Сначала помещение казалось маленьким. Сейчас уже по другому воспринималось. Не дом, коморка. Кухня с ванной едва-едва в соседнем помещении, коморка буквально четыре на четыре метра. А здесь кушетка, стол, гарнитур и шкаф, и печка кирпичом обложенная, стальная. И окна, большие, штуки три, весь дом видно если бы окна снегом не заносило. А он до этого как то даже внимания не обращал. Сначала поесть впустили, чаем напоили, потом помыться предложили, вместе... Было прохладно всё равно, сколько печь не растапливай. Волосы почти белые ниже плеч, глаза настолько голубые что серые, губы пухлые и скулы острые что палец обрежешь, фигура "не модельная", правильная, и ноги длинные, пока ладонь от пят до бёдер поднимется - столько времени проходит... Под двумя одеялами и покрывалом не всё видно было остальное - а очень хотелось, но мёрзла. Закрыв форточку обрубив ледяной ветер, едва не обжегшись открыл печку и кинул вовнутрь бычок, кочергой подправил головешки и запрокинул два бревна. Она призывно вытащила одну бесконечную ногу и бедро из под одеяла. Камуфляжные штаны он так и не снял, холодно было, залез под одеяло. Стало прохладно, она вцепилась в него, обхватила, тело горячее... положила голову на грудь. Горячая, не 36 и 6, можно и обжечся... обнял её, одеяла натянули почти на голову.
Почему не любят то?
Надоели... не понимают они. Сколько не объясняй.
Много ушло от вас?
Да нет, четверо... На двоих уже похоронки пришли.
Не знал что из таких мест призывают.
Ты мне скажи. Всё плохо?
Весело. Пятьсот метров вперёд, триста метров назад. Первенцев не призывают, молодёжь не берут. Теперь берут всех остальных.
Ты оператор?
Оператор.
Не рассказывай если нельзя.
Это неважно. Это работа, понимаешь.
А это откуда?
Она пальцами стала водить по глубоким шрамам на правом плече.
Засада была, в прифронтовой зоне. Водилу рядом со мной с концами, я вот... отделался.
Она крепче его обняла.
Страшно было?
В тот момент нет. Не успел. Потом когда тащили из машины, матерился, что бы не бояться... не помню как того парня звали. Не могу вспомнить.
Прости...
Я в бою дважды за всё время был, в смысле лицом к лицу. У меня другая работа. Ты когда на экране цели видишь, это как... вот свои, вот чужие. Думать надо только об этом.
Ты кем был до этого всего?
Не поверишь.
Поверю, скажи.
Программистом. Даже хуже, сисадмином. Хренью маялся. Я разбирался в этом, в технологиях, немного в технике, но там научились, когда пришёл. Давно это уже было. А это твой дом?
От бабки остался. Моя семья отсюда рядом... мы сюда с мамой рванули... похоронили в том году.
Прости.
У тебя кто-то остался?
Мама, брат ещё младший. Он в энергетике, слава Богу. Вы сами откуда?
Из Тихвина... да лимита мы. Там вроде родилась, выросла, никогда Питер не любила. Болото как есть. Потом когда в Прибалтике началось, света нет, воды нет, работы нет, жратва по талонам, на улицах народ режут всех подряд, на ментов с автоматами лезут... Знаешь, без сожаления сбежала. Большой ород злое место, таким как я, там места нет. Сколько головой не бейся... сейчас вспоминаю, поверить не могу, что так всё было.
А здесь что?
Да ничего здесь... ваши хоть появились, веселее стало. Ты местных видел, синяки. Остальные лес добывают... до ноября ещё терпимо было, сейчас сухпайками и соленьями спасаемся, бабки местные смотрят на меня... одна я дура сюда сбежала.
Местным мастер на все руки тоже нужен, платки у тебя красивые получаются.
Надо же мне время коротать, покуда огород не занимаешься. Устала... мама говорила, на северах тут народ давно уже на юг сбегал, ещё до революции. При колхозах то паспорта отнимали... и всё равно, в деревне почти тысяче человек было, на юге почти пять. А как Союза не стало, мама рассказывала, все отсюда и сбежали. Вымирает всё. Теперь война эта чёртова... а про Калининград правду говорят? Про Ригу?
Да не слушай ты... я там был в сентябре. Там крепость, никогда ничего подобного в жизни не видел. Глубоко эшелонированная оборона, знаешь что такое?
Поверь мне, знаю.
Он в первые улыбнулся, поцеловал её в нос.
Ну вот... они там не пробьются, никогда.
А местные?
Что местные? Свои все...
Так просто?
