Аннотация: Дуэль: Манка против Гречки... "Маньяк и его жертва" и фраза: "Разве ж можно так людей мучить?"
- Пап, а когда отклывается библиотека? - Малыш в коротких штанишках тянул отца за руку, нетерпеливо перебирая крохотными ножками, обутыми в коричневые сандалии.
Отец рассеянно глядел по сторонам, не замечая ничего вокруг, и хмурился собственным мыслям.
- Пап, ну сказы!!!
Они уже миновали тенистую платановую аллею и вышли на самый солнцепек, на главную улицу города, где находилось монументальное здание центральной библиотеки с широкими ступенями и белыми мраморными колоннами. Олег Ромуальдович уже дважды проделывал этот путь со своими старшими сыновьями и доселе считал первый библиотечный день воистину великим, чуть ли не днем инициации, но сегодня... С самого утра все пошло наперекосяк. Мужчина наморщил нос, вспоминая о досадном происшествии с разбитым окном и клочками одежды на высоком заборе. "Однако мои проблемы не должны сказаться на сыне, - думал он. - Этот день малыш запомнит на всю жизнь, и я не вправе портить ему праздник. Шутка ли! Отнести в библиотеку свою первую книгу. Как это почетно, какое счастье, Боже мой!"
- Пап, а посему наса мама нисево не писэт? - спросил малыш.
Отец словно вынырнул из забытья.
- Как это не пишет? - он вдруг захохотал, да так громко и заразительно, что проходящая мимо парочка в недоумении оглянулась. - Пишут все люди кроме читателей, разве ты не знаешь? - Отец потрепал несмышленого сынишку по светлой голове. - Даже писк новорожденного младенца расшифровывают на компьютере и тоже издают в виде книги. Не говоря уже о гулении детей в более сознательном возрасте, - добавил он. - А твоя мама пишет много, очень много. Сейчас она лежит в больнице, потому что ждет появления на свет твоей сестренки, и пишет книгу о здоровье и правильном питании молодых мам. Потом она напишет книгу про лечебную физкультуру и детский массаж, следом - сборник колыбельных песенок и потешек, затем руководство по вязанию пинеток...
- Папа, я хосю поговолить о моем лассказе, - настойчиво перебил его малыш.
Олег Ромуальдович хмыкнул.
- Так о чем же твой рассказ, Вадик? - спросил он.
- Это не лассказ, а сколее миниатюла, - сказал мальчик. - О том, как я пловел лето у бабуски. Бабуска писэт пло колову и пло смелть.
Малыш помолчал, собираясь с мыслями.
- Пап, я вчела видел в насэм подвале казяку! - выпалил он.
- Казяку? - переспросил Олег Ромуальдович с невозмутимым видом. - Ну и как выглядела казяка?
- Она была похоза на стласного дядю с огломными глазами. Казяка заметила меня и заклисяла. Гломко-гломко! Как лЕзаная!
- Ерунда, казяк не бывает! Тебе показалось! - отец натянуто улыбнулся. - Ты же не писал про казяку в своем рассказе, правда?
- Не-ет... - протянул малыш.
- Вот и замечательно!
Слово за слово, отец и сын подошли к зданию библиотеки, торжественно поднялись по лестнице и гулко вступили в просторный зал с книжными стеллажами вдоль высоких стен. А в самом конце зала, за девственно-чистым столом, сложив руки, как ученик на парте, сидела пожилая библиотекарша в роговых очках.
- Вот, привел к вам новоиспеченного автора, - смущенно проговорил Олег Ромуальдович. - Уже третий у меня.
Библиотекарша расплылась в улыбке и, подобно фокуснице, сотворила словно из воздуха красную гвоздику.
- Держи, наш будущий Толстой! - она вручила гвоздику ребенку. - Каждый автор, достигший пяти лет, имеет право оставить свое произведение в библиотеке, совершенно бесплатно. И даже получает в подарок цветок.
