Нельзя сказать, что родителей не волновали Вить-кины метания. И все-таки видимой озабоченности они не показывали. Вечером отец выслушал отчет о поездке и предложил
- Витя, ну хватит маяться. Может быть, пойдешь в колхоз работать? Ты дружишь с математикой. Я поговорю, чтобы тебя приняли учетчиком. Проявишь себя. А там, че-рез годик получишь направление в институт и выучишься хоть на агронома, хоть на инженера-механика...
Он почему-то не предлагал ему поступать в инсти-тут сейчас, сразу. Наверное, все-таки не был уверен, что Витька способен поступить в институт. Вон, Володя Зеель, старший брат Шурки. Всего одной пятерки не хватило ему, чтобы получить Золотую медаль по окончании школы. Два года назад поступал в Алма-Ате в медицинский институт. И не смог...
- Нет, отрезал Витька. Через год меня заберут в ар-мию, и я все равно поступлю в военное училище. Он был уверен, что все-таки по ошибке завалили его "слишком грамотные" врачи на медицинской комиссии в военкомате. Ну, совсем не болело у него горло! Гланды вырезать?! Вот еще выдумали...
Ну а сельскохозяйственный институт на дух Витьке был не нужен. Отец попытался внушить ему, что сельско-му хозяйству сейчас все больше уделяют внимание, что оно на подъеме и что очень скоро труд селянина станет престижным. Отец был непоколебимым оптимистом, а Витька слушал в пол уха и лицо его каменело.
Он вспомнил почему-то эпизод примерно пятилет-ней давности из жизни их семьи. Тогда отец только что выучился на шофера и стал работать на автомашине ГАЗ-69 прозванной в народе - "Бобик". Возил колхозного агро-нома по фамилии Бауэр. Агроном был толстый, грузный, краснолицый. Любил выпить, много выпить, а водка его не брала. И стала все чаще мама замечать, что приходит отец с работы тоже выпивший. Стала бить тревогу, стала ругаться - мол, споит этот жирный боров отца. Непременно споит! Либо он сам, - совершит аварию, задавит кого-нибудь спьяну, или разобьется. Отец самоуверенно отбивался. Это он после работы - совсем немного, за компанию!
- И когда выпивший - я за руль не сажусь!
А мать паниковала...
И вот, однажды вечером соседка тетя Нина сообщи-ла маме, что только что видела, как их отец валяется в ка-наве у магазина вдрызг пьяный...
Не верилось! Никогда не видел Витька отца сильно напившимся. А тетя Нина настаивала
- Идите, идите! Помогите ему до дома добраться. А то так и проваляется на земле он всю ночь.
Жалость перебила стыд. И все они гурьбой - стар-шая сестра, младшие братья-двойняшки и Витька побежали к магазину. И правда - отец лежал на земле. Неподвижный, совершенно невменяемый. Лиля с Витькой попытались его расшевелить. А он лишь мычал что-то невразумительное и то, с трудом.
Саша с Володей заплакали.
У магазина было много людей. У всех были свои дела. Они проходили мимо, заходили в магазин и уходили. И обязательно на отца обращали внимание. А Витьке было уже все равно, что о них думают люди. Он глядел на бес-помощного отца и лихорадочно соображал, как же все-таки дотащить его побыстрее до дома? На помощь взрослых - чужих, любопытных и равнодушных рассчитывать не приходилось.
И тогда сестра прикрикнула на Сашу с Володей, чтобы прекратили реветь. Потом все вместе подхватили они отца за руки и ноги, приподняли, насколько сил хвата-ло, и потащили в сторону дома. Отец оказался тяжелым очень, задней частью тела цеплял землю и оттого штаны его начинали сползать. Оголялся живот. Они останавлива-лись, кое-как поправляли одежду, немножко отдыхали и опять тащили. И никого не замечали вокруг. Только отца видели - папку своего. Только бы он очнулся! Только бы пришел в себя! А путь позора, расстоянием, был не меньше километра...
Всё обошлось тогда. Отец проспался. На следующий день на работу не смог идти и очень болел. Постепенно приходил в себя. И молчал. Ни единым словом не перечил матери. Больше агронома он не возил. Вернулся работать в тракторной бригаде. И пьяным, или даже выпившим больше никогда Витька отца не видел.
Иногда в разговоре с мамой отец вспоминал Бауэра и говорил, что он по-прежнему большой любитель выпить. И кажется, что от того что пьет, становится он только здо-ровее. Вот такой главный агроном был в колхозе "Больше-вик". А специалист был при этом - отменный.
Отец Саши Пфейфера тоже был главным агроно-мом. Только работал он в совхозе ТУРКВО и в пьянстве замечен не был.
Нет, не хотел Витька идти в колхоз работать. И на агронома учиться тоже не хотел. Да и друг его - Шурка вряд ли горит таким желанием. А им надо бы, и после школы, вместе держаться...
Витька помнил Шурку с тех пор как помнил себя. А помнил себя Витька с двух трагических эпизодов. И было ему не полных четыре года тогда.