Да... нет... знаешь, в старые времена люди очень много всего говорили, писали. Как правило даже не придавая значения словам. Слишком много информации, слишком много мнений. Не важно было, что правильно а что нет, важно было мнение. А сейчас уже... всё в жизни на самом деле очень просто. Но нет ничего более сложного, чем что-то простое. Там наша земля, наши люди, веками были. Так что конечно там все свои. По другому быть не может... и это и есть самое сложное.
А весь мир? Только не говори что он будет нашим?
Я не знаю. Знаю что это всё надолго... не мы же решение принимали.
Мужчины... весь мир на блюдечке вам подавай...
Дело ведь не в этом.
Да и не важно... ты думаешь здесь кому то это важно? Это как вечное проклятие которое не заканчивается. В "мирное время" все по головам лезли, выживать пытались, за бабло, за всё это вот. А как мирное время закончилось... мне бабушка рассказывала как после войны жили, как до войны... этому есть конец нет?
Однажды все войны заканчиваются. Дело во времени... но заканчивается одна, начинается другая. Эта когда ни будь закончится. Будет другая, но меня уже на ней не будет. Будет кто-то другой. Отечественная, Афган, Кавказ, Украина, эта вот... будет что-то ещё. Правда мира заключается в том, что здесь всегда будет много плохих людей которые берут бразды правления в свои руки. И кто-то должен с этим что-то делать.
С ценами непонятно что, жрать можно только то что сами вырастили. Товары с юга привозят только в райцентр, а рынок ваши охраняют с автоматами.
Наши...
Ваши, наши... мир сломан. Может и говорят что так бывает всегда. Но я не жила тогда. Мне не с чем сравнивать... знаешь чего я хотела? До всего этого?
А на кого ты училась?
Смешно... да на барыгу я училась. Хотела свой магазинчик открыть, цветочный. Только свой. Цветами заниматься. Букеты составлять, вот это вот всё.
Это хорошая профессия...
Хватит... это то, чем мужчины платят за секс.
Что...
Обещаниями. Вы все, платите за нашу ласку обещаниями.
Это жестоко. Не тот пол назвали слабым... кто мы без вас? Расходный материал эволюции...
Ты же верующий?
А какая разница? Правда есть правда. Мы все... всё это ради кого? Ради вас же. Иначе зачем всё это?
Он поцеловал её в губы, сначала сдержанно, потом страстно. Гладил её по голове, глаза её были на мокром месте, поцеловал снова.
Знаешь я...
Да говори уже...
Я... когда до этого всего жил. О многих вещах по другому думал. О жизни, о смерти, о Боге. О мужчинах и женщинах, о сексе в том числе. О всех этих оргиях в которых хотел поучаствовать. О всех тех симпатичных женщинах с которыми я хотел творить всё то что было в моей голове. Извращённое представление культуры.
Она неожиданно укусила его за нижнюю губу, потом отпустила.
И что же было в твоей голове?
Одиночество... которое не заканчивается. Всё то что ты думаешь хочешь чувствовать, к большей части женского пола. Всё то что ты хочешь испытывать, что бы не чувствовать себя одиноким. Знаешь когда ты очень долго одинок, ты не различаешь похоть и... симпатию, не знаю.
По тебе не скажешь?
Разве?
Она тихонько засмеялась.
Если что, именно я с тебя одежду стянула, а не наоборот. Знаешь я... и не встречала мужиков скромнее. Ну правда. Ты всегда стеснительный да?
Не уверен что это...
Снова смех.
Мне понравилось. Ты очень хороший.
Просто я влюблен.
Не осложняй... не надо.
Они снова поцеловались в губы. Её тело прижималось к ней, всё сильнее и сильнее. Хотелось раствориться в ней...
А я и не усложняю. Но мы здесь надолго. А даже если нет... останусь.
Зачем я тебе? Ну вот правда...
Потому что я так хочу. Ты не дала мне закончить. Всё что я испытывал к женщинам. И всё что хотел испытывать... это даже близко не имеет отношение к тому что было между нами.
Пошлишь...
Нет. Правда... я... можно останусь?
Зачем я тебе?
Потому что я так хочу.
Она развёл её ноги, обхватил её за бёдра, и прижав её к кровати лёг сверху, снова впившись в губы, отлипнув ненадолго посмотрел ей в глаза. Они тёрлись носами друг о друга.
А если уйдёшь?
Не уйду. Я больше никуда не уйду.
Будешь со мной.
Да, всегда.
Любишь...
Да. Я клянусь. Останусь здесь. Чтоб я сдох.
Не надо...
Они снова поцеловались. Больше они не разговаривали ближайшие несколько часов. А морозная вьюга била об стекло.