Стоял прохладный июньский вечер, но предыдущие дни были жаркими, стены дома накалились, словно сковородка, и теперь дышали теплом, превращая квартиру в сауну. Разумеется, окна были распахнуты настежь. В них, дурманя, наплывал чарующий запах сирени, отвлекая Сергея от решения непростой математической задачи. Мел крошился о грифельную доску, но разгадка тайны ускользала, приходилось удалять написанное и начинать всё заново.
Взяв в руки тряпку, Сергей хотел в который раз стереть неудачный хвост формулы, в котором, как ему казалось, и была заминка, но тут заметил, что по одной из выведенных мелом букв ползёт большой чёрный жук. Вероятно, залетел в окно и выбрал для посадки ровное взлётное поле, а теперь не мог понять, что за белая крошка сыпется из-под лапок.
- Вот так и человек, - усмехнулся Сергей. - Ползает по буквам природы, не понимая их значения, но уверен, что докопался до смысла всего сущего.
Оставив жука наедине с формулой, молодой учёный отправился на кухню, где в холодильнике его поджидала непочатая упаковка банок жигулёвского. Но открыть он её не успел - раздался звонок в дверь. Пришёл Ося Геллер - бывший одноклассник, сосед и закадычный приятель в одном лице, он никогда не предупреждал, что заявится, так как и без того заходил потолковать о жизни почти каждый вечер.
Ося был еврей. Но странный еврей. Неправильный. Несуразный. В нём была, как и положено представителю его колоритного народа, недюжинная коммерческая жилка, но с этой жилкой у Оси были крайне напряжённые, почти враждебные отношения. Жилка то и дело обманывала его, заставляя ввязываться в сомнительные авантюры, которые не приносили ничего, кроме головной боли. Ося, конечно, вылезал из любой передряги, до суда дело ни разу не доходило. То ли помогала добропорядочная мина на хитрющей физиономии, то ли репутация полученной в наследство от прадеда фирмы "Геллер и К№", но обходилось. Последняя скандальная история, в которой оказался замешан Ося, была продажа пригородным садоводствам содержимого биотуалетов под видом конского навоза. Матёрые дачники сразу раскусили обман и стали интересоваться у правления садоводства, с каких это пор лошади пользуются туалетной бумагой. Но и тогда обошлось, Ося выпутался.
Пару раз неудачливый коммерсант и Сергея пытался вовлечь в свои смелые махинации, но у приятеля Оси был врождённый бизнес-иммунитет - он никогда ни во что сомнительное не ввязывался. И деньгами в авантюрах выручить не мог. Что с российского учёного возьмёшь, даже если он без пяти минут Нобелевский лауреат? Голь перекатная. А как деньги появляются, так он их сходу тратит на эксперименты, чтобы проверить собственные математические модели.
Почему они дружили? Ведь не было между ними ничего общего. А кто его знает? Дружили и всё. Спроси об этом Сергея, он просто пожал бы плечами. Так повелось.
По тому, как блестели у Оси маленькие чёрные глазки, по его радостному, приподнятому и слегка взбудораженному виду, Сергей понял, что в голове приятеля роятся новые идеи. Но Ося достойно выдержал мучительную для себя паузу и не обрушил на учёного поток красноречия, пока они не прошли на кухню, не открыли по банке пива, и Сергей, включая для конспирации телевизор, не произнёс:
- Я вижу у тебя что-то новенькое?
- У меня гениальная идея! - воскликнул Ося. - Гениальная-прегениальная. И только ты можешь помочь!
- Ну, рассказывай, - улыбаясь, согласился Сергей. Сам-то он знал, что ни за что не ввяжется в Осины авантюры.
- Ты помнишь моего прадеда? - спросил Ося.
Осин прадед умер, когда они учились ещё в седьмом классе, но Сергей никогда не забывал его. Редкостный был дед! Когда после уроков в школьном дворе начинались футбольные баталии, из-за угла выглядывал древний сморщенный старик с клюкой. Завидев правнука, он ковылял на середину двора, стоял некоторое время, мешая ребятам перекидывать мяч, а затем неожиданно вступал в игру. Поначалу ребята шарахались его, а Ося стеснялся, но после все к нему привыкли. Особенно после того, как он взял на себя ответственность за разбитое окно школьной канцелярии. Стоял перед директором с виноватым видом, хлюпал огромным горбатым носом, мял в руках кепку и говорил, что нечаянно ударил по мячу слишком сильно и больше так делать не будет. И штраф заплатил. Добрый он был и безобидный.
