнело. Разленившиеся мысли всячески избегали происшедшего, концентрируясь исключительно вокруг седого лекаря: как у него получается держать себя с ней на покровительственной ноте, полностью игнорируя статус, и в то же время не скатываться к оскорбительно-уничижительному тону, наоборот выказывая искреннее уважение. Хм, забота и внимание и кошке приятны, а рядом с ним почему-то становится так спокойно, что невольно позволяешь себе то, о чем и не помнила уже - расслабиться. С кем она настолько свободно разговаривала и когда в последний раз?
  Рузанна встряхнулась: к хорошему привыкаешь быстро, а потом что? Поход вечно не продлится... И внезапно заметила, что объект ее рассуждений давно стоит, глядя в костер и словно прислушиваясь к чему-то далекому. Доктор Фейт поднял голову и твердо распорядился:
  - Ставьте барьер понадежнее, леди Рузанна. Кажется, ночка у нас будет веселее дня, - прежде, чем волшебница успела задать хоть один вопрос, потребовать объяснений, он уже шел к герою, - Конрад, подымайте людей, времени...
  Договорить он не успел.
  
  В одном Конраду отказать было трудно: людей он подбирать умел и рассудил грамотно, набрав в отряд не идеалистов всяких, готовых жизнь положить за дело добра и справедливости, а такой народ, который любому демону в рожу плюнет просто потому, что он тут не мимо шел, а без пяти минут княжий дружинник.
  Сигналом о начале атаки стал резкий вой. Он все набирал и набирал силу, пока не достиг уже самой границы слышимости, и только тогда оборвался, оставив тишину злорадно потирать руками в предвкушении грядущего. Однако на колени падать, умоляя всевышние силы о спасении, никто не торопился. Свора гончих встретила нешуточный отпор, вот только меньше их от этого не становилось.
  Не может быть! - думал Дамон, глядя как на него несется, загребая когтистыми лапами штук пять, - Одна, две, свора, но не столько же!! У него в свите меньше было!
  Он оглянулся на магессу: сегодня они остались даже без обычного барьера, а времени ставить полноценную защиту вокруг лагеря не было... (Он-то почему так поздно их услышал?!) И Рузанна сделала пожалуй единственное, что могла: вонзив посох в землю, она обратилась к изначальной Силе. Прорывавшиеся гончие визжали, катались по земле, но упорно ползли к волшебнице под пронизывающими лучами чистого света, чтобы миновав границу, где он смешивался с ночью, осыпаться кучкой пепла. Люди предусмотрительно старались держаться в освещенном круге, но учитывая что Рузанна еще не восстановилась после утреннего всплеска, она долго не продержится в трансе.
  Успокаивая себя тем, что вроде как дурными предчувствиями он сегодня не маялся, Дамон шагнул из-под защиты в родной мрак, наконец-то отпуская свое сердце биться в полную силу. А заодно творя отводящий глаза знак, чтобы не привлечь к себе внимание отряда даже ненароком. Несколько из ближайших к нему гончих резко вытянули лапы, тормозя, одна от такого маневра покатилась кубарем, а потом - поджав хвост, испарились вспышкой алого пламени. Остальные продолжили наступление...
  Неужели?! Дамон остановился, и вовремя распознанная иллюзия пронеслась сквозь него, не причинив даже легкого дискомфорта... Но остальные-то не знают, что это высшая иллюзия, и для них и смерть, и раны вполне реальны!
  Снова раздался рвущий уши звук: к лагерю резво плыли сгустки белесого тумана, отсвечивающего зеленовато-болотным... Кажется, противостоящий им некто активировал еще более зловредный артефакт.
  Кретин недоразвитый!! Как сам потом с ними справится?!! Это ж надо, - Голодных призвать!!!
  - Конрад!!!
  Герой невольно вздрогнул, когда рядом из ниоткуда возник мертвенно спокойный доктор Фейт с рапирой в руке.
  - Их кто-то направляет! - кивок в сторону, и уже вдогонку, - только амулеты не трогайте!! Нам же хуже будет!
  Убедившись, что герой правильно его понял и с четверкой рейдеров направляется в нужном направлении, Дамон снова слился с ночью, а потом, ухватив ближайшую иллюзию и реальную гончую, прежде, чем та успела почуять настоящего хозяина, не сдерживаясь послал по обоим связям свой гнев: амулет, вызывающий гончих скорее всего выжжет полностью, а что до иллюзий - у Конрада теперь не должно возникнуть проблем с захватом мага.
  А новая напасть, пожалуй, по силам только ему: даже вспомни Рузанна нужные формулы, ее не хватит... Дамон рванул с шеи ладанку, высвобождая перстень, и стремительно низринулся на иной план бытия, зовя за собой заблудившихся стражей Кромки - тонкой грани между Жизнью и Смертью. Вечно голодных духов, пожирающих заблудшие души, и чересчур настырных некромантов, рискующих туда соваться.
  Даже если теперь просто развеять заклятие призыва, уничтожить амулет, притянувший их в мир - сами-то духи останутся здесь...
  'Найду, кто их вызвал, убью!' - пообещал себе маг, погружаясь в невесомый серый туман, в то время как его тело осталось лежать на камнях.
  
  ***
  Пощечина... Хм?! Сверху льется вода... Холодная!
  - Док! Мастер! Вы как, живы? Ну и напугали же вы нас! Мы уж думали, что вас того, съели...
  - Подавятся... - хриплый шепот.
  Словно только и дожидаясь этого момента, боль взорвала виски. Дамон зашипел, отметив, что разговаривать было не лучшей идеей. Попытка сесть успехом тоже не увенчалась.
  - Что, мастер, совсем худо? - в голосе героя явственно слышалось облегчение оттого, что лекарь не только найден после доброго часа розысков, не ранен, но и очнулся все-таки, - Скажите спасибо, что вообще уцелели! Эта ж дрянь на вас всем скопом кинулась! Я чуть-чуть не успел, прежде чем все завертелось... Что это было?
  Дамон промолчал. Картина происшедшего понемногу прояснялась: зов приманил к нему духов приграничья, почуявших след, ведущий к их родной реальности, так что в лагере от них никто не пострадал. Однако, переход Голодных на естественный для них уровень бытия и исход из существующей реальности должно быть были весьма эффектными, - герой и остальные посматривали на выжившего после небольшого катаклизма со смесью любопытства, суеверного страха и одновременно сочувствия.
  - Вы посидите, я за леди послал... сейчас подойдет.
  Дамон содрогнулся, моментально приходя в себя и возвращаясь к действительности.
  - Не нужно, - он решительно помотал головой, отчего раннее утро перед глазами вспыхнуло размытыми радужными пятнами, - Мне бы только до моей сумки добраться. А леди и без меня забот хватает...
  Он зажимал перстень в кулаке, чтобы его не увидели, но Рузанна наверняка все равно почувствует, не говоря о том, что после незапланированного путешествия на Кромку без всякой подготовки и страховки, а главное, прорыва обратно, при попытке вернуть привычную маскировку, - он с большей долей вероятности просто снова потеряет сознание. Мало того, что раскроет себя, так и окажется в абсолютно беспомощном виде.
  - Вот уж верно! Половине отряда сейчас помощь нужна, - продолжал между тем герой, ведя его к лагерю.
  А что врач, что целительница - в состоянии 'самим бы кто помог', закончил за героя Дамон.
  - Так плохо?
  - Могло быть и хуже, - пожал плечами Конрад.
  - Я займусь... Вы мага нашли?
  - Нашли-нашли, еще насмотритесь... - герой как-то странно фыркнул.
  Дамон в это время с облегчением нащупал в кармане футляр и убрал в него перстень. Кивнул бледной Рузанне, отказываясь от помощи, - он едва себя контролирует, так что лучше пока держаться от нее подальше, и поплелся исполнять прямые обязанности доктора Фейта.
  Состояние было далеко от сказочного, - как будто вчера он незаметно для себя напился самым омерзительным и крепчайшим поилом, которое только можно представить. В виске вовсю усердствовало раскаленное сверло. Благодушия это не прибавляло, как и пронзительные взгляды светлой, то и дело отзывавшиеся в ноющем затылке многозначительным холодком. Избежать объяснений теперь не получится, хотя обнадеживало то, что он еще не составил компанию пленному горе-чернокнижнику, с гордым видом сидевшему у свежевкопанного столба.
  Вот уж кому неудержимо тянуло оборвать не только руки, но и все прочие выступающие части тела! И как мастер Фейт, и как темный лорд Дамон - он уже не помнил, когда в последний раз был зол до такой степени.
  Однако... личность пленного оказалась настолько колоритной, что в первую очередь вызывала лишь улыбку. Во-первых, это не мог быть Азар, потому что без всяких иллюзий и ухищрений колдун выглядел всего лет на восемнадцать, то есть минимум в два раза моложе. Во-вторых, амулетов, которых с него сняли, хватило бы на небольшую армию некромантов - если он носил их все, то оставалось только удивляться, как у него еще не сломалась шея и поднимались руки от такого количества. Тощая нескладная фигура была задрапирована в самую настоящую мантию, густо расшитую звездами и всяческими мудреного вида знаками, из-за чего казалась еще более нелепой. Волосы... Это была та сама песня, из которой не выкинешь ни слова! Жесткие, торчащие во все стороны пряди в своей основе имели сорочье беспорядочное чередование черно-белого, а поверху щеголяли самыми невообразимыми оттенками пятен: ядовито-лазурным, густо-зеленым, алым и нежно лиловым...
  Тьма милосердная! - изумленно разглядывал его Дамон, - Даже глаза разные!
  Правый - светло-карий, левый - зеленый. Дополняя композицию, почти всю щеку украшало пятно: толи лишай какой, толи след от свежего ожога реактивами.
  - Тебя как зовут? - вырвалось у него при виде такого чуда.
  Колдунчик зыркнул на него исподлобья и нехотя буркнул:
  - Сив.
  - Сив, в смысле сивый? - хохотнул один из рейдеров, стоявший на страже.
  - В смысле Сивилл!! - взвился магеныш.
  - Ну-ну! А теперь не дергайся, Сивилл, - и доктор Фейт приступил к осмотру его рук, которые и правда были обожжены почти до кости стараниями одного бывшего Властелина.
  
  - Что здесь происходит?!
  О! вот это уже настоящая леди Совета: в голосе металл, в глазах лед, царственная осанка, от Посоха расходятся лучи искрящегося света... Колдуненок дернулся в бесполезной попытке уползти за столб.
  - Оказание первой помощи, - не поворачивая головы, констатировал и без того очевидное доктор Фейт.
  - Кто дал вам разрешение? - в голосе Рузанны не осталось и следа приязни и расположения.
  - Для выполнения своего долга, я не нуждаюсь в разрешениях, - так и не поднявшись, он невозмутимо смотрел на нее снизу вверх.
  - Этот... - последующее слово магесса пропустила, - черный!
  Словно сплюнула.
  - Данное обстоятельство должно меня как-то смутить? - доктор Фейт несколько демонстративно выгнул бровь. Он не повысил голоса, но те, кто его знал, услышав подобный тон, понимали, что лучше сразу со всем согласиться и удалиться до более подходящих времен.
  - О да! Вас, мастер Фейт, не смущают даже сонмы враждебных духов, явившихся по вашу душу! - с сарказмом бросила Рузанна.
  - Как видите, моя душа крепко держится в теле, - лекарь выпрямился, выпуская уже полностью перевязанную ладонь, - Однако пожалуй, вы правы: какой смысл лечить ожог тому, кто не сегодня-завтра и так окажется на костре?
  Скованный магеныш втянул в себя воздух и от него хлынула оглушающая волна отчаянной тоски, - закрываться он похоже не умел совсем. Или не хотел, но испуган был по-настоящему.
  Рузанна пригвоздила взглядом пятнистую макушку, от чего парень влип в столб.
  - Вы абсолютно правы, - отчеканила она, - но прежде, чем определиться с этим...
  Она кажется так и не нашла как именно следует обозначить сие более чем необычное существо.
  - Я желаю поговорить с вами. Немедленно. Или вы будете отрицать в том необходимость?
  - Отнюдь, - чем дальше, тем все более спокойным выглядел Фейт. Как внешне, так и ментально, - Я всецело в вашем распоряжении, леди.
  - Вы ничего не желаете объяснить? - поинтересовалась Рузанна, когда они отошли на достаточное расстояние.
  - Абсолютно, - хладнокровно отозвался он, оперевшись плечом о дерево, - Тем более, что не совсем понимаю, что вы хотите услышать.
  Аура равномерно переливалась морской гладью в мертвый штиль.
  - Я хочу услышать от вас правду! Как вы смогли почувствовать гончих раньше меня, обнаружить... мага и справиться с теми странными духами не получив ни царапины, отделавшись легким упадком сил?!
  - Я обвиняюсь в том, что остался в живых? - господин Фейт и не думал уступать или оправдываться.
  - Не передергивайте! Вы обвиняетесь прежде всего во лжи!
  Волшебница уже сделала свой собственный вывод, как бы он ни был ей неприятен, но желала получить не столько прямое ему подтверждение, сколько хотя бы какой-нибудь довод в пользу господина врача. Чтобы он как всегда, со своей неподражаемой улыбкой все объяснил, разложил по полочкам парой фраз, и все стало как обычно. Чтобы не нужно было подозревать в нем врага.
  А вместо этого, он словно провоцировал взрыв. Его упорство и независимая небрежная уверенность наперекор всему, откровенно раздражали и злили... После ее импульсивного выпада, черные глаза стали холоднее полярной стужи. Море опрокинулось и потемнело стынущей глубиной, и Рузанна вдруг испугалась, убеждаясь, что знает этого человека меньше малого, а все ее благие намерения - не более чем наивная фантазия забывшейся романтичной дурочки.
  Но отступать было поздно, а ситуация срочно требовала прояснения. Кем бы ни был, стоявший перед ней мужчина, - и у него должны быть уязвимые места. Во всяком случае одно, которое она собиралась проверить:
  - Ваша дочь...
  Штамп про взгляды, которые не могут убить, настолько затаскан, что использовать его уже немножко неприлично. Вот только ощущение от взгляда мастера Фейта, - или как его звали на самом деле, - были совершенно иными: эти глаза убивать точно умели, и волшебница опрометчиво приближалась к самой грани.
  - ...не желая того, продемонстрировала одно чрезвычайно любопытное умение. Вы знаете какое.
  Фейт молчал, не опровергая и не соглашаясь.
  - Раз ее всему учите вы, значит, тоже обладаете сходным навыком...
  Вместо ответа, лекарь внезапно плотно схлопнул свое поле, перед этим напоказ перебрав несколько вариантов щитов. Пока она не назвала его первого имени, остается шанс, что конфликт не приобретет 'эпических' масштабов, ограничившись этой полянкой. Называться и отрезать все иные варианты развития событий, кроме боя, ему не хотелось совершенно. Так что пусть будет гамбит.
  Рузанна вдруг отвернулась с разочарованным вздохом, и впилась в посох так, что обломала пару ногтей.
  - Все время вы врали...
  В ее голосе было больше усталости и обиды, чем злости, а еще больше - презрения. И Дамон не выдержал.
  - Итак, у вас получается, - он язвительно начал развивать заключение, - что я, руководствуясь каким-то зловредным замыслом, энное количество лет лицемерно разыгрываю спектакль под названием 'доктор Фейт'. Подло втираюсь в доверие к волшебнице и проникаю в Белый отряд, чтобы в логове некроманта наконец реализовать свои извращенные, садистские, исключительно темные, отвратительные - и далее по списку - планы! Что ж, поздравляю! Коварные козни раскрыты, и злодей готов получить по заслугам! А теперь по законам жанра, просветите меня под занавес - чего вы от меня еще хотите?
  - Ответов! - Рузанна нырнула в пронзительный мрак его глаз, как самоубийца в омут.
  Пауза была долгой.
  - Давайте попробуем, - он снова развернул поле, и ей не осталось ничего иного, как последовать примеру, делая шаг ближе.
  Глаза в глаза. Почти вплотную. Как любовники. Ближе, чем любовники...
  И никогда еще маги-враги не сходились так близко, намеренно переплетая и смешивая контуры аур...
  - Вы обладаете темным даром?
  - Да.
  - Сильным?
  Ресницы на мгновение падают вниз, и это больше, чем признание.
  - Фейт - настоящее имя?
  - Настоящее. Но не единственное.
  - Почему вы идете с отрядом?
  Долгожданная улыбка:
  - Потому что вы меня попросили.
  - А почему согласились?
  - Потому что не мог отказать. И потому что Азара нужно остановить.
  И снова повисла долгая-долгая пауза, пока мужчина и женщина тонули друг в друге... К счастью, он очнулся прежде, чем у нее вырвался следующий вопрос.
  - Вы довольны? - задал он свой.
  - Я вам верю, мастер Фейт.
  Рузанна нехотя отвела взгляд, развернулась и медленно пошла к лагерю.
  Он - остался один.
  
  ***
  Почему? Почему снова и снова она должна решать проблемы, о которых даже не хочет знать? Почему должна принимать решения, принимая так же и сопутствующую им ответственность? Почему только она?! Если бы можно было сейчас переложить все заботы и тревоги на кого-то более мудрого, опытного - Рузанна с удовольствием и облегчением это сделала, ничем не потревожив свою совесть.
  Золотой ребенок, - насмехалась она над собой. Знатный род, магический дар, первая ученица, не только сильнейшая, но и талантливая... Ее работы всегда вызывали восторг, после Академии - индивидуальная стажировка, за которой сразу последовало место в Совете, правда, с совещательным голосом пока...
  И ведь иногда так выгодно разыгрывать из себя наивность и неопытность, уходя от неудобных ответов! В первый раз, ей удалось это вполне, переложив последующую судьбу юного принца на плечи полагающейся комиссии, готового на такую жертву темного лорда, влюбленной энтузиастки, отца в конце концов!! Умыв руки и считая свой долг исполненным.
  Однако сейчас никакой компромисс между высшим служебным долгом и обыкновенным человеческим - был невозможен. Решений могло быть только два, независимо от окончания Похода: либо она ставит в известность Совет о двух темных - латентном и начинающей...
  
  ...Темные косы Ингер елозят по спине, пока она тянется на полку за самой красивой миской для любимой кошки... а каждое второе слово об отце. Булавка на воротнике, которую он неизменно перекалывает, меняя сорочку... И эта улыбка, и взгляд - словно весь мир открыт и принадлежит ему, словно он и есть мир...
  
  Даже состоявшийся разговор был уже лишним!
  Ты планировала этот Поход, как способ самоутвердится?! Вопрос: в качестве кого? Нет, - приходится признавать, что на роль высокой леди Светлого Совета она не годится! Или наоборот - очень удобна остальным, тем, кто ее продвигал...
  Ты все-таки сентиментальная дура! - признала Рузанна.
  К счастью, в ее распоряжении находился некто, кто мог компенсировать всяческие терзания совести: пора было наконец переходить к детальному допросу пленного... э... ладно, пусть будет - мага! Внешне деловито и небрежно волшебница окликнула Конрада.
  Когда они приблизились, пленный немного подобрался и высоко вздернул такую отличительную деталь своей неординарной внешности, как нос. Правда, впечатление испортили распахнутые в испуге разноцветные глаза и дергающееся движение в сторону. Рузанна кивком обозначила начало допроса и поручила ведущую партию герою - она же не профессиональный следователь!
  - Ну, и как ты сказал, тебя зовут? - небрежно поинтересовался Конрад, приступая к действию.
  Пойманный чародей молчал. Когда пауза стала уже чересчур долгой, герой лениво продолжил:
  - Сив, вроде? Так не пойдет, парень! - Конрад сокрушенно покачал головой, - Ты же не думаешь, что после того, что ты ночью устроил, тебя на все четыре стороны отпустят?
  Магеныш прикинул и уныло мотнул своей пятнистой буйной шевелюрой.
  - Правильно, - подтвердил герой, - А теперь думай дальше. Чего ты своим молчанием добиться можешь?
  Спокойно и даже скучающе, герой начал перечислять известные ему способы добычи от всяческих строптивцев необходимых сведений в полевых антисанитарных условиях, кратко, но емко характеризуя каждый. К концу незамысловатой и содержательной речи, парень сидел белый, как мел: сырой такой, с серо-сиреневым оттенком, судорожно хлопая ресницами. Губы его дрожали и кривились, как будто он из последних стараний сдерживал тошноту.
  - Но вообще-то, в таких методах нам нужды нет, - завершил своеобразную лекцию Конрад, и колдунчик с облегчением перевел дух, ежась под своей мантией, - Будет даже лучше, если леди Рузанна попросту прочитает твою яркую бедовую головушку...
  Разноцветные глаза сквозь челку - стали размером с плошки: парень точно знал что это такое и с чем его едят.
  - Оно тебе надо?
  Сивилл поспешно затряс головой, подтверждая, что ему совсем не хочется испытывать на себе ни чрезвычайные методы дознания, ни магическое чтение со всеми его последствиями! Только сказать пока не получалось: горло свело.
  - Ну как, Сив?
  Парень тяжело сглотнул и кивнул, желания хорохориться у него явно не осталось.
  - Не понял. Общаться будем по-хорошему, или ты предпочитаешь леди?
  - Не надо... - жалобно выдавил горе-колдун, кидая на волшебницу такой взгляд, как будто это она, а не герой только что расписывала ему что и в какой последовательности можно ломать, что отрезать, что прижигать, и сколько кожаных ленточек получится с одной не самой внушительной спины.
  Магеныш обреченно свесил голову, облизнул губы и вдруг торопливо заговорил:
  - Не надо, я сам все расскажу! Проведу даже, ловушки покажу... их у замка много, я сам ставил... Даже хозяин всех не знает... Я клятву дам! Кровью подпишусь, честное слово...
  Рузанна скривилась: клятва на крови, что еще ожидать от темного! Но удобно, ничего не скажешь: нарушь ее и от ауры останутся одни лохмотья, а в конце - смерть, после долгих мытарств с болезнями. Хорошо хоть она должна даваться добровольно. Только формулировку аккуратно нужно выстроить, - с чего бы колдунчику так охотно на это идти? Неужели из-за того, что чтения боится?
  - ... только обещайте что вы меня...
  Вот мы и добрались до сути!
  - Отпустим? - на наглость пленного, посмевшего еще и условия ставить, Рузанна лишь выгнула бровь, и парень осекся.
  - Нет... - упавшим голосом тихо закончил он, - что убьете... сразу, не мучая... не на костре...
  Честно говоря, ни Конрад, ни Рузанна не нашлись, что ответить на такую странную оплату сотрудничества, а магеныш продолжал уже умоляюще:
  - И хозяину до меня добраться не дадите... Он-то меня точно... со всем пристрастием... Не пожалеет времени! Он такое любит... Я же вам нужен, правда! Всех ловушек никто кроме меня не знает, а снимать время потеряете! Только сами меня потом...
  Дозапугивались! - Рузанну передернуло, - что пленник ничтоже сумняшеся светлую волшебницу и героя на одну доску с садистом поставил! На сегодня для нее это уже слишком.
  Пока она боролась со своим негодованием, вмешался новый голос. Когда подошел Фейт и давно ли он наблюдает за допросом, сказать было трудно. Как и о чем он сейчас думает: теперь, когда ему не надо было скрывать себя, поле было плотно свернуто, ничем не выдавая его чувств, а по бесстрастному лицу - прочесть что-либо было невозможно.
  - Хорошо. Даешь клятву провести отряд в замок, чтобы твое действие либо бездействие не повлекло гибели его членов, и я убью тебя сам. Никаких пыток, никакого костра. Быстрый и безболезненный яд. И сам позабочусь, чтобы живым ты к Азару ни при каких случайностях не попал.
  - Правда? - зажегшуюся в глазах колдунчика надежду видеть было попросту дико.
  - Правда, - твердо пообещал доктор Фейт.
  А Рузанна думала, что поразить ее сильнее уже не возможно! Господин врач оказывается полон сюрпризов один изумительнее другого. Он что, в самом деле готов отравить мальчишку как только тот проведет их в замок или убить во время нападения, чтобы тот не достался старшему чернокнижнику?
  - Может быть, тогда вы и клятву примете? Тоже сами, - тоном волшебницы можно было резать сталь.
  - Брезгуете черным ритуалом замараться? - слегка усмехнулся Фейт.
  - Брезгую!
  - Настолько, что доверите его мне? - ударение многозначительно пришлось на последнее слово.
  Как не обеспокоился Конрад смыслом фраз, но прервать битву взглядов магессы и загадочного лекаря не решился.
  - Не стоило идти в Поход именно вам, - внезапно сказал Фейт с какой-то непонятной грустью, - Не волнуйтесь, я приму его клятву. И освобожу потом.
  - Весьма признательна! - Рузанна царственно склонила голову и удалилась.
  В спину донесся отчетливый вздох облегчения пленного магеныша.
  
  Гады! Все гады! Сивилл не удержался и всхлипнул, когда холодные пальцы сдернули тонкую корочку на щеке.
  - Надо быть осторожнее с кислотой. Мог и без глаза остаться, - невозмутимо констатировал врачеватель.
  Тебе-то что?!
  Но наученный горьким опытом, Сивилл проглотил дерзость, тем более что от мази щеку словно второй раз обдало кислотой.
  Плетясь между двумя рейдерами, он уныло спрашивал себя, почему ему все время не везет? То не везет - не везет, а потом ка-а-ак не повезет! Только хреновее - между костром белых и особой камерой его глубоко обожаемой темной светлости - еще не было! И не сбежать даже... Кто, спрашивается, за язык тянул про клятву?! Да и адамантий снять никто не поторопился. И глаз не сводят ни днем, ни ночью, а белая еще и маячок навесила... Зато еще хоть пару деньков поживешь, - пока нужен.
  А то можно подумать они бы его с собой взяли! Ага, еще скажи отпустили бы... После допроса, прочитали бы для верности, а потом то, что останется уже и жечь не жалко. Тех, кого хозяин читал, тому потом даже пытать не интересно было: мухе крылья оборвать и то забавнее - жужжит, дергается, а этих только добить и закопать оставалось. Правда хозяин и падали найдет применение...
  Сивилл снова поежился под мантией, хотя по жаре уже взмок от пота, и зыркнул исподлобья в ответ на насмешливый взгляд. Да, мантия. Да, выглядит по-дурацки, это он и сам знает! Зато арапник хозяина на раз-два выдерживает! А быть посмешищем ему не привыкать.
  - Если ты Азара боишься больше, чем светлых, почему ему служишь? - поддел чародейчика Конрад.
  А то его спрашивал кто-нибудь! Сивилл резко мотнул головой, отгоняя непрошенные, настырно лезущие воспоминания, и наткнулся на проницательный взгляд седого лекаря. Этот - хуже всех! Хуже светлой. Так смотрит, словно ему даже читать не надо - и без того, знает про тебя больше, чем ты сам. Страшно.
  - Будто у меня выбор есть! Может, в вашу Академию попроситься надо было?! - так, кажется, Сивилла понесло.
  Какая разница! Раньше срока не убьют, а перед смертью не надышишься...
  - Глядишь, и приняли бы! С распростертыми объятьями! Облобызали бы в уста сахарные... А у хозяина лаборатория... настоящая! Тварь он порядочная, а других нету! Зато у него книги есть...
  Все, приплыли - истерика. До чего же умирать не хочется - ни быстро, ни медленно!
   Видно сколько от судьбы не бегай, чего не придумывай - она на каждую твою хитрость по-простому ответит, да так что мало не покажется. Ведь считай всю жизнь под смертью ходит, последние шесть лет ей и служит, а еще надеялся на что-то. Врал, хитрил, выворачивался, Азара вылизывал, амулетов с заклинаниями на все случаи запас, насобирал... Все могущества добивался... И где оно сейчас?! Сильно помогло?
  Всхлип. Только разреветься не хватало! Картина маслом: черный маг-неудачник, поверженный и побежденный, рыдает у ног прекрасной волшебницы и великого героя, трусливо умоляя о пощаде, - вполне для какого-нибудь заштатного храмчика подойдет. Для агитации. Все польза...
  - Сивилл, - врач вдруг оказался прямо перед ним, - Прекрати. У меня успокоительного не предусмотрено.
  Сивилл споткнулся - от неожиданности, от какой-то едва уловимой нотки в голосе, - но истерика странным образом схлынула, словно стекла в пыль под ногами.
  - Да. У вас только яд, - ровно согласился он.
  Страшно-то как! Это кому ж он клятву дал, что б вот так за мгновенье - словом, взглядом... Ладно, хоть обещал, что пытать не даст. Еще б не издевался...
  - С волосами у тебя что случилось?
  Нет, опять начал.
  - Неудачный эксперимент, - буркнул магеныш.
  - Судя по тебе, не единственный, - как припечатал. И ведь верно, что самое обидное!
  - Амулеты ты делал?
  - Да.
  - И ловушки сам ставил, - уточнил врач.
  - Сам, - Сивилл совсем нахохлился, - а что?
  - А то, что судя по всему, мне тебя травить не придется. На каком-нибудь из своих изобретений подорвешься, - обнадежил добрый господин доктор.
  Захотелось завыть.
  
  ***
  Небо пресветлое! Более жалкого зрелища, чем пленный подручный Азара - просто невозможно представить: кажется, теперь он из особой вредности решил получить тепловой удар. Смешение цветов палитры сумасшедшего художника на его голове повисло сосульками, парень, мокрый как мышь, задыхался под своей несуразной мантией, то и дело украдкой, когда думал, что на него никто не смотрит, оттягивая ворот забинтованными руками. Между прочим, на левой вместо мизинца и безымянного осталось только половина, а еще это чудо оказалось хромым. Так что, Фейт абсолютно прав - колдунчик прежде всего опасен сам для себя, и отличается повышенной склонностью к мазохизму.
  Он же и не выдержал первым:
  - Сивилл, говоришь, твоему господину нравится причинять страдания другим?
  - Да, - настороженно отозвался магеныш.
  - Тогда вы с ним нашли друг друга.
  Сивилл на такое заявление вытаращился, открывая и закрывая рот в безнадежной попытке придумать ответ, потом начал краснеть.
  - Я... я не...
  - Ты определенно получаешь удовольствие, делая плохо себе, - оборвал его лепет Фейт, и распорядился, - снимай. До вечера мантия тебе не понадобится.
  Колдунчик вцепился в нее, как в самое дорогое сокровище.
  - Сивилл, либо ты ее снимаешь сам, либо ее снимаю я. Нам тебя от обмороков откачивать некогда.
  Магеныш вздохнул, и нехотя стащил с себя уже порядком потрепанное и запылившееся одеяние.
  - А теперь - садись, - сворачивая спорный предмет, Фейт кивнул в сторону своей лошади, - Ну? Ты верхом-то ездить умеешь? Или только магически? Давай, из-за тебя весь отряд задерживается!
  Сивилл покорно влез в седло, где и угнездился с выражением вселенской печали.
  - Как собака на заборе! - прокомментировал Конрад, но паренек уже даже не попытался сверкать на него глазами, а только ухватился покрепче за луку.
  - Сивилл, значит, твой господин рассчитывает добыть себе княжескую корону? - продолжал тормошить его доктор Фейт, ведя гнедую под уздцы.
  'Интересно, почему он всегда называет меня по имени? Странно как-то... Но приятно'.
  - Те, кто его темную светлость князем не называет, живут ровно столько, насколько умения палача хватит, - безразлично сообщил колдунчик, - Азар считает, что раз Черный принц смог навязать Белым договор, то Совет ослаб. Что Трон что-то планирует, и Властелин скоро вернется, поэтому белым будет не до него. А Великий лорд будет доволен, получив союзника и целую провинцию под свою руку.
  Рузанна обратилась во внимание.
  - А твой господин не так уж и глуп, - заметил Фейт, и Рузанна увидела, что он слегка передернул плечами, как-будто в досаде, - Или наоборот, чересчур глуп.
  - Почему? - в тоне Сивилла проснулся вызов.
  - Да потому что! Во-первых, Властелин что, лично ему сообщил, что намерен вернуться? Прости, но очень в этом сомневаюсь! Допустим, Азар угадал верно, и Черный трон что-то замышляет, но ведь эти планы на двести лет вперед могут быть. За такое время Совет вполне с ним справится, не очень при этом стараясь. Во-вторых, допустим, Властелин вернулся, как ты думаешь, что он сделает с тем, кто посмел диктовать ему условия?
  Магеныш слушал выводы врача все более растеряно.
  - Но союзник...
  - Если союзник слаб - он будет только мешать. Если силен - он опасен. Не говоря уж о том, что никаких удельных княжеств в империи быть не должно. Провинции и наместники, которых легко сменить. Так что, буде увенчались бы планы Азара успехом и возникни на его пороге Владыка, 'князь' был бы весьма неприятно удивлен перед смертью. А княжество осталось бы на какого-нибудь командарма, с приказом привести его к покорности законам новой империи в кратчайший срок.
  Сивилл молчал, пытаясь уместить в сознании услышанное. Эти рассуждения не оставляли вообще никакой надежды для него, даже как для темного...
  - Если не веришь мне, можешь спросить леди. Думаю, ее лекция о тактике Черных владык и Войнах стихий будет еще более познавательна. Так что, малыш, не пытайся играть в игры, в которых ничего не смыслишь.
  От этого спокойного предупреждения Сивилла бросило в дрожь: он уже определенно доигрался.
  - Стой! Здесь... - магеныш внезапно скатился с седла, рискуя переломать себе вторую ногу. Рузанна и Фейт не сговариваясь переглянулись.
  Видели, и видели давно, просто проверяли. Сивилл понуро направился к первой и крайней сигнальной ловушке. Одна радость - ошейник с браслетами на время сняли.
  - И это работало? - скептически поинтересовался лекарь после пятой или шестой.
  - Работало! - огрызнулся Сивилл, окончательно доведенный насмешками, - Я здесь эльфа поймал!
  - Ну, если эльфа... - многозначительно протянул доктор Фейт, кивая на ту, о которой колдунчик, честно говоря, забыл.
  Где уж нам, сирым да убогим! - шипел тот сквозь зубы, когда вдруг почувствовал, как сильная рука дернула его за шкирку, отбрасывая далеко назад. Сивилл даже не успел сообразить, что означает соскочившая петля заклятия, бывшего его особой гордостью, а в следующий миг очередная ловушка обернулась настоящим смерчем, и оставалось только вжиматься в землю и молиться, чтобы выставленный Светлой щит выдержал.
  - Сила есть - ума не надо, - оценил результат, поднявшийся первым Фейт, когда воздушные вихри улеглись: дорогу и окружающие заросли разворотило на лигу вокруг.
  - Да, - присоединился зло отряхивающийся Конрад, - мы явно сюда поторопились! Не сегодня-завтра замок Азару разнес бы любимый помощник.
  Волшебница лишь одарила презрительным взглядом.
  Может хватит, а? - с тоской спросил про себя Сивилл, чувствуя что на глаза невольно наворачиваются слезы обиды, - Вас-то наверное, не плеткой учили! Если это вообще учением назвать можно: что сам сообразишь тому и рад, только приказы один хлеще другого сыплются...
  - Вставай, горе крашеное! Или опять себе что-нибудь повредил?
  - Голову он себе повредил! Причем давно! - а это снова герой.
  Спелись. Нет, плетка точно лучше! Что б вам Черный мастер на пути попался!
  
  День прошел в трудах и заботах - а именно, распутывании того, что один неугомонный энтузиаст напутал. Следующий день обещал стать последним, явив стены замка Маур эмиссарам Совета. Волшебница и господин доктор сидели у одного костра на привале, как и в самом начале похода, но ощущения были иными, - огонь уже не объединял, а наоборот мерцал между ними зримым барьером.
  - Вы чрезвычайно хорошо осведомлены о нравах Владык Черного Трона... - словно вскользь холодно заметила Рузанна. Долго она не решалась начать очередной назревший разговор, но висевшее между ними молчание действовало еще хуже.
  - А я все думал, когда же вы спросите, - усмехнулся Фейт.
  Он знал, что она услышала его воспитательный момент для темного дарования от и до, и вынесла из него свои выводы, но просто устал уходить от ответов и объяснений. Спроси его кто в этот момент, вы ли это Владыка Дамон, - ответил бы: я, и идите вы все к Вечной Тьме!
  - Вот, сейчас.
  - Я вообще хорошо знаю историю, - нехотя протянул он.
  Рузанна медленно покачала головой, полностью проникаясь поднимающимся в ней ощущением.
  - Сколько вам лет? - задала она несколько странный вопрос.
  - Много, - признал Фейт, - Сам счет потерял...
  - Бросьте, вы же не девица, чтобы кокетничать! - в ней начала просыпаться уже совсем не шуточная злость на все его отговорки и тайны.
  Теперь она уже была полностью уверена в своем предположении, каким бы невероятным оно не выглядело первоначально.
  - Вы не изучали, вы помните последнюю войну! - яростно обвинила его Рузанна.
  - Я бы сказал, слишком хорошо помню... - тот, кто называл себя Фейтом, безотрывно смотрел в огонь.
  Невозможно! Как бы твердо не была убеждена Рузанна в верности своих выводов, но его согласное признание ее ошеломило, выбило из колеи. Она пыталась заглянуть в ясные слегка задумчивые черные глаза, в которых вдруг проступила немыслимая усталость.
  - Почему... - выдохнула женщина, сама не в состоянии определить, что конкретно имеет в виду, но он кажется, понял.
  Новая усмешка:
  - Почему? Вы наверное ждете, что я как и этот мальчишка, буду кричать, что у меня не было выбора? Выбор был, - четко означил он, - По большому счету выбор есть всегда. Мой выбор был таким, и сейчас уже поздно сокрушаться, оправдываться и что-то доказывать. В том числе, себе.
   Он пожал плечами.
  - Почему... - Рузанна и правда хотела понять, почему человек сознательно идет на преступление, причем не на кражу какую-нибудь, даже не на убийство, а на преступление против мира. Да, совсем не лекарем он был на той войне!
  - Простите, но на этот вопрос я вам не отвечу.
  - Тогда я задам другой вопрос. Зачем это все? - она обвела рукой фигуру доктора Фейта.
  - А вы не поняли?
  Рузанна отрицательно покачала головой.
  - Тогда считайте, чем-то вроде искупления грехов, - мужчина улыбнулся краешком губ.
  - Думаете, оно кому-нибудь нужно? - резко бросила волшебница.
  - Наверное, мне, - без тени насмешки или позерства ответил он.
  Рузанна молчала, даже не пытаясь обдумать сложившуюся ситуацию. Как странно, невозможно, невероятно, немыслимо странно! Страшно даже мысленно назвать, кто сидит напротив нее - не в зале суда, как обвиняемый, не в камере на допросе... (Ты действительно хотела бы видеть его там?)
  Он поднял испытующий взгляд, намереваясь что-то сказать или спросить, но тихий стон сквозь зубы их отвлек. Доктор Фейт сразу же встал и отошел к свернувшемуся под своей мантией юноше. Повернул его голову к свету, всмотрелся в расширенные зрачки и не только...
  - Сивилл, почему ты не поставил щиты? - негромко спросил он.
  - Я... - даже в свете костра было видно, как парень покраснел, - У меня не получилось...
  - Ты хоть что-нибудь делать умеешь? - вспылил Фейт.
  - Да! Я же маг! - чуть ли не со слезами возмутился магеныш.
  Врач удивился:
  - Маг? Вот леди Рузанна - маг. А ты - недоразумение! - он решительным шагом вернулся к волшебнице, - Надо снять с него адамантий. Иначе завтра он ничего не сможет.
  Рузанна согласно кивнула, и без слов отдала ему ключ, - Фейт, кто бы он ни был, здесь прав, да и колдунчика было уже даже жалко немного. На правду не обижаются: из исследованного ею вороха артефактов, нормальную упорядоченную структуру имела только пара, - к которым он видимо еще не успел применить свои таланты. В остальных не оказалось, пожалуй, ни одной правильной формы.
  Лекарь тем временем аккуратно разомкнул на запястьях юноши блокаторы, и Сивилл грустно вздохнул: даже не верилось, что этот человек обещал его убить! Лечить тогда зачем? Руки понятно, - должен же он свои заклятья как-то снимать, а щеку? Ожог саднил и зудел: явно заживает!
  Хотя кто их, светлых знает... У них понятия странные: могут и вылечить, что б потом на костер сам взойти мог. Пытать им значит противно, а прочитать, зато приятнее! Сивилл зябко поежился: уж лучше сломанные кости и содранная шкура, чем напрочь стертый рассудок!
  - Спи, завтра силы понадобятся, - Фейт отпустил его руку.
  Завтра... Завтра они подойдут к замку, и он будет больше не нужен, так что завтра, не зависимо от того, удастся белым справиться с Азаром, или хозяин победит - для него все закончится!
  ...Ему стало так страшно, что Сивилл едва не окликнул врача, чтобы тот посидел с ним немного. Если хочет, пусть даже смеется и издевается, только бы не оставаться одному в эту последнюю ночь!
  Но он промолчал, лишь плотнее завернулся в возвращенную мантию.
  
  Когда он приблизился, Рузанна встала, принимая брезгливо протянутые ей блокаторы, и в это мгновение словно увидела его по-другому.
  Вроде бы все тоже самое: тот же внешний вид, те же жесты, манеры, то же ощущение силы, тот же уверенный спокойный взгляд, но она впервые словно увидела его целиком...
  И поняла.
  И он тоже понял. Но продолжал молча смотреть в глаза.
  Завтра, - решила для себя Рузанна, - Пусть все будет завтра. После штурма, как и я собиралась. Штурм определит все...
  Что все, она сама внятно определить не могла.
  
  ***
  Высокая фигура затянута в черное, и изысканная простота костюма выглядит более впечатляющей, чем самые пышные одеяния...
  Волны благородной седины - свободно низверглись на гордые плечи, покрытые черным плотным плащом...
  В безмолвном ошеломительном видении есть только два изначальных цвета - черный и белый.
  Два лика сущего, две стороны...
  Черный шелк и матовая белизна не признающей загара кожи. Бездонная всезнающая мгла взгляда и чистый снег волос...
  Таким ты был в своем величии?
  Такой ты есть на самом деле?
  Не знаю!
  Но оказалось, что увидеть тебя таким совсем просто!
  Просто нужно знать, как смотреть.
  Не хватает только мелкой детали, которая подчеркнула бы контраст, и стала связующим звеном...
  Золотого венца?
  
  Они уже стояли под стенами. Очень тихий и бледный до такой степени, что затягивающийся ожог на щеке казался свежим клеймом, Сивилл давно увел за собой Конрада с пятеркой рейдеров к подземному ходу, каковые всегда имеются в любом уважающем себя замке. Рузанна видела, что абсолютно спокойный доктор Фейт передал юноше какой-то кисет: глаза у колдунчика стали совсем несчастные...
  Обещанный яд?..
  И был бой. Обычный, ничем не приукрашенный, в котором нет времени для громких лозунгов и патетических выкриков. Буднично, и даже местами скучно: ну да, замок штурмуют, ну да, по магу с обеих сторон, - эка невидаль! Щит против фантомов, огненный вал для упырей (а говорила - не сможешь больше!), блок, барьер, таран, волна, смерч... Несколько мгновений для целительских чар тем, кто больше нуждается. И снова - блок, щит, таран в сторону стен, волна...
  Странное состояние - на школьном экзамене волнения больше, а здесь как будто не ты... И лишь крохотный кусочек сознания контролирует, что это не тренировка на полигоне или демонстрация практической части кандидатской 'Применение стихийных чар в боевой обстановке в условиях сопряжения и локальной дестабилизации эфира'... Ты о чем вообще думаешь, матушка?!!
  ...О чем? О ком! О том, что до сих пор наваждением стоит перед внутренним взглядом, не отпуская ни на секунду, увиденный во сне образ. Он. Тот, кто сейчас называет себя Фейтом. Такой, каким Рузанна его никогда не видела наяву, и надеялась никогда не увидеть, каким бы смущающим душу и потрясающим рассудок не был этот облик...
  Именно поэтому!
  Все время сражения Рузанна ощущала его рядом, даже если не ловила очередной взмах рапиры. Некому было всмотреться и осознать, что не она, волшебница, командовала штурмом, была опорой и средоточием атаки, а обычно весьма скромный врач, не любящий привлекать к себе внимание. И почему-то и в голову не приходило оспорить хотя бы один знак, которым он координировал действие десятников, обращал внимание на ту или иную упущенную деталь, предугадывая и опережая следующий ход противника, и неизменно оказываясь на линии самых сильных ударов.
  Зачем ему это? Для чего... - задавалась вопросом Рузанна, сходя с груды щебня, совсем недавно, бывшим участком крепостной стены, - Не понимаю... Не понимаю! Но я спрошу! Обязательно спрошу, прежде чем сообщить обо всем Совету...
  Она обернулась на оклик:
  - Вы ничего не чувствуете? - доктор Фейт замер с окровавленной рапирой в опущенной руке, снова прислушиваясь, - Что-то не так!
  Что-то было очень не так!
  Они почти бежали вдвоем туда, где должны были находиться Конрад и Азар, и признаться Рузанна была невероятно рада, что рядом с ней именно этот человек, кем бы он ни был на самом деле, все больше понимая, что ни за что на свете не хотела бы оказаться в сражении его противником. Ему даже не требовалось пользоваться какими-либо чарами, чтобы расчистить путь, и молодая женщина была крайне благодарна, что это он взял на себя.
  За одним из последних поворотов они все-таки попали в подобие ловушки, и Рузанна наконец получила возможность увидеть и примерно оценить возможности Фейта в магии. Переход поля был мгновенным. Ему потребовалось не более взмаха ресниц, чтобы темная упругая волна, раскрошив древки и буквально смяв наконечники летящих в них болтов, впечатала в стену стрелявшую шестерку наемников. А он уже развернулся, чтобы отразить залп выскочивших из укрытия за спиной, делая знак волшебнице, чтобы она не задерживалась. Рузанна не заставила его настаивать.
  
  Совсем рядом, за дверями творилось что-то непонятное, и Дамон никак не мог соотнести друг с другом всплески сил и отзвуки заклятий, но судя по мощности вполне возможно, что там активируются какие-нибудь очередные изобретения Сивилла...
  Сивилл! Он тряхнул головой и задержался на минуту: кое-кто из наемников, явно принадлежавших вольному братству, были живы и даже не слишком пострадали. Мертвым все равно, а вот с этими еще не так все просто... Жест, - и на лицах осчастливленных пощадой, навсегда отпечаталась метка барона: своего рода клеймо, отсроченная смертная казнь руками бывших подельников - знак раскрытого осведомителя властей, засланца из другой бригады, крысы, шкодничающей у своих... Но все-таки шанс, не добивать же их...
  Закончив, Дамон обернулся: Рузанна уже скрылась из вида и, судя по резонансу, она уже начала действовать. Ничего с чем бы она не смогла справиться, не предвиделось по определению, кроме того, там должен был быть герой и его команда, а ему самое время вспомнить, что он-то не герой и не солдат, а врач.
  И что он обещал позаботиться об одной ходячей разноцветной неприятности.
  Сильнейший магический всплеск, сотрясший весь замок до основания застал его за оказанием первой помощи, бой к этому времени уже утих. Судя по тому, что следом через осыпавшуюся местами кладку главной башни вырвались белые лучи, с Рузанной было все в порядке, и он мог со спокойной душой заняться поисками Сивилла.
  Много времени на это не понадобилось: Сивилл сидел на грязных плитах подземного хода, уткнувшись пятнистой лохматой макушкой в колени и зажимая в ладонях кисет. Он не мог не чувствовать творившиеся в замке чары, и не мог не знать, что с его хозяином все кончено. При звуке шагов, он вздрогнул и поднял голову. В скудном свете, проникавшем сквозь проем входа, его лицо казалось неестественно, безжизненно белым, как лист дорогой бумаги.
  - Сивилл... - Дамон нахмурился, - Ты же свободен от клятвы.
  - Да, - юноша смотрел на него с отчаянной тоской, прикусив дрожащую губу, - Я сейчас... я уже все...
  Он дернулся, словно собираясь встать, и резко тряхнул кисетом.
  - Одну?
  - Да... - Сивилл судорожно сглотнул, поперхнулся и долго кашлял, сжимая горло ладонью.
  Дамон присел перед ним, с жалостью глядя на его вздрагивающие руки и плечи. Дыхание юноши замедлялось, он откинулся к стене.
  - Правда, не больно... - Сивилл попытался улыбнуться, и у него даже почти получилось.
  Дамон медленно кивнул, забирая у него кисет, а потом встал, поднимая на руки. Сивилл не стал спрашивать, куда и зачем тот его несет. Тело наливалось какой-то странной немеющей тяжестью, веки едва держались открытыми, а реальность мерцала и скручивалась, то проявляясь резкой вспышкой, то пропадая на все более долгие паузы. Голову словно подменили на туго смотанный клубок шерсти, даже если бы он хотел, что-то сказать, у него врядли бы получилось. Последний прорыв ясности пришелся на момент, когда врач осторожно устраивал его в корнях какого-то дерева неподалеку от лаза в подземный ход. Он чувствовал, как что-то мягкое оказалось под головой, как его укутывают в порядком истрепанную мантию, и какой-то незначительный отзвук волшебства. Молодая поросль отбрасывала на лицо прохладную тень, перемигиваясь с солнечными зайчиками, и Сивилл вдруг потянулся туда, к небу, осознав, что видит всю эту благодать в последний раз...
  - А ведь ты хочешь жить, - задумчиво произнес лекарь, опускаясь рядом.
  - Очень! - почти беззвучно всхлипнул юноша, прежде чем его глаза закрылись. Последнее, что он ощутил перед безвременьем, было прикосновение руки, ласково скользившей по волосам.
  Прости, мальчик, я не могу взять тебя с собой. Особенно теперь, - Дамон снова провел по спутанным прядям, и под его ладонью яркие пятна осыпались едва заметной опалесцирующей пылью, оставляя после себя естественный цвет. Фейт в последний раз взглянул на лежащего юношу, в несколько минут завершил дело, и поспешил вернуться в замок тем же ходом.
  
  Часть 2
  ***
  - Господин Фейт! Следуйте за мной, - это было первое, что услышал Дамон, вошедший в главный зал.
  Поднявшаяся ему навстречу Рузанна представляла из себя лед: чистый, искрящийся голубоватой совершенной белизной, воплощенный холод. Он продемонстрировал вежливое удивление подобным тоном. Не то чтобы он ожидал приветственных фанфар или индульгенцию от Совета, но переход от тонко чувствующей понимающей женщины, боевого товарища в каком-то смысле, к официозу и открытой конфронтации - был пожалуй чересчур внезапен.
  Честно признаться, он был даже немного растерян: если Рузанна решила в угоду долгу прекратить миндальничать с бывшим Темным Властелином, то хотя бы из соображения личной безопасности и по всем должностным инструкциям, первым делом она должна была шарахнуть по нему чем-нибудь максимально убийственным или парализующим. Ибо его уже давно не рекомендовалось брать живым.
  Собственно, если бы не Ингер, не сознание того, что теперь Светлым известно о девочке - он бы исчез немедленно. Дамон точно знал, что Рузанна о них еще не сообщила, и был один самый надежный способ это предотвратить, но - не довольно ли крови и смертей на его совести?..
  Зная ее, он не мог проигнорировать шанс убедить, что они не представляют опасности ни для мира в целом, ни для Совета. Он даже готов был поделиться своими намерениями относительно уничтожения Башни, ради того, чтобы Ингер хотя бы оставили детство, дали возможность повзрослеть, войти в полную силу и научиться ей пользоваться. Каким бы ни был этот мир, но ей в нем жить...
  - Объяснитесь! Где вы находились и чем занимались! - Рузанна даже не озаботилась простейшей защитой, прежде, чем за ними закрылась дверь ближайшей комнаты, судя по всему, служившей хозяину чем-то вроде... хм! В общем, исключительно для интимных целей.
  - Господин Фейт! Потрудитесь хоть раз ответить прямо! Мне надоели ваши недомолвки и секреты! Вы забываете о том, что я в любой момент могу сообщить о вас с дочерью следственному отделу, и как видно, не цените моего доброго к вам расположения! Не заставляйте меня раскаиваться в своей мягкости!
  Судя по всему, молодая волшебница была в ярости.
  - Я отнеслась к вам прежде всего, как к человеку, несмотря на то, что мы с вами изначально принадлежим к разным сторонам Силы и не вполне имеем возможность располагать собой... Так неужели я не имею права на прямой ответ, каким бы он ни был?
  Дамон согласно склонил голову.
  - Действительно... Но вас не будет ждать никаких откровений! После того, как мы разошлись, я занялся ранеными - вы можете их опросить, а потом искал Сивилла.
  - Нашли? - все еще непримиримо.
  - Да.
  - И где он?!
  - Увы, мальчик не сможет предстать перед светлым судилищем, - Дамон Фейт был более чем серьезен.
  - Вы его все-таки отравили! - у Рузанны вышла какая-то непонятная гримаса.
  - Я дал ему наркотик, который в очень малых дозах использую для обезболивания. Сивилл принял его сам, до того, как я его нашел. Мне объяснять почему?
  - Зачем же вы ему его дали?!
  - Я обещал.
  Повисла долгая пауза.
  - Что еще вы хотите узнать?
  Рузанна вдруг обернулась к нему с какой-то растерянной усмешкой:
  - Азар сбежал. Я... не могу ничего понять... По всем моим ощущениям, по простейшим расчетам - он далеко не высшего уровня маг! - волшебница села на уютный мягкий пуфик, сжимая свой Посох, - Но каждый раз, когда он слабел, - он пускал в ход какой-то дополнительный источник. А потом активировал амулет... Тот едва не разрушил все вокруг, и я не отслеживаю точку выхода... так что точно могу сказать, что его делал Сивилл... - волшебница нервно улыбнулась, - Жаль, что его нельзя расспросить.
  Дамон бросил на нее странный взгляд и согласился:
  - Жаль, - он тоже грустно улыбнулся, - И вы определили, что к бегству каким-то образом причастен я?
  Рузанна не ответила: ей было неловко, почти стыдно, ведь по-прежнему ни в одном его слове она не чувствовала лжи, но в конце концов, - разве не обязана она проверять все версии! Тем более, когда речь идет о темном...
  - Вы все еще так думаете? Но... Если бы я был заинтересован в Азаре, поверьте, - мне бы не понадобился Белый отряд, - Дамон сел рядом и с усилием разжал пальчики на Посохе, - Давайте вместе осмотрим лабораторию и остальной замок. Мне тоже любопытно, что это за такой источник.
  