Зима. Ярое солнце. Мороз. Он стоит укутанный в одежду теплую во дворе. Суетятся дед, отец, тетка. Суетят-ся в маленьком сарайчике. Витьке любопытно и он умуд-ряется туда втиснуться. В сарайчике стоит дедовский осел, которого все называют ишаком. Круп его укрыт попоной. Из отрывистых слов взрослых Витька понимает - ночью, в сарайчик пробрались волки. Напали на осла. На рев выско-чили отец с дедом - успели его спасти. Дед приоткрывает попону - под ней ужас! Половина спины и задняя часть тела - без кожи. Ишак не жилец на этом свете! Нужно его убить, чтобы не мучился. Для деда это большое горе. Ишак незаменимый помощник в семье. На нем можно съездить на базар, привезти сено для коровы, отправиться в горы, насобирать и привезти кизяк. Подсохшие лепёшки от па-сущихся коров, - бесценное топливо для растопки печи и поддержания жара в ней. Без ишака будет очень трудно.
Витька почему-то ни страха, ни жалости к ослу не ощущает. Движет им только любопытство. Но он понимает - произошло что-то важное и нехорошее...
И как все это не вяжется со здоровым морозным духом зимы, с её ярким солнцем, бесконечно свежим воз-духом, вкусно перемешанным с дымом от печей. Хрустя-щим, волшебно красивым, чистым снегом. Витьке хочется, чтобы покатали его на санках. Но никто его не замечает, а сам он почему-то не уходит.
Витьку удерживает подсознательное чувство соли-дарности с горем взрослых, он просто стоит, а кажется ему, что тоже принимает участие в важном событии. Он вместе с взрослыми. Он им помогает!
Помнит Витька еще одну картинку из тех времён. Слякоть. Весна. Угрюмый день. Все плачут. Он сидит в бричке, рядом с гробом, в котором - дед. Он внезапно за-болел и умер. Деда хоронят. Всё! Больше о деде он ничего не помнит. Совсем не помнит и своей бабушки. Знает лишь, что умерла она, спустя несколько недель - вслед за дедом. Также проболела немного и без мучений, мама го-ворила - с тоски по деду, тихо ушла вслед за ним...
Улица, которую позже назовут улицей Кирова, еще только формировалась. Дом деда был крайний, а в метрах двадцати, напротив, через дорогу крайним был дом Зеелей. Шурка родился на три месяца раньше, и только вдвоем бы-ли они, одного возраста, рядом. Как только ходить начали, как только начали улицу осваивать - так и подружились. Игрушки, железки всякие у них были одни и те же.
И в школу вместе пошли. Вот только после торже-ственной линейки их развели по разным классам. Шурка тут же не на шутку взбунтовался
- Не буду без Витьки учиться и все!..
Пришлось тете Эрне - матери его, задержаться, объ-яснить учителям, что Витька с Шуркой - друзья неразлуч-ные, и что им просто необходимо учиться вместе, в одном классе. Настоятельную просьбу тети Эрны учителя удовле-творили.
Ходили они в школу вместе, со школы - вместе. Ча-сто - обняв друг друга за плечи. Взрослые путали их име-на. Все, буквально все, делали они вместе - друзья зака-дычные.
Вместе первый раз пошли на речку купаться.
Река Терс широко разливалась весной, не торопясь, величаво, красиво несла свои воды. Темные, загадочные, в глубоких местах, таившие в себе огромные силы, навева-ющие опасность, если ненароком попадет живое существо в их объятья. И совершенно прозрачные воды, выставляю-щие напоказ стайки бубздырей, чебаков и плотвы на ра-дость детворе, на мелководье. Постепенно к разгару лета река мелела, становилась все уже и уже, возвращалась в свое, обычное русло. Мелела так, что в некоторых местах можно было перейти её просто вброд. Течение реки резко ускорялось. Складывалось ощущение, что она чувствует, что вот-вот иссякнут источники в горах, от которых она питается. И чтобы солнце не испарило живительную влагу и не превратило её полностью в облака - бежала она все быстрее и быстрее к неведомой и заветной цели - теперь - к плотине огромного водохранилища, которая поможет ей собраться, накопить объем, распластаться, закрепиться на поверхности земли бескрайней водной гладью. И здесь со-льется река в единое огромное целое, сохранит свои воды, сбережет их для земли, и уж точно, никакая мощь солнца до осени, до зимы не успеет превратить её в облака.
От одноименного села Терс речка сворачивала пря-мо на село Бурно-Октябрьское, устроившееся на взгорке, упиралась в возвышенность и годами грызла, грызла её, стараясь уничтожить и добраться до домов. Не удавалось ей сделать это, и всю свою злобу тогда обращала она про-тив возвышенности, размягчала, размягчала землю, раство-ряла в себе и уносила с собой. Постепенно в месте схватки возвышенности с речкой образовывался высокий обрыви-стый берег. Он менял форму, обваливаясь от напора воды то в одном, то в другом месте, но уверенно защищал село, и река, осознав его непреодолимое сопротивление, отвора-чивала в сторону, образовывала излучину и торопилась к следующему населенному пункту - аулу Кызыл-Декхан, также предусмотрительно разместившемуся на взгорке. Разогнавшись на отмелях, из последних сил набрасывалась она теперь на КызылДекханский взгорок. От этого обрыв у Кызыл-Декхана был гораздо выше, чем у Бурно-Октябрьского, и протяженность его была гораздо больше, и он тоже неуступчивостью своей выламывал у речки по-следние зубы, и полностью обессилев, уже не встречая се-рьезных препятствий на дальнейшем пути, убегала она в податливые долины.
