Сквозь оконный сумрак Windows выползает беззвездное небо. Отсутствие порядка и хаоса - черная пустота. Распорядитель неба задумчиво включает картину иного пространства и времени, не нашего бытия. Разве это - звезды, выползшие на подоконник, подмигивающие дешевизной и вульгарностью ярких огней? Ты забывать уже начал, что небо бывает черным, с пляшущими созвездиями, потерявшими численность дней. Мертвенно-едкий оскал младшей сварливой сестрицы соперничает ночами с Марса кровавым ехидством.
Чтобы представить небо в гроздьях стеклянных блестяшек, нужно воображенье, подобное тому, чтобы увидеть вечность в искристых бляшках гламура. Но мы научились исподволь и тому, и другому. Черное видим белым. Белое - черным.
На мир напала эпидемия Паркинсона, и пальцы дрожат над матовостью пластмассовых, податливых, как вышколенные проститутки, кнопок, и выбивают чечеточную дробь бессмысленных знаков, которые не имеют значения, пока не впадут рекой символов в неоновую мандалу паутины.
Однажды мне снилось, что интернет - лабиринт, а в центре его спит , свернувшись кольцами, огромная стометровая кобра. Мы снились друг другу, и нам обоим было не по себе. Но страшно не было, потому что страх рождается от естественных причин, неестественные причины приводят к тому, что страх умирает. Но агония его всё равно неприятна: ты видишь умирающий страх, но мужество не приходит. И ты вынужден действовать благодаря оцепенелому разуму так, как никогда не повел бы в подобных жизненных обстоятельствах - если бы встретился с настоящей стометровой змеей.
Мы снились друг другу, и моё движение в лабиринте раздражало сон кобры. Она плотнее сворачивала упругие мощные кольца и глянцевый серебряный узор проступал на черной лоснящейся шкуре. Ей мешал комариный писк моего существования. В конце концов, когда прошла вечность, а за ней еще одна вечность, она не выдержала - проснулась, лениво подняв маленькую злую голову. Глаза ее были слепы. Но сквозь стены лабиринта она учуяла мое дыхание и ее леденящий свист раздался в ответ в моем сне. Мы поняли, что мы узнали друг о друге. Достаточно узнали, чтобы обратить на это пристальное внимание. Достаточно узнали, чтобы уже не забыть друг о друге. Никогда. И после этого мы проснулись.
Здравствуй, утро! То, что несет с собой пробуждение и отдохновение от ночных кошмаров. Ты сказало мне, что змеи не существует на свете. Что кобра - всего лишь иллюзия воспаленных усталых извилин, свернувшихся в тусклом лабиринте мрачного, беспросветно унылого серого вещества. И так случилось, что утро не обмануло. Оно было хитрым, это утро. Оно подвергло понятия операции искажений, и правда осталась за ширмой ночи, а день не принес с собой лжи... Не было, вовсе не было бесконечного лабиринта - была паутина. Но это еще предстояло однажды узнать.
Одиночество здравого смысла обрекает своих адептов на судорожное содроганье в тесных объятиях общественного транспорта, ведущего к смутной цели с роковым наименованием, которое в сознании обрастает массой табу. Это название - смерть. Но его не боятся, защитившись броней суеты, и только лишь смуглая ночь швыряет с небес камнепад неясного страха и жесткой боли.
Я расскажу вам о том, что было вчера, и, возможно, приснится завтра. Земля протухла и заплесневела. Это был не песок. Это был не камень. Зерна гнили, но прорасти не могли. Выслушайте, может, остался кто-то, кто способен услышать внятную речь и увидеть, что белое - это не черное. Чистота - не отмытая грязь. Но черное - это измаравшаяся в навозной куче серость.
Одиночество - не мертвая пустыня, океан, полный жизни, но лишенный смысла. Где друзья, когда тело твое растворяется в пустоте? Где ты, Сингл? Где ты, Смайл? Колючие точки сверкают на паутине и по нервам ее пробегает: Жизнь!
Я смотрю в окно - да, вот там она, жизнь. На карнизе чирикает воробей и просит, зараза пернатая, корма. Я хочу насыпать ему крошек, но не знаю, как открывается форточка Windowsа. Это - жизнь. Она расцветает и щебечет, и виртуальное солнце слепит глаза. Но затем я слышу металлический лязг - дребезжат стальные упругие тросы, и мохнатое шестилапое чудище приближается к маленькой птице, заслоняя солнце и небо. А я не умею, не знаю, как спугнуть ее, как предупредить о том, что приближается то, что станет концом, на дав родиться началу.
Вы видели, как отрывают головы людям и съедают их моск? Это случилось в большой паутине, в огромной, ее называют всемирной. Она охватила Землю, галактику и миры, проникающие Вселенную насквозь. Паутина состояла из мириадов маленьких звезд, крошечных и блестящих, как разбитое зеркало. Звонкое пение нитей дрожало в вакууме. Гнусное отродье заполняло собой весь мир. Я видел, как друзья мои гибли, когда чудище пожирало их мозг. И нельзя шелохнуться было, чтобы не спутать движенья их сопротивляющихся липкой нити тел. Душа моя истекала через кончики пальцев, в надежде достучаться до кого-то, кто бы мог их спасти. Нервы мои, подсоединились к USB-порту, но мне не удалось им помочь.
Гнусные янки придумали сказку о том, что паук - человек. Человек-герой. Это сказка для обнищавших духом, потерявших свой собственный смысл в тумане бесконечной космической ночи. Мы живем, разбавляя лежащий в нас смысл пустыми словами. И ждем ответа, который нельзя получить, потому, что вопрос мы задаем не тому, и этот вопрос совсем не о том. Но мы не падаем духом, мы обрываем лепестки ромашек и бросаем кверху монету. Иллюзия ответа заполняет сознание и утаскивает нас за собой.
Нас кормит паутина. По нитям бежит, устремляясь в вечность, жизнь и питает будущих жертв... Каждый из нас - как маленький боров, ждет своего часа, в который придет шестилапый мясник, чтобы избавить навсегда этот мир от нас. Я не знаю, что я могу сделать. Мне бы лучше учить уроки в школе, мне бы читать учебник, а не Кафку на уроках биологии. Мой меч - всего лишь перочинный ножик, и я не знаю, есть ли у пауков сонная артерия. И течет ли в них наша, земная кровь... Но я надеюсь, что мне удастся справиться с этим фасеточным телом, раскинувшимся над миром. Я надеюсь, что Бог поможет. Я надеюсь, что кто-то еще подоспеет на помощь. Может, это все зря?
Где вы, друзья? Я люблю тебя, Сингл. Я люблю тебя, Смайл. Света Файрфлайс, чу, я слышу эхо твоего голоса, отразившегося от луны. Где вы, когда паутина облепляет тело бледной гадостью небытия?
Я засыпаю страшным сном, когда отравленные щупальца впиваются мне в горло. Но, как озарение, в последний миг жизни, приходит осознание того, что настанет день, когда швырнув материнскую плату в окно монитора, мы избавимся от паука. Мы - Адам, который научится еще слышать свое тело и по нервам его пробежит отблеск грядущей зари.