  Белая волшебница и доктор Фейт вдвоем методично обследовали лабораторию, пытаясь составить хоть какое-то мнение, куда, как и с помощью чего мог переместиться Азар эр Маур из зала, накрытого блокирующим тонкие пути заклинанием, и каких еще сюрпризов следует ожидать от сбежавшего, наверняка находящегося вне себя от злости мага.
  Невольно ловя краешком взгляда промельк белого платья рядом или вспыхивающую на солнце рыжую прядь, Дамон не мог избавиться от нелепого чувства 'дежавю': что то и дело ожидает какого-нибудь ехидного комментария в спину вроде тех, на которые была горазда Герда. Случай поязвить она не использовала, пожалуй только на смертном одре, и то лишь потому, что последние дни он держал ее в наведенном сне... Собственно их обоих тогда 'держал' Дамир, - сам маг был едва ли в лучшем состоянии, чем после своего внезапного освобождения Райнартом. Пол года противостояния сорвавшейся с якорей Башне, борьба за жизнь жены и дочери - это тебе не мир завоевывать!
  Привычным волевым усилием, Дамон заставил свою память угомониться и затихнуть до более подходящего времени, а появление хмурого сверх меры Конрада, - парня можно понять, прозевал он свою княжескую корону, - оказалось весьма кстати.
  - Вот вы где! Док, вы нужны внизу...
  О чем речь поняли все трое.
  Спускаясь вслед за героем в подвалы, Дамон с искренним равнодушием обогнул пока еще не убранные трупы тех, кто здесь прислуживал: в каком-то смысле им повезло больше, чем имевшим несчастье пройти через их руки.
  - Наверное, все-таки стоит леди позвать... - стойкий герой прикрывал нос пропитанным во вражеской крови рукавом.
  - Не сюда же! - не отрываясь от дела, мотнул головой Фейт, - Выноси их, ребята...
  - Надо бы еще в башне хорошенько посмотреть, - предложил Конрад, - Маркус рассказал, что там у хозяина тоже было под его вкусы организовано...
  Первыми они обнаружили по подсказке рослой мужеподобной служанки, - иные здесь долго не тянули, - троих подростков из разряда довольствия для нанятых вампиров. За всеми хлопотами о них просто забыли, и единственным неудобством стало то, что несколько дней им пришлось провести на печенье, фруктах и сладкой мальвазии. Дамон мельком порадовался, что не ошибся в вампирчиках. Опасения вызвал только самый младший: пятнадцатилетний паренек, утонченно красивый, так что можно было с гарантией оставить за ним минимум десяток поколений благородных породистых предков. Мальчик молчал, забившись в угол на полу, и чтобы вокруг не происходило - не реагировал.
  - Это Гэрон его... есть тут у нас такая сволочь... Была! - с нескрываемым удовольствием уточнил основательный парень лет шестнадцати, представившийся Брайном, и еще крепче прижал к себе девчушку, с которой еще не сошли синяки, - Он почти всех пробовал... Сука! Он ведь черному вроде брата молочного был.
  И снова он подчеркнул последнее слово: не только смакуя упоминание в прошедшем времени, но и постоянно успокаивая прильнувшую к нему девушку.
  - А малой еще из благородных...
  Доктор Фейт только кивнул - такое он уже видел и понимал, что это значит: здесь нужен квалифицированный маг разума... Если бы у него был хотя бы час свободы!
  Следующим испытанием стала последняя любовница Азара в спальне: девица верещала как сошедшая с ума баньши, кусалась и царапалась, когда ее пытались вытащить из-за кровати, и чтобы ее осмотреть пришлось использовать внушение. Затем перешли к личным покоям.
  Рузанна все же присоединилась к ним, когда мужчины осматривали нечто, вроде особой, личной лаборатории мага, совмещенной с... камерой пыток, оборудованию которой наверное могла позавидовать сама Черная Башня. О назначении отдельных конструкций, буквально сочившихся магией, приходилось только догадываться.
  - Что-то это подозрительно... - ни к кому не обращаясь заметил Фейт, осматривая низкую дверцу в дальней стене.
  Вошедшая Рузанна прищурилась, сплела пальцы в нужном знаке, - 'волна' сгустила воздух, докатилась до двери и... И ничего. Светлая и темный одновременно нахмурились.
  - Если есть дверь, должен быть ключ, - глубокомысленно сообщил Конрад, роясь по стеллажам и столам.
  Молодая женщина собралась ему помочь, увидела ЧТО там лежит и самым не представительным образом взвизгнула, шарахнувшись в сторону.
  'Спокойно! Это от неожиданности! Как горничная при виде мыши!' - лишь слегка бледная, Рузанна вернулась к лекарю, - 'Ты что, вазочку с ландышами ожидала увидеть? Он здесь фиалки, наверное, выращивал!!'
  - Не понимаю... - Фейт даже не обернулся, полностью поглощенный дверью. Он приник к ней, поглаживая тонкими пальцами и полузакрыв глаза, - Замок ясно, что не простой и настроен на хозяина... Что же там прячется, ну-ка покажи мне...
  Волшебница так и не поняла, что именно он сделал, но внезапно створка пошла трещинами, одна из петель лопнула со звоном:
  - Есть!
  Рузанна стала в позицию, направляя на проход посох, и он распахнул лишившуюся чар дверь... В лицо дохнул жуткий смрад. Посох пронзительно сиял, но почему-то внутрь помещения свет не проникал, словно теряясь. Фейт решительно шагнул через порог, но тут же вернулся за обычным светильником, зачем-то висевшем сбоку от входа. Понятно зачем - когда Рузанна вошла следом за ним, Посох почти совсем угас.
  - Что?!! - пожалуй еще никогда она не была настолько удивлена.
  - Ничего себе! - проняло даже невозмутимого доктора, - Откуда у него столько?!
  Передернув плечами от знакомого неприятного, пробирающего до самого нутра холодка, он коснулся пальцами стены, проверяя свою догадку.
  - Адамантий! - получилось хором у обоих.
  Рузанна с ощутимым облегчением вышла, зажигая новый светильник, и остановилась на пороге: камера оказалась настолько маленькой, что больше напоминала шкаф, противоположных стен можно было коснуться руками. В свете живого огня стали отчетливо видны металлические листы, которыми были обшиты стены, внутренняя сторона двери и даже потолок клетушки, - в Анкарионе не могли позволить себе оборудовать изоляторы так основательно! Фейт опустил глаза на то, обо что споткнулся... Женщину затошнило. Она привалилась к косяку, согнувшись вдвое, но не сбежала.
  Молодец! - отметил Дамон, наклоняясь над узником. Волшебницу можно было понять: опыта у нее немного, а даже он за всю свою долгую и неспокойную жизнь такого не встречал! Узник представлял собой обтянутый кожей скелет, сплошь покрытый ранами различной степени давности, тяжести и происхождения. Ничего, кроме цепей, на нем не было, и пол, пожалуй, единственное, о чем можно было сказать определенно. Дамон скривился и поднял голову.
  - Вот ваш источник. Точнее один из них, - он брезгливо сбил из гнезда, переливающийся багровым кристалл размером с грецкий орех и поддал ногой в сторону Рузанны. Руны, вспыхнувшие на креплении в потолке, выгорали с тихим шипением.
  - Я о таком только читала, - хрипло произнесла волшебница, с не меньшим отвращением подбирая кристалл через ткань подола.
  - Я тоже, - подтвердил темный, - Теперь у вас получится отследить Азара. Идите.
  Он кивнул тихо, без стеснения, матерившемуся герою и направился к стеллажу.
  - А вы?
  - Я задержусь, - отмахнулся Фейт, разыскивая подходящий инструмент.
  - Зачем? - удивилась Рузанна, и тут же потупилась, - Да, конечно.
  
  Оставшись один, Дамон снова вошел внутрь и остановился, разглядывая кучку жалкой отвратительной плоти. Бедняга находился в таком состоянии, что испытывать что-либо, кроме гадливости было трудно, но всегда сидевший в нем дух противоречия подталкивал сделать нечто совершенно противоположное тому, о чем подумала Рузанна. К тому же, когда-то он сам находился примерно в таком же положении в Башне, с той лишь разницей, что его хотя бы не пытали. Парня выпили почти полностью, так что Дамон не чувствовал даже слабого проблеска Силы, да и обычное имеющееся у любого живого существа поле едва-едва мерцало. Можно ли его вообще еще спасти? Маг выдохнул и начал сбивать цепи с выгравированными на них рунами anh'mor.
  Когда седой доктор со своей ношей появился в зале, отведенной под лазарет, люди потрясенно замолчали.
  - Что за...? - один из бывших у него на подхвате солдат обрел таки дар речи.
  - Только не вздумаете падать в обморок! Солей у меня нет! - резко отозвался Дамон, чувствуя, что его самого может самым позорным образом стошнить, - тащите сюда стол. Грейте воду, много... Самые большие котлы. Найдите чистые простыни - рвите на полосы. Пошарьте в лаборатории: мне нужен спирт. Весь.
  Он с облегчением сгрузил тело на придвинутый к окну стол: весило оно едва ли больше снятых цепей, но прикасаться к нему, а уж тем более держать на руках - было невыносимо противно.
  - Где леди?
  - Леди отбыла докладывать Совету, - ответил появившийся рейдер Маркус.
  Дамон замер на долю секунды: докладывать? О чем именно? Сколько у него осталось времени, прежде чем сюда явятся уже по его голову? И что теперь, бежать? Раз уж начал, надо хоть с этим страдальцем закончить!
  Злобно оскалившись лекарь отскабливал с хрупкого тела грязь, попутно проводя первичный осмотр и простейшую дезинфекцию. Черные глаза горели жутким огнем, и окружающие взирали на него со священным трепетом, хотя сам врач через некоторое время уже не видел ничего вокруг. Подсчет был неутешительный. Вообще не понятно, почему несчастный еще дышит. По всему телу ожоги от огня и воды перемежались с рваными и резаными ранами, и это не считая просто кровоподтеков, мелких ссадин, сломанных ребер и чудовищной худобы. Руки - отдельный разговор: пробитые насквозь ладони, многократно переломанные пальцы с содранными или слезающими ногтями, запястья, как щиколотки и шея, не просто сбиты, - изорваны шипами на внутренней стороне оков... Если парень каким-то чудом выживет, еще придется постараться, чтобы не остался калекой! Как же не вовремя Рузанна отбыла! Хотя, она была уверена, что он добьет мученика, видимо несмотря на свои принципы, сочтя что в данном случае смерть для него будет только благом...
  Шалишь! Не дам! Узник был настоящим вызовом всем его знаниям.
  Дамон взялся за кисет, который забрал у Сивилла и задумался на мгновение: что лучше неизбежный болевой шок, когда он займется ранами всерьез, или риск остановки сердца, которое и так еле-еле бьется, от наркотика. Взвесив за и против, он все-таки выбрал последнее. Завершая первый подготовительный этап, Дамон начал срезать кишевшие паразитами патлы, и - обомлел!
  Во-первых, над пленником не только издевались, но и глумились. А во-вторых, это был эльф! Которому срезали кончики ушей, и при этом довольно давно: раны не воспалились и уже зарубцевались - как видно тогда его организм еще мог регенерировать. Что ж, то, что узник оказался из Дивного народа, как-то объясняло живучесть жертвы, но довести эльфа до такого состояния, что его не только невозможно опознать внешне, но и почувствовать отличия на эфирном плане?! Наверное, только сейчас он в полной мере стал отдавать отчет о склонностях сбежавшего колдуна и был бы очень не против с ним встретиться!
  Должно быть, это тот эльф, которого поймал Сивилл. Вспомнив о юноше, Дамон помрачнел еще больше: нельзя было его оставлять!
  А что делать? Предположим, что Рузанна прониклась к нему расположением в такой степени, что не выдаст Совету, но например этот конкретный эльф, если придет в себя, обнаружив в пределах досягаемости темного, скорее всего сначала снова впадет в беспамятство - от шока, а потом поспешит просветить окружающих на счет доброго доктора.
  Нет, судьба определенно решила побить на нем все рекорды по нелепости происходящего! Сначала он штурмует замок чернокнижника в составе Белого отряда и лечит его жертв. Потом белая волшебница упрекает его за то, что он отравил темного магеныша, после чего он помогает ей найти следы сбежавшего преступника. А теперь еще и спасает жизнь... эльфу, который... А что тому еще было здесь делать?
  Однако, сказать по чести, Дамон был не просто потрясен, - сражен на повал при виде двух перекрещенных золотистых месяцев на шее своего пациента чуть ниже линии волос.
  Сколько веков прошло с тех пор, как он видел такой знак? И кажется, тогда они извели Свору под корень. Свора... Сами-то себя они называли Стражами, но темный эпитет подходил больше их задаче: выслеживать и уничтожать черных и других врагов Великого леса. Ищейки. Фанатики. Значит, они появились вновь...
  Вот теперь, парень ты точно выживешь: слишком многое нужно у тебя узнать!
  Хотя... новые находки поставили это соображение под сомнение. О! Конечно, что еще может сломить пленника вернее насилия, но судя по повреждениям... Тут уже всякое воображение отказывало! Врач, не прерываясь, был вынужден парой глубоких вздохов подавить очередной приступ тошноты. Вспомнит ли эльф о том, что с ним было? Если вспомнит, сохранит ли рассудок?
  А если сохранит - точно наложит на себя руки! Эльфы целомудренны только в легендах и бедной фантазией не страдают, однако это результат скорее скуки и долголетия, нежели страсти. Но если мальчику, которого пока по-прежнему опекает Брайн, пришлось пережить хотя бы половину из того, чему подверг этого беднягу скорее всего тот же самый маньяк Гэрон, обрадованный возможностью включить в свою коллекцию недобровольных любовников экзотику в виде настоящего эльфа, - то не удивительно, что парнишка настолько не в себе. От души пожалев, что не сохранил мерзавцу жизнь в бою, незаслуженно облегчив ему кончину, Дамон попросил своих бледных, с перекошенными лицами, подручных убрать лишнее и отходы, отправляя туда же свои перчатки и одежду.
  - Ребята, покараульте.
  Вымывшись и переодевшись за ширмой, Дамон вылил себе на руки оставшийся в бутыли спирт и взялся за инструменты. Времени ему понадобилось немало, и к тому моменту, когда перемотанное бинтами тело перекочевало на кровать, и возможное скорое явление Совета по его душу, и сбежавший колдун, и все прочие проблемы и заботы безнадежно проигрывали почти неодолимому желанию упасть рядом.
  На всякий случай, не надеясь ни на кого иного, койку себе он попросил организовать здесь же, оставаясь на дежурстве и не испытывая к эльфику уже ничего, кроме жалости. Кто же это только додумался тебя посвятить, мальчик?! Ведь Страж и впрямь оказался почти мальчиком: судя по косточкам переломанного запястья - лет 20, для эльфов это даже не молодость, а подростковый период. Ребенок, ему еще оружие собственное не положено, а какая-то ушастая тварь сподобилась отправить его на задание!
  Факт, который говорит сам за себя, - Ищейки к своим безжалостны в не меньшей степени, чем к врагам. Недоброе понимание, что придется всерьез озаботиться Сворой, стало последней четкой мыслью прежде, чем Дамон позволил наконец усталости взять свое.
  
  ***
  Прошло несколько дней, и Фейта чрезвычайно интересовал вопрос, куда же подевалась леди Рузанна. Ее отсутствие волновало его все сильнее, даже не смотря на то, что больше никого из светлых так и не появилось. Он допускал, что по какой-либо причине, Рузанна могла не поставить Совет в известность о своих выводах на его счет, и что в данный момент она продолжила ловлю Азара, оставив Конрада 'на хозяйстве' в завоеванном замке, - именно последнее и вызывало беспокойство. Кто знает, не припасены ли у колдуна парочка-другая неприятных сюрпризов, сочетающих в себе его извращенную фантазию и сам по себе чреватый неприятностями, талант его подручного, - а выяснять это оказалось поздно. Он смеялся над нелепым чувством ответственности за нее, но поделать ничего не мог. Дамон представил, как в лучших героических традициях отправляется на поиски чернокнижника ради спасения прекрасной дамы, и признал, что Райнарт прав, - после того, что с ним уже случалось, удивить подобным развитием событий невозможно!
  Пока же он занялся тем, что наплевав на осторожность, все-таки стал работать с психикой жертв, начав с Клея, который теперь хотя бы разговаривал. Подопечный эльфенок-Страж представлял из себя одну сплошную заботу, так что уехать доктор Фейт все равно себе позволить не мог. Эльфик был практически безнадежен, но он по крайней мере врач, а даже без такой отнюдь не чудодейственной помощи, у парнишки вообще не оставалось шансов.
  Признаться, Дамон уже рассматривал вариант уловить его уходящую душу и допросить во всех подробностях либо просто считать память. Хотя чисто технически это как раз было бы совсем не просто и весьма неприятно, зато утаить что-либо у пойманного духа не получится. Мысль о ритуале Дамону откровенно претила: может, юный эльф и был фанатиком-Стражем, отличившимся на этом поприще, за что и заработавшим раннее посвящение, но над ним уже поизгалялись всеми возможными способами. Не хотелось становиться еще одним в списке его палачей. До такого, он и в худшие свои годы не опускался.
  Однако с большой долей вероятности, иного выхода у него не останется: эльфик хоть и приходил в себя изредка, но был настолько истощен, что сил воспринимать что-либо вокруг у него не было. Раны нисколько не заживали, и у организма уже не получалось бороться. Его едва-едва удавалось напоить лекарственными эликсирами и питательным бульоном. Дамон перебрал всех, к кому имело смысл обращаться за помощью в данной ситуации, - выходило, что не к кому. Его собственная Сила, при попытке подпитать тонкие поля, убьет эльфенка вернее ножа по горлу. Появившаяся идея была бредовой, но все-таки это была идея.
  Как люди говорят, что дома и стены помогают, то же можно сказать об эльфе в лесу. По распоряжению доктора Фейта, эльфенка отнесли из замка примерно туда же, где он после штурма оставил Сивилла, - очень хорошее место, даже ручей рядом. Сделать перемещением хуже, - его пациенту было уже трудно, к тому же в отсутствие всяческих любопытных взглядов, маг мог без опасений не только осуществить задуманное, но и использовать так не нравившийся ему ритуал из арсенала самых что ни на есть черных высших чар.
  Драконья флейта не пережила своего единственного грандиозного волшебства, и на этот раз инструментом оказалась свирель.
  Если получится, будет эльфику сувенир, - мужчина улыбнулся слегка. Чтобы о нем, Владыке Башни Дамоне Темном, не думали, но в целом к эльфам он неприязни не испытывал. Только к отдельным представителям. К тому же, слишком долго он учил себя жить без ненависти, учил верить, что это возможно, заставлял вспоминать то, что могло в этом убедить...
  Слишком долго! Чтобы сейчас снова отбросить себя назад, выжав из этого мальчика всю имеющуюся информацию, и лишить его не только шанса на жизнь, но и покоя в посмертии.
  На этой мысли он поднес к губам незатейливый инструмент, и свирель с грустью вздохнула, пробуя голос. Она задумалась, перебрала несколько нот, и начала песнь.
  Лес тихо выдохнул в ответ.
  Свирель спрашивала. Свирель звала. Свирель была угасающим солнцем и зажигающейся ночью. Свирель была лесом: теплой землей в норах... Ковром листьев, игл, травы, грибниц, стволами - стремящимися к светилу... Свирель была жизнью, которую редко кому дано почувствовать... Жаждой жизни.
  Свирель была!
  Она звала, увлекала за собой в переплетение звуков и чувств. Она ничего не брала себе, она приглашала войти, вслушаться, стать чем-то иным...
  Май давно миновал, но вдруг распустился папоротник. Робко, словно испрашивая позволения, зазвучали рожки и дудки сильванов. Рассыпался ворохом брызг систр кэльпи. Встрепенулись, не успевшие заснуть птицы, и воздушные фейри - закружили хоровод над поляной, извержением искр торжествующего алегро...
  Неповторимо!
  Пожелай совершить подобное еще раз - не выйдет! Это знаешь точно!
  Дамон Фейт стоял на коленях посреди ночи и спрашивал себя: почему истинная, совершенная, невыразимая красота мира открылась ему только сейчас?! И свирель скорбела о том, чего никогда никому не будет дано, ибо оно слишком велико для мелочного рассудка...
  И была ночь. И впервые Тьма стала ласковой матерью, открывшей объятья заблудшему сыну.
  И был рассвет. И впервые сияние Света стало торжеством Истины.
  И был рассвет...
  
  ***
  Несмотря на внешнее, так восхищающее всех изящество, иногда переходящее в видимую хрупкость, эльфы очень выносливы. Диниэр, на свою беду, получил возможность убедиться в этом сполна.
  В отличие от своих сверстников и большинства старших сородичей, он знал о черных колдунах гораздо больше туманных фраз в сказаниях о 'всяких ужасных вещах', которые они творят со своими пленниками, и даже держал некоторые пыточные инструменты в руках. Он - Страж, он обязан досконально изучить, с чем он борется.
  Но одно дело на зубок знать теорию, а совсем другое - испытать на себе практику. До того, как он оказался в качестве опытного материала у спятившего чернокнижника и его не менее безумного подручного, он даже не представлял, сколько оттенков и градаций может иметь такое обычное чувство как боль.
  Пока она еще не заполнила его целиком, Диниэр пытался найти выход. Движимый чувством долга, которым привык заменять почти все остальные, и здоровой жаждой мести за унижение, он пытался просчитать варианты, найти способ даже не для спасения, но выполнения своей первой самостоятельной операции. Нужно же как-то реабилитировать себя после плена! У его еще хватало характера на досаду, что он так и не смог понять принцип работы и активации ловушки, благодаря которой очутился в положении жертвы, а не карающего зло палладина.
  Вскоре Диниэр осознал, насколько наивным он был на самом деле. Можно было сказать, что он продержался недолго, но в таких условиях понятия 'быстро' и 'долго' - весьма относительны. Его гордость, его выдержка, которой он щеголял, его мужество, все, что он собой представлял - оказалось разбито вдребезги, как пивная кружка забулдыгой-пропойцей. Даже вера в милосердие и справедливость, в светлую сторону оставила его - о какой вере может идти речь, когда в мире есть место такому гнусному насилию? А его мучители смотрели в заплаканные глаза и смеялись.
  Он изучал особую технику, позволяющую волевым усилием остановить свое сердце, но все попытки окончились неудачей: когда он еще был способен на это, в глубине души Диниэр все еще слишком хотел жить, а когда он больше всего на свете захотел умереть - у него уже не оставалось сил ни на какие техники...
  Сон был необыкновенно ярким и живым. К нему в камеру врывались Стражи во главе с самим Высоким и освобождали, и дальше все становилось хорошо. Рядом отец, который не смотрит на него так холодно как обычно... Конечно, он ругает его за провал, но затем обязательно жалеет и утешает. А потом его отвозят домой, и там ему тоже все рады... Диниэр лежал на полу и плакал, понимая, что сломался окончательно и готов на все ради избавления от мук.
  И понимал, что спасение невозможно - никто и ничто не поможет ему, - поэтому последней его надеждой оставалось то, что палачи не щадили его. Ему не вынести долго, но... когда же ему будет наконец позволено умереть?! Каждая минута, отделяющая его от вечности, означала лишь продолжение пытки.
  Именно боль, как ни странно, стала его спасением, погружая в блаженное ничто вне течения времени и обстоятельств пространства. Он уходил в него все глубже и оставался все дольше...
  Возвращение его оглушило: как будто чья-то рука выдернула обратно из мягкой засасывающей глубины, и он остался лежать, распластанный по реальности резко отступившим беспамятством, - как зазевавшаяся рыбешка отливом.
  Первым осознанным ощущением стало то, что почему-то было легко дышать. Диниэр бездумно наслаждался этим необычным восхитительным чувством, когда чье-то присутствие рядом его встревожило. Веки дрогнули, нехотя приоткрываясь, - а в следующий момент васильковые, безусловно прекрасные, глаза распахнулись во всю ширь, и их затопил безотчетный ужас. Он дернулся в неконтролируемом стремлении оказаться как можно дальше от новой опасности в лице седого черноглазого темного. Диниэр пытался отползти, но был слишком слаб - искалеченные пальцы едва скребли одеяло, голова беспомощно запрокинулась, рот был открыт, хотя с искривленных дрожащих губ не сорвалось ни звука.
  Когда темный протянул руку, чтобы коснутся раненого, тот попросту потерял сознание, оправдывая худшие прогнозы.
  
  Сдержав сокрушенный вздох, доктор Фейт все же дотронулся до висков своего пациента, заставив обморок смениться на глубокий сон без сновидений. В реакции эльфенка, после того, что с ним сотворили, не было ничего странного, и по-хорошему, следовало избавить его от новых потрясений, вызванных своим присутствием.
  К тому же, по зрелому размышлению разве не разумнее было не соваться в этот узел проблем? Не открывать себя хотя бы сейчас, рискуя Ингер, а Дамира он уже предупредил о Стражах... Фейт рассеяно барабанил пальцами по окну.
  Можно было возвращаться в Тарешт: Конраду пришло сообщение из Анкариона, что отныне земли, подчинявшиеся хозяину Маура, принадлежат ему, хотя и без титула князя и за исключением поместий, у которых выжили наследники, вроде того же Клея. Поход можно было считать оконченным, и следовало что-то решить с Рузанной, в настоящее время организующей розыски сбежавшего колдуна. Ему даже не нужно было тратить время на долгую дорогу, воспользовавшись тонкими Путями, и уже сегодня вечером он был бы вместе с дочерью... Как всегда, при мысли о девочке в черных глазах появилась улыбка: до сих пор иногда не верилось, что это чудо случилось с ним, что он имеет отношение к его появлению, что в жизни может быть такое счастье, когда маленький ураган виснет на нем с собственническим 'папка'...
  Так почему он еще здесь?
  Причина задержки пошевелилась и слабо застонала: тоже хорошо, до того, как лекарь попробовал на нем свои неврачебные умения, эльфенок даже стонать не мог.
  Эльфик все еще был плох, но врач был уверен, что матушка Дана и Люси, подружка Брайна, которую та взяла в помощницы - в точности следовали бы оставленным инструкциям, и выходили бы больного, как и других, так что его отъезд уже не стал бы катастрофой. Не профессиональная озабоченность, а именно волшебство, случившееся в лесу, точнее его непредвиденные последствия, с которыми теперь волей неволей приходилось разбираться, задерживали Дамона.
  Изменить что-либо было уже невозможно, а он до сих пор не вполне осознал суть произошедшего: такого с ним не случалось никогда за всю магическую практику!
  Тем более, что ничего особенного случиться не должно было в принципе! Он намеревался всего лишь попробовать притянуть и сконцентрировать природную жизненную энергию, как бы окунуть в нее эльфенка, чтобы недостаток его собственных сил компенсировался родственными.
  Определенно, он вошел в транс, причем очень глубокий - ничего удивительного в этом не было. Удивительно было другое: выходило, что состояние транса накрыло его не зависимо от воли: та отступила перед чем-то большим... Когда Дамон снова стал способен воспринимать реальность, то понял, что все еще стоит со свирелью в руках, но судя по положению солнца и просто твердой уверенности, - с восхода прошло довольно много времени. Состояние было какое-то дикое, неузнаваемое...
  Нет, дело не в том, что он был обессилен. Как раз наоборот - едва ли не впервые в жизни он был оглушен, попросту опьянен, переполняющей его энергией! Даже после инициации в Башне он свободно впитал и преобразовал полученное, а сейчас сила кипела и бурлила внутри, не желая никуда уходить или успокаиваться. Ощущение было такое, словно вместо крови в жилах вдруг очутилось игристое шампанское...
  Постепенно до затуманенного сознания дошла еще одна странность: если сбивающее его с ног изобилие означает, что он вобрал в себя жизненную силу леса - то вместо уютной солнечной полянки должна была остаться уменьшенная копия Пустоши. А между тем в природе царило радостное оживление!
  Разумеется, он не только брал силы, но и... Напоминание об инициации снова заявило о себе, и пришлось сделать в рассуждениях следующий шаг, спросив себя: если тогда возникла связь с Башней, то с ЧЕМ связь возникла сейчас?!
  Дамон по-прежнему ощущал окружающий лес, как часть себя. И не только лес...
  Справиться, отмежеваться от этого искрящегося калейдоскопа удалось мягко сказать не сразу. Сидя на земле и потихоньку приходя в ясное сознание, маг обругал себя: от Сивилла, что ли, заразился безалаберностью и тягой к сомнительным экспериментам? Музыка, это не формулы, с ней работать одновременно и сложнее и проще... Пента-, гекса- и прочим граммам безразлично с каким настроением их чертят, а в песню нужно вкладывать душу, иначе ничего не получится...
  Вот он и вложил.
  Так, что мир похоже тоже откликнулся в полную меру!
  Интересно, все-таки почему лес, ставший проводником и воплощением наполняющей все сущее силы, признал(?) его... Потому что он искренне хотел спасти его дитя больше, нежели любым способом дознаться у эльфенка о Своре? Или элементарно сказалась его основательно разбавленная и всю жизнь молчавшая, проклятая кровь Дивного народа, делающая его тоже чуть ближе к этой связи, чем обычного человека?
  Что уж теперь рассуждать! Тем более, что если для него - в сущности, ничего не изменилось, то по эльфику, ради которого все и затевалось, прошедшая ночь ударила беспощадно. Теперь Дамон без проблем мог восстанавливать его истощенную ауру, но если хрупкая психика подростка и сможет оправиться после насилия и пыток, то подобные перипетии сюжета уже врядли вынесет! Детские оправдания 'не специально' - тут не помогут.
  Как это могло получится он понимал, - установившаяся связь, естественно была двусторонней, первопричиной и центром ритуала все-таки оставался эльф, личного поля, которое могло бы отторгать воздействие, у него почти не осталось, да и общая кровь наверняка тоже сказалась дополнительным объединяющим фактором... Все это было понятно. А что теперь делать - нет!
  Когда-то благодаря ему Раинн стала вампиром. Но она по крайней мере отнеслась к своей новой сущности с энтузиазмом! Здесь же... Сделать эльфа, Стража, главный и единственный долг которого, смысл существования, - борьба с черными, таким же темным?!
  Ибо отныне в мире был по крайней мере один самый настоящий черный эльф. По сути, а не по названию практикуемой магии. Можно сказать, натуральный, сиречь - природный, коея его и одарила.
  
  ***
  Лежать было очень хорошо, хотя боль никуда не ушла, только притупилась и поблекла. Все равно, адамантий больше не жег его, а лежать в постели было мягко, тепло и удобно, - Диниэр даже удивился, почему раньше не обращал внимания на это простое удовольствие...
  Однако больше утешаться было не чем: темный находился рядом. От осознания, что тот до него дотрагивается, от ощущения где именно дотрагивается, - изнутри всплеснулась отчаянная волна паники.
  - Тише, тише... - рука успокаивающе провела по лбу, и не менее осторожное касание почувствовало измученное сознание.
  Диниэр покорно затих и равнодушно ждал, когда же человек приступит к главному. Он давно понял, что сопротивление бесполезно, а неконтролируемый выброс энергии снова истощил и без того скудные силы. Но вместо продолжения издевательств, вдруг ощутил, как его израненное тело укрыли одеялом. Голову аккуратно приподняли, - Диниэр с удивлением почувствовал, что у самых губ оказался край чашки. Он послушно сделал несколько глотков: ему уже было безразлично даже если это зелье ядовито.
  - Вот так... - пробормотал человек, укладывая его обратно, - умница.
  От черного почему-то не исходило угрозы, - совсем. Тьма не тянулась щупальцами, опутывая его и высасывая оставшиеся жалкие крохи жизни, и Диниэр решил наконец открыть глаза. Темный сидел рядом, и в его взгляде эльфу почудилось странное неуместное выражение: сочувствие.
  'Я брежу...' - проскользнула вялая мысль.
  Бред продолжался.
  - Не стоит меня бояться, малыш. Я не причиню тебе зла. Никто тебя больше не тронет, - голос был мягок, успокаивая интонациями и звучанием родного 'sin'dar', - Ты свободен, Динэ, ты в безопасности. И я обещаю, что поправишься.
  Точно бред. Он просто сошел с ума немножко, а на самом деле сейчас лежит в камере, питая собой крислаллы-накопители в ожидании, когда его мучители решат развлечься снова.
  Или это новая особо изощренная пытка - надеждой... Диниэр заплакал.
  Мощный поток накрыл его, неся с собой ощущения покоя и безопасности, но эльф лишь жалобно заскулил, тщетно пытаясь сжаться в маленький незаметный комочек. Он думал, что хуже уже не бывает? Бывает! Маг разума... Видимо, черным показалось скучным просто вытянуть из него силы, и вдоволь надругавшись над телом, они решили взяться за душу! Динэ чувствовал чужое присутствие в своем сознании, но был не в том состоянии, чтобы понимать смысл этих действий.
  Тем не менее, они достигли результата. Ужас так и не поднялся до прежней степени безумия, дыхание понемногу выровнялось, напряженное тело расслабилось, а затем эльф опять погрузился в сон.
  Дамон задержал тонкую худую руку еще на несколько минут, и поднялся, устало поводя плечами. Эльфенок, мягко сказать, не в себе. Бросать его так однозначно нельзя, а что делать, если при виде темного он воет от страха? Разумеется, Дамон не был единственным и неповторимым магом, сведущим в чарах, воздействующих на рассудок и психику. Специалисты имелись и у Светлых, хотя тем они почему-то давались труднее, и конечно у самих эльфов. Вот только передать им Диниэра, со спокойной совестью сняв со своих плеч, говоря откровенно, - немалую обузу, увы не получалось, потому что помощь сородичей эльфенка скорее всего будет заключаться в 'ударе милосердия' или чашке с ядом чтобы избавить товарища от участи жить с искаженной Тьмой сущностью.
  Передать Светлым? А почему бы тогда сразу не явиться в Анкарион с подробным отчетом о произошедшем! Единственной возможностью было обратиться к Рузанне, а с ней и так еще оставалось слишком много нерешенных 'но'.
  Выбор есть всегда, и он был: просто считать его и дать эльфику чуть большую дозу обезболивающего, чем требуется, или стереть память, прежде чем подбросить белым. Правда, есть риск, что последнее вообще оставит его в состоянии растения, но эльфенка и так здоровым не назовешь, а на фоне всего остального ни смерть, ни сумасшествие никого не удивят по крайней мере... Зато надежно оборвется ведущая к бывшему Темному Владыке ниточка.
  Дамон еще раз смерил беспокойно мечущегося Диниэра хмурым взглядом, и направился разыскивать Конрада.
  
  Задуманное было абсолютной авантюрой, чреватой множеством опасных и неприятных поворотов в развитии событий, так что Дамону приходилось снова и снова напоминать себе альтернативу. В конце концов, в сложившейся ситуации есть и его вина: последствия его чар помогли истощенному эльфенку, но лишили возможности искать помощь где-нибудь еще и поставили на положении изгоя среди своих. Не оказалось ли лекарство более страшным, чем болезнь?
  Во всяком случае, как отреагирует на известие о своей принадлежности к темной стороне сам Диниэр, гадать не приходилось, и сообщать ему об этом было еще рано. Эльфик шарахался даже от обихаживающей его матушки Даны, а осмотр превращался в настоящее мучение. Очевидно, что он не был способен хоть сколько-нибудь превозмочь паническое недоверие и страх, как бы разительно не изменилось обращение с ним. Сложности увеличивались еще тем, что пока приходилось ограничиваться лишь поверхностным успокаивающим внушением ввиду того, что чем более интенсивным становилось влияние, тем больше возрастала паника, вместо упорядочения - эмоции срывались в хаос. Попытка более сильного ментального воздействия едва не ввела эльфика в кататонию.
  Одно хорошо: заговори сейчас Диниэр связно и сообщи, что приложивший столько усилий для его спасения врач - на самом деле жуткий черный маг, то встретил бы только взгляды, полные сочувствия к несчастному, чей рассудок помутился, не выдержав издевательств. Даже Конрад, у которого не могли не вызвать подозрений вечные разбирательства доктора Фейта и светлой леди, как-то оговорился словно признавая его выше любых подозрений:
  - Хотелось бы мне, чтобы если что, рядом был такой человек как вы!
  - Хотелось бы мне, чтобы всяких 'если что' - не случалось! - устало отозвался Фейт, направляясь к своему главному пациенту. Пожалуй, единственному, кто не был впечатлен настойчивостью врачевателя в его излечении.
  Эльфенок не спал, и при его появлении беспомощно вжался в подушки. Взгляд васильковых глаз сделался жалким и умоляющим.
  - Динэ, я не буду воздействовать на твой разум, - как всегда мягко и ровно обратился к нему Дамон на 'sin'dar', все же посылая легкую успокаивающую волну, - Но постарайся взять себя в руки. Ты же знаешь, мне необходимо позаботиться о твоих ранах.
  Диниэр никак не мог перестать дрожать, хотя честно пытался убедить себя, что темный ничего ему не сделает. До сих пор тот еще ни разу не причинил ему боли намеренно, но унять неумолимо подкатывающую к горлу истерику никак не получалось. К счастью, черный Фейт закончил раньше, чем Динэ перестал хоть сколько-нибудь себя контролировать и начал вырываться, снова разражаясь рыданиями пополам с бессвязными мольбами. Однако поздравить себя с тем, что выдержал процедуру, юный эльф не успел.
  - Хорошо, - подвел итоги осмотра Фейт, несмотря на то, что хорошего было мало: куда, спрашивается, делась хваленая эльфийская регенерация? Даже у обычного человека заживало бы быстрее, - Ты уже достаточно окреп, чтобы я мог забрать тебя с собой в Тарешт...
  Эльфенок смотрел на него в запредельном ужасе. Так вот в чем дело: маг опасался, что он не вынесет дороги, - и так бы оно и было... Но зачем, для какого нового испытания он ему понадобился?! Слезы все-таки покатились по впалым щекам.
  - Отпустите меня... Пожалуйста... Я сделаю все, что хотите... - умоляюще залепетал Диниэр, - пожалуйста... не надо больше...
  - Динэ, - оборвал его мужчина, - Я понимаю, что тебе очень трудно доверять мне, но придется попробовать! Я не могу дольше задерживаться в замке Маур, а ты нуждаешься в помощи, чтобы выздороветь и поправиться. И дело в том, что, боюсь, кроме меня, помочь тебе больше некому. Я знаю, что ты видишь во мне, но это не имеет значения. Сейчас я прежде всего врач.
  Эльфика по-прежнему трясло, и Дамон добавил уже мягче, но от этого не менее серьезно:
  - Я клянусь Изначальной Тьмой, - на эти слова магическая суть отозвалась мгновенной вспышкой, заставив Динэ содрогнуться, - что в Тареште тебя не ожидает новая камера, жертвенный нож или рабская печать!
  Борясь с жалостью и надеясь, что горько раскаиваться в своем решении не придется, он оставил растерянного эльфенка всхлипывать в одиночестве, чтобы проверить последние детали перед отъездом.
  
  ***
  Растянувшаяся почти вдвое из-за больного, дорога обернулась настоящим кошмаром для обоих. Диниэр все никак не мог хоть сколько-нибудь успокоиться по поводу того, куда и зачем его везут, и Дамон откровенно замучился с ним. Тем более, что теперь уже полностью вся забота об израненном эльфе, который пока даже сесть не мог самостоятельно, легла на лекаря. Выделенная Конрадом для охраны пятерка, прониклась к господину доктору безмерным уважением еще раньше, во время Похода, - тот и в своем ремесле толк понимал, и за оружие знал, как браться, - а сейчас и вовсе готовы были записать его в святые подвижники. Однако пути это обстоятельство нисколько не облегчало.
  Правда, как ни странно, поездка даже пошла эльфенку на пользу. Увидев над собой чистое ясное небо вместо каменной кладки, Динэ почти впал в прострацию сначала. Расширенными глазами он вбирал в себя даль горизонта и высокий простор вместо холода стен, не чувствуя, что по щекам опять бегут слезы... В этот раз Дамон не торопился утешать и успокаивать его, слишком хорошо зная, что значит после заточения увидеть небо, солнце, вдохнуть свежий чистый воздух, ощутить прикосновение ветра. Он лишь следил, чтобы эльфенок был устроен на повозке полулежа и мог видеть как можно больше.
  Старания принесли плоды, и буквально через пару дней на восковое лицо вернулось хотя бы подобие естественных красок. Казалось, Диниэр всей кожей впитывает в себя солнечный свет, а солнечные зайчики ластятся к нему, как шаловливые котята. Дамон удовлетворенно отметил, что эльфенок определенно начал оживать, но благодушное настроение продлилось недолго.
  Доктор Фейт был немало удивлен по утру не обнаружив своего подопечного: куда мог деться больной эльфик, которого еще кормить с ложечки приходилось?
  Он и не делся никуда: Диниэр лежал в коридоре и не стесняясь плакал оттого, что не смог даже выползти из деревенского дома, где они ночевали. Когда он почувствовал, что его поднимают, - то зарыдал еще горше. В устремленных на темного глазах плескались, мешаясь между собой, отчаяние, страх, тоска и мольба.
  - Не надо... не надо... не надо... не надо... - все, что можно было разобрать между всхлипами.
  Врядли бы здесь помогли слова, и Дамон просто погрузил его в сон, хотя подозревал, что именно это постоянное воздействие каким-то образом тормозит естественные процессы восстановления. Потирая ноющий который день висок, он признал, что его решение относительно Диниэра и с самого начала выглядело более, чем сомнительным.
  Возможно, жалость к нему не была бы такой острой, если бы речь шла об обычном парнишке, - не важно эльфенке ли, человеке, - но ведь Динэ был Стражем! Среди ищеек Своры впечатлительных слабонервных 'золотых' деток не встречается априори. И обучение куда как суровое и физически, и психологически... Он достаточно в свое время имел дело со Стражами, чтобы знать, о чем говорит.
   Эльфенка сломали качественно, и смехотворная попытка побега была продиктована вовсе не осознанным волевым решением, а скорее, почти животным стремлением оказаться подальше от того, кто может причинить боль.
  Уже приближаясь к дому госпожи Симиллы по улочкам Тарешта, Дамон грустно спрашивал себя, что мешало ему пойти своей дорогой, бросив беспомощного Диниэра на первого попавшегося? Он не обязан подбирать всех пострадавших от темных чар или опекать поголовно всех черных! Приводя в свой дом эльфа и Стража, не наступает ли он на одни и те же грабли? Не слишком ли заигрался в милосердие?
  И именно этот момент выбрала судьба, чтобы преподнести ему еще один не менее неоднозначный 'подарок' в лице худощавого юноши, сидевшего на выступе садовой ограды, при виде которого Дамон впервые в жизни оказался между двумя необыкновенно сильными желаниями: взяться за розги в воспитательных целях и пару раз постучаться головой о ближайшую стену. От безвыходности.
  
  - Мантию куда дел? - Фейт обошелся без приветствий, ограничившись коротким кивком, как будто не было ничего более ожидаемого и естественного, чем считающийся им же убиенным, юный темный колдунчик у него под дверью.
  Зато отчаянная решимость на лице паренька сменилась растерянностью, слегка разбавив испуг в разноцветных глазах. Сивилл тоже только нелепо пожал плечами, беспомощно топчась на месте.
  - Давно ты здесь?
  - Неделю, - промямлил Сивилл, во все глаза глядя на лекаря и его спутников.
  Люди Конрада не могли не узнать магеныша, хотя сейчас тот не был завернут по уши в аляповато изукрашенный звездами и символами балахон, а волосы имели естественный цвет. В общем, Сивилл продолжал находить неприятности на голову себе и окружающим!
  - Да заходи же! - прикрикнул на него Дамон, пропуская вперед заносивших в дом под неодобрительным взглядом госпожи Симиллы усыпленного эльфенка. Та сразу же углядела, что доктор Фейт вернулся не просто так, а привез с собой одного из пациентов, но ограничилась коротким замечанием:
  - Я все приготовлю.
  Дамон шагнул за ней, намереваясь объясниться на счет присутствия Диниэра, но не успел, потому что у него на шее с визгом повис маленький смерч, вылетевший из садовых зарослей.
  - Папка!! Я страшно-ужасно соскучилась!! Почему ты так редко снился?! - за исключением последнего упрека, это был обычный ребенок наконец-таки увидевший отца. Возможно, разлука и не была очень долгой, но для девочки она показалась вечностью.
  - Пришлось, детка, - Дамон механически обнял дочь, целуя в подставленную щеку, и тут до него дошел смысл ситуации, - ИНГЕР?! Что! Ты! Здесь! Делаешь!
  - Пап, ну я тебя заждалась..., - Ингер хлопнула ресницами, пытаясь хоть немного усмирить грозившую разразиться бурю.
  - Я тебе разрешал перемещаться одной?!
  - Ну пап...
  - Да или нет?!
  - Меня Дамир проводил! - обиженная девочка сделала вид, что вот-вот заплачет.
  - Значит, и ему уши оборву! Что если в Тареште стало бы опасно?!
  - Если бы в Тареште нам стало опасно, ты бы давно нас предупредил, - резонно возразила Ингер.
  - Это еще не причина чтобы своевольничать! Позже поговорим. И с Дамиром тоже! - опередил следующий аргумент Дамон, и прекращая разговор не предназначенный для чужих ушей. И без того у Сивилла глаза были размером с плошки, а после упоминания имени Дамира - вовсе стали сравнимы с праздничными блюдами. К тому же, в пределах слышимости находились люди Конрада, двое из которых как раз выходили из дома.
  Видя, что гроза перешла на другой объект, Ингер снова повисла на отце:
  - Пап, ты не сердись, - затараторила она, - это я сказала, что ты сегодня приезжаешь... А то, ну что он, бедный, ходит и ходит...
  - Бедный... - многообещающе протянул Дамон, подробно разглядывая юношу, который даже голову в плечи втянул, хотя голос мужчина не повысил.
  - Сивилл у нас обедает еще... а то тетя Сим говорит...
  - Ага, обедает!
  - ПАП! Он - хороший! - Ингер перешла от просьб и оправданий к решительному тону, тоже не думая уступать.
  - У тебя все хорошие! Иди лучше посмотри, что твой хороший сотворил! - Дамон махнул в сторону распахнутой двери, из которой доносился голос хлопочущей вокруг эльфенка хозяйки дома. Ингер удалось переключить мгновенно, и она убежала узнавать в чем, - а точнее в ком - дело.
  Сивилл стоял бледный, как смерть, - так что пятно на месте недавнего ожога выглядело едва ли не свежей раной.
  - Это неправда, - тихо сказал он, не поднимая глаз, когда мастер Фейт развернулся к нему, - Неправда! Я никого не пытал... Вы извините! Я не подумал... Я только хотел спросить... Понять...
  Он сбился и потеряно замолчал. Сивилл, конечно, не ждал слез умиления по поводу своего появления, но то, что происходило, было более чем унизительно. Разыскивать доктора Фейта было огромнейшей ошибкой с его стороны и делать ему здесь нечего... У юноши еще хватило сил выдавить:
  - Простите, я вам больше не помешаю... Я пойду.
  И подскочил, ощутив на плече сильную руку.
  - Идем. Нам действительно нужно поговорить.
  
  ***
  Сивилл по-настоящему был уверен, что умирает.
  Ему было очень страшно, но вместе с тем, где-то на краю сознания гнездилась капелька благодарности к человеку, который провожал его за грань. За свои восемнадцать лет, Сивилл видел достаточно смертей, подавляющее большинство из которых приходилось на годы его служения Азару, и к тому же был избавлен от сентиментальных иллюзий относительно его светлых протагонистов в сценарии жизни. Так что на полном серьезе считал поступок странного седого лекаря - милосердием. Больше того, - ведь в свой последний миг он был не один...
  То, что он не умер и даже не спит - юноша смог понять не сразу.
  В мрачном провале бездны медленно зажигались, делаясь все ярче и ярче, черно-белые искры. Затем, их разбавили яркие густо-насыщеные цвета радуги, преображаясь в сплошной слепящий хоровод вертящихся вокруг себя сполохов. Они не гасли, но постепенно как бы рассеивались, и сквозь них проступали очертания леса. Каждый, даже самый маленький листик или веточка - были отчетливо видны. Тени и свет вдруг приобрели необыкновенную резкость, а радужные искры причудливо кружили и оседали вокруг...
  Сивиллу казалось, что он слышит невыразимо прекрасное пение, исполненное светлой печали. Сам воздух вибрировал непередаваемой музыкой, в которой ноты и аккорды балансировали на грани парадокса, соревнуясь и сочетаясь друг с другом прихотливо причудливым образом на самом пороге восприятия. И, тем не менее - заглушая собой все иные звуки...
  Юноша беспомощно хватал ртом вязкий воздух, глядя широко распахнутыми глазами в раскрашенное в индиго небо, усеянное гаснущими и вспыхивающими звездами, которое плавно двигалось по кругу, - и не мог вспомнить даже свое имя...
  Мысль что-то вспоминать вообще не приходила ему в голову. Любая мысль.
  Однако постепенно, пусть и очень неохотно, - восприятие прояснялось. Искры и пятна все еще вертелись перед глазами, очень хотелось пить... Сивилл каким-то образом сел, переживая очередной наплыв эйфории от понимания, что он вполне живой (мертвые не могут хотеть одновременно: есть, пить и... уединиться в зарослях погуще), и находится в хорошо знакомом месте неподалеку от замка.
  Некоторое время, он просто бездумно радовался тому, что живет и дышит. Потом осмотрелся, и наконец удивился: место его сна было окружено непроницаемым защитным барьером, а изголовьем ему служила дорожная сумка, в которой нашлись очень интересные ингредиенты и травы, и даже несколько монет. Сивилл тупо смотрел на содержимое, отказываясь понимать, что все это значит, и только один человек мог что-то объяснить ему...
  Однако доктор Фейт так и не появился. Ждать дольше, - определенно не имело смысла: с тем же успехом можно было ждать второго воплощения Черного Мастера! Идти в замок? Сивилл все же не страдал хроническим слабоумием, мазохизмом и склонностью к самоубийствам!
  Ему показалось, что он понял, что значила эта инсценировка. Ему словно подарили новую жизнь. С чистого листа. Как там еще говорится? Подарили шанс... Таких роскошных подарков ему еще не делали!
  По правде сказать, ему вообще не делали подарков.
  Чем больше проходило времени, чем отчетливее он становился способен рассуждать, тем больше вопросов хотелось задать человеку, который помог ему таким необычным способом.
  Вот только сейчас юноша совершенно растерялся и едва ли мог озвучить их. Подчиняясь тяжелому взгляду пронзительно черных глаз, он присел на краешек табурета в кухне, и уткнулся в подставленный чай, кроша нервными пальцами булочку.
  - Как ты меня нашел?
  - Я... я случайно услышал, что вы из Тарешта. Обошел больницы в городе, спрашивая, не знает ли кто о вас... - Сивилл отчетливо понимал, что натворил не просто очередную глупость, но что-то совсем скверное.
  Дамон от этого известия мысленно застонал, хотя и ожидал нечто подобное. Он думал, что у него мало забот? Довольно неприятно узнавать насколько ты оказывается наивен! Сивилла видели солдаты Конрада, и потом, хромой парень с разноцветными глазами и следом от ожога на щеке достаточно приметен и без раскрашенных волос... Итого: пятеро сейчас и с десяток человек вскорости - знают, что темный магеныш жив. Полгорода как минимум - знает, кого именно тот искал. Конрад и Рузанна узнают обязательно, к гадалке не ходи! В отношении них, - Дамон, конечно верил в благородство, но не настолько. Плюсом ко всему, он в Мауре натворил дел, которых не скрыть при всем желании: закопай он эльфенка под ближайшим кустом, его передвижения теперь, наверное, можно отследить в точности до пары шагов по резонансу от Башни к ее Лорду, - столько раз он использовал чары, хотя и старался их тушить.
  И как долго, спрашивается, после этого ждать 'делегацию' Совета к крыльцу?! Вот так и заканчивают мягкосердечные идиоты!
  И что ему теперь делать? Лечь, в случае чего, трупом на пороге, спасая и сидевшее перед ним нахохлившееся наказание, и эльфенка, который от его присутствия впадает в истерику... не говоря уж о самом дорогом - Ингер.
  - Я правда не хотел вас беспокоить, я только... - О! голос все-таки прорезался! Сивилл переливался из бледно голубого в пунцовый и обратно, - Я хотел сказать спасибо, что вы меня спасли...
  - Что уж теперь! Все, что мог - ты уже сделал! - невесело сообщил Дамон и определил, - Зато будет, кому позаботится о Динэ, когда меня нет.
  - Что... - поразить магеныша сильнее, было трудно.
  - Очевидно, что кроме как ко мне, идти тебе некуда, - объяснил Фейт, - И ты надеялся, что я тебе помогу.
  Сивилл резко закусил губу: ему только что ясно дали понять, что он нахально напрашивается... В каком-то смысле, так и есть! И он действительно не представляет, что ему делать. От правды не скроешься: идти ему не к кому, денег нет, ничего, кроме как колдовать он не умеет, и то - по мнению авторитетных людей, из рук вон плохо.
  На него нахлынул очередной привычный приступ горькой тоски, при мысли, что ровным счетом никому он не нужен. Правда, господин Фейт согласен оставить его при себе, поручив ответственное дело выносить горшки за лежачим больным...
  Юноша вскинул голову, и наткнувшись на пристальный глубокий взгляд черных глаз, примерз к стулу от какого-то непонятного страха.
  - Сивилл, в отличие от твоего бывшего господина, я не провожу свободное время, полируя короны, и не прячу в подвале, - знаю, тебя это особенно разочарует, - лабораторию, забитую зельями и артефактами. У меня есть работа, к которой я намерен вернуться. И кроме того, этот дом принадлежит госпоже Симилле. Если ее не устроит приложение в виде вас обоих, я буду вынужден съехать.
  Сивилл таращился на него в немом изумлении, и Дамон усмехнулся. Парнишка был совсем не безнадежен. В свете некоторых особенностей жизненного уклада замка Маур, его даже можно было уважать, за то, что выжил, смог избежать особых потерь, и даже нахвататься кое-каких знаний, при всем при этом не скатившись самому в законченную мразь. И его дурацкая мантия, и страсть ко всяческим амулетам, и перекрашенные волосы выглядели теперь несколько по иному: кто смешон, тот не опасен. В нем не видели ни соперника, ни достойного помощника, хотя Азар не мог не отдавать отчета, что юноша и сильнее его и талантливее. Он был полезен, не более, но это уже избавляло его от участи Диниэра, одновременно не обязывая ни к чему иному.
  Так что, толк из него определенно выйдет, только необходимо вытряхнуть из паренька всю дурь, которой он нахватался у Азара, и научить хотя бы элементарным основополагающим правилам магии, чтобы он и впрямь себе чего-нибудь не оторвал ненароком.
  - Это реальная жизнь, Сивилл. И невероятно глупо тратить ее на осуществление сумасшедших фантазий.
  Юноша открывал и закрывал рот, пока не смог наконец выдавить свой вопрос:
  - Вы маг, и вы совсем-совсем не...
  - Нет, - довольно резко ответил Дамон. Прежде чем учиться волшебству, пусть учится обходиться без него! А то считает чары панацеей и единственным достойным занятием.
  Мужчина поднялся, намереваясь заняться другими требующими его неотложного внимания делами и дать время Сивиллу на размышления, когда юноша вдруг тихо спросил:
  - Кто вы, господин?
  Дамон задержался с ответом.
  - Тот, кого ты видишь. Ни больше, ни меньше! - он нахмурился, - Еще раз назовешь господином, можешь собирать вещи и уходить.
  Сивилл растеряно хлопал ресницами ему вслед.
  