Место у первого обрыва, для той части села Бурно-Октябрьского, где жил Витька, было излюбленным местом для купания. И для взрослых и для детворы.
Плавать Витька с Шуркой тоже учились вместе. Во-обще-то у них был свой водоем на улице. Обыкновенные ямы. Они появились со времен образования улицы. Здесь поселенцы добывали глину, из которой изготавливались великолепные саманы. А затем, из саманов строились до-ма. Ямы занимали огромную площадь. Чуть позже разде-лены они были проездной дорогой ведущей к новой оче-редной появившейся и застраивающейся улице названной в честь акына Джамбула.
Просторные и глубокие были ямы. Пацанам и дев-чатам, местами - по самую шейку. Они наполнялись водой из проточного арыка. С ранней весны и до поздней осени плавали в ямах домашние утки и гуси. И, конечно же, вся пацанва из ближайших окрестностей. Осваивали воду. Учились не бояться её. Учились долго задерживать дыха-ние под водой. И почти не отличались поведением своим на воде от уток и гусей. Вот разве что - плавать еще не умели...
И все-таки, мальчишки плавали! На корытах! На обыкновенных корытах, в которых их матери стирали бе-льё. Подал идею и первым на корыте научился плавать Во-вка Луговой. Он жил ближе всех к ямам, поэтому раньше всех и притащил свой "корабль-корыто" на ямы. А потом уже - и Шурка, и Витька. Научились держать равновесие. Гребли руками. И корыто уверенно держалось на плаву с их весом. У Вовки корыто было плоское и мелкое, как на картинке из сказки о рыбаке и золотой рыбке. А у Витьки с Шуркой - более современные, глубокие с неравномерной стенкой, приспособленной для удобства крепления на ней стиральной доски.
И еще - важная деталь. Ручки у Шуркиного корыта были неподвижными. У Витькиного - складывающимися. А у Вовкиного корыта и вовсе - ручек не было. Их заменял плоский выступ. Форма ручек для пацанов имела огромное значение. Это было "вооружение их кораблей" во время морского боя.
Летели на корытах противники навстречу друг дру-гу, загребая воду руками-веслами изо всех сил. Сшибались! Cталкивались! Старались орудием-ручкой поддеть борт "корабля" противника, наклонить его так, чтобы начал он черпать воду. И еще раз! И ещё... До тех пор, пока нахлебается "корабль" противника воды и начнет тонуть. Либо - сам моряк от качки потеряет равновесие и опрокинется. Уйдет вместе со своим "кораблем" под воду, и тоже, пару разков хлебанет воды. Ныряет потом, достает и тащит поверженный корабль к берегу.
Удобнее всего потопить вражеское корыто было Шуркиному кораблю с его неподвижной, выдающейся вперед ручкой. Но не факт, что именно он всегда побеж-дал. Сколько азарта! Сколько эмоций! Сколько веселья и смеха...
А вот осваивать место для купания на речке у обры-ва можно было только под присмотром взрослых. Тот, кто плавать не умеет, не войдет в реку со стороны села. Слиш-ком уж глубока она у обрыва. А вот на противоположной стороне, дно из самой глубины по наклонной, довольно крутой восходящей линии, выбирается из воды и превра-щается в полуостров, покрытый мелким нежным песком, в зависимости от интенсивности солнечных лучей - теплым, невыносимо жгучим, и всегда - уютным очень.
Часами можно загорать на нем, играть в незамысло-ватые игры, слушать и рассказывать матерщинные анекдо-ты и разгадывать загадки. В промежутках между купанием. Но до противоположного берега нужно еще добраться...
Впервые привел на речку Витьку с Шуркой дядя Витя Гартунг. На поляне, покрытой зеленой, еще не успевшей выгореть на солнце, травой, прямо перед обры-вом собирались многочисленные купальщики. Раздевались, расстилали покрывала и спешили окунуться в воду. Кто спускался по осыпавшемуся склону обрыва к узкой кромке земли прямо у воды, нырял или прыгал, а то и сползал, цепляясь за траву в глубину реки, подхватывался, уносился течением и спешил выплыть на противоположный берег. Чтобы оттуда, с пологой стороны выбрать для дальнейшего купания спокойную заводь, а то и просто постоять в воде, ощущая твердость дна. Наиболее смелые и отчаянные прыгали и ныряли "ласточкой" в реку прямо с обрыва. Разбегались по утоптанной дорожке, отталкивались от края и летели навстречу воде, довольно жестко их встречавшей.
Здесь, у реки уже вовсю насладившись купанием, присутствовали и старшие уличные Витькины друзья - братья Луговые и Володя Зеель.
Дядя Витя Гартунг вытащил из кармана брюк чер-ные плавки, и Витька подумал
- Где же он их надевать будет, - ведь вокруг девчат много?
