Июль заканчивался, и наступила пора возвращаться Витьке обратно домой в свою Бурно-Октябрьку. Он вспомнил об этом сам, сказал тете Дусе и она с ним согласилась. Вот только посетовала опять, что так и не увидел Витька Москвы-столицы. Сам же Витька от этого нисколько не расстраивался. Не увидел - и ладно. А вот то, что он почти за целый месяц ни разу в речке не искупался - вот это для него, действительно, упущение серьезное. Вспомнив свою речку Терс, почувствовал он сразу, что, так хочется домой - ну, прямо невмоготу.
И что за лето такое в этом Волоколамске? Вроде и греет солнце, а купаться, совсем не тянет. Да и Лама эта - не речка, а один смех!
Ну, ничего, уже совсем скоро доберется он до дома и полностью наверстает упущенное. Впереди у Витьки целый август, и еще почти весь сентябрь. Наныряется, с запасом на всю зиму - "от пуза..."
Тетя Дуся выбрала время, опять повела его по магазинам, и как Витька ни кочевряжился, и не отнекивался - купила ему две новые рубашки, а еще - настоящие кеды китайские, которые стоили аж целых четыре рубля! Положила ему в торбу разной еды на дорогу. Притащила откуда-то маленький чемоданчик и заполнила его конфетами, каких в Бурно-Октябрьке и не видал никто, а еще - подарками разными, для его младших братьев и Лильки - сестры. Сказала, что Витька повезет этот чемоданчик с собой.
Витька поморщился недовольно, а куда деваться? Лично ему в дорогу, кроме книги про Белого клыка, которую он так и не успел дочитать, больше ничего и не надо. Так в ней еще и рассказов про "Белое безмолвие" - целая куча!!! Но разве можно тетю Дусю ослушаться...
Ранним утром выехали они из Волоколамска, а потому, что Витька всю дорогу дремал, быстро как-то добрались до Москвы. И все-таки, одно чудо настоящее Витька в Москве увидел. Он побывал в метро! Сначала спустился с тетей Дусей под землю на какую-то станцию, а потом заскочили они на движущуюся без остановки лестницу - эскалатор, и та спускала и спускала их вниз к подземным поездам. Витька наступил ногами сразу на две ступеньки и все думал о том, что если одна из них вдруг провалится, то он сможет устоять на эскалаторе, хотя бы одной ногой и спастись. А совсем недалеко, точно на таком же эскалаторе тоже ехали люди, только он поднимал их наверх, к выходу из метро. И та лестница, на которой Витька спускался вниз, и та, которая поднималась вверх, были полностью заполнены людьми. Некоторые из них видимо спешили очень, так они еще и шагали по ступенькам кто вниз, а кто - вверх, все целые и невредимые. И глядя на них, Витька перестал бояться, что ступенька под ним провалится - ведь не самый же он тяжелый во всем метро, на самом деле.
Людей было много и на остановках и в поездах-электричках. Среди них Витька увидел даже негров, но кроме него на их черноту никто даже внимания не обращал. Витька очень боялся затеряться в толпе, упустить из виду тетю Дусю и заблудиться. К счастью, этого не случилось. Между тем, царившая вокруг спешка и суматоха, совсем не помешала его глазам увидеть и оценить торжественное и праздничное убранство станций и помещений этого огромного московского подземного царства. Витька ничего подобного не ожидал и по настоящему в душе восхитился окружившим его великолепием.
Тетя Дуся торопилась. Они вошли в поезд, внутри которого постоянно горел свет. Поезд быстро разогнался и с завывающим гудением помчал их неведомо куда по подземному тоннелю. Бесполезно было смотреть в окно, потому что мелькала за ним сплошная кромешная темнота. Потом они несколько раз выходили на перрон, пересаживались в другой поезд и опять мчались куда-то в темноту. Витька полностью потерял ориентировку. Наконец тетя Дуся опять привела его к эскалатору, и под наклоненными красивыми сводами метро, эта чудо-машина как будто внутри огромной широкой норы, покатила их наверх к выходу.
Потом из метро они выбрались на свет, на огромную площадь и Витька увидев солнце над головой, вздохнул облегченно. Что ни говори, хоть и красотища, потрясающая в этом метро, а на земле, на свежем воздухе все равно лучше!
Место, где они вышли из метро, оказалось Казанским вокзалом. Тетя Дуся поставила вещи на скамейку, усадила рядом с ними Витьку, строго наказала ему никуда не отлучаться и ушла покупать билет. А Витька сидел, оглядывался, рассматривал все вокруг - и все продолжал запоминать и запоминать "настоящую" Москву.