  ***
  Прощаясь с любопытством поглядывающими на него сопровождающими, Дамон подсчитывал: что дальше по списку? Переговорить с хозяйкой дома. Провести еще одну воспитательную беседу с Ингер. И серьезно поговорить с Дамиром.
  Хотя, Дамира как раз ругать не за что. В свете информации о появлении новых Стражей, его поступок вполне оправдан: доктор Фейт пока оставался не более чем доктором Фейтом, а вот кто может в первую очередь привлечь внимание Своры, как не единственный официальный черный маг, принц Черного трона, автор Договора, да к тому же наставник такого же темного принца?! Само собой, что девочке было безопаснее вернуться домой.
  Было. Сивилл - Сивилл, что же ты наделал! А точнее, что он сам наделал, когда оставлял парнишку одного?
  Теперь, у него на руках ребенок, тяжело больной и маг-недоучка, каждому из которых по тем или иным причинам лучше держаться подальше и от Совета, и тем более, - от Стражей. В ситуации, когда столкновение неизбежно.
  Ингер к Дамиру не отослать. И к Райнарту с Гейне тоже, - их имена свяжут мгновенно, так что наверняка будут ждать и там. Эльфенка в его нынешнем настроении отпускать от себя нельзя: может быть, Диниэр и дождется к себе сочувствия как 'безвинно пострадавший от мерзких чар черного мага, извративших его сущность', но только после тщательных проверок, которые скорее всего не вынесет. Не говоря уж о том, что в первую очередь эльфик с готовностью выложит все, что знает о 'докторе Фейте'.
  И чего не знает, - у страха глаза велики. Ходячее несчастье по имени Сивилл без присмотра оставлять просто опасно.
  Сняться с места и всем табором отправится куда-нибудь в Лассу? Некоторое время Дамон всерьез обдумывал этот вариант. Деннис не откажет в услуге, но тогда вставала другая проблема: с нынешним именем и образом придется расстаться, - они выдадут их вернее, чем его первое имя. Новое занятие, способное обеспечить пропитание и крышу над головой для четырех человек, найти не так-то легко, но не в этом дело, - как долго они смогут не привлечь к себе внимания с таким внушительным списком примет... Степь? Каждая из возможностей несла в себе чересчур много явных минусов и еще больше 'если'.
  Что бы он не говорил когда-то Герде, но в том, чтобы раз за разом пытаться выстроить жизнь сначала, нет ничего приятного. И еще менее приятно наблюдать, как она рушится. Надо же, а ведь он эти годы посмел быть счастливым!
  Есть момент, когда любое отступление переходит в гон и травлю, его нельзя упускать. Однако что можно сделать, когда прятаться дальше не имеет смысла?
  Правильно, продемонстрировать, что тебе и незачем прятаться!
  Что ж, эта война обещала быть потруднее, чем прошлая.
  
  Ингер он нашел там же, где и предполагал: около эльфенка. Тот спал, но сном обычным, а не магическим, и увидев, что притихшая девочка держит его за руку, Дамон догадался, что она опять провернула свой любимый трюк, спроецировав на раненого свое состояние, тем самым успокаивая и блокируя чувство боли. Ингер была доброй девочкой и не раз проделывала это в больнице, так что приходилось зорко следить, чтобы она не взялась за то, с чем не сможет справиться.
  Притихшая Ингер подняла на отца черные глазищи и твердо заявила.
  - Это не Сивилл!
  - Не Сивилл, - согласился Дамон.
  - Это его тот колдун мучил?
  - Да, Ингер, - Дамон присел рядом с дочерью, целуя ее в макушку, - Это был очень злой колдун.
  - Светлый или Темный? - только она с детской непосредственностью могла задать подобный вопрос.
  - Темный, Ингер, темный...
  - А как его зовут?
  - Диниэр.
  - Диниэр, Динэ... - попробовала девочка, - можно я ему помогу?
  - Можно, - улыбнулся Дамон, - Только осторожно.
  Вошедшая со стопкой белья госпожа Симилла, нахмурилась и поджала губы. Она уважала доктора Фейта, но не могла одобрить его откровенность с дочерью в вещах, которые по ее мнению, маленькой девочке знать не полагается независимо от способностей. Разумеется она и представить себе не могла кто именно ее квартирант, но довольно быстро догадалась, что девочка наделена Силой: непосредственность Ингер то и дело сводила на нет предосторожности ее отца, а то, что эти предосторожности имели место - не оставляло поводов для сомнений относительно цвета маленькой одаренной. Однако госпожа Симилла была достаточно мудра, и полагала, что нет ничего дурного в том, что бы любить и защищать своего ребенка.
  Дамон расценил неодобрительный взгляд пожилой дамы по-другому, но прежде чем догнать ее и переговорить, он обратился к дочери.
  - Ингер, я хочу, чтобы ты мне пообещала...
  - Пап, я знаю, - начала оправдываться девочка, но он ее перебил.
  - Ингер, это серьезно, и не тот, случай, когда можно спорить! Пообещай, что если получишь от меня сигнал, то ты немедленно, сию же секунду, отправляешься к Дамиру! Немедленно! Где бы ты не была, и что бы не происходило! Поняла?
  Распахнув настороженные глаза, девочка медленно сосредоточенно кивнула, по тону уяснив, что это на самом деле не тот вопрос, по которому следует капризничать, тем более что отец даже согласен был на ее одиночный переход по тонким путям.
  - И еще, - Дамон уже поднялся, оставляя ее с Диниэром, - Я хочу, чтобы ты как можно меньше выходила из дома. И тем более, никогда не выходила одна. Только с Сивиллом, раз уж он тебе так понравился.
  
  Прежде, чем связываться с Дамиром, оставалось выяснить одну последнюю, но не самую незначительную деталь, и домовладелица сама ждала Дамона. Выслушав извинения за причиненное беспокойство и невольную бесцеремонность с непроницаемым выражением лица, госпожа Симилла внезапно его удивила и даже тронула.
  - Что вы, мастер Фейт! - с достоинством произнесла она, - Это не то беспокойство, за которое следует извиняться! Бедный израненный мальчик... Вам делает честь, что вы его не бросаете. И этот юноша, Сивилл...
  Женщина доверительно покачала головой.
  - Я рада, что вы позволили ему остаться. Вы бы видели! У него такие глаза... как будто за миску супа я потребую от него рабского служения! Как видно, мало кто был добр к нему, - возмущение и негодование все-таки прорвались наружу, и она решительно продолжила, - Посудите сами, куда вы пойдете - с ребенком, с больным! Нет, вы не справитесь один! Да хороша бы я была, если бы выставила вас на улицу! Если вы и могли меня чем-то оскорбить, так только предположением, что я на такое способна!
  Дамон благодарно улыбнулся в ответ на праведный гнев строгой дамы: всегда приятно ошибиться в людях в лучшую сторону.
  Однако не следует этим злоупотреблять:
  - Речь идет не просто о щепетильности, - он не собирался рассказывать все, но считал себя обязанным предупредить пожилую женщину, - Полагаю, что в самом скором времени может разразиться открытый конфликт между мной и...
  - Советом, - закончила госпожа Симилла, когда он запнулся.
  Мужчина слегка наклонил голову в знак согласия.
  - Мне бы не хотелось быть неблагодарным и вмешивать вас.
  - Мастер Фейт! Я достаточно прожила на свете, чтобы самой решать, куда мне нужно вмешиваться, а куда нет. Ингер мне как родная, и не будем больше попусту разводить беседы! Бояться следует тому, у кого нечиста совесть, - а моя совесть со мной в согласии. Вы делаете доброе дело, доктор! - вынесла она свой вердикт.
  Дамон не сдержал невеселой улыбки на подобное заявление.
  - Мы все устроим наилучшим образом, - сочтя вопрос исчерпанным, госпожа Симилла деловито перешла к насущным заботам, - Я открою угловую комнату, думаю, туда можно будет...
  - Нет, - опередил ее слова Дамон, - Не стоит. Сивилл будет жить с Динэ.
  Они как раз входили в кухню, где, как пришпиленный, все еще сидел юноша. Услышав об ожидающей его участи, Сивилл резко вскинулся, но тут же сник: мастер Фейт смотрел на него так, как будто только и ждал выражений недовольства и отказа, чтобы все-таки иметь повод его выставить. Юноша торопливо прикусил язык: лучше участь круглосуточного санитара, чем преследуемого магами бродяги, а здесь почему-то он чувствовал себя в безопасности.
  Странное ощущение. Он его почти не помнил.
  - Да, так будет лучше, - продолжала тем временем госпожа Симилла, - Мало ли... А с раненым постоянно кто-нибудь будет. Да и мальчикам вдвоем веселее.
  Дамон, как и Сивилл, опустил свои подозрения, насколько весело будет 'мальчикам' друг с другом, особенно в начале. Он оставил их, уединившись для разговора с Дамиром, и этот последнее усилие его доконало: слишком много событий для одного дня.
  Точнее, событие всего одно, зато перемены за собой оно потащило сплошной чередой. Когда он все-таки добрался до постели, которую мог назвать своей, то даже не рискнул в нее лечь: в виске полыхали спятившие молнии, усталость навалилась не вовремя разбуженным от спячки медведем...
  Командовать армиями, - определенно, гораздо легче!
  Странно... Может и впрямь - это выверт отравленного с самого рождения темной магией рассудка, но нести ответственность за чью-то смерть, много проще, чем за жизнь!
  Его сын давно превзошел его в те же годы, но все равно - страх остался.
  Страх безвозвратной потери.
  Потери одной из важнейших частичек твоей души.
  Когда на месте дышащей жизнью Вселенной - образуется сосущая пустота, и ее уже ничем не заполнить...
  Она не затянется, не зарастет... Она будет всегда с тобой. И может быть, в этом тоже виновата кровь - эльфам не дано забывать так, как людям...
  Иногда, - это может стать проклятием!
  - Папа! - встрепанная Ингер стояла в дверях.
  Дамон поднял голову от спинки кресла, собираясь снова отослать ее спать, когда прохладные пальчики опустились ему на виски: черным не дано исцеление, но способности дочери действовали и на него - боль унялась.
  - Дальше все будет страшно? - шепотом спросила Ингер, обнимая его за шею и поудобнее устраиваясь на коленях.
  - Надеюсь, что нет, - у него не хватило сил на обман, лишь на надежду, что девочке сейчас не доступна его память, - Хочешь, я расскажу тебе сказку?
  - Настоящую - всамделишную?
  - Самую настоящую!
  - Хочу!
  - Жил-был благородный герой, который влюбился в прекрасную принцессу. И для того, чтобы на ней жениться, получить царство и прочие сокровища, - ему надо было отправиться в далекое и опасное путешествие и убить страшного колдуна.
  - Как тот, который Динэ мучил?
  - Почти. Но принцесса тоже в него влюбилась и пошла с ним в поход против колдуна. Они шли лесами и горами, победили множество чудовищ... Фейри указывали им путь, кэльпи усмиряли свои реки и ручьи, сильфы согревали холодными ночами, земля и небо - равно помогали им... Ведомые мудрыми укке, орки уступили дорогу, и герой и принцесса увидели зловещую и мрачную Башню...
  Ручки Ингер на шее невольно сжались плотнее.
  - Полную призраков.
  - Папка!! Они дошли?!
  - Дошли, - сжалился Дамон, - И вместо жуткого колдуна, увидели только жалкого полубезумного узника, чьи кошмары и питали злобные опустошительные мороки. И тогда герой встал над ним и...
  Ингер зажмурилась изо всех сил.
  - и разрубил цепи, - не меняя интонаций продолжил Дамон, - И колдун спросил: 'почему ты меня не убил?'. А герой ответил: 'Я не вижу в тебе зла'. И колдун спросил снова: 'Я стану сильным, что если я соберу могучую армию, и поведу ее убивать вас...' - 'Тогда я приду, и убью тебя', ответил герой, 'не раньше...' И колдун ушел, поклявшись никогда не давать повода герою его искать...
  Дамон в забывчивости перебирал распустившиеся черные кудри.
  - А принцесса?! - сонно, но требовательно напомнила Ингер.
  - Она ждала своего героя, потом они поженились и жили...
  - Долго и счастливо... - уже совсем во сне пробормотала Ингер.
  - Очень долго и очень счастливо, - с улыбкой закончил импровизированную сказку Дамон, относя дочь в постель.
  
  ***
  Просыпаться без боли было... ошеломительно! Диниэр даже усомнился, что все еще жив, и не мог понять рад ли он этому обстоятельству. Было так странно чувствовать именно свое тело, а не комок оголенных предельно истерзанных нервов. Было хорошо...
  Какое это оказывается емкое слово! Оно значит, что ты жив, невредим, в полной безопасности... Сквозь открытое окно доносился шелест ветра в листве и запах лилий... Он дома! Диниэр улыбнулся. Конечно, все хорошо! Иначе и быть не может! Такого ужаса не может существовать на самом деле!! Он просто перезанимался, ошибся во время медитации и транса, и ему привиделся весьма правдоподобный кошмар!
  Правда под конец он уже не был настолько правдоподобным: надо же такому почудиться, - темный, который его спасал! Не стоит говорить об этом наставнику, не то из первого в группе, он станет первым посмешищем для группы. Юноша вздохнул и резко сел, распахивая глаза...
  Реальность оказалась безжалостна. Он находился совсем не дома, хотя под окном действительно цвели лилии. И сесть у него тоже не получилось, - он добился только того, что голова закружилась до тошноты, и он нелепо свалился обратно на подушки.
  - Проснулся! - радостно уточнил звонкий голос, и Диниэр почти подпрыгнул от неожиданности.
  Рядом с ним сидела девочка лет 7-8 в голубом платьице, пытливо разглядывая его изумительно черными глазищами. Она держала его за руку. И она была темной.
  - Я - Ингер. Я тебе немного помогла, чтобы ты поспал подольше, - как само собой разумеющееся сообщила она, - Жалко, чары выветриваются, приходится повторять, чтобы тебе опять не было больно.
  Так это она?! У Диниэра не было слов, он только глупо таращился на девочку.
  - Ничего, если папа тебя лечит, то ты обязательно скоро поправишься! - ободрила его Ингер, - Ой, ты хотел сесть! Я сейчас позову Сивилла, он наверное уже позавтракал... И тебе тоже сейчас принесем, а то ты такой худой!
  Девочка смерила его взглядом и прыснула:
  - Просто мечта для тети Сим, - она всех намерена откормить!
  - Зачем? - растеряно выдавил Диниэр.
  Ингер ответила ему взглядом свысока.
  - Потому что так положено. Люди должны питаться правильно, а это прежде всего значит регулярно, - она великолепно передразнила наставительный тон, - Голодный человек - это неправильно.
  - Я не человек, - зачем-то сообщил Диниэр.
  - Ну и что? - невероятно удивилась Ингер, - Или эльфы, как феи пьют росу и едят нектар?
  - Нет, - как бы он не был слаб, но абсурдность происходящего воспринималась затуманенным рассудком вполне отчетливо. Судя по всему, он находится в доме того самого седого темного, который забрал его из Маура, а это его дочь, и она накладывала на него обезболивающие чары, чтобы он смог спокойно поспать. Еще ему принесут завтрак... Что дальше? Любезно свяжутся с Высоким, известив, что он может забрать своего неудачника-Стража? Определенно, кто-то здесь все-таки сошел с ума!
  Обоих отвлекло раздраженное мяукание снизу, и Ингер тут же подхватила котенка, который никак не мог забраться на кровать:
  - Пушок! Это я его наверно случайно впустила.
  Даже кошки у них черные, со внезапной тоской подумал Диниэр, следя глазами за направившейся к двери вместе с недовольным котом девочкой. Он не успел собрать разбегающиеся мысли хотя бы во что-то связное, как она уже вернулась и не одна.
  - Мы все устроим, и тебе будет удобнее смотреть в окно, - обрадовано заявила Ингер, распахивая дверь шире перед тем, кто шел следом, - Оно как раз выходит в сад, там очень красиво...
  Диниэр ее не слушал, напряженно ожидая, кого же она привела. В отличие от девочки, человек не торопился осчастливить эльфа своим присутствием, и в Динэ мало помалу начала просыпаться паника: кто может быть хуже, чем маг разума бывший с ним рядом все эти дни?
  - Привет, - буркнул Сивилл, все же решившись войти. Он неловко опустил поднос на столик у кровати, и замер, не поднимая глаз, не решаясь подойти к эльфу ближе и помочь ему сесть.
  Да и стоило ли это делать? Безотрывно смотревший на него эльфенок был способен только вжиматься в подушки и молча дрожать, пытаясь вцепиться больными пальцами в одеяло и натянуть на себя в безнадежной попытке укрыться.
  Сивилл все-таки сделал шаг к постели, и Диниэр беспомощно зажмурился. Из-под ресниц снова поползли слезы.
  - Не надо... пожалуйста... НЕТ!! Не трогайте меня!!
  Это было стыдно, жалко, но он ничего не мог с собой поделать. Он видел несколько раз этого Сивилла в лаборатории Азара, и уж разумеется никогда не забыл бы человека, чья ловушка стала причиной его жуткого плена.
  
  Сивилл предполагал, что для него тяжелее всего будет отсутствие книг и любимого занятия, не говоря уж о необходимости исполнять обязанности сиделки. Вниманием слуг, сбивающихся с ног по одному его жесту, он никогда избалован не был, - что вовсе не означало, что юноша с радостью готов взвалить их долю на свои плечи. Но изменения в своей судьбе он принял стоически, сцепив зубы, и напоминая себе о преимуществах своего нынешнего положения в виде отсутствия 'горячо обожаемого' господина Азара и его подручных, а так же отсутствия в опасной близости решительных светлых волшебниц и всяческих героев. Да хотя бы то, что руку на него никто больше не поднимал и без охранных амулетов.
  По крайней мере, у него снова была крыша над головой, а рядом - человек, который мог его реально чему-то научить. Если бы захотел. И для того, чтобы захотел - придется постараться произвести как можно более положительное впечатление, потому как Сивилл точно знал, что с мастером Фейтом испробованные на прежнем хозяине подходы не пройдут.
  Однако все его переживания - оказались цветочками по сравнению с тем, что его ожидало на самом деле! Закусив губу, Сивилл не мог отвести взгляд от уверенных и ловких движений рук врачевателя, осматривавшего раны эльфа, который на эльфа совершенно похож не был. В тощем, почти наголо остриженном замученном и перепуганном существе не осталось ни грана утонченной величественной изысканности, какой-то недоступной холодной инаковости, которая прежде всего резко отличала Дивный народ от людей. Слушая краткие замечания о том, что и как он должен будет делать самостоятельно, юноша чувствовал, что у него дрожит мелкой дрожью даже то, что дрожать не может в принципе. У него еще была надежда, что эльф его не вспомнит.
  Надежда не оправдалась, поставив его в катастрофическую, безвыходную, невозможную ситуацию. Сивилл выскочил за дверь, прислонившись к стене, чтобы не упасть, - ноги его не держали. Если бы не Ингер, каким-то чудом с легкостью унявшая припадок у эльфика, - он вообще сбежал бы куда глаза глядят!
  Он слышал, как она что-то воркует, успокаивая больного, и оттолкнувшись от надежной стены непослушными руками, побрел вон из дома. Девочка нашла его в самом дальнем уголке сада, сидящем прямо на траве со сведенными пальцами во всклоченных волосах.
  - Я не виноват!! - выпалил юноша, озвучивая то, в чем пытался убедить себя последние полчаса.
  Ингер тихонько проскользнула между руками, обвивая его за шею, и Сивилл неожиданно для себя тоже обнял хрупкую фигурку, утыкаясь ей в плечо. Он не плакал, просто молчал, чувствуя как маленькие ладошки гладят его по голове, и точно знал, что с этого момента ему есть за кого отдать жизнь...
  Он никогда не понимал подобных громких слов, а теперь знал, что они могут быть правдой. Что есть что-то более важное, чем выживание любой ценой - доверие. И сочувствие. Пусть от такой малышки, пусть незаслуженное, - зато искреннее!
  
  Однако даже весомая поддержка Ингер не смогла придать ему храбрости вернуться в комнату, которая вроде бы теперь тоже была его. Вечером, под всезнающим взглядом доктора Фейта Сивилл почувствовал себя совсем скверно.
  - Мастер, я... не могу... - робко выдавил юноша, когда давление этого взгляда стало казаться ему во истину невыносимым, и отчаянно выпалил, - Я не делал с ним ЭТО!!
  - И зачем ты мне это говоришь? - невозмутимо поинтересовался мужчина, - Я знаю.
  - Но... он... Диниэр... так боится меня!
  - Докажи ему, что он заблуждается, - спокойно предложил Фейт.
  - А вы не могли бы... - несчастный Сивилл оборвал себя, прежде чем озвучил свою наглую просьбу.
  Можно подумать, что в ней была хоть капля здравого смысла! Что, мастеру надо было стать перед эльфом и вслед за Ингер повторить 'он хороший'?!
  - Думал, что самое сложное в жизни это изобрести зелье позаковырестее? - с беззлобной насмешкой спросил Дамон, однако пареньку было не до смеха.
  Сивилл подавленно молчал: как он и предполагал, эльф - был испытанием для него... Вот только, лучше ставить для Азара накопители в адамантиевой камере, собирать яд у дикого василиска, лучше б он опять оказался в доме своего семейства, - чем снова смотреть в жалобные васильковые глаза!
  Юноша тянул до последнего, трусливо сбежав в сад и переложив заботы на Симиллу. Прокрадываясь по спящему дому, он пытался смириться с тем, что завтра его наверняка выставят, зато эльфик мирно спал. Сивилл чуть сам не расплакался от облегчения.
  
  Само собой, что Сивилла на утро никто гнать не стал, и тот решил смириться с неизбежным. Он старался не приближаться к эльфу без крайней необходимости и по возможности не оставаться с ним наедине. В последнем здорово помогала Ингер, тем более, что она пока была единственным человеком, при виде которого эльф не вздрагивал, хотя Диниэр даже на мастера Фейта реагировал куда спокойнее, чем на своего соседа.
  Угнетало это невероятно, и Сивиллу приходилось почти постоянно напоминать себе, что эльфику наверняка еще труднее зависеть в самых простых и интимных вещах от того, кого он настолько боится и считает виновником всех своих бед. Юноша отчаянно краснел, а Динэ не менее основательно бледнел и отворачивался, когда по необходимости приходилось просить Ингер выйти, но иначе было не обойтись.
  Юноша быстро убедился - поручение отнюдь не коварный воспитательный план, госпожа Симилла и мастер Фейт и так были достаточно заняты. Не на ребенка же взваливать присмотр за раненым, пока ее отец заботится о хлебе насущном, а пожилая женщина занята хлопотами по хозяйству! И Сивилл старался не давать повода для очередного упрека в его бесполезности. Пока терпения у него еще хватало, но испытания только начинались.
  В уюте и покое эльфенок уверенно пошел на поправку. Было ли дело в хорошем уходе или в том, что тот наконец немного успокоился и поверил, что здесь ему вреда не причинят во всяком случае пока, - но спустя короткое время он окреп настолько, что начал есть сам, и мог сесть самостоятельно, не падая при этом в обморок. Однако возвращение сил имело и оборотную сторону: теперь эльфа каждую ночь мучили кошмары. Возможно, он и поверил, что угроза новых пыток перестала быть неотвратимой реальностью, но от страха было избавиться не так легко: он по-прежнему был один, беспомощный и разбитый среди тех, кого был приучен считать даже не врагами, - воплощением мерзости, недостойной существования.
  И нельзя не признать, что в отношении Азара это мнение было вполне оправданным.
  То, что происходило сейчас, не укладывалось ни в какие рамки, и если днем Диниэру еще как-то удавалось убедить себя, что этим людям можно верить, что они действительно хотят ему помочь, - то затем наступало жестокое отрезвление. Верить? Это темные! Уж не маг ли Фейт покопался у него в сознании, что приходят такие мысли!
  Воспоминания о пережитом подкарауливали Диниэра, едва стоило смежить веки. Сивилл лежал ночами без сна, уткнувшись в подушку и слушая метания эльфа, открывавшие ему все новые и новые грани произошедшего. Редкая ночь обходилась без того, чтобы тот не будил остальных криками.
  - Динэ, позволь мне тебе помочь! - Фейт устало сел рядом с дрожащим, свернувшимся в комочек эльфенком.
  Тот замотал головой, чувствуя себя неимоверно жалким. Отвернувшись и встретившись глазами с подпирающим стенку Сивиллом со стаканом воды в руке, неожиданно выкрикнул:
  - Что смотришь?! Нравится?!
  - Нет... - сдавленным шепотом отозвался Сивилл.
  - Что так? Твоему хозяину нравилось!!
  Юноша выронил стакан и выскочил вон.
  
  - Раз начал огрызаться, значит, точно выздоравливаешь, - невозмутимо заключил Фейт.
  Хотя темный улыбался, Диниэром вдруг овладело какое-то странное неловкое чувство. С непонятно откуда взявшейся решимостью, он сел на постели:
  - Пожалуйста! Вы говорите, чтобы я вам верил, говорите, что хотите помочь! Тогда отпустите меня!! Мне уже гораздо лучше... Оставьте меня в больнице или в Храме...Мы ведь в Тареште, да? Я клянусь... - Динэ запнулся на середине своей жаркой речи, лихорадочно пытаясь придумать самую нерушимую клятву, - Чем угодно поклянусь! Я ни слова не скажу о вас и Ингер!! И... все, что хотите делайте с моей памятью! Только...
  Он не договорил, захлебнувшись.
  - Динэ, - маг осторожно направил его подбородок вверх, заставляя встретиться с живой тьмой его глаз, - Потерпи немного. Я не стану тебя удерживать... Поверь, у меня хватает проблем!
  Короткая усмешка, и почему-то ей Диниэр верит гораздо больше, чем любым уверениям. Больше, чем возможно верить.
  - Но есть кое-что, что я должен буду тебе объяснить. А сейчас еще рано. Ты только начал приходить в себя. Подожди чуть-чуть... Не думай, не бойся, Динэ, ты не в тюрьме здесь.
  Динэ... как странно. У эльфов не принято уменьшительное обращение, это почти оскорбление - исказить значение имени, но почему-то именно это ласковое прозвище сейчас словно пробило в нем что-то... даже в груди кольнуло. Диниэр обессилено сполз обратно на подушки.
  - Я просто хочу домой, - прошептал он, опуская веки, и не увидел, как от этих слов по лицу мужчины побежала тень.
  Когда темный ушел, чтобы все-таки отдохнуть оставшееся от ночи время, опять стало страшно. Он был бы рад даже Сивиллу сейчас, но парень не возвращался. Он боялся их всех, кроме девочки, однако не меньше он боялся тишины и одиночества, - они означали не только отдых, передышку, но и неизвестность, мучительное ожидание нового этапа истязаний. Диниэр до сих пор не был вполне уверен, что более реально: дом Фейта, или еженощное возвращение в пыточную камеру.
  Вместо того, чтобы заставлять себя снова заснуть, собираясь духом перед очередным кошмаром, Динэ попытался проанализировать сложившуюся ситуацию - единственное, что он пока мог сделать. Маг прав, ему нужно подождать. Раны уже почти затянулись, ему надо лишь немного набраться сил, и он уже не будет настолько беспомощен и уязвим. А это уже немало! Возможно, тогда он хотя бы перестанет впадать в панику каждый раз как кто-нибудь входит в комнату, и тем более - когда к нему прикасаются.
  И тогда он наконец узнает, лжет ли ему Фейт или в мире возможны и такие чудеса, как милосердный черный маг. Фейт... Пока говоришь с ним, смотришь в глаза - веришь всему, но Диниэр не мог не задаваться вопросом, для чего черному с ним возиться. Знает ли тот смысл знака, который эльф носит на шее, и больше не скрытого под волосами? Если знает, то не рассчитывает ли вызнать от него сведения о Стражах. Тогда конечно выгоднее расположить к себе, убедить в своих благих намерениях. Выхаживать тяжело раненого труднее и хлопотнее, зато не нужно рисковать ценным объектом при чтении памяти, и надежнее, чем допрос под пыткой. К тому же, он просто не выдержит ни того, ни другого - сойдет с ума. Динэ всхлипнул, обнимая себя руками.
  'Духи ночи! Пожалуйста, пусть чудо случится! Я так хочу домой!'
  Он не заметил, как соскользнул в сон, и на этот раз видел не замок Маур, а нежную зелень молодого леса у озера Тейме, дожидающийся его валун у звенящего прохладой ручья, где он просиживал часами, делясь с ними своими радостями и горестями, и тропинку к Альвэлинде...
  
  ***
  Сивилл вернулся только под утро, потерянный и измученный, словно это он побывал в застенках. И как-будто мало ему досталось, первым на кого он наткнулся - оказался мастер Фейт. Судя по всему, он так и не ложился больше, с тех пор как Диниэр поднял всех своими криками. К своему удивлению, загодя насупившийся Сивилл выдержал предназначенный ему хмурый взгляд.
  - Выпороть бы тебя хорошенько, - сообщил Фейт, потирая висок, - Да рука на убогого не поднимается! Долго думал, прежде чем по улицам ночью одному бродить?
  Фейт ушел в больницу, а Сивилл остался стоять, не зная куда себя девать, постепенно переваривая возникшее вдруг непонятное чувство - вроде бы его опять ткнули носом в его никчемность, а ощущение такое, словно тебе невиданную драгоценность подарили. Щеки у него горели как от порядочных оплеух, а по губам бродила растерянная улыбка. Надо же, а он только теперь заметил маячок, который мастер бросил ему вдогонку, пока он себя поедом ел!
  Шальное было какое-то чувство, глупое: что все не просто хорошо, а настолько замечательно, что дальше и быть не может! Спать не хотелось. Юноша цапнул из вазочки печенье и вышел через заднюю дверь в сад, стряхнул ветки и листья с гамака, который вот уже несколько дней все забывали снять, и удобно в нем устроился. В голове царила блаженная легкость, и громадная каменная плита вроде могильной - куда-то исчезла с души... Умеет же мастер вот так - словом, взглядом! Даже страшновато становится, но с ним это как полет - ужас и восторг одновременно. И счастье... Вот бы самому так научится!
  Там же в гамаке он и проснулся ближе к полудню, по-прежнему улыбаясь. Особенно после того, как обнаружил на себе плед, а на волосах криво нахлобученный венок от Ингер.
  Радостное воодушевление не могла испортить даже необходимость снова возиться с эльфом.
  - Да не сделаю я с тобой ничего! - с досадой бросил Сивилл, когда эльфенок привычно содрогнулся от его появления, - И не делал! Если ты меня так хорошо помнишь, то и это помнить должен тоже!
  Диниэр отвернулся, как всегда, но неожиданно ответил:
  - Адамантий на меня одевал ты. И ты меня им отдал, - тихо проговорил он. Как приговорил.
  Но Сивилл решительно отказывался портить себе такой прекрасный день.
  - Допустим. Да, я знал, что тебя отнюдь не для вручения даров провожаю, - и что? - спокойно спросил он, впервые прямо и ровно глядя в непримиримо сверкнувшие на него васильковые глаза, - Предположим, что это ты поймал бы меня на ваших границах, - неужели отпустил бы? Убил бы преспокойно и пошел обедать. Или передал бы вашим командирам и наверное совестью не мучился бы, как там меня дальше допрашивать будут. Так что хватит мне этим тыкать!
  - Ты... ты... - Диниэр даже заикаться начал, поднимаясь на постели.
  Сивилл пожал плечами.
  - Я, и дальше что?
  - Темный! - выдохнул скривившийся эльф.
  - Ты тоже! - фыркнул неуместно развеселившийся Сивилл, и тут же пожалел об этом.
  У эльфов глаза и без того большие, а из-за худобы Динэ они вовсе кажутся на пол лица, но оказывается они еще и так открываться могут! Сообразив, что не опять, а снова - натворил что-то до нельзя серьезное, Сивилл виновато передернул плечами и протянул руку, касаясь эльфенка тонким язычком своего поля и передавая ему частичку своей энергии.
  Диниэр дернулся, ожидая неизбежного болезненного и довольно гадкого ощущения от вторжения чужеродной Силы, но вместо этого по жилам пробежала теплая волна, и даже слабость немного рассеялась... Он застыл в недоверчивом потрясении, но это чувство не узнать не мог и теперь просто не понимал, почему не заметил ничего раньше - ведь Ингер проделывала тоже самое по несколько раз на дню! И это значит... Динэ свернулся в комок, закрывая лицо все еще перебинтованными руками, внутри стало пусто.
  - Ты... не знал? - растерянный Сивилл опустился рядом, против воли снова проникаясь к эльфенку бесконечной жалостью. Видно было, что тот просто убит, раздавлен случившимся открытием.
  - Кто... - глухо раздалось из под бинтов, - Кто сделал со мной ЭТО?..
  - Не знаю... - еще более потеряно отозвался Сивилл, - Честно не знаю! Да что такого? Ты же жив, свободен, поправляешься... Наоборот, хорошо, что мы тебе можем помочь!
  - Уйди, а... Пожалуйста! Пожалуйста...
  
  Сивилл никогда не думал, что будет так переживать из-за какого-то остроухого, (впрочем, у этого уши были сильно укорочены, что только подливало масла в огонь). Возможно, дело было в прочно завладевшем им против всякой логики и собственных слов чувстве вины...
  Однако самым тяжелым было в который раз объясняться с мастером Фейтом, - пожалуй тяжелее всего уже пройденного за сознательную и не очень жизнь. Юноша вспомнил прежнего господина даже с некоторой тоской: ну, запустит тот в гневе чем-нибудь, отколошматит мимоходом или арапником хлестнет, зато такого знания и власти в его взгляде не было! А этот даже ругает как-то по иному, что каждое слово бьет в душу, да настолько глубоко, что и не знал раньше, что так бывает. Или забыл. Сивилл сжал зубы, отгоняя непрошенные образы, и поднял голову, готовый к очередному убийственному едкому замечанию. Как всегда, абсолютно справедливому.
  Но вместо него встретил лишь задумчивую улыбку, от которой стало необыкновенно тепло и спокойно.
  - Сивилл, поверь, нет ничего глупее и бесполезнее, чем искать виноватых! От кого бы и когда Динэ не узнал обо всем, радости бы ему это не принесло, - Фейт слегка сжал плечо юноши, одновременно направляя его, - Будь пока с Ингер, она переживает за вас обоих.
  Сивилл снова понурился, - вот уж кого он хотел расстраивать меньше всего!
  Незамеченная улыбка, доставшаяся ему вслед, стала еще очевиднее. Конечно, парнишке тяжело, но Дамон был вынужден признать, что непрошенное разноцветное чудо его еще не разочаровало: старается, где-то терпит, и кажется, начинает отходить от мауровских порядков, Ингер воспринимает как маленькое божество, и даже на эльфенке ни разу зло не сорвал. Пришел сразу же и рассказал честно, признавая свою вину в нынешнем состоянии больного, хотя... Сивилл ведь не мог знать, что эльфу самому не известно о его приобретенных свойствах.
  Парню невдомек, почему он не сердится, но разве только из-за бытовой необходимости Дамон предоставил мальчишек друг другу? Не на подобные ли откровенные разговоры и рассчитывал, когда оставлял их вдвоем? И бывшему Стражу, и бывшему помощнику некроманта - нужно учиться жить с тем, кто они есть.
  А прежде - необходимо понять, кто они есть на самом деле, без специфического антуража и расписанных по вековому сценарию ролей.
  Благие намерения! Куда ими выложена дорога известно всем.
  Понимание никогда не бывает легким, его приходится выстрадать. Сивилл в отличие от Диниэра хотя бы не находился на грани безумия и изощренного эльфийского самоубийства. Все умные мысли хороши и полезны, но они не стоят простой истины, - для того, чтобы учиться жить заново, Динэ нужно согласиться жить.
  С того времени, как он узнал об изменениях в своей сущности, эльфенок лежал, безучастно уставившись перед собой. Он даже не вздрогнул при появлении темного как обычно, хотя было заметно, что осознает его присутствие.
  - Динэ, - позвал Дамон, но на голос, как и на прикосновения одновременно к руке и к разуму, тот отреагировал лишь редким движением ресниц.
  Было ясно, что любые увещевания окажутся бесполезными: он их не услышит, а вложенные - сознание отторгнет как чуждые.
  - Ты спрашивал кто...
  В равнодушных глазах на мгновение промелькнуло что-то живое.
  - Я.
  - Зачем?.. - безжизненный шелест.
  - Чтобы ты выжил.
  - Зачем?...
  - Затем, чтобы жил!
  Ресницы дрогнули опускаясь, Динэ отвернулся, - говорить очевидное не имело смысла.
  
  Больше Диниэр не произнес ни слова. Есть он тоже отказывался, не помогло даже вмешательство Ингер. Дамон накачивал его энергией, преобразуя ее и поддерживая жизнь тела, но эльфенок старательно и последовательно загонял себя в состояние 'Тропы'. В отличие от остановки сердца, оно было свойственно любому эльфу, не требуя никаких техник, и означало постепенный разрыв духовной и физической составляющей со смертельным исходом в итоге. Фактически это было растянутое во времени самоубийство, требующее лишь четко выраженной воли, сосредоточенности и терпения.
  'Тропой' уходили редко, гораздо реже, чем воспевают в легендах и балладах о несчастной любви. Даже отлетевшую душу некоторое время можно еще вернуть, - если сам дух не торопится в посмертие, и поэтому чтобы дойти до конца 'Тропы' необходимо по-настоящему, до самых глубинных и сокрытых побуждений отказаться от жизни, настолько - чтобы пересилить даже инстинкты.
  Состояние, когда надежды нет, или она не нужна больше.
  - Мастер, неужели вы не можете ничего сделать?! - никогда еще у Сивилла не было такого учения, и повторять его он не хотел совершенно.
  - Сивилл, я конечно могу многое, но я не могу заставить хотеть жить! А теперь смотри, это тебе не Азаровская лаборатория, ее не восстановишь...
  И Сивилл смотрел, учился смотреть... И понимал почему мастера следует называть именно так, и что такое настоящий мастер. А еще понимал, что даже если мастер сделает с ним тоже самое, что двое братцев из Маура с Диниэром, - то все равно теперь от него никуда не уйдет! На коленях умолять будет, чтобы не бросал, научил...
  Позже, вымотанный Дамон устало объяснял ему, грея пальцы о заботливо подставленную хозяйкой кружку:
  - Я могу сломать его, выдернуть обратно. Сбить с 'Тропы', но это ничего не даст. Обычно, умирающего легко удержать, потому что любой человек, да и нечеловек, в какой бы ситуации он не оказался, любит жизнь и в глубине души не стремится с ней расставаться. Привязанности, чувства, незаконченные дела - тоже нелегко отбросить. Но здесь, переломив его волю, я окончательно сломаю и его самого... Сейчас я могу только звать, но сомневаюсь, что он захочет вернуться...
  Юноша слушал объяснения, широко распахнув глаза: если для мастера ЭТО 'легко', то что же тогда сложно?
  Мрачное подобие лекции прервал пронзительный крик из комнат, кружка полетела в сторону.
  - Ингер!!!
  
  ***
  Вначале мысли метались как загнанные перепуганные зверьки. Диниэр панически вслушивался в себя, пытаясь понять, что же в нем изменилось. Что не так? Что успела исказить Тьма в его 'я', а что просто память о беспрерывных страданиях, раз за разом преподносящих лишь новую версию кошмара...
  Не находил.
  Он запутался, жадная бездна разлома в его душе стала еще шире и глубже. Тьма коварна... Что если она только затаилась? Какую страшную язву он теперь в себе несет...
  Нет! нет!! не хочу... - Динэ мелко дрожал, уткнувшись в подушку, - Я не хотел этого... Со мной ЭТО сделали! Как и все остальное... Я поправлюсь! Я преодолею все, я же Страж... Я смогу! Только нужно чуть больше сил...
  Но теперь все было иначе. Он больше не мог утешать себя хотя бы тем, что чтобы не творили с его телом, душа - оставалась незапятнанной.
  Он тихо плакал. Он никогда столько не плакал, как теперь. Даже в самом раннем детстве. Среди Дивного народа, а тем более в его семье, - бурное проявление чувств не приветствовалось. Наставник и вовсе предал бы его публичному порицанию за такую слабость! Не пожалел бы лучшего из группы...
  Да, он всегда хотел быть лучшим! Он всегда был лучшим! И самым гордым... Что осталось от его гордости, и почему так хочется чтобы хоть кто-нибудь его сейчас просто пожалел?
  Пожалел?! Темный уже однажды пожалел его, и чем это обернулось... Теперь Диниэр со всей отчетливостью понимал, что должен был умереть. Он должен был умереть, потому что не смог исполнить долг Стража. Он должен был умереть прежде, чем от него остался лишь скулящий от страха и боли ошметок в руках палачей... Он должен был умереть прежде, чем маг Фейт его нашел и...
  Он - не хотел умирать!!
  Особенно теперь. Он снова отчаянно, до колотья в груди, хотел жить! Исподволь, незаметно, - и тело, и дух восстанавливались. Пусть понемногу, неуверенно, но упорно. Оказывается, он и правда поверил, что он в безопасности, что самое ужасное позади! Что он скоро сможет вернуться домой.
  Дом... Диниэр закрыл глаза и попытался представить то, что вспоминал совсем недавно, несколько часов... веков назад. Ничего не получилось. Только удушающий мрак перед глазами. Пусто. Темный говорил, что ничего не изменилось, что природа мудра и по-прежнему любит свое дитя, что их связь крепче, чем та, что возникла, и лес примет его, пропустит...
  Это не имело значения! Темный просто не понимал, что он не может вернуться в Альвэлинде. Не таким. Оскверненным во всех смыслах этого слова.
  Он никогда не вернется!! - Диниэр вытянулся, широко раскрывая невидящие глаза.
  Смешно... Он боялся боли и пыток, а сейчас готов был целовать каленое железо, если бы это могло что-то исправить! Он боялся вторжения мага в свой разум и память... Смешно! Хотя мага он боялся не зря...
  С какой стороны посмотреть... Но и это уже не имеет значения!
  Он некоторое время малодушно искал способ скрыть от собратьев случившееся, но почти сразу же понял, что это невозможно. Диниэр всем сердцем хотел бы поверить, что отец и Высокий найдут способ его исцелить... Однако давно заученная истина, что изначально чистой душой Тьма завладеть не может, - не оставляла ему даже иллюзий.
  Каким бы не был его изъян, Тьма нашла червоточину, и все, что ему сейчас оставалось - это уйти!
  Так, как полагается. Парадокс, но прямое самоубийство для эльфа едва ли не больший позор, чем, скажем, групповое скотоложество - настолько же омерзительно! Иное дело 'Тропа', - путь освобождения для усталой души, если у тебя достаточно твердости, чтобы им пойти... В его случае - путь очищения.
  Это оказалось даже чересчур легко, хотя некоторое время Диниэр ощущал чужое присутствие: как-будто чей-то голос настойчиво звал его обратно. Это тревожило. Тревога вызывала недовольство и раздражение... Они мешали. Они означали возвращение к боли, бедам и страхам... Диниэр не хотел возвращаться. Он действительно очень устал.
  Однако вновь кто-то настойчивый теребил его и тянул обратно: словно звонкий голосок выкликал заблудившегося: Динэ... Динэ...
  Динэ!
  Не надо! Не стоит... - ответил бы он, но что-то бесцеремонно ухватило и потащило. Зачем? - хотел спросить он, - Разве стоит возвращаться к такому... Разве стоит помнить и жить с ЭТИМ... Диниэр развернул себя, распахивая свою память и не утаивая из своего бремени ни грана перед тем, кто заглядывал в него...
  Обратно в жизнь его вышвырнул детский пронзительный крик.
  
  Влетевший вслед за магом Сивилл увидел, как Фейт рванул к себе дочь, разворачивая одеревеневшую, застывшую девочку и обрывая ее контакт с эльфом. Он впился пальцами в виски Ингер, бросаясь как в омут, в черные глаза, ставшие сплошным стынущим мраком: безумно расширенные зрачки, казалось не оставили места даже для белка.
  Юноша не мог определить длился ли транс наставника часы или лишь несколько секунд, - время остановилось, пока Фейт пытался вернуть дочь в сознание. Не понимая, что могло произойти и разрываясь от желания помочь при полном своем бессилии, напуганный Сивилл отступил, растеряно оглядываясь... И внезапно встретился взглядом с эльфенком, который забился в подушки, сверкая сквозь упавшие на лицо немного отросшие волосы потемневшими до густо сапфирного цвета глазами.
  - Ты... - в следующее мгновение Сивилл уже тряс его за ворот сорочки, задыхаясь и давясь словами, - Ее-то за что?! Она же маленькая! Она ж тебя лечила! Из-за тебя, твари остроухой, плакала!!
  Какая-то небольшая часть его существа пребывала в шоке от подобного абсолютно не свойственного ему способа выплеснуть эмоции: юноша был в шаге от того, чтобы самым недостойным способом пересчитать эльфенку зубы, наплевав и на раны, и на то, что пять минут назад сам за него волновался. Но предательство по отношению к девочке, искренне и бескорыстно согревавшей их всех теплом своего сердечка, угроза ребенку просто не способному ни на что дурное, - вдруг задели в нем что-то, о чем он до сего момента и не подозревал.
  - Сивилл! - резкий окрик, заставил его разжать пальцы и уронить несопротивляющегося Диниэра на постель.
  Фейт поднимался с колен, прижимая к себе дочь. Ингер дрожала, уткнувшись в грудь отца и судорожно обнимая его за шею.
  - Мастер... - юноша выпрямился. Страх за девочку одновременно ослаб при виде того, что она немного пришла в себя, и усилился, - потому что с Ингер все еще было далеко не все в порядке.
  - Позже, - определил Дамон, вынося ее и успокаивающе поглаживая по спинке.
  Сивиллу и в голову не пришло дальше настаивать: мастер всегда знает, что делает, раз ничего не поручил, значит он действительно сейчас ничем не может помочь. Сидя под дверью, куда осторожно прокрался, он слышал размеренные монотонные шаги мужчины, голос, в чем-то негромко и ласково убеждающий, - и словно видел, как мастер Фейт меряет шагами спальню с дочерью на руках, успокаивая ее уже не столько магически, сколько более простым и естественным способом. В этот момент он даже немного завидовал девочке: ей повезло, у нее есть человек, который ее любит так, как только можно любить, тот, кто никогда не оставит, не предаст, от всего защитит... Кто лелеет и оберегает, всегда поддержит без лишних просьб и намеков либо откровенной мольбы и последующих попреков...
  Сивилл поднял голову на шорох и в изумлении уставился на Диниэра: цеплявшегося за стену эльфенка запросто можно было спутать с привидением, и как он вообще смог встать и куда-то идти?!
  Пока юноша с некоторой неприязнью таращился на это явление, силы, потребовавшиеся на марш-бросок длиною шагов в двадцать, видимо закончились и эльф начал сползать по стенке вниз. Чтобы Сивилл не думал на его счет, но наука мастера Фейта видно впиталась в него уже основательно, так что юноша не рассуждая подскочил, подхватывая оседающее тело под мышки.
  - Интересно, все эльфы такие психи, или ты мое персональное наказание? - риторически вопросил Сивилл, возвращая эльфенка туда, где ему было место, то бишь в кровать, - Знал бы, чем дело обернется - точно бы тебя отпустил еще при первой встрече!
  Диниэр не счел нужным ни ответить, ни оправдаться. Только тоски в его взгляде в сторону было столько, что к праведному гневу, невольно примешивалась знакомая жалость.
  
  ***
  Тяжесть детского тельца на руках. Шепот из каких-то пустяков и глупостей. Пять шагов туда, пять обратно. И ужас, слепой нерассуждающий ужас, который кое-как удается затолкать подальше, снова и снова передавая вздрагивающей девочке ощущение покоя, уверенности, безопасности. Он попросту выжег из ее сознания концентрированный комок из воспоминаний, страха и отчаяния, доставшийся от эльфа, но осталась ее собственная память о чем-то жутком, что она увидела и узнала. Не всякий взрослый может справиться с таким потрясением, а что говорить о ребенке!
  - Солнышко мое, ласточка моя... ты мое сокровище... ты моя радость... счастье мое... ненаглядная моя девочка.... звездочка моя маленькая, я с тобой... все хорошо...
   Сколько раз он носил ее так совсем маленькой и постарше, когда Ингер умудрилась подцепить какую-то местную разновидность лихорадки в госпитале. Маленькие детки - маленькие бедки, а Ингер не такая уж и малышка. Можно было догадаться, что она попробует сама помочь эльфику. Дамон даже Сивиллу еще ничего серьезного не позволял, а воздействие на сознание в состоянии 'Тропы' не для дилетантов. И Ингер, попробовав повторить вслед за ним его действия, провалилась в чужой кошмар, из которого могла попросту не вернуться!
  Сердце снова сжал короткий ледяной спазм, и руки сами собой крепче прижали к себе девочку.
  К чему иметь дар предчувствия, если все равно в большинстве случаев ничего не можешь сделать! Он полагал, что тягостное предощущение беды относится к эльфенку, на котором вновь четко проступила печать скорой гибели, да и светлых со Стражами нужно было ждать чуть ли не со дня на день - не может быть, чтобы Рузанна просто забыла о нем... И проморгал настоящую угрозу! Хотя смерть Ингер не грозила... Только то, что может быть хуже смерти.
  Дамон потерся щекой о мягкие кудряшки и ощутил, как девочка в ответ прижалась теснее: она уже почти успокоилась, но по-прежнему не собиралась отпускать отца от себя. С грустной улыбкой, Дамон осторожно устроил свое хрупкое беспокойное счастье в своей постели. Лежать было неудобно, потому что Ингер его так и не отпустила, но он лишь снял с нее свободной рукой домашние туфельки и выплел из волос ленту. Убаюканная девочка сопела ему в шею, в то время как он посылал в ее сны сказочных фей и русалок, дивные сады и луга, расцветающие волшебными цветами, прекрасных и мудрых драконов, зовущих ее в полет... стирая этими образами последние следы кошмара. В душе тяжело ворочалась бессловесная мольба ко всем возможным и невозможным Силам: пусть все действительно будет хорошо, пусть у его девочки будет долгая, а главное счастливая жизнь! Да, она не обходится без бед и горестей, но пусть у Ингер их будет как можно меньше!
  Что значат все судьбы мира по сравнению с одной улыбкой его негаданного, неожиданного, самого чудесного сокровища...
  
  Утро выдалось хмурым и пасмурным. Госпожа Симилла, у которой на лице было написано: 'я же предупреждала!', осталась посидеть с Ингер. Бледно зеленый от хронического недосыпания Сивилл, и эту ночь проведший в гамаке, благодаря чему в довершении ко всему еще и попал под дождь, был отправлен в больницу, предупредить о вынужденном отсутствии доктора Фейта. Сам Дамон занялся эльфенком, которого вмешательство Ингер все же сорвало с самоубийственного пути.
  Судя по всему, ночь у него выдалась не менее, а может быть и более скверная, чем у всех остальных. Диниэр не смотрел на мужчину, спрятав взгляд в тени по-девичьи густых ресниц, но весь как-будто сжался при его появлении, низко опуская голову.
  Вместо слов, Дамон положил на подушку свирель. Динэ вкинул на него пораженный непонимающий взгляд.
  - Что это? - вырвалось у него.
  - Это тебе. С той ночи... Она не опасна, но если хочешь - сломай. Если не умеешь играть, я могу тебя научить.
  Диниэр повертел в изуродованных пальцах инструмент даже с некоторой опаской, по щеке скатилась первая слеза... Он не мог с точностью сказать, как долго он плакал, но оказывается, слез в нем накопилось больше, чем он мог представить. Они рвались наружу, оставляя после себя пустоту и острую болезненную легкость. В какой-то момент Динэ осознал, что он плачет, уткнувшись в колени темного, а тот утешающее гладит его по голове.
  - Зачем вы возитесь со мной? - эльфенок выпрямился, утирая ладонью покрасневшие опухшие глаза, - Не верю, что только из-за того, что я могу что-то знать, или чтобы перетянуть меня на свою сторону! Почему вы меня спасаете? Я ведь ваш враг!
  Диниэр отвел отрастающие волосы и повернулся, демонстрируя знак на шее.
  - Я - посвященный. Противостоять вам мой долг...
  - Глупый ты еще, - с беззлобной насмешкой над подобной серьезностью Дамон отвел его руку, - Ну какой ты мне враг! И знаю я что это за знак, даже имя вашего командора могу назвать - думаю, что не ошибусь... Если тебе так тяжело здесь, и ты хочешь уйти, я не буду тебя держать. Теперь ты все знаешь, я могу хоть завтра отвести тебя в больницу. И даже не прошу молчать - в этом уже нет необходимости.
  Дамон испытующе наблюдал за эльфиком. Динэ вздрогнул и судорожно вздохнул, но слез уже не осталось.
  - Я никому ничего не скажу.
  Мужчина нахмурился от смысла, стоявшего за невинной фразой.
  - Диниэр, - голос прозвучал резко, - ты и твои наставники путаете собственно душу, личность, с источником, из которого возможно черпать энергию, предрасположенность к определенному виду чар. Кто-то рождается художником, кто-то войном, а кто-то горшечником - и только! Если исходить из рассуждений твоих наставников, то Ингер должна проводить время, умучивая птичек, котят и щенков, пока не может добраться до кого-нибудь посильнее. Однако ты сам видишь, что она совершенно иная, невзирая на свои темные способности. Дело в том, что нас чаще караулит безумие, и в отличие от Светлых, от подобных мне не ждут чего-то хорошего... Черные изначально не связаны моралью либо обязательствами, поэтому очень легко поддаться дурной молве, искушению и забыться... Но то, какой ты есть, зависит только от тебя, а не от магии и чар! Я сожалею, что из-за этого заблуждения, ты скорее всего окажешься изгоем. Прости, все вышло не намеренно!
  Диниэр подавленно молчал. Когда темный озвучил последствия случившейся с ним катастрофы, в нем словно что-то окончательно надломилось и умерло. Способность чувствовать что-либо - иссякла. Он лишь покорно кивнул в ответ на совет мага подумать, успокоиться, и дать излечиться хотя бы телу, - обещание покоя было слишком заманчиво.
  