А дядя Витя и не думал снимать трусы. На плавках было всего одно сквозное отверстие, для одной ноги. Он просунул в это отверстие ногу, затянул плавки под трусы, расправил их там, и сбоку, к бедру второй ноги, вытянул две полоски материи с тесемочками, обхватил ими бедро и завязал тесемочки. Потом спокойно снял свои семейные трусы и оказался в красивых плавках.
Больше на берегу в настоящих треугольных плавках никого не было. И все пацаны вокруг, чтобы их семейные трусы размером почти до колен были похожи на плавки дяди Вити, обхватывали плотно материей свои ноги, укла-дывали её складочкой и рулончиками скатывали как можно ближе к резинке. Тоже, получалось подобие треугольных плавок. Вот только очень ненадежная была эта конструкция, если не поддерживать постоянно рулончики материи руками.
Пока дядя Витя форсил своими плавками старшие пацаны взяли Витьку с Шуркой в оборот. Решили - долж-ны они прыгнуть с обрыва и всё! Ничего страшного. Сол-датиком! А то, что плавать не умеют? Так Володя Зеель и Вовка Луговой уже стоят по грудь в воде у противополож-ного берега. Выловят прыгунов - как пить дать! А им, прыгунам, как только очутятся в воде, главное - махать руками изо всех сил, рта не раскрывать, и тогда непременно они вынырнут наверх. А там - оба Вовки помогут им до берега добраться.
Первым преодолел страх и прыгнул с обрыва Шур-ка. Витька видел как красиво "солдатиком", руки прижав к бокам, ушел он с головой под воду. И тут же, через не-сколько мгновений, вынырнул, суматошно размахивая ру-ками. Его подхватили руки старших товарищей и выволокли на берег.
Витька тоже ступил на тропинку и начал разбег, чтобы подальше оттолкнуться от обрыва. Но что-то пошло не так. Он не рассчитал шагов и неуклюже оттолкнулся, но не толчковой ногой, и оттого "солдатика" не получилось. Витьку согнуло инерцией, начало опрокидывать и тут же хлестко шлепнуло на воду животом. Он от боли сразу по-забыл обо всем, чему его учили. И все-таки почувствовал, что достиг ногами дна, ускользающего куда-то в сторону, и инстинктивно, изо всех сил оттолкнулся от тверди и рва-нулся вверх.
Слепило солнце. Его куда-то тащили, а он хватал как рыба ртом воздух и все никак не мог его выдохнуть. Острая боль - такая, когда внезапно ударят "под дых" - продолжительная и мучительная, никак не хотела отпу-стить. Он лежал на спине, на горячем песке некоторое вре-мя, то ли икал, то ли всхлипывал, и спазмы внутри, нако-нец, начали слабеть и позволили восстановить дыхание.
Только сейчас Витька заметил пацанов, сгрудив-шихся над ним, и они... - смеялись. Как ни странно, это успокоило Витьку. Он понял, что ничего страшного с ним не произошло. Просто, сорвался с обрыва неудобно! И все-таки, он прыгнул! Пацанами это ему зачлось! И значит - он не хуже других!
Живот и грудь у Витьки были пунцово-красными и никак не хотели принимать обычный цвет. А Шурка уже теребил его вовсю и хвастался, что нашел место, где легко можно научиться плавать. И действительно, он медленно погружался в воду, ступая по уклонистому дну, пока на поверхности оставалась только голова, потом отталкивался туда, где дна уже было не достать, разве что - погрузиться в воду полностью с головой. Течение тут же подхватывало Шурку и несло к изгибу реки, прямо на мель. А он отчаян-но пытался, пока не уткнется ногами в дно, плыть "по-собачьи". Раз, другой... и, кажется, у него начинало полу-чаться!
Разве мог Витька отстать от друга? Он забыл про свой красный живот, что все еще продолжает "гореть" ко-жа, - он не выдержал!
Вот так, отходили они вверх по течению все дальше и дальше от поворота реки. Отталкивались от дна, подбад-ривая друг друга и уже "по-собачьи" подбирались к сере-дине реки все ближе и ближе. А река "подстраховывала" их лихость и все равно, выносила "пловцов" на отмель на повороте, даже против их воли.
Прошло несколько дней и наконец, переплыли они реку самостоятельно! Сначала "по-собачьи", а потом и "по-мальчишечьи". И уже не надо было принуждать их прыгать с обрыва. Вошли во вкус. Проявляли геройство и прыгали самостоятельно. Но пока еще - только "солдати-ками"...
Вступил в свои права июнь. Только что закончилась учеба. Они перешли в пятый класс и стали до следующего учебного года свободными как птицы. На улице давно уже установилась настоящая летняя жара. Речка умерила не-много свой пыл, потихоньку сокращала площадь разлива, но до того, как войдет она в обычное свое русло, пройдет еще целый месяц. Да и солнце хоть и прогревало уже во-всю воздух - вода в речке все еще оставалась холодной.
Весь день париться на солнце и не искупаться? Да разве могут пацаны такое вытерпеть! Ну, хотя бы разок окунуться! Хотя бы разок...