Тетя Дуся вернулась с билетом, начала прощаться и напутствовать Витьку. Говорила, что он совсем взрослый и ничего страшного в том нет, что домой в поезде поедет один. Главное, на остановках никуда не выходить, а когда подъедет поезд к дому, проводница об этом известит его и поможет с поезда сойти. Витька слушал тетю Дусю вполуха - он по-прежнему впитывал в себя Москву: - вокзал низенький, огромный по площади, узорами архитектурными украшенный, и на теремок из сказки похожий; толкотню московскую; запахи городские; гудки трамваев и троллейбусов... Вроде все запомнил. Теперь, чтобы не скучать, ему уже не терпелось сесть поскорее в поезд, и тронуться в путь. И почему-то он был уверен, что вот куда-куда, а по дороге домой он точно не заблудится.
Потом, когда подошел поезд, и до его отправления оставалось совсем немного, тетя Дуся долго разговаривала с проводницей, прошла вместе с ним в вагон, разложила вещи, и расправила на полке постель. Витька обрадовался, что место его оказалось опять верхним. Времени уже не было и Тете Дусе пора было выходить. Она прижала Витьку к себе, чмокнула в щеку, повторила, что все у Витьки будет хорошо, и не оборачиваясь, пошла из вагона к выходу. Витька через окошко увидел её снова на перроне, и тут поезд тронулся. Тетя Дуся тоже успела увидеть Витьку и прощально замахала рукой. Сжалось внезапно у Витьки сердце - он отчетливо разглядел, что опять тетя Дуся не удержалась и плакала. Потом, она стала быстро удаляться и совсем исчезла из вида.
В поезде Витька как улегся на полку, так и не слезал с неё почти. Так, изредка лишь, чтобы в туалет сходить и размять кости немного. И еще несколько раз его зазывала к себе проводница, угощала печеньем и поила горячим чаем. А сам Витька ничего из того, что тетя Дуся приготовила в дорогу, почти и не ел. Стеснялся людей, которые ехали рядом с ним и жили на нижних полках.
Было жарко, а он читал свою замечательную книгу и вместе с её героями замерзал при семидесяти градусах мороза среди белого безмолвия на Аляске, когда волею случая снег, упавший с ели, загасил у путешественника, начавшийся было, разгораться костер, и нечем было бедолаге потом снова разжечь его. Продавал замороженные яйца, и удивлялся вместе с героями, что все они - протухшие. Прятал золото в стволе ружья, а когда, забыв об этом, сам же герой из него выстрелил и погиб на месте - совсем не жалко ему было этого героя. И конечно же, от всей души радовался Витька за Белого клыка, который преодолев все мучения обрел все-таки спокойную жизнь у благородного хозяина.
И еще - спал много Витька под убаюкивающий стук колес. Короче, - не заметил, как пролетели двое суток, и вот уже проводница предупредила, что скоро ему надо выходить.
Витька собрал свои пожитки - торбу и чемоданчик, присел на свободное место у окошка, и стал ожидать, когда поезд начнет останавливаться. Он ждал и ждал, а поезд долго еще пробирался среди тех самых снежных гор, которые Витька в своем селе видел лишь издали и не успел еще до них добраться. Поезд то карабкался на подъем, то спускался вниз и все время изгибался то влево, то вправо жалобно при этом скрежеща колесами о рельсы. Горы проплывали как раз перед окошком, в которое Витька смотрел. Они были совсем близко, круто уходили вверх, сплошной глыбой, и ничего кроме их склонов видно не было.
Наконец, почувствовал Витька, что поезд резко замедлил ход и начал противно визжать тормозами. Тут же появилась проводница, подхватила торопясь Витькин чемоданчик и позвала за собой. И пока Витька пробирался по вагону к выходу поезд дернулся несколько раз и окончательно остановился.
Проводница нервничала. Она выскочила из вагона, помогла спрыгнуть Витьке и тут же тревожно начала вглядываться в людей оказавшихся рядом с их вагоном. Витька тоже стал озираться по сторонам, он совсем не узнавал местности и вдруг увидел... - Весфриду?!! Это была его родная тетка - младшая сестра отца. И что она тут делает? - подумал Витька, и сразу же догадался - так это же она за ним приехала!