  Дамон оставил затихшего Диниэра в уверенности, что в ближайшее время эльфенок по крайней мере прекратит свои суицидальные попытки и перестанет ото всех шарахаться. Однако за дверью его поджидала еще одна морока.
  - Как вы можете?! - выпалил Сивилл, даже не пытаясь скрыть, что подслушивал, - Из-за него...
  - Сивилл! - уставший Дамон оборвал его может быть даже суровее, чем ему хотелось, - Учись быть терпимее!! С Ингер все будет в порядке, а Динэ сделал это не специально.
  Действительно, врядли бы эльфенок так переживал, если бы речь шла о нем или о самом мастере Фейте, хотя муки совести явно пошли ему на пользу.
  - Он не намного старше тебя, а в пересчете на их годы еще совсем ребенок. Он пережил такое, что и кровному врагу пожелать совестно. Он один. Ему страшно, больно, плохо... По большому счету, идти ему некуда и жить незачем: его родичи его не примут, а призвание обернулось совсем не тем, чем казалось. Если сейчас его оставим даже мы, тогда возможно, мы и получим врага, а пока - Динэ просто растерянный мальчишка.
  - И что, прощать теперь? - непримиримо пробурчал Сивилл, - Не умею!
  - Научишься. Знаю, что трудно, - Дамон вгляделся в сникшего юношу и неожиданно рассмеялся, - Восемнадцать лет это такая малость! У тебя еще вся жизнь впереди, так не порти ее тем, что потом будет стыдно вспомнить.
  
  Часть 3
  ***
  Рузанна была очень зла. Она чувствовала себя оскорбленной, униженной! Седой красавец с изысканными в своей простоте манерами, заставил ее размякнуть настолько, что она совершенно не брала в расчет кем он может оказаться, а отбыв в Анкарион и организуя розыски Азара эр Маура, всячески старалась отвлечь возможное внимание от замка, где остался 'доктор Фейт'. В глубине души она надеялась, что тот воспользуется предоставленным временем и благоразумно исчезнет вместе с дочерью в неизвестном направлении, избавив ее от необходимости что-то решать.
  И что же она узнает, вернувшись в Великий Анкарион после нескольких месяцев розысков по самым злачным и темным местам?! После осмотров выпотрошенных на кладбищах трупов и разрытых могил, после облав, и все еще пропахнув костром... Что хотя резонанс от Башни шел очень слабым и глухим, местонахождение ее господина удалось определить именно в районе Тарешта. Черный лорд обнаружил себя внезапно, после десятилетий почти полного молчания яркой вспышкой в замке Маур...
  Именно туда в первую очередь бросилась Рузанна, как только смогла отвязаться от необходимости вновь и вновь отчитываться о малейших деталях Похода, особенно его конечной цели. И снова она умолчала о том, в чем теперь была более чем уверена: не из благородных побуждений. Кому охота выставлять себя сентиментальной впечатлительной идиоткой, растаявшей от одного взгляда потрясающих черных глаз!
  Увы, следственная комиссия, в состав которой она вошла, как человек уже бывший на местности, зашла в тупик. Эманации более мелких чар сполна перекрывались остаточной аурой деяний Азара, так что пришлось еще и выполнять очищение. Что за ритуал проводился в лесу, и на что он был направлен установить не удалось. Только то, что он не имел четкой темной природы и затрагивал обе изначальные Силы да к тому же еще и столь трудно уловимую обычными магами тонкую жизненную составляющую мира. Результаты обычного опроса оказались еще более бессодержательными: при полном отсутствии какого-либо ментального воздействия ничего и никого сколько-нибудь подозрительного обнаружено не было. Интересующий Рузанну в первую очередь, доктор Фейт был полностью занят пациентами, одного из которых забрал с собой в Тарешт. Еще одна интересная деталь: встретив такое внимание к персоне врачевателя со стороны волшебницы, Конрад в индивидуальном порядке сообщил ей все, что узнал от своих людей, сопровождавших Фейта. В том числе о 'воскрешении' пропавшего магеныша.
  Это уже наглость! - твердила как заклинание Рузанна, входя в дом госпожи Симиллы с твердым намерением выяснить до конца, что за игры здесь ведутся. Она накручивала себя все больше, строя предположения одно абсурднее другого, и уже приготовила вызов оперативной бригады, однако действительность как всегда вышибла почву из-под ног, отбросив ее в зыбкое состояние неуверенности.
  - Леди Рузанна! - мирно заваривающий в кухне чай, мастер Фейт не то что не удивился и не встревожился, а казалось, даже обрадовался, - Хорошо, что вы наконец вернулись! Как, нашли Азара?
  - Да! - с вызовом отозвалась жаждущая боя магесса, - Костер горел очень долго!
  - Такой скотине и костра мало! - согласно кивнул мужчина, доставая чашку для нее.
  Пораженная Рузанна не нашлась что сказать. Выглядел он все-таки усталым и озабоченным, но опять-таки явно не ее появлением. Как-будто его беспокоило нечто гораздо более важное, чем леди Совета и ее мнение на его счет, а так же вытекающие из него последствия. Молодая женщина откровенно взъярилась и уже было открыла рот для того, чтобы расставить все по своим местам, как в просторную кухню вошли двое: болезненно худой, хрупкий юноша с ярко-васильковыми глазами и беспорядочно остриженными золотистыми волосами, неуверенно и сосредоточенно продвигался вперед, одной рукой опираясь на стену. С другой стороны его поддерживал черноволосый парень с разноцветными глазами. Правый - карий, левый - зеленый...
  
  При виде волшебницы Сивилл споткнулся и замер. Диниэр чувствовал, как у него задрожали руки, но сам не понимал, как относится к появлению Светлой: бросаться к ней с мольбой о помощи, либо тоже уже начинать бояться. Он ведь теперь к ним не относится...
  - В сад? - мастер Фейт один оставался невозмутим, как всегда в несколько слов расставляя акценты, - Молодцы. Динэ полезно.
  Он поддержал эльфенка, ободряюще улыбнулся Сивиллу, провожая их к скамейке, рядом с которой госпожа Симилла и Ингер занимались цветами. Сраженная Рузанна встретила его в дверях.
  - Это... он?!! - лишь смогла спросить она, - И это ведь... эльф!!
  - А разве вы об этом не знали, когда шли ко мне?
  Рузанна снова начала закипать от почти не завуалированного намека, но все же сделала усилие и взяла себя в руки. Конечно, она знала, что Фейт против ожиданий не только не добил найденного ими узника, но буквально вытащил его с того света, и все-таки - черный лорд, бескорыстно спасающий эльфа... это что-то из области бредовых фантазий!
  - Более того, Диниэр прошел посвящение Стража, - так же спокойно сообщил Дамон, одаривая волшебницу слегка насмешливой улыбкой уголками губ, - Вы помните кто это?
  - Я знаю, кто такие были Стражи! - Рузанна позволила себе оборвать его. Король Лето не соизволил известить Совет о возрождении ордена, но сейчас ее занимала не межрасовая политика, - Это что, демонстрация раскаяния и духовного перерождения?!
  Она небрежно махнула в сторону эльфенка: толи тот вцепился в Сивилла, толи магеныш в него, но сидели они рядышком, дружно стреляя глазами в сторону старших магов.
  - Как вам будет угодно, - Дамон не повысил тона.
  Неповторимо черные глаза стали холоднее космоса, и Рузанна впервые испугалась по-настоящему. Словно что-то или кто-то иной проступили сквозь знакомые черты.
  - Вот ваше истинное лицо! - саркастически бросила она, - Вы ведь готовы меня убить сейчас!
  - Я не собираюсь нарушать перемирие, - веско означил маг, по-прежнему стоя на пороге, и словно преграждая путь к тем, кто был у него за спиной.
  - Перемирие Дамира... Ваш выученик?!
  - Да, 'выученик'! - как плюнул, - Чем и горжусь!
  Прежде, чем волшебнице все же удалось вывести его из равновесия, в противостояние вмешалась подбежавшая Ингер.
  - Папка, ты обещал, что если будет жарко, то мы пойдем купаться! - потребовала она, пролезая между взрослыми, - Ой, здравствуйте!
  Превращение было мгновенным, и когда Дамон обратился к дочери, это был уже тот самый человек, который произвел на Рузанну такое сильное впечатление во время похода. Нечто, смотревшее на нее чудовищными, запредельно холодными глазами, скрылось в их глубине.
  - Разве?
  - Обещал - обещал! Не увиливай!
  - Детка, боюсь, сегодня не получится... Мне надо поговорить с леди, а Динэ еще рано...
  - Пап, ты сам говорил, что обещанья нужно выполнять! И сегодня такой замечательный день... - Ингер уже оказалась у него на руках, - Леди Руз пойдет с нами, а Динэ мы поможем!
  Дамон с тревогой отметил, что девочка все еще выглядит бледненькой после происшествия с эльфенком, да и тому часок на солнечном пляже будет только кстати, - и сдался.
  - Будет тебе купание!
  - Ура-а-а! - завопила Ингер, дрыгая ногами, а едва ее поставили на землю, умчалась с новостью к одинаково настороженным Сивиллу и Диниэру.
  
  ***
  Как могут добраться до уединенного уютного пляжа четверо волшебников и эльф? Разумеется по тонким путям! Сборы были недолгими, но шумными и хлопотными. Обрадованная, что можно пока не прятаться, Ингер отправилась в паре с Сивиллом, и неизвестно кто из них кого страховал, - опыта у девочки было всяко больше. Дамон позаботился об эльфенке, тут же восполнив еще чрезмерные для того затраты сил. К тому же эльфам подобные чары давались трудно. С демонстративной пренебрежительной усмешкой, как бы спрашивающей 'что за спектакль вы намерены разыграть на этот раз?' Рузанна последовала за ними.
  Заводь оказалась тихой и очень живописной. Ингер немедленно раскидала башмаки, чулки, и иные лишние предметы одежды, оставшись только в короткой рубашке с панталончиками, и с визгом бросилась в воду. Дамон некоторое время наблюдал за ней, потом начал собирать ее вещи.
  - Ингер, не хулигань! Я все вижу! - крикнул мужчина, грозя дочери пальцем, и сел на валун в нескольких шагах от удобно устроившегося в теньке Диниэра. Тот откровенно жмурился от удовольствия, подставляя лицо ветерку, зато Сивилл старался как можно меньше привлекать к себе внимания и от него не отходил даже на шаг.
  Рузанна недоверчиво наблюдала за всей этой идиллией. О ней как-будто забыли! Этот человек обладал громадной убийственной мощью и только что ей угрожал, а сейчас он, казалось, полностью расслабился, небрежно откинувшись и покусывая травинку с видом примерного семьянина, наслаждающегося чудесным днем в кругу близких. Ей стало неловко: при взгляде на резвящуюся дочь черные омуты переставали быть таковыми и невольно приобретали свойственное всем счастливым родителям выражение смущенной гордости.
  Когда Ингер наплавалась, Дамон поймал подбежавшую девочку:
  - Не заплывай больше, обсохни...
  - Ага, я так... Водичка такая теплая, как молоко парное...
  - Ты хорошо плаваешь, - заметила Рузанна, вынужденно признавая, что Ингер ей все-таки нравится. И ведь она не виновата в том, кто ее отец на самом деле...
  - Это меня папа научил, - похвасталась Ингер, тут же без перехода выпалив, - Леди Руз, а вам мой папа нравится? Вы ему нравитесь! Давай, она будет нашей мамой? - последнее относилось уже к отцу.
  Рузанна дар речи утратила от подобного предложения, но и мужчина был, судя по его реакции, застигнут врасплох: он аж воздухом подавился.
  - Боюсь, что это невозможно, солнышко! - проговорил он отдышавшись.
  - Жаль, - заключила Ингер, перенося свое внимание на Сивилла.
  - Невозможно потому что я светлая, или потому что я вам не нравлюсь этом плане? - тихо поинтересовалась Рузанна, когда девочка отошла.
  Она сама не ожидала от себя такой выходки, но не могла упустить возможность его раздразнить, поколебав феноменальное самообладание. Попытка удалась: Дамон смотрел на нее в крайнем изумлении.
  - Странные у нас сегодня какие-то разговоры, - наконец выдал он, - бросает из одной крайности в другую!
  - Это уж точно! - с чувством подтвердила Рузанна, не отводя взгляда от Ингер.
  Потерпев неудачу с Сивиллом, девочка занялась Диниэром, заставив его разуться и пройтись в прибое. Эльфенок все еще был худым до такой степени, что его запросто могло унести ветром посильнее, на открытой коже в изобилии проступали свежие шрамы, а небольшое усилие, потребовавшееся для прогулки к воде, утомило настолько, что Сивилл едва не нес его обратно. Но он был живым в полном смысле этого слова, и тихо светился сознанием этого.
  - Вы совершили чудо, - снова была вынуждена признать женщина, за одно радуясь, что можно сменить тему на более безопасную.
  - Пока нет, - серьезно покачал головой маг.
  - Но никто не сделал бы для него больше!
  - Но ведь теперь Динэ - изгой! И к сожалению, я не умею врачевать душу... Убивать намного проще! - с горечью вырвалось у Дамона.
  Рузанна резко развернулась, испытующе вглядываясь в него.
  - И все равно! Я не верю! Вы не можете быть Черным лордом!!! Вы - не такой...
  - Спасибо за комплемент! - мужчина грустно улыбнулся и потянул из-за ворота шнурок, извлекая перстень.
  Как будто день померк в одно мгновение...
  - Не понимаю!! - Рузанна уже готова была заплакать от отчаяния, - Ни одну личину нельзя носить так долго!
  - А вы ожидали увидеть монстра? - сильные плечи устало опустились, - По-вашему, я должен закусывать младенцами, растлевать невинных, а отдыхая от тотальных войн, ублажать себя зрелищем пыток? Вы путаете меня с Азаром!
  - Вы гораздо опаснее...
  - Не стану отрицать. Но кто опаснее: бешеная собака или сытый тигр?
  - Я пришла сюда не спорить! Мой долг защитить от вас людей! - она сама ощутила, насколько глупо это прозвучало.
  Он и рассмеялся. Правда, смех этот горчил пеплом.
  - Защитить? - Дамон дернул бровью, - Я живу в Тареште четыре года и уже двадцать лет, как доктор Фейт. Как видите, солнце до сих пор всходит и заходит!
  Он отвлекся при виде ватаги местных мальчишек и ощутимо напрягся, но никто не попытался обидеть подбежавшую знакомиться девочку, наоборот - ребята наперебой начали воображать.
  - Маленькая кокетка! - Рузанна не удержалась от улыбки, - Она уже вертит мужчинами как хочет.
  Покосившись в его сторону, она заметила, что маг снова расслабился. Он готов защищать ее от чего угодно, и ради этого сделает все, что угодно... Наверное, если бы у нее были дети, она бы думала так же... В груди снова настойчиво шевельнулось какое-то странное чувство похожее на зависть.
  - Теперь я точно не поверю, что вы способны намеренно убить женщину!
  Дамон отреагировал мгновенно и резко.
  - Только не надо теперь делать из меня рыцаря в сияющих доспехах! Любая крайность далека от истины, а люди вообще на многое способны. Беда в том, что не все знают на что. Я - знаю, - в спокойных словах мужчины не было рисовки, - Это сильно помогает... справляться и с трудностями, и с собой... Женщину? Моему сыну было 14, когда его пытала женщина. Из-за чего он ослеп. А потом она приказала его сжечь...
  На какой-то миг голос его сделался беззвучен.
  - Такую женщину я смогу не только убить, - просто закончил Дамон.
  Хотя это не вполне относилось к ней, и Рузанна не сомневалась, что его откровенность не имеет под собой какой-либо скрытой цели, но ее на самом деле прошиб холодный пот. Лишь одна абсурдная мысль не давала покоя - он говорит правду... Что если позволить себе поверить? Поверить в верность своих первоначальных выводов, своим глазам, своему сердцу наконец! Маг смотрел на нее с задумчивой печальной понимающей улыбкой и ждал.
  Однако завершить этот разговор им не было позволено.
  
  Он живет в вечном страхе за дочь, - поняла Рузанна одну простую вещь, - что ее обидят, сделают больно, станут преследовать...
  - Папа!! - и Дамон срывается с места.
  На этот раз, правда, быстрее оказался Сивилл, который к тому же сидел ближе к детям. Сама Ингер была цела и невредима, в отличие от одного из ее горе-кавалеров: красуясь перед девочкой, мальчишки прыгали с выступающей в море скалы, соревнуясь друг с другом кто выше, дальше, эффектнее... Пока один из них не смог вынырнуть.
  Видимо, что-то почувствовав, Ингер закричала сразу, едва он вошел в воду, а Сивилл, как оказалось, плавал лучше рыб. Вынырнул он уже вместе с мальчиком, и Дамон попросту выдернул их на берег, где ребенка тут же приняла Рузанна. Как только тот оказался у нее, юноша отпрянул, словно обжегшись, и бессознательно отступил за Дамона.
  Спасенный мальчик сильно расшибся о камни и наглотался воды, но к тому времени как подоспели те, кто должны были следить за детьми, был уже в относительном порядке и вне опасности. И неожиданно для себя Сивилл оказался в роли героя. Пока врач и волшебница, забыв о разногласиях и объяснениях, занимались ребенком, юношу тормошили, хлопали по плечам и куда попадали, слезно благодарили. Народу становилось все больше: ребята оказались к тому же с расположенного неподалеку загородного поместья - удравшими от воспитателей и гувернеров наследниками титулов, а пострадавший - едва ли не любимым племянником одного из дожей, чей День Рожденья отмечала аристократическая компания.
  На вилле Сивиллу пришлось еще хуже. В данный конкретный момент общение с толпой взбудораженных аристократов было менее всего необходимо и для темных, и для светлой. Раздраженная Рузанна, которой впрочем, не решались особо надоедать, успокаивала женскую половину в лице матери, обеих бабок и кучи тетушек. К инструктировавшему прислугу врачевателю глава семейства как подступил, так и отступил. После короткого сухого поклона в ответ на 'Так вы и есть тот самый Фейт?', почувствовавший себя очень неуютно дворянчик поспешно ретировался, бормоча дежурные благодарственные фразы под слегка насмешливым взглядом лекаря.
  Так что лавина причитающих родственников и охающих гостей, - частью основательно нетрезвых, частью распираемых от любопытства, - обрушилась на потерявшегося Сивилла. Он было сделал попытку сбежать, отговариваясь, что ему нужно позаботиться о Динэ, но это только усугубило положение, - тревога юноши о больном товарище показалась восхитительно трогательной. Чем больше восхваляли его смелость, решительность, скромность и прочие безмерно выдающиеся качества, тем откровенно мрачнее становился Сивилл. К тому времени, как Фейт все-таки пришел ему на помощь юноша имел уж совсем похоронный вид.
  - Идем, жертва славы, - поддразнил его мужчина, - Динэ и Ингер уже дома.
  Сивилл буквально метнулся к выходу.
  - Что, захвалили?
  В ответ юноша нервно дернул плечом, и вдруг выдал с необыкновенной горячностью:
  - Если б пацан был бы не племянником дожа, а чьим-нибудь ублюдком или вообще рыбацким сыном, до него никому бы дела не было, а уж до меня и подавно! Иначе чем с черного хода бы не пустили! Статус, вот что на самом деле важно!
  - Ты действительно так думаешь? - поинтересовался Дамон.
  Сивилл тут же пошел алыми пятнами от смущения, скривился, опустив глаза. Хотел что-то сказать, но вместо этого почти бегом направился к воротам, - подальше от всезнающего мастера Фейта.
  Дамон проводил его задумчивым взглядом: реакция юноши была немного странной. Он не мог определить, что именно уязвило Сивилла, и на это стоило обратить внимание. Что бы не воображал сам парень о своем нынешнем покровителе, но ведь по сути Дамон почти ничего о нем не знает... Словно в подтверждении его размышлений раздались слова пожилого аристократа, обращенные к Рузанне:
  - Приятно видеть, что Совет по-прежнему тщательно контролирует темных! Общественные работы это новая воспитательная политика дабы сделать этих выродков полезными? Поздравляю, успешно, как мы можем убедиться! Но можно ли предполагать...
  Дамон не дал ему предполагать что-либо дальше, вежливо отозвав Рузанну, за что был одарен в высшей степени надменным и пренебрежительным взглядом, после которого почему-то захотелось вымыться.
  - Кто это? - спросил он у молодой женщины едва они отошли на пару шагов.
  - Умберто Корде.
  В этом случае достаточно было просто имени: старый коршун был одним из влиятельнейших людей в Тареште. Дамон дернул щекой, проигнорировав недвусмысленное ожидание объяснений волшебницей:
  - Что вы сказали ему о Сивилле? Откуда он знает, что мальчишка темный?
  - Я - ничего ему не говорила! А что и откуда он знает - вам лучше спросить у самого Сивилла!
  Дамон помолчал.
  - Леди, я могу просить вас хотя бы о нескольких днях перемирия между нами? Прежде, чем мы продолжим наш разговор и придем к решению.
  - Конечно, - кивнула Рузанна.
  Почему-то было... больно(?)... и тоскливо от его слов о войне между ними. И как оказалось, ради надежды на что-то иное она была готова ждать не один день.
  
  ***
  Сивиллу было очень и очень жалко себя. Грустно хлюпая носом и завернувшись в одеяло с головой, он честно признал, что где бы и с кем бы он ни был - суть одна: на него самого всем и всегда было искренне наплевать.
  Сейчас обычная история повторялась. Мастер Фейт если не был в госпитале, то разбирался со светлой и какими-то их проблемами. Госпожа Симилла конечно была женщиной доброй, но ей хватало забот и без нахлебника-неумехи, и даже выздоравливающий эльфенок бодро ухромал на кухню... Наверняка отжаливать что-нибудь из кулинарных шедевров их хозяйки, - запах печева проникал к нему даже не несмотря на отключившееся обоняние, немилосердно дразня. Ингер тоже скорее всего там. А он один, и разумеется есть гораздо более важные дела, чем умудрившийся заболеть посреди лета приблуда. И то правда, ночной летний дождик и прохладный ветерок, высушивший его вчера после незапланированного купания, - это вам не пытки и глубокие трансы! Сивилл развернулся к стене и еще глубже зарылся в одеяло.
  Вернулся Диниэр, и юноша услышал, как тот вдруг окликает его по имени. Вот что ему надо-то?!
  - Сивилл, - эльфик оказался настырным.
  Разозлившийся, что его никак не могут хотя бы в покое оставить, юноша резко сел и обнаружил прямо у себя перед носом кружку с горячим цветочным чаем. Разноцветные глаза в изумлении распахнулись. Динэ смущенно и немного вымученно улыбнулся, но прежде, чем он успел что-то сказать, Сивилл отчаянно расчихался. Эльфенок улыбался уже шире.
  - Что, смешно, да? - обиделся парень.
  - Смешно, - согласился Диниэр, - Как я тебя теперь бояться буду!
  Сивилл даже не сразу нашел что сказать: надо же, эльф пошутил!! А совсем недавно стоило к нему подойти, так истерика начиналась... Юноша замаскировал невольную гордость от достигнутых перемен первой подвернувшейся на язык шуточкой:
  - Ага, жуткая участь - страшный черный маг захлебнулся собственными соплями!
  Динэ фыркнул и подвинулся, пропуская Ингер с вазочкой, и некоторое время под щебет девочки они совместно отдавали должное угощению. Когда она умчалась за добавкой, Диниэр тихо сказал:
  - Я не хотел ей ничего плохого... Я вообще не знал кто меня...
  - Я понимаю! - торопливо оборвал его Сивилл, снова чихая.
  - Счастливчик! А я вот ничего не понимаю! - с какой-то болезненной откровенностью признался Динэ, и на мгновение стало видно, что ни страх, ни боль никуда не делись из васильковых глаз.
  - Мастер Фейт прав, твои тебя не примут? - неловко спросил Сивилл.
  Эльф отвернулся, но все-таки ответил.
  - Я не хочу проверять...
  Да уж, - с сочувствием подумал Сивилл, - Парню и так досталось дальше некуда, и добавлять к этому еще публичное осуждение и остракизм? И за что? За то, что выжил? Динэ без того плохо, а куда хуже, если еще придется пережить официальное изгнание из рода! И очевидно, что на поддержку семьи он не очень-то надеется. Захотелось расспросить его поподробнее, но молодой человек тактично послал свое любопытство куда подальше: самому понравилось бы, если б кто-то в душу лез? То-то.
  Злорадствовать, - мол, пусть узнает каково это быть парией, - не получалось и от вспыхнувшего чувства симпатии избавиться было трудно. Тем более, что Диниэр продолжал вести себя необычно. По-видимому, эльфенок окончательно принял решение жить, и теперь старательно подстраивался под новые условия, где-то пересиливая себя, где-то переступая. В нем впервые проявилось нечто, действительно похожее на силу воли.
  А уж то, что Динэ будет помогать в конец расклеившемуся Сивиллу, а не наоборот - не приходило в голову представить! Парню даже совестно стало: может быть, если бы речь шла о ком-то другом, он бы воспользовался ситуацией и повыпендривался немного в целях самоутверждения, - не только же ему быть на посылках, - но эльфенка еще самого ветром качало, передвигался от стенки до стенки. Тянуло взять его, уложить в постель и поить с ложечки какой-нибудь лекарственной дрянью. Сивилл держался, щадя остатки эльфийской гордости.
  Занятый переменами в отношениях с эльфом, которые похоже, немало смущали их обоих, молодой человек совсем забыл об еще одном предстоящем ему испытании и не знал уже куда деть себя от стыда, когда к нему с осмотром подступил мастер Фейт. В самом деле, он всего лишь немного простыл!
  - Да не стоит, не обращайте внимания, - отнекивался Сивилл, прячась за платками, - Я вообще часто болею.
  - Конечно, часто... - задумчиво согласился Фейт, держа его за запястье и что-то выслушивающий, - А хромаешь, потому что кости долго срастались.
  - Да, мне тогда лет девять было, с дерева упал неудачно, - кивнул юноша, не понимая, к чему клонит врач. Тот положил ладонь ему на затылок, и от нее по всему телу начали расходиться странные покалывающие токи.
  - Хорошее проклятье, прочное, - соизволил наконец просветить его маг.
  Проклятье?! Сивилл ошеломленно вытаращился на него, даже забыв об очередном приступе чиха. Это ж у кого хватило сил, умения и наглости проклясть черного?! И как он его не почувствовал?
  А не почувствовал он его скорее всего потому, что и сейчас не слишком-то разбирается, а тогда вовсе не умел...
  Размышления мастера Фейта, видимо шли тем же путем, потому что следующий вопрос погрузил юношу в глубокие и не слишком приятные раздумья.
  - Сивилл, что тебе известно о твоей семье?
  - Я не подкидыш, и не сирота! И родителей своих прекрасно знаю! - вскипел юноша.
  Ага, нашел чем гордиться! Если мастер прав, - а он наверняка прав, - речь идет о родовом проклятии. Сия гадость относится к магии эмпатической и хаотической, и требует минимум сил колдовских и максимум искренних чувств. Родная кровь страшная вещь! Никакие формулы и амулеты тут не помогут. В книгах пафосно излагается, что единственной защитой могут стать лишь столь же тонкие и эфемерные материи как-то: сила твоего собственного духа, которой Сивилл в себе не находил совершенно, либо же великая сила любви, встающей необоримой преградой на пути чьей-то злобы... С этим рецептом тоже вышла незадача.
  Сивилл молчал, нервно теребя манжет сорочки. Он смирился со многими особенностями своей биографии, но мысль о том, что кому-то из его родичей факт его существования настолько встал поперек горла - оптимизма и душевного равновесия не добавляла.
  - Это не может быть мама, - он все-таки заговорил, - она ко мне всегда относилась хорошо, хотя я и незаконный. Отец...
  Юноша криво усмехнулся в сторону.
  - Отец меня сам боялся, когда узнал, что подарочек от одного из его увлечений еще и с Даром! И потом, он человек слишком практичный для проклятий, - Сивилл смотрел в окно на отцветшие лилии, а в голосе у него вдруг зазвучала горькая усталая покорность, - Он бы не стал сначала проклятиями раскидываться, а потом продавать меня за кругленькую сумму. Нет, это не отец!
  - Продал? Как?
  Молодой человек на удивление жарко покраснел, а потом так же основательно побледнел.
  - Он дворянин, но мелкий и очень бедный. Нищий, прямо говоря. В долгах как в шелках. Когда у меня способности полностью раскрылись, он меня в Храм не отвел не потому что знал, что я темный или еще там по каким соображениям, а потому что платить не хотел. Зато когда Азар его прижал, потребовал меня да еще предложил хорошую цену...
  - Почему ты не сбежал?
  - А куда? Да и хозяин на меня сразу привязку кинул, это уж я ее потом снял, он даже не заметил, - Сивилл улыбнулся не без самодовольства, на что имел полное право. Мальчишкой суметь не только осознать наложенное заклятье подчинения, но и самостоятельно его снять - дорогого стоит! Хотя скорее всего помогло еще и то, что Азар сам был магом постольку поскольку.
  Дамон рассматривал юношу с особым вниманием. Обыденность, с которой он выложил всю эту скверную историю, задевала куда глубже, чем хотелось бы. Но лезть к нему с жалостью нельзя. Парнишка достаточно гибкого склада, будет у него надежная опора, и он выправится сам по себе.
  - Твоя мать была замужем? - продолжил Дамон в том же деловитом тоне.
  - Нет. Она как раз собиралась, и меня отослали отцу.
  - Ясно. Ясно, что ничего не ясно. Последний вопрос, Сивилл. Какое отношение к тебе может иметь такой человек, как Умберто Корде?
  - Никакого, - у юноши прекрасно получилось бы соврать, если бы не полыхнувшая в поспешно опущенных глазах застарелая, почти детская обида и тоска, граничащая с уже взрослой ненавистью.
  
  ***
  Чтобы не намеревался предпринять Дамон на счет Сивилла, и собирался ли он что-нибудь предпринимать, - его опередили. Процессия в составе представителей магистрата, отряда стражи и молодого решительного светлого, заявилась в несусветную рань, когда все самым прозаическим образом спали. Дамон проснулся от 'сигналки' - сработал завязанный на него барьер, и первой же еще полусонной мыслью стало отправить Ингер предупреждающий импульс.
  Однако, само собой, что проснувшаяся девочка и не подумала прятаться у Дамира, а бросилась к папе.
  - Ингер! - Дамон многозначительно глянул на налетевшую на него дочь, придерживая за плечико. В ответ из-под каскада кудрей сверкнули точно такие же черные упрямые глаза.
  Все свои чувства он отпустил на полную, но ощущал только одного мага, поэтому не стал настаивать, чтобы она немедленно 'прыгала' к брату, однако о спокойствии речь вести не приходилось. В коридоре они столкнулись госпожой Симиллой, и это был первый случай, когда он видел пожилую даму неубранной. Женщина без лишних слов взяла девочку за руку, отведя ее в сторону и позволяя мужчине разрешить положение.
  - Доктор Фейт?
  Дамон ответил самым своим тяжелым взглядом, из повелительского арсенала. Чиновник по крайней мере смутился.
  - Да, мое имя Фейт. Будьте добры, назовитесь и объясните цель вашего визита.
  Подрастерявшегося коллегу отодвинул более опытный судейский.
  - Мастер Элиас, прозываемый Пенна, уполномочен магистратом... - стряпчий уже тянул сухонькую руку со свитком.
  Дамон жестом отмел его поползновения: нужную бумажку написать недолго.
  - Доктор Фейт, лично к вам нет и не может быть никаких претензий. Вы человек, зарекомендовавший себя крайне положительно, обличенный доверием Совета...
  Какая ирония! Участие в делах Совета как оправдательная характеристика!
  - И даже ваш весьма опрометчивый поступок, говорит в вашу пользу...
  Элиасу удалось сильно удивить Дамона.
  - Опрометчивый поступок? - о чем собственно вообще речь!
  - Известно ли вам, что ваш подопечный, некий Сивилл, восемнадцати лет, является ни кем иным, как гнусным отродьем темных сил?!
  Увы, пафос мастера пера Элиаса пропал втуне.
  - Известно, - безмятежно сообщил даже несколько заинтригованный развитием событий Дамон.
  - Мастер Фейт! Мы не можем и мысли допустить, что вы сознательно потворствуете насаждению подобной мерзости! Допускаемо так же, что вами движет благородная цель привить злобному отродью хотя бы толику нравственности, однако же...
  Дамон заинтересованно внимал полету мысли стряпчего, припоминая несчастное грустное 'злобное отродье'.
  - подобные эксперименты пусть и направлены исключительно на благо общества, однако же чреваты многими неучтенными последствиями, а посему... - явно сдерживающий себя Элиас нехотя подобрался к главному, - Сивиллу, восемнадцати лет, неустановленного происхождения, надлежит быть переданным под надзор и контроль Храма!
  Элиас торжествующе уставился на седого мужчину на пороге, отказываясь понимать, что его проникновенная речь нашла совершенно противоположный отклик.
  Дамон любезно предложил так и не назвавшемуся светлому и магистратам пройти в дом дабы обсудить сложившуюся непростую ситуацию в более подходящих условиях нежели в дверях. Сейчас было главное сбить им настрой, иначе полные служебного рвения удальцы в самом деле уволокут Сивилла 'под надзор', а именно в храмовую тюрьму - до дальнейших разбирательств. Встретив хмурый и подозрительный взгляд мага, явно испытывающего неприязнь к тому, кто решился покрывать черного, и считающего приглашение отвлекающим маневром вероятнее всего, чтобы дать 'отродью' ускользнуть, он не понижая голос обратился к госпоже Симилле с просьбой разбудить юношу и привести его. Разумеется, тот наверняка уже не спал, но Дамон намеревался немного поиграть на публику.
  Некоторое время было затрачено на раскланивания и уверения, что уж к самому уважаемому господину Фейту нет никаких замечаний, его репутация более чем безупречна, а заслуги не знают себе равных. Как избранный, член Белого отряда, только недавно вернувшийся из Похода, он не может не следовать своему долгу очистить мир от то и дело поражающей его скверны! К тому же, он, безусловно, человек здравомыслящий и не может не понимать, что присутствие в его доме темного является, прежде всего, угрозой для него самого и невинного ребенка - его прелестной очаровательной дочери...
  О! Последний аргумент весьма удивил глубоко уважаемого, безупречного, заслуженного, здравомыслящего палладина Света в лице мастера Фейта. Дамон даже пожалел, что здесь нет Райнарта: сцена повеселила бы бывшего героя куда больше, чем участие его в Походе против черного колдуна!
  Зато был по крайней мере один человек, которого веселиться не тянуло совершенно. Сивилл входил в комнату с таким видом, как-будто это уже был костер, а языки пламени лизали ему пятки.
  Дамон с удовольствием наблюдал за выражением лиц чиновников при появлении бледного перепуганного, постоянно кашляющего и чихающего, паренька. Светлый скривился и поджал губы, видимо осознав в каком свете, простите за каламбур, они себя выставляют.
  - Я полагаю, что юноша все же не настолько опасен, - мягко заметил господин Фейт.
  Ответом стал взгляд, не обещающий ничего хорошего: светлый определенно решил, что над ним издеваются. И не совсем ошибался. Подобный тип служак всегда вызывал у Дамона неприязнь, граничащую с брезгливостью.
  В полной мере развить и изложить требования о необходимости тщательного и всестороннего расследования в отношении непонятного Сивилла, белому магу не удалось как бы он того не хотел, пылая праведным негодованием.
  - Леди Рузанна, - Дамон поприветствовал входящую молодую женщину с искренним теплом, что не укрылось от его незваных гостей.
  Сивилл же шарахнулся от светлой, безнадежно пытаясь вжаться в стену, которая похоже была единственным, что еще держало его на ногах. Юноша был близок к обмороку, видимо окончательно распрощавшись с надеждой сохранить свободу, а может быть и жизнь.
  Оценив пустой тоскливый взгляд магеныша, невозмутимую уверенность его покровителя, Рузанна обратилась к коллеге.
  - Прошу прощения за невольное вмешательство, но позволено ли мне узнать... простите, не припоминаю вашего имени... на чем основано ваше появление здесь и какую цель оно преследует? - начала она сладко, почти нежно, однако к концу витиеватой речи тон представлял собой сталь.
  - Мы не были представлены! - огрызнулся маг, - и у вас нет полномочий требовать отчета о внутренних делах Тарешта!
  - Да будет вам известно, что как член Совета, я имею все полномочия!
  Даже не смотря на Фейта, Рузанна чувствовала, что он едва сдерживает усмешку. Дожили! Собачиться на глазах у противника... И какого противника!
  - Этот молодой человек проходит по моему расследованию, а значит, только я буду решать, где ему следует находиться и какие меры к нему необходимо принять!
  - И что же это за меры? - поинтересовался до этого времени молчавший представитель магистрата.
  - Не в вашей компетенции требовать отчета о действиях члена Совета! - высокомерно отрезала Рузанна.
  - Ни в коем разе! - снова вступил мастер Элиас, в притворном ужасе всплеснув руками. Он определенно получал от конфликта огромное удовольствие, - Однако же, высокочтимая леди не может не знать, что первейшая обязанность ваших скромных слуг, заключается в обеспечении безопасности наших сограждан. Необходимо ли нам подготовить официальное обращение Светлейшему Совету о данном лице и проводимом в отношении него расследовании? Ведь ежели оно имеет место быть, следовательно, сей молодой человек отнюдь не так невинен, как старается казаться!
  Рузанна с неудовольствием отметила цепкость и проворство крючкотвора. Дамон скучающе барабанил пальцами по столу, всем своим видом демонстрируя, что первую партию здесь исполняет госпожа волшебница. Не видя ни тени, ни знака, которые он мог хотя бы попытаться истолковать в свою пользу, Сивилл судорожно втянул в себя воздух... Все взгляды тотчас обратились на него. Юноша отчаянно пытался найти хоть какой-то аргумент или хотя бы убедительную мольбу о пощаде, но от волнения и испуга не мог сказать ни слова.
  Да и что тут скажешь... Хозяин уже стал пеплом, теперь его очередь.
  - Выйди.
  Дамон соизволил поднять взгляд, и Сивилл беспомощно утонул в жутких затягивающих черных омутах.
  - ВЫЙДИ.
  Юноша попятился. В ушах шумело, сердце скакало между затылком и мысочками, глухо ударяясь о ребра. Воздух и тот был против черного мага-недоучки, отказываясь поступать в легкие.
  - И подожди, пока не позову, - закончил Дамон тоном строгого учителя.
  - Да, мастер...
  
  Выскочив за дверь, Сивилл бессильно сполз на пол, но тут же вскочил и заметался по дому. В мозгу билась только одна мысль: бежать, бежать как можно дальше, пока он еще не оказался в цепях. Хоть в саму Черную Башню!
  Сивилл всхлипнул и сел там, где стоял. Как же! Они хозяина нашли и взяли, а на него Светлой и вовсе понадобится только в ладоши хлопнуть. Нет, у него конечно есть шанс: 'волной' ее попытаться загасить, или так, огненными шариками покидаться, - может повезет, и белые помрут от смеха. У него даже захудалого амулетика не осталось, да и не может маг выстроить тонкие пути без привязки к месту... А все его привязки - Тарешт, окрестности Маура да позавчерашний пляж.
  Оглушающее ощущение ловушки и беспомощности. Ну какого рожна, понесло его в Тарешт?! Мало того, что сам голову в петлю сунул, так еще хорошим людям проблем подвалил!
  - Чего ты так боишься? - неожиданно рядом сел Динэ.
  - Чего?! - Сивилл вскинулся, явно решив, что Диниэр над ним смеется, - Да они меня сжечь пришли!
  Эльф смотрел на него внимательно и долго. Еще совсем недавно он мог оказаться на другой стороне. Он был на другой стороне. Если бы ему удалось проникнуть в замок и убить чернокнижника, разве имел он право оставлять в живых его помощника? Сивилл понимает все правильно, и уже говорил ему об этом, так почему сейчас это кажется дикостью? Потому что он теперь тоже темный, или потому что трудно видеть врага в том, кто помогал тебе подняться на ноги, притом, что поводов для особой приязни не было у обоих.
  - Фейт тебя защитит.
  Сивилл отвернулся. Фейт сотрудничает с Советом, и осуждать его за это просто глупо. Тем более, когда речь идет не только о его собственном благополучии, но и о безопасности Ингер. Не менее глупо ожидать, что он пойдет на конфликт из-за совершенно чужого приблуды. Даже странно, что не выдал его сразу... А что если выгоняя его из гостиной Фейт и хотел, чтобы он сбежал?
  Юноша поднял голову и наткнулся на осуждающий, непривычно строгий взгляд Ингер. Девочка смотрела так, как если бы он только что смертельно оскорбил ее отца. Сивилл растерялся: он совсем забыл, что помимо того, что она такая же одаренная, как и он сам, кое в чем его даже превосходит. Разумеется, Ингер не вторгалась в его мысли, но прочесть рисунок поля для нее труда не составило. Если теперь он еще и потеряет ее симпатию...
  Ингер немедленно смягчилась, обнимая его за шею и утешающее гладя по голове.
  - Не бойся, никто тебя не бросит...
  Сивилл невольно улыбнулся ее словам.
  - Папа со всем справится, - уверенно закончила девочка.
  - Он меня спасал, - поддержал ее Диниэр, - Думаешь, он позволит тебя сжечь? Если тебе трудно верить своим глазам, - уж я-то знаю, как это бывает, - то подумай о другом. Он достойный человек, он принял за нас ответственность и пренебречь ей не может.
  Сивилл удивленно смотрел на решительного и собранного эльфенка, чувствуя острый стыд за свою истерику.
  - Динэ, - внезапно смущаясь обратился он, сжимая изуродованную руку эльфа, - Прости меня. Ну за...
  Диниэр ответил коротким и довольно сильным пожатием.
  
  Эльфенок был не так уж далек от правды, помимо всяческих лирических и не очень соображений, чувство ответственности за тех, кто от него зависел, занимало не последнее место в побуждениях Дамона. Однако заботили его вовсе не всевозможные расследования, а вопрос откуда мог узнать Тарештский Храм о юноше, который из дома-то почти не выходил, занятый с Динэ. Судя по волшебнице, хвост тянулся не из Маура...
  Рузанна наблюдала за ним с плохо скрытой тревогой, смешанной с любопытством. Ситуация была сходной с той, в которой она уже однажды оказывалась, и было интересно сравнить поведение двух сильнейших магов. Если его сын был вне себя, защищая принца Дианта, то Фейт хранил абсолютное, даже несколько снисходительное спокойствие. И это не могло не настораживать.
  Помимо того, что необычайно раздражало. Вдоволь насладившись унижением Светлых, господин Фейт все так же мягко, примирительно заметил:
  - Я полагаю, что полномочия леди Рузанны не подлежат никаким сомнениям, и в самом деле, целесообразнее было бы передать разрешение судьбы этого юноши на усмотрение полномочной комиссии Совета.
  Единственным человеком, донельзя изумленным таким ходом, была сама леди Совета.
  - Я попросил бы леди Рузанну представить подробный отчет не только о действиях Сивилла, но и о моих в том числе...
  - Это не возможно по крайней мере до возвращения следственной комиссии из Сиан! - Рузанна поторопилась обеспечить себе хотя бы какие-то возможности для маневра.
  - Вы можете их отзывать, я дам подробные пояснения относительно инцидента в горах, - все так же мило пообещал Дамон, - Что касается беспокойства господ магистратов относительно безопасности их сограждан, то поводов для тревоги нет. Я уже говорил с сыном, и, как и Сивилл, я и моя семья покинем город где-то в течение недели. Как только я улажу все дела с переездом.
  И это он называет 'нет поводов для тревоги'?! Рузанна чувствовала себя так, как будто оказалась в кошмаре, и начинают сбываться ее самые худшие опасения. Она стояла соляным столбом, пока чиновники и господин Фейт были заняты взаимными заверениями о полном отсутствии претензий, сожалений по поводу отъезда и его исключительно личных давно назревших причинах.
  Лицемер! Как давно он составил свои планы, заговаривая ей зубы и играя в доброго доктора?!
  - Как это следует понимать? - глухо поинтересовалась волшебница, когда представители магистрата и перекошенный от недовольства светлый маг были наконец выпровожены.
  - Это следует понимать, что я не намерен больше прятаться, - спокойно сообщил Дамон, - Вы хотели Властелина, - вы его получите.
  
  ***
  Фейт отбыл сразу же вслед за волшебницей и вернулся только к вечеру. Не один. Ингер с визгом повисла на шее у высокого синеглазого молодого мага.
  - Привет, принцесса! Соскучилась? - чародей закружил девочку, звучно чмокая в обе щеки, отчего та начала хихикать и брыкаться. Ворон недовольно перебрался с его плеча на посудную полку.
  - Соскучилась!
  Сивилл ошалело смотрел на незнакомца, даже не потрудившегося хоть сколько-нибудь скрыть свою суть: подобный каскад Силы он себе вообще не представлял! Этому никакие артефакты не нужны - маг высшей милостью! Хлопая ресницами и шмыгая все еще простуженным носом, юноша пытался сообразить, что может означать появление ТАКОЙ персоны для него, и боялся все больше, понимая, что влип он как всегда куда более основательно, чем предполагал.
  - Айда вещи собирать, принцесса, - чародей тем временем поставил Ингер на пол, - Ди с Мел тебе уже торжественную встречу во всю готовят...
  - А ты мне что интересного приготовил? - девочка требовательно тащила его за собой.
  - Прости принцесса, драконов сегодня не было!
  - Дами! - возмущению и разочарованию не было предела.
  - Будут вам и драконы, - вмешался Фейт, - Идите собирайтесь и отправляйтесь.
  Госпожа Симилла, уже предупрежденная об отъезде, помогала им, пряча покрасневшие глаза.
  Оба юноши, скажем так, - не вполне уверенные в своей дальнейшей судьбе, остались на месте. Сивилл к тому же еще и мучился угрызениями совести: они уже знали о том, что Тарешт придется покинуть, и юноша чувствовал виноватым прежде всего себя.
  - Динэ, - окликнул Дамон задумавшегося о чем-то своем эльфенка, подзывая его жестом, - Идем, поговорим.
  Честно признаться, эльф занимал Дамона куда меньше, чем Сивилл. Досталось Динэ действительно так, что врагу не пожелаешь, но он весь был как на ладони - страхи, чаяния, стремления и понятия... А вот в забавном магеныше обнаруживался секрет за секретом, и одну из таких потайных дверец, Дамон намеревался распахнуть уже сегодня, как только разрешит все насущные вопросы относительно отъезда из Тарешта.
  Однако и с Диниэром было не все так просто.
  - Динэ, однажды, пусть ненамеренно, я уже решил за тебя, поэтому сейчас спрашиваю. Мы на грани открытого столкновения, и я уверен, что его не миновать. Не могу только пока сказать какую форму оно примет... В любом случае, я постараюсь, чтобы конфликт задел тебя как можно меньше. Возможно, тебе лучше было бы остаться здесь? Госпожа Симилла будет только рада.
  Диниэр молчал, опустив голову и рассматривая свои руки. Казалось, он тщательно изучает каждый из самых мелких шрамиков, которые даже с его нечеловеческой регенерацией сойдут очень нескоро. Если вообще сойдут...
  Сказать, что он был растерян, значит ничего не сказать. Он вообще перестал понимать этого человека! Темный отпускает его? Или гонит? Диниэр вдруг осознал, что впервые у него есть абсолютная свобода выбора, и даже долг, всегда указывавший нужные ответы и решения, - сейчас ему не подсказчик.
  Он в самом деле мог остаться здесь, воспользоваться гостеприимством пожилой женщины, пока не вернет себе былую форму. А потом? Вернуться в Альвелиндэ, предстать перед отцом, перед Высоким... Диниэр едва не вздрогнул. И, смиряясь с собственным малодушием, признал, что врядли и это испытание выдержит достойно.
  Иногда мертвым лучше оставаться мертвыми, а Dinierr Var Orienn ess'Seallerriavenn Feidelle Tar Tiriaenn Loengrimm - мертв. Есть Динэ, который не знает, куда ему идти, кроме как до ближайшего колодца чтобы утопиться, - но этот путь уже пройден единожды...
  Маг терпеливо ждал ответа, и Диниэр снова задумался о его словах. Он говорит сейчас действительно не как с врагом, - пусть тем, кого пощадили из жалости... Темный продолжает его - оберегать?.. Это унизительно или наоборот? И разве забота о ком-то может быть унизительной?
  - Вы считаете меня ребенком?
  - В некотором роде, - Дамон улыбнулся нотке обиды в его голосе, - Но для войны никакой возраст не является подходящим.
  Диниэр все же поднял несчастные глаза, полные отчаянной решимости.
  - Динэ, я же сказал, ты не в плену здесь! И я клянусь, что ничего не стану делать с твоей памятью и рассудком!
  Эльф покачал головой, и сказал вполне твердо, крайне удивив мужчину:
  - Я не думаю, чтобыло бы правильно, прятаться от того, кто я теперь. Если я свободен, то значит, я свободен искать, кем мне быть дальше.
  Дамон разглядывал его с изумлением, словно впервые увидев. Эльфенок честно выдержал его взгляд, - а на такое были способны немногие!
  - Ты гораздо сильнее, чем я думал! - наконец признал маг, направляя Диниэра к дверям, - Что ж, если ты так решил, найди Дамира и отправляйся с ним.
  Динэ был донельзя горд не столько от похвалы, сколько оттого, что ничем не выдал охвативший его страх перед новым, неизвестным и непредсказуемым будущим.
  
  Если один из них опасался будущего, то другой - все еще боролся с прошлым. Сивилл остался в еще более пугающем одиночестве, готовый заплакать от отчаяния. Похоже, он действительно годен только на то, чтобы устраивать неприятности всем вокруг!
  Он вышел в сад, и сел прямо на траву, опустив голову на лежащие на коленях руки. Почему так? Почему даже если он ничего не делает, все вокруг оборачивается только хуже?! Жила себе его матушка, развлекалась в меру своих возможностей, а потом появился он, и Азалия оказалась практически заперта на долгие десять лет в доме, который он и сейчас не может вспомнить без содрогания. Жил себе не тужил мот и кутила Рональдэ, пока не обнаружил на своем пороге абсолютно бесполезный 'приветик', который пытаясь приспособить к делу, - а точнее к делишкам, - только заработал лишнее внимание властей и был вынужден отбыть в развалившееся имение, где в стене обеденного зала зияла порядочная трещина с ласточкиным гнездом, да под бок сиятельному Азару эр Мауру...
  Интересно и где же его папаша сейчас с полученными денежками? Не гниет ли где-нибудь безымянным трупом из-за них, звонких и любезных его сердцу?
  Был Азар... Нет, были люди и была азаровская шайка-лейка.
  ...Не думать, не вспоминать... смоляные косы коронами вокруг головы, спелые закушенные губы, и распахнутые в испуге карие глаза... А особенно не вспоминать, что от нее осталось после Гэрона!
  Не то что не встал, не пошел против хозяина. Сам ее выбрал. И все искал обходные хитрые пути, а пока искал...
  НЕ вспоминать!!!
  Интересно все-таки, каким его видела она: жутким чернокнижником-палачом, или нелепым хромым недоделком в смешной мантии?
  Как бы там ни было, все это уже пепел.
  И вот теперь, кто-то впервые отнесся к нему по-человечески. Фейт и правда не собирался отдавать его на растерзание, и поэтому теперь вынужден забыть о своей спокойной жизни... И Ингер...
  Да когда ж это все кончится, Тьма Всеведущая!
  - Сивилл! - в проеме возникла хорошо знакомая и ожидаемая фигура.
  Юноша содрогнулся, но не посмел ослушаться. Однако сначала ему пришлось стать свидетелем душераздирающей сцены прощания.
  - Берегите ее! Что я говорю... - госпожа Симилла трясла Фейта за локти и утирала слезы, - И мальчиков... И себя тоже...
  - Конечно... - тепло улыбался мастер, - Спасибо вам!
  Ингер плакала, прижимая к себе корзину, сразу со всеми своими кошками, крайне недовольными перемещением. Дамир решал какие-то последние детали с людьми Денниса, приспособив к делу и Динэ. Только от него ничего не требовалось, и никто не обращал на него внимания. Юноша так и не стал спрашивать, что решил на его счет мастер Фейт, погрузившись в безразличное оцепенение: он просто устал всего бояться и вообще от себя самого.
  В этом же состоянии тупого равнодушия он шел в быстро густеющих сумерках по городским улочкам за мастером Фейтом, которого впервые за время пребывания в Тареште увидел с оружием у пояса. И только узнав, куда они пришли, дернулся:
  - Нет!!
  - Так нужно, - кратко ответил Дамон, и пререкаться больше не захотелось.
  Что ж, подумаешь, еще одной гадостью в жизни больше!
  