Витьке с Шуркой уже не надо было сопровождаю-щих. В один из дней, едва дождавшись обеденного време-ни, поспешили они к реке. Это утром вода холодная, а к обеду должна она уже нагреться. Должна!
Весенним буйством своим река опять изменила конфигурацию обрыва, но несколько лет назад образовав-шееся место, с крутым спуском к кромке своей, оставила. Течение уже не было сильным, спокойно можно было влезть в воду и через несколько метров выбраться на берег обратно.
Очень уж палило солнце. Витька на ходу разделся, зачерпнул рукой воду и оценил её состояние. Вроде - нор-мальная. Оглянулся, вокруг - никого нет! Стянул трусы, чтобы не выжимать их потом, и голышом сиганул метра на полтора от берега в глубину. Река угостила Витьку холо-дом так, что показалось ему, будто искры брызнули из глаз, и он как ошпаренный чертенок из раскаленного котла тут же подгреб к её кромке и выскочил на берег. Все тело мгновенно покрылось у Витьки пупырышками, он сложился калачиком и весь, дрожа, начал выбивать зубами барабанную дробь. И все-таки - было ему хорошо.
А Шурка проявил осторожность. Со знанием дела произнес
- Ну, нет! Так резко, сразу, с жары да в холод? Мо-жет ведь и сердце лопнуть... Он решил охлаждаться посте-пенно.
Неподалеку от места, где расположились друзья, прямо у берега на краю, сохранился прошлогодний кустар-ник. Силы и напора не хватило у реки, смять и утащить его весной. Шурка ухватился за ветви и стал плавно сползать в воду с берега. А потом, судорожно набрал воздуха в рот. Перехватило у него дыхание и сами собой полезли на лоб глаза. И тогда, чтобы не мучиться, глотнул он еще раз воздуха, надул щеки и, не выпуская из рук гибкой лозы, разом окунулся с головой в воду. И тут же выскочил, вскарабкался на берег, стал ошеломленно разглядывать место под животом и вдруг, утробно взрыданул. Уставился растерянным взглядом на Витьку и глаза его наполнялись слезами. Он трясся весь то ли от холода, то ли от страха, то ли от боли, и наконец, выдавил из себя
- Коряга...
И Витька сразу понял, что он под водой телом сво-им напоролся на корягу. Он посмотрел на Шуркины ноги, на живот и обомлел. Его тут же бросило в жар. Совсем не-далеко от того места, где почти весь спрятался от холода в теле вместе с яичками Шуркин "воробей", в нескольких сантиметрах всего, с внутренней стороны ноги была сорвана кожа. Она была размером с ладошку, висела лоскутом и постепенно покрывалась кровью. А если бы - чуть-чуть повыше?.. Не быть бы уже никогда Шурке "мужиком"... И не было никого вокруг.
Крови было немного. Срезала коряга пласт кожи и не добралась до крупных кровеносных сосудов. И то, об-стоятельство что крови мало, как-то успокоило друзей. Ближайшие окрестности по-прежнему оставались пустын-ными. Надо было справляться самим, надо было что-то де-лать с раной. А Шурка все еще стоял как истукан и боялся ногой даже пошевелить. И Витька додумался: у них есть две майки. Они чистые, белые и похожи на бинты. Даже рвать их не надо. Одной, плотно обмотаем рану, второй - еще раз сверху, потом наплечниками обхватим ногу с раз-ных сторон и завяжем бант, или просто узел. А кожу акку-ратно пристроим назад на место, как будто и не срывало её вовсе.
Так и сделали горе-купальщики. Наверх на повязку Шурка с трудом натянул штаны, и, опираясь на плечи Витьки, осторожно ковыляя, побрели они домой. Почти час добирались. Как Шурка объяснялся со своими родителями, Витька не слышал. Он понял, что сейчас тете Эрне совершенно не до него и тихо ретировался домой...
Повезло Шурке. Очень повезло. А если бы перере-зала коряга вену?.. Истек бы кровью Шурка и все! Но что случилось, то случилось. И о том, что было бы, друзья со-вершенно не задумывались. Они наверняка знали - не слу-чится с ними ничего страшного и всё!
А годом раньше, прошлым летом, очень повезло Витьке. Отец тогда только что начал работать на новень-ком тракторе ДТ-20. Трактор был необычным, очень ма-леньким, чудно пыхтел цилиндрами и имел прозвище - "Топ-топ". В довесок к трактору была прицеплена тоже новая двухколесная тележка. Отец каждый вечер приезжал на "Топ-топе" домой. Так во дворе трактор и ночевал. Об-лепляла трактор детвора. Дергали рычаги в кабине, крути-ли руль, забирались в тележку, сидели на бортах и лихо спрыгивали на землю. Спорили о преимуществах трактора, восхищались его изяществом.
И вот, однажды отец уехал на тракторе в свой кол-хоз, а тележку отцепил и оставил дома. Мама тоже была на работе - в поле пропалывала свеклу. Младшие братья были в садике. И лишь старшая сестра и Витька оставались дома.