Местность, в которой его Весфрида встречала, оказалась совсем не Бурное, а станция Тюлькубас. Поезд здесь стоял целых пять минут, а не две минуты как в Бурном. Вот она и приехала сюда, чтобы успеть отыскать Витьку в поезде наверняка. Проводница поняла, что Витька родной для Весфриды человек, и с облегчением отпустила его. И пока Весфрида радовалась, что Витька так легко нашелся - поезд тронулся. Тетка лишь успела крикнуть проводнице вдогонку - спасибо, что довезли...
- Никто меня не довозил, тут же возразил Витька - я спокойно сам приехал! Ему не хотелось выглядеть беспомощным перед Весфридой. Вообще-то он думал, что его встретит Лиля, или отец, но увидев Весфриду, тоже обрадовался.
Все взрослые звали её просто - Фридой и только Лиля с Витькой и младшие братья его, добавляли к имени приставку "Вес...". Что это означало, не задумывались они особенно, знали лишь, что так звучит её имя по-немецки. Весфрида жила одна в доме неподалеку, была властной и любила командовать. Она была практически членом их большой семьи, и во всем старалась отцу с матерью помогать.
А еще ни у кого на улице не было велосипеда, а у Весфриды - был! И назывался он "Прогресс". Тетка очень дорожила велосипедом, и только Витьке позволяла брать его. Он раньше всех на улице научился кататься, сначала "под рамой", а потом - "на раме", и оставалось ему совсем немного подрасти, чтобы доставать наконец "до сидушки". Пацаны на улице завидовали ему, а он давал им поучиться, только тайком, потому что, узнав об этом, Весфрида ругалась, так как очень боялась, что сломает ей эта шантрапа велосипед, и грозилась больше Витьке велосипед не давать.
От Тюлькубаса до Бурного надо было проехать аж пятьдесят километров на автобусе, и пока автобуса не было, Весфрида потащила Витьку на базар. Он находился недалеко от вокзала. И чего на этом базаре только не было! У Витьки разбежались глаза, и он моментально почувствовал, что очень голоден и даже не помнит, когда по-настоящему в поезде кушал. Пил чай с проводницей и все... А Весфрида сказала, что здесь в Тюлькубасе фрукты гораздо дешевле чем в Бурном стала торговаться и много купила яблок, груш, а еще - тоже уже созревших слив. И заставила Витьку пробовать все это и кушать. Витька набросился с голодухи и не заметил, как заглотал и яблоко, и грушу, несколько слив, а еще и урюк в придачу. Солнце светило вовсю - горячее, жаркое, - не то, что в Волоколамске! Витька с удовольствием почувствовал, что даже кости у него внутри разогрелись, и разомлел совсем. А тут и пора подошла, на автобус садиться.
Пассажиров было мало, водитель подождал немного, вырулил на дорогу и покатил автобус вниз. Очень уж извилистым оказался этот горный серпантин. На поворотах Витьку по инерции бросало то на стенку автобуса, то на Весфриду. Она приказала ему крепче держаться за спинку переднего сиденья. И проехали то они совсем мало еще, а Витьке от болтанки стало так жарко, что он весь взмок от пота как-то сразу. И даже подумать, что сейчас ему станет плохо, не успел. Тошнота подступила мгновенно, только сжалось что-то внутри и Витьку вырвало. Он только и успел инстинктивно подставить ладошки, и они тут же наполнились всем тем, что совсем еще недавно он с таким удовольствием уплетал на базаре. Его отбросило в сторону на очередном повороте. Надсадный спазм выворачивал все изнутри, а там ничего уже и не было, кроме липкой тягучей ужасно кислой слюны. Опешившая от неожиданности Весфрида уже кричала истошно на весь автобус водителю - стой!!! Стой-же, тормози! - тебе говорят!!!...
Автобус затормозил так резко, что содержимое ладошек вывалилось Витьке на штаны. И было ему так плохо, что он даже не стал задумываться - а что о нем подумают пассажиры вокруг. Весфрида не испугалась совсем и не стала брезговать. Руками сгребла остатки побывавших в желудке груш и яблок с Витькиных штанов и поспешила на выход. Витька, держа перед собой ладошки, так как будто что-то драгоценное было в них, и все еще ощущая противную парализующую душу тошноту, последовал за теткой вслед.
К счастью, сбоку в кювете оказался арык с водой. Тетка тут де взяла Витьку в оборот, заставила его наклониться над водой, и пока он возился со своими руками полоская их в воде, насильно умыла ему лицо. Он попытался слабо сопротивляться - делая вид, что и сам справился бы, - а она уже плеснула ему водой на штаны и зачищала руками запачканные места.