- Конечно! Непременно! - воскликнула библиотекарша с эказальтацией в голосе. - Для кого ж мы пишем, как не для читателей? - С этими словами она открыла ящик письменного стола и достала оттуда толстую-претолстую тетрадь в засаленном картонном переплете.
- Мальчик, я внесу тебя в список под номером восемьдесят четыре тысячи, триста пятьдесят восемь.
- А когда плоситают мой лассказ? - не унимался капризный малыш.
Библиотекарша вынула из ящика большой калькулятор, поправила очки и начала считать, приговаривая вслух:
- В нашей библиотеке целых четыре читателя, и каждый из них читает по десять произведений в день. Итак, восемьдесят четыре тысячи триста пятьдесят восемь поделить на сорок книг в день, получается приблизительно две тысячи сто девять. Теперь поделим это число на двести пятьдесят рабочих дней в году - без выходных и праздников, - итого получается... Восемь целых и четыре десятых года. Мальчик, твой рассказ прочитают всего через каких-то восемь лет. К тому времени ты станешь уже совсем большим и напишешь много новых, прекрасных произведений.
Библиотекарша повернула голову к Олегу Ромуальдовичу и сменила елейный тон на нормальный.
- А у вас что, папаша? - буднично спросила она. - Опять про войну? Ну так давайте. Вы знаете наши требования: бумага офсетная, кегль не мельче семерки и никаких иллюстраций.
- Простите, а нельзя ли как-то ускорить процесс доведения книги до читателя? - дрожащим от волнения голосом спросил Олег Ромуальдович.
- Взяток не беру, у нас с этим строго! - отрезала библиотекарша. - Хотите, чтоб прочитали быстрей - идите в читальный зал, он в соседнем здании. Но предупреждаю: там чтение стоит дорого, очень дорого! Вам, папаша, не по карману.
Сын мертвой хваткой вцепился в папину ногу.
- Хосю в ситальный за-а-а-а-ал! - завопил Вадик, разбрызгивая слезы. - Па-а-апа, па-а-апа, па-а-апа, хосююю, хосююю, хосююю увидеть ситателяяя!
Голос малыша звучал как труба иерихонская.
Олег Ромуальдович схватил сына за руку и потащил к выходу.
"И черт ее дернул напомнить про читальный зал, - бормотал он себе под нос. - Не выношу детского плача".
- Ладно, не реви, - обратился он к мальчику. - Заглянем на минутку. Только посмотрим одним глазком на читателей, и сразу домой.
Перед зданием читального зала стояла милицейская машина, что уже само по себе не сулило ничего хорошего. Олег Ромуальдович беззвучно выругался, но не спасовал перед трудностями и решительно распахнул перед собой дверь.
Читальный зал был значительно меньше библиотеки и занимал всего две, хоть и обширных, комнаты. В одной, поменьше, находился стол библиотекарши - молодой сногсшибательной брюнетки, возле которой примостился сейчас вполоборота молодой лейтенант милиции - он что-то быстро писал на листе бумаги. Не задерживаясь в этой комнате, отец и сын сразу проследовали в другую, где в отдельных застекленных кабинках располагались пятеро читателей, из них одна женщина. Все читатели, в том числе и женщина, были неуловимо похожи друг на друга: в очках, с изнуренными, землистыми лицами, одетые крайне невзрачно, они сидели за одинаковыми офисными столами, и перед каждым из них на столе лежала книга. Один читатель грыз ногти, другой почесывался, третий как будто дремал, женщина утирала платочком слезы, а пятый читатель сидел с отсутствующим видом, и... Что за черт? Книги перед ним не было!
При виде пятого читателя в порванной клетчатой рубашке и с глубокой царапиной через весь лоб Олег Ромуальдович отшатнулся и вздрогнул. И в этот самый момент Вадик неожиданно подошел к его кабинке и постучал пальцем по стеклу.