И, конечно же, первым делом, выйдя на улицу, во двор, Витька тут же побежал к прицепу. Он стоял на двух колесах горизонтально земле, и третьей точкой опоры ока-залась тонкая подножка изящной лапой упершаяся в зем-лю, установленная рядом с прицепной петлей, закреплен-ной на треугольном конце рамы.
Витьке тут же захотелось тележку. Он стал взби-раться на треугольник рамы и непроизвольно оперся рукой на рычажок рядом с подножкой. И тут же рама стала наклоняться. Задний борт тележки резко задрался вверх, и сама она, всем весом своим сосредоточившимся в прицеп-ной петле, рухнула вниз.
Витька ощутил тупой хлесткий удар по своей босой ступне, почувствовал, как телега спружинила и этих не-скольких долей секунды хватило, чтобы он инстинктивно отдернул ногу и избежал второго, остаточного удара. Все это произошло на глазах у сестры. Витька балансировал, цепляясь руками за воздух. Попытка опереться на ушиб-ленную ногу вызвала острую жгучую боль. Лиля подхва-тила его и помогла удержаться на одной ноге, и потом плавно опуститься на землю. Витька заставил себя взгля-нуть на место ушиба и увидел прямо в середине стопы, во всю её ширину, огромную рану, и как показалось ему, об-наженную голую кость. Крови не было, и подумал он даже, что просто от удара повредилась лишь кожа и всё. На смену острой боли пришла тупая, ноющая, и она не думала проходить. Со второй попытки встать на ногу, боль опять стала резкой, жгучей, и Витька понял, что все-таки с ногой что-то не так.
С помощью сестры, преодолевая боль, и кратковре-менно опираясь на пятку, доковылял Витька до дома, до-брался до кровати и лег. Преодолевая страх, решился опять взглянуть на рану. Белая кость превратилась в розовую, и вся поверхность стопы была в крови.
Лиля перепугалась больше Витьки, но действовала решительно, прямо как настоящая медсестра. Притащила косынку, замотала ею стопу Витьки, укрыла его одеялом, и побежала в поле за мамой. А Витька лежал, сверлил взгля-дом потолок, и было ему тоскливо очень и жаль себя, ждал он, когда боль в ноге утихомирится и затихнет, но так и не дождался и как-то незаметно заснул. Проснулся от голоса мамы.
Взглянув на Витькину распухшую ногу, мама поня-ла все сразу. С помощью Лили взобрался Витька маме на спину, и так потащила она его в больницу. Хорошая боль-ница была в Бурно-Октябрьском. Знаменитые на всю Об-ласть врачи в ней работали. Был в больнице и рентген-кабинет.
Оказалось, что у Витьки перелом трех плюсневых косточек, и необходимо наложить гипс. От пальцев до ко-лена завернул врач ногу толстым слоем гипсовой повязки. Затем приложил к ноге металлическую, из проволоки сплетенную шину, похожую на кочергу, подвел углом к пятке, уложил стопу на короткий конец шины, и окутал всю ногу с шиной от пальцев до колена несколькими слоями бинта. Сказал, что нужно Витьке беречь и держать её в гипсе не меньше месяца.
А на дворе ведь было лето, была жара! И гипс озна-чал, что двигаться Витьке совершенно противопоказано. Первую неделю он осторожничал и учился передвигаться с помощью костылей во дворе возле дома. Спустя неделю забросил костыли и приспособился опираться на больную ногу, на пятку. Боль как-то незаметно исчезла, и ныть нога тоже перестала. Спустя еще неделю Витька ступал гипсо-вой подложкой на землю, и не чувствуя боли, все меньше и меньше осторожничал. На четвертой неделе он уже нор-мально ходил, и даже не обращая внимания на гипс, пы-тался бегать. Гипсовая нога его стала темно-серой от пыли и очень уж щекоталась кожа между пальцами. Ну а спустя месяц, врач, как и обещал, снял гипс. Рана полностью затя-нулась. Обошлось без последствий. Навсегда лишь остался на поверхности стопы розовый, похожий на серповидную луну, шрам, покрытый нежной кожей. Постепенно загрубеет и она.
Повезло Витьке. Очень повезло. А что если бы не спружинил прицеп от его ноги, и весом своим надолго придавил бы её под собой? Никаких сил у Лили с Витькой не было, чтобы приподнять её и освободить ногу. И не бы-ло никого рядом вокруг в то время. И сколько бы времени смог Витька терпеть адскую боль? Что, если бы?..
Шурке с подобными происшествиями повезло несо-измеримо больше. Наверное, по характеру, был он более осторожным. За детские и юношеские годы лишь один эпизод с подводной корягой случился с ним. А вот Витьку впереди поджидали рогатка Сашки Грасмика, Уланбель-ская сенокосилка и кое-что еще... Но разве предугадаешь, что ждет впереди? Действительно, неисповедимы пути господни...