  ***
  Умберто Корде был вполне доволен сегодняшней сделкой, а вот Светлые его разочаровали. Казалось бы, что может быть непонятного и сложного в том, чтобы взять темное отродье и доставить туда, где ему самое место? Ан нет, эти горе-маги умудрились и тут все запутать! Как у них еще хоть что-то получается! Даже странно, что при подобной вопиющей безалаберности и пренебрежении к своим обязанностям еще не расцвела новая Черная Империя! Куда катится мир, что нельзя положиться даже на представителей Света!
  Мужчина в крайнем раздражении захлопнул дверь своего кабинета и направился к столу, потянувшись за колокольчиком, чтобы позвать слуг зажечь светильники: как-то быстро стемнело...
  - Не стоит. Я бы предпочел, чтобы наша беседа проходила без лишних свидетелей, - раздался холодный густой властный голос, заставивший хозяина дома подскочить на месте от неожиданности и схватиться за кинжал на поясе.
  - Как вы сюда попали?! - рявкнул Корде, разворачиваясь к высокому креслу у массивного книжного шкафа и тщетно пытаясь разглядеть темную фигуру сколько-нибудь подробнее.
  Увы, гость терялся в тенях, и что-либо рассмотреть было сложно, только то, что он не один - за спинкой кресла угадывалась еще один человек. Оставалось надеяться, что человек.
  - Это не тот вопрос, который должен беспокоить вас в первую очередь, - уведомил гость с небрежным жестом.
  Корде снова дернулся к колокольчику.
  - На вашем месте, я бы не стал этого делать, - последовало предупреждение, прежде чем колокольчик с жалобным коротким треньканьем канул в траву за окном.
  Вокруг кресла, в котором он сидел, вспыхнуло ровное голубоватое свечение, позволяя увидеть седого неопределенного возраста мужчину, уютно расположившегося в кресле в расслабленной позе. В магическом свете лицо колдуна, - а то, что это колдун сомневаться не приходилось, - казалось неестественно белым, с каким-то мертвенным оттенком, а вместо глаз плескался сплошной мрак.
  - Что вам надо?! - глупо кидаться с кинжалом на мага, которому нипочем вся защита дома.
  - Вот этот вопрос правильный, - согласился колдун, - Во-первых, мне было любопытно откуда такой страх и ненависть. Это ведь даже не обычное предубеждение против темных побудило вас натравить храмовников на некоего Сивилла...
  Фигура за креслом, все еще остававшаяся в тени, дернулась.
  - Ну же, говорите, пока я еще намерен слушать вас! - распорядился 'гость' и голосе скользнули нотки легкого неудовольствия.
  - Да, - протянул Корде, от охватившей его ярости, забывший обо всем остальном, - Я и тебя узнал... хорошо притворялся, выродок!
  - Хорошо, пусть так, - деланно сокрушенно вздохнул Дамон, - хотя вы меня разочаровали... Перейду ко второй причине. Я представляю здесь интересы вашего внука.
  - У меня нет внуков, нуждающихся в таких защитниках!!
  - Видимо вы запамятовали, - снисходительно пояснил маг со значительной долей издевки, - Это простительно для настолько занятого человека. Я говорю о вашем старшем внуке, как раз том самом Сивилле.
  Фигура за спинкой снова качнулась, и стали видны руки, судорожно вцепившиеся в спинку. На одной, левой, на безымянном и мизинце не хватало нескольких фаланг.
  - Он мне не внук! - плюнул старик.
  - Разве его не произвела на свет ваша дочь Азалия в этом самом доме восемнадцать лет назад в 26 день месяца Риурис? - удивился маг, и продолжил, покручивая на пальце морионовый перстень, - Роды были трудными, ребенок шел неправильно, да к тому же родился обвитый пуповиной, и если бы не сноровка акушерки, не имел шансов выжить... Благодаря качественному родовому проклятию. Подскажите мне, кто из вашего семейства мог так сильно ненавидеть бедняжку Азалию, недавно скончавшуюся от чахотки кстати... Об этом-то вы в курсе? ...и ее будущего сына?
  Перстень и мрак в глазах одновременно полыхнули искрами.
  - Да! достойную женщину вы тоже обидели, не заплатив ей и половины положенной за услугу суммы, не говоря уж о каком-либо подарке, - скучающе добавил колдун еще одно обвинение.
  - Шлюха, и дочь шлюхи!! - старый аристократ бесновался, утратив даже подобие достоинства, - Порченная ведьмина кровь!! Колдовское отродье! Опозорила семью нагуляв себе пузо с каким-то хлыщом, и пришла просить меня о прощении!! Такая же блудливая сучка, как и ее мать! Я принял ее даже зная, что ее папаша сгнил в храмовом изоляторе, а она сбежала с каким-то нищим капитанишкой...
  - Если ты гнобил ее так же как меня, то ее можно только поздравить! - Сивилл не выдержал, рванувшись на свет, - Надеюсь, что моя бабка жива и живет без тебя долго и счастливо!
  - Грязный выродок! Будь ты и вся ваша линия про...
  - Молчать. Хватит.
  Двух негромких слов было достаточно, чтобы наступила тишина. Юношу трясло. Его дед, пунцовый от клокотавшей ярости, тяжело дышал.
  - Картина в целом ясна, - заключил Дамон, - а теперь перейдем к главному. Умберто Корде, вы сию минуту просите прощения у своего внука. На могилу дочери, так и быть, можете сходить завтра... А затем вы примете его в род. Не волнуйтесь, все необходимое у меня с собой, я же и буду свидетелем.
  - Только через мой труп!!!
  - Это легко устроить, - безразлично сообщил маг, - После чего я обращусь с той же просьбой к вашему старшему сыну. Мне почему-то кажется, что он будет только благодарен мне. За наследство.
  Дамон снизошел улыбнуться уголком губ, и не по себе стало даже Сивиллу, которого тот вроде бы защищал.
  - Быть может, мы не будем зря тратить время?
  - Нет!! Лучше проклятье, чем подачки от него!! - глаза юноши тоже казались почти черными.
  - Значит, обойдемся без извинений, раз они не нужны.
  - Я не буду... - заупрямился Сивилл, и Дамон чуть-чуть нахмурился.
  Юноша сглотнул и опустился на колени перед стариком. Тот тоже медлил, и маг слегка прищурился, посылая точно выверенный импульс, - сердце Корде пропустило удар, и тот нехотя сдвинул рукав. Иногда старики цепляются за жизнь больше молодых.
  Дамон поднялся с небольшой серебряной чашей в руках и ножичком. Тьма по-прежнему обволакивала его наподобие плаща. Он сделал надрез на протянутом костистом пергаментном запястье: прикосновение темного заставило старика содрогнуться от отвращения. Маг усмехнулся. После того, как Умберто Корде нехотя процедил положенную формулу, и провел рукой, оставляя на волосах и лбу юноши кровавый след, сказал:
  - Свидетельствую!
  Стоявшие на столе свечи вспыхнули сами по себе, пламя вначале было черным.
  - Что ж, это все. Бумаги подписывать не будем, - нейтральные вроде бы слова сочились ядом, - Позвольте откланяться. Не скажу, что общение было приятным.
  - Взаимно! - бросил аристократ, наблюдая как ненавистные темные уходят своими магическими путями.
  
  Они оказались на том же пляже, где пару дней назад отдыхали все вместе, - свидетеле непринужденной беседы темного и светлой леди, - и Дамон отпустил почти висевшего на нем Сивилла. Тот обессилено рухнул на колени, взрывая пальцами песок и гравий. Его колотило как в сильнейшей лихорадке.
  - Тише, мальчик, тише... - Дамон обнял задыхающегося от слез юношу, - Зато ты теперь под защитой, и никакое проклятие больше действовать не будет! Сила рода его нейтрализует... Прости за эту сцену... Что поделаешь, с такими людьми иначе нельзя! А теперь все будет хорошо, обещаю!
  Мало-помалу, Сивилл успокоился.
  - Извините... - выдал он севшим голосом, вытирая опухшие глаза чужим платком.
  - Ничего, считай, что у тебя теперь новая жизнь, - улыбнулся Дамон.
  - Я-то старый... - вяло заметил юноша. Принятый или не принятый в род, он по-прежнему оставался по меткому выражению мастера недоразумением.
  - Никогда не поздно измениться, - обнадежил его маг.
  - А Совет?
  - С Советом мы разберемся попозже.
  Сивилл уже абсолютно не сомневался, что ЭТОТ разберется и с Советом.
  - Идем, Ингер наверняка вне себя от беспокойства.
  - Где это? - поинтересовался юноша, получая от мага образ нужного места. Просто так, чтобы что-то сказать.
  - Думаю, в Винтре тебе понравится, - Дамон ободряюще сжал его плечо, и на Пути они шагнули вместе.
  
  ***
  Их ждали, но отнюдь не для объятий и поцелуев: не до того, да и взвинчены все были порядком.
  - Ну, зачем было устраивать все это?! - Лизелла снова покосилась в сторону забившегося в уголок юноши, которому сейчас явно не хватало чудаковатой мантии, чтобы закутаться в нее с головой. Суровость к нему Фейта или Дамона, - называйте как хотите, - ее неприятно удивляла.
  - Не говоря уж о том, что этот Корде наверняка побежит жаловаться Совету! Или это часть вашего великого плана?
  - Нет, - Дамон задумчиво покачал головой, - Никуда он не побежит и ничего не сделает, ведь тогда надо будет вытащить на свет все свое грязное белье и признаться, что 'темное отродье' имеет к нему самое прямое отношение. К тому же, люди такого сорта никогда не признаются в своем поражении. И унижении. Для них это самое страшное.
  - Да нет, вы конечно правы, - поморщилась молодая женщина, устраиваясь рядом с мужем, - Глупо было бы рассчитывать, что человек, способный проклясть свою дочь и внука, поддастся мягким увещеваниям, умилится, прослезится и так далее...
  Утихший было гнев, охвативший ее после объяснения причин задержки Дамона, а еще больше - от зрелища измученного, совершенно потерянного и едва державшегося на ногах юноши, вспыхнул снова.
  - Вот что делает с приличными светлыми волшебницами, растлевающее влияние темных магов! - поддразнил жену Дамир, крепче прижимая ее к себе.
  - Может темным стоит почаще вспоминать, что они темные и самим кого-нибудь проклясть? - с удовлетворенным вздохом Лизелла погрузилась в успокаивающе окутавшее ее поле, - Например, этого... Корде!
  - Ему все равно пришлось бы встретиться с дедом, - Дамон с улыбкой наблюдал за семейной сценой, - Ритуал нельзя провести заочно.
  - О, мудрые черные маги разумеется гораздо больше понимают во всяческих проклятиях, но я, честно говоря, уже запуталась.
  - Поддерживаю, - подал голос Рей, - я вообще ничего не понял!
  Райнарт насмешливо фыркнул, кивнув в сторону двоих неразлучных представителей еще более младшего поколения, тоже приглашенных на совет: Дианта он касался не в последнюю очередь, а Мелисенту даже не стоило пытаться выгнать. Подростки одновременно открыли рот для объяснений, однако под взглядами взрослых юный принц смущенно улыбнулся и сделал приглашающий жест в сторону подруги.
  - Родовая магия, относится в древнейшему виду магии - эмпатической, а так же характеризуется как природная и хаотическая, - менторским тоном начала девочка, бросив на старшего брата снисходительный взгляд, - Основанием родовой магии является установление, что между членами одной семьи, рода существует определенная связь, обеспечивающая членам рода защиту от негативных эмпатических воздействий извне и проявлений среды. В настоящее время родовая магия почти не проявляется, сохранив некоторую силу лишь для старых аристократических родов, где связи еще не настолько размыты, а наоборот могут усиливаться близкородственными браками. Родовая магия никогда не была должным образом изучена, о причинах возникновения связи определенно сказать не возможно. К ним относят и эмоциональную привязанность членов семьи друг к другу, и кровное родство, и даже защиту покойных предков...
  Увлекшаяся Мелисента неодобрительно поджала губы относительно последнего.
  - Как бы там ни было, суть в том, что проклятый как бы извергается проклятием из рода, связь насильственным образом разрывается, лишая его защиты, а собственный иммунитет у такого человека не развит. Обычно проявления эмпатической магии носят спонтанный характер и могут не контролироваться самими действующими. Ритуалов не требует. Существует лишь два исключения: установление дополнительной связи для женщины путем ее вступления в брак и акт усыновления. Правильно, мастер?
  - Абсолютно, - подтвердил улыбающийся Дамон, кивком поблагодарив энтузиастку.
  - Как удобно, когда одна самоуверенная девица, может заменить всю королевскую библиотеку! - вздохнул Рей, за что был вознагражден негодующим взглядом сестры, явно предвещающим скорую и страшную месть.
  Райнарт промолчал, не выказав ни одобрения, ни недовольства. В отличие от Гейне, отпустившей ее в Винтру только после бури негодования и шквала горячих просьб со стороны Дианта, исключительно под ответственность Дамира и Рея, он не то что бы был против увлечения дочери, просто не видел в нем смысла. Иное дело, если бы она обладала хотя бы слабеньким Даром, но похоже, что отсутствие способностей Мелисента воспринимала, как тяжкое незаслуженное оскорбление и вызов судьбы. Никакие убеждения на нее не действовали.
  - Разве вы не могли не мучить его и сделать сами? Или ты... - молодая женщина хмуро глянула на мужа.
  Лизеллу просто поражало отношение Фейта к Сивиллу, которое продолжало казаться ей несколько небрежным... Да почти безразличным! Особенно по сравнению с тем, которое уже привыкла видеть к себе, Дианту, семье Райнарта. О Дамире и Ингер вообще говорить не приходилось!
  - Нет, к сожалению, - Дамон заметил, что Сивилл все же шевельнулся, немного выпрямляясь, - Ибо как глава рода Корде был в своем праве. Родовая магия, действительно древнейшая, направленная на защиту рода, она действует по иным законам, чем привычная нам академическая. И с точки зрения этой магии, мы с Дамиром еще худшие выродки, чем Сивилл. У нас нет рода, а значит нет связи, которую мы могли бы ему передать.
  - Зато и проклятье схлопотать неоткуда, - хмыкнул Дамир, немного разряжая возникшую после невольной откровенности неловкость, - Динэ, вон не зря в свои леса не торопится! Эта магия и у Дивного народа сильна. Получит официальное изгнание, - для эльфов хуже смерти, когда рвется их кровная связь, а через нее с лесом и миром. Они ведь не люди, у них это острее...
  Немного отрешенный Диниэр, подтвердил его слова наклоном головы:
  - Примерно тоже, что чувствуешь в адамантии... - почти неслышно заметил он, - Это как оглохнуть и ослепнуть...
  Передернуло всех, невозмутимым остался только Дамир.
  - Темный, если твоя авантюра выгорит, то уж для одного эльфа место найдется. И дело, - усмехнулся Райнарт, не давая снова повиснуть томительной паузе.
  - Выгорит? - Дамон приподнял бровь, - Осторожнее выбирай выражения, герой. Забыл, с кем дело имеешь?
  - С тобой забудешь!
  Они обсуждали предстоящие действия и возможные варианты почти до утра. Правда, детей все-таки удалось отправить спать, как и нездорового эльфенка, не принимавшего в разговоре участия и уснувшего прямо в кресле, и оглушенного лавиной событий Сивилла. День для всех выдался долгим.
  - Брал бы ты дочь, герой, да возвращался в Анкорру, - Дамон безнадежно растирал висок, - И забрал бы Лиз и Динэ с собой, в самом деле!
  Волшебница даже приподнялась от возмущения, стряхнув сонливость.
  - Тебе сейчас не до приключений, - мужчина мягко улыбнулся оскорбленной невестке, заставив ее смущенно покраснеть и потупиться, - И вам, герой, по большому счету вмешиваться не зачем.
  - Черта с два! - Райнарт окинул его хмурым взглядом, - Мел и правда пусть Рей домой отвезет, а я вмешался не один десяток лет назад, ты знаешь.
  - Знаю, - просто ответил Дамон, и бесшабашно усмехнулся, - Что ж, мне спокойнее, когда моя смерть у меня за спиной, а не лицом к лицу с вызовом!
  - Шуточки у тебя, темный...
  - Какая масть, такие шутки, - в усмешке Дамона было уже куда меньше веселья и куда больше усталости.
  
  С утра спор разгорелся с новой силой. Рей в бешенстве наступал на отца.
  - Значит, именно ты говоришь мне, чтобы я наплевал на свой долг перед принцем и отсиживался за женскими юбками?!!
  - Сейчас не время для романтических бреден, и твоя задача обеспечить безопасность прежде всего сестре и матери! Ты же не думаешь, что кто-то из нас станет рисковать Диантом?!
  - А ты не думал, что в таком случае, Мел тоже куда безопаснее остаться здесь, где до беса колдунов, которые смогут прикрыть и ее?!
  - А ведь он прав! - вдруг признал Дамон, - А мы с тобой об этом не подумали!
  - Лучше быть параноиком, чем трупом? - мрачно ухмыльнулся Райнарт.
  - Когда речь идет о враге, не важен уже ни цвет, ни пол, - многозначительно проговорил маг, - Важно, где у него уязвимое место. А мы собираемся дать им этого врага! Смотри, герой, ты здесь пока случайно, - в гости к сыну приезжали... Может, о вас еще и не вспомнят, а вот если ты встанешь от меня по правую руку... Тем более, если что-то пойдет не так!
  Райнарт, казалось, сейчас потеряет самообладание похлеще Рэя. Но он только зло прищурился.
  - А не поздновато ли спохватился, темный? Или я тебе присягу давал, чтобы туда-сюда бегать? Не одному тебе прятаться и врать надоело!
  Бывший герой подступил вплотную, и в бесконечно долгую минуту, которую он вглядывался в жгучие черные глаза бывшего врага и старого друга, успел увидеть в них, то чего не ожидал никогда: страх.
  Не за себя.
  Как он это выносит, - человек, которому всегда терять было нечего, и которому теперь терять слишком много?
  Что тут скажешь...
  - Нет, темный, здесь и сейчас каждый сам за себя решает! Да и дети наши уже как видно, достаточно взрослые, чтобы понять, где и с кем их место...
  Ресницы упали вниз, рот тронула едва заметная благодарная улыбка самым кончиком губ. Вспомнилась клятва далекой юности - никогда ни к кому и ни к чему не привязываться... Больно терять. Кем бы ты ни был и сколько бы не прожил.
  Но не иметь - гораздо больнее! И глупо чувствовать себя счастливым, когда твоя жизнь может вот-вот снова рухнуть в бездну, потащив за собой и тех, кто от тебя зависит. С кем рискнул связать себя настолько прочно, что уж эту связь не разорвать никакими проклятиями... Что ж, если его судьба так все свела, грешно жалеть, что она не сложилась иначе!
  - До сражений, надеюсь, не дойдет, а Гейне знает, что ей делать. Прятаться за чужими спинами и предавать своих у нее тоже никогда в привычку не входило, - уже ворчливо добавил Райнарт.
  - Да уж, - признал Дамон, - Наоборот стоило бы ее сюда вызвать. Как Ее бывшее Высочество, твоя жена никогда не стеснялась высказывать свою точку зрения в лицо. Я бы посмотрел на ее встречу с Советом!
  - Зачем же дело стало? - бросил Райнарт, чувствуя облегчение оттого, что разговор перешел на более легкий тон, - Гейне теперь дама авторитетная, из ее гостиной, считай, весь королевский двор вышел и еще половина Рикентских дамочек. Я вот так на вскидку и не назову семейство, которое у нас не отметилось...
  - Тьма изначальная, герой, не могу поверить, что твоему сыну 19! - уже совсем непринужденно заметил Дамон вслед Рею, демонстративно удалившемуся на поиски своего подопечного принца, у которого состоял в старших офицерах охраны официально, и в друзьях - наперсниках вне протокола.
  - Время идет, дети растут, мы не молодеем, в отличие от всяких магов.
  На дружескую подначку Дамон ответил неожиданно серьезно:
  - Мне герой, тоже не так много осталось.
  - Темный, - резко помрачнел Райнарт, - что-то мне твои разговоры совсем не нравятся!
  - Не в том дело, - рассмеялся маг, - Маги, эльфы, а тем более полуэльфы тоже не вечные!
  - Откуда ты взял, что ты...
  - Чувствую. И это правильно, герой! Не думаю, что ты хотел бы стоять на могилах Рея и Мел. Родители не должны переживать своих детей, а на их век меня еще хватит! Да и долг на мне висит... Не маленький! - только Дамон мог позволить себе подобным образом упомянуть о Башне, и спросил выразительно, - Понял теперь?
  - Понял, - тяжело подтвердил Райнарт отворачиваясь, - Понял, что со всем этим - даже тебе одному не справиться!
  
  ***
  В гулкой тишине тронного зала, неестественной, гнетущей, слышен только один звук - мерный стук металлических подбоек и каблуков о плиты пола.
  Неотвратимый звук надвигающейся беды. Шаги нескольких человек сливаются в один единый шаг. Одинаковые белоснежные мантии скрадывают очертания фигур, делая их почти безликими и бесполыми. Лица под капюшонами одинаково застыли в неподвижности каменных масок. Даже пронзительно сияющие посохи движутся в унисон.
  Семеро человек с одинаковым знаком семилучевой звезды на груди, - семеро влиятельнейших из живущих людей, семеро самых сильнейших магов, - медленно приближаются к тронному возвышению парадного зала, где их ожидают всего трое: король, сам напоминающий больше изваяние, нежели живого человека, бледный и дерганный придворный маг и незаметный человек с низко надвинутым куколем, теряющийся в тени массивного трона.
  Менее всего в жизни Его королевское Величество Ансгар 4 Справедливый желал узреть полный состав Светлого Совета!
  Однако желаний Его Величества никто не спрашивал.
  Трясущийся и заикающийся Эрнст потребовал аудиенции ночью, после чего сообщил, что вероятнее всего в Винтре в самое ближайшее время будет иметь место прорыв сил Тьмы во главе с Черным Лордом, и 'обнадеживающе' известил о визите Совета... Да, всех. И так, радушно принятый в Ахайре Черный принц - не сахар, а теперь 'в гости' стоит ждать не кого-то, а древнее зло, которое не удалось извести еще с последней войны Сил, уже отошедшей в легенды. Зло хитрое и коварное, легко меняющее обличья и смущающее даже самые стойкие умы и чистые души.
  Лишь на последних словах лорд Робер позволил себе выказать толику снедающей его ярости.
  Ансгар внимал настоящим правителям мира, нацепив на себя лик столь же живой, сколь стоявшие в нишах доспехи. К столкновению с Советом он был готов давно, как смертельно больной после долгих лет недуга готов к последнему пути. И понимал, что осознание неизбежного жило в нем, наверное, еще с того момента, как прозвучали слова белого мага, лишающие его сына - первенца, наследника, да просто ребенка, подаренного единственной на всю жизнь любимой женщиной. А уж после того, как экстравагантная парочка в составе слепого темного и его решительной светлой супруги-перебежчицы прочно обосновалась во дворце, - никаких сомнений уже не осталось. Вопрос был только во времени, и время это вышло.
  Король говорил и слушал 'гостей', зная, что как это часто случалось, его сын в эту ночь тоже остался в небольшом поместье наставника, - единственном условии, которое назначил лорд Дамир, кроме обычного жалования. Его жене понравился дом...
   - Или Ваше Величество готово возвести в центре города черную башню? - язвил тогда темный, - И наверняка вы не хотели бы, чтобы воспитатель вашего сына зарабатывал себе на жизнь, приторговывая ядами и зельями!
  Нет, Ансгар решительно не хотел! И назначил официальному наставнику Его Высочества Дианта, принца крови (титул, который не отнимешь ни при каких условиях!) такое содержание, которое было сравнимо с годовым содержанием Шпассенринка целиком со всеми обитателями.
  И даже уже ни о чем не жалел. Он не мог не испытывать определенных опасений, но вместе с тем, - не мог удержаться от гордости за все больше проявляющийся характер сына. Если Диант хотел чем-либо заняться или чтобы тот или иной человек вошел в его окружение - это не обсуждалось. Он просто известил венценосного отца о неком Дирке, который по знатности и состоянию никогда не получил бы шанса даже переступить порог королевского дворца. О рыжем Рейе, произведшем фурор среди фрейлин, и постоянном объекте жалоб королевы Бетины, - вообще стоило умолчать. Король узнал о нем только через Фестера.
  О чем он думал, направляясь во главе гвардии совместно с Советом и их внушительной свитой из магов и отборных героев? Кто мог бы позволить себе судить об этом, и тем более - кто смог бы судить наверняка... Может быть о том, в чьих руках сейчас может находиться его сын, и с кем ему еще сегодня предстоит встретиться. А может быть о том, что поддержи он принца Черного трона и выступи против требований Совета - против него взбунтуются даже пастухи и нищие с городских улиц. Он не думал только о том, КАК именно для них двоих может закончиться эта война - его собственная война, которую он вел уже тринадцать лет.
  Не мог больше. И проклинал обе Силы, не оставляющие места ничему иному, кроме борьбы...
  
  ...Дамон прислушался к чему-то и придержал Райнарта:
  - Началось, герой.
  
  Часть 4.
   ***
  Местечко, которое выбрал темный для своего обиталища помимо дворцовых покоев, действительно было живописным и каким-то... уютным. Невысокие ворота терялись в зарослях сирени. Скрывая хозяйственные пристройки, небольшой двор по периметру окружали розовые кусты, растущие так, как им вздумается, без суровой руки садовника. Нижний этаж дома был каменный, а верхний и мансарда - из крепкого светлого бруса, подставлявшего солнцу разноцветные стекла витражей. У террасы с крыльцом буйствовали георгины самых разных сортов и расцветок, под окнами выпрямились гордые стрелы гладиолусов и 'разбитое сердце' грустно кивало ветерку.
  В отдалении виднелось еще одно строение, прикрытое от посторонних глаз лиловыми флоксами и пышными кустами жасмина, слева несколько берез отступили под натиском стройного соснового бора, начинающегося прямо за оградой с маленькой незаметной калиткой. Дом стоял не то чтобы на холме, а на возвышенности, и тропинка спускалась к речной запруде, выводя к мыльне и удобному мостику над водой...
  Всякое вторжение в эту уединенную, почти интимную тишь, казалось неуместным, наглым, кощунственным...
  И здесь должен был жить творец! Сосредоточенный живописец или мечтатель-поэт, а может быть композитор, пишущий величественные и возвышенные хоралы... А не черный маг со товарищами!
  Первым, кого увидели светлые был сам хозяин и его жена, о чем-то спорящие во дворике. Хаген с хриплым карканьем поднялся в воздух с плеча взбешенного патрона и сделал над парой круг, словно очерчивая защитное пространство. Дамир что-то сказал жене, выразительно дернув головой в сторону дома, но та и не подумала его послушаться, только отступила на шаг, бессознательным жестом опуская руку на едва начавшее округляться лоно.
  Ансгар сжал челюсти: так вот почему в последнее время госпожа Лизелла переехала из дворца в вытребованное поместье, да и сам маг практически переселился туда же!
   Коварная Тьма, умеющая принимать любые обличья, без промаха бьющая в самое дорогое - разве так уже не случалось?
  Дети - Диант и его неугомонная подружка, беременная женщина и трое ничего не подозревающих слуг из предместья, которые должны быть где-то тут (Фестеру так и не удалось приставить сюда своих людей, чертов маг нюхом чуял подосланных)... Если только колдуны хотя бы попытаются использовать их - он разнесет эту идиллическую пастораль собственными руками, и не важно есть у него волшебные силы или нет!!
  Король был в гневе.
  А это не то, что стоит игнорировать.
  - Ваше Величество, - молодой маг поклонился учтивее, чем когда-либо, - Я счастлив приветствовать вас и ваших спутников!
  Лишь самая малая капелька яда присутствовала в тоне, и те, кому она была адресована, поняли все правильно. Члены Совета полукругом застыли за монархом, даже сейчас подчеркивая свою 'как-бы-второстепенную' роль. Позади - разворачивалось оцепление...
  Ворон опустился на свое законное место, и слепой маг автоматически пригладил блестящие перья. Из тени увитой плющом решетки поднялись двое, первым по ступеням спустился высокий несколько небрежно одетый седой мужчина.
  И улыбнулся. Как будто увидел именно то, что ожидал и надеялся.
  Он молчал. Долго. Небрежно постукивая пальцами по перилам. Члены Совета не торопились, и можно было догадаться, что вокруг дома точно установлена защита, которую не побороть так запросто даже им.
  - Высокий лорд! - первым выступил все-таки Рихард, и досада лорда Робера быстро отступила перед сознанием, что директор Академии кандидатура достойнейшая и... наиболее удобная.
  Седой темный сошел с крыльца и стал чуть впереди своего ученика: на шаг, не более.
  Пауза. Долгая, очень долгая...
  - С нашей последней встречи вы изменились, - Рихард принимает небрежно доброжелательный тон, еще не вполне понимая как действовать с этим.
  Темный кивает согласно:
  - Да, - он поднимает руку, демонстрируя красивое сильное запястье и - морионовый перстень, жадно светящийся багровым, - Цепей на мне теперь нет.
  - Какое упущение! - почти беззвучно прошипела Регина, но ее услышали.
  - Действительно, - весомо обозначил темный, - свой шанс вы уже упустили. Причем дважды. Не смотря на все силы Союза и всех магов Анкариона.
  - По крайней мере, у тебя и твоих прихвостней больше нет власти, - волшебница окончательно утратила над собой контроль, - Ты слаб, темный, как обычный человек, и никакие уловки тебе не помогут!!
  От последней фразы Рузанна дернулась, но напомнить об умении прятать свое поле не успела.
  - Именно поэтому вы привели сюда армию? Я уже могу начинать гордиться? - маг красноречиво повел бровью, - Чтобы быть Владыкой, не обязательно таскать на себе корону, а моя Сила не нуждается в подпорках!
  Оскорбительный - и прекрасно понятый - намек на посохи, пренебрежительная усмешка, взгляд...
  ...Тяжелая прядь выбилась из стягивающей волосы ленты, и высокий лоб не отягощал мерещившийся когда-то Рузанне венец. Он даже не накинул камзола, обойдясь по-домашнему просто, но это кажется пустячной прихотью по сравнению с остальным: спокойная, чуточку ленивая улыбка, от которой спина обрастает инеем, и взгляд - не высокомерный, не надменный... Именно: взгляд того, кто знает о своем превосходстве, чье мановение руки может сотрясти мироздание, а воля диктует судьбы, даруя жизнь и обрывая ее...
  Подлинное величие, не нуждающееся ни в каких атрибутах. Он не сделал ни одного жеста, но без всякого колдовства перед светлыми внезапно оказался не просто странный седоволосый мужчина с необыкновенно черными глазами, а истинный Лорд, держащий в своих руках половину мощи магического мира. Что с того, что он был безоружен и кроме перстня на пальце не имел при себе никаких артефактов? Тем более!
  Тьма мягко обернула плечи плащом, и, протянув руку, маг взял из воздуха Черную флейту.
  - Вы пришли ко мне для битвы? - неторопливо уточнил он.
  - Судить!!! - выдал Робер, все же решившись напомнить, кто здесь Глава.
  Темный расхохотался до слез.
  - Вот оно что! А я-то гадаю, почему по старой доброй традиции мне в спину еще не летят стрелы! - отсмеявшись, он пожал плечами и продолжил вытирать ноги о высоких лордов Совета, - Эпос у нас уже был, драма с освобожденным узником тоже, теперь значит фарс... Уровень представления опускается все ниже, эдак мы скоро к анекдотам перейдем!
  Большинство из присутствующих снедало желание испепелить проклятого колдуна на месте или всадить ему в сердце несколько дюймов надежной стали. Разве что Рузанна никак не могла отрешиться от непонятного резкого привкуса горечи во рту, и короля занимали совсем другие мысли, нежели пикировки лордов всех мастей. Он направил коня к чародею, уловив, как по правую руку от колдуна Дамир молниеносно переплел пальцы в серии каких-то ведовских знаков, а второй человек - уже не молодой, но статный и крепкий мужчина, полностью вооруженный - тоже сошел со ступеней, становясь за левым плечом колдуна.
  Даже не владея чарами, Ансгар ощутил, когда преодолел барьер темных - мир словно бы мигнул на доли секунды. Единственный, - его гвардия осталась у порога, пытаясь усмирить лошадей и себя... Но все это, включая озабоченные и раздраженные, озадаченные взгляды светлых, пристальный, не просто изучающий, а в прямом смысле вынимающий душу, взгляд черного - его не интересовало. Все окружающее перестало существовать, кроме одного.
  - Где. Мой. Сын, - отчеканил Ансгар.
  На какое-то мгновение, пока он падал в ледяную бездну мглы, что-то в ней переменилось, всплеснулось, изменяя суть...
  - Позови Ди, Лиз, - неуместно обыденно обратился к напряженной волшебнице маг, а в следующий момент на сознание короля обрушился поток острых, как иглы образов:
  'Остановись. Задумайся о том, что делаешь, король! Ты хочешь забрать сына, чтобы отдать его им? Хочешь увести его оттуда, где его есть кому защитить? Обернись! Посмотри на них - им плевать на вас. Даже наоборот, они ждут, что я нанесу по тебе удар, чтобы иметь повод для расправы. И они сожгут его просто потому, что он был с нами! Со мной...'
  'Если ты знал об этом, то как посмел вообще приблизиться к нему?!' - яростный выдох.
  Темный ответил какой-то очень грустной улыбкой. На мальчика он не обернулся, снова перенеся внимание на белых, явно раздосадованных тем, что они упустили возможность прорваться следом за королем, когда Дамир ослабил барьер. Спешившись, Ансгар шагнул к сыну, но бледный и настороженный Диант замер рядом с наставником, его рыжий нахал-приятель маячил здесь же.
  - Ваше Величество, с Диантом все в порядке, - сухо сообщил Дамир, опуская руки на плечи мальчика, - В отличие от ваших... союзников, никто из нас не причинит ему вреда.
  Диант молчал, серые глаза смотрели на отца ясно и твердо, и в них стоял один единственный вопрос - почему. Почему ты опять с ними, а не со мной? Почему ты лишил меня того, что было моим по праву, и чем эти люди поделились просто так? И по какому праву ты сейчас требуешь меня, словно я вещь?
  - Робер, прежде чем вы все-таки начнете то, зачем сюда пришли, - тем временем продолжил темный, - я хочу вас предупредить, что убить себя не дам. А если с головы кого-либо из моей семьи упадет хотя бы волос, хроники прошлой войны покажутся вам доброй детской сказкой.
  Это была лишь констатация. Именно поэтому половина слышавших его содрогнулись.
  - Неужели вы думали, что я покорно буду ждать все это? - маг презрительно дернул углом губ, - У каждого из нас, за исключением тех, кто в этом не нуждается, есть амулеты аналогичные тому, который помешал леди Рузанне завершить ее миссию в Мауре. Уже сейчас в Винтре находится объединенный клан Детей ночи, новый глава которого, - я даже назову его имя, - Камил син Черен, связан моей печатью...
  Кто-то охнул. Ансгар закаменел еще вначале речи о вампирах.
  - ...а призвать остальных не составит труда для хозяина Башни.
  Усмешка.
  - Все ныне коронованные вольные бароны оповещены, и изъявили согласие поучаствовать в забаве, а в Лассе уже сейчас полным ходом идет вербовка для армады. И, стоит ли напоминать про орду? Да, я забыл упомянуть о племенном союзе басканов, вождь которых связан с моим сыном кровью, а в Степи эти узы священны... Так хорошо ли вы подумали, прежде чем придти за мной? - маг откровенно усмехался, - В этот раз мне не нужны годы, чтобы начать войну. Она уже идет. И я ее выиграю!
  Это тоже была не более чем констатация.
  - Вы говорили, что не собираетесь нарушать Перемирие! - выкрикнула Рузанна, отчаянно бледнея от воспоминаний, где и как это было сказано.
  - А разве оно ко мне относится? - впервые в голосе мага прозвучал гнев, - Я не хочу войны и сейчас, но Совет похоже забыл, с кем имеет дело и решительно отказывается выносить хоть какие-нибудь уроки!!
  По глазам было видно, что Ансгар на что-то решился, ибо иного шанса остановить черного могло уже не представиться, но его удержала рука мгновенно оказавшегося перед ним война.
  - Не стоит, - пальцы Райнарта сжались сильнее, и король был вынужден разжать хватку на рукояти, - Вам стоило бы подумать о сыне, а не о мире во всем мире.
  - Распускайте свою свиту, Робер! - резко распорядился маг, - И тогда у нас еще может быть шанс остановить это затянувшееся безумие. К тому же, мое предложение обязано вас заинтересовать!
  Следующие мгновения были решающими.
  - Это ловушка! - взвизгнул лорд Римус.
  - Что вы предлагаете? - выступил Рихард, единственный кого не оглушил поворот событий.
  - Пусть все, кого это не касается, уйдут, а мы продолжим беседу. Прямо здесь и сейчас.
  - Хорошо.
  Только Дамир имел возможность расслышать облегченный выдох: первая и самая легкая часть выполнена.
  
  ***
  Сидя на выступающем из земли мощном корне, Диниэр бездумно следил за рябью на озерной глади от стайки рыб. Было странно ощущать в себе неуместную безмятежную расслабленность, когда все обстоятельства определенно должны вызывать совершенно обратную реакцию. Разве не должен он сейчас стоять плечом к плечу в одном строю с представителями светлых сил?
  Или темных...
  Диниэр прикрыл веки. Против воли он не мог не чувствовать благодарности к тому, кто давал ему возможность не только залечить раны, придти в себя после чудовищного испытания, но и собраться с мыслями, самому распорядиться своей жизнью. Это было великодушно.
  На самом деле великодушно! Впервые от него ничего не зависело, ничего не требовалось, не было никаких великих миссий... И он не верил, что Фейт начинает войну, потому что знал по крайней мере одну и самую главную удерживающую его причину: он видел достаточно, чтобы быть уверенным, - этот человек никогда не станет рисковать дочерью, ее спокойствием и благополучием.
  Словно вызванный его размышлениями, маленький проказливый дух промчался по кромке воды, поднимая ворох искрящихся на солнце брызг.
  - Ух, холодная! - Ингер обернулась к мрачному Сивиллу, - Все в порядке, они там уже разговаривают, и папа с ними разберется!
  От этого утешения Сивилл вздрогнул. Действительно, разберется. Ведь его покровитель оказывается не просто сильный темный маг, а сам лорд Башни! Грозная и страшная легенда... Успокаивающая его девочка настоящая принцесса, а запросто разговаривавший с ним чародей не кто иной, как лорд Дамир, на счет которого строил свои долгосрочные планы бывший хозяин, незабвенный Азар эр Маур. И в учениках у него тоже настоящий принц, не меньше... Что дальше? Открывшаяся реальность и близость таких особ не только не обнадеживала, но пугала еще больше. Вот уж правда, по сравнению с ними он и есть всего лишь недоразумение!
  - Чего ты теперь боишься? - Диниэр с интересом наблюдал за подавленным, погруженным в свои невеселые думы, юношей, - Сам Черный лорд на твоей стороне!
  Сивилл очнулся и вытаращился на невозмутимого эльфа.
  - Ты... знал?!
  - Догадывался, - пожал плечами Динэ, махнув свирелью, с которой с некоторого времени не расставался, - Очень мало кто из живущих способен на то, что он со мной сделал.
  Сивилл смотрел на эльфа в немом изумлении, не сразу найдя, что сказать. Потом сел рядом.
  - Я тебе поражаюсь! - признал он, - Если бы я очнулся где-нибудь в Храме, да с этой... Рузанной, например, у изголовья, то меня б еще годик другой в истерике трясло! И уж точно не стал бы никого слушать, сбежал бы, как только смог!
  - Дело не во мне, - серьезно объяснил Диниэр, - Это все Ингер... Разве ты не чувствуешь? Она все меняет!
  Эльф улыбнулся.
  - Даже черных лордов. А они меняют исход Агона...
  Сивилл промолчал, с улыбкой наблюдая за собирающей сосновые шишки девочкой. Диниэр тоже, с любопытством прислушиваясь к свои ощущениям. Сочувствие это одно, а вот чувствовать близость, родство с человеком совсем другое! Да, его не проклинали и не продавали, - его всего лишь отдали наставникам едва ли не сразу, как он научился ходить и говорить что-то кроме 'мама'... Что с того, что один из наставников был его отцом? Это не имело ровным счетом никакого значения ни для одного, ни для другого. Что до проклятий, то очень может быть, что все еще впереди...
  Духи ночи! Даже темные любят своих детей! А вот про себя Диниэр был далеко не так уверен, он просто привык считать это... необязательным.
  - Знаешь... - неожиданно признался он, - я всегда хотел иметь сестру или брата. Младших. Чтобы был кто-то, кто не смотрел бы на меня свысока, чтобы от меня кто-то зависел, и мне было о ком заботиться... Кто-то, кому я нужен просто потому, что я это я...
  Тихие слова эльфа потрясли Сивилла еще больше, чем то, что тот спокойно принял настоящего мастера Фейта.
  - Твоя семья... ну, может тебе стоит вернуться к ним, ты же ни в чем не виноват... - юноша неловко искал какие-нибудь слова для поддержки. Оказывается, у эльфенка и без угрозы изгнания было отнюдь не все замечательно, хотя он и рвался домой.
  - Они наверняка будут счастливы, что ты жив!
  Диниэр опустил голову, уже жалея, что проговорился, но Сивилл успел заметить, как у него совсем по-детски начала дрожать нижняя губа, и вспомнил слова Фейта о том, что Динэ по их исчислению действительно еще почти ребенок.
  - Твоя семья была рада тебе?
  - Я другое дело, - криво усмехнулся юноша.
  - Ты просто не знаешь. Ты им не нужен, потому что ты незаконнорожденный, а я... еще хуже! Я не совсем... - Диниэр запнулся и надолго замолчал, как будто душил в себе слезы. Потом уже спокойно объяснил, - Мой отец - полукровка! Он был принят за свои заслуги во время последней Войны и благодаря женитьбе на моей матери. Она до сих пор не может простить этого ни ему, ни мне. Она была обязана родить ребенка. Это Закон, который они не могли обойти, сколько не пытались. К счастью, я оказался покладист и родился мальчиком, иначе им пришлось бы сойтись еще раз... Сейчас наверное все-таки придется.
  Ошарашенный Сивилл хватал ртом воздух, не представляя, что можно сказать на такое. И после этого, эльфы еще смотрят на людей свысока? Да даже Корде до подобного не додумается!
  - Я всю жизнь пытался доказать, что я лучший. Чтобы по крайней мере не было повода меня упрекнуть...
  И чтобы семья обратила на тебя внимание, полюбила бы, - закончил про себя Сивилл. Семья?! Вот так и понимаешь, что тебе на самом деле еще повезло!
  - Ты уже лучший! - он зло оборвал эльфенка, - Просто сволочей, как видно, хватает не только у людей!
  - Не смей! - Диниэр вскочил.
  - Что не смей?! - молодой человек тоже поднялся, - Ты сам говоришь, что твои родственнички плюнуть в твою сторону побрезгуют, и они правы? Да к бесам таких родственников, которым плевать сколько ты пережил! Это они тебе не нужны, а не ты им!
  Пришла очередь Динэ удивляться. Он уже видел Сивилла в такой ярости, когда по его вине пострадала Ингер, но сейчас-то что вывело магеныша из себя! И зачем только ему понадобилось изливать душу?! Он же привык жить с этим, привык не обращать внимания... Зачем понадобилось вытаскивать свою ущербность из закоулков... чтобы обнаружить, что по-прежнему больно?
  - Тоже мне счастье, - продолжал разоряться Сивилл, - ублажить уродов, которые тебе не то что руки не подадут, а еще и ногами попинают!! Может колдун из меня и никудышный, зато в этом я кое-что понимаю!
  Негодующий юноша механически сжал протянутую подбежавшей Ингер руку, и подчиняясь ей сел обратно, успокаиваясь от ее касаний. Разобравшись с одним из своих друзей, девочка повернулась к Диниэру:
  - Я тебя люблю, - сообщила она, как само собой разумеющееся.
  Юный эльф присел, позволяя ей себя обнять под сердитым взглядом Сивилла.
  - И я тебя, dessie!
  Ингер потянула его, заставляя сесть рядом с Сивиллом, забралась между ними и удовлетворенно вздохнула.
  - Я вас обоих люблю! И папа тоже.
  С последним Сивилл поспорил бы. Врядли лорд благодарен ему за подкинутые проблемы с Советом.
  Втроем смотрели на озеро, каждый думал о своем. Первым не выдержал Сивилл.
  - Динэ, научишь меня владеть оружием? - как бы между делом попросил он, - Я видел как вы утром с Рейем и принцем разминались... Мастер Райнарт тебя хвалил. А я и с хлебным ножом не очень-то управляюсь...
  - Я? - опять удивился Диниэр, потом согласился, - А ты меня тогда... темному искусству? Я твою ловушку так и не понял.
  - Тебе надо Мелисенту просить, - фыркнул Сивилл, - Она по теории - разве что мастера и лорда Дамира еще не обставила.
  - Теорию я и так прочитать могу, не согласился Диниэр, - у тебя приемы нестандартные...
  Внезапно он умолк, различив где-то за спиной тревожно знакомый звук, - звук с которым сталь покидает ножны. Он тронул Сивилла, посылая предупреждение, и встал, прикрывая собой Ингер. Обернулся навстречу бесшумно приближавшемуся врагу...
  - Ты меня разочаровал, - обратился к сыну Ориэнн вар Видар ess'Seallerriavenn.
  
  ***
  Нейтральной территорией для дальнейших переговоров была избрана беседка на берегу озера. Мрачные члены Совета в гробовом молчании расположились на скамье в ожидании темного, неожиданно превратившегося из разыскиваемого преступника в практически хозяина положения. Пока отдавались необходимые распоряжения, черный лорд не бездействовал: с неба, преображаясь на ходу, свалился молодой вампир, чья аура тоже светилась печатью.
  - Всех он их, что ли связал! - поморщилась Риана.
  - Разве вампиры могут появляться при свете дня? - мастер Фестер подал голос из-за плеча своего короля, уже одно это могло сказать, насколько этот железный и почти всесильный в королевстве человек был выведен из равновесия.
  - Это не обращенный, а Высший вампир, - охотно поделился знаниями лорд Рихард, - для них солнце всего лишь мелкое неудобство.
  Развернув серые кожистые крылья, вампир взмыл вверх после того, как господин отпустил его коротким кивком.
  - Значит, хотя бы в этой части, он не врал, - задумчиво заметил Руал, - Следовательно, может не врать и относительно всего остального.
  Поручения героям относительно вольных баронов и запросы в Лассу, полевые лагеря у Пустоши - были уже розданы.
  Тем временем оба темных мага, переговариваясь между собой, направились к беседке, за ними следовали рыжий Рей и тот самый, сделавший королю оскорбительное замечание, войн. Сходство между поколением старшим и поколением младшим, некая общность, - бросались в глаза и резали взгляд. Ансгар сжал зубы, катая вспухшие желваки: разве это справедливо, что выродкам, отдавшим свою душу Тьме, даровано то, о чем он может только мечтать, сожалея об упущенном?!
  Бросающая обеспокоенные взгляды, Лизелла давно скрылась в доме, а Диант, наоборот догнал наставников, тоже вступая в разговор. Темный лорд потрепал его по плечу, Дамир засмеялся. Было заметно, что мальчик держится очень свободно и чувствует себя с ними вполне естественно. Подойдя ближе они замолчали, но входя и непринужденно устраиваясь на скамье рядом с шарахнувшимся от него Римусом, черный лорд усмехнулся:
  - Я вижу, что господа Совет оценили ситуацию, и поняли, что в их интересах всячески оберегать и лелеять мою столь ненавистную персону! Необычное ощущение, правда? Однако я единственный, кто еще может предотвратить новую войну.
  Большинство из его противников откровенно перекосило от подобного заявления. Верного, нужно признать.
  - Прежде, чем мы перейдем к обсуждению нашей основной проблемы, необходимо решить еще два важных вопроса. Я принимаю тот факт, что Договор Дамира на меня не распространяется, и полностью с этим согласен. Однако из данного постулата прежде всего следует, что любые мои действия не должны больше ни на ком отражаться. Разумеется, я говорю о Дианте, - Дамон привлек мальчика ближе к себе, заставив Ансгара дернуться, - Назначенный ему испытательный срок скоро подойдет к концу, и как мне представляется, он прекрасно себя зарекомендовал. Диант отлично себя контролирует, успешно обучается, и никаких инцидентов не происходило. Его наклонности характеризуются положительно всеми, кто с ним знаком. У мальчика весьма разносторонние увлечения от музыки и живописи до механики и мореплавания. Совершенно ясно, что на престол он претендовать не сможет ни при каких условиях, поэтому я не вижу причин, по которым его нельзя оставить в покое жить в свое удовольствие.
  Светлые хмурились, пытаясь обнаружить подвох, но были вынуждены признать, что темный прав и его требования полностью соответствуют букве и духу Договора. К тому же, ощутимое присутствие Его Величества не давало развернуться дебатам.
  - Хорошо, - удовлетворенно улыбнулся Дамон, после того как резолюция была не только озвучена, но и должным образом зафиксирована, после чего передана самому розовому от смущения от похвал Дианту, - Теперь второй вопрос, о Сивилле Корде.
  Он уверенно продолжил, решительно пресекая возможность для какого-либо спора:
  - Я уверен, что Совет располагает подробнейшими отчетами, как леди Рузанны, - поклон, - Так и более поздней следственной комиссии. В этих отчетах нет и не может быть сведений о совершенных им преступлениях. Безусловно, его можно обвинить в активном пособничестве совершенно обоснованно осужденному и казненному Азару эр Мауру, но! Юноша действовал под влиянием неодолимой силы: вначале находясь под действием заклятия подчинения, а после - реально опасаясь за свою собственную жизнь. У него не было возможности обратиться к кому-либо за защитой, и он действовал исходя из тех обстоятельств, в которых находился. Как только угрожающие факторы были ликвидированы, Сивилл блестяще продемонстрировал свои истинные качества. Примером может служить, хотя бы то, что он, не раздумывая и доли секунды, бросился на спасение утопающего ребенка. Хотя бы этот факт уже может служить достаточной характеристикой.
  Тишина была очень долгой, прежде чем ее нарушило задумчивое замечание Рихарда:
  - Прежде, чем лично я приду к какому-либо решению, хотелось бы узнать, чем объясняется такая горячая заинтересованность лорда Башни в этом ничем не примечательном юноше?
  Почти воочию можно было видеть на лицах членов Совета все возможные предположения, вплоть до самых нелогичных. Лорд Дамон улыбнулся с неожиданным обаянием и любезно пояснил:
  - По возрасту Сивилл уже является совершеннолетним, однако его обучение еще не окончено. В силу определенного стечения обстоятельств его наставником являюсь я и соответственно, - несу за него прямую ответственность. Не вам, высокие лорды, мне объяснять! Поэтому, чем бы не кончилась наша встреча, Сивилл останется под моим покровительством. Вплоть до того, что в случае открытого конфликта, по окончании обучения я буду вынужден принять его присягу Черному Трону. Что исключает любой иной вариант развития событий, кроме служения Владыке. По некоторым причинам, которые я изложу далее, это не то, что мне бы хотелось для своего ученика.
  - Это сложный вопрос, - безапелляционно определил лорд Робер после раздумий.
  То, что темному столь явно что-то нужно давало богатую почву для анализа и последующих действий. И шанс, за который можно было крепко взяться.
  Дамон тонко улыбался: след взят, гон начался, осталось привести к капкану.
  Темный и светлый многообещающе взирали друг на друга: фигуры расставлены, партия началась!
  
  Дамир следил за тем, кого по праву считал своим отцом, в искреннем восхищении, почти жалея, что не видел его в то время, когда Дамон не только занимал Черный трон, но правил, будучи Властелином и повелителем для тысяч людей и нелюдей. Не первый раз молодой волшебник видел наставника на переговорах, но впечатлялся до сих пор, да и на кону еще никогда не стояло так много... В конце концов, - не меньше, чем судьба его собственного будущего ребенка!
  А то, что творил сейчас маг - можно было назвать даже не мастерством, а настоящим искусством: вместо того, чтобы дать противнику наживку, обманку, - он просто позволял им получить ровно столько информации, именно тогда и так, как ему нужно. Он отдавал инициативу в руки врага, одновременно ограничивая ее теми рамками, которые были им задуманы. Он оставлял им возможность самим делать выводы, чтобы заставить действовать в своих интересах... О, да! Во истину не тот маг разума, кто с помощь чар оперирует сознание, а тот, кто без всякого волшебства умеет рассчитать чужие мотивы, побуждения, вызванные ими действия и обратить их в свою пользу лишь несколькими словами и аккуратной демонстрацией незначительных деталей!
  Со стороны все смотрится так просто и изящно, что даже трудно предположить сколько сил, прежде всего душевных потребовали эти усилия! В несколько обманчиво небрежных приемов выбить почву из-под ног врага... Заставить отложить оружие хотя бы временно. Заставить выслушать себя. Заставить согласиться с собой хотя бы в очевидном. А потом перевернуть ситуацию с ног на голову, - и вот вместо врагов уже лишь мудрые наставники, обсуждающие несчастливые жизненные обстоятельства одаренного и талантливого юноши. Вместо придирчивых дознавателей и судей, подозревающих в Сивилле будущего шпиона и диверсанта (да, богатая у Светлых фантазия, ничего не скажешь!!), - благородные эмиссары Вселенского Света, заботящиеся о всеобщем благе и в том числе, о самой последней паршивой овце из своего стада...
  - В конце концов, бессомненным доказательством невиновности Сивилла и его благонадежности, могут послужить результаты считывания памяти, - как раз предлагал Дамон.
  Ага! Чтение! Как же... Вон как Рузанну передернуло, шквал в ауре пробился сквозь все щиты: знает прекрасно, парню не удастся толком объяснить, что при грамотном и осторожном считывании и отсутствии сопротивления с его стороны, никаких последствий для читаемого быть не должно. Сивилл насмотрелся на прежнего хозяина и охотнее засунет руки в пыточную жаровню да еще огоньку добавить попросит, чем пойдет на чтение! Дамир представил возможную сцену, и ему самому стало не по себе.
  А все-таки палачами и убийцами господам светлым себя видеть не хочется, поэтому предложение однозначно и демонстративно отвергается: одно дело допрашивать лазутчика, а другое издеваться над испуганным парнишкой. Они уже готовы его защищать от злой воли 'наставника', хотя и не все, конечно. Дамир улыбнулся слегка, слушая негромкий, исполненный властной уверенностью в своей силе, голос.
  - Мы не имеем при себе упоминаемые отчеты, - елейно ответил темному Робер, - Возможно, леди Рузанна нам что-либо пояснит?
  Судя по плотно сжатым губам, леди Рузанна абсолютно не желала ничего пояснять.
  - Сивилл... Корде - неловкий, необразованный и неуверенный в себе юнец, некоторое время находившийся под влиянием Азара. Но факт спасения ребенка имел место.
  О! они и не рассчитывали на настолько удобную характеристику.
  - Сивилл действительно неуверен в себе, - Дамир приступил к своей партии, - И для уверенности в себе ему прежде всего не хватает определенного и ясного места в жизни. Она висела на волоске у Азара, висит и сейчас! И он действительно может удивить своим невежеством в некоторых вопросах, но в нем есть способность к состраданию и сопереживанию. В отличие от вас, господа Совет, кто всегда стремился почему-то не к взаимопониманию, а к уничтожению тех, кто в принципе не может стать вам противником! Какое милосердие! Вы любезно оставили в покое Дианта, и подозреваю что дело прежде всего том, что здесь находится его отец - король, которого вам официально не обойти. Господин Фестер, Ваше Величество, думаю, вам будет интересно пообщаться с супругой мастера Райнарта, Ее Высочеством Мелигейной Танкарельской в не столь отдаленном прошлом! Дабы узнать о некоторых возможных приемах воздействия...
  - Довольно, - мягко остановил сына Дамон.
  - А чем объясняется ваше, как всегда излишне горячее, вмешательство?! - процедила Регина, не скрывавшая своей ненависти.
  - Тем, что в случае нашего конфликта, я не намерен вовлекать сына в военные действия, - тон Черного лорда оставался все так же исключительно вежливым, но холодным, как межзвездная мгла, - Лорд Дамир останется при Совете моим официальным представителем.
  Да, именно - с дипломатической неприкосновенностью, ибо Светлейший Совет, разумеется, не может позволить себе выглядеть вероломными и подвергнуть жизнь посла опасности, не говоря уж о казни. Нет, привилегию посылать головы посланников с грамотами в зубах, они вынуждены оставить темным!
  Какая жалость! - читалось в глазах лорда Робера.
  - И ему же я передам свои обязательства наставника в отношении Сивилла, оставив за собой лишь право признания его обучения завершенным.
  Шах!
  Выбор - либо потерять лицо, вековую репутацию, либо уступить и признать неприкосновенность целого ряда особ, оставляя себе некоторое поле для маневров.
  - Я полагаю, что вопрос об амнистии Сивилла Корде и признания его законного статуса должен быть тщательно рассмотрен следственной комиссией...
  Дамон согласно склоняет голову:
  - Абсолютно согласен! Тем более, что как его наставник, я вхожу в ее состав, - маг не дал белым опомниться от подобной возмутительной наглости, - А теперь перейдем к главному. Суть в том, что вплоть до последнего дня я намеревался некоторым образом отречься от Трона.
  Мат.
  
