Я перешагнул ограждение трассы и углубился в "ельник мертвецов". Если бы не одна старая бетонная постройка в центре лесопарка, это место стало бы отличным пристанищем для любителей пикников, шашлычков и прочего легкого кемпинга. Но все портили жуткие крики неумолимой агонии, которые навсегда проникали сквозь уши прямо под корку и не отпускали до конца вашей жалкой и никчемной жизни.
Никогда.
Никто не заставил бы меня добровольно идти в это обиталище смерти. Если бы у меня была способность видеть души умерших здесь людей, я ослеп бы за многие километры до первой ели "мертвого" леса.
Но я пошел сюда один, мне не нужны лишние проблемы. Кому вообще в нашем современном мире они нужны? У меня есть семья, есть престижная работа в банке, около двух сотен подписчиков на моем ХоббиГеймТьюб канале, совсем недавно я, наконец-то, выплатил ипотеку. Чего мне искать в этом, забытом людьми и богом, месте?
Брата.
Первые десять метров голой земли меж стволов вековых елей были абсолютно свободными от нечистот больших городов. Проезжая по семиполосному шоссе, всегда можно было заметить, то тут то там, оранжевые комбинезоны пожизненно заключённых, монотонно, бессмысленно и бездумно подбирающих пустые алюминиевые банки и пакетики из под фастфуда. Глядя на их обезображенные лоботомией лица, так и норовит заглянуть под сидение автомобиля и выкинуть им под нос очередную отрыжку мегаполиса. Они убийцы, насильники, маньяки и просто свихнувшиеся нелюди. Им уже все равно, сидеть в глухой серой камере или собирать мусор под аккомпанемент невыносимого наслаждения боли.
Но даже заключенные не заходят дальше десяти метров. А мне пришлось.
Перебирая ногами вездесущий мусор, я старался как можно быстрее дойти до место моего назначения, найти "блудного сына" и покинуть этот ад, раз и навсегда. Но, все равно, даже первый пункт, занял у меня слишком много времени.
В центре этого лесопарка стоит старая руина, несгибаемый памятник минувшей человеческой цивилизации - двухэтажная серая бетонка, покосившееся от времени и вросшая в землю на половину первого этажа. Она родом еще из тех времен, когда знания вдалбливали молодому поколению в течении целой дюжины лет, перелопачивая их невинные головки, превращая их души в кашу из банальных вещей и достижений современной полемики.
Прошла хренова туча лет, но это здание служит все тому же дьявольскому делу. Кажется, раньше эти заведения назывались "школой".
Да, ускоренный курс "истории человечества", что мне вкололи, кажется, вместе с АКДС, всплыл в голове общими понятиями про сие общеобразовательное учреждение. Человечество повсеместно строило их по всей планете до изобретения полисциентийных инъекций, то бишь, еще до третьей мировой и первой подземной войны. А потом "школы" ушли в прошлое, вместе с недоразвитым человечеством того времени.
А вот само здание осталась, стоит как стояло многие десятилетия назад. Его окружил густой лес и не менее густая молва. Власти знают обо всем, что творится в стенах памятника древней эпохи, но, по их мнению, пусть уж лучше это все царит здесь, чем в непосредственной близости от жилых и промышленных зон.
Всем на все плевать. Это так же ничуть не изменилось, как было тогда, так есть и сейчас.
Задушив в себе панический порыв сбежать сломя голову, я воткнул затычки в уши и шагнул в раззявленную пасть адской бездны.
Внутри меня встретила тьма полуденного дня, приправленная всевозможным мусором, хламом и пустыми шприцами из-под полисциентийных инъекций - "Знаний". Я ступал по остаткам гениального изобретения, подарившего мир и процветание человеческой расе. Я давил осколки и терабайты жидкого наслаждения, оставшихся на стенках стеклянных шприцов.
Плата за светлое будущее, сказали бы одни.
Наследие темного прошлого, сказали бы другие.
А что скажу я?
- Шон! - крикнул я в пустоту, но мой жалкий крик быстро затерялся в жутких стенаниях торчков. Их было слишком много, чтобы разобрать, что они кричат.
- Шон!!!
Я ходил из комнаты в комнату в поисках "заигравшегося" брата. Я знал, что все кончится именно так, что не хватит сил сдержаться. Ему было десять, когда мать застала его за этим делом. Не знаю, как и где он раздобыл тот злосчастный шприц с высшей математикой, но не думаю, что он был для него первым. Да, всем вкалывают базовые знания в течение первых двенадцати лет, а потом еще три-четыре года по два раза профессиональный курс, но некоторым этого мало.
Как моему брату.
- Шон!
Да, он тогда так и не вколол себе тот курс, получил нагоняй, прослушал туеву хучу лекций от родителей, знакомых, врачей, правоохранительный органов и прочих "неравнодушных", но спустя год он снова нашел себе дозу.
И так уже пять лет. Раньше он, хотя бы, выдерживал полгода, положенные между курсами, но год назад его еле откачали от третьего передоза. Я совершенно случайно заглянул к нему после работы, просто поинтересоваться, как у него дела, но нашел лишь ни на что уже не реагирующее тело с разбухшей от "Знаний" рукой.
Он клялся что завязал.
- Шон!
Он вступил в общество анонимных знатоков.
- Шон!
Он честно держался полгода.
- Шон!
А вчера он пропал.
- Шо-о-он!