- У моего прадеда был отец, - заявил Ося.
- Нимало не сомневаюсь в этом, - серьёзно подтвердил Сергей, но Ося сделал вид, что не заметил сарказма.
- Отца прадеда звали Гиршем. Он жил в Австрии. Именно он основал фирму "Геллер и К№".
- И что?
- Во время Великой Мировой Гирш служил в одном взводе с самим Конрадом Клейстом. Зацени! - Ося сделал многозначительную паузу, чтобы Сергей осознал важность сказанного.
Сергей отхлебнул пива. Конечно, Конрад Клейст - фигура значительная в истории, может быть, одна из самых великих. Гениальный писатель, трибун, политик, поднявший после Великой Мировой проблему выживания человечества на острие копья и положивший все усилия, чтобы война не повторилась. Мощная фигура, с которой считались политики и сильные мира сего. Отчасти благодаря именно его деятельности, была остановлена гонка вооружений между Советской Россией, Западной Европой и Америкой в 40-е. Авторитет его зиждился на вере в человечество, самоотверженности и личном мужестве. Несколько покушений не сломили его, а только укрепили. А ещё, говорят, во время Великой Мировой Клейст под непрерывным артобстрелом добрался с донесением до артиллерийской батареи, обстреливавшей своих, и спас свой полк.
То, что прапрадед Оси был лично знаком с Клейстом - это, конечно, для его родных - значительное событие. Но, во-первых, Сергея это мало волновало - даже если бы Клейст сам был предком Оси, его отношение к приятелю от этого не изменилось бы ни на йоту, а во-вторых, Ося за всю жизнь ни разу об этом не обмолвился и, значит, тут что-то было нечисто.
- У них не заладилось, - задушевным тоном продолжал Ося. - Клейст винил Гирша в гибели своего лучшего друга.
- А были основания? - аккуратно поинтересовался Сергей.
- Ну как тебе сказать... По версии прадеда, противогаз Гирша порвало в клочья осколком снаряда. Как раз когда химические атаки шли одна за другой. Снабженцев рядом не было. Как хочешь, так и выкручивайся. И тогда Гирш предложил другу Клейста, имени не упомню, большую долю акций своего недавно зародившегося предприятия в обмен на противогаз. Друг Клейста согласился. Ночью он совершил вылазку в поле, там лежали трупы врагов, и всё сначала было отлично, противогаз он добыл, но, как назло, уже на обратном пути его подкосила пуля, бедняга погиб на месте. Роковая случайность, не больше. Но Клейст Гиршу этого не простил, после войны, ты знаешь, он приобрёл немалое влияние и всячески третировал его, так что Гиршу пришлось продать предприятие, собрать манатки и свалить в Россию. Здесь он открыл частную лавочку и неплохо зажил. Но ты ведь понимаешь, какой может быть капитализм в нашей стране?
- Ну да, понимаю, - согласился Сергей. Он был в курсе, что фирма "Геллер и К№" чрезвычайно живуча. Ей было уже восемьдесят, а то и девяносто лет. Разные катаклизмы обрушивались на страну за эти годы, но род Геллеров выдержал все натиски судьбы и сохранил семейный бизнес. Фирма была небогатой, временами даже убыточной, то и дело меняла ориентацию в производстве товаров. Совсем недавно Ося продавал велосипеды, а теперь увлёкся книготорговлей. И его ни мало не смущали подобные коммерческие прыжки. Вероятно, это у него было наследственное.
- Если бы Гирш знал, что его через неделю контузят и противогаз ему больше не понадобится, - продолжил Ося, заискивающе глядя на собеседника, - друг Клейста остался бы жив. И тогда Клейст относился бы к Гиршу, как к соратнику и товарищу по оружию. Он помог бы ему после войны встать на ноги, как многим своим однополчанам. Быть может, он даже согласился бы издавать книги в нашей фирме. И я был бы сейчас богатым австрийским толстосумом. А в натуре - что? В натуре я по уши в долгах. На кой чёрт я начал печатать Донцову? Весь в убытке, даже считать противно. А говорил ведь Ерёмин - издавай Маранина, ставь на верный талант! И прав был старикан. Облажался я. Всегда выкручивался, а сейчас, кажется, всё - кранты фирме. Полное разорение. Поможешь?