  Сивилл и Диант и вообще все и вся - были забыты в одну секунду.
  - ЧТО?
  - Что???
  - Что!!!
  - Отречься?!
  - Как?!!
  - Совсем???
  Более идиотского вопроса трудно придумать, но следует простить людей, услышавших небывалое. По сравнению с таким известием, - не выдерживало самообладание даже верховных магов! В унисон прозвучало шесть разных по интенсивности, накалу эмоций и единых по смыслу восклицаний. Только у промолчавшей Рузанны в глазах отразилось смятение и подобие надежды, и Ансгар не мог в полной мере оценить новость.
  - Поправьте меня, если я ошибаюсь, но золотой мечтой любого белого волшебника должно быть даже не уничтожение очередного Черного Владыки, сколько самой Башни. Была бы Башня, а Властелины у нее не переводятся! - с мрачным юмором заметил последний из упомянутых, - Ранее меня уже пытались использовать с целью воздействия на этот артефакт: довольно грубо и совершенно неэффективно.
  Дамон протянул руку и Дамир вложил в нее пухлую тетрадь.
  - Это результаты 12 лет моих собственных исследований, - объяснил маг, после чего из глаз Рианы и Римуса исчезло всякое выражение, кроме истового вожделения ученого.
  - Основные выводы, тезисы и принципы расчетов, - Дамон передал тетрадь в подрагивающие от плохо скрытого напряжения руки Главы Совета, - Полный материал я не могу передать вам немедленно ввиду его объема, но это не такая уж большая проблема. И разумеется, я готов предоставить вам время для их изучения и проверки.
  - Но зачем?! - у Регины вырвался почти вопль.
  - Затем, что без него и его исключительно доброй воли не обойтись, - усмехнулся директор Академии, пролистывая конспект.
  - Именно! - охотно подтвердил Дамон.
  - Это понятно, но зачем Властелину уничтожать основу своего могущества?!
  - По личным причинам, - любезно улыбнулся маг, и всякое желание уточнять пропало раз и навсегда.
  - Почему же вы тогда еще этого не сделали? - Рихард оказался куда крепче волшебницы.
  - Опять таки по личным причинам. Поскольку ритуалы сопряжены с немалым риском для меня, то мне хотелось бы, чтобы к этому времени моя дочь хотя бы достигла совершеннолетия и могла бы сама постоять за себя, - обезоруживающая улыбка не могла смягчить удар ниже пояса. Они попросту не успеют развернуть агитацию, чтобы устранить темную принцессу тихо и безболезненно. Так что...
  Возможность войти в историю вершителями величайшего деяния с момента основания Совета, если не возникновения магии вообще - на одной чаше весов. На другой - необходимость идти на сделку с черным.
  - Итак, должен ли я вызвать обратно милого юношу, которого вы уже видели, и передать приказы об отмене развертывания боевых действий, или все же придется отложить свои планы до вашего поражения?
  - Если мы согласимся, какие будут гарантии? - процедил Робер.
  - Гарантии? Да, это хороший вопрос, - серьезно подтвердил чародей, - Мне бы тоже хотелось их иметь!
  Он сделал небольшую паузу, поочередно обводя взглядом всех присутствующих.
  - Мы с вами, господа маги, принесем клятву. Клятву тем Силам, которыми обладаем, тем Силам, которым противостоим, и той Силе, которая дает всему жизнь.
  Здесь уже не было шутки, издевки или игры. И светлые как-то вытянулись: темному удалось во второй раз ошеломить их настолько, что отказал дар осмысленной речи, да и сами мысли тоже. Мало того, что нарушение клятвы изначальными Силами безвозвратно лишает волшебника его магии, к тому же оставляя в поле такие прорехи с которыми долго не живут, так Черный лорд вплел в нее еще и обращение к природным силам - мгновенная смерть за попытку нарушения?!
  - Я готов быть первым, - снисходительно усмехнулся Дамон, выдергивая из-за манжета листок бумаги, - Это текст. Как независимый эксперт, по роду службы сведущий в казуистике, мастер Фестер, оцените пожалуйста.
  Левая рука по особым поручениям, - Фестер взял листок без всякого трепета, ознакомился с формулировкой, и бесстрастно заметил:
  - Вам следовало сделать карьеру стряпчего!
  Вместо того, чтобы оскорбиться, темный поблагодарил его за комплемент кивком.
  - Приступим?
  - Да будет так! - поднялся лорд Робер, прочитав взаимные обязательства. Следом встал прочно завладевший тетрадью лорд Рихард, остальным - осталось подчиниться.
  Окончание необычных переговоров ознаменовали восемь слепящих вспышек: одна черная, семь белых.
  - И что вы теперь намерены делать? - поинтересовался Рихард, прежде чем отбыть.
  - Я? - приподнял брови темный маг, - Искать работу!
  
  ***
  Маги удалились тонкими путями, знаменуя завершение очередного, пусть и несколько нетрадиционного, этапа противостояния.
  - Ты едешь? - ровно обратился Ансгар к сыну, избегая смотреть на кого-либо. Получив незаметный кивок от Дамира, Диант неохотно последовал за отцом в надежном сопровождении Рея.
  Едва последние 'гости' скрылись из вида, Дамон без сил сполз на ступени и спрятал лицо в ладонях, гася рвущийся наружу нервный смех.
  - Получилось... - в выдохе присоединившегося к нему Дамира присутствовала изрядная доля недоверия.
  - Да, темный, даже у меня от тебя пару раз по коже мороз шел! - признал Райнарт.
  - Спасибо на добром слове, герой, - глухо отозвался Дамон, не отнимая рук, - И десять лет надо еще пережить!
  - Сомневаюсь, что Деннис упустит возможность стать адмиралом, - заметил Дамир. Напряжение почему-то не торопилось отпускать.
  - С этим пусть сами разбираются, - рассудил Райнарт, имея ввиду изрядно потрепавший им нервы Совет.
  Дамон кивнул, все-таки поднимаясь. Голова болела невыносимо.
  - Нужно поблагодарить Камилла... И с Вандой связаться: пусть заканчивает дурить головы местной вольнице... Где Ингер? - обратился он к Лизелле, с облегчением прильнувшей к мужу, и появившейся на пороге Мелисенте.
  В самом деле, странно, что девочка еще не вылетела навстречу убедиться, что с папой и братом все в порядке. Соревнующаяся со сверлом в виске, тянущая боль в груди все не уходила.
  - Отправилась успокаивать нашу неразлучную парочку. Сейчас позову...
  - Не надо, я сам схожу, - Дамон остановил девочку.
  Все силы, решимость - куда-то ушли. И хотя люди рядом были родными, можно было ничего не опасаться, ничего не изображать, - хотелось немного побыть одному. Хотя бы чтобы стряхнуть накопившуюся усталость.
  
  ...Первым, что он увидел, выйдя на пляж, была голова женщины, подвешенная за склеенные кровью волосы на дерево. Почти не узнаваемая, хотя судя по всем признакам она еще недавно крепилась к телу. У мужчины бешено дрогнули ноздри: уже не было нужды ни о чем предупреждать Ванду, земной путь ведьмы подошел к концу.
  Конец оказался страшным, и все же, куда больше ее смерти, Дамона озаботил вопрос, кто это мог сделать и зачем. Ни Ингер, ни парней не было, и надежда на то, что к ним происшествие отношения не имеет, еще не угасла.
  А потом он заметил то, что заставило его забыть и об осторожности и о гневе, и тем более о надежде: чуть ближе к воде лежал Сивилл. Судя по широкому следу, юноша даже пытался ползти. Развернув скорчившееся тело на спину, Дамон не успел обрадоваться, что тот дышит, - руки раненного обнимали рукоять оставленного в ране оружия, а сама рана... Тот, кто это сделал, знал куда наносить удар: девяносто девять случаев из ста - смерть, причем не самая быстрая и легкая, но от этого не менее верная - единственный счастливый случай включал в себя немедленную помощь целителя. Так бить можно только намеренно, и какая-то тварь это сделала, не пожалев хорошего кинжала, чтобы жертва помучилась подольше.
  'Найду -...' взгляд у Дамона был жутким. У парня ведь даже оружия не было, да и владеть он им не умеет! О том, куда делись его дочь и эльфенок - думать было слишком страшно.
  - Я успею, успею... - не пытаясь извлечь клинок, Дамон подхватил Сивилла, едва ли не бегом направляясь обратно. Он не заметил, что говорит вслух.
  Движение и волна последовавшей боли - вырвали раненного из беспамятства. Юноша захрипел, вцепляясь окровавленными пальцами в ворот мужчины. Разноцветные глаза требовательно уперлись в лицо.
  - Мастер... - на каждом выдохе изо рта выталкивалась темная густая струя, но губы упрямо складывались в виноватую улыбку.
  - Держись, мальчик, мы успеем! Все будет хорошо, я же тебе обещал! - уговаривал его маг.
  - Мастер, Ингер... простите... - хрип, тело сотрясают судороги, его едва удается удержать.
  - Помолчи, глупенький! - сознание отстраненно отмечает: кажется, у парня уже агония.
  - Мастер, Динэ... он... просто растерялся...
  - Ну, конечно растерялся! Конечно, мы их найдем! - а потом он устроит небольшой катаклизм местного масштаба для особо избранных!
  Он маг. Он черный маг. Он Черный лорд, в конце концов, но пытаясь уловить, задержать уходящую душу в теле, Дамон внезапно осознал, что удерживать ему некого. Взгляд разноцветных глаз остановился, замер в пустой неподвижности стекла, дыхание оборвалось и ни одни чары больше не могли помочь услышать неровный стук сердца.
  
  ***
  Кора больно царапала лоб, но слез все равно не было. Ничего не было.
  И не могло больше быть! Все его горькие слова, сомнения, рвущие душу на части при мысли о возвращении домой, которые он старательно отгонял от себя - обернулись еще более худшей реальностью, чем подсказывало воображение!
  Отец возник перед ним неожиданно и его первые же слова хлестнули пощечиной. Вспыхнувший Диниэр даже отступил на шаг. Долг превыше всего, и он знал, что тоже самое Ориэнн вар Видар сказал бы любому из своих учеников, однако сейчас меньше всего хотелось восхищаться его беспристрастностью. Юноша растерялся: он в самом деле виноват, он не справился, он провалил задание, и Ориэнн имел полное право стыдится и как отец, и как наставник... Но почему то, что он все-таки жив не вызывает даже крошечной частички радости?!
  - Я...
  Диниэр попытался что-то сказать, но так и не нашел что. Что он не предатель, что он чудом выжил, и именно эти люди вытащили его с того света, при чем не единожды? Что он не трус, что он пытался умереть с честью? Замечательное оправдание! Первая из его уцелевших иллюзий обрушилась с громогласным треском, и Диниэр искренне не понимал, почему никто не оглядывается. Отчаянная попытка обнаружить в устремленном на него взгляде что-либо, кроме презрения, провалилась.
  - Динэ? - Сивилл обнял его за плечо, делая своей неуместной защитой еще хуже.
  Он демонстративно повернулся спиной к скривившему губы старшему эльфу, с тревогой вглядываясь в потерянного эльфенка.
  - Что он сказал? - Ориэнн говорил на 'sin'dar', и юноша его не понял, - На тебе лица нет!
  Какой позор! Он даже не может сохранить достоинство! - Динэ торопливо отвернулся.
  - Успокойся! Ну подумаешь, какой-то спесивый остроухий! Далось тебе его одобрение! Он небось и половины того, что ты не видел, только и знает что морду задирать да заумные речи толкать... А вместо себя к врагу детей посылает! - последнее было сказано уже в глаза высокородного эльфа, побелевшего от гнева, - Хотя какой ты эльф! Такой масти чистопородистых эльфей не бывает!
  Сивилл хамил с видимым удовольствием. Он еще не успокоился после рассказанной Диниэром истории о его семействе, убитый вид эльфенка, который явно не мог за себя постоять, взбесил его еще больше. А собственная смелость вот так в лицо высказать, что думаешь, - опьяняла. Чужой несколько нарочитый смех, заставил его вздрогнуть и тоже отступить.
  - Щенок! - прошипел эльф на общем.
  - Но забавный! - не согласился на 'sin'dar' второй, обнаруживая себя.
  Диниэру показалось, что у него земля ушла из-под ног, и он не заметил как действительно оказался на коленях - Высокий, сам... За командиром последовали остальные, в том числе пятеро из его группы, Динэ не успел спросить себя зачем они здесь. Он вскинул голову, услышав следующую фразу:
  - Какое милое дитя! Мне хотелось бы познакомиться с тобой поближе.
  - А мне нет! - неожиданно отрезала Ингер тоном, которого они от нее никогда не слышали, и который обычно не ожидается от маленькой девочки. Она смотрела не приближающегося эльфа в упор, исподлобья, и детская непосредственность вдруг уступила место, чему-то иному, пугающему... чему-то, что слишком сильно напомнило ее отца в его холодном гневе.
  - Вот как? Боюсь, придется! - наступающий эльф даже не пытался прикрыть угрозу.
  И тут снова, уже в неведомо какой раз за этот день, удивил Сивилл. Юноша не мог не понимать, что влипли они крепко, но шагнул наперерез обоим командирам, загораживая собой Ингер и оттесняя ее к озеру, пока эльфы еще не зашли им за спину.
  - Не смей даже приближаться к ней!!
  - И что же ты сделаешь, колдунчик?
  Ингер уже почти шагнула на Пути, когда все произошло очень быстро, слишком быстро даже для Диниэра. Меньше секунды, и - Сивилл медленно оседает вниз, прижимая руку к рукояти кинжала в животе, крик Ингер обрывается, когда в нее попадает заклятье. Динэ очнулся только тогда, когда один из молодых Стражей, по знаку командира намеревавшихся забрать девочку, пнул, метя в рану, силящегося подняться юношу, который складывал пальцы в простейшем огненном знаке, все еще прикрывая ее собой. Диниэр бросился на них молча, целеустремленно, и чтобы скрутить его понадобилось четверо.
  Позже, раздумывая почему вышло все именно так, почему Ингер и Сивилл не прыгнули куда-нибудь в безопасное место сразу, как пытался приучить их мастер Фейт, заледеневший от подобного озарения, Динэ вдруг понял, что они беспокоились за - него?..
  Дети всегда пропускают наставления взрослых мимо ушей, будучи уверенными, что есть более важные соображения, а Сивилл, судя по всему, не собирался так просто оставлять товарища, хотя он-то как раз не мог не осознавать всей опасности.
  Теперь Сивилл мертв! Потому что зачем-то решил проявить мужество и благородство, а у кого-то его не хватило... Диниэр даже не спрашивал себя, мог ли он что-то сделать - безоружный против пятнадцати Стражей, десятеро из которых отборные опытнейшие бойцы. Не спрашивал должен ли был - выступить против сородичей, недавних соратников, принимавшего его клятву командира и отца... Он лишь знал, что своей секундой промедления нарушил нечто более важное и ценное, чем долг Стража, по поводу которого он столько сокрушался. Не говоря уж о том, что его растерянность стоила жизни другу, а в перспективе - скорее всего еще и ребенку.
  Другу... Наверное, это действительно было так, иначе Сивилл хватал бы Ингер в охапку и мчался бы к Фейту за защитой. Да, другу, - первому и единственному...
  Как бы то ни было, спросить уже не у кого!
  Диниэр все же отлепился от сосны и поплелся в лагерь, потерев саднящий лоб - разве это боль... Его не стали связывать, не приставили охрану. Должно быть, если бы он сейчас утопился в этом бесовом озере - это было бы воспринято как должное!
  Почему он еще этого не сделал? Чего переживать, - падать ниже ему уже некуда...
  Но вбитый в самою суть завет, завет отца, запятнанного кровью, - кровью того, кто просто так, не задумываясь, протянул его сыну руку помощи, - не давал больше ни оступиться, ни свернуть. Довольно!
  Диниэр шел с высоко поднятой головой, спокойный и собранный, грея себе сердце недавним признанием: 'Ты сильнее, чем я думал'. Наверное, пора это доказать!
  Дозорный его не окликнул и вообще отвернулся в другую сторону. Он был не достоин теперь даже такого внимания, и для этого не потребовалось пафосных речей и церемониального изгнания: прокаженных в людских домах принимают охотнее...
  Хотя один взгляд искоса все же получил: на свои заново отрезанные - теперь уже самостоятельно, в знак траура, - волосы, открывающие уши. Подумать только! Еще утром Лизелла заловила его после завтрака и устроила тщательный осмотр.
  - Может что-то получится с этим сделать, - она с отвращением поджимала губы, но не к нему, а к тем, кто его изуродовал.
  Диниэр осторожно опустился около погруженной в искусственный сон девочки и обнял ее, согревая своим телом и своим полем, не обращая внимания на, мягко сказать, недоброжелательные взгляды ее охранников.
  По крайней мере, после всего, что с ним случилось, в одном он мог поклясться твердо: истины нет! Есть правда, а она у каждого своя. Его правда в том, что он обязан выполнить самый священный долг, какой только можно представить - вернуть ребенка ее семье.
  
  ***
  Что дальше? Закрыть парню глаза и броситься вслед за убийцами, чтобы сделать из них кровавую кашу? Само собой! Но чуть позже. Пока еще есть хоть один, пусть самый безумный шанс, - он не простит себе, если его не использует!
  И для этого шанса дорого время.
  Три минуты. Дамон врывается со своей ношей в дом. Взмахом ресниц со стола в 'большой' комнате сметает все, что на нем было, и маг бережно опускает на него тело.
   Юная Мелисента забилась в угол у камина, задавив крик ладонями. Лизелла невольно отшатнулась ко вскочившему мужу, вцепляясь зубами в запястье чтобы тоже не закричать. Райнарт, не дожидаясь объяснений, растворился в надвигающейся ночи.
  - Дамир, целителя!! Быстро!
  - Сделаю! - мрачно пообещал молодой маг.
  Изумленная Лизелла посмотрела на обоих, как на безумцев: причем тут целитель?! Лечить можно только живых!
  Зато у Дамира не возникло и тени сомнения. Он прыгнул прямо во дворец, решив начать с Эрнста и твердо намереваясь, если понадобиться, поставить на уши весь Светлейший Совет. Заодно, есть повод убедиться насколько они готовы исполнять Клятву - по духу и сердцу, либо только по букве непричинения вреда.
  - Лиз, мою сумку! И держи наготове эликсиры.
  Лизелла была уже в совершенном ужасе: Сивилл - мертв! И это неоспоримый факт! А воскрешать не умеют не только светлые, но и темные. Не умертвие же или лича какого-нибудь собрался делать Фейт из несчастного юноши?! Бедняга заслужил, по крайней мере, покоиться в мире!
  И вообще, если Сивилл убит, то где Ингер? И почему Дамон еще не мчится за ней?!
  Быстрее и решительнее волшебницы оказалась Мелисента, в отличие от первой не мучавшаяся сомнениями. Да, страшно! Настолько страшно, что и представить не могла - она была счастливым и благополучным человеком, впервые увидевшим мертвое тело, да еще тело близкого знакомого: местами очень даже обаятельного растяпы, которого было одно удовольствие просвещать. Однако, раз мастер Фейт что-то делает, значит, знает что.
  Хотел бы Дамон сказать тоже самое! Есть нечто, что не подвластно даже самым могучим магам, даже Белым и Черным лордам. В прошлый раз его попытка не только не увенчалась успехом, но если бы не Дамир, отдавший ему себя почти целиком, и не остановивший их вовремя укке Дайк, - Ингер бы осталась круглой сиротой...
  Пять минут. Поданным скальпелем он распарывает пропитанную кровью рубашку и обнажает грудь юноши, чтобы даже такая тонкая преграда не мешала контакту. Ладони ложатся ровно над сердцем, словно обнимая его. Глаза сосредоточенного мага потеряли фокусировку, зрачки расширились за пределы возможного, воплощая собой путь в бездну, куда он отправился. Оставив застывшее в неподвижности тело, дух устремился за пределы этого бытия.
  
  Как только не изображают границу между жизнью и инобытием! И светящимся тоннелем, и тончайшим хрустальным мостом, и даже судебной палатой всех когда-либо придуманных богов... Или же просто огромной ямой, бездной хаоса из которой все вышло и в которую все возвращается. Однако те, кто шагнул так далеко, чтобы с уверенностью ответить на подобные вопросы, не могут озвучить их тем, кто еще не миновал эту грань.
  Все, что было вокруг, - это туман. Сплошной туман, переливающийся жемчужным опалесцирующим сиянием. Иногда он менял оттенки: темнея до синильной черноты либо светлея до бело-голубого пронзительного сияния... постепенно наливаясь до густо красного, вспыхивая оранжевым солнцем, чтобы утихнуть весенним желтым одуванчиком... перебирая все оттенки зеленого, и ровно пульсируя огромной огненно-голубой звездой. Мимо плыли густо-синие волны, бледнели, переходя в сиреневое истаивающее марево, и вспыхивая черно-фиолетовыми искрами...
  Это было бы буйство красок, если бы были глаза, способные это видеть. Это была бы музыка, заставляющая кричать от боли и наслаждения, если бы было кому ее слышать...
  Трудно описать движение там, где нет ни верха ни низа, ни права, ни лева, ни какой-либо тверди, ни одного ориентира... Но все же оно здесь было: напоминая слабое донное течение в вязком заболоченном затоне.
  'Сивилл!!' - где нет звука - нет голоса, а воля человеческая - единственное, что не требует для себя никаких условий, наоборот утверждаясь вопреки.
  'Сивилл!!!'
  Возвращайся, мальчик... Либо скоро мы останемся здесь вместе...
  'Сивилл!!'
  Возвращайся! Как тогда я посмотрю в глаза своей дочери?!
  'Сивилл?!!'
  Да где же ты! Ты не мог уйти далеко!
  'Сивилл?!'
  Первое впечатление: нелепый, несуразный вид, разноцветная челка... и истовое желание жить. Хотя бы на зло! Запертое на сто замков сердце, и неосознанное самим желание, чтобы кто-то попробовал их снять, заглянул чуть дальше, чем обычно...
  'Сивилл!'
  Одна из размытых фигур уплотняется, и проступают не только общие очертания, но и черты лица.
  'Куда ты идешь, дитя! Еще рано! Тебе рано уходить отсюда, ты должен жить...
  Бесполезно. Тень начинает снова таять.
  'Ты нужен нам!'
  И тогда на лице гипсовой маски начинает пробуждаться память: сначала страх, обида... гнев и вина, растерянность и тоска... И наконец, что-то живое, осмысленное - 'Мастер?'
  'Вернись! Идем со мной! Дай мне руку... Возвращайся, мальчик! Мы тебя ждем!'
  Тень неуверенно потянулась навстречу, и маг не отшатнулся, хотя знал, что это значит. Именно потому, что знал, что это значит, - принимая в себя заблудшую душу и вынося ее обратно в мир.
  ...На широком деревянном столе тело юноши выгнулось с клокочущим хрипом. Темный маг качнулся, приникая к его губам поцелуем более глубоким, чем могут вообразить, возвращая то, что ему не принадлежало.
  После чего мягко осел на пол.
  
  ***
  - Куда?! Хочешь рядом лечь?! - окрик вернувшегося Райнарта остановил бросившуюся к магу Лизеллу.
  - С ума сошла? Тебе нельзя! - Дамир возник почти одновременно с героем.
  Лизелла отступила, вынужденно признавая их правоту: в ее положении каждое лишнее усилие чревато, да и Дамир изрядно застращал ее нервными описаниями, насколько трудно далось рождение Ингер. Вместо этого она, как и было сказано, занялась эликсирами, пока ее муж склонился над Сивиллом.
  - Где целитель? - Райнарт поднял обмякшее тело мага, устраивая его в кресле у огня: объективно, теперь в помощи профессионала нуждался уже не только раненный Сивилл.
  - Ничего, я пока его удержу. Эрнст запрашивает резолюцию Совета, - Дамир оскалился, разрываясь между желанием немедленно бросится к отцу и необходимостью позаботиться пока о Сивилле, чтобы все старания и риск Фейта не оказались напрасными.
  Райнарт выругался, не стесняясь присутствия женщин, и вложил в сведенные судорогой руки чародея стакан с 'Радугой'. Усилия, потребовавшиеся от Дамона, чтобы вытащить обратно из-за грани отошедшую душу и вернуть ее в тело, оказались чрезмерными даже для лорда. Он, кажется, сам дышал едва-едва и был белее умирающего юноши, которому передал не малую часть своих сил, связывая разорванные нити между духом и его телесной оболочкой. Оглянувшись и не найдя под рукой ничего более подходящего, Райнарт взял свой забытый плащ, закутывая начавшего приходить в себя мага: того трясло так, что кресло ходило ходуном. Холод перехода никак не желал отступать перед живым пламенем.
  - Кх-а-к? - просипел Дамон, полностью возвращаясь в ясное сознание, и застонал сквозь зубы от взорвавшей виски боли,
  - Дышит, - кратко отозвался герой, не сомневаясь о чем, а точнее о ком тот спрашивает.
  - Я сейчас... - маг попытался принять вертикальное положение и встать, от чего в довершении ко всему носом пошла кровь.
  Подносившая новую порцию эликсира, Лизелла не выдержала и потянулась к седой голове, но Дамон дернулся в сторону. От неловкого движения его совсем скрутило, и маг сполз в кресле, судорожно хватая воздух.
  - Т-тебе н-льзя... пройдет...
  - Как же! - в сердцах выкрикнула молодая женщина почти со слезами на глазах, - Конечно! А вам значит все можно! Мужчины! О себе не думаете, так подумали бы кто будет искать Ингер! Что вообще произошло? Где они с Динэ?
  - Ингер похитили, - за Дамона ответил Райнарт.
  - Светлые? - высказала Лизелла самое очевидное предположение.
  - Нет! Никто из нас не может нарушить Клятву! - сквозь распахнутую настежь дверь стремительно вошла раздраженная Рузанна, искры вокруг нее еще не успели потухнуть, а губы были сурово поджаты.
  Чтобы оценить обстановку ей понадобился всего один взгляд, и она тоже в первую очередь направилась к распростертому на залитом кровью столе Сивиллу. Было более чем очевидно, что вызов и буйство Черного принца во дворце не были продолжением каких-либо коварных планов, и юноша действительно нуждается в срочной помощи целителей.
  Мало вернуть душу в поврежденное тело, нужно сделать так, чтобы ей было где остаться, за что задержаться, не давая уйти снова. Сменяя Дамира, волшебница опустила руку на влажный от пота лоб юноши, унимая боль, и сотрясавшая его рваная дрожь понемногу утихла, ресницы с облегчением опустились. Перейдя собственно к ране, Рузанна невольно прикусила губу, поколебленная увиденным. Отставив в сторону бесполезный сейчас посох, она медленно начала извлекать клинок, одновременно останавливая кровь и пытаясь соединить поврежденные ткани.
  Чар оказалось недостаточно, чтобы полностью блокировать боль. Юноша выгнулся со всхлипом, переходящим в крик, и страховавший светлую волшебницу Дамир прижал его к столешнице, обездвиживая. Спустя долгий промежуток времени, кинжал был отброшен, но полностью закрыть рану не удавалось: целитель преимущественно лишь активизирует и направляет в нужное русло собственные силы организма, а их у Сивилла как видно было очень мало.
  - Это все, что я могу, - неохотно признала она, - и таких сложных операций никогда не проводила.
  - Помоги мне, герой, - распорядился пристально следивший за ней Дамон.
  К раненому его пришлось вести, врач потянулся к инструментам, но пошатнулся, вцепляясь в столешницу, в глазах потемнело. Криво усмехнувшись, Дамон признал:
  - Так, сейчас мне и носки не заштопать. Поэтому я буду говорить, а вы делать. Согласны? - не дожидаясь ответов, продолжил, - Тогда приступим! Мел, разожги горелку, готовь спирт. Лиз, в красном кисете гранулы - разведи на огне три на двести. Руз, там же нитки, и прокалите иглы... Да, эти. Вы вычистили рану? Хорошо, верю... Лиз, пропитай раствором марлю и положи сверху - это коиннэ, от него немеют нервные окончания. Больше ничего ему сейчас не дашь. Заложи... Синий кисет, одну на сто, осторожнее... Это ларт. Пропитай им тампоны. Леди, я знаю, но вам будет не до того потом...
  Приказы звучали с явным усилием, но ослушаться их было невозможно, возражения замирали сами собой.
  - Готовы? Нет!! Кто вас учил начинать с этого? - резкий окрик, - Герой, посвети мне, вижу совсем плохо...
  Оставляя темные скользкие пятна на древке, Рузанна яростно втыкает посох меж половиц заставляя его сиять нестерпимо ярко.
  - Благодарю, леди! - новая усмешка не лишена галантности, в то время как сам лекарь не отрываясь следит за действиями двоих женщин. У Лизеллы опыта даже побольше, как никак полевую практику для преподавателей еще никто не отменял, да и в предместьях не так уж спокойно.
  - Лиз, ларт! Да, так лучше... Ближе... Да кто вас учил!! Вы ж желудок чуть к печени не пришили!!! Ладно, не все так плохо. Удалите это... Удалите, потом нагноение будет... Теперь совсем хорошо. Лиз, нить... да, эту иглу... Руз, ближе прокол!!! Мел, фиал с A'eleryu, пропитай тампоны хорошенько... Дами, отпускай его, постепенно... Не стягивайте узлы так крепко, это не корсет! Их все равно вскрывать через пару дней. Мел, умница! Да, все... Лиз, закончишь?
  Когда спустя довольно долгое время, операция была окончена, споласкивая руки в подготовленном Мелисентой сосуде, Рузанна негромко признала:
  - Вы врач по призванию. Только на моих глазах вы вернули с того света двоих: эльфенка и, я уверена, что этот парнишка тоже выкарабкается. По крайней мере, ему не грозит заражение или болевой шок. Вам следовало бы поделиться своими методами и познаниями!
  - У меня впереди еще десять лет, успею написать пару другую книг, - съязвил Дамон, снова сползая на ближайший стул и с наслаждением прижимаясь затылком к прохладной стене.
  - И вы хороший наставник, - оценила Рузанна, задумчиво наблюдая за слаженными действиями Лизеллы, уже подготовившей все необходимое, чтобы усыпленного юношу можно было перенести в кровать, и выполнившими эту последнюю процедуру Дамира и Райнарта.
  - Иногда даже слишком!
  Удивленная подобной резкостью, и какой-то горечью в тоне, Рузанна внезапно, приблизилась к мужчине и сделала то, о чем в тайне даже от себя мечтала, наверное, с их первой встречи: запустила руки в седые волосы, отводя со лба тяжелые пряди, самыми кончиками пальцев осторожно погладила виски, прежде чем сжать их чуть сильнее...
  - Вам легче? - шепнула она, отнимая ладони.
  - Спасибо... - Дамон позволил себе на мгновение прикрыть веки, уже не опасаясь скатиться в еще один обморок.
  Молодая женщина не преминула воспользоваться его минутной слабостью, и вернувшиеся Лиз, Дамир и Райнарт смогли увидеть изумляющую картину: белая леди Совета заботливо обтирает лицо черному магу своим платком, промокая пот и оттирая засохшую кровь.
  
  Как-то не было поводов заподозрить их в настолько близком знакомстве! Райнарт лишь крякнул.
  - Кажется, моя помощь не нужна, - выдал Дамир.
  - Нет, спасибо, - невозмутимо подтвердил маг. Боль больше не разрывала голову сотней тупых ржавых пил, хотя холод все еще никуда не ушел, и резких движений делать не стоило.
  - Зато тебе нужна! - сердито прошипела на супруга Лизелла, сунув и ему в руки 'Радугу'.
  - Возможно, кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? - Рузанна тоже пыталась сохранять спокойствие хотя бы внешне, однако голова отчаянно кружилась от осознания сколько она уже позволила себе за этот вечер.
  Хватало того, что она примчалась сюда вообще никого не поставив в известность! Собственно, она твердо намеревалась объясниться с 'мастером Фейтом' раз и навсегда, а панический вызов Эрнста совпал по времени случайно. Теперь же она оказалась в самом центре сомнительных событий, чреватых новым потоком неприятностей и проблем.
  - Совет не имеет отношения к случившемуся! Поэтому, кто из ваших врагов мог забрать девочку и напасть на Сивилла? - растерянность и неуверенность, как всегда выразились в излишней официальности тона.
  Дамон ответил Райнарту, а не ей:
  - Наш старый с тобой знакомец, герой. Фориан. Еще один охотник по мою голову.
  - Уверен? - только и спросил герой.
  - Я этот ножик, - брезгливый кивок в сторону все еще валяющегося на полу кинжала, - Сам ему дарил. Так что был он там или нет, - а я уверен, что был, - ниточки к нему тянутся.
  - Как он смог?! - до спокойствия и невозмутимости Дамиру было очень далеко, - Я не снимал защиту! И как вы смогли попасть в дом?!
  Последнее относилось уже к Рузанне.
  - Леди Рузанну включил в защиту я, - Дамон предупредил ответную резкую отповедь, и добавил для нее, - Я знал, что вы захотите поговорить.
  Черные глаза на миг сверкнули улыбкой, заставив волшебницу пойти алыми пятнами. Что еще он так хорошо знал?!
  - И ты забыл, что первый барьер включал наших гонцов: Камилла, Авеля... и Ванду.
  - Это она провела их?! Никогда не доверяла этой ведьме! - выражению глаз Лизеллы в этот момент могла позавидовать любая самая черная ведьма и даже покойница Раинн обзавидовалась бы.
  - Ванда всегда была немного склонна к авантюризму, - Дамон устало поморщился, прислушиваясь к тому, что в висок снова начинает вворачиваться сверло, - Она наверняка считала, что оказывает мне огромную услугу, приводя Стражей на переговоры, вбивая клин между Советом и Королем Лето, да еще подавая на блюдечке предателя.
  - А в место этого на блюде она получила собственную голову, - хмуро заключил Райнарт.
  - Но от кого они могли узнать, что Ингер - Печать Башни?! - проснувшееся самообладание Дамира напоминало покой тонкой пленки остывшей лавы над кипящим жерлом вулкана.
  От услышанного Рузанна в изнеможении опустилась напротив Дамона: сколько еще открытий ее ждет благодаря этому человеку?
  - Да, - подтвердил тот, позволив вырваться на поверхность лишь толике грусти, - Именно поэтому я просил об отсрочке хотя бы в десять лет. И в первую очередь именно поэтому должен уничтожить Башню...
  - Просили? - невесело усмехнулась женщина.
  - Если бы я действительно попросил, неужто мне ее дали бы? - ответная усмешка вышла еще менее веселой, - Дами, Фориан и не мог узнать. Просто он знает, что за Ингер я приду в любом случае. Куда угодно. Ему нужно оружие против меня. И он не может позволить нам договориться с Советом...
  - И где она? - Дамир озвучил главный вопрос.
  - Я ее не чувствую... - мужчина отвернулся.
  Дамир резко побледнел.
  - Нет!! - маг мрачно скривил губы, - Ты забываешь кто его учил, пусть и недолго. К тому же эльфы всегда были склонны к эффектности и показухе. Фориан никогда не сделает такой глупости, как убить заложника раньше времени. А наносить врагу удар всегда необходимо с максимальной силой, чтобы он не смог потом ответить. Если и попытается, то он сделает это только на глазах у нас, да еще превратит в представление.
  Он говорил внешне вполне спокойно, но от направленного куда-то в пространства взгляда становилось не по себе.
  - Если эльфы способны заблокировать ее даже от вас, то как мы будем ее искать? - Лизелла зябко повела плечами.
  Остальные четверо похоже знали ответ и им он совсем не нравился.
  - Через Башню, разумеется, - озвучил единственный вариант Дамон.
  
  ***
  Рузанна вернулась к себе уже на рассвете, но судя по ощущениям - могла поклясться, что прошло не меньше века. В который раз за последнее время привычный и устоявшийся порядок вещей переворачивается даже не то что с ног на голову, а вообще непонятно как? В десятый, двадцатый, сотый? Думать о том, из-за кого это происходит, - не было совсем никаких сил.
  Некоторое время молодая женщина старательно пыталась очистить мантию от засохшей крови, но потом попросту отправила безнадежно испорченную вещь в камин, куда последовало и надетое под ней блио: еще не хватало, чтобы это нашли слуги, расцветив со всей возможной фантазией сплетни по поводу того, как, когда и в чьей именно крови могла так испачкаться светлая леди.
  В самом деле - чьей? Подследственного черного мага с не самым слабым потенциалом, или безоружного парнишки, все равно пытавшегося защитить от врагов дочь наставника?
  Омерзительно использовать детей в своих играх! Этот факт сомнению и обсуждению не подлежал. Во время внезапных переговоров Рузанна от души порадовалась, что у Дианта все так хорошо складывается, и мальчишка сильно изменился за этот год - он выглядел взрослее, держал себя свободнее и увереннее... Во всяком случае в глазах у него больше не было обреченности и страха. Совершенно искренне она пожелала, чтобы больше они там никогда не появились.
  И тем более, - никогда не хотелось бы увидеть нечто подобное в глазах Ингер! Кем бы ни был ее отец в настоящем, чтобы он не совершил в прошлом, и не планировал в будущем - вины девочки в том никакой быть не могло.
  Девочки, которая спрашивала, не хочет ли она стать ее мамой...
  Однако даже не обладай сама Ингер Даром, разве ее оставили бы в покое? Светлейший Совет, благородные Стражи... - усмешка вышла донельзя горькой. Все просто: есть беглый черный колдун, а по сравнению с войной Стихий - никакая цена не может быть чрезмерной.
  И для Фейта все просто: никакая цена не может быть чрезмерной по сравнению с жизнью, благополучием и спокойствием его дочери, сына (неродного, кстати! Чего никто не скрывает), его друзей и близких. Даже война...
   Кто прав? Кто виноват, что мирное сосуществование невозможно?
  Ответ напрашивается сам собой, но... Рузанна внезапно выпрямилась, нервно вцепившись в подлокотники и слепо уставившись в весело потрескивающий остатками мантии огонь. Как же она не поняла раньше...
  Быть может потому, что это было слишком очевидно? Он знает, на что способен, а вот Совет действительно забыл с кем имеет дело, привыкнув видеть сбежавшего от костра преступника, а не Властелина, пусть и бывшего. Что ж, он напомнил! Способен Фейт, - а она почему-то продолжала называть его именно так, даже зная его первое и настоящее имя, - начать полномасштабную войну по всем фронтам? Безусловно! И начать, и вести, и очень может быть, что все-таки выиграть, учтя все прошлые ошибки. Но перед этим он опять же расставил все полюсы так, чтобы максимально обезопасить своих родных.
  И не только родных - Дианта, Сивилла, который конечно способен на глупость, но не на злой умысел... А об эльфенке и вовсе не было упомянуто, чтобы не привлекать к нему лишнего внимания.
  Кроме того, чтобы привести в движение все механизмы и задействовать всех возможных участников столкновения ему понадобилось совсем немного времени. Тем более напрашивается вывод, что предыдущие двадцать лет ему это было попросту не нужно. Дальше больше: конфликт назрел, до начала войны остается одно слово, а он выкладывает на стол все карты, отдает даром бесценные сведения...
  Потому что хочет для себя и своих детей не могущества Башни и власти, которую она дает, а свободной судьбы. Какие еще нужны доказательства!
  А значит, она сейчас делает правильный выбор.
  Сборы были недолгими. Рузанна оставила сообщение для Совета с подробными объяснениями, уделив особое внимание возобновлению действий Стражей, и ясно указав, что более полные пояснения даст по возвращению. После чего перенеслась туда, где ее наверняка ждали.
  И дело было вовсе не в Клятве, отнюдь.
  
  Хозяйка дома отнеслась к появлению леди Совета с подозрением и плохо скрытой неприязнью.
  - Совет решил оказать содействие? - казалось, сама мысль об этом ее глубоко удивляла.
  - Я действую не от имени Совета, а всего лишь от своего собственного, - мягко ответила Лизелле Рузанна.
  Молодая женщина только скривила губы в подобии улыбки. Сомнения относительно того, не пытаются ли теперь провернуть уже с самим Черным лордом тот же прием, который когда-то предлагали ей применить с Дамиром, - был написан у Лизеллы на лице крупными буквами. А что, очередная белая магесса, довольно молодая и миловидная, и даже тоже рыжая, как покойная Алагерда - вдруг бывший Властелин проникнется и растает... Судя по решительному виду девушки, и в этом вопросе, который наивные мужчины могут упустить, давать господина Башни в обиду был никто не намерен.
  - Мастер наверху, - все же накидываться с упреками пока повода не было.
  - Я посмотрю Сивилла, - согласилась Рузанна.
  Поднявшись вслед за молчаливой горничной, она невольно сбилась с шага, увидев того, о ком думала только что. Предназначенная ей легкая улыбка отозвалась странным дергающим ощущением в груди, и на ум пришло избитое сравнение с летящей на свет бабочкой.
  - Так и думала, что застану вас на посту у больного! - да, ровный, деловой и в меру дружелюбный тон именно то, что нужно.
  - Профессиональная привычка должно быть, - вскользь дернул плечом Дамон, вошли они вместе.
  Дежурившая Мелисента, аккуратно смачивала губы раненного. При их появлении она выпрямилась и вернулась в свое кресло, уступив место магам, однако во взглядах, то и дело бросаемых девочкой поверх книги, сквозила искренняя тревога: вытянувший на постели юноша был бледнее простыней, на которых лежал.
  Правда, Сивилл находился в полном сознании, при виде белой магессы он вздрогнул и дернулся в сторону Дамона. Маг немедленно сел рядом, успокаивая и отвлекая его внимание от действий волшебницы:
  - Напугал ты нас порядком вчера! Надо же, умирать он надумал... - в ответ на трепет ресниц, твердая ладонь ободряюще сжалась на узкой кисти, когда-то давно поврежденной очередным непродуманным экспериментом.
  Результаты даже беглого осмотра действительно обнадеживали: хотя выздоровление не обещало быть быстрым, парень в самом деле выкарабкается, при чем, даже если придется обходиться без помощи целителей... Поле мерцало ровно и насыщено, пульс под чуткими пальцами был уверенным, четким, а небольшой жар - не опасным. Швы не мокли, не кровоточили, амулет, оставленный Рузанной вчера, оказался израсходованным меньше, чем наполовину, а сейчас он к тому же получил мощную подпитку от обоих магов.
  - Мастер...
  Дамон ощутил бессознательно тянущуюся к нему связь, и юношу пришлось осторожно осадить.
  - Ингер... нашли? - голос был едва слышен, но не менее настойчив и требователен.
  Дамон молча покачал головой, и Сивилл отвернулся с прерывистым вздохом.
  - Простите... я ничего не сделал...
  - А ты что-то мог сделать? - Дамон выразительно приподнял брови, - Сколько их было?
  - Больше десятка... не знаю...
  - Сивилл! Это Свора, натасканные убийцы. Звучит странно, но тебе повезло: тебя просто не сочли достойным противником, - тон снова смягчился, - Я знаю, что ты пытался защитить Ингер. Спасибо!
  Разноцветные глаза, поддернутые пеленой слабости и боли, потрясенно распахнулись: спасибо... За что? За то, что даже не сумел закрыть собой девочку, которая теперь оказалась в руках, по собственному признанию мастера Фейта, - хладнокровных расчетливых убийц? И почему он еще здесь, вместо того, чтобы их преследовать, - возится с абсолютно чужим бесполезным недоразумением, чья смерть невеликая потеря... Даже на кромку Перехода за ним пошел! Неужели слова, которые заставили его вернуться, - единственное, что он помнил, - могут быть правдой? Почему, зачем...
  Это было что-то, что он еще не понял, но внезапно Сивилл вспомнил нечто куда более важное:
  - Мастер, когда... найдете их... заберите Динэ! Его затравят. Они... что-нибудь сделают с ним... Он ни в чем не виноват... Его отец...
  - Его отец ранил тебя?!
  Собиравшаяся выйти, чтобы не мешать, Рузанна задержалась у дверей, донельзя удивленная неожиданно бурной реакцией более чем сдержанного мага.
  Юноша согласно опустил ресницы: короткий разговор и горячая просьба исчерпали невеликие силы почти полностью.
  - Командовал отрядом он? - продолжал настаивать Дамон.
  - Командиров было двое... - Сивилл уже едва мог шептать, расспрашивать его дальше не имело смысла, и было бы попросту издевательством.
  - Конечно, я его не брошу! - как само собой разумеющееся пообещал вернувший себе самообладание маг, - А ты пока отдыхай и поправляйся.
  
  Юноша уснул мгновенно от минимального воздействия, однако Дамон не торопился уйти. Неужели он лечил, принял к себе, не просто Стража, а сына своего злейшего персонального врага? Для большинства людей эльфы все на одно распрекрасное лицо, но на самом деле Диниэр ничем на Фориана не похож, и глаза синие, волосы другого цвета... Хотя, последнее не показатель.
  То, что Динэ мог об этом умолчать, объяснимо. И вполне в духе Фориана превратить сына в Ищейку, живое оружие, в одиночку послать мальчишку на опаснейшее задание с целью проверить справится ли, пригоден к высокой миссии...
  Фориан. Нет, Эледвер, Лер... Друг, так и не ставший другом.
  Иногда казалось, что надменный холодный эльф стремится быть ближе любого другого: ученика, прислужника... ближе любой женщины, хотя оба не из таких. Во всяком случае, Лер никогда, в отличие от той же Ванды, не просил разрешения поразвлечься с пленными.
  Там, в Башне, - когда он снова смог, и пока еще мог мыслить и соображать, - жгла даже не боль предательства, а злоба от осознания собственной глупости! Ведь сам же нарушил собственные правила, подпустил к себе, как никого... Разве не законченный идиотизм для Властелина Башни идти на поводу у отголосков детских мечтаний? И банального тщеславия: смотрите, мне кланяется и только что в рот не заглядывает настоящий принц Дивного народа!
  Лер, на пару с Раинн, тренировал его собственных Гончих. Отчего не задался вопросом, откуда у утонченного эльфа, высокородного принца - выучка бойцового пса?
  Ошибка? Да, ошибка, стоившая ему не один год жизни. И все же... Было в том нечто иное. Дамон снова взглянул на спящего умиротворенного юношу. Сивилл-Сивилл, честь тебе и хвала: даже умирая заботиться о друге... И как же мало в тебе оказалось забавного, магеныш!
  А то, что есть настоящего - не каждому дано, спасибо, что вовремя напомнил!
  По этим правилам он больше не играет. Пусть даже Диниэр имеет к Эледверу Тар Фориану самое прямое отношение, сейчас - это должно что-то менять? Пожалуй, единственное - именно то, о чем говорил Сивилл. Эльфенку и так не простили бы связи с темными, а если в довершении ко всему речь идет о сыне командора и принце крови: Фориан просто обязан устроить показательное разбирательство!
  С однозначным окончанием. Принц должен быть примером, олицетворением идеала, ни шагу от традиций. Диниэр держался хорошо в последнее время, но он все же подавлен, выбит из колеи, и убедить его не составит труда: как бы сам не подставил вены под нож доброжелателей, жаждущих помочь ему 'смыть позор и бесчестье'!..
  
  Спустившись, Дамон не задумываясь обнял подошедшую невестку, целуя ее в пушистый затылок со шпилькой:
  - С ним все будет в порядке...
  - С вами бы тоже! - маловразумительно выдала Лизелла.
  Рузанна наблюдала за этой сценой с ревнивой завистью: 'Да, да, да!!! Свет всевышний! Я тоже... я тоже хочу быть одной из вас! Войти в этот четко очерченный круг, в который он допускал тех, кто ему дорог... И я хочу быть с тобой рядом...'
  Потом он улыбнулся, и подошел к ней:
  - Я рад, что вы пришли!
  - Боюсь, что помощь целителя будет вам весьма кстати.
  - Вы уладили дела с Советом? - мимолетная усмешка.
  - Как это было возможно! - пожатие плеч.
  - Вы готовы?.. Вы позаботились о защите: в Башне вы будете очень уязвимы!
  - Я готова на все! - это прозвучало более искренне, чем хотелось бы ей самой.
  - Тогда идемте...
  Сплетение рук... Сплетение образов...
  И последовавшая радужная вспышка перед глазами.
  
  ***
  Боль... Беспрерывная. Правда, иногда она ослабевает, чтобы ударом исподтишка вернуться сторицей... Это еще хуже: не дает сойти с ума, и даже неосознанное стремление жить, - то почти угасающее, то снова вспыхивающее, - превращается в пытку. Распятое нагое тело сотрясает мелкая неудержимая дрожь, струйки крови сползают по коже сытыми ленивыми змеями... Шорох углей, приближающиеся шаги, - бессознательный, неконтролируемый и совершенно бесполезный рывок. Потому что сейчас может случиться нечто гораздо более худшее, чем просто пытка... Сердце отчаянно рвется в груди, но когти ужаса впились глубоко и держат крепко... Беспомощность и бессилие. Абсолютные. Разведенные в стороны руки и ноги надежно закреплены на станке, так что можно только поднять голову. Можно... Но врядли получится. Невозможно ни отстраниться, ни закрыться, не говоря уж о том, чтобы сопротивляться, - только кричать. Кричать так, что горло тоже начинает кровоточить...
  ...Диниэр проснулся рывком. Горло на самом деле было сорвано криком и саднило. Его трясло, и холодный пот неприятно тек по лопаткам.
  Как давно ему перестали сниться кошмары? Правильно, кажется, сразу после неудачного самоубийства... Что ж, даже если лорд Дамон Фейт тогда все же покопался у него в сознании, так что он не заметил, - остается лишь сказать ему спасибо!
  Вот только кошмары вернулись снова. Динэ подтянул колени к груди и сел, опустив на них голову. Разумеется, он перебудил остальных, но никто из эльфов не уронил себя, не снизошел даже до ругательств.
  Никто не сел рядом, не предложил помочь... Чуть успокоившись и выровняв дыхание, он снова свернулся клубочком вокруг девочки, но глаз больше не сомкнул, напряженно продумывая возможности побега.
  К утру ничего утешительного на ум опять не пришло, а придумать способ как можно скорее - было необходимо. Ammae Элледве-тар вел их сам: не эфирными Путями, позволяющими магам почти мгновенно переноситься практически на любые расстояния, а с помощью fei'rie, - чар, свойственных почти всем магическим существам, в том числе феям, сильфам, сильванам... И эльфам, само собой. Позволяющим менять окружающее пространство и проходить как бы сквозь него. Крестьяне говорят 'леший водит', но на самом деле лесная тропа искажена fei'rie, которые мешают абы кому даже случайно попасть туда, куда его не приглашали. Кроме преимущества быть незамеченным, и того, что ограничения Путей здесь не действуют, если идти через fei'rie то время дороги сокращается в несколько раз - насколько хватит умения и точности, чтобы не заблудиться самому.
  В способностях Ammae, Диниэр не сомневался, к тому же тот использовал соединенные силы группы. Так что, судя по положению звезд, за двое суток рейда они вообще покинули пределы Ахайры! Еще немного и шансов не останется вовсе, а пока ему хотя бы позволяют быть рядом с Ингер... Кроме того, он все же очень не хотел, чтобы к тому времени как появится ее отец, они были рядом с Великим лесом: гнев темного лорда вполне оправдан, но видеть на месте своего дома, пусть он и изгнан оттуда, вторую Пустошь было бы невыносимо!
  Однако помимо того, что он один и по-прежнему безоружен: девочку держат под блокаторами и эликсирами. Последнее может быть и лучше, по крайней мере, ей не больно...
  Наблюдая за бесцеремонными действиями Кайриэна, Динэ не выдержал:
  - Я сам! - он отодвинул плечом брезгливо отстранившегося былого соперника и товарища, забрав у него фиал, и осторожно, аккуратно стал вливать девочке зелье под пристальными, с привкусом презрения, взглядами. Когда раздался холодный такой знакомый голос, Диниэр вздрогнул, пролив почти половину:
  - Быть может, тебе тоже стоит принимать нечто подобное? На ночь.
  Пауза.
  - Да, наверное...
  Динэ ответил отцу не вдумываясь. Резким и быстрым движением запястья опрокидывая содержимое красивого фиала в примятую траву между полураспущеной черной косой и нежным ушком... Если Ингер будет в сознании, то сможет прыгнуть домой, необходимо только снять с нее блокаторы.
  Себя - он не учитывал вовсе.
  
