Да уж, теле-шоу было банальным до ужаса. Еще одно в череде подобных мероприятий. Ничем не отличающееся от других шоу. Одни и те же вопросы, на которые они отвечают изо дня в день, чтобы порадовать фанатов и поклонниц группы. Заученные варианты ответов, и ни шага в сторону, чтобы отступить от привычного амплуа. Так надо, того требуют законы шоу-бизнеса.
Говорить то, что от тебя хотят услышать.
Говорить так, как того желает публика, которая в дальнейшем и будет выкладывать крупные суммы денег за концерты, журналы и диски с группой. Говорить о том, о чем желают слышать малолетние поклонницы, верящие каждому их лживому слову.
Говорить с теми, с кем положено и выгодно, для продвижения на музыкальной лестнице.
Врать тогда, когда твоя истина может быть невыгодной и совершенно бесполезной.
Никогда не оголять свои эмоции и чувства, подобно электрическим проводам, просто потому что здесь запрещено быть настоящим, и все скрывается за пеленой фальши и лжи, которую так охотно принимает публика.
Ни в коем случае не снимать со своего лица маску фарфоровой куклы, как бы больно она не стирала кожу в кровь.
Даже смешно, когда они так красиво врут, при этом даже не краснея. Просто для них это уже стало до боли обыденным действием. Все давно уже не в новинку. И если изначально они жутко переживали, когда лгали, то сейчас складывается такое ощущение, что они сами верят во всю ту чушь, что говорят с экранов телевизоров, или для какого-нибудь популярного немецкого или европейского глянцевого издания.
Лгут, потому что их настоящая история жизни была бы никому не интересна. Да, шоу бизнес их испортил окончательно. Они слишком хорошо вжились в роль актеров, которые изо дня проигрывают одни и те же роли. Глянцевые маски стали заменителем настоящих лиц, за которыми они и скрывают свои истинные эмоции, которые они не имеют право выплескивать наружу. Держать все в себе, потому что на лице должна играть счастливая улыбка, и ни намека на усталость или боль. Всегда улыбаться, потому что того требуют акулы шоу-бизнеса. Их невозможно уличить во лжи. Все кажется настольно натуральным и неподдельным, что проникаешься к этим детям искренней симпатией. Веришь каждому сказанному ими слову, доверяя. И только мне известно, что на самом деле вся их публичная жизнь - это всего лишь мишура и декорации к реальному существованию. Это всего лишь замена настоящих эмоций, потому что слишком больно. А Том первоклассный актер, как он играет искреннюю любовь к своему брату. А ведь все покупаются на то, что он называет братской любовью. Все верят, что они на самом деле такие дружные близнецы, у которых все одно на двоих. И только я замечаю, как Билл сжимается, когда брат кладет ему свою руку на плечо. Страх во взгляде, и такая пустота, о которой никто даже и не подозревает. Отчаяние, которое завладевает его душой, и делает взгляд совершенно потерянным. Ведь для всех он человек - глянец, и не более того. Красивая обложка, за которой, как полагают многие, не скрывается ровным счетом ничего. Для всех он красивая пустышка, и только единицам известно, что скрывается за пеленой, готовых вот-вот сорваться слез. Только единицам известно, что эта юная звезда, любимец миллионов по всему миру, каждую ночь рыдает в подушку из-за неразделенной любви по отношению к своему близнецу. Звезда. Никому нет дела до того, как он ежедневно расплачивается за то, что он пожелал восседать на звездном пьедестале. Он поплатился за свою мечту, чтобы выбраться из ада. Но откуда ему было знать, что из детского кошмара он попадет во взрослый ад, где люди сгорают слишком быстро, даже не успев оставить после себя яркий след. Сегодня он блистает, а завтра канет в лету. Он зажег свою звезду, но как бы банально это ни звучало, без Тома она слишком быстро померкнет. Ведь все, что делает Билл это только для брата. Так было всегда. Они боролись не ради себя, а боролись друг за друга. Каждый день он винит себя в том, что сейчас происходит между ними. Винит во всем себя, не понимая того, что ведь он на самом деле боролся за Тома. Тот слишком быстро и просто отпустил руку своего близнеца. Слишком легко сдался, и решил просто плыть по течению, ведь это всегда намного проще, чем продолжать борьбу за того, кого ты на самом деле любишь. Вижу, как Биллу хочется, чтоб все это быстрее закончилось. Выйти из зала и снять со своего лица маску счастливого подростка, который так благодарен судьбе за то, что она дала ему возможность быть на самом верху. Он должен играть, потому что таковы условия шоу бизнеса. Здесь нельзя показывать свое настоящее лицо, если не хочешь, чтоб тебе всадили нож в спину.