Сергей уже понял, куда клонит Ося, но вида не подал. Предстоял серьёзный и трудный разговор. Сергей должен был отказать Осе. Он никак не мог помочь товарищу, но как ему это объяснить, когда Ося верит в друга и сам не понимает, что требует невозможное?
- Я бы помог, - сказал Сергей. - Но, увы, это не в моих силах.
- А "Стрела"? - с надеждой спросил Ося.
"Стрела" была основным проектом Сергея. Той самой разработкой, что в случае успеха могла принести ему Нобелевскую премию в качестве первого блюда, Госпремию - на второе, и в качестве закуски - докторскую (степень, а не колбасу!) в неполных двадцать шесть.
В фундамент проекта легли совершенно обыденные детские впечатления. Впрочем, если посмотреть со стороны, то и вовсе не обыденные. Судите сами. Когда Сергей был маленьким, его родители занимались интегральной йогой по системе Шри Ауробиндо. Основательно, а не так, как нынче в моде. Утром и вечером они подолгу медитировали под индийскую музыку, приняв самые невероятные позы - асаны. При этом маленький Серёжа оставался на целые вечера предоставленным самому себе. Он ходил между застывших перекрученных родителей и пытался осознать смысл происходящего. Когда родители возвращались в нормальное состояние, они выглядели самыми обычными людьми, только в речи их то и дело мелькали странные словечки: "кундалини", "мантра", "аджна-чакра".
Со временем их уходы становились всё длительнее, чаще и глубже. Однажды, когда Сергей учился уже в пятом классе, его мать, подождав, пока сотрудники уйдут на обеденный перерыв, заперлась, как обычно в отделе и села в позу "Лотоса" на рабочий стол. Села, и то ли застряла в ней, то ли ушла далеко в астрал, но когда сослуживцы вернулись, она не открыла им, и пришлось выламывать дверь и вызывать "скорую помощь". Санитары не смогли разогнуть тело Серёжиной матери и, чертыхаясь, взгромоздили его в позе "лотоса" на носилки, а затем увезли в больницу.
И мать, и отец Серёжи казались окружающим чудаками. Но он-то видел, как отец несколько раз поднимался в состоянии глубокой медитации над полом и зависал на высоте полуметра. Он слышал подсказку матери на экзамене по истории, когда вытащил самый несчастливый билет. Он знал, что где бы он ни был, с кем бы ни общался, чем бы ни занимался, родители в курсе всех его дел. Они говорили, что узнавали это, уходя в астрал.
Абитуриент физмата Сергей Мошкин уже твёрдо знал, что основной его задачей на ближайшее время станет попытка соединить несоединимое: математику, биохимию и интегральную йогу. Для начала нужно было всего лишь корректно составить формулу выхода человека из тела.
По этой теме через пять лет он защищал диплом. И эта его юношеская работа перевернула все научные представления об устройстве мира. Философы утверждали даже, что она математически доказывает существование Абсолюта.
Формула Мошкина в теории позволяла индуктору покинуть своё тело и войти в перципиента. Причем перципиент мог находиться не только в настоящем, но и в прошлом. Разработкой проекта, прежде всего, заинтересовалась служба безопасности и МЧС. За квартирой Сергея начали вести круглосуточное наблюдение, его телефон прослушивался, а с самого Мошкина было взято обязательство никогда не расставаться с наручными часами со встроенным маячком. За ним следили видеокамеры в его собственной квартире, это его раздражало, но со временем он поработал с ними и отвоевал малую толику свободы - когда приходили гости, нужно было всего лишь включить для отвода глаз телевизор без звука, и можно было свободно общаться - жучки транслировали операторам телепередачу, которую Мошкин якобы смотрел с друзьями.
Три года работы сплочённого коллектива физиков, математиков, биологов, химиков и экстрасенсов над проектом "Стрела" привели к тому, что для формулы Мошкина было найдено практическое решение. Была изготовлена биополимерная таблетка, которая позволяла индуктору произвольно покинуть своё тело и войти в чужое. Несмотря на строгую секретность, западные службы узнали о российских разработках и забили тревогу. Ещё бы! Появилась опасность возникновения предсказанного Дугласом Брэдбери "эффекта бабочки"! Было созвано экстренное заседание Конклава, который принял резолюцию, запрещающую переход в прошлое больше, чем на неделю. Многие хотели вообще запретить эксперименты в этой области. Но участившиеся природные катаклизмы заставляли задуматься о том, сколько человеческих жизней можно спасти, вернувшись назад на неделю и предупредив об опасности. Тут, правда, была сложность. Индуктор мог покинуть своё тело и перенестись в заданное время и место в прошлом, но он не мог самостоятельно выбрать перципиента. Его могло притянуть к любому человеку, находящемуся в радиусе двух-трёх километров точки назначения. Кроме того, индуктор не мог воздействовать на неподготовленного перципиента, его возможности были ограничены. Для того чтобы формула Мошкина работала, требовалось построить специальные зоны, внутри которых следовало поместить исключительно обученных и готовых к встрече индуктора перципиентов. Никакого техперсонала, никаких случайных людей.