Я обошел весь первый этаж, перерыл груды старого грязного белья, встретил пятерых знатоков с остекленевшими глазами, познающими те или иные граниты науки и пахнущими как стадо диких бизонов, даже с ужасом проверил два свежих трупа, чьи языки вывалились из ртов, а мозги вытекали из всех отверстий их распухших голов, но, с невероятным облегчением, не нашел среди них своего младшего брата.
Коря себя за то, что не догадался взять с собой еще и зажим для носа, я поднялся по изгаженной лестнице на второй этаж. Он был меньше первого, и я все же еще надеялся, что не найду Шона в этом поганом месте.
Я ошибался.
Он лежал прямо в коридоре, в луже собственной мочи, изрезанный осколками шприцов, с такими же, как и у всех остальных, остекленевшими от знаний глазами, но все еще живой. Его рука опухла еще сильнее, чем тогда, год назад, была неестественно буро-красного цвета и вся в гноящихся нарывах на местах уколов.
- Шон! - я подбежал к нему и начал бить по щекам, приводя его в чувство, - Шон, ты меня слышишь?! Это я, Джеймс! Шон, очнись!
Видно, мои пощечины возымели ожидаемый эффект, и Шон выронил доселе крепко сжимаемый в руке шприц с зеленой надписью "Патологическая анатомия и физиология млекопитающих". Затем он зашевелился и попытался оттолкнуть меня. Вяло, рефлекторно...
- Шон! Шон! Вставай!
- Нет... - прочитал я по его губам, ибо был даже без затычек я ни за что бы не расслышал его слабый шепот, - Уйди...
- Нет, Шон, давай, вставай, тебе нужно в больницу! - я продолжал шлепать его по щекам, взывая к его перегруженному разуму.
- Уходи... Нет... Уходи...
- Шон, тебе...
И тут он меня ударил. Прямо в лицо, не целясь, но прилагая все оставшиеся силы. Я не успел вовремя увернуться, и удар прошел по касательной, задев левый глаз. Голова закружилось, я упал на спину, изрезав ладони о валяющиеся повсюду осколки. Раны защипали, в них явно попала вся эта грязь и испражнения, что покрывали пол, но меня это волновало сейчас в последнюю очередь.
Я не знаю, откуда Шон достал еще один шприц "Знаний". У меня не было времени смотреть на этикетку, я рванул к лежащему Шону и перехватил его здоровую тощую руку за мгновение до новой дозы.
И Шону это не понравилось.
Формально это был уже не Шон. Это был наркоман, мозг которого теперь больше не мог жить без новых знаний. Его организм требовал подпитки тем или иным предметом. Будь то геология, медицина или банальный базовый счет. Ему нужно было больше знаний, его почти бессознательный мозг с каждым разом хотел все больше и больше знаний, формул, теорем, слов, букв... бесполезной информации, которую он впитывал бы как губка.
Он бил меня по почкам, пытался выцарапать глаза, рвал волосы на голове и даже пытался кусаться, но я не давал ему вколоть очередную дозу. Пока он не нашел на полу особо большой осколок стекла.
Резкая вспышка боли обожгла левую сторону моего лица. Левый глаз взорвался адской болью, а теплая-теплая кровь брызнула во все стороны. Я инстинктивно приложил руку к горящему глазу, лишь на мгновение дезориентировавшись в пространстве, но Шону хватило и этого мгновения.
- Шон...
Его мозг не выдержал очередного наплыва информации. В порыве бесчеловечной жадности он подавился слишком большим куском. Сутки непрерывного обучения сделали свое дело. Мозг Шона спекся, изжарился, перегорел, взорвался...
Я стоял и смотрел, как короткая серия из хаотичных судорог сотрясала его уже мертвое тело. Я стоял, истекая алой кровью, и не мог ничего предпринять. Он не кричал, он просто уже не мог. Судорожно сжавшиеся зубы перекусили его язык на пополам. И может быть, хорошо, что он ничего не ел за последние сутки...
Ровно пять секунд. Ровно столько длилась "Пляска смерти", как называют это состояние врачи.
Ровно пять секунд.
Пять секунд... Я стоял и смотрел.
Смотрел на плату за светлое будущее.
Смотрел на плату за темное прошлое.
На смерть от лекарство от смерти, от повальной безграмотности.
И ничего не мог сделать.
Кто же виноват, если есть такие люди, которые не в состоянии отличить реальность от вымысла, нужду от зависимости, добро от зла, а хорошее от плохого? Где грань между пользой и вредом?
Все знают, что Знания убивают сотни, тысячи, миллионы людей по всему объединенному миру! Знают, и закрывают на это глаза. Будто не было этого всего. Они сами приучают своих детей, родных и друзей к будущему безумству, а потом просто закрывают глаза на то, что те запекают свои мозги на медленном огне. Это палка о двух концах. Но для многих просто нет второго конца.
Для них нет и бедного Шона.
Бедного Шона, которого они подсадили на Знания. Он не виноват, что не смог в одиночку противостоять натиску бесхребетной толпы.
И толпа тоже не виновата, что пользуется благами современного человечества.
Виновата лишь эта палка, "Знания", полисциентийные инъекции.
А это значит, что кто-то должен убрать эту заразу из человеческого общества.
Чтобы не было больше Шонов и прочих бедняг, чьи мозги изливаются на грязный бетонный пол по всему свету.