В школу друзья ходили вместе. Занятия в начальных классах проводились во вторую смену. Витька считал, что приходить в класс надо заранее, с запасом времени. Шурку приходилось торопить. И хотя удобнее было Шурке по пу-ти заходить за другом, такое случалось редко. Обычно же Витька шагал к Шуркиному дому и ждал когда же, нако-нец, друг его соберется и выйдет из дома. Витька был вольной птицей. Он не всегда обедал перед школой. И хотя у мамы всегда на печке в чугунке или в кастрюле стоял приготовленный суп или другая еда, Витька обычно перекусывал тем, что попадалось под руку, и что было ему по душе в настоящий момент, чаще всего - молоком с хлебом, и этого ему хватало до вечера. Вместе, всей семьей, в доме у Витьки обедали редко. Отец на обед не приезжал, да и тесно всей ораве, вшестером, не считая родителей, в маленькой комнате разместиться за одним столом. Чередовались. А отсюда, и время обеда у каждого было свое.
А вот в семье у Шурки все было по-другому. У Шурки в семье все соблюдали распорядок и дисциплину. Отец его - дядя Володя Зеель работал в совхозе слесарем.
Хорошо быть рабочим, не то, что Витькиному отцу - колхозником! У дяди Володи был постоянный рабочий режим. Времени обеденного перерыва было достаточно ему, чтобы прийти домой, пообедать и успеть обратно к своему рабочему станку в совхозной мастерской. Дядя Во-лодя был хорошим мотористом. И работа у него заканчи-валась в одно и то же время. И в субботы и воскресенья находился он дома. Не то, что Витькин отец.
Часто получалось так, что Витька заходил за Шур-кой, а он только еще собирался обедать. Не отпускала без обеда тетя Эрна Шурку в школу. А дядя Володя на обед еще не успел прийти, и она его ждала, чтобы всем вместе сесть за стол. Шурка обычно звал Витьку в дом и пригла-шал пообедать вместе с ними, а он отнекивался. Неудобно чувствовал себя Витька, старался прийти к тому моменту, когда Шурка уже должен был выйти из-за стола, но не по-лучалось. Он старался стать незаметным. Но тут появлялся дядя Володя. Укрыться от его глаз было невозможно. Он не церемонился с Витькой. Грозно хмурил брови и рычал.
- А ну-ка садись за стол немедленно, а то уши отре-жу! И просил тетю Эрну подать ножик. Рычал дядя Воло-дя, а из прищуренных глаз его вылетали веселые искорки.
Витька краснел от смущения, понимал, что дядя Во-лодя только пугает, но сопротивляться его воле, не смел. А Шурке было очень приятно, что Витька у них кушает, и он радостно подсовывал Витьке разные вкусности. А готовила тетя Эрна отменно! Особенно ей удавались крепели из теста. Витька признавался сам себе - вкуснее они, чем у мамы...
А еще дядя Володя всегда дома занимался делами, и рядом с ним обязательно должны были работать его сыно-вья. И часто приходил Витька к Шурке во двор, чтобы по-звать его играть, а он, оказывается, уже получил отцовское задание, и пока не выполнит его не смел никуда уходить. Витьке ничего не оставалось, как включиться в работу и помочь ему. Бывало и так, что приходил Витька, а дядя Володя в это время работал вместе с сыновьями. Ну не сто-ять же рядом просто так! Да и очень хотелось Витьке дока-зать дяде Володе, что он не лентяй.
Отец Шурки был мастером на все руки. Добротно выполнял любую работу, и Витька многому у него научил-ся. А его отец пропадал сутками в колхозе, и дома обычно отдыхал, за что мама и тетка Фрида его постоянно ругали. А Витьке казалось, что он просто многое не умеет делать. Отец Витьки жил в городе Тбилиси до войны и просто был "городским" А тут - деревенская жизнь. Но механизатором отец был отменным и на работе его ценили.
По субботам дядя Володя вместе с сыновьями ходил в совхозную баню. И Витька увязывался вместе с ними. Не мог он жить без Шурки. Шурка, наверное, тоже, ибо всегда Витьке о времени выхода из дома сообщал заранее.
Жизнь улучшалась. У родителей Витьки кроме оди-нокой тетки Фриды в селе не было родственников, а у Зе-елей неподалеку жил родной брат дяди Володи, родной брат тети Эрны, были и другие родственники. Дружно по-строили они новый дом дяде Вите Гартунгу, после того, как он женился, да и Шуркин дом значительно расширился за счет новой пристройки. У Шурки с Володей появилась даже отдельная комната на двоих. Витька любил проводить время в доме у Зеелей, когда на улице было холодно и дождливо. И уроки вместе делали друзья, и в игры настольные играли.
А в доме у Витьки Шурка бывал редко. Во дворе, вокруг отцовских тракторов - да! А в доме - редко. Две крохотные комнаты всего - разве в них разгуляешься? Да-же сесть негде, чтобы кому-нибудь не мешать. Разве что - на кровать...
Дом Гартунгов и дом Зеелей находились на разных улицах, но смыкались огородами, по бровке которых была протоптана тропинка. В новом доме вместе с дядей Витей Гартунг жила его мама - старая бабушка Лея. Она была и матерью тети Эрны, и между прочим, крестной бабушкой Витьки.