Всё это не входило в компетенцию Сергея. Его задачей было продолжать работать с формулой, включая в неё новые влияющие на "переселение душ" факторы, чтобы сузить круг перципиентов.
- Что "Стрела"? "Стрела", во-первых, в разработке. Во-вторых, запрещено выходить в прошлое дальше, чем на неделю. В-третьих, ты представляешь, какие могут быть последствия такого вмешательства?
- Серё-о-о-жа, - нудно заныл Ося, - ну ты сам подумай! Какой вред мировому сообществу можно нанести тем, чтобы самую малость помочь контуженному инвалиду? Нужно всего лишь подкинуть ему мысль о том, чтобы он не заморачивался с противогазом! Даже крыло комара от этого не пострадает...
- Если б ты не был моим лучшим другом, я бы сказал, что ты юдофоб, - пробурчал он под нос.
- Нет, ну ты сам подумай! - Сергей вовсе не собирался оправдываться, он просто хотел объяснить Осе нелепость его желания. - Если Гирш останется в Австрии, то твой отец может не познакомиться с твоей матерью. И ты вообще не родишься! Ты об этом подумал?
- А кто говорил про закон выравнивания судьбы и эффект погашения волн времени? Про то, что если человеку суждено родиться, то ничто не сможет этого изменить? Просто мои предки встретятся не в Сокольниках, а в какой-нибудь зарубежной турпоездке... Да мало ли возможностей?
- Ося! Это теория! - воскликнул Сергей. - На самом деле, никто не проводил полевых испытаний.
- Вот и стоит попробовать! - упрямо тряхнул головой Ося. - Я знаю, что я есть. А значит, я не могу просто взять и исчезнуть. Умереть - совсем другое дело. Это всегда пожалуйста. Но не пропасть так, что и следа от меня не останется. И скажи, если никто не решится провести этот эксперимент, пойдёт ли это на пользу науке? Нет, это её затормозит. Рано или поздно кто-то попробует, так почему бы не тебе этим заняться? Не здесь и не сейчас? Ты сделаешь новое открытие и при этом поможешь другу! И мы никому ничего не скажем! Никто не узнает! Обещаю! Но если вдруг случится невозможное, и я исчезну, ты просто отправишься в то же время и вернёшь всё, как было.
Сергей отрицательно помотал головой, но слова Оси разбередили больную рану. Ограничения, наложенные Конклавом, серьёзно мешали его работе. Любое предложение обойти правила выглядело соблазнительным, как яблоко, нетерпеливо ожидающее, когда же его, наконец, сорвут с райского древа. Никто ещё так явственно не искушал Сергея.
- Это не так просто, - сказал он. - Если произойдут изменения в ключевой точке, то для исправления ситуации придётся возвращаться в более раннее время. А это ещё больше увеличит риск влияния на настоящее. И ты не понимаешь один важный момент: если ты отправишься в прошлое, то нет гарантии, что попадёшь именно в Гирша. А если в Клейста?
- Тогда я внушу ему, чтобы он не сердился на моего прапрадеда за гибель друга.
- "Внушу", - усмехнулся Сергей, - легко сказать. Когда человек не знает, что он перципиент, ему ничего не внушишь, только есть риск, что раздвоишь его сознание. Но, скорее всего, ты просто побудешь некоторое время туристом в чужой шкурке.
- Вот видишь! Никакой опасности! Я хочу попробовать.
- А если ты попадёшь в друга Клейста перед тем, как он погибнет? Мы даже в теории не имеем представления о том, что произойдёт с индуктором, если во время его пребывания в теле перципиента, тот умрёт. Никто этим вопросом пока не занимался.
- Такое поле деятельности! - многозначительно заметил Ося.
- Нет-нет-нет! - отказался Сергей. - Я не могу.