- Мальчик! Не хулигань! - закричала бдительная библиотекарша, высовываясь из дверного проема. - Разве ты не видишь табличек? Вон - везде написано: "По стеклу не стучать", "Читателей не кормить", "Читателей руками не трогать". Ты что, читать не умеешь?
- Он еще не умеет читать, - робко вступился за сына отец. - Он только пишет, вернее, диктует. Мы с женой еще не решили, будем ли вообще учить его читать.
- Вот и правильно, - вмешался в разговор милиционер. - От чтения одни беды. Даже маньяк в городе объявился, это в нашем-то болоте...
Милиционер еще продолжал говорить, когда пятый читатель медленно поднял взгляд на стоящего напротив Олега Ромуальдовича, и в его глазах засветились проблески сознания. Затем он резко вскинул перед собой руку с вытянутым крючковатым указательным пальцем и принялся визжать как автомобильная сирена, с короткими передышками: "А-а! А-а! А-а! А-а! А-а!"
- Не обращайте внимания, - виноватым тоном сказала библиотекарша. - Я неотложку вызвала. Этот сотрудник болен, за ним приедут с минуты на минуту. Вы пока выбирайте из других читателей, а я скоро освобожусь и вас оформлю.
Буйный читатель затих и вновь поник головой. Из соседней комнаты отчетливо доносилась негромкая беседа милиционера и брюнетки.
- Представьте себе, бедолага провел в плену почти целый месяц! - говорила библиотекарша, кокетливо потягивая слова. - Сегодня утром ему удалось сбежать от маньяка, но представьте, вернулся он не к себе домой, к жене и детям, а в библиотеку - на свое рабочее место! Вот это я называю любовью к литературе!
- Не могли бы вы рассказать все по порядку? - любезно попросил милиционер. - Скажите, он успел вам что-нибудь сообщить перед тем, как совсем... сбрендил? И будьте добры, говорите помедленнее: я записываю.
Олег Ромуальдович подошел к дверям вплотную и, как мог, напряг слух, одновременно делая вид, будто рассматривает прейскурант над первой кабинкой:
Читатель номер 1
Чтение рассказа - 100 EUR (по ЦБ РФ)
Чтение повести - 500 EUR (по ЦБ РФ)
Чтение романа - 1000 EUR (по ЦБ РФ)
Рецензия на произведение - 200 EUR (по ЦБ РФ)
Положительная рецензия на произведение - 300 EUR (по ЦБ РФ)
Аренда читателя на сутки с выездом на объект - 1000 EUR. (самовывоз, проживание и питание - за счет автора).
Библиотекарша начала свой рассказ:
- Дело было так. Месяц назад ко мне подошел автор и выразил желание арендовать нашего лучшего читателя на максимальный срок - на неделю. С выездом на объект, естественно. Это не вызвало у меня подозрений, потому что автор выглядел очень прилично, прямо как профессор: борода, усы, очки, строгий костюм. Сказал, что пишет диссертацию, оставил залог и документы - все как положено. Только документы потом оказались фальшивыми.
- С читателем жестоко обращались? - поинтересовался милиционер.
- Нет, на обращение читатель не жаловался. Правда, держали его в запертом подвале и заставляли читать под угрозой оружия, но кормили хорошо: четырехразовое питание, на полдник булочка и компот, ужин с вином...
Пятый читатель неожиданно вскочил из-за стола, с грохотом отшвырнул стул и заорал:
- Мужчина сорвал с себя пинджак и набросился на нее как дикий зверь!!! А после они долго лежали в темноте!!!
Под сильнейшими линзами очков глаза читателя казались неестественно огромными.
- Лично я считаю, что он переутомился, - доверительно сообщила библиотекарша. - Все-таки целый месяц взаперти, один на один с книгой... А много читать вредно: книга - источник знаний. Вот я вообще ничего не читаю и отлично себя чувствую.