-Том, скажите, как часто вы ругаетесь со своим братом? По какой причине чаще всего у вас возникают споры и скандалы? - В глазах Билла загорается огонек боли и обиды. Обиды на брата за то, что сейчас он как всегда так просто сможет сказать ложь, соврать о том, что они друг друга по-прежнему очень сильно любят. Боль, потому что это давно уже в прошлом, и навряд ли станет явью.
-Ну, вообще мы очень дружны с Биллом. Ругаемся чаще всего по пустякам и разным мелочам, как и обычные братья и сестры. - Да, а ты оказывается, шикарный актер. Да, по тебе Оскар точно плачет. Как красиво лжет, и если бы я не знал всю правду об их реальных отношениях, я бы тоже поверил, но я то знаю все, что происходит изнутри. Знанию изнанку их истинных взаимоотношений. - А миримся мы довольно-таки быстро. Просто в любом случае мы не может долго обходиться друг без друга. Все же он мой близнец. - Сжимает твою руку в своей ладони, и только я могу увидеть, как в уголках глаз собираются непрошенные слезы, которые хотелось бы просто стряхнуть с ресничек, как надоедливую мошку. Хочется стереть, чтоб впредь никто не знал, что ты на самом деле слаб, а слова брата вызывают не восторг и восхищение, как это было прежде, когда вы были по-настоящему едины и счастливы вместе.
Теперь это вызывает лишь ненависть и презрение за такую откровенную ложь. Ложь, которая режет без ножа по сердцу, оставляя кровоточащие раны, которые уже никогда не затянутся. Больше нет ощущения умиления в его словах. Едкая ложь, в которую раньше казалось так легко поверить. А сейчас. Сейчас.... А ведь я тоже раньше верил во все те слова по поводу их отношений, которые всегда говорит Том.
-Билл, а как ты борешься со своим плохим настроением, или когда вы ругаетесь с Томом? - Сжимает до боли в суставах микрофон. Делает глубокий вдох, и слезы все же срываются с ресниц. Как хорошо, что камеры слишком далеко на данный момент от его лица, и направлены на лицо старшего близнеца. Это его слезы и его боль, о которой никто не имеет права знать, или влезать в его душу. Это его маленький мир, который полностью соткан из страхов и боли. Мир, из которого он не способен выбраться самостоятельно.
-Когда мне плохо... я обычно ложусь на полу в гостиничном номере и смотрю в потолок и ищу причины в себе. Пытаюсь разобраться в своих ощущениях и понять, в какой именно момент именно я допустил непоправимую ошибку. Для меня всегда очень важно, понять, где именно струна в отношениях была натянута, и из-за неумелой игры порвана. Это очень важно, чтобы потом не было так больно. Я так делал, когда мне было плохо. Не из-за Тома, а вообще. - Лжет, но не, потому что так надо. Нет, он лжет, только для того, чтобы убедить себя в том, что Том не является причиной его постоянных слез. Лжет, чтобы самому поверить в эту фальшь.
-Как ты думаешь, настанет ли тот день, когда вас с братом ничто не будет связывать? - Мне кажется, будто в зале все задержали дыхание и ждут какого-то признания. Все словно ждут какого-то сенсационного откровения со стороны Билла по поводу их отношений с Томом, после которого у них должны будут открыться рты. Ждут твоего падения в самую бездну, где ты сможешь разбиться о камни равнодушия и жестокость людей. Каждый собравшийся здесь человек только и делает, что ждет, когда же ты сорвешься и рухнешь на самое дно собственной боли. Им не нужна твоя любовь, им нужно сломать тебя, подчинить себе, а затем растоптать. Они словно шакалы, которые сбежались на свою жертву, чтоб поживиться ее душой, оставив на том месте, где раньше билось сердце, всего лишь пустоту. Впрыскивают в твое тело ноющую боль, которая отбивает ритм во всем теле, пульсируя в венах, смешиваясь вместе с кровью. Усмехаешься, но это отнюдь не проявление твоего снисхождения во всем кто тут собрался. Это твоя боль, которую ты прячешь за обезоруживающей улыбкой. Усмехаешься, потому что только вам известны настоящие ваши отношения. Этот жест, который показывает, что ты уже просто на грани. На грани, которую никто не видит. Ты балансируешь, день ото дня на тонком канате, который не осязаем для окружающих тебя людей. И ты прекрасно понимаешь, что, скорее всего, однажды ты сорвешься, и рядом с тобой не будет человека, который подаст тебе руку. Ты понимаешь, что не может постоянно вести, и однажды ты просто не сможешь удержать равновесия, и перейдешь запретную черту, за которой тебя не ждет свет в конце тоннеля. Черта, после которой будет вечная темнота.