Друзья расстались с лёгкой прохладцей. Ося явственно обиделся и не скрывал этого. Сергей хотел снова заняться формулой, но в голову лезло одно лишь заманчивое желание попробовать нырнуть поглубже в прошлое. Парадокс был в том, что сам он, хоть и разработал технологию прыжка, ни разу не испытывал её на себе. Сосредоточиться было совершенно невозможно.
Поняв, что вечер для работы убит, Мошкин вышел на улицу прогуляться. Охрана не дремала, и следом за ним незаметно двинулись две тени.
"Индукторов тщательно отбирают, тренируют и инструктируют, - думал Сергей. - Но кто поручится, что рано или поздно среди путешественников во времени не окажется человека, который преследует свои собственные цели, и он не изменит самовольно место и время точки назначения и не попытается повлиять на будущее? Сможем ли мы не только проконтролировать изменения, происходящие во времени, но даже заметить их? А если такое уже случалось? - с невольным ужасом содрогнулся Сергей, - Возможно, мы уже перешагнули момент, после которого некорректно говорить о линейной истории человечества".
Поздно вечером Мошкин не выдержал, позвонил Осе и сухо поинтересовался, какого именно числа и в каком точно месте произошёл инцидент с противогазом. Ося обрадовался, решив, что Сергей передумал и собирается запустить его в прошлое. Но о том, чтобы отправить во временное путешествие Осю, Мошкин даже и не задумывался - это было бы слишком безответственно. "Схожу сам на разведку, - подумал он. - Ни во что вмешиваться не буду. Просто понаблюдаю за происходящим".
Биополимерные таблетки "Стрела" не полагалось выносить за пределы НИИ, но разве Сергей не был русским человеком? Разумеется, таблетки при себе у него были. Он выпил одну и быстренько нырнул в постель, чтобы тело в момент выхода сознания не упало и не травмировалось. Индуктор перед прыжком во времени должен был максимально расслабиться и сосредоточиться на точке назначения. Но у Сергея не были выработаны навыки релаксации. Родители так и не сумели привить ему практического интереса к йоге. Однако теорию он знал лучше, чем кто бы-то ни было, и был уверен, что справится.
Сергей лежал на диване, любовался трещиной в потолке и пытался себе представить западный фронт Великой Мировой. 22 июля 1918 года. Жаркий день. Яркое солнце. Перепаханное артиллерией поле. Изрытый окопами холм возле французской реки Марны. Поваленные, обугленные деревья. Колючая проволока. Запах пота и железа. На большее фантазии у него не хватало. "Да что же такое? - расстроился Мошкин. - Ничего не получается". Он закрыл глаза и вновь попытался сосредоточиться. 22 июля 1918 года. Жаркий день. А может, он был не такой уж и жаркий? Может, шёл дождь? Надо было проверить поточнее, теперь, увы, поздно. Холм, окоп, Гирш Геллер, Конрад Клейст, их безымянные однополчане. На днях французы отбили наступление немцев, и теперь те вынуждены обороняться.
"Интересно, а как таблетка сработает, если у человека слабое воображение или если он сильно отвлекается?" - совсем не к месту подумалось ему.
"Какая ещё таблетка?" - услышал он в ответ грубоватый мужской голос.
"Ты кто?" - спросил Сергей и в испуге открыл глаза. Он увидел над собой тяжёлые, тёмно-зелёные склонившиеся ветви каштана, хотел повертеть головой, чтобы осмотреться, но шея не слушалась.
"Цыц! Веди себя смирно, - приказали ему. - Я Гирш Геллер, а ты кто такой и откуда явился?"
"Гирш знает русский язык!" - изумился Мошкин.
"Какой ещё русский? Охренел, что ли? Мы по-немецки разговариваем, - сварливо отозвался Геллер. - Ты кто такой и что тебе надо? Шпион, что ли?"
Что-то во всём этом было не так. В НИИ прошло уже около пятисот полевых испытаний с посещением прошлого. Неподготовленный перципиент почти никогда не воспринимал информацию, передаваемую индуктором. Он даже не чувствовал его присутствия. После длительных тренировок лишь самые способные могли слабо воспринять появление чужого сознания. Но диалога между двумя сознаниями не было зафиксировано ни разу! Контакт! Сергея переполнила радость совершающегося на глазах потрясающего открытия. Предстояла крайне интересная работа.
"Меня зовут Сергей Мошкин, - медленно и отчётливо произнёс он. - Я из будущего. Из 2011 года".