Дядя Витя Гартунг "вышел в люди", руководил в совхозе свинофермой. Заодно с домом он построил соб-ственную баню, и Зеелям теперь не было надобности хо-дить в баню совхозную. Они теперь мылись у родственни-ков. Иногда Шурка за компанию приглашал Витьку в баню к Гартунгу. Они заканчивали уже девятый класс, и однажды после бани дядя Витя усадил их за стол, на улице, во дворе, принес банку с настоящим неразбавленным спиртом и сказал, что научит их как нужно этот спирт пить.
- В жизни пригодится это умение, - усмехнулся он. Чем на улице, в подворотне - попробуйте здесь!
И Витька с Шуркой поняли, что отказываться нель-зя. Дядя Витя плеснул на дно алюминиевой кружки немно-го спирта, приготовил ковш с холодной водой, глотнул спирт и, задержав дыхание, тут же запил водой. Оказыва-ется, когда пьешь нерастворенный спирт, надо непременно выдохнуть воздух, и задержать дыхание, чтобы не пода-виться и не обжечься.
По очереди, и Шурка, и Витька "совершили по-двиг". И ничего с ними страшного не произошло. Правда, Витька вслед за своей долей спирта почти весь ковш воды тут же и выпил. И все-таки, показалось ему, что поплыл куда-то стол, за которым они сидели. Он тут же взял себя в руки, встряхнулся и стол остановился. Вот так потихоньку друзья приобщались к взрослой жизни. Оказывается, надо пройти в этой жизни испытание и спиртом...
По окончании восьмого класса Витька с Шуркой провели практически все лето в Уланбеле, в долине реки Чу, рассекающей пустыню Муюнкумы на две части. Заго-тавливали грубые корма. Выдержали серьезное испытание жарой, превышающей сорок градусов, тяжелым физиче-ским трудом, спартанскими условиями быта и изматываю-щими атаками комаров, мошки и "бзыков". Из их сельских сверстников только они двое решились на такое испыта-ние. Все ребята, которые вместе с ними трудились в то ле-то в Уланбеле, были старшими по возрасту.
После девятого класса Витька опять все лето провел в Уланбеле. А вот Шурка второй раз ехать в Уланбель от-казался. Витька пытался его уговорить, но Шурка всерьез уперся. Сказал, что отец найдет ему на лето работу в сов-хозе, дома. Только ему - без Витьки!
Витька расстроился немного, но вида не подал. На освободившуюся вакансию тут же нашелся претендент - Петя Репалов, его одноклассник. На этот раз с Петькой в Уланбеле опять держал Витька испытание. На том же ме-сте у реки, на тех же полянах, что и год назад. Немного по-работали на сенокосилке, немного на пресс-подборщике, а большую часть сезона - на погрузочных работах. Тяжелый, конечно труд, но он сулил большие деньги и для Витьки был как бы привычным. Да и Репалов удивил. Оказался совсем не рохлей и не маменьким сынком. В общем, слав-но поработали.
По возвращении, когда пригласили их в колхозную контору получать заработанные деньги, расписываясь в ведомости, они не верили глазам своим. Кассир выдала каждому аж по пятьсот тридцать два рубля! Две запечатан-ные пачки рублями, одну - трехрублевыми купюрами и еще несколько купюр россыпью. Ни разу еще не держали в руках ребята такого количества денег. Сунули их за пазуху, и если честно, шли домой с опаской. А вдруг, кто-нибудь нападет и ограбит?.. Обошлось!
Купил себе Витька с получки красивые часы "Раке-та" за двадцать пять рублей и новый костюм. Все-таки в десятый класс идет! Остальные деньги отдал отцу. Надо было срочно менять камышовую крышу на доме, которая совсем прохудилась, на шиферную. Да и расширяться как-то надо было, по примеру соседей. Очень уж тесным для Витьки и подрастающих его четверых братьев становился дом. Отец копил деньги...
Витька так и не понял, работал Шурка летом или просто отдыхал. Сам он был полон впечатлений от очеред-ной, очень трудной, по-настоящему мужской Уланбель-ской жизни. Мама уважительно разговаривала с ним, он понимал, что очень помог семье и оттого, радостно было душе, и он вполне был доволен собой. С нетерпением ждал начала нового учебного года, по окончании которого станет он взрослым и самостоятельным. Витька в грезах своих торопил жизнь...
Огорчало немного лишь одно обстоятельство. Пока-залось Витьке, что Шурка как-то равнодушно отреагировал на его возвращение. Оказалось, что летом он сдружился с Сашей Пфейфером, и Витька как бы ему уже не очень и нужен. Он стал даже Шурку ревновать. Но начались школьные занятия. Друзья сели за одну парту, и вновь все больше и больше времени проводили вместе. Ну, а друг Шурки - это и Витькин друг! Саша стал вскоре очень хо-рошим его товарищем. Был немногословен, скромен и да-же застенчив. Не мыслил себя без занятий спортивной гимнастикой, и тоже, как оказалось, мечтал стать летчи-ком. Обладал завидной атлетической фигурой и эффект-ными рельефными мышцами на груди и руках. Да и с ве-стибулярным аппаратом у него, в отличие от Витьки, было все в порядке. Боялся Саша лишь вступительных экзаменов в военное летное училище. Учился он слабовато - лишь на твердые троечки.