-Нет, это просто невозможно. - И только его глаза шепчут:
"Потому что это уже итак произошло". Как же ему тяжело, но никто не может помочь ему, кроме него самого и Тома, которому видимо вообще наплевать. Он уже во всю заигрывает с симпатичной журналисткой, которая у них и берет интервью. Вульгарно перекидывает ногу на ногу, отчего к горлу подступает тошнота. А ведь во времена "Bed & Breakfast", я был точно таким же, как Том с Георгом. На уме были только девчонки, алкоголь и секс. Это сейчас я уже много понимаю, и расставил все приоритеты для себя. Кажется, я уже знаю, кого именно Том приведет сегодня к себе в номер. Он ведь не может без женского внимания. Ему просто необходимо в нем купаться, и он получает его сполна от глупых наивных дурочек, которые рассчитывают на то, что смогут влюбить его в себя. Рассчитывают, как когда-то надеялся и Билл. Но это мечты, которые он разбивает каждое утро, захлопывая за ним дверь. Это мечты в душе наивного ребенка, которые почему-то до сих пор верит в чудеса, и ждет, что оно обязательно придет и к нему.
Ждет, потому что кроме надежды у него больше ничего в жизни не осталось.
Ждет, потому что мама учила его всегда верить в то, что однажды вся боль проходит и на ее место приходит безграничное счастье.
Ждет, потому что это, черт побери, приятно, когда у тебя есть вера на будущее, и надежда в то, что все еще образумится.
-Я смотрю, что вы всегда сидите вместе. Вы очень тесно связаны. Скажите, а как вы относитесь к тому, что говорят о возможной близости между вами? - А вот это уже наглость. Так бы и двинул по ее размалеванной как у куклы мордашке. Самодовольное выражение лица.
-Вы имеет в виду....
-Да, я уверена, что вы оба меня понимаете.
-Каждый верит только в то, во что ему хочется. Если им нравится представлять нас вместе, то на здоровье. Нам это никак не вредит. Главное, что мы знаем, что нас связывает, а остальное ну, никак не должно никого касаться. Все же мне кажется, что это ведь наша личная жизнь, а, следовательно, что это не должно выходить за пределы наших номеров, или автобуса, в общем, тех мест, где нас никто не видит. Мы можем лежать на одной кровати, во время просмотра DVD, ведь мы братья, и я ничего не вижу в этом аморального. Каждый придумывает о нас ту историю, в которую он верит или желает верить, в надежде, что это окажется правдой.
-То есть вас кроме братских отношений ничего не связывает?
-Нет. - Твой голос звучит так приглушенно, что мне кажется, будто я даже могу ощущать, как гулко бьется сердце в груди.
-Билл, скажи нам, пожалуйста, а как ты реагируешь на то, что тебе часто приписывают несуществующие романы, как с девушками, так и с мужчинами?
-Меня это давно уже не задевает. Люди многое обо мне говорят и пишут, даже будучи не знакомы лично со мной. Каждому хочется выехать за счет нашей группы. Это невозможно предотвратить. Это было, есть и будет всегда. Таковы законы шоу-бизнеса. Я не хочу никого ни в чем переубеждать. Чем больше я твержу о том, что я не гей, тем больше люди мне не верят. Надоело.
-А как вы относитесь к наркотикам?
-Нет, это не по нашей части. Все же в нашей жизни итак слишком много адреналина, а допинг мы получаем на концертах, в виде энергии, которая исходит от наших фанатов. Это самый лучший наркотик для нас, ну еще и, конечно же, секс.
-Да, Том, ты как всегда в своем репертуаре. - Подмигивает ему, убеждая меня в том, что она точно будет готова с ним на все.
-Просто мы очень часто становились свидетелями того, как люди падали на самое дно из-за наркотиков. Поэтому этот способ отдыха и релаксации точно не для нас. Наши фанаты могут быть спокойны, и их родители то же. Мы не пропагандируем не здоровый образ жизни. Все же это просто уже стало клише "Sex, Drugs & Rock"n"Roll".
-А какие у вас вообще планы на Рождественские праздники?
-Ну, мы будем отмечать, конечно же, с нашими родителями и самыми близкими друзьями, а затем может, поедем куда-нибудь на острова. Как всегда море, пляж и девочки в открытых купальниках.