"Я сплю?" - поинтересовался Гирш.
"Хорошо бы он поверил в то, что спит", - мелькнуло в мыслях Сергея.
"Ясно. Не сплю, - озадаченно произнёс Гирш. - А зачем ты сюда явился? Ты случайно не вестник смерти?"
"Нет-нет, - успокоил его Сергей.- Я только изучаю прошлое, у меня несколько специфический интерес к нему, но в подробностях ты едва ли что поймёшь. Просто наши технологии позволяют путешествовать во времени".
"А кто победит в войне?" - неожиданно спросил Гирш.
"Антанта, - сказал Сергей. - Германия капитулирует, кайзер будет свергнут".
"Так и знал, - недовольно буркнул Геллер. - А после войны?"
"Европу всю перекроят, её поделят между собой страны-победители. Новой войны не будет. Конрад Клейст станет известным писателем, миротворцем, политиком, он сумеет урегулировать основные конфликты".
"Мой сосед по окопу? - удивился Гирш - Так ты ради него здесь?"
"Не совсем, - ответил Сергей; он помнил, что решил ни во что не вмешиваться, но он не был подготовлен к тому, что завяжется самый настоящий диалог с Гиршем. Ему было не скрыть свои мысли от собеседника. - Я знаком с твоим праправнуком. Он хотел, чтобы я с тобой познакомился".
"Праправнук? - обрадовался Гирш. - Значит, я не погибну?"
"Нет, тебя контузят через неделю, а когда ты выйдешь из госпиталя, война уже закончится", - Сергей изо всех сил стал стараться представить себе образ Оси, чтобы показать его Гиршу.
Они поговорили про Осю, про фирму "Геллер и К№", про Россию, куда занесло Гирша после войны из-за ссоры с Клейстом. Сам того не желая, Сергей отвечал на все вопросы Гирша о прошлом и будущем, он бы с радостью отказался от этого, вернулся бы в собственное тело, но не знал, как это сделать, пока таблетка "Стрела" не перестанет действовать. Гирш же ориентировался в диалоге всё лучше и лучше, его вопросы становились более точными, правильными и опасными. Он просто выпотрошил из Сергея всё, что тот знал. И о противогазе, разумеется, тоже выведал.
"А я уже договорился с Гитлером, - добродушно произнёс он. - Значит, зря? Противогаз мне больше не понадобится?"
- Эй, Адольф, - крикнул он куда-то вглубь окопа, где копошились чумазые солдатские фигуры. - Наша сделка аннулируется! Мне больше не нужен противогаз.
- Но мне нужны деньги! - рядом с Гиршем появился возмущённый солдат с нагловатыми глазами и странной щёточкой усов под носом. - Мы договорились!
- Вай-вай-вай, - запричитал Гирш. - Я могу предложить тебе кое-что получше.
"Ты не должен вмешиваться и изменять реальность!" - в отчаянии вскрикнул Сергей.
"А я ничего и не меняю в своей реальности, - хмыкнул Гирш. - Ваше будущее - вы о нём и беспокойтесь. Мне до него что за дело?"
- Что ты хочешь мне предложить? - подозрительно поинтересовался солдат с щёточкой под носом.
- Славу, известность, власть!
- Откуда ты их возьмёшь? - громко, неприятным режущим голосом засмеялся солдат.
Гирш таинственно закатил глаза, показал пальцем в небо и, мистически подвывая, произнёс:
- Оттуда! Мне было видение. Таинственная Шамбала сообщила мне, что ты станешь известным человеком. Для этого ты должен...
- Да-да? - насмешливо вопросил солдат.
- Через неделю меня контузят. Наши будут обстреливать своих. И в тот же день к артиллеристам пошлют донесение. Его должен будет передать Клейст. Но если добровольцем отправишься ты, то все твои желания сбудутся. Поверь мне! И когда ты прославишься и будешь наделён великой властью, надеюсь, ты не забудешь старого контуженного еврея? - Гирш дурашливо засмеялся, а Сергей вдруг почувствовал терпкий сильный запах сирени, наплывающий в окно.
Таблетка перестала действовать. Он вернулся домой. Мошкин вскочил с постели, кинулся к телефону, набрал номер Оси и тот сонным голосом что-то проворчал в ответ.
- Слава Богу, ничего не изменилось, - обрадовался Сергей и спустил оставшиеся таблетки "Стрела" в унитаз. Он знал, что больше никогда в жизни не рискнёт повторить путешествие во времени.