Я медленно иду вдоль самой стены, придерживаясь рукой за шершавые, выдолбленные во многих местах кирпичи стены.
Раньше здесь был большой продуктовый магазин с яркой желтой вывеской. На вывеске был нарисован рыжий котенок с сетчатой сумкой. Я называла этого котенка "Гав". Он всегда улыбался мне - он не умел ничего другого. Я смотрела в его большие зеленые глаза - и тоже улыбалась.
У меня тоже были зеленые глаза.
Что в этом доме сейчас - я не знаю. Да и не хочу об этом знать.
Два... один... ступеньки. Замечательно, хоть раз не оступлюсь...
Это очень больно, лететь вниз по лестнице. Но еще больнее - слышать насмешки окружающих. Мне помогли спуститься всего один раз.
А по этой дороге я хожу ежедневно, вот уже четвертый год как.
В этой лестнице тринадцать ступенек. Я знаю, не раз отсчитывала их, спускаясь. Это очень важно, запоминать количество шагов... расположение перил... клавиши на клавиатуре...
Вот здесь - дорога. Здесь я буду стоять, пока не услышу писк светофора. Как хорошо, что здесь установили светофор!.. Страшно вспомнить, как я раньше переходила эту дорогу, вслушиваясь в шум машин... боясь оступиться... Или просто стоя у обочины, ожидая принца на белом коне...
Но это бесполезно - ждать принца на белом коне.
Вот и писк. Ширина дороги - семнадцать шагов. Надеюсь, я успею... Раз...
Нет, я не боюсь машин. В конце концов, я хожу по этой дороге ежедневно. Вот уже четвертый год как.
Уф, бордюр. Едва не полетела на асфальт. Здесь очень твердый, жестокий асфальт.
Я не раз на него падала.
Еще сто двенадцать шагов.
Рука автоматически легла на стену дома. Здесь идти неудобно - окна вровень с тротуаром, я постоянно провожу рукой по чужим стеклам... Говорят, в этом доме одни только офисы... А офисным работникам все равно, кто водит руками по их окнам.
Наверное, у них всегда закрыты жалюзи.
Как и у многих людей вокруг.
Сто одиннадцать... сто двенадцать... Все верно, вот и крыльцо.
Ступенек всего две. Дверь открывается от себя. Там порог в два шага и одна ступенька. Потом еще четыре шага до прилавка.
Все просто.
Не оступиться бы...
- Здравствуйте, - говорю я, кладя руки на прилавок. У меня дрожащий, неуверенный голос. Не знаю, отчего. - Полбулочки серого хлеба, пожалуйста. И литр кефира, который 3,2...
На прилавок, касаясь моих рук, опускается кефир и хлеб. Я засовываю их в пакет. Вытаскиваю из кармана кошелек.
Начинается самое трудное. Почему-то все уверены, что если на деньгах есть выпуклый узор - нам легко определить номинал. Вы часто видите у себя в руках свеженькие, хрустящие, гладенькие десятки?.. И я нет. Чаще всего деньги мятые и даже немного рваные... что уж говорить об узорах.
Поэтому по отделениям кошелька я раскладываю их еще дома. Обычно сама, только мама потом проверяет.
Мне вернули сдачу, я пересчитала.
- Простите, вы дали мне пятьдесят вместо десяти, - тихо говорю я.
Продавщица лепечет что-то со странной интонацией и меняет бумажку. Я пересчитываю, киваю и ухожу.
Четыре шага. Ступенька. Дверь открывается на себя.
Там, дальше, моя работа. Но сегодня мне туда не надо.
Рука уверенно ложится на стену.
Еще две ступеньки вниз.
Другая рука со злостью сжимает кошелек.
Мне не нужны ваши подачки. Да, я ношу черные очки. Они для вас, не для меня. Мне окружающий мир совершенно не мешает. Но я знаю, что вас смущают мои глаза. И всегда надеваю темные очки.
Ваше сочувствие мне тоже не нужно. Оно для вас, не для меня. Для вас, для вашей совести. Мне-то все равно.
Я достаточно падала с этой лестницы. Упаду еще раз - что мне до этого?..
Бордюр. Дорога. Светофор не пищит. Он сломался - или мне красный?..
Ладно, постою.
Пакет с кефиром оттягивает руку. Другой рукой я поправляю очки.
Рядом останавливаются чьи-то шаги. Значит, все-таки красный.