-Как вы думаете, как долго вы еще будет на звездном пьедестале? Каждый день появляются новые группы и исполнители, которые могут конкурировать с вами. Вы не боитесь потерять то, к чему вы так долго шли. Из обычных магдебургских парней, вы стали просто самыми настоящими секс - символами. Где бы вы не появлялись, вас везде окружает невыносимой ор от ваших поклонниц.
-Знаете, очень трудно говорить о том, что будет завтра. Я не хочу загадывать, пусть все идет так, как должно идти. Главное, что мы добились того, к чему так долго и упорно шли.
-Спасибо вам большое. Мне было очень приятно с вами пообщаться. В студии у нас были самые популярные близнецы по всей Европе. Братья-близнецы Том и Билл Каулитц. До встречи.
Все камеры отключились, теперь вы можете вздохнуть совершенно спокойно, не думая о том, что кто-то посторонний увидит какие-то лишние и личные эмоции, о которых никто не подозревает и даже не должен знать. Ведь вы Боги для всех, а уж только потом обычные люди, у которых бывают проблемы в жизни. Но это всегда остается за кадром, потому что вы обязаны улыбаться на вспышки фотокамер. Потому что улыбаться в обычной жизни, искренне становится с каждым днем все сложней. Это, пожалуй, было одной из причин, по которым я сам ушел из шоу-бизнеса, и решил не продолжать выступать. Однажды, я просто сломался, и понял, что больше не могу играть те роли и те эмоции, которых во мне нет. Ушел, чтоб однажды вновь вернуться. Но я никогда не думал, что буду работать с детишками. Все ребята идут на выход. Я подхожу к Биллу. Я вижу, что плечи его дрожат. Накидываю ему на плечи свою куртку, чтоб он немного согрелся. Садимся на заднее сидение. Том садится с моей стороны и сразу вставляет наушники в уши. Мы трогаемся с места. Билл же смотрит в окно, и я вижу, как с его ресниц срываются слезы. Он закусывает губу, чтоб не разрыдаться в голос.
-Эй, Том, как тебе она? - Георг толкает Тома, показывая ему, чтоб он снял с себя наушники. Я замечаю про себя, что у него очень красивый идеальный профиль. Немного женские черты лица, но из-за его стиля в одежде и постоянных кепок это почти незаметно, не так как у Билла. Длинные пушистые реснички, обрамляющие невероятно глубокий взгляд янтарных глаз. Прежде я никогда не замечал, что у него такие красивые глаза. Да, я вообще всегда смотрел на него исключительно как на подопечного, но что-то меняется и ломается внутри меня. Пухлые губы, обрамленные колечком пирсинга, которое является словно завершающим штрихом, дополнением к этой идеальной картине. Жаль только, что внутри слишком много дерьма, которое портит общую картину.
-Чего?
-Я говорю, ну как она тебе? - Ухмыляется, понимая, о ком сейчас пойдет речь.
-Ты про телеведущую что ли?
-Конечно, про нее.
-Ну, вообще-то ничего, но сегодня ночью я узнаю, насколько она хороша в своем деле. - Достает из кармана джинсов бумажку. Разворачивает ее и показывает Георгу номер ее мобильного телефона.
-Когда ты успел?
-Ну, ты то знаешь, как я это делаю. Она кстати намекнула на то, что не отказалась бы попробовать еще некоторых из нас. В общем, девочка явно без комплексов и любит сексуальные эксперименты. Ну, что Георг ты со мной, трахнем малышку?
-Ты же знаешь, я всегда с тобой.
-Билл, а ты не хочешь с нами? - Ощущаю, как он вздрагивает и еще сильнее отворачивается к окну, словно он там увидел что-то по-настоящему завораживающее, что способно отвлечь его от боли. За окном идет сильный дождь, который с ужасающим грохотом ударяется о стекла и крышу машины. Только я вижу, как с его ресниц срываются слезы, которые он держал при себе весь вечер.
-Георг оставь его в покое, ты же знаешь, что он у нас не очень любит все эти похождения, а может не очень хочет видеть тебя обнаженным. - Оба начинают смеяться. - Все же ты слишком сексуален, так что не надо совращать моего младшего братишку, даже я не знаю, как сдерживать тебя, когда ты рядом. - Снова смеются, но еще громче, наслаждаясь своими извечными шуточками.
-Идиот, ты как всегда в своем репертуаре.
-Да ладно тебе, не злись, ты же знаешь, что я не со зла. Ну, так что. Билл, поедешь с нами иметь эту крошку? Ты бы видел, какая у нее грудь, а ноги. А губки пухлые, как я люблю.