  Следуя fei'rie и видя перед собой вызывающе волнистые пряди изумительного уникального оттенка, смешивающиеся с другими, не менее привлекающими взгляд глубиной и насыщенностью цвета, - ему так и не удалось утром впопыхах переплести густые непокорные косы Ингер как следует, - Диниэр с отстраненной благодарностью, внезапно окатившей его ледяным шквалом, понял: а ведь его в самом деле очень хорошо учили!
  Его учили не только сражаться, но и выживать, причем выживать, безупречно владея собой. Хотя... нужно признать, что человеческая изобретательность в причинении мук в принципе не может быть учтенной.
  Однако 'да', 'но' и 'вопреки': он идет сейчас шаг в шаг, след в след... Идет, хотя голова уже кружится от слабости: конечно, на небольшую разминку с Рейем его хватило, а если вспомнить как давно он вообще смог подняться с постели, - так и вовсе заслуживает восхищения. Но по-честному, для рейдов он сейчас не пригоден.
  Динэ поймал себя на том, что подсознательно прикидывает, что эта слабость весьма кстати, как и то пренебрежение, которым его щедро потчуют, чуть ли не соревнуясь друг с другом. И даже ночной кошмар уже воспринимается не более чем еще одной деталью к образу сломленного падшего ничтожества! Во-первых, он хоть и безоружен, но свободен. Во-вторых, внешняя покорность обстоятельствам не может не ослабить внимания к его скромной персоне.
  Единственное, что заставляло его сердце биться чуть более часто, чем полагается, - было опасение, что начавшая приходить в себя девочка как-то выдаст это. Само собой, что ни отец, ни Кайриэн, ни кто-либо другой из Стражей, - не протестовали бы, прояви он желание нести ребенка самостоятельно. Однако, Динэ прекрасно отдавал себе отчет в том, что даже упади самым что ни на есть чудесным образом с Ингер адамантий, ей потребуются минимум сутки спокойного отдыха, чтобы привести в норму свое поле... И эти сутки ему еще предстоит как-то выиграть!
  Помимо того, что ключ от блокаторов находится у высокого Ammae... По здравому размышлению он определил, что пытаться их добыть бесполезно, опасно и попросту невозможно. Блокаторы придется ломать, для чего необходим либо достаточно сильный артефакт, либо примитивный набор инструментов и - чистый живой огонь.
  Диниэр думал и шел, стараясь беречь силы, ведь ему все же придется нести Ингер. Постепенно концентрируясь, строго контролируя дыхание, ритм сердца, выстраивая в нужном сочетании потоки поля и - впервые искренне радуясь тьме, что теперь его окутывала: изначальная Сила стала чем-то вроде щита, мешающего подробно разглядеть настораживающие изменения в его ауре. Пожалуй, пока это оставалось единственным его преимуществом.
  На привале Динэ спокойно взял положенные эликсиры из рук Ориэнна, даже не обратив внимания на отчетливые кривые усмешки. Устраивая девочку поудобнее, он не удержался и погладил пальцами прохладную щечку: внезапно ресницы чуть дрогнули, и прямо в васильковые глаза уперся еще мутный, но вполне осмысленный взгляд. Диниэр был вынужден едва не до крови прикусить губу, чтобы ничем себя не выдать. Он слегка сжал пальцы на предплечье девочки и попробовал улыбнуться, - кажется, получилось... Динэ утвердительно повел ресницами и поднес к ее губам первый фиал, содержимое которого поддерживало организм, позволяя не отвлекаться в пути на питание бессознательной пленницы, горячо молясь про себя, чтобы Ингер не пришло в голову в нем сомневаться.
  Девочка послушно пила, опустив ресницы и даже не морщась от горького травяного вкуса. Эльф чуть было не вздохнул с облегчением, но вместо этого потянулся к другому стоявшему рядом фиалу, слегка качнувшись вбок, молниеносно выплеснул зелье куда-то над плечом Ингер, и когда к ним подошел Ориэнн Вар Видар, Диниэр уже методично поил ее остатками первого эликсира, на всякий случай держа фиал так, чтобы скрывать ладонью цвет состава. Он выжидающе поднял голову, но ammae Ориэ-вар снова забыл о его существовании, как только убедился, что все идет, как следует.
  Времени переживать, нервничать и маяться ожиданием, не было: лежа рядом с Ингер Диниэр выполнял последние упражнения, чтобы предельно сосредоточиться: у него только один шанс, который не получится повторить и переиграть. Закончив, Динэ медленно открыл глаза и сел, до боли сжав показавшуюся необыкновенно тонкой ручку девочки.
  Обхватив колени и низко опустив голову, он огляделся сквозь упавшие на лицо волосы, - света звезд было вполне достаточно. Все чувства были обострены до крайности. Выждав пока исчезнет даже то слабое внимание, которое он привлек к себе, Диниэр откинулся спиной к дереву, а потом он сделал то, о чем ни один эльф в здравом рассудке и помыслить не может: резко втянул в себя всю энергию, до которой смог дотянуться - он ведь темный теперь, ведь так?
  Дернув Ингер на себя и подхватывая ее на плечо, Динэ рванулся из fei'rie, направив все отнятое против чар ammae...
  
  Холодная ночь месяца эдриниос обрушилась на них внезапно. Диниэр в который раз возблагодарил все существующие, известные и неизвестные силы, что знания в него вдалбливали накрепко: все правильно, разрушение структуры fei'rie, разбросало тех, кто был внутри по ближайшим вихревым точкам, так что сейчас они вдвоем стояли на ночном перекрестке.
  Оказавшиеся ближайшими дороги были проселочные, мелкие, в довершении всего погода стояла пасмурная. Небо плотно затянули тучи, и определить что-либо по звездам - было безнадежной попыткой. Динэ едва ли не на ощупь оценил разъезженность и разбитость обеих дорог и снова задумался о направлении. Близости жилья не чувствовалось совсем, а решать надо было быстро.
  Увы! Удача как видно себя исчерпала успешным прорывом. До ближайшего поселка было не больше стандартной лиги, - часа два пути, но Динэ повернул в противоположную сторону и до Приселья они добрались только после рассвета.
  Диниэр шел, с облегчением чувствуя, что маленькие ручки хватаются за него вполне крепко, и таким образом, чтобы не мешать, а помогать себя нести. Ингер все больше приходила в себя, но о нем это сказать было трудно. Очень скоро эльф начал задыхаться, и взмок, несмотря на холодный ветер. Он уже с трудом соображал куда именно идет, и внутренний голос вкрадчиво нашептывал сесть, отдохнуть, или хотя бы сбавить темп, ведь никаких других эльфов поблизости не наблюдается, и погони не было заметно. Динэ крепче стискивал зубы, не замечая, что поддерживающие девочку руки сжаты слишком сильно, и синяки у нее наверняка останутся еще долго. Впрочем, Ингер не протестовала и не возмущалась, обессилено опустив голову ему на плечо.
  Ощущение щекочущих щеку кудрей, легкого дыхания на коже и тельце, прильнувшее к нему, - именно к нему, - в поисках защиты: это было что-то такое, ради чего можно не только прошагать сутки напролет, но послать весь мир в самые что ни на есть дальние дали... Вот он и послал!
  Уже почти перед самым частоколом Диниэр упал, разбив напрочь колени, хотя ткань выдержала, и неосознанно выставив вперед руки, благодаря чему ладони превратились в сплошную ссадину. Девочка удержалась, но сразу же соскользнула в сторону.
  - Динэ, не надо больше. Я сама пойду, - Ингер ласково гладила стоявшего в пыли на четвереньках эльфенка по встрепанным волосам, - Сильно ушибся?
  - Да, пойдем... - Диниэр вздернул себя на ноги, кое-как отряхиваясь.
  Необходимо как можно быстрее избавиться от блокаторов, и найти место, где сородичи не смогут вычислить его по волнам Стихий: Ингер они не найдут в любом случае, но он должен ее охранять и беречь до тех пор, пока девочка самостоятельно не сможет переместиться к своим близким. Не то чтобы он совсем не верил в людскую доброту, благородство, взаимопомощь и прочие громкие слова, но у него при себе не было даже мелкой монеты, да и беглецов в них за версту видно... Динэ снова начал горячо молиться кому-то неведомому и всем Силам сразу, чтобы единственная плата, которую он мог предложить, устроила местных жителей.
  Взявшись за руки, они направились к воротам селища, причем Ингер явно чувствовала себя куда увереннее своего добровольного стража.
  
  ***
  Приселье было поселком крупным, не на один десяток дворов. Здесь часто шумели ярмарки, и не только по осени, проезжали почтовые и вестовые, для купцов и проезжих всех чинов и рангов имелись два гостиных дома. Так что чужие люди здесь не были ни редкостью, ни событием.
  Однако появившаяся в селе пара не могла не привлечь внимание: девочка, одетая явно не по погоде и не для дороги, и странный парень, которого по тонкой фигуре кузнец Зван поначалу тоже принял за переодетую девицу. Потоптавшись у забора, парень как-то прерывисто вздохнул, сверкнул на него васильковыми очами и шагнул во двор с таким видом, как будто в омут прыгал.
  Все-таки парень, а не девка, - сделал вывод Зван, присматриваясь внимательнее, - да не просто парень - эльф! Хотя скорее всего полукровка: не бывает таких эльфов - стриженный, бледный, как смерть, глаза шальные и светятся, как у злющего помойного кота, а видок - словно его стая драконов пожевала и выплюнула... Точно полукровка, окончательно определил кузнец, когда недожеваный эльф ему поклонился.
  - Дело какое, что ль? - неласково поинтересовался Зван.
  - Дело, - подтвердил половинчик, - Только не совсем обычное...
  Парень определенно колебался, стоит ли быть откровенным, и видимо решил, что не стоит:
  - Мне нужны инструменты и огонь из твоего горна, - говорил он на общем чисто и без акцента.
  - А с женой тебя спать не положить? - хмыкнул кузнец, - И не похоже, что у тебя есть чем платить.
  Парень прикусил губу и пошел красными пятнами. Настолько плохо дело?
  - Это очень важно, - тихо проговорил он.
  Он что, совсем торговаться не умеет? С него ж теперь святое дело втридорога содрать, раз ему так нужно!
  - У меня нет денег, но я могу отработать... И... Это все, чем я могу заплатить, - на ободранной ладони лежала свирель, - Я буду играть на площади, в корчме, если она у вас есть, а все выручка пойдет вам. Но инструменты нужны сейчас.
  Опустив все свои соображения по поводу его затеи, Зван еще не мог определиться помогать или не помогать половинчику, когда вмешалась девочка.
  - Динэ, этого хватит? - она с серьезным видом протягивала тому свои сережки, - Мне их брат подарил, сказал, что это мой камень. Красивые...
  Диниэр смотрел на изумрудную капельку в окружении мелких звездочек бриллиантов со смешанным чувством - ценные не столько камнями, сережки были знаком любви ее близких, внимания и тепла... Он просто обязан сделать все, чтобы Ингер к ним вернулась! После, Дамир подарит ей даже луну и звезды с неба, а сейчас главное выжить... Динэ забрал серьги и с надеждой обернулся к кузнецу:
  - Здесь хватит еще и на еду, и какую-нибудь теплую одежду. Возьмите или скажите у кого я могу их продать.
  И снова мужчина промолчал, о том сможет ли он продать украшение и сколько вообще получит от настоящей цены. Зван задумчиво кивнул, жалость в конце концов одержала в нем верх. Дети! Парнишка смотрел пристально, готовый к любому подвоху, - и правильно! Камушки не очень большие, но люди за медный грош убить могут. Видно, что девочку он будет защищать от любой напасти даже зубами и ногтями, но он только один и порядком вымотан.
  - Кроме меня в моей кузне никто не работает, парень. Тем более я тебя знать не знаю.
  - Мне нужен только огонь и какой-нибудь инструмент, чтобы разомкнуть... браслет, - полуэльф запнулся на последнем слове, так что какого рода этот 'браслет' было предельно ясно.
  - Да не бойся, помогу с 'браслетами', - попытался его успокоить кузнец.
  Парень начинал ему нравиться. В какие бы неприятности ребята не влипли, но он в первую очередь думает не о себе, девочка ему доверяет безоговорочно... Да и поразмыслить было над чем: ребенок не сирота, по крайней мере брат у нее есть - любящий брат, который в состоянии делать подобные подарки. Вывод напрашивался сам собой: у аристократов и людей состоятельных всегда есть недруги, очень может быть что, как это часто случается, дети оказались заложниками взрослых дрязг. Однако непонятное упорство эльфа настораживало.
  - Я сам справлюсь, мне нужны только инструменты... - довольно решительно отнекивался Динэ.
  - Будь по-твоему, - уступил мужчина, кликнув жену, чтобы она пока собрала чего-нибудь поесть.
  
  У вожделенного горна Диниэр почти упал снова: от облегчения, - он уже думал, что кузнец прогонит их, придется идти на другое подворье, а может быть, сначала побираться по кабакам, теша завсегдатаев песнями его свирели... Последнее еще предстоит, - безжалостно определил для себя Динэ, - деньги им нужны срочно. Но он отбросил эти заботы, сосредоточившись на главном.
  Диниэр не был mai'e, о многом, о чем ему, рядовому Стражу, знать в подробностях не полагалось, представление имел только в теории и то самое смутное. Но сейчас выбора не было - эльф засучил рукава, чтобы не подпалить... Какие церемонии!
  Очень смешно... Обхохочешься, если что!
  ... бестрепетно погрузил руки в жаркое марево...
  Спокойно!!! Боль - это только боль и ничего больше!!
  ...над углями и - запел. Тихо, почти неслышно, на одной протяжной надрывной ноте, постепенно добавляя иные, более насыщенные и яркие тона, и почти срывая голос в итоге. Динэ словно всего окунуло в костер, а не только руки, но он не прервал песни, помня о цели так, как никогда не сосредотачивался на задании! А потом вдруг стало легко...
  ...Странно, оказывается, пламя может совсем не жечь, оно может быть теплым родным...
  Огонь первородный...
  ...странная мысль. Но разве это неправда?
  Что было в начале? Не Великий лес, не земля... не вода и тем более, не воздух... Огонь!! И то, что будет в конце...
  Огонь!!!
  Пламя созидания очищает. Пламя - восстанавливает силы, как ничто иное... Пламя превозмогает любые чары... пламя лечит... Пламя... прекрасно...
  Пламя - это суть...
  - ДИНЭ!!! - резкие движения, отдергивающие его прочь, обратно, вовне - но только совсем слабые...
  Это уже было - узнавание и понимание. Судорожная дрожь, сотрясающая все существо, пальцы вычерчивают в углях борозды при мысли, что обманчивая стихия могла его увести дальше, растворить в себе... Чужой голос идет его горлом:
  - Не бойся, Ингер. Я не человек. Мне не так больно, как вам.
  Детские ладошки гладят, стирая неведомо когда пробившиеся по щекам соленые дорожки... Как стыдно - сколько уже можно плакать!
  - Ингер, ты мне веришь?
  - Да! - девочка кажется невероятно удивленной вопросом, - Ты же мой друг!
  Друг...
  Не важно!
  - Дай мне руку.
  Ингер незамедлительно делает, о чем просят.
  После чего Диниэр резко проходится подхваченной из ящика ножовкой по подставленной ладошке - немножко, царапая кожу, но кое-где выступает кровь.
  И тогда он погружает руку девочки в огонь, и красные капельки срываются вниз, чтобы оказаться подхваченными огненными язычками.
  - Ингер, не пугайся! Нужно разбить связь между триадой блокаторов, тогда я смогу снять их обычными инструментами... Одного раза хватит. Видишь, огонь уже не жжется совсем. Сейчас, еще чуть-чуть, - юноша врядли отдавал отчет в своих словах, просто бормоча что-нибудь утешающее, пока чистое пламя разъедало ниточки чар, связующих три составляющие адамантиевых оков, одновременно чувствуя, что мир вокруг куда-то плывет, а стоять, даже на коленях ему почему-то становится невероятно трудно.
  Зато огонь действительно не жег больше. Он рассудил правильно - он не маг, заклясть и подчинить себе стихию у него не получится, - оставалось только просить, ведь пламя тоже частичка вселенной, а значит, должно было его услышать... Пламя услышало и смирилось на время.
  - Все... - Диниэр отпустил руку Ингер, которая и не думала вырываться, и дрожа сполз на земляной пол.
  
  Когда на пороге возникла испуганная девочка, Зван решил, что все-таки не стоило идти на поводу у случайной жалости: было у него ощущение, что закончиться эта история может только скверно. Эльфика он обнаружил свернувшимся на полу, того колотило в судорогах, глаза закатились.
  - Что это с ним?
  - Огонь взял у него слишком много сил, за то, что послушался, - объяснила девочка, только слегка запинаясь, - Его нужно согреть. Поспать. Жалко 'Радугу' и 'Слезу дракона' здесь не сваришь...
  Зван хмыкнул - чем дальше в степь, тем злее орки! Вот уж не простые ребята к нему заглянули!
  - Хоть кандалы снял, - мужчина кивнул на открытые запястья эльфика, едва удержавшись от того, чтобы не начать качать головой и охать как старые кликуши у деревенского колодца. Шрамов, да еще довольно свежих, у парня скорее всего не только на руках хватало, и знать где его так покорежило почему-то очень не хотелось.
  - Нет, - к его удивлению спокойно отозвалась девочка, - Речь шла об этом.
  Она откинула голову, демонстрируя болтающуюся на шее полоску металла, и поддернула рукава. Черные глаза вдруг стали как будто глубже и повеяли неприятным холодком.
  Однако и без того что это за 'украшения' сообразил бы наверняка даже местный дурачок Клиф. И мысль, что где-то в округе объявился некто, способный надеть на маленькую волшебницу подобные вещицы совсем не радовала. Зван, как человек честный, немедленно принял решение: придется говорить со старостой, чтобы отправить ребят в ближайший Храм, - магам могут помочь только маги и простым смертным в их играх не место. Странно только, что половинчик сам об этом не заговорил, или думал, что заплатить не сможет? Так за такое платы не берут.
  - Сними, пожалуйста, - тем временем девочка, тоже осела на какой-то чурбачок, - Очень больно. И я скоро не смогу удерживать щиты...
  Зван переложил эльфика на лавку и накинул сверху кожушок, молча взял зубило. Его Лика этой, чужой, всего года на два младше... А если она, не приведи мать-земля, ведьмой окажется? Или из сынов кто-то... Хорошо если слабеньким - останется при своих, будет соседей пользовать. А если настоящим чародеем! Видел он таких: чем дальше, тем больше пропасть между ними и семьей, а под конец, вроде как и не люди уже... А если темными?! Никакие молитвы не помогут.
  Освобожденная от адамантия девочка всхлипнула, сжимаясь в маленький комочек, но спустя мгновение уже выпрямилась с торжествующей улыбкой:
  - Теперь папа опять будет меня слышать и придет!
  - Твой отец тоже маг? - зачем-то спросил кузнец, отбрасывая кусачки.
  Девчонка сверкнула на него хитрыми глазюками:
  - Он врач.
  - А брат?
  - Дамир - принц, как Ди и тетя Гейне, - отмахнулась девочка, уже наклоняясь над своим другом и пропуская пальцы сквозь беспорядочно обрезанные волосы.
  Эльфеныш вроде бы немного затих, ресницы распахнулись, и отвернувшийся мужчина едва не подскочил от яростного шипения:
  - ЧТО ты делаешь?! Правильно тебя лорд Фейт выпороть грозится! Сил и так кот наплакал, а она еще направо и налево ими раскидывается!! Ингер, мне сейчас все равно полностью не восстановиться, а ты так домой еще долго прыгнуть не сможешь, - уже спокойнее упрекнул ее Диниэр, после того как ему даже удалось сесть.
  - Встанешь сам? - усмехнулся кузнец в ответ на подозрительный хмурый взгляд, - Хозяйка моя, поди стол давно накрыла, да и где вас положить найдется.
  Динэ кивнул и оттолкнулся от лавки. Зван шел следом, чтобы подхватить его в случае чего, напоследок уточнив:
  - А мать у тебя кто, знахарка или королевна?
  - Целительница, - невозмутимо подтвердила ему в спину Ингер. Правда иногда может быть очень полезна, кажется так отец говорил. То, что об их даре никто попусту знать не должен Ингер усвоила твердо. Помогут ли им тогда - кто ведает, отец зря предупреждать не станет, а темных целителей, как известно, не бывает. Одним подозрением меньше.
  
  ***
  Если на появление парня и девочки обратили внимание немногие, - дозорный на воротах, двое ребят из местной милиции в кружале, где они спрашивали дорогу, тот, у кого собственно спрашивали, да и то ровно настолько, чтобы через пять минут выкинуть их из головы, - то последующие события помнили долго.
  Первыми в селе объявились эльфы: сначала один отряд, потом через короткое время второй. Не то, чтобы эльфы представляли собой такую уж диковинку, но от этих ощутимо веяло угрозой. Можно было бы предположить, эльфы лишь свита и охрана одного из них, судя по надменному взгляду, занимавшему высокое положение, но нет - ушастые явно путешествовали не для своего удовольствия и представляли собой именно отряд.
  Что именно им нужно прояснилось немедленно. С плохо скрываемой неприязнью заносчивым 'гостям' сообщили все интересующее, дабы они побыстрее убрались восвояси, так что выяснение, что искомый объект действительно вошел в Приселье, но ни через одни из четырех ворот еще не выходил, заняло у преследователей времени значительно меньше, чем потребовалось Диниэру и Ингер чтобы избавиться от блокаторов.
  Далее все было не просто, а очень просто: по двое Стражей осталось у каждых ворот, остальные последовали по тем же адресатам, которые дозорный перечислил спрашивавшему о кузнечных дел мастерах парню.
  Зван даже не успел удивиться, и как-то сопоставить короткие резкие вопросы старшего эльфа, когда один из его спутников выкрикнул нечто, указывая на дом. В окне что-то мелькнуло снова, и трое Стражей уже метнулось туда, а сам мужчина обнаружил, что в жизненно важные части тела ему упираются три эльфийских клинка. Где-то за забором заголосили:
  - Да что ж это делается, лю-ю-ди!!
  На пороге стриженный эльфеныш, каким-то образом завладевший оружием одного из противников, словно забыв, что меньше часа назад, сев за стол - едва кружку с молоком до рта донес не расплескав, вдруг закрутил такую пляску, какую воочию видеть в Приселье еще никому не доводилось. Зван даже засмотрелся на миг.
  Подбегали патрульные, другие мужички из тех, которые за свою шкуру не трясутся. Из дома раздался женский крик, потом визг, и Зван рванулся туда, но что-то сдавило, накрыло темной пеленой, очнулся он уже на земле.
  - Укрываешь черное отродье, тварь?! - не вмешивающийся до этих пор эльф брезгливо встряхивал рукой.
  Непонятно, остановили ли односельчан его слова на общем, или тот факт, что эльф оказался магом, но остановили. В доме снова грохнуло.
  - Ингер, уходи! Хоть куда!! - Динэ отражал атаки троих, сам не понимая, как ему это удается, но пока отражал.
  - Не могу... - Ингер расплакалась, сидя на полу в просторной горнице и глядя как поднимается подобравшийся через одно из окон Страж, которого она приложила 'волной', в то время как забившаяся в угол Кайти закрывала своих детей.
  - Ain caire lisse'ekh. A'n ess feda, Orie-var, - с холодной улыбкой заметил эльфий чародей, словно любуясь на схватку.
  - Благодарю за честь, - ответил тот, кто задавал вопросы в самом начале.
  От первого же взмаха его изящно изогнутого меча, Диниэр едва уклонился, а дальше он был вынужден только отшатываться, отступать, безуспешно парируя удары, и вот он уже прижат к стене. В глазах стыло глухое отчаяние. Одно невесомое касание, второе, третье... Он не чувствует слез, не чувствует боли, не чувствует текущей крови, видя только как Ингер выволакивают во двор. Все зря...
  Динэ бросился вперед слепо, не думая уже, но ноги начали подгибаться, и следующий пропущенный удар опрокинул его в пыль, смешанную с куриным пометом. Все было кончено.
  Крики Ингер стихли, Кайриэнн, цедя слова, разжевывал людям, что речь идет о беглых опасных темных. Ориэнн вар Видар склонился над учеником и сыном:
  - Так значит, ты уверен, что Черный лорд стоит того, чтобы умереть за него?
  Диниэр мог бы ответить многое на этот тихий, неожиданно задумчивый вопрос, но промолчал. Разве дело в лорде?
  - Да, - продолжил Ориэнн, обращаясь скорее к себе, и выпрямляясь, - Он всегда умел забирать чужие сердца... Взять!
  Последнее, что Динэ смог различить перед тем, как потерять сознание окончательно, - был хруст выпавшей во время боя свирели под чьей-то ногой.
  
  Люди еще не успели стряхнуть оторопь после нападения эльфов, которое заняло совсем немного по времени, как на деревню обрушилась грозой и вихрем новая напасть в лице самой настоящей леди с сияющим посохом в сопровождении седого господина. Вопросы задавала волшебница, и у ее спутника никаких чародейских атрибутов не было, но при взгляде на него становилось куда как не по себе! Половина села уже через несколько минут пожалели, что не легли костьми обороняясь от эльфов. Звану не требовалось значительных усилий, чтобы догадаться, что это и есть отец похищенной девчушки, и поднять на него глаза почему-то было стыдно.
  Мужчина не стал дослушивать сбивчивые и запинающиеся описания событий, сводящихся главным образом к схватке между Стражами и парнишкой, пришедшим с девочкой.
  - Вот даже как... - заметил он, после чего развернулся и ушел, не обращая больше ни на что внимания.
  Волшебнице пришлось его догонять. Женщину трясло от бешенства, и он не оборачиваясь бросил:
  - Успокойтесь, это нормально.
  - Нормально?! - рявкнула Рузанна, гневно встряхивая посохом.
  - Я говорю не о том, правильно это или нет, я говорю, что это норма, думать прежде всего о себе, - ровным тоном объяснил Дамон, продолжая идти быстрым шагом.
  Рузанна помолчала, смиряя негодование, и огляделась, пытаясь сориентироваться в каком направлении скрылся отряд Фориана.
  - Вы не туда идете! - удивилась она.
  - Туда. Туда... - казалось, он в чем-то себя убеждает.
  - Но я ощущаю fei'rie ясно и... - молодая женщина остановилась в растерянности, - Что вы задумали?
  - Динэ, - кратко отозвался Дамон, не сбавляя шага, хотя они уже вошли в лес.
  Ошарашенная Рузанна застыла: то, что дочь для него самое дорогое - не подлежало сомнению, хотя тревога и горе не помутили разум, он не мечется беспорядочно и не крушит все вокруг в припадке ярости от бессилия. За сутки противостояния Башне, когда словно издеваясь проклятый артефакт не выдал ни одной точной координаты либо ориентира, который не поменялся бы в следующий раз, вместо того подбрасывая видения одно хлеще другого, исподволь пытаясь добраться до своего непокорного раба-господина, - гарантированно поседел бы даже самый крепкий человек. Огонь жизни вернулся в пустые, как будто засыпанные пеплом глаза только тогда, когда он неожиданно снова ощутил в сознании присутствие Ингер, что она в порядке и по крайней мере в этот момент в безопасности. Пережитое напряжение все же сказалось, Фейт бросился к дочери немедленно, не тратя время на все возможные уточнения, использовав принцип, который задействовал в своем доставшимся Азару 'творении' Сивилл.
  Однако сейчас, когда его дочь находится в пределах досягаемости, он сознательно упускает время?
  - Что? Причем тут Динэ?
  - Очевидно, что это он вывел Ингер сюда. Он сражался со своими сородичами. Да еще за дочь Черного лорда. Теперь он даже не изгой, он - shenka'i, тварь, мерзость, воплощение скверны. Его смерть неизбежна, - сухо бросал Дамон через плечо, то и дело касаясь раскрытыми ладонями стволов, точно прислушиваясь.
  - Но ведь один из них его отец! - Рузанна снова бросилась его догонять, продираясь сквозь заросли, которые перед магом казалось, просто расступались.
  - Тем более! Единственное, на что он может рассчитывать, это на честь, что его отцу будет позволено убить его самому, чтобы смыть с себя и семьи позор за то, что они породили и воспитали такое, - Дамон резко остановился и развернулся, отчего молодая женщина налетела на него, уткнувшись лицом в грудь, - А если отбросить всю эту высокопарную дребедень, то Фориану незачем тащить за собой раненного, враждебно настроенного, и абсолютно для него бесполезного мальчишку. Я только надеюсь, что он не стал отступать от традиций.
  Он окинул Рузанну придирчивым взглядом и определил.
  - Вот что, в лесу вы мне все равно не помощник. Возвращайтесь туда, где почувствовали 'fei'rie', попробуйте определить углы отклонения пространства.
  Скрепя сердце, волшебница признала его правоту: через мгновение мужчина уже растворился в зарослях не хуже любого эльфа.
  
  Оставшись один, Дамон попытался обуздать неумолимо рвущиеся наружу эмоции, из последних сил цепляясь за подобие выдержки, которое ему каким-то образом удавалось хранить до сих пор.
  Бесы бы побрали эту... леди с ее вопросами! Какие к лешему рассуждения, когда единственное, что он сейчас способен испытывать, - это почти неконтролируемое желание догнать, самому, своими глазами увидеть, что Ингер жива и хотя бы относительно невредима. После чего раскатать к Бездне и Хаосу ровным тонким слоем по их обожаемому лесу всех, кто даже отдаленно похож на Стража!!
  Никакого сумасшествия, никакой ненависти, - спокойные и последовательные действия по устранению возникшей угрозы. Что в этом может быть странного, непонятного или неправильного? Все вполне естественно, а он и без Рузанны знает, где примерно сейчас Фориан...
  Нужно лишь повернуться спиной к тому, откуда каждый вздох ветра несет вспышки боли и безысходного отчаяния. Каждый еще не облетевший листок трепетал, пытаясь донести до него, что где-то там, совсем близко, страдает и гибнет живое существо, плоть от плоти этого мира. Стоило опустить свои щиты, и чужой страх, горькая мука - били в отточенное восприятие темного, накатывали внахлест по обострившимся до предела ощущениям, приобретшим подобное необычное свойство после эксперимента с эльфенком...
  Ведь борется еще! - с невольным восхищением отметил Дамон, сосредотачиваясь на услышанном.
  Что ему до этого эльфеныша? Что давал обещания Сивиллу? Кто же знал, что выбор будет таким... сложным! Что Ингер к обоим ребятам привязалась, своим чутьем, которое удивляло порой даже его, зачислила их в тот узкий круг, которые 'свои', от которых можно не прятаться, не закрываться, ради кого стоит жить, - что гораздо труднее, чем за кого-то умирать... Так это Ингер, и кто посмеет его осудить, что он в первую очередь спасал своего ребенка!
  Тогда почему сейчас он идет в сторону, совершенно противоположную той, куда увели его дочь, когда рассудок устал убеждать обезумевшее от страха сердце, что он еще успеет спасти всех и никакого тяжкого выбора на самом деле нет?
  Дамон невесело улыбнулся: приступ гуманизма и выверт разбушевавшейся совести, синдром патологической ответственности, как иногда язвила Герда... Неважно как это оценит он сам, и как оценят другие. Важно, что сейчас, сегодня, - он в силах уберечь, сохранить еще чью-то жизнь. Дать шанс, в котором раз за разом отказывалось ему самому, и возможно все пойдет по-другому... Изменится, потому что изменятся они сами.
  Однако все высокие рассуждения были отброшены как лишние, едва маг вышел к своей цели. Диниэр к этому времени снова был без сознания, но застонал, когда мужчина обнял его, поддерживая. Дамон шепотом выругался: Фориан и впрямь поступил точно в соответствии с традицией - об отступника никто не стал марать руки. Раненного, истекающего кровью юношу привязали за локти к дереву и оставили медленно умирать.
  - Не удостоили чести... - усмехнувшись, мужчина осторожно переложил эльфенка на устланный палой листвой мох, наскоро осматривая, - Нам же лучше!
  В довершении к истощению и ранениям, к счастью поверхностным, пытаясь освободиться парнишка нещадно ободрал о кору и веревку руки, что привело к еще большей кровопотере, и вывихнул себе не один сустав, - но все это в самом деле было поправимо. Аккуратные уверенные прикосновения опытных и чутких рук привели его в себя, и Динэ еще не открывая глаз, прошептал:
  - Лорд... Мастер! - отчего-то сомнений, кто мог придти к нему на помощь, не возникло.
  Вместо ответа - его поддержали, поднося к губам питье: Диниэр узнал вкус.
  - Ингер держат на эликсирах. Блокаторы мы сняли... - спотыкаясь, он торопился рассказать, что произошло и что он узнал.
  - Вы молодцы.
  - И еще одни блокаторы у них врядли есть... - эльф силился подняться, - Стражей 15, Ammae Эледвер Тар Фориан ведет отряд к Пустоши...
  - Я знаю, успокойся... Ты едва в себе, - Дамон сбросил с себя плащ, укутывая дрожащего юношу.
  - Мастер, мою свирель сломали... - шепнул Диниэр, почему-то это ощущалось больнее всего.
   - Я тебе другую сделаю. Еще лучше, - спокойно пообещал Дамон, несмотря на вспыхнувшие с новой силой ярость и гнев, только рука чуть дрогнула, ласково скользнув по испачканной щеке. Завернутый в плотный темный плащ, измученный эльфенок казался хрупкой надломленной веточкой. Да сколько же можно его топтать!!
  Дамон уже намеревался нести его обратно в деревню, когда нечто новое - не звук, не тень, - что-то неуловимое, на грани восприятия заставило его выпрямиться и обернуться навстречу очередному врагу: в том, что это враг он не сомневался.
  - Выходи. Подобраться у тебя все равно уже не получится! - крикнул маг, вертя перстень на пальце.
  - Я и не собирался прятаться, - невозмутимо сообщил эльф, возникнув из зарослей спустя несколько минут.
  Ищейка. Только Сивилл был прав: такого цвета волос у чистокровных эльфов не бывает.
  - Вот уж все же не думал, что окажусь прав и ты сюда явишься. Как видно в благородство играть тебе еще не надоело за столько-то лет... - заметив, что узнавания в черных глазах так и не появилось, Страж поинтересовался с небрежной усмешкой, - Неужели не узнаешь старого друга? Извини, петь не буду.
  Впервые за неизвестно какое время Дамон ощутил вдоль лопаток волну озноба и едва удержался, чтобы не отшатнутся.
  - Невозможно... - выдохнул он, становясь белее собственных волос.
  - Отчего же, крови Дивного народа во мне тоже хватает.
  - Кен... - это был почти стон.
  
  - Orienn e'll Ceane vane Vidarr ess'Seallerriavenn Feidelle Tar Tiriaenn Loengrimm, - холодно поправил эльф, удовлетворенно повел плечами, и усмехнулся с ничем неприкрытой ненавистью, - Узнал.
  - Да...
   Дамон позволил себе опустить голову: видеть этого человека, видеть таким - было невыносимо!
  - Как же, помню: твои темные всегда хвастались и спорили, что Властелин помнит всех и вся, - уточнил Ориэнн... или Кен, - Помнишь?
  - Помню, - мертвым тоном подтвердил Дамон, - Но помню другим. Совсем другим...
  - Время не стоит на месте, - безразлично уронил эльф.
  - Что с тобой случилось... - маг говорил уже вполне спокойно, только слабая нотка горечи билась в черных глазах и голос звучал несколько глухо.
  - Что?! ТЫ со мной случился!! - выплюнул оскалившись неуместно рыжий эльф, - Лицемерная тварь, прикрывающая свою черную сущность красивым образом! Тебе надолго хватило того, что ты высосал из нас или так, на парочку заклинаний?!
  Ориэнн окончательно утратил даже то незначительное подобие бесстрастия, которое еще хранил вначале, и шипел похуже стаи взбесившихся гадюк.
  - За прошедшие годы, я многое узнал. Не только то, что внезапно покинувший нас якобы друг - изволил занять Черный трон. Оказывается, вампиры бывают разные, и пожалуй, обычные кровососы куда лучше таких, как ты!! Выпивающих у человека душу... О, конечно! Даже со стамеской ты умудрялся выглядеть до неприличия изысканно, и лорду не пристало трахать все без разбора, как твоя блондинистая подружка, немножко подзадержавшаяся на этом свете! Ну да я ей помог... К тому же до ужаса практично: вместо одного 'обеда' - получить почти бесконечный 'запас' в постоянной досягаемости, да еще который сам, добровольно, все для тебя сделает, а то и жизни не пожалеет! Со сколькими ты провернул это? Скольких ты привязал к себе с помощью любви, благородства, долга, чести и прочих удобных для твоих целей способов, чтобы потом загубить?!! Так или иначе...
  Удар был нанесен мастерски! Потеря дорогого родного человека всегда порождает не только горе, но и сожаления, и не только о невозможном будущем, но и о прошлом. Как бы близки и душевны не были отношения, всегда появится мысль о том, что что-то важное не было договорено либо сказано вовсе, что-то не сделано и безвозвратно упущено...
  А если в самом деле не сказано, не сделано, упущено? Сожаление перерастает в вину, ложась очередным грузом. Вина - порождает страх, а страх убивает душу, заставляя ее сначала метаться из одной крайности в другую, чтобы в конце концов, запутавшись в самой себе, угаснуть. Оледенеть и развеяться сухой снежной крупой...
  Но что если ко всему, главная опасность заключалась и заключается в том, что эти люди связаны с ним, темным Дамоном? Что даже вопреки его желанию, его вмешательство способно ломать и калечить судьбы, а одно из доказательств стоит сейчас перед ним... Махом вычеркивая годы того, что обычно называют простым человеческим счастьем.
  Счастье... Это даже не иллюзия самообмана! Не нора, в которую хорошо прятаться, и не мягкая лапа мрака, удобно закрывающая глаза. Вопрос имеет ли он право на это 'счастье' не мог не встать. Не единожды.
  Счастье - это всего лишь недостаток информации.
  Или нежелание трезво осмыслить факты.
  - Я тот, кто я есть, Ориэнн, - тихий голос стелился поземкой, не оставляя пространства для споров и пересудов, - Это бессмысленно обсуждать.
  Факт. Точка, в которой причудливо сошлись два абсолютно разных пути, уже не разбрасывая вокруг себя брызги иллюзий и мечтательных желаний.
  - Для чего ты здесь? Неужели надеялся, что я не смогу убить тебя? Или что позволю кому-то второй раз ударить в спину?
  - О какой надежде ты смеешь говорить, после того, как отнял у меня все, что мне было дорого?! - слова падали стылым сизым пеплом. Страж шагнул вперед, голубые глаза неуловимого оттенка выгоревших на солнце васильков были пусты, а руки уже сжимали рукоять меча...
  ...В этой схватке не было холодной рассудительности. В ней вообще не было места мыслям и какому бы то не было проявлению рассудка: слепое желание уничтожить - против неистовства разбушевавшейся стихии.
  Но - хуже всего было то, что маг забылся, провалился в прошлое настолько, что уже не помнил о магии. Немыслимая боль комкала, превращала изысканный диалог клинков - в беспорядочную драку. Эльф действительно научился многому за прошедшие годы, а в таком состоянии глупейшие ошибки плодятся одна за одной независимо от мастерства и опыта. Однако внезапно взгляд выхватил нечто, о чем забыли оба: лишний свидетель, помеха, ненужная деталь... Эльфенок отполз в сторону, забившись под горстку облезлых елочек, следя за ними пронзительно-ярким взглядом распахнутых глаз.
  Отрезвление пришло мгновенно. Дамон попросту отбросил от себя все излишнее, в несколько выпадов приперев эльфа к стволу:
   - Я что-то у тебя отнял? - с силой переспросил он, - Ты говоришь это мне, когда в двух шагах лежит твой сын, которого вы обрекли на смерть?!
  - Тебе ли не знать, что иногда приходится чем-то жертвовать!
  Казалось: еще минута, и рапира скользнет вниз, рассекая открытое горло и выставленное в блоке предплечье, и грудь под замшевой курткой цвета прелых листьев с зеленью хвои...
  - Чем-то?! Таких жертв - я не понимаю!
  Дамон резко отпрянул. Зло кривились губы с толикой брезгливости.
  - Я не стану плакаться, перечисляя все, что когда-либо жизнь отнимала у меня. Свою жизнь - ты отнял у себя сам! И мне больше нечего здесь делать. Прощай... Ориэнн.
  Стоило протянуть руки, и Диниэр прижался к нему с молчаливой благодарностью. Дамон только крепче сжал истончившееся плечо:
  - Сейчас, потерпи... Скоро будешь дома...
  Дома... - Динэ обессилено опустил ресницы, отдаваясь чужой воле полностью, - Дом, это там, где тебя ждут. Был ли у него дом?
  
  Не удержавшись на ногах, эльф сполз по стволу вниз, глядя вслед противнику, уносившему с собой снова впавшего в забытье юношу. Не осталось ни мыслей, ни чувств, ни желаний. Ничего, кроме пустоты. Даже ненависть, так долго заменявшая желание жить, испарилась, истаяла. Улизнула ловким мошенником, выманившим самое ценное в обмен на битые черепки...
  Когда-то у него был друг и любимая женщина, и он был уверен, что и любовь и дружба эти - самые настоящие, какие только могут быть, несмотря на то, что своего друга он знал совсем немного, а в любви еще не признался.
  Но судьба любит смеяться над наивными дурачками и в первый же момент их знакомства, он понял, что ему предпочли другого. Из них двоих, - женское сердце выбрало не верного приятеля, весельчака перекати-поле, а неразговорчивого сурового затворника, с тяжелым иногда пугающим взглядом, объявившегося невесть откуда.
  Он смолчал. Он всегда так боялся ее отказа, последующей неловкости и неизбежного отчуждения, что отгораживался другими интрижками, создавая себе славу неисправимого юбочника, все признания и знаки между собой и ею единственной - целенаправленно сводил к шуткам. Он смирился, честно признав, что уступает другу во многом, если не во всем. Он даже сердился на него за то, что тот не торопится сделать ее счастливой, словно намеренно не замечая болезненно-восторженного взгляда самой лучшей на свете девушки.
  Потом друг ушел. Так же неожиданно и неизвестно куда, как и появился. Оставив после себя пепелище, мертвое тело и нелепые слухи о связи с Тьмой.
  Они никогда не говорили об этом друг с другом, как будто боялись даже упомянуть его имя. Они продолжали жить своей жизнью. У него были другие женщины, много. У нее наверняка было не меньше мужчин. Они так и не объяснились, хотя было время, когда она была не против такого развития событий, но даже исчезнув из их жизни, бывший друг по-прежнему стоял между ними.
  Она часто переезжала, у него вообще так и не появилось собственного дома. Он знал, что она продолжает не просто ждать, но упорно ищет хотя бы маленькую зацепку, способную подсказать, где теперь тот, третий... Иногда он ей помогал в поисках, когда она просила. Наверное, она все же знала, что старый друг испытывает к ней нечто большее, но не просить не могла.
  Потом началась война, у Башни, оказывается, объявился новый хозяин, и всем стало не до того. Всем, кроме нее: уже не Полли, не Полетта, а госпожа Полина потеряла покой вовсе.
  - Найди его! - просила она, - Я знаю, что он там, что он среди черных...
  Она уже тоже поверила и смирилась. По правде, ей всегда было все равно кем был ее избранник.
  - Тебя пропустят. Найди его, помоги ему! Я не хочу чтобы он погиб там!
  Она просила. И он сдался снова.
  Его действительно не тронули: даже темные хотели, чтобы о них пели песни, но все поиски были напрасны. И он уже не знал кого и зачем ищет, что будет, когда найдет. Наверное, ему просто была нужна какая-то цель, чтобы не сойти с ума от того, что он видел, от войны, гнойной язвой выедающей его изнутри. Нужно было во что-то верить, и почему бы не в любовь и дружбу? Что его друг будет снова другом, что ее любовь победит любую тьму, а он напишет о них самую красивую балладу, какая только возможна на свете.
  А потом был Сорент.
  
  Командующим войсками был полуседой вервольф со шрамом через все лицо. Охочий до наживы, пиршеств и женщин, но хороший вояка. Он вел осаду уже почти полгода, однако город упрямо не сдавался. Естественно, что такое положение вещей не могло придтись по нраву Властелину и Повелителю. Это знали все, знал сам Гаурон, и не ждал от его визита ничего хорошего.
  Черный лорд явился с малой свитой и в сопровождении дам: по левую руку от него кипел пламенем сильф, за правым плечом - вампир сверкала в улыбке клыками. Куда уж дальше демонстрировать свою силу и темную природу: даже в любовницах у этого Властелина Башни ходили только демоницы. Ну, иногда ведьмы, хотя говорили, что о женщинах он забывал быстрее, чем о прошлогоднем дожде.
  Кажется, Владыка спешил, заглянув проездом дабы навести порядок. И кажется, он был сильно не в духе, что его отвлекают от более важных дел. Рассматривая город, Властелин бесстрастно выслушал доклад своего военачальника где-то до середины, остановив его едва заметным движением пальцев.
  - Объяви, что завтра в полдень женщины и дети могут беспрепятственно покинуть город. Их не тронут.
  Не все сразу поняли, что означает его приказ, но Гаурон не был 'всеми'.
  - Повелитель, прошу, дайте мне еще немного времени! Я клянусь, что до новой луны Сорент будет наш!!
  - У тебя было достаточно времени, - незначительной новой нотки в тоне было достаточно для того, что командующий стал бледнее голодного вампира, - А мои приказы должны быть исполнены. Точно и в срок. Отводи войска.
  - Повелитель, - вервольф рухнул на колени, - Неделю! И я положу его к вашим ногам! Оставьте город нам, эти рабы не достойны вашего внимания...
  - Кого ты пытаешься обмануть?! Ты защищаешь тех, кто не повинуется владыке, Гаурон?! - прошипела вампирка.
  - Нет!! - рявкнул он, - Я просто считаю, что мои солдаты имеют право на эту добычу!
  - Они получат свое, - холодный голос Властелина прервал спор, - Все получат свое... Отводи войска, Гаурон.
  Больше никто не спорил.
  Те, кто покинули Соррент в следующий полдень, до конца жизни молились на полковничью вдову Женевьеву: именно она не меньше чем боевой атакой прорвала ворота, оттеснив озлобленных мужчин, и вывела обезумевших женщин, готовых скорее целовать ноги Черному лорду, чем хоронить от голода своих детей.
  Целовать ноги не пришлось, их действительно не тронули: даже слабоумному не пришло бы в голову нарушать слово властелина. Их проверили и заставили отойти вместе с основными силами. После чего Повелитель направился под стены один, и в руках у него была только флейта...
  Глупый, так и не повзрослевший певец видел, что после него в Соренте не осталось никого живого. Через два дня, когда вести достигли столицы, а Повелитель появился уже у ее стен, Делос был сдан, поэтому участи Сорента избежал. Он просто сгорел.
  А еще глупый певец успел хорошо разглядеть возвращающегося Властелина - у него были жгучие черные глаза, матово мерцавшие антрацитовой гладью...
  
  За всю войну Сорент остался единственным умерщвленным городом: возможно, Властелин сам опасался своего необычного оружия и демонстрировал его лишь в крайних случаях, предпочитая воевать обычными средствами. Что с того?
  Ведь та, ради которой были забыты уют и безопасность, слава и роскошь неприступного Анкариона, осталась именно там: ей некого было спасать в отличие от Женевьевы. И наверняка она продолжала надеяться на встречу... Случайность, которая в этот раз прошла мимо, и в безымянной общей могиле города призраков осталось похороненным сердце пока еще живого.
  Что было потом? Потом он сошел с ума, каялся в каком-то Храме... Его взяли в оборот светлые, долго допрашивали. Скитался... Потом была встреча с Форианом. Новая жизнь, новое имя, новая цель - уничтожить лживое чудовище...
  А потом война закончилась, и менезингер Кеннет окончательно канул в небытие, похоронив обломки разбитой лютни вместе с памятью о том, чьи руки ее касались. Петь - он тоже больше не пел. Никогда.
  Он тщательно, по всем канонам, выстроил свое новое безупречное существование и не позволял ни одной трещинке появиться в этих канонах. Мысль об исполненном долге, согревала в часы уныния, ведь в конце концов именно долг превыше всего и он есть у каждого. Но жизнь оказалась упрямой, как и память, вырываясь из заданных рамок...
  Как и Дамон, всегда находившийся вне всяких рамок и ограничений. Видеть его живым и вполне благополучным, окруженным семьей, друзьями - было оскорблением самому мирозданию!! Как он смеет быть счастливым, разрушив все, до чего смог дотянуться?!
  Это не правда, это игра! Очередная его черная извращенная игра, как и тогда, сотни лет назад...
  Но черные глаза смотрели на него с усталой грустью и сожалением. И робко закрадывалось ощущение, что когда-то давно нечто важное было не замечено, не понято и утрачено навсегда. Что-то, важнее чего действительно нет...
  
  - Лучше бы ты меня убил, - признал Ориэнн вар Видар, но услышать его было некому.
  
  ***
  Диниэр так и заснул на середине дороги, доверчиво прильнув к плечу темного мага: организм сказал свое веское слово, и беспамятство перешло в крепкий восстанавливающий сон, как только внешние чувства сделали вывод о безопасности. Он не проснулся ни когда его избавляли от обуви и остатков одежды в грязи и ссохшейся крови, ни когда укладывали в настоящую постель, а волшебница затягивала глубокие порезы на плечах и груди невольно бледнея: в камере замка Маур Рузанна не разглядывала узника подробно, и теперь при виде шрамов лишь только кусала губы, представляя как ЭТО выглядело, когда раны были свежими. Тут и лучший целитель в одиночку бы не справился, а Фейт отвоевал эльфенка у смерти без всяких чар, практически на одних знаниях и упорстве!
  Со временем рубцы сгладятся, тем более что Динэ все-таки не человек, однако даже у нелюдей раны душевные не заживают запросто и нет ничего приятного в том, чтобы снова и снова просыпаться от собственных криков.
   Диниэр взметнулся на постели, путаясь в прилипшей к телу, влажной от пота материи... и почти немедленно ощутил поддержку знакомых надежных рук. С трудом переводя дыхание, он вцепился в них со всей силы, уткнулся лбом в твердое плечо севшего рядом мага, и затих, изредка вздрагивая.
  - Шш-ш-ш, - на виски легли тонкие прохладные пальцы. Дамон не вторгался в его сознание, хотя эльфенок сейчас не протестовал, наоборот ища у него защиты. Теплый голос мягко шептал, успокаивая и убаюкивая, - Не сопротивляйся, я помогу... Верь!
  Я верю!! - хотелось кричать, но вместо того Диниэр прерывисто выдохнул, как после долгого плача, и тихо признался:
  - Мне снилось, что отец вернулся, чтобы меня убить...
  Слова прозвучали невнятно, и их едва можно было разобрать, но Дамон его расслышал, сердце предательски дернулось. В самом деле, что было бы не поверни он за Динэ? Ориэн... отпустил бы его? Или прождав напрасно, развернулся бы и ушел? Или добил бы сам в пародии на милосердие... Боль подкатывала так же неумолимо, как волна к ногам самоубийцы: Тьма, что же может сделать с нами время и мы сами!!
  - Диниэр... Прости меня, - хотя бы кому-то это сказать следует, пока еще тоже не стало поздно.
  - За что? - юноша удивленно отстранился, потом решительно затряс головой, - Никто еще не делал для меня так много!
  - За то, что у тебя не осталось выбора.
  Динэ надолго замолчал, поднявшись и отойдя к окну.
  - Почему же? Как раз благодаря вам он у меня появился, - медленно возразил он, упорно вглядываясь в ночной дворик постоялого двора, - И вы помогли понять, что стоит выбирать... К тому же, вы столько раз спасали мне жизнь, что она по всем законам принадлежит вам!
  - Мне она не нужна, - Дамон с грустной улыбкой покачал головой, - Твоя жизнь нужна тебе.
  - Спасибо, - серьезно ответил эльф, - Это наверное самый ценный дар, какой можно сделать. И... за отца спасибо тоже. Вы не убили его, хотя могли и... наверное, должны были...
  Смог бы, мальчик, смог! - теперь промолчал Дамон, - Но не на твоих глазах, называйте это как хотите...
  - То, что должен, я не сделал очень давно.
  Гадать о неслучившемся - бессмысленное и бесполезное занятие. Кто знает, не зайди встреча двух полукровок на темной улочке дальше случайного знакомства на пять минут, не случись она вовсе, - и судьбы многих сложились бы иначе. По крайней мере, скорее всего Кеннет остался бы Кеннетом, и как бы не пошла его жизнь дальше, он не оказался бы настолько ослеплен обидой и ненавистью, что не увидел своего сына, попросту переступив через его существование.
  Нет, угрызениями совести Дамон не терзался, с самомнением взваливая на себя, единственного и выдающегося, чужие решения! С высоты пройденного и прожитого, он винил себя только в том, что когда-то ушел не оглядываясь, даже не объяснившись с теми, кого еще долго помнил как своих друзей. Но в молодости все видится немного иначе...
  - Эта боль никогда не угаснет, - признал мужчина, поднимаясь и приблизившись к юному эльфу, - Однако когда-нибудь и она может отступить.
  - Когда? - усмехнулся Динэ, уже не пытаясь скрывать чувств. Не от кого.
  - В день, когда родится твой собственный сын.
  Динэ ошеломленно вскинул на него голову.
  - У тебя будет шанс исправить чужие ошибки и сделать свои, - мастер Фейт с полуулыбкой смотрел в распахнувшиеся глаза, и видел, что его поняли.
  Жить лишь тенями прошлого - одна из самых страшных ошибок! Диниэр снова отвернулся, но плечи расправились: возможно, тяжесть на них и не стала меньше, но он твердо помнил, что сильнее. И тем более, не один, - больше нет! Никогда...
  Наверное, свернувшееся в груди тепло, - означает именно это.
  - Вы - не ошиблись!! - уверенно произнес Диниэр, тут же смутившись от своей выходки, - Во всяком случае, в главном...
  Ответом стал легкий смешок: горячность, с какой это было сказано, и правда была трогательной.
  - Спасибо! Динэ... - маг заговорил уже о другом, - Комната оплачена, на всякий случай я оставляю немного денег и оружие. Ты очнулся и вполне хорошо себя чувствуешь, поэтому мы с леди уходим прямо сейчас. Ты знаешь куда, и тебе там быть не стоит.
  Дамон жестом отмел все возможные возражения, замечания и вспышки негодования.
  - В происходящем твоей вины нет. Ты сделал достаточно, а в следующий раз я могу не придти вовремя. Пойми меня и...
  - И не вешай на шею еще одну заботу... - горьким шепотом закончил Диниэр, хотя и сам не мог сказать, почему эти слова вдруг показались ему самым унизительным из того, что случалось с ним за всю жизнь, - Я не 'мальчик'!! Хотя... по сравнению с Вами...или с отцом... это на самом деле так!.. Но я - Страж! Я умею и могу очень многое. И Ингер... она... я... и...
  Запнувшись, Диниэр потупился, окончательно переставая узнавать себя: он никогда не позволял себе говорить таким тоном, бросаться упреками, не говоря уж о том, кому именно. Если в мире, после того, как он окончательно перевернулся и превратился в бедлам, он еще хоть что-то понимал, то в себе - давно терялся абсолютно и безвозвратно!
  - Динэ... - Владыка Башни, Черный лорд Дамон Фейт невесомым движением направил подбородок юноши вверх, разворачивая к себе, - Именно, ты - Страж, а не истеричный комнатный сопляк, начитавшийся рыцарских романов! Не думаю, что мы с Форианом ограничимся беседой. Если я сейчас потребую отчета о твоей физической форме и готовности к заданию, что ты мне скажешь?
  Диниэр молчал, признавая его правоту, уши предательски горели.
  - А кроме того, все, что возможно на данный момент - ты и твои сородичи между собой уже выяснили. Хватит! Новые вопросы и новые ответы способно дать только время, и для этого оно должно у тебя быть. Поэтому, единственное, что тебе сейчас стоит делать - это дать себе возможность набраться сил. В прямом и переносном смысле!
  - Мастер... - в горле застрял комок, и Диниэр вымучено улыбнулся.
  Мужчина не удержался от вздоха и сменил тон строгого наставника на прежний:
  - Динэ, возвращайся в Винтру к Лизелле. Я знаю, что такая метка, - он дотронулся до неразличимого в полумраке символа, - Не дается только за происхождение или красивые глаза. Я не умаляю твоих знаний, умений и достоинств, но этот бой уже не твой! Возвращайся. Да и Сивилл все время о тебе спрашивал...
  Сердце оборвалось куда-то вниз. Диниэр застыл, беззвучно проговаривая имя.
  - Сивилл...
  - Да, - подтвердил Дамон, - Он просил меня позаботиться о тебе, опасаясь, что твои сородичи причинят тебе вред.
  Юношу затрясло. Глаза казалось, даже засветились в темноте, такое в них было напряжение.
  - Он... он... жив?! - выдавил он заикаясь.
  На лице мага отразилось понимание.
  - Жив! И беспокоится о тебе не меньше, чем об Ингер.
  Диниэр спрятал лицо в ладонях и ткнулся лбом в пыльное стекло.
  - Динэ, - сильные руки легли на вздрагивающие плечи, - Ты не виноват, что Сивилл был ранен! Как бы ты смог помешать Стражам?
  - Не знаю... Я должен был что-то сделать!! - глухо прошептал юноша.
  - Возможно. Но скажи это ему, а не мне!
  - Скажу... - согласился Диниэр, в изнеможении наваливаясь на широкий подоконник. Хотелось сползти на колени и целовать магу руки, останавливало только то, что реакция на подобное выражение благодарности врядли была бы положительной, - Спасибо, мастер...
  - Хорошо. Хватит разговоров, а то ты едва держишься, - Дамон отошел к столу, - Я оставляю тебе еще и настой. Как только сможешь воспользоваться Путями, возвращайся.
  - Да, мастер...
  - До свиданья, Динэ, - за магом закрылась дверь, и эльф остался один.
  