- И правильно делаете, я тоже! - поддержал ее милиционер. - Мне вполне хватает тех детективов, что я пишу. Кстати, а что именно читала жертва?
- Его заставили читать десять томов деревенской прозы. Роман назывался "Михрютка помирал долго и мучительно".
- Михрютка, Михрютка!!! - завопил пятый читатель, а затем, расплющив нос о стекло кабинки, громко и выразительно процитировал наизусть:
"Изредка приходя в сознание, Михрютка щипал пробегавшую мимо Авдотью за вислый зад и крякал от радости попадания.
- Растудыть твою туды, - лениво отзывалась Авдотья, гремя в сенцах порожними ведрами на расхлябанном коромысле.
А во дворе хрюкотали хряки, горготали гуси, клокотали пестрые несушки. Вдоль межи, размахивая косой, семимильными шагами шла худая, чернобровая баба."
Глаза читателя закатились, он плашмя рухнул на стол и впал в беспамятство.
- Проклятый извращенец, - отозвался милиционер, отмечая что-то в протоколе.
- Кто? - поинтересовалась брюнетка.
- Автор этот, садюга. Разве ж можно так людей мучить? Десять томов! Да, многое повидал я в своей практике, но такое - в первый раз, - милиционер собрался сплюнуть, но, взглянув на блестящий паркетный пол читального зала, проглотил досаду.
- И это еще не все, - услужливо отозвалась библиотекарша. - Жертва еще читала по пять новых стихов каждый день, а перед сном - роман фэнтези.
- Господь всемогущий! - выдохнул лейтенант. - Его замутило.
Тут пятый читатель вновь встрепенулся и, вращая глазищами, отчетливо произнес: "Солнце проглянуло сквозь кружевные занавески. Императрица приподнялась на ложе и приняла из рук служанки эльфини чашку ароматного напитка".
На этот раз библиотекарша лишь вяло махнула рукой в его сторону и сказала милиционеру:
- В конце концов читатель не выдержал, вылез в крохотное чердачное окошко, перепрыгнул двухметровый забор и убежал.
- Да-а, - протянул лейтенант. - Маньяка будет трудно найти: он не оставил улик, а жертва находится в невменяемом состоянии.
- Всадник натянул поводья и лошадь!!! - заорал пятый читатель.
Олег Ромуальдович взял сына за руку и повел к выходу.
- Пойдем, Вадик, - сказал он. - Дядя плохо себя чувствует, не будем его беспокоить.
- Не хотите арендовать читателя? - поинтересовалась библиотекарша.
- Нет, спасибо, в другой раз, - вежливо поблагодарил Олег Ромуальдович.
Выйдя на улицу, Вадик остановился.
- Пап! - позвал он.
- Что, малыш?
- А у нас в подвале была не казяка. Это был тот ненолмальный ситатель, я его узнал!
Олег Ромуальдович застыл и напрягся в ожидании чего-то нехорошего.
- Папа, у меня есть к тебе одна плосьба, - продолжал мальчик с серьезным видом.
- Что ты хочешь, сынок? Мороженое? Сахарную трубочку? - отец суетливо полез в карман за мелочью, но нащупал там лишь накладные усы, забытые по рассеянности.
- Нет, не тлубочку.
Из глаз ребенка хлынули слезы, а где-то в черной их глубине мигом вспыхнул костер параноидального фанатизма.
- Папа, уклади для меня ситателя! - закричал Вадик на всю улицу - так громко, что даже водитель милицейского уазика с любопытством высунулся из окна машины. - Я хосю ситателя! Настояссего ситателя, как был у тебя! Хосю! Хосю! Хосю! Пусть сидит у нас в подвале и ситает! Каздый день ситает! Всю зызнь ситает! Ситает всё, всё, всё, сто я писууу!
- Яблоко от яблони... - подумал Олег Ромуальдович, тихонько усмехнулся и зашагал себе с сыном домой, насвистывая веселую песню.