Потом Витька сам уже, снова склонившись над арыком, все зачерпывал и зачерпывал чистую прохладную влагу, полоскал и полоскал лицо, шею и рот, до тех пор, пока не растворилась и перестала ощущаться, наконец, внутри противная кислючесть. Они возились у воды, а автобус стоял за поворотом и терпеливо ждал.
Витька был потрясен случившимся. Он уже полностью пришел в себя и готов был идти до дома хоть пешком, но только бы не ехать опять на этом автобусе. Весфрида тоже сильно напугалась, хоть вида и не показывала, и все-таки уговорила его вернуться, пообещав, что автобус будет ехать медленно, что серпантин совсем скоро закончится, и они выберутся на Ташкентскую трассу, которая ровная из себя вся и на ней никого никогда не укачивает. В конце концов, Витька сам не понял, как пересилил себя и согласился. И опять как по дороге в Волоколамск никто из пассажиров не смеялся над ним и пальцем на него никто не показывал. Лишь некоторые смотрели сочувственно и вдыхали.
А Весфрида не дала ему больше сидеть на сиденье. Поставила его прямо перед передним стеклом, рядом с водителем и сказала, чтобы смотрел он только на дорогу впереди и ни в коем случае не вертел головой по сторонам. Витьке куда деваться - он послушался. И действительно, больше Витьку ничто не напрягало и ему понравилось даже что он стоит вот так, видит набегающий на автобус асфальт, каждую кочку и выбоину на нем, заранее угадывает, куда вильнет водитель, и кажется ему, что это сам он управляет автобусом. Больше до самого Бурного позорных конфузов с Витькой не случилось, и он успокоился окончательно. А Вефрида перестраховалась на всякий случай. Когда они в Бурном пересели на их родной автобус до Бурно-Октябрьки, Витька тоже стоял у переднего окна рядом с водителем и мысленно вместе с ним этим автобусом управлял.
Потом, когда от автобуса они шагали по Бурно-Октябрьке пешком, Весфрида не сдержалась и съехидничала
- Ну что летчик? И как же ты будешь на самолете "мертвые петли" крутить?..
Она знала, что Витька просто бредит самолетами. И если бы представила, как больно, в самое сердце уколола она Витьку сейчас - вряд ли произнесла бы эти слова. Витька сжался весь как от удара, и чуть не заплакал от жалости к себе и несправедливости произошедшего с ним. Пока еще он совсем не мог представить, как вообще сможет жить теперь без своей всепоглощающей мечты о небе. Чуть позже он узнает, что есть такая штука в организме человека, как вестибулярный аппарат, которая отвечает за ориентирование в пространстве, начнет этот самый аппарат тренировать, займется спортивной гимнастикой и добьется в спорте неплохих результатов. Летчиком не станет, но будет летать на самолетах много, и при этом не будет испытывать дискомфорта. Но все это будет потом. Сейчас же - после теткиных слов не было на свете более несчастного человека, чем Витька. Но ненадолго. Он увидел уже двор своего дома, и тут же, все неприятности разом вылетели из головы, и все перебила радость, что вот, наконец, он и дома!
А дома Витьку уже ждали. Обступили со всех сторон пацаны и так глядели на него, как будто сто лет не видели. Очень вкусно пахло во дворе потому, что мама пекла крепели. Она обняла торопливо Витьку и тут же бросилась к сковороде, потому что крепели могли пригореть. А потом, пока колготились вокруг него младшие братья, оборачивалась на Витьку все время, и видел Витька, как блестят от счастья её глаза.
Все закончилось как сон, и зажил Витька снова привычной "беззаботной" жизнью. Траву полный мешок накосить и принести; огород полить; двор подмести. А еще - купаться, в казаки-разбойники играть до темноты, - забросить майки и рубашки всякие куда подальше и загорать, загорать бесконечно. Потому что когда увидели его дружки на улице в первый раз после приезда - удивились очень. Все допытывались - а не заболел ли он? И действительно, по сравнению с ними был он белый весь из себя - прямо как - во время зимы. А еще расспрашивали они Витьку про Москву и Витька все им рассказывал. Вот только про то, как чуть в тюрьму его не посадили, он так и не поделился ни с кем. Даже с Шуркой - закадычным его дружком. И о том, как плохо было ему в автобусе - тоже молчал как рыба. Дружки - они у него такие - узнают, засмеют ведь...