  Слабенький огонек дешевой ночной лампы едва разгонял густой мрак. Диниэр сидел на постели, обхватив колени руками и откинувшись к шершавой бревенчатой стене, и не отрываясь смотрел на маленькое колеблющееся пятнышко света. Ночь и тишина... Село спало после бурного дня, трудов праведных и неправедных, и даже с общей залы не доносилось ни звука, только где-то упорно скреблась мышь.
  Странно, но еще совсем недавно он любил тишину и уединение. Когда можно было побыть наедине с собой, немножко расслабиться и хотя бы сдвинуть в сторону приставшую, набившую оскомину маску безупречного Стража, ученика, отпрыска уважаемого благородного рода, ведущего свое начало от легендарного Владыки Северный ветер.
  Король Зима и Снежная королева, сидевшие на ледяном троне в ледяной башне, которую охранял белый дракон... Легенды были жуткими и чарующими, хотя и не объясняли каким образом у Хозяина Холода, чье дыхание или прикосновение замораживало все вокруг, и чью Силу едва выдерживал мир, могли появиться смертные потомки с вполне горячей кровью.
  Забавно, но Диниэр любил запутанные предания и сказки о Властелине Снега и Льда, которому служили ледяные демоны. Наверное, потому, что в его жизни тепла тоже было мало.
  Сейчас он едва удерживался от того, чтобы зябко не передергивать плечами. Тишина давила невыносимо, мрак покалывал виски тонкими иголочками и мохнатой лапой сжимал горло. Динэ вдруг понял, что на самом деле очень устал... И уже успел соскучиться по цветам под окнами, по негромким звукам просыпающегося дома по утрам, дразнящим ароматам кухни, вездесущим кошкам Ингер, неблагосклонно меряющим тебя высокомерным взглядом с твоей собственной подушки... Приветственным улыбкам, пожеланию доброго утра между делом, и помятому всклоченному Сивиллу, пол ночи убившего на выклянченную книгу о каких-нибудь рунах, а другие пол ночи на своего подопечного...
  Сивилл... Этот долг отдать необходимо, - убеждал себя Динэ, выходя утром под любопытными и опасливыми взглядами. Было так страшно, что дрожали руки: страшно увидеть в разноцветных глазах презрение и отчуждение, - то, что Сивилл просил за него, еще не значит, что простил... На мгновение мелькнула мысль уйти куда-нибудь, просто сбежать, хотя идти ему теперь уже точно было больше некуда: призрачная надежда на возвращение в Альвэлинде, с которой он никак не мог расстаться, умерла и похоронена вместо него самого. Но это уж точно было бы настоящей трусостью, и Диниэр все же сосредоточился на Винтре.
  Тяжесть в груди вначале немного отступила перед искренней радостью от его появления. Даже порог не удалось переступить: Мелисента, уронив очередной фолиант на пол, повисла на шее, повествуя как они с ума сходят от тревоги. Лизелла спасла полузадохнувшегося эльфа, но зато сразу же подвергла полному осмотру, комментируя едкими и емкими характеристиками Дивный народ в целом и отдельных его представителей, пока Райнарт дотошно выспрашивал у эльфенка самые мелкие детали: не то чтобы бывший герой чувствовал себя неудел, но находиться в стороне от основных событий противоречило его характеру.
  Затем Диниэр, напичканный всеми возможными эликсирами, оказался перед угрозой быть насильно засунутым в мыльню, а затем в постель. Альтернативой экзекуции, а вернее ее началом, являлось скармливание спешно организованной расчувствовавшейся кухаркой матушкой Матти снедью, которой хватило бы на половину королевской армии! Все это было ново, дико для впервые столкнувшегося с подобным приемом эльфенка, но - одновременно очень приятно и не менее неловко. Динэ удалось вырваться только спустя около часа суматохи, и он осторожно проскользнул на второй этаж в комнату, отведенную раненому.
  
  Первое, что он увидел, это спутанные черные волосы на подушке и расслабленную руку с завернутым рукавом рубашки поверх покрывала, мерно колеблющегося на груди в такт спокойному дыханию... У Диниэра ослабели ноги от облегчения: в самом деле жив!
  Он резко тряхнул головой, и несвойственным раньше жестом запустил пальцы в волосы, гадая как теперь быть: молодой человек кажется, спал. В комнате стоял запах лекарств и настоев, и, бесшумно ступая, Динэ немного приоткрыл окно, впуская прохладный воздух осеннего утра...
  - Мель, - раздался слабый, но уверенный голос, - Что за шум внизу? Что-то случилось?
  - Это я... - отозвался вздрогнувший эльф.
  Обернулся он только когда повисшая пауза показалась уж слишком долгой, и в тот же миг метнулся к постели: потрясенный Сивилл силился подняться, но со сдавленным стоном согнулся, прижимая локоть к ребрам. Борясь со вспыхнувшим чувством 'дежавю', - только тогда на этом месте был он сам, а не наоборот, - Диниэр подхватил юношу, уложил обратно на подушки, испуганно вглядываясь в побелевшее лицо, и попытался отступить.
  - Как ты?
  - Ничего, все нормально, - Сивилл перевел дыхание и теперь не торопился отпускать руки эльфенка, чувствуя под пальцами бинты, в которых там уже давно нужды не было.
  Диниэр прямо взглянул ему в глаза и ответил на первый и самый очевидный из стоявших там вопросов:
  - Я один. Ингер еще у них.
  Само собой, что если бы девочка вернулась, и с ней было все в порядке, то сюда первой бы влетела она.
  - Ей ничего не сделали... Пока... Я не понимаю зачем, но они идут к Пустоши. Лорд Фейт знает больше и отправил меня сюда.
  - Ты его видел?
  - Да... - кратко подтвердил Диниэр на все, что значил этот вопрос.
  - А ты чего опять стриженый? Все-таки успели изгнать? - облизнув пересохшие губы, вдруг спросил молодой человек.
  Динэ криво усмехнулся: судя по всему, книга, которая небрежно валяется в кресле - 'Обычаи и традиции Великого Дома. Издание сокращенное и адаптированное', добытое Мелисентой в неравной борьбе с королевской библиотекой.
  - Сам ушел, - он с удивлением обнаружил в себе остатки гордости, которая как оказалось, не думала сдавать утраченные позиции надолго.
  Пальцы на запястьях дрогнули, сжимаясь чуть сильнее, и он высвободил руки, тем не менее отходя так, чтобы Сивилл мог видеть его не напрягаясь. По сути, Динэ было не так уж важно, кем его считают и что думают о нем остальные, даже сам Фейт при всем его великодушии, - их на пляже не было. Там был Сивилл и это Сивилл едва не расстался с жизнью из-за него.
  А еще Сивилл заботился о нем изо дня в день, и Диниэр не был уверен, что у него поучилось бы так же. Сивилл его поддерживал. Он по определению не мог иметь на полуживого эльфеныша никаких целей и планов, но из них двоих - Сивилл первым сделал шаг навстречу. Сивилл знал все, что с ним случилось, но не лез в душу и даже не упоминал ни о чем личном, пока не заговаривал он сам. И Сивилл ему доверял: не задумываясь и не скрываясь. Вот как-то просто так, ни с того ни с сего... Глупость, наверное, - но такая драгоценная глупость! Сивилл его защищал тогда, зная, что рискует, и чуть не умер поэтому...
  Ни о ком другом: человеке ли эльфе, - Динэ не мог сказать и половины перечисленного, не покривив душой.
  Так что удивительного в желании чтобы именно этот человек считал его достойным? Чтобы знал, что его усилия не были напрасной тратой времени. Заслужить пусть малую толику уважения.
  - Прости!! Прости меня... Я просто стоял и смотрел!
  Ну вот, он это и сказал.
  Сивилл поморщился:
  - Не надо! Я все помню. У тебя глаза были - как будто небо на землю рушится... - смутившись, юноша умолк не договорив.
  - Похоже... - согласился Диниэр.
  - Хорошо, что ты вернулся, - просто сказал Сивилл, заставив Динэ слегка улыбнуться.
  Ощущение было странным, с трудом определимым: если мастер Фейт всегда мог найти нужное слово, то Сивилл пожалуй, обладал не менее исключительным талантом: к месту промолчать. Возможно, позже Диниэр сможет рассказать и остальное, что сейчас пропустил: как очнулся от боли в выкрученных руках, и боль эта была несравнима с той, что гнездилась в сердце: боль понимания, а не предательства и понимания предательства, когда все иллюзии были сорваны... О тяжелой пощечине, оборвавшей все, что он пытался сказать. Как приходя в сознание, безнадежно пытался ослабить веревки и снова взывал к Душе леса и не ощущал отзыва... Как бился в них, обезумев от знакомого липкого страха перед беспомощностью...
  А может быть и не расскажет, ведь главное его друг уже понял и сделал только что.
  - Мне тут Мель такие ужасы зачитывала о ваших 'дивных' нравах - хроники Черной Башни отдыхают! Всегда знал, что эльфы сумасшедшие, но не думал, что настолько.
  Диниэр фыркнул.
  - Если не изгнали, зачем волосы резал? У вас к ним отношение трепетное... - продолжал поддразнивать друга Сивилл, с удовольствием видя, что его улыбка становится ярче.
  - Отрастут. Не поверишь, Лизелла говорила, что можно даже попробовать восстановить хрящ, - Динэ коснулся уха, - Конечно, полностью не исправишь, но по крайней мере, не будет так бросаться в глаза.
  - Здорово! Кстати, моя просьба о тренировках остается в силе. Чтобы следующий, кто попытается подарить мне что-нибудь колюще-режущее таким нездоровым способом, гарантировано получил его обратно с наилучшими же пожеланиями, - молодой человек пожал плечами, - Приятно, когда вокруг тебя все носятся, но надоело быть недоразумением!
  Диниэр засмеялся: наверное, впервые не только на памяти Сивилла, но и на своей собственной. Они говорили о чем-то еще, потом заметив, что раненый устал, Динэ просто сидел рядом, лениво перелистывая книгу и ловя себя на мысли, что пожалуй многие из традиций действительно дикость, а не образец чести, - как например, тогда в деревне разрешение ammae Эледве-тара его отцу самому провести казнь сына... Когда же спустя некоторое время к ним заглянула Лизелла напомнить о завтраке, то только вздохнула в ответ на красноречивый жест Сивилла: 'Обычаи' сползли на пол, а расслабившийся эльфенок спокойно спал, уютно расположившись в кресле с умиротворенной улыбкой.
  Судя по всему, он ответил себе еще на один вопрос: счастье - это когда есть куда возвращаться.
  А это значит, прежде всего, - к кому.
  
  Часть пятая
  ***
  Две женщины сидели у камина, следя за сгущающимися сумерками.
  - Привыкай, - говорила та, что старше. - Наша доля - всегда ждать. Чародейка ли, принцесса, торговка... Это участь любой женщины. Мужчины могут позволить себе влипать в приключения до самой старости, играть в их глупые войны и думать, что это самое главное... А мы будет ждать. Чтобы они могли вернуться.
  - Лорд Фейт не отослал бы Динэ, если бы там не было настолько опасно...
  - Опасно? - Мелигейна мрачно усмехнулась, - Ты просто не знакома с Высоким Эледвером! Даже не знаю, когда бы я сочла его безопасным... Разве что на погребальном костре и то с оговоркой!
  Тихое потрескивание поленьев.
  - Лиз, этот человек однажды уже поставил весь мир на уши! - Мелигейна говорила не о Фориане, - Да и твой муж не дитя.
  Лизелла против воли засмеялась. Несколько нервно.
  Столько всего и сразу! Когда она уже примирилась, вникла, и даже начала любить свою новую жизнь, привыкать к положению темной леди... И вообще к 'положению'.
  Только бы вернулся!..
  Вернулись. Все.
  Тем более - Ингер!! Только сейчас, наверное, молодая женщина поняла это выматывающее чувство, которое называют любовью...
  Что значит жалость, сострадание, долг, сочувствие и самое что ни есть праведное негодование?
  Слова!
  Сотрясание воздуха или литеры на бумаге. Столь же живые... Иное, когда речь идет о ребенке. Твоем. Или о ребенке, который мог бы быть твоим. Или о том, что могло бы быть с твоим...
  Обо всем сразу!! И понимаешь, что разницы - нет.
  Вообще нет! И речь не просто о сестре Дамира, не о мастере...
  Речь о том, что никого из них не смогла бы выбрать. Что любой выбор - был бы предательством... Речь о том, - что выбирать:
  Нельзя!
  
  ***
  Яркая, вызывающая желтизна листвы, колеблющейся под ветром. Заходящее солнце придает сероватой прозелени стволов золотистый радостный оттенок, но небо над нею и сквозь просветы, в причудливой решетке почти голых ветвей - тяжелое, серое с густым оттенком синевы.
  Резкий порыв - и кляксы желто-зеленых кленов приходят в движение. Беспорядочно мечутся, безнадежно тянутся куда-то... И снова замирают, едва колеблясь словно в затухающем сне.
  На березе почти не осталось листьев, только самые мелкие дрожат монетками на старом монисто из утерянного клада в хищной руке... А вот ольха рядом бережно хранит по-летнему зеленую, хотя уже изрядно поредевшую листву.
  Осень на севере - ранняя гостья. Где-то еще зацветают последние поздние астры, а здесь, у самой Пустоши землю уже устилает ковер коричневых жухлых листьев, скрывая собой прелую траву. Пограничный лес восстановил себя за несколько лет покоя, но пока не решался переступить невидимую границу и бросить вызов безжизненному пространству вокруг вонзившейся в плоть мира острой черной занозы.
  Однако те, кто потревожил покой усталой природы, целеустремленно двигались именно к ней. Открыто, безо всяких чар, как будто совершенно не опасаясь того, что могли встретить.
  Или кого. Внезапно, один из них остановился, бросив короткую и резкую команду, а в руке молниеносно оказался баллок.
  Сидевший на одном из скальных разломов мужчина все так же хмурился на небо, не делая ни одного движения. Флейта спокойно лежала в опущенных на колени руках: все правильно, только на ее создателя не действуют смертоносные чары, - если она запоет сейчас, остановятся не только сердца похитителей.
  - Долго будешь там стоять, Лер? - нарушил затянувшееся молчание маг.
  Эльф улыбнулся одними губами, в то время как в серых прозрачных глазах гулял и выл ветер. В отличие от Стражей, собственный барьер, установленный еще с добрый десяток лет назад во время первого возвращения в Башню, не был для темного преградой. Да и для того, чтобы смять единым ударом защиту самого Фориана, от Черного лорда не потребовалось бы много времени и сил.
  Но еще меньше усилий нужно было взрослому и опытному в таких делах мужчине, чтобы привести в движение клинок, вгоняя его глубже в живую нежную плоть детского горла и перерезая артерию, дыхательные пути, вену... Даже если бы ему не пришлось потом отвлекаться на бой, Фейт не мог бы удерживать дочь на краю вечно, а подобные раны иглой не зашьешь и самый искусный целитель не затянет в мгновение ока.
  - Ты опять в силе, - слегка усмехнулся Эледвер.
  - Как видишь, - Фейт отвел взгляд от баллока у шеи беспамятной дочери, и снова посмотрел в глаза эльфу. - Чтобы встретиться со мной, не было нужды так... усердствовать.
  - Не поверишь, ничего заранее не планировал, - эльф мелодично рассмеялся. - Но разве можно было упустить такой случай!
  - И что теперь? - Дамон слегка приподнял бровь, невозмутимо глядя на своего врага, - Конечно, честь всегда значила для тебя немного, а с детьми сражаться куда как легче! Но может быть, теперь отпустишь девочку?
  - И что тогда? - в тон полюбопытствовал Фориан. - сложишь оружие и сдашься?
  - Почему бы и нет? Ты считаешь меня на это неспособным? К тому же, - маг пожал плечами и демонстративно отбросил Флейту куда-то за спину, - играть при Ингер я все равно не смог бы...
  - Эффектно! - Эледвер изящно склонил голову к плечу. - Но мы оба знаем, что в такой ситуации честное слово ничего не значит. Ни твое, ни мое... Видишь, я хорошо у тебя учился! К тому же, после того, как я имел глупость трижды держать твою жизнь в руках и упустить шанс, больше я ошибок не сделаю!
  Дамон слегка нахмурился.
  - Заинтригован?
  - Вполне, - мужчина выжидал, чтобы противник хотя бы немного отвлекся за разговором и ослабил захват.
  - Ох, - эльф слегка картинно взмахнул ресницами, - Временами, ты умудряешься быть изумительно наивным! Неужели ты надеялся, что за это время я не пойму кто она? Башня чувствует ее, слышишь? Рвется, тянется, жаждет... Эта связь посильнее твоей!
  - Нет, Лер! - теперь усмехнулся Дамон. - Это ты на самом деле не понял, кто она! Если снять Печать, Башню сорвет с якорей и здесь начнется такое, что достанет даже до вашего Леса! Я могу понять, что ты, как и один из твоих шавок, хочешь за что-то мне отомстить, или просто уничтожить темное отродье, но ты же еще не настолько спятил, чтобы ради этого устраивать катаклизм, который может стереть к чертям полмира и перетряхнуть остальной!
  - Мне почему-то кажется, что ты этого не допустишь! - эльф лучезарно улыбался с изрядной долей издевки, - Это лорд Дамон мог мановением руки и городишко прихлопнуть, а мастер Фейт - не допустит. Костьми ляжет, а не допустит!
  - А ты уверен, что после убийства дочери мне уже не будет все равно? - ровно заметил Дамон.
  Ингер слегка пошевелилась, приходя в себя, и Эледвер наоборот лишь еще крепче сжал руки, вдавливая клинок так, что выступила кровь.
  - Уверен. Ты же не бросишь на гибель еще и сына.
  - Он взрослый парень, - повел бровью маг, стараясь, чтобы голос звучал по-прежнему небрежно, и сохраняя самообладание хотя бы внешне. Эледвер не намерен убивать девочку сию же минуту, потому что знает - тогда он в любом случае переживет ее не более чем на пару мгновений, не смотря на то, что в отличие от нее он прикрыт щитами и барьерами.
  - Дамир сам может о себе позаботиться. К тому же, он сильнее меня.
  - Но связи-то с Башней у него нет. А инициация в таких условиях не пройдет.
  - Действительно, - делая вид, что не заметил, как расширились глаза Ингер при виде него, Дамон издевательски хмыкнул, откидываясь к скале и переплетя на груди руки, - Думаешь, что все рассчитал? Одним ударом и Печать-принцессу, у которой силенок тоже побольше моего будет, даром что она еще ребенок и не умеет ничего толком... И Башню, и Властелина, на которого еще и все последствия свалить можно... После такого подвига, тебя ж самого вместо Короля Лето коронуют! Только вот ты одного не учел: что после удара такой силы, который пойдет от Башни, я могу сойти с ума без всяких шуток, и это будет уже не стычка с Ровеной! А еще очень даже возможно, что при условии беспорядочного смещения всех координат, систем и связей, после этого вместо меня и на мое место придет другой... Тот, кто нам эту заботу после себя оставил!
  - Я рискну, - смешок эльфа на самом деле отдавал безумием.
  
  ...в это время руки Ингер безнадежно царапают запястье эльфа, а трясущиеся губы раз за разом складываются в одно и тоже слово...
  
  - Рискни, - согласился Дамон тоном, который мог заморозить все великое море до самого дна. - Эту партию уже не переиграешь. Правда, положение у нас патовое... К Башне я тебя не пущу. А ты боишься даже отвести нож... Что будем делать, Лер?
  - Не сомневаюсь, что ты знаешь, как можно снять Печать без последствий, - Фориан тонко ухмыльнулся.
  - Знаю, - согласился Дамон, - Но Ингер всего восемь. Для нее и это равносильно твоему ножу.
  - Мне жаль, - эльф раздраженно дернул плечами, уже начиная проявлять нетерпение, - Тогда просто смирись, что ты опять проиграл. Причем окончательно.
  Эледвер, до того стоявший впереди всех прямо напротив темного, отступил на шаг под прикрытие Стражей, по-прежнему не отпуская Ингер, которую держал перед собой.
  - Спасибо за уточнения. Значит, с тем же успехом я могу убить ее прямо сейчас без всяких ритуалов! Ты-то должен чувствовать какой от Башни идет напор... Все равно все сорвет вместе со сломанной Печатью!
  Сломанная печать... оборот речи, сокрушающий своей невыразительной небрежностью! В самом деле, примерно то же, что и треснувший оттиск на цветном воске...
  Долю секунды маг смотрел в распахнутые черные глазищи. По замусоленным, осунувшимся щекам бежали дорожки слез, но взгляд все равно светился ошеломляющей, безграничной верой и иным, не менее дорогим чувством.
  Он слабо улыбнулся в ответ: как будто желал ей приятных снов после доброй сказки...
  А потом улыбка застыла, словно в этот момент замирало и гасло его собственное сердце. Девочка дернулась, пытаясь вздохнуть, и закричала, чувствуя, как в последнее мгновение жизни рвется ее связь с Башней, ломая и круша все существо, а чудовищная освобожденная сила неудержимой лавиной сметает ее во тьму...
  
  ***
  Под ногами прокатилась короткая дрожь.
  - Ты!!! - от неожиданности Эледвер слегка разжал руки, опуская обмякшее тело, и этого оказалось достаточно.
  Коротко свистнув, арбалетный болт со странной формы адамантиевым наконечником вошел точно между пластин на куртке. Не глубоко. Рана не была ни смертельной, ни серьезной по большому счету, тем более для эльфа, но заставила его пошатнуться и отступить, наконец-таки разжимая захват совсем...
  И в следующую секунду, как только тельце Ингер коснулось земли, Дамон сорвался, обрушившись на Стражей с такой силой, что не просто снес защиту эльфов напрочь, как кучку палой листвы, но и превратил троих сильнейших из них, кем отгораживался Фориан, в мешанину из костей, мяса и дымящейся крови. Принц-предатель едва успел восстановить свой щит, хватаясь за оружие.
  - Ты как всегда вовремя, герой! - не тратя время на недобитого врага и лишние вопросы, Дамон кинулся вперед, подхватывая на руки тело дочери.
  - Сивиллу спасибо скажи, - буркнул Райнарт, заступая между ними и оставшейся Сворой. Он почти в упор разрядил следующий болт в горло очередному эльфу и взялся за меч.
  - Этот парень еще и не такое придумает, если не будет знать, что это невозможно!
  - Скажу! - пообещал Дамон, перехватывая в воздухе брошенный ему медальон.
  Райнарт отступил на шаг, но мага за его спиной уже не было.
  
  Как не было и мгновения, чтобы бросить, быть может, последний взгляд на верного друга и еще более верного соратника, когда-то изменившего расклад Сил двумя раздраженными фразами...
  Да кому нужны сантименты, тем более в такой момент! Дамон обрушился у подножия 'своего' Трона, и сын молнией метнулся ему навстречу, не обращая внимания на охватившие Башню конвульсивные спазмы и собственную кровь, обильно сочащуюся из угла рта:
  - Я не могу удержать!!
  А затем синие незрячие глаза расширились, когда он осознал, что значит неподвижность маленького тела на руках у перенесшегося мага.
  Дамон лишь коротко кивнул, буквально впихнув дочь в почти опустившиеся руки Дамира. Развернувшись, стремительным движением дернул на себя за первое подвернувшееся Рузанну и просто швырнул обмякшую в трансе от неудержимо срывавшихся в хаос стихий белую волшебницу к так называемому Черному принцу, сунув в рефлекторно подхватившую женщину ладонь пресловутый амулет Сивилла:
  - Ингер - на тебе!! - Дамон почти впечатал свое желание в распахнутые глаза сына.
  
  Молодой человек невольно прикрыл веки, сжав челюсти: о подобных поручениях не говорят 'почту за честь', - молятся на коленях, чтобы провидение сжалилось, отвело неумолимый рок! Только на миг Дамир позволил себе задержаться: видеть детали в таком вихре Сил он не мог, но попытался удержать, сохранить хотя бы смутное едва уловимое ощущение ЕГО присутствия рядом...
  Мастер рассудил верно: у каждого - своя задача! Кому-то спасать мир, кому-то - ребенка... Кто может рассудить, что важнее?!
  И не приведи все возможные Силы выбирать!
  А потом Дамир все-таки прыгнул: так далеко от взбесившейся Башни, как только мог себе позволить без риска, вышвырнув их троих на самой границе Пустоши.
  Координаты и направления сбило начисто, с тем же успехом они могли оказаться посреди океана или степи, но не это сейчас было самым важным.
  Цепко удерживая тоненькую, стремительно расплетающуюся ниточку, он бережно уложил Ингер на листву, после чего почти рухнул на колени рядом. В ушах звенело, краски перед глазами расплывались в грязно-серую хмарь... Так не кстати, Тьма прародительница!
  Хотя там, куда он должен будет отправиться, как раз таки зрение было не важно.
  Он не думал о том, сколько сил у него осталось после противостояния Башне и сколько потребуется еще для прохода на Кромку и обратно. Не думал о том, что никогда ничего подобного ему делать не приходилось, у него нет ни запасных средств, ни возможностей отступить, выждать, собраться, полистать талмуды собратьев по цвету и спросить совета если что... Ох, уж это если что! Ни о чем подобном думать вовсе было нельзя!
  Не думал о том, что даже мастеру вояжи по ту сторону бытия давались запредельными усилиями на грани возможного и невозможного. Опустив открытые ладони над замершим сердцем сестры, не чувствовал крови, ползущей юркими змейками изо рта, носа, даже уголков незрячих глаз, отчего казалось, что молодой маг плачет кровавыми слезами... Его тут уже не было.
  Дамир всем существом рванулся вслед за ускользающей ниточкой, гаснущим огоньком, - таким уязвимым и таким драгоценным: 'Принцесса... малышка, маленькое непоседливое теплое солнышко...'
  Пусть ему далеко до способностей отца и наставника в выдержке, концентрации воли, пусть у него с Ингер даже нет общей крови... Разве это имеет значение?!
  Между ними есть гораздо более прочная связь, которую не объяснить убогой логикой! С первых дней жизни девочки они связаны теснее некуда...
  Говоря откровенно, это были страшные дни. Мастеру приходилось удерживать леди Герду все последние месяцы, все трое знали свои Силы и пределы, чтобы надеяться на лучшее, но каждый выкладывался как мог по той или иной причине...
  Не все удается даже самым могущественным магам. Вышло так, что на 16летнего да еще слепого, не полностью освоившегося с увечьем, мальчишку обрушилось сразу все: и смерть леди, отец в коме, новорожденный ребенок и орки, которым не стоило показывать слабость.
  Это были бесценные дни. Дарующие понимание настоящего значения слова 'семья' - не то, что только тебя холят и лелеют, но то, что и ты тоже нужен, нужна твоя забота и поддержка! Маленький кулачок, сомкнувшийся вокруг его пальца, когда трое суток, укачивая девочку, он одновременно не отпускал руки отца, передавая ему силы выйти из глубокого транса...
  Воспоминания, образы - их словно притянуло к друг другу сквозь всю безумную карусель красок и в грудь толкнула ледяная волна:
  'Дами... Плохо...'
  Ингер казалась прозрачной тенью на разноцветном пылающем фоне, лишь глаза засияли еще ярче при виде брата. Сопротивлялась, ждала...
  'Сестренка! Звездочка, колокольчик...' - Дамир принял ее в объятья, бессознательно оборачивая собой. - 'Сейчас... мы справимся! Все будет хорошо...'
  Почему-то сам он в это не верил.
  
  'Почему так долго...' - чтобы держаться на ногах, Рузанне пришлось цепляться за кстати подвернувшееся чахлое деревце. Посох почему-то оказался плохим подспорьем...
  Секунды ожидания тянулись изощренной пыткой.
  Она не сможет... Несмотря на все свои знания и умения, она просто не сможет пойти за ними и тем более, вытащить их обратно. Тем более обоих... Никогда еще ощущение собственного бессилия не было таким отчетливым, таким изнуряющим и оглушающим!
  Как забавно и нелепо... смешно. Как могло получиться так, что она, Леди Совета, оказалась на краю света, в эпицентре разгулявшейся враждебной Силы, в которой оказывалась беспомощнее девчонки-первокурсницы... Мир вокруг сходил с ума, неудержимо срываясь в Хаос. Накренившись над самым краешком непоправимой катастрофы... Весы рухнули.
  Это чувствовали все. Эльфы, безнадежно пытающиеся в эти стремительно утекающие секунды найти что-то, что могло бы оградить Великий Лес от чудовищной угрозы с севера... Орки в степи - все, включая младенцев, собравшиеся вокруг своих шаманов. Сильваны, стихийные сильфы, которых неудержимо притягивало к разверзающейся бездне. Драконы в далеких горах, и серебряный вожак кружил в небе, оплакивая расколотую цельность мира... Дети ночи и Дети Луны, чующие гибель во внезапно стихнувшем ветре, - Тьма мудра, она знает, что избыток Силы может быть опаснее слабости...
  Маги: все, от деревенской ведьмы и приторговывающего ядами пройдохи на Дне до Архимагов и Лордов, даже те, кто еще не успел осознать свой Дар, кто еще только родился.
  И даже те, кто еще не родился. Где-то далеко, в скромном уютном поместье под Винтрой бывшая принцесса Гейне пыталась сделать хоть что-то, чтобы не допустить преждевременных родов у 'леди' Лиз...
  Король Ансгар никогда не сможет забыть, как посреди совещания, распахнув двери кабинета, прижимая пальцы к вискам, внутрь шагнул принц Диант, ровно сообщив:
  - Отец, мир меняется... Будьте готовы ко всему, - глаза мальчика были не серыми, как обычно, а сияли золотом.
  Нити древнего проклятья натянулись до предела, казалось, срывая со своих путей невидимые сейчас звезды... А белой леди пресловутого Совета было важно только одно - тельце Ингер дернулось, даже ресницы дрогнули в попытке открыть глаза. Дамир так и не убрав рук от ее груди, осел, ткнувшись лицом в примятую траву.
  Но тоже дышал, - хрипло, с надсаженными свистящими выдохами, но упорно. Отлепившись наконец от чертового дерева, Рузанна смеялась, наклоняясь над ними: уж насколько может быть упорным Черный принц, она знала давно, а за недолгое пребывание в Башне, когда он, наплевав на все правила и условности своего статуса все равно пытался держать Ее в заданных рамках, - насмотрелась тем более, хотя саму всю просто выкручивало. Этот - выживет! И встанет, и задаст всем недругам, что мало не покажется...
  И плакала. Все было просто. Как будто ее руками завладел кто-то другой - спокойный, собранный, рассудительный и опытный. Нужный эликсир, стимуляция нужных точек, незначительная аккуратная подпитка, целебный сон...
  В какой-то момент она подняла голову... И застыла, выпрямляясь. Фиал с остатками эликсира выпал из разжавшихся пальцев.
  День? Ночь? Здесь всегда все было не так, как полагается, при последнем Властелине и сейчас на безмятежно лазурном небосводе пылали звезды. А под ними... Пустошь не просто исходила знакомым тошнотворным болотным свечением! Словно из давно развеянного праха подымались все, кто когда-то присягал Черному трону, все, кто когда-то полег здесь, став прахом под ногами новых легионов... Владыка призывал свою армию!
  Рузанне казалось, что сейчас она стоит там, в Троном зале, рядом с НИМ, и видит то, что никому раньше увидеть было не дано:
  ...ОН стоит у своего Трона, раскинув руки в приглашающем жесте ладоней. Перстня нет - к чему настоящему господину убогие побрякушки! И поза, и прикрытые веки выглядят - свободными, почти расслабленными...
  Только самая малая дрожь пальцев выдает крайнюю степень напряжения...
  И черное сияние вокруг, - оказывается, сияние может быть черным!! - скрадывает все остальное, не дает разглядеть черт запрокинутого лица... Только распахнутые глаза, - неповторимо черного цвета.
  И казалось, что она слышит негромкий мягкий приказ, которому нельзя не подчиниться:
  - Dakh err!!!
  Ко мне...
  Она плачет... плачет, когда втыкает Посох перед собой. Плачет, когда над Дамиром и Ингер взывает к изначальной Силе, избравшей ее своим проводником еще до рождения. Плачет, когда из последних сил удерживает щит...
  Для того, чтобы разрушить мир, совсем не обязательно придумывать злобных богов и демонов - люди всегда справлялись сами.
  
  ***
  - Ко мне...
  Я! - призываю вас... Сейчас.
   - Ко мне!
  Ибо есть нечто большее, чем самое могущественное волшебство!
  А может быть все совсем не так - и суть именно в том, что самое могущественное волшебство - воля обычного человеческого сердца, просто не всем и не всегда это дано понять, найти в себе?..
   - Ко мне!!
  Все вопросы и ответы были отброшены. Осталась цель.
  - КО МНЕ!!!
  Так сложно. Так просто. Его слова вдруг оказалось достаточно, чтобы сотрясти мироздание!
  - КО МНЕ...
  И кто знает, кто скажет точно, чье слово станет на самом деле - нет, не последним и не первым! - решающим, навсегда меняя судьбы.
  Крик ли стон, безмолвный шепот, небрежное замечание между делом - вдруг ложится на неразличимые за мельтешением дней весы неизмеримым бременем, сдвигая их навсегда. Одной единственной улыбкой, одной единственной слезой...
  Сколько слез пролил ты, сколько слез пролито о тебе, сколько слез пролито по твоей вине? Кто сможет оценить, кто измерить... Какою мерой мерить и кто вправе судить? Кто достоин... кто достойнейший?
  У каждого своя мера. Но есть время, когда человек, - если он конечно человек, - делает единственно возможный шаг!
  Их тоже может быть много, - этих минут мучительного выбора. Порою ярких, порой совсем невзрачных, которые незаметно складываются в жизнь... И слава всем Богам, известным и неизвестным, старым, новым и еще непознанным, настоящим и выдуманным - что редко кому и редко когда, госпожа Судьба дает свое настоящее расположение!
  Потому что выдержать его редко кому удавалось. Увы, милость порою бывает страшнее гнева.
  Банальная истина... Как и всякая истина!
  - Ко мне... - упрямо шевельнулись губы, как будто кому-то нужны были слова.
  Ничего уже не остановить, но изменить - еще можно! Всегда можно что-то изменить, непоправима только смерть, кому как не черному магу это знать...
  Он больше не сопротивлялся. Он погрузился в стремительный поток, захлестывавший его с головой. Он стал им, впервые полностью, без остатка, без щитов и барьеров, до конца, - отдаваясь и растворяясь в пронизывающей его Силе, позволяя нести себя.
  Это не было похоже на исполинские крылья, когда-то в далекой юности манившие в снах безродного полукровку обещанием могущества. Потоки Тьмы свивались в гигантский пылающий водоворот, всплескивали обжигающими льдом протуберанцами, закручивались вихрями, вокруг единственного оставшегося сейчас якоря, имя которому было Дамон Фейт.
  Маг не пытался удержать разразившийся шторм, остановить взбесившиеся волны - все равно что против цунами выставлять соломенную заслонку. Наоборот, он уже не призывал, он стягивал на себя все, до чего мог дотянуться, обрывая последние тонкие ниточки так долго цеплявшейся к миру паутины. Пропуская через себя, чтобы так направить тем, что вело его всегда, тем, что не под силу было сломать никакой напасти, что становилось только крепче в очередном горниле - своей волей - сквозь пространства и времена к самой сути, тщательно сокрытому сердцу голодной бездны, где затаился свивший это проклятое гнездо паук.
  Маг не падал, он нисходил, низвергался на гребне разбушевавшейся Силы, взламывая и разнося в клочья пласты реальности, и Башня ему не противостояла, раскрываясь навстречу и разве что не толкая в спину. Потому что бывших Владык не бывает.
  А потом внезапно все стихло, Тьма мягко струилась вокруг, уже не обжигая и не ревя, плотно обволакивая, как вода на дне глубокого моря. Она затихла, словно ждала...
  Никто никогда не заходил так далеко. Те, кто были слишком глупы, чтобы бояться мощи, которая может снести и тебя, и жаждали могущества, не могли добраться, потому что не имели его достаточно для того. А те, кто был силен и понимал, чем играет, слишком боялись утратить себя. Поэтому никто не мог достоверно сказать, что именно будет ждать там, за запретной гранью. Какой станет встреча с тем, кто из гордыни и ненависти надругался над основами мира...
  
  Это была главная сокровищница Башни - библиотека, и из окон открывался вид на серую равнину Пустоши. Человек в черном с мимолетной самодовольной усмешкой встал навстречу переступившему порог пришельцу, оценивающе разглядывая ворвавшегося 'гостя'.
  Некоторое время они стояли лицом к лицу, как будто не было веков, что их разделяло. Просто человек, средних лет с обычным, чуточку высокомерным лицом. В изгибе тонких губ есть что-то капризное, а в глазах, тоже черных... предвкушение, любопытство, азарт?! Дамон Фейт улыбнулся, когда маг протянул к нему руку. Он тоже не ждал подобного, но все было верно, как и должно быть...
  Решение пришло само собой. Узкая прозрачная рука, на которой вдруг чересчур отчетливо проступают следы кандалов и грубый старый шрам, - как будто рану от стрелы или болта не залечили как следует, - протягивается навстречу и почти ласковым ответным жестом касается виска древнего мага. Еще не наигрался? Тебе интересно? Ну что ж...
  - Смотри!
  Тебе нужна моя жизнь? Ты ее получишь. Всю!
  
  На некрасивом лице с длинным носом и большим тонкогубым ртом испуг, но глаза смотрят решительно: 'Они пришли, чтобы тебя убить'... И заброшенная могила.
  Мертвое тело среди обгоревших обломков мастерской, обугленная флейта...
  Все дороги, все битвы - свои и чужие... И костры - те, которые зажигали для него, и те, которые зажигал он... Беспрерывный кошмар заточения и одна, последняя, ночь перед казнью... Чужая кровь на руках, и убийственно нежные переливы флейты... Все: что видел, знал, пережил, и сотворил, что так долго носил в себе...
  
  - Я видел как ты родился... Жаль не удавил сразу! Понадеялся, что сам сдохнешь. Моя ошибка - мне ее и следовало исправлять.
  - Мне жаль тебя, Лер. Я долго играл по вашим правилам и знаешь, что я скажу - жить гораздо лучше!
  
  Следующим ударом:
  Синеглазый мальчишка, плачущий у него на руках, и бьющийся в пламени костра... Неслышный стон, который меняет все:
  - Отец!
  И незрячие синие глаза с тоской смотрят в небо.
  
  - Герда, зачем?!
  - Эх, ты, Властелин, столько лет прожил, а не знаешь...
  И последняя усмешка на бледных губах:
  - Не думала, что будет так трудно, но не жалею!
  
  Нож у шеи Ингер...
  Солнышко мое... Звездочка...
  Замирающее биение сердца - как будто через разверстую грудь вынимают твое собственное...
  
  Реальность слущивается слой за слоем.
  Окровавленный Сивилл на руках. Динэ: 'Мне приснилось, что отец вернулся меня убить...'. Затравленный, безумный взгляд мальчишки, вжимающегося в волчью шерсть...
  
  Дамон не смотрит, не видит ничего вокруг, уже удерживая чародея. Память на память - оказывается не такой уж равноценный обмен, Мастер?
  И последний удар - память самой Башни, память всех ее хозяев и жертв, сегодня он взял у нее достаточно...
  
  Забирай, Мастер...
  Все!!!
  
  - Кто ты? - губы бледнеющего призрака не двигаются, но от крика закладывает уши.
  Дамон улыбается.
  Я - это ты... разве нет?
  Теперь будет! И только тогда он открывает глаза... В них Тьма.
  - Слияние должно быть полным, - спокойно и мягко напоминает Властелин, и не отнимает руки.
  Он не испытывал ничего, кроме брезгливой жалости: возможно, когда-то могущество этого мага не знало границ, а разум был гениален, но сейчас... Сейчас распахнув себя навстречу чужой душе, чтобы подавить и занять ее место, он не смог противопоставить ничего, кроме уязвленного самолюбия непризнанного гения. Слишком мало, по сравнению с тем, что получил взамен... Что ж, иногда получить то, что желал, оборачивается худшим из зол!
  И когда неизбежное свершилось, Владыка Башни Дамон Фейт с усталым вздохом все же ответил на вопрос, провожая в небытие искалечившее столько жизней проклятие:
  - Я - твоя жертва, Мастер. Я - судья и палач... Я - это ты, и я не хочу жить так больше... Я устал сражаться против всех и вся, и я не желаю больше ничего из этого!
  И стало по сему.
  
  ***
  Райнарт всегда оценивал и свои, и силы противника трезво. С Эледвером Тар Форианом один на один он бы 'пообщался' с превеликим удовольствием! Однако сейчас между ними стояли еще 9 натасканных Ищеек Своры. Единственным преимуществом оставалась внезапность, и бывший герой не преминул его использовать, обрушив на эльфов, дезориентированных мгновенной рокировкой и ударом Дамона, фейерверк убийственных атак.
  Возможно, он был уже не молод и всякие сражения, кроме учебных, остались в прошлом, но все же, за эти годы не было и дня, проведенного в праздном покое, а тяжесть меча не стала воспоминанием о былой бурной молодости. Да и учил мастер Райнарт отнюдь не красивым позам на показ дамам.
  Бой оказался нелегким для всех и вышел коротким. Четверо из фанатиков легли один за другим от меча героя, которые тоже не бывают бывшими. Но и Райнарт был дважды ранен, а между тем, Фориан пока вовсе не снизошел до внимания, видимо занятый куда более важными делами.
  Пятый... Райнарт и эльф упали одновременно, по горлу он полоснул уже вдогонку, чтобы не поднялся наверняка. Прежде, чем следующий удар другого Стража оказался роковым, окатился в сторону, выставив блок, за который сам бы уши оборвал любому из молодых петушков, прошедших через его тренировочный зал.
  Вовремя - еще один из эльфов, совсем молоденький, не старше Динэ, но уже с гонором, едва не пригвоздил его к земле особенно удачным ударом. Еще один, помогал Фориану, и вот до этой парочки нужно было добраться любой ценой, это было ясно...
  Внезапно Эледвер, все это время по-видимому находившийся в трансе, закричал, словно от невыносимой боли, его 'стаховку' скрутило тоже, но не настолько сильно. Досталось и остальным, зато Райнарт, получив передышку, поднялся на ноги. И увидел...
  Сразу все. Впервые увидел настоящее, всегда сокрытое в по-эльфьи прекрасных глазах принца выражение - исступленную решимость на грани безумия. Фориан вскинул руки, сплетая их в мелькающей круговерти знаков и... пел! Не обращая внимания на то, что его партнер становится все больше похож даже не на потрепанного порядком эльфа, а на ходячую мумию из подвалов некроманта-извращенца.
  Двое других Стража бросились к Эледве-тар, забыв обо всем ином и на ходу сплетая руки в очередных чародейских знаках. Только тот, самый молоденький из Ищеек, застыл, так и не опустив оружие, с ужасом переводя взгляд с командира на горизонт. А там...
  
  Рузанна, стоявшая на самой границе, - и как чародейка, само собой, - видела куда больше!
  ...Сначала это напоминало клубящиеся валы черного дыма, идущего от подножия Башни. Он густел, наливался антрацитово глянцевой глубиной цвета, постепенно переходя в тягучую волну, стремительно нарастающую от Башни и сминающую все на своем пути. Как будто круги расходились по нефтяной жиже от брошенного ядра катапульты...
  Уповать на избавление было бессмысленно, и, вцепившись в Посох так, что едва не переломала пальцы вместе с ногтями, Рузанна не двинулась с места, точно загораживая собой от новой напасти тех, кто все еще был за ее спиной. Наверное, это и называется смотреть в лицо смерти...
  Докатившись до края Пустоши, поток пошел вверх, словно исполинское цунами набирало разбег, но пенный гребень опрокинулся не вперед, за пределы границы, а назад, в себя, разбиваясь о стены Башни. Тьма снова вздыбилась, поднимаясь еще выше и внезапно начиная смыкаться вокруг нее лепестками хищного цветка мухоловки, но, не успев даже полностью соединиться, чудовищный бутон сжался теснее, теряя очертания. Черные нити кокона захлестывались все туже и все быстрее, пронизываясь насквозь. В какой-то момент, мир содрогнулся, замерев, а потом...
  Прах... Башня не дрогнула, не пошла трещинами, рассыпаясь на обломки. Просто то, что мгновение назад казалось незыблемым, потекло мелким речным песком. Таяло растопленным воском, тут же разбиваясь на брызги осколков. Клубы пыли взметнулись к небу, повиснув в воздухе мельчайшей взвесью, а потом налетевший порыв ветра разметал черное облако на рваные клочья, разнес, развеял, швырнув в лицо... Следом обрушилась ночь.
  
  Отголосок бури накрыл и эльфов, которым пришлось хуже всего - все-таки эта магия была слишком чуждой для них. Когда туча рассеялась, и, поднявшись с земли Райнарт нашел Фориана, - то отвернулся. Выжил только один, тот, который не пытался вмешаться, но и он выглядел так, как будто попал под ливень стеклянных осколков.
  Райнарт поднял глаза на небо - оно казалось пустым. Звезды тускло мерцали, не желая складываться в привычные созвездия. Над Пустошью больше не пылало мрачного Ока, но и Меча в руке Война он больше не находил.
  - Ну, и кто победил, герой? - хрипло просипел Кайриэн, тщетно пытаясь утереть кровь с посеченного лица.
  - Не знаю, кто победил, эльф, - отозвался Райнарт, не поворачиваясь, - но я точно знаю, кто проиграл.
  
  На какой-то мир Рузанна потеряла способность дышать, а когда опустила рукав, которым рефлекторно прикрыла лицо, задохнулась снова, не в силах уместить в сознании увиденное. Равнина простиралась перед ней перепаханным полем до самого горизонта, и чего-то ощутимо не хватало... Мозг не сразу согласился назвать чего именно.
  На месте Башни - не осталось даже воронки.
  Рузанна не знала, не смогла бы сказать, сколько простояла в неправильной внезапной ночи, недоверчиво вглядываясь перед собой. И лишь одно, смогло привести ее в себя:
  - Нет! - раздался над плечом сорванный голос Дамира.
  Слепые глаза порой видели больше иных зрячих, и сейчас они видели главное.
  - Нет...
  Там - больше не было ничего. Ничего и никого.
  
  Эпилог
  Девять дней. Ровно девять дней было пройдено и прожито с того мига, когда привычный, существующий мир окончательно рухнул по слову одного человека... Дней? Казалось, прошло девять веков!
  Так много нужно было осознать за это время, что рассудок отказывался это делать. Отказывался рассуждать, анализировать произошедшее, как-то справляться и приводить в порядок сумбурные ощущения.
  Страх, ожидание неизвестного, недоверие, растерянность, паника. Как будто рухнули не Башни, - а Белая твердыня тоже последовала за Черной, для противостояния которой создавалась когда-то... Как будто пали не символы извечного противоборства, за историю не обошедшего стороной, пожалуй, ни одной, даже самой жалкой судьбы так или иначе, - а основы мироздания.
  Впрочем, это и было так. Какой бы не была жизнь прошлая, но прежнее привычное мироустройство кануло в небытие вместе с последним из Темных Владык, и самый прозорливый пророк не мог пока предсказать, каким станет новое. Мир все еще колебался на грани, застыв между прошлым и будущим, и лишь немногие нашли решимость подобрать в свои руки оборванные нити.
  Усталость и горе не помешали Черному принцу сразу по возвращении снова едва ли не насмерть сойтись с Советом, отстаивая в целях установления паритета сторон создание официального равнозначного Черного ордена и подтверждение мирных договоров: с ним самим и с погибшим лордом Дамоном до тех пор пока не будут выработаны новые принципы и правила взаимосуществования. За напряженными плечами теперь уже действительно лорда Дамира стояли хорошо известный Райнарт и неведомо откуда взявшийся бледный остриженный эльф, черный цвет одежды которого выглядел особенно вызывающе. Оба, не скрываясь, держали руки у пояса с оружием, а все трое выглядели так, словно только что явились с поля боя или вовсе с того света.
  Однако приходилось признать, в отличие от их противников, катастрофа ли, благословение - как его не назови, но падение Башни лишь больше сплотило темных, не внеся ни растерянности, ни разлада. Казалось, они на самом деле были готовы к чему-либо подобному и теперь только исполняли давние планы.
  В каком-то смысле это было верно, хотя совершенно иначе, чем предполагала фантазия недоброжелателей. Дамир говорил кратко и четко, не играя, без недомолвок и обиняков, явив уже не многообещающе опасного помощника приевшейся до оскомины головной боли Светлейшего Совета и возможного приемника на Темном Троне, но одного из сильнейших магов, чье слово имело вес само по себе.
  - Мой отец, - боль еще не была осознана, не навалилась всей силой и потому не пряталась за масками, застыв в незрячих глазах, но и только, - всегда говорил, что самое простое это разрушить. Куда труднее что-то создать и на это может не хватить самой долгой жизни. Единственное, что важно понять сейчас - не зависимо от чьих бы то ни было желаний, слава всем Силам, мир уже никогда не станет прежним. А вот каким он будет - зависит только от нас. Именно сейчас, немедленно нужно покончить с затасканной пьесой с расписанными ролями! Время не будет ждать, пока мы наконец договоримся, настрочив тысячетомный Кодекс правил...
  Его слушали и даже соглашались. Но невольно приходила мысль, а так ли уж выиграл Совет, избавившись и от прежнего Властелина, который в конце Агона не слишком досаждал своим существованием, да и от самой Башни, развеяв по ветру устоявшийся веками порядок... Незыблемая Белая Башня внезапно оказалась разрушена в секунды, так что половина храмового ансамбля даже не подлежала восстановлению, а в самом городе тоже были разрушения и жертвы, основания и векторы мощнейших заклятий утратили координацию. Не говоря уж о политических проблемах, которые неминуемо возникнут, и полный разрыв отношений, объявленный Великим Лесом - это еще пока цветочки!
  Слишком уязвимо вдруг почувствовали себя всесильные лорды Совета, слишком шатко... Переговоры грозили скатиться к пошлой базарной драке, тем более что Рихарда, пожалуй единственного, кто мог бы привести оставшихся лордов к единству, не было: у старика банально не выдержало сердце во время катаклизма.
  Это могло продолжаться вечно, если бы Рузанна, похожая на призрак себя самой, не сорвалась, высказавшись об умственных способностях и нравственных качествах всех вместе и каждого в отдельности, в довершении сломав свой Посох одним ударом о пол, и тем самым сложив с себя полномочия. Ко всеобщему удивлению за ней последовал Римус, и Совет оказался поставлен уже перед угрозой прекращения существования.
  Во всяком случае, длительной недееспособности, ведь количество членов было взято не с потолка, и составляло помимо всего стабильную замкнутую энергетическую структуру. Новые кандидатуры тоже избирались не жеребьевкой среди выпускников Академии... Все меры, предложенные лордом Дамиром, были приняты и подтверждены магическими клятвами, а молодой маг поторопился доставить женщину, которую просто колотило в истерике, в надежные руки госпожи Гейне.
  Он сам уже был на грани и оказавшись дома просто рухнул на первую же пригодную поверхность, спрятав лицо в ладонях.
  - Ты хорошо держался, - Райнарт хлопнул его по плечу и сполз рядом, отшвырнув от себя меч. - Дамон бы гордился... Хотя он тобой и так гордился.
  Дамир промычал что-то невнятное, запуская пальцы в волосы и сжимая виски. Внутри что-то тупо и муторно ныло.
  - Как вы думаете, - вдруг раздался севший хрипловатый голос Рузанны.
  Она расширенными глазами смотрела в окно на пылающий закат, сжимая чашку с настоем в ладонях.
  - Ингер знает, что его нет? - девочка, несмотря на все ее усилия, так и не пришла в себя.
  Дамир поднял голову, собираясь ответить, - не смог: он вдруг понял, что они впервые с ТОГО дня заговорили именно об отце, а не о том, что надо сделать, сказать, с кем связаться. Впервые признали его смерть вслух, как будто это могло что-то изменить еще.
  - И кто скажет, когда она...
  Райнарт вскочил, выругавшись. Диниэр сосредоточенно рассматривал свои пальцы, горлышко графина, из которого Гейне наливала им вина, слегка постукивало о край бокала... Первым тишины не выдержал Райнарт:
  - Никогда не думал, что я его переживу...
  Теперь вскочил Диниэр, торопливо пробормотав:
  - Я лучше поднимусь к Сивиллу!
  Но вместо того, наоборот отступил - на пороге стояла Ингер.
  Девочка спокойно обвела взглядом подавленных близких и улыбнулась так, как мог бы улыбнуться очень усталый человек, проживший не одну жизнь, и было странно и жутко видеть эту улыбку на лице восьмилетнего ребенка.
  Вы ошибаетесь, - она медленно покачала головой. - Папа все еще с нами, я его слышу... Но нашему миру нужен хранитель. И мир выбрал.
   Меняется все, но есть то, что не умирает никогда. Подтверждением ее слов первые звезды наконец остановили свое движение, складываясь в новое созвездие - Весов...
  
Оценка: 6.34*21  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"