-....
-Билл, я к кому тут обращаюсь? Я тебя спрашиваю, ты поедешь с нами?
-Нет, он не поедет, у него сегодня много других планов. Билл собирался показать мне новый материал, а я посмотрю, что из этого всего можно будет выбрать. - Улыбается уголками губ, как бы говоря спасибо мне за то, что освободил его от необходимости разговаривать с Томом.
-Мм, как мило, и почему это мой младший братишка все скрывает от меня? Я и не думал, что он пишет песни в последнее время.
-А потому что тебе плевать на него. Так что Том, ты лучше подумай о своем сегодняшнем вечере, а за Билла не переживай. - Георг надевает наушники, видимо не желая, слушать намечающуюся ссору. Густав давно уснул на своем сидении.
-Что, уже трахнул мою сучку? - Шепчет на ухо. - Тебе он понравился? Он отсосал у тебя, или же ты успел его поиметь? - Я разворачиваюсь к нему лицом, руки сами собой тянутся к нему, чтобы все-таки врезать. Черт с ним, я лично заплачу в два раза больше Наташе, но это уже переходит любые границы. Ощущаю прикосновение к своей руке. Это Билл. Его руки дрожат, и я вижу, как он плачет.
-Дэвид, не надо. Это того не стоит, он прав. - Закипает злость. Злость на него, за то, что он соглашается во все с этим зазнавшимся малолетним ублюдком. Он тянет меня на себя. Прижимается ко мне всем телом, показывая, чтоб я не вставал на его сторону. Но я не могу больше молчать. Не могу. Он несносный, капризный, взбалмошный, но я отношусь к нему как к другу, как к сыну. Все же мы уже на протяжении нескольких лет, по двадцать четыре часа вместе. Мы одна большая семья, хоть и не особо дружная, но это в принципе неважно. - Прошу тебя, не надо. Он абсолютно прав на мой счет. Я шлюха. - С надрывом в голосе произносит Билл и сжимает мое запястье, впиваясь в него своими ноготками. Становится так горько и неприятно. Не могу поверить, что он так просто со всем соглашается. Поглаживаю его по спутавшимся волосам, которые сохранили некую жесткость после лака и других средств для укладки волос.
-Все наладится. Я просто уверен в этом. Все будет хорошо. Прорвемся.
-Уже никогда не будет хорошо. Он ненавидит меня. Ненавидит с тех самых пор, когда мой стиль начал меняться. Ненавидит за то, что я даю людям повод считать себя шлюхой. Он просто ненавидит меня, а ведь я люблю.
-Я знаю, что ты его любишь. Расслабься.
-А ты, Том, запомни, еще раз ты назовешь своего брата шлюхой и я тебе вмажу, уж, поверь мне. Мне лучше заплатить вдвое больше Наташе, чем терпеть твои выходки.
-Приехали. - Оповещает голос Саки и мы все выходим из машины. Парни быстрее бегут в дом. Тому с Георгом уже неймется поскорее провести время с этой подстилкой.
***
Захожу в спальню к Тому. Он стоит в одном полотенце, которое обвернуто вокруг его бедер. Капли стекают по его загорелой коже. Невольно слежу за его путем, по его идеальному телу.
-Дэвид, ты что-то хотел или вернее было бы сказать кого-то?
-Ты о чем?
-Мм, что такое, ты влюбился? Дай, попробую угадать в кого. Дэвид, а ты знаешь, что я ведь не дурак и вижу, как ты смотришь на меня. Как это мило с твоей стороны, но есть одно но, меня не привлекают мужчины, единственное исключение - это Билл. - Подходит совсем вплотную, срывая с себя полотенце. Нервно сглатываю, не думал, что он будет так близко ко мне. Хочется прижать его к себе, ощущая, как бьется его сердце. Хочется сжимать его в своих объятиях, срывая с его губ поцелуи. Хочу его еще ближе. Тяну на себя. Ухмыляется и наклоняется к моим губам. Шепчет, рвано в рот, обжигая губы, горячим дыханием:
-Дэвид, мне пора. - Проводит кончиком языка по моим приоткрытым губам, а затем закусывает нижнюю губу. Пытаюсь всосать ее в себя, но он уже отходит, делая шаг назад. Возвращается к своему занятию. Одевается. Вновь перед нами кумир миллионов и самый желанный парень в Европе, если уже не по всему миру. Я даже не замечаю, как он выходит из комнаты. В чувство меня приводит сильный хлопок входной двери. А губы до сих пор горят, ощущая на себе влажный